Хозяин антимагии #5



Глава 1



        Эта         четвёртая книга         серии Хозяин антимагии.      
 Первую читать тут: https://author.today/reader/433453 
* * *
Я стоял, сжимая сумку с жалкими остатками от сильных артефактов и глядя на приближающийся бронепоезд.
«Сюрприз» — так я его мысленно окрестил ещё на заводе, когда совместно с инженером Черепановым обсуждал проект. Поезд должен был стать моей подмогой как раз в тот момент, когда рельсы уже проложат в самое пекло — и вот он здесь.
Прямо по расписанию.
Хотя, может, у него уже есть какое-то официальное и пафосное название?
Ведь я не давал никаких распоряжений на этот счёт.
Не удивлюсь, если его назвали в честь одного из трёх былинных богатырей или, может, в честь какого-то города на «большой земле».
Это неважно. Для меня он так и останется «Сюрпризом».
Раскатистый гудок, низкий и властный, заставил вздрогнуть даже привыкших ко всему солдат.
Гигантский бронепоезд плавно остановился метрах в пятнадцати от кормы «Стрижа».
Контраст был разительным: «Стриж» — настоящий вояка, изувеченный боями, покрытый боевыми засечками, словно шрамами, — выглядел как выносливый ветеран, прошедший сквозь огонь и воду, и «Сюрприз» — этакий парадный богатырь, словно отполированный до блеска, с императорским штандартом на носу вместо фонаря.
Двери вагонов распахнулись.
И высыпали не солдаты, призраки. Имперские гусары. Легендарная личная охрана Романовых в колониях.
Десятки, а то и сотня фигур в тяжёлых матово-чёрных антимагических доспехах. Никаких излишеств, только практичная мощь. Золотые имперские орлы на нагрудниках и знаменитые пышные усы, торчащие из-под опущенных забрал. Это была их отличительная черта и привилегия, дарованная ещё Петром Великим после того, как гусары спасли его жизнь во время чудовищного прорыва.
С тех давних пор взвод таких бойцов всегда сопровождал Императора не только в колониях, но и на «большой земле».
Гусары двигались стремительно и бесшумно, мгновенно оцепив «Сюрприз» непроницаемым кольцом. В руках длинные антимагические пики, на поясах сабли и пистоли. Каждый из них был словно ходячая крепость.
Буквально сразу же в проломе появился ещё один поезд. Локомотив тащил за собой длинный состав из крытых серо-зелёных вагонов, который даже не поместился внутри городских стен.
Двери — настежь!
Оттуда хлынул поток солдат полевой пехоты в стандартной форме, но с нашивками элитных частей. Без лишних команд они рассыпались по городу, начиная методичную зачистку руин, выставляя посты, разбирая баррикады.
В Балтийске постепенно начал устанавливаться военный порядок, пришедший на смену прежнему хаосу.
Минута-две, и на трапе центрального вагона «Сюрприза» показался он.
Император Михаил Романов.
Рядом младший сын, Дмитрий Михайлович, которого я знал как Митю Жданова.
Отец и сын были в доспехах из того же чёрного антимагического сплава, что и у гусар, но их латы венчали золотые двуглавые орлы, гордо сияющие на груди и спине.
У Императора плащ из чёрного бархата с золотой подкладкой, шлем, увенчанный короной, в руке — скипетр с пульсирующим синим кристаллом.
У наследника шлем был снят. Знакомое лицо Мити, но теперь с непривычной печатью ответственности.
От Императора исходила почти физическая волна сдержанной мощи: магия Романовых, рунная и кровная, которую антимагический сплав с трудом, но удерживал в узде, не давая приманить орды монстров.
Их окружило плотное кольцо гусар, но не только. Прямо за спиной Императора, как тени, замерли двое в тёмно-серых балахонах с глухими капюшонами.
Инквизиция.
Один из них, коренастый, чуть повернул голову, когда Михаил Романов с сыном сошли на мостовой и направились прямо к месту, где лежало тело Строганова. В глубине его капюшона блеснули глаза.
Они были не просто голубые.
Ледяные, светящиеся изнутри, как два осколка байкальского льда. Они уставились на меня, взгляд пронзал до костей. По коже пробежали мурашки.
Чтецы?
Я машинально коснулся пальцами внутреннего кармана сюртука. Там лежала последняя целая пробирка, которую мне передал Кучумов во время боя.
Глаза инквизитора сузились, свет в них померк, будто упёрся в глухую стену.
Он медленно отвёл от меня взгляд.
Я непроизвольно выдохнул.
Император Михаил остановился над телом мятежного князя. К нему немедленно подошёл Волынский со своими адъютантами и Долгорукий, прибывший в поезде с пехотой. Генералы отдали честь, начали доклад. Император слушал, лишь изредка кивая.
Именно тогда к группе буквально подтащили Оксакова.
Два гусара держали его под руки. Лицо банкира было бледным, мундир прожжён и в крови, но ненависть в глазах пылала ярче любого огня. Рядом, под конвоем, стояла Софья Потоцкая. Её лицо было маской, а взгляд быстро метался, просчитывая варианты.
— Ваше Императорское Величество! — хрип Оксакова перебил доклад. — Правосудия! Убийство! Варварское уничтожение сокровищ Империи!
Все замерли от такой дерзости.
Ледяные глаза инквизитора снова скользнули ко мне. Император медленно повернулся.
— Князь Строганов пал в бою, — Оксакова трясло. — Но не честно! Его застрелил этот выскочка-барон! Подло! А его подручный маг-водник уничтожил артефакты из хранилища! Древние! Бесценные! Вот! — он кинулся к сумке в моей руке. — Вот доказательство! Пепел!
Все по-прежнему стояли молча.
Император Михаил сделал шаг.
— Артефакты? — его голос, усиленный шлемом, прозвучал чётко и холодно. — Какие артефакты, господин Оксаков?
— В этой сумке, Ваше Величество! Были! Строганов хотел…
— Барон Пестов, — Император обратился ко мне. — Подойдите. Покажите.
Я подошёл, держа сумку в руках. Антимагический порошок обжигал сквозь ткань.
Кто-то сильный и могущественный применял магию ко мне.
Император?
Инквизиторы?
Или кто-то из магов охраны?
Спокойно.
— Ваше Императорское Величество, — сказал я ровно. — После ликвидации угрозы в лице князя Строганова, эта сумка оказалась у меня. Господин Оксаков утверждает о неких артефактах. Я… не могу этого подтвердить. Вот всё, что внутри.
Я резко перевернул сумку. На чёрные камни высыпалась жалкая горстка серого пепла. Лёгкое облачко пыли — и всё.
Император наклонился, рассмотрел «доказательства». Его плечи слегка дрогнули.
— Вижу лишь прах, — произнёс он. — Никаких артефактов. Возможно, их и не было. Или же они самоуничтожились из-за неосторожности князя. Такое бывает.
— Но Ваше Величество! — Оксаков побледнел ещё больше. — Они были! Их уничтожили намеренно! Спросите у графини Потоцкой! Она видела!
В этот момент Софья сделала лёгкое, но заметное движение. Девушка выпрямилась, резким жестом поправила мундир, застегнутый на все пуговицы до самой шеи. Её осанка стала безупречно прямой, лицо — холодным и сосредоточенным, взгляд устремлён на Императора с деловым вниманием. Весь вид кричал о достоинстве и лояльности.
— Ваше Императорское Величество, — голос прозвучал чуть официально. Когда Император взглянул на неё, Софья продолжила: — я видела лишь вспышку света и то, что осталось в сумке после неё. Что именно было уничтожено и по чьей воле, судить не берусь. Хаос боя, Ваше Величество, вносит сумятицу в восприятие и…
— Хаос боя, — Император перебил её, глядя на Оксакова. — Вот ключевое. В пылу сражения многое кажется. Будем считать, что князь Строганов пал, сражаясь с врагами империи. Его место… — Михаил Романов бросил взгляд на тело, — … было либо в тюрьме за мятеж, либо… — Император взял многозначительную паузу, потом перевёл взгляд на меня. — Жалобы на Пестова и Жимина не принимаю. Они выполнили долг и точка.
В тот миг, когда Император отвернулся к инквизиторам, Софья словно преобразилась. Её взгляд метнулся ко мне. В глазах была не деловая сдержанность, а прежний знакомый огонёк: смесь вызова, любопытства и откровенного соблазна. Её пальцы небрежно коснулись верхней пуговицы мундира, расстегнули её, чуть приоткрыв ворот. Губы тронула едва уловимая игривая улыбка. Девушка наклонила голову чуть вперёд, и шёпот, тихий, но чёткий, достиг моего уха:
— Ты же знаешь, где меня найти сегодня, барон?
Змея!
Греется у костра власти, но в любой момент может укусить или обвить и задушить.
Тем временем Оксаков молча открывал и закрывал рот, словно рыба, оказавшаяся на суше. Он наконец откашлялся и хотел было уже что-то сказать, но Император резко поднял руку в чёрной перчатке:
— Молчать. Финансовые таланты вашей семьи мне ещё пригодятся. Вы останетесь при мне. Капитан, — он кивнул гусарскому офицеру, — помогите господину Оксакову и… обеспечьте ему комфорт.
«Шахматная фигура», — понял я.
Родственника самого влиятельного банкира в империи увели, его ненависть ко мне теперь смешана со страхом. Император отдал Волынскому и Долгорукому краткие приказы по городу. Инквизитор ледяными глазами в последний раз скользнул по мне, и оба серых призрака бесшумно отошли в сторону, растворяясь в суматохе зачистки, но явно не уходя далеко.
Софья, поймав мой настороженный взгляд, лишь загадочно улыбнулась, её уводил конвой. Девушка снова стала образцом сдержанности.
Генералы удалились, а Император с Дмитрием ненадолго остались у тела Строганова. Михаил Романов что-то тихо сказал сыну и направился к «Сюрпризу» в сопровождении гусар.
Дмитрий же подошёл ко мне.
Гусары, сопровождавшие его, разошлись полукругом, дав нам немного пространства.
— Кирилл! — Митя сбросил маску официальности, его лицо оживилось знакомой ухмылкой.
Он был всего лишь третьим сыном, наследником «про запас», и это позволяло дышать свободнее.
— Ты цел? — спросил друг, жестом приглашая пройтись.
Я лишь кивнул, провожая глазами свиту, и пошёл рядом.
— Отлично! Спасибо. За Строганова. И за этот фокус с сумкой, — он кивнул на пепел. — Чисто. Окончательно. Отец доволен, хоть и не покажет этого.
— Справедливость — лучшая политика, но как же артефакты? Не жалко? Всё-таки древности…
Романов фыркнул, понизив голос:
— Жалеть? Кирилл, мы — Романовы. Руны — наше ремесло. Мы делаем артефакты. Те, что были… старые, дурацкие, непредсказуемые. Как бомбы с гнилым запалом. Некоторые даже мы не могли полностью контролировать или понять. Их уничтожение… — Митя многозначительно посмотрел на кучку пепла, — избавило империю от потенциальных проблем. Строганов с ними натворил бы дел. Так что спасибо тебе и Амату. Где он, кстати?
— Как увидел, что флот начал приближаться, рванул к причалу, — ответил я. — Встречать отца, адмирала Жимина.
— А, Романа Васильевича! — Дмитрий кивнул. — Хорошо. Ну что ж…
Митя резко остановился. Он оглядел руины Балтийска, городские стены, а потом задумчиво посмотрел на корабли, встающие на рейд.
— Работы у меня в колониях непочатый край. Кирилл, ты со мной? Колонии сами не построятся.
— Куда денусь, — ответил я. — Но сначала… Сергей.
Тень грусти скользнула по лицу Мити.
— Да. Всеволод. «Ярцево». Родовая усыпальница Пожарских. Проводим с почестями через пару дней, а пока глянь, — он махнул рукой в сторону порта.
Мы пошли туда, сопровождаемые гусарами, чьи сабли негромко позвякивали в ножнах. На набережной царила оживлённая работа. Труп морского монстра утаскивали в воду. Солдаты разбирали завалы.
В гавань входили корабли. Среди них я узнал знакомый силуэт бывшего десантного военного судна, которое уже год было моим добытчиком бурых водорослей. И то, что я увидел на палубе, заставило присвистнуть.
На корабле с большой горкой лежали туго набитые мешки. Зуб даю, что это был пепел бурых водорослей. Ключевой ингредиент для целебных эликсиров.
Я смотрел на это и улыбался, и только сейчас ощутил, что вдыхаю морской воздух с хорошо заметным запахом йода.
— Капитан Кузнецов не дремал! — восхитился Дмитрий. — Это же, наверное, годовой запас для твоих эликсиров!
— Минимум! — подтвердил я.
Мы подошли ближе к пирсам. Точнее, к тому, что от них осталось.
У одного из уцелевших причалов я заметил капитана Рыбакова. Он молча стоял, сняв фуражку, и смотрел, как к соседнему пирсу швартуется небольшая потрёпанная рыболовная шхуна. Матросы на палубе кричали, махали. Лицо Сергея Ивановича, всегда такое суровое и серьёзное на «Стриже», сейчас светилось невероятным, почти детским облегчением и радостью.
Его корабли.
Его люди.
Живы.
Значит, дело его рода будет жить. Рыба, деньги, развитие — всё это теперь возможно.
— Хороший мужик, — тихо сказал Дмитрий, наблюдая за сценой. — Тебе повезло с командиром «Стрижа».
— Мне везёт с людьми, — согласился я, и это была чистая правда.
Решив оценить улов капитана Кузнецова, направился к дальнему уцелевшему пирсу, куда тот намеревался пришвартоваться. Мысленно я уже погрузился в расчёты тоннажа и производственных циклов, когда меня окрикнули.
— Барон Пестов! Господин барон!
Обернулся. Ко мне запыхавшись подбежал молодой офицер.
— Приказ Его Императорского Величества! — он отсалютовал. — Завтра на восходе на борту бронепоезда состоится военный совет. Будут решаться вопросы Балтийска, колоний и обороны. Прибыть графу Пестову личным повелением Императора! — парнишка протянул сложенный лист с печатью.
Я взял бумагу, недоуменно хмурясь.
— Графу? Вы ошиблись, офицер. Я — барон.
Офицер растерянно посмотрел на бумагу, потом на меня:
— Приказ гласит: «графу Пестову». Я лишь передаю, господин барон.
Я повернулся к Дмитрию, который наблюдал за сценой, явно развлекаясь. Он широко ухмыльнулся, а глаза весело блестели.
— Ну, Кирилл, — сказал Митя, подходя и хлопая меня по плечу. — Раз Император зовёт графа Пестова… значит, так тому и быть! Император не ошибается, — друг подмигнул мне. — Так что будь добр, явись завтра графом.
Офицер стоял навытяжку. Я вздохнул, глядя на бумагу, где чётко значилось «графу Пестову К. П.».
— Передайте Его Императорскому Величеству, — сказал я, глядя офицеру в глаза, — что… граф Пестов будет присутствовать.
Офицер отсалютовал и ушёл.
Дмитрий, смеясь, направился вслед за солдатом.
— Завтра утром увидимся, — он махнул на прощание рукой. — Смотри не проспи!



Глава 2

Слова Мити оказались пророческими.
Я и правда чуть не проспал.
Точнее говоря, проспал бы сном праведника, загнанного в угол событиями последних дней, если бы не Амат. Он нашёл меня там, где я рухнул без задних ног после… ну, скажем так, после весьма насыщенных переговоров.
Но обо всём по порядку.
После того как Император скрылся за дверью вагона «Сюрприза», а Дмитрий, подмигнув, растворился в свите отца, меня накрыла волна адреналинового отката, смешанного с ледяной усталостью. Казалось, каждая кость гудит отдельной уставшей нотой. Но дел ещё непочатый край.
Первым пунктом значился порт и капитан Григорий Кузнецов. Его судно уже швартовалось у полуразрушенного пирса, и вид огромных, туго набитых мешков, громоздившихся на палубе, действовал на меня лучше любого бодрящего эликсира.
— Барон! Кирилл Павлович! — хриплый от морского ветра и напряжения последних месяцев голос Кузнецова прокатился по причалу, заглушая крики матросов и скрип такелажа.
Сам капитан, высокий, коренастый, с густой взлохмаченной бородой, уже спускался по сходням. Его лицо, обычно обветренное, сейчас сияло непривычным румянцем.
— Жив! Цел! И город… почти наш! Слава четырём!
— Григорий Иванович! — я поспешил навстречу, искренне радуясь видеть его невредимым. Рукопожатие капитана было твёрдым, как всегда. — Вот это улов! Мешки доверху!
Кузнецов засмеялся, довольный, и махнул рукой в сторону судна:
— Я не один, барон! Глянь-ка!
По воде, обходя верхушки мачт какой-то затопленной яхты, подходили ещё два судна: добротные, ухоженные сухогрузы «Варяг» и «Полюс». На их палубах тоже виднелись горы мешков.
— Капитаны Семёнов и Новиков, — представил Кузнецов, когда те сошли на берег.
Семёнов — сухощавый, с острым взглядом и аккуратной бородкой клинышком.
Новиков — богатырского сложения, с добродушным, но усталым лицом.
Оба смотрели на меня с откровенным любопытством и тщательно скрываемой тревогой.
— Мои товарищи. Уговорил их рискнуть, пока флот стоял под прикрытием военных судов. Работали вчетвером с моей «Пулькой», — Григорий кивнул на небольшой старый буксир, переоборудованный под плавучую сушилку и мобильную печь, который был привязан толстым тросом к его судну. — Сушили, жгли, мешки набивали. Всё как огневик Кучумов в своих печах делал.
— Огромное спасибо, господа! — я кивнул капитанам. — Риск был немалый. Ваша добыча… она бесценна. Буквально.
Новиков переминался с ноги на ногу, не решаясь заговорить. Семёнов же выпрямился:
— Господин барон, мы рады стараться. Но… — он обвёл взглядом мешки, — сажа от водорослей. Тонны. Кузнецов уверял… но рынок… спрос… Сможет ли ваша мануфактура столько принять? И… оплатить?
Тревога в его голосе была понятна.
Они вложили время, ресурсы, рисковали кораблями и экипажами, пока флот бездействовал. Теперь им нужны были гарантии.
Я улыбнулся, стараясь выглядеть максимально уверенно.
— Капитан Семёнов, капитан Новиков, не сомневайтесь. Этот груз мне не просто нужен, он жизненно необходим. И не только заводу в «Точке». Теперь я представляю интересы «Альянса производителей эликсиров». Так что заказов будет много.
— То есть с оплатой проблем не возникнет? — переспросил Новиков.
— Оплата золотом или векселями имперского банка, по вашему выбору. И это — только начало. Пока в колониях есть потребность в эликсирах, а она будет только расти, спрос на «сажу» будет стабильным и высоким. Вы не просто окупите расходы, вы хорошо заработаете.
Напряжение спало с лиц капитанов как сдувшийся парус. Новиков радостно хлопнул себя по боку.
— Ну, слава четырём! А я уж думал, Григорий нас с потрохами продал! — он дружески толкнул локтём Кузнецова.
Тот лишь самодовольно ухмыльнулся, доставая из глубокого кармана своего потёртого бушлата огромную запылённую бутыль из тёмного стекла.
Как только она туда поместилась?
Жидкость внутри была янтарно-золотистой, густой, обещающей крепость и тепло.
— Ну, коли дела улажены, барон, господа капитаны… не пора ли скрепить сделку по-старинному? — голос Кузнецова стал бархатисто-заговорщическим.
Новиков потёр от предвкушения руки, а Семёнов пригладил бороду.
— Где ты такое сокровище только раздобыл?
— Это напиток для особых случаев, можно сказать, мой НЗ, и, думаю, время пришло.
Отказаться было невозможно. Да и не хотелось.
Мы устроились на ящиках прямо на причале, под вечерним небом, здесь пахло гарью от города и морем.
Григорий Иванович разлил «огонёк» по простым гранёным стаканам. Напиток обжигал горло, оставляя долгое согревающее послевкусие дыма, тростника и далёких тропиков. Разговор завязался сам собой: о море, о штормах, о хитростях добычи водорослей в открытом океане.
— А знаете, барон, — говорил Кузнецов, его лицо под действием напитка и облегчения от прибытия в порт становилось всё более багровым, глаза влажно блестели, — самое пекло было не тут, в водах «Новоархангельска», а на «Мели».
— На «Мели»? — переспросил я.
Оказалось, «Мелью» моряки называли колонию четвёртого кольца, ту самую, откуда привезли водоросли.
— Ага! — подхватил Новиков. — Место дивное! Глубина там по колено фрегату! Твари, которые не умеют плавать, а таких большинство, либо тонут, либо застревают на отмелях и дерутся друг с дружкой до последнего. Крупняк вообще зайти не может: сядет на брюхо, и конец. Как скот на бойне! А мелкая пакость, — он презрительно махнул рукой, — для брони наших судёнышек — что комар для слона. Идеальное место для нашей «полевой кухни»! — он кивнул в сторону «Пульки», которую матрос пытался пришвартовать к пирсу.
— Но как вы туда попадали? — поинтересовался я. — Телепорт же далеко в море!
Кузнецов хитро прищурился:
— А вот тут, барон, самое интересное! Телепорт для входа в колонию «Новоархангельск» один, он сухопутный, из «Ярцево». А на выход — два! И оба морские! Один — возле острова Грозный, другой у Восточного.
Капитан хитро на меня смотрел и молчал.
— Говорите уже, — не выдержал я.
— Раньше портал в «Мель» был прямо здесь, — он указал на выход из гавани, — прямо на Орлином мысу, под маяком! Сам видел старые схемы в портовой конторе Балтийска, когда она ещё цела была! Потом, когда флот разросся, телепорт перенесли подальше, решили, что негоже главные ворота в колонию у самого берега держать. Мол, уязвимо. А старые колонны… — он многозначительно постучал пальцем по бутылке, — говорят, так и стоят на мысу законсервированные, под каменными колпаками. Про запас. Или по забывчивости.
Меня словно током ударило. Карта колоний, которую я изучал в штабе Белова, всплыла перед глазами.
— То есть эти колонны на мысу ещё целы, и если их активировать… — я говорил медленно, обдумывая каждое слово, — то можно было бы телепортироваться прямиком в ту самую безопасную колонию с мелководьем? Минуя опасности прибрежных вод «Новоархангельска»?
— Именно! — Кузнецов грохнул ладонью по колену, расплескав напиток. — Браво, барон! Из порта шагнул в портал, и ты уже на «Мели» грузишь водоросли! Обратно так же! Логистика — мечта! Но… — его энтузиазм чуть поугас, — колонны те императорские. Активировать их может только маг рун. А, следовательно, никто, кроме самого государя или уполномоченного из его семьи.
Мысль засела в голове как якорь.
Потенциал был колоссальным.
Безопасный плацдарм для добычи сырья, сокращение пути, минимизация рисков.
Но ключ был в руках Императора, а он не будет ничего делать просто так.
Разговор затянулся далеко за полночь. Планы, расчёты, морские байки и крепкий «огонёк» смешались в голове в густой дурманящий коктейль.
Когда я шатаясь добрался до каюты «Стрижа», мир поплыл, и я рухнул на жёсткую койку, как подкошенный.
* * *
Утро ворвалось в иллюминатор, ослепив меня. Голова гудела целым ульем разъярённых шершней, а во рту будто дрались кошки, используя в качестве оружия старые тряпки.
Я застонал, пытаясь вспомнить, где оставил исцеляющий эликсир первой помощи.
Воспоминания возвращались обрывками: мешки, капитаны, золотистая жидкость, маяк, телепорты…
— Проснись, профессор! Или тебя на совещание к Императору в виде экспоната принесут? «Таксон: переутомлённый барон. Среда обитания: койка».
Резкий голос Амата, как ушат ледяной воды, обрушился на меня. Он стоял, скрестив руки, в дверях каюты, залитой утренним светом. Лицо друга было серьёзным, без обычной едкой усмешки.
— Амат? — я протёр глаза, пытаясь сфокусироваться. — Который час? Совещание…
— Через полтора часа, его перенесли на час, — отрезал он, шагнув внутрь. — А ты выглядишь так, будто «Стриж» по голове проехал. Задним колесом. Несколько раз, — он принюхался и скривился. — И пахнешь соответственно.
— Капитаны… водоросли… обсуждение… — пробормотал я, с трудом пытаясь связать слова. Каждый мускул протестовал. — Что ты здесь делаешь так рано?
— Был у отца на флагмане, — ответил Жимин, его взгляд стал пристальным, изучающим. — Услышал новости, что Император лично потребовал присутствия на военном совете какого-то гражданского выскочки. Уточнил у отца, тот сказал, что бывшего барона, а теперь графа Пестова. Подумал, что тебе полезно будет знать об этом заранее.
— Да, знаю, — я отмахнулся от друга.
— И… — он оглянулся, убедившись, что коридор пуст, и закрыл дверь плотнее. Голос понизился до шёпота. — Есть кое-что ещё. Важное. Ты ведь знаешь, кто такие инквизиторы Его Величества? И чем они занимаются помимо ловли газлайтеров и нарушителей магического этикета.
Я напрягся, пытаясь собрать мысли в кучу сквозь похмельную муть.
— В общих чертах. Охотятся на иномирцев, шпионов, вселяющихся в чужие тела… на тех, кто выдаёт себя за того, кем не является. Маги жизни высокого уровня. Все лекари им подотчётны. А почему спрашиваешь?
Амат подошёл совсем близко. Его глаза, обычно насмешливые, были серьёзны как никогда. Неужели он боится?
— Да, на иномирцев. Но ты, профессор, похоже, не в курсе самой мрачной их специализации. Странно, при твоей-то начитанности этого не знать, — друг помедлил, глядя мне прямо в глаза. — Они охотятся и на попаданцев. На тех, чья душа пришла извне, без приглашения, без ритуала. На нарушителей самой основы мироздания, по их мнению.
Ледяная струя пробежала по позвоночнику, моментально отрезвляя. Инквизиторы. Охотники за душами. За моей душой.
— Иммунитет к внушению у тебя благодаря антимагическому веществу впечатляющий, Кирилл, но… они чувствуют аномалии. Я узнал, что при Императоре сейчас два самых сильных инквизитора.
— Один вчера на меня долго смотрел, словно сканировал.
— Плохо, — сказал Амат, прислушиваясь к звукам за дверью.
— И что теперь? — вырвалось у меня.
— Теперь мы с тобой будем как никогда осторожны, — жёстко сказал друг. — Держи свою защиту поближе. Антимагия — наше единственное спасение. Она глушит не только магию, но и, возможно, их чутье к аномалиям. Ты же не потерял колбы вчера?
Я машинально сунул руку во внутренний карман сюртука, висевшего на спинке стула. Твёрдая стеклянная трубка была на месте. Последняя.
— Она тут. Одна.
— Одна? — Амат нахмурился. — Сможешь из неё сделать пластины?
— Пластины требуют сложного синтеза в лаборатории, которой у меня при себе нет. Порошок… если разделить эту пробирку на части, эффективность резко упадёт. Его хватит, чтобы создать слабое поле вокруг одного человека на короткое время. Не более, — я сжал пробирку в кармане. Холодок стекла был обнадёживающим.
Амат разочарованно вздохнул.
— Ладно. Тогда береги её как зеницу ока. Пусть пока будет у тебя. А я… — он махнул рукой в сторону порта, — побуду на корабле отца. Пока Император в Балтийске, мне там спокойнее. Как только двор двинется обратно на «большую землю», инквизиторы, скорее всего, последуют за ним. Тогда и выйду. Не думаю, что меня сейчас будет кто-то искать.
Он повернулся к выходу, но на пороге остановился.
— И приведи себя в порядок, граф. Тебя ждёт высшее собрание. Не опозорь нас, выскочек из другого мира, — в голосе Жимина вновь зазвучал знакомый ехидный оттенок.



Глава 3

Совещание проходило в крытом грузовом вагоне, который за ночь превратили в нечто вроде кабинета.
Внутри всё ещё витал запах свежей краски, лака и невыветревшейся древесины, которой обшили стены. Всё это было наспех сколочено за последние сутки по личному приказу Императора.
В центре стоял длинный стол, накрытый тёмно-зелёным сукном. Во главе сидел Михаил Романов в чёрных доспехах, без шлема, но с диадемой. Справа от него расположился младший сын Дмитрий, сосредоточенный и собранный.
За их спинами были двое инквизиторов в сером, неподвижные, как каменные статуи. Я почувствовал, как один из них бросил на меня взгляд: опять ледяные глаза пытались прочитать ауру.
Ощутил через ткань, как пробирка с антивеществом нагрелась во внутреннем кармане сюртука.
Дождавшись начала совещания, оба инквизитора вышли, а их место заняли два гусара в парадном облачении, лихие и бравые.
Справа от Императора — адмиралы флота.
Слева — генералы сухопутных войск: Волынский, Долгорукий и ещё трое.
Дальше — губернаторы эвакуированных колоний четвёртого и пятого кольца. Среди них сидел хмурый банкир Оксаков под неусыпным присмотром гусара-конвоира, стоявшего за его спиной. Ещё дальше несколько штатских, судя по озабоченному и уставшему виду, чиновники.
Доклады были мрачными.
Волынский и Долгорукий говорили о ходе зачистки Балтийска и его окрестностей, о потерях, о героизме солдат.
Но когда слово взял один из штатских, сухощавый мужчина в очках, академик Петровский, картина стала совсем безрадостной.
— Таким образом, Ваше Императорское Величество, — голос был монотонен, как стук метронома, но каждое слово било точно в цель, — даже при полной зачистке города в ближайшие дни, удержать всю колонию «Новоархангельск» невозможно.
По вагону прокатилось волнение, шепотки, но Петровский словно не замечал их и сухо продолжал:
— Интенсивность и частота прорывов тварей через границы нашего мира остаются критически высокими. Статистика за последние полгода неумолима. Наша математическая модель показывает: очищенная территория неизбежно будет подвергаться повторным инвазиям.
Заметив некоторое непонимание, он пояснил:
— В смысле новым проникновениям паразитов на очищенную территорию. Скорость реинвазии превышает наши текущие возможности по контролю и уничтожению. Проще говоря, — он снял очки, протёр их, — мы вычищаем одну яму, пока в другой уже набирается критическая масса тварей, которая вскоре хлынет сюда снова. Это война на истощение, которую мы проигрываем по определению.
— И никаких благоприятных прогнозов? — сухо уточнил Император.
— Сдерживать — возможно. Решить вопрос раз и навсегда, точно нет.
В вагоне повисло тяжёлое молчание.
Адмиралы переглядывались.
Губернаторы ещё действующих колоний в четвёртом и пятом кольце побледнели.
Оксаков злорадно ухмыльнулся в мою сторону.
Генерал Волынский попытался возразить:
— Но, Ваше Величество, если усилить гарнизоны на ключевых направлениях, построить дополнительные форты…
Император Михаил поднял руку. Жест был спокойным, но не допускающим возражений.
— Генерал, я понимаю ваше рвение. Но ресурсы империи не безграничны. Мы не можем держать здесь армию, равную по численности войскам на западном фронте «большой земли», где угроза ничуть не меньше. Каждый прорыв здесь ослабляет другие рубежи.
Романов оглядел присутствующих, а затем повернулся к Петровскому:
— Ваш прогноз, академик? В случае оставления гарнизона размером, скажем, в две дивизии?
— Максимум три-четыре месяца, Ваше Величество, — ответил учёный без колебаний. — До следующей крупной волны прорыва. После чего потери станут невосполнимыми, а удержание бессмысленным. Мы лишь отсрочим неизбежное и погубим лучших солдат.
Император медленно оглядел собравшихся. Его взгляд был тяжёлым.
— Тогда решение очевидно, господа. Эвакуация.
Зал словно омертвел, слушая приговор для колонии.
— Подготовьте списки всего ценного оборудования, архивов, специалистов и гражданского населения, все должны успеть уйти в этот раз, а не как в прошлой эвакуации. Флот обеспечит прикрытие и транспортировку. Мы оставляем Балтийск и все миры, в которые через него проходили, а как только эвакуация закончится, покинем колонию «Новоархангельск».
Тишина взорвалась ропотом. Губернаторы вскочили с мест, адмиралы заговорили разом:
— Ваше Величество! Но порт! Верфи!..
— Люди, их хозяйства!..
— Мы можем держаться автономно! Мы же держались полгода! Запасы…
— Это стратегический плацдарм!
Император поднял руку. В вагоне мгновенно стихло.
— Стратегический? — его тихий и холодный голос резал как лезвие. — Плацдарм, который мы не можем удержать? Кладбище для лучших полков империи? Нет, господа. Моя задача — сохранить жизни подданных и силы империи. Не могу я жертвовать дивизиями здесь, когда в любой момент прорвут где-нибудь у Смоленска или под Севастополем! Мы уходим. Подготовка к эвакуации начинается немедленно.
Отчаяние и бессильная злоба читались на лицах моряков и колониальных чиновников.
Их мир рушился.
И тут я встал.
Просто встал.
Стол был длинным, а я сидел почти в самом конце.
Сначала меня не заметили. Но в меня упёрся ледяной взгляд одного из гусар-телохранителей. Потом взглянул Император. За ним — Дмитрий, Волынский, Долгорукий… По вагону прокатилась волна внимания, смешанного с удивлением, раздражением. И… надеждой?
— Граф Пестов? — Император произнёс мой новый титул без тени иронии. — Вы хотели что-то добавить? Или просто решили размяться?
В вагоне послышались нервные смешки.
Я упёрся кулаками в стол, наклонившись вперёд, ощущая тяжесть пробирки в кармане и десятки взглядов.
— Ваше Императорское Величество. Господа. Я понимаю это решение. Но полагаю, что есть иной путь. Мы можем сохранить ключ к этой колонии. И даже сделать её прибыльной. Без бессмысленных жертв среди военных.
Академик Петровский скептически поднял бровь:
— Иной путь, граф? Математика — наука точная. Наши модели…
— Ваши модели учитывают текущие реалии, господин академик, — парировал я, обращаясь ко всем. — Но реалии можно изменить. Мы не можем и не должны удерживать всю колонию «Новоархангельск». Это самоубийство, как верно заметил Император. Но мы можем удержать точки контроля. Первая — это телепорт на вход в колонию из «Ярцево». Он расположен в узком горном ущелье. Укрепив, его можно держать минимальными силами — ротой, максимум батальоном. Он будет нашим каналом связи и поставок с «большой земли».
Волынский кивнул, оценивая:
— Ущелье действительно узкое. Фортификация там возможна. Задача выполнимая.
— Вторая точка, — продолжал я, — сам Балтийск. Городские стены, хоть и повреждены, но восстанавливаемы. Внутри — порт, верфи, склады. Да, многое порушено, но места лучше на материке нет. Гарнизон в две-три тысячи человек, усиленный артиллерией, сможет удерживать город от внутренних угроз и набегов с моря. Главное, что его размер позволяет это.
— А снабжение? — резко перебил меня один из адмиралов. — Вы предлагаете запихнуть гарнизон в каменный мешок? Чем он будет дышать? Есть? Стрелять?
— Снабжение, господин адмирал, — я позволил себе улыбнуться, — будет идти по стальным артериям. По железной дороге. От Ярцевского телепорта, по заражённой земле «Новоархангельска», прямиком в Балтийск. «Стриж» и новый бронепоезд это не только оружие, к ним можно прицепить грузовые вагоны. Провиант, боеприпасы, подкрепление — всё это пойдёт по рельсам. Быстро и безопасно в пределах контролируемой нами территории.
— А ключевой ресурс для ваших эликсиров? Водоросли, — вклинился Оксаков, его голос был ядовит, он явно хотел загнать меня в угол своими вопросами. — Их добыча в океане теперь смертельно опасна без флота, а в прибрежных водах ему не разгуляться.
— А зачем нам опасный океан «Новоархангельска», господин Оксаков?
Я посмотрел прямо на него. Банкир сжал губы, ненависть ко мне легко читалась на лице.
— Вы, наверное, забыли, что у нас есть безопасная альтернатива? Одна из колоний четвёртого кольца, «Мель», где добыча ведётся уже сейчас, — я кивнул в сторону порта, где стояли суда Кузнецова. — Туда можно попасть через морской телепорт около острова Восточный, но существует и более безопасный способ.
Я перевёл взгляд на Императора, тот внимательно на меня смотрел.
— На Орлином мысу, в окрестностях Балтийска, есть старые телепортационные колонны, они законсервированные, но вроде как целые. Нужно лишь перенести точку активации одного из действующих морских выходов обратно в Балтийск. Активировать старые колонны. И тогда… — я обвёл взглядом сидящих за столом.
Тишина в вагоне стала ещё глубже. Только академик Петровский задумчиво постукивал карандашом по своим записям. Выдержав небольшую паузу, я продолжил:
— Тогда путь на «Мель» станет прямым и безопасным. Из порта Балтийска шаг в портал, и ты на мелководье, где можно добывать тонны сырья без риска быть съеденным левиафаном, морским дьяволом и другой крупной морской нечистью. Обратно так же. Тогда Балтийск станет не осаждённой крепостью, а транспортным узлом и центром добычи не только сырья для медицинской промышленности, но и морских ресурсов из четвёртого и пятого кольца колоний.
Император внимательно смотрел на меня, его лицо было непроницаемым.
— Вы предлагаете… перенести телепорт? — уточнил он, но не дождавшись ответа задумчиво продолжил: — Это потребует много магической энергии и значительных усилий.
— Именно, Ваше Величество. Но это разовое усилие, которое обеспечит прочный плацдарм и контроль над ключевым ресурсом для медицины империи, что впоследствии поможет сохранить жизни тысяч солдат, — я сделал паузу. — Балтийск будет не обузой, а активом.
Император перевёл взгляд на сына. Тот едва заметно кивнул, его глаза говорили: «Кирилл прав».
— Перенос телепорта… — задумчиво проговорил Михаил Романов. — Это возможно. Силами кого-то из семьи. Дмитрий, ты возьмёшься?
— С радостью, отец, — немедленно ответил Митя.
— Хорошо, — Император вновь повернулся ко мне. — Допустим, телепорт перенесём. Укрепим ущелье в горах и Балтийск. Обеспечим снабжение по вашей… «стальной артерии». Но кто будет всем этим руководить? Координировать оборону, логистику, добычу. Кто возьмёт на себя ответственность за этот транспортный узел? — он произнёс последнее слово с лёгкой, почти неуловимой усмешкой, пробуя его на вкус.
Ропот прошёл по столу. Глаза генералов и адмиралов загорелись амбициями. Но Император смотрел только на меня.
— Вам же для чего-то это нужно, граф? — голос Романова прозвучал спокойно, но в вагоне замерли все. — Желаете пост губернатора Новоархангельска? Или, может, Балтийска? Звание полного генерала для координации такой масштабной обороны?
Вопрос повис в воздухе. Я почувствовал, как десятки взглядов впиваются в меня: одни с завистью, другие со страхом, третьи с откровенной враждой. Адмирал с седыми бакенбардами едко фыркнул:
— Губернатор? В девятнадцать лет? Ваше Величество, простите мою прямоту, но это неслыханно! Управление колонией — дело опытных служащих, а не… — он запнулся, подбирая слово.
— Не фабрикантов? — мягко закончил за него Император.
— Я и не претендую, Ваше Величество! — поспешно парировал я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. План был не в этом, совсем не в этом. — У меня есть мануфактура в «Точке», заводы, обязательства перед акционерами «Альянса производителей целебных эликсиров». Моя роль — обеспечить сырье и логистику, наладить процесс, а не управлять людьми и территориями. Я предлагаю схему, инструмент. Руководить же должны военные генералы, чиновники… люди с опытом.
Мой протест казался искренним и потому убедительным. По столу прошёл одобрительный гул.
«Да, пусть этот выскочка производит свои зелья и рельсы, но не лезет в реальную власть», — наверняка думало большинство находившихся здесь мужей.
Но Император не отводил от меня взгляда.
Его глаза, холодные и проницательные, казалось, видели всё насквозь.
— Опыт… — задумчиво протянул он. — Опыт — это вещь неоспоримая. Но и молодость, смекалка и… дерзость — тоже ресурс. Недооценённый, — он обвёл взглядом собравшихся. — Граф Пестов скромничает. Или, что более вероятно, искренне не понимает масштаба того, что уже совершил.
Он сделал едва заметный знак рукой. Из-за спины Романова вышел щуплый, сутулый человек в строгом сюртуке стального цвета, с лицом, не выражавшим ровным счётом ничего. В руках он держал тонкий кожаный портфель.
— Господин Лыков, из тайной канцелярии, — представил его Император без эмоций. — Будьте так добры.
Чиновник щёлкнул замками портфеля. Звук был громким в наступившей тишине. Он извлёк несколько листов, испещрённых аккуратным почерком.
— Кирилл Павлович Пестов, — сухим, безжизненным голосом начал Лыков, его бормотание больше напоминало скрип пересохшего пера. — На момент составления настоящего досье, девятнадцать лет от роду. Год назад унаследовал пришедшую в полный упадок алхимическую мануфактуру с долгами, превышающими её стоимость в двадцать раз. За двенадцать месяцев: провёл полную модернизацию; наладил выпуск эликсиров, эффективность которых на сорок процентов выше среднеимперских показателей; поглотил три конкурентных производства; основал «Альянс производителей эликсиров», консолидировав под своим началом семьдесят процентов фармацевтического рынка колоний. Параллельно приобрёл права на разработку железорудного месторождения в «Яковлевке»; основал вагоностроительный завод; за полгода с нуля спроектировал и построил образец бронепоезда, на котором прибыл Император.
Лыков перевернул лист. Бумага шуршала оглушительно в полной тишине.
— В ходе операции по освобождению Балтийска предложил и реализовал стратегию применения бронепоезда как ударного ядра и средства логистики; лично участвовал в боях; нейтрализовал мятежника Строганова.
Мужчина убрал лист, с которого читал, в портфель.
— Вывод канцелярии: исключительная целеустремлённость, стратегическое мышление, способность к нестандартным решениям и… — Лыков на мгновение поднял глаза на меня, — беспрецедентная для его возраста деловая хватка.
Он захлопнул портфель. Звук эхом отозвался в гробовой тишине.
Даже я, слушая этот сухой перечень, поймал себя на мысли, что это похоже на некролог какому-то титану, а не на описание моей сумасшедшей годичной гонки за выживание.
Император медленно поднялся. Его тень накрыла весь стол.
— Вы слышите, господа? Девятнадцать лет. Он уже создал промышленную империю. И он предлагает нам не просто удержать Балтийск. Граф Пестов предлагает сделать его транспортным узлом. Кто из вас, с вашим опытом, может предложить нечто подобное? Кто из вас за полгода построил хоть один бронепоезд?
Никто не ответил.
Адмирал с баками пунцово покраснел и отвёл взгляд.
Губернаторы изучали узоры на зелёном сукне.
Генералы смотрели куда-то в пространство.
Они ненавидели меня в тот момент, я чувствовал это кожей.
Выскочка.
Но перечить Императору — значило подписать себе приговор.
— Ваше Величество, я… — попытался найти хоть какие-то слова, чтобы откреститься, свалить всё на удачу, на обстоятельства.
— Молчите, граф, — мягко, но не допуская возражений, остановил меня Михаил Романов. — Ваша скромность делает вам честь, но сейчас не время для неё.
Он повернулся к младшему сыну Дмитрию, который сидел с каменным лицом, но в глазах читалось понимание отцовского замысла.
«Он ровесник моего сына, — говорил этот взгляд. — И он мыслит так же, как должны мыслить мы, Романовы. Не обороняться, а строить. Не цепляться за старое, а создавать новое. Он будет моему сыну опорой, а не конкурентом. Он нужен здесь».
— Решение принято, — голос Императора снова стал властным и металлическим. — «Балтийский узел» требует не губернатора-бюрократа, а протектора-созидателя. Координатора со специальными полномочиями. Граф Пестов, вы назначаетесь на эту должность. Генерал Волынский вам поможет с обороной первое время, адмирал Жимин возьмёт на себя флот. Вы отвечаете за всё остальное: логистику, снабжение, промышленность, восстановление. Ваша задача — сделать так, чтобы эта схема заработала. Это приказ.
Внутри всё сжалось в комок протеста.
Это была ловушка.
Гигантская, неподъёмная ответственность.
Бесконечные отчёты, интриги, противодействие со стороны этих вот адмиралов и генералов… Я хотел изобретать, строить, производить, а не заседать в бесконечных советах и разбирать склоки.
Нет. Нет, нет, нет. Это не моё.
Я не управленец, я учёный.
Это убьёт меня.
Это убьёт все мои проекты.
Они задушат бюрократией…
Но взгляд Императора не оставлял выбора.
Это был не вопрос или предложение, от которого можно отказаться.
Это был приговор.
Ослушаться значило потерять всё, что с таким трудом было построено. И подвести Митю, который молча смотрел на меня со странной смесью надежды и сочувствия.
Я сделал глубокий вдох, подавляя внутреннюю панику, и опустился на одно колено, склонив голову.
— Ваше Императорское Величество… я повинуюсь. Но… у меня есть условие. Вернее, не условие — просьба.
В вагоне снова замерли.
Условия Императору не ставят.
— Говорите, — в голосе Михаила Романова прозвучало лёгкое удивление, а губы слегка приподнялись словно в улыбке.
— У меня есть неотложные дела в «Точке». Текущие контракты, обязательства перед альянсом, запуск нового производства. Я не могу всё бросить на полпути. Это подведёт сотни людей и дискредитирует саму идею «узла», если его основатель окажется ненадёжным партнёром. Прошу дать мне два месяца. Шестьдесят дней, чтобы привести в порядок свои дела, обеспечить бесперебойную работу заводов и лишь затем… полностью погрузиться в новое назначение.
Я не поднимал головы, ожидая взрыва. Но вместо этого услышал тихий, почти одобрительный вздох.
— Деловую репутацию цените. Это хорошо, — произнёс Император. — Два месяца. Ровно. Генерал Волынский начнёт подготовительные работы немедленно. Вы вступите в должность полноправно по истечении этого срока. Встаньте, граф.
Поднялся.
Ноги были ватными. Я только что добровольно взвалил на себя адский груз.
— Совет окончен, все свободны, — объявил Император. — Кроме вас, граф Пестов, останьтесь на минуту.
Генералы и адмиралы стали поспешно расходиться, бросая на меня колкие, полные ненависти взгляды. Моё назначение они восприняли не как необходимость, а как личное оскорбление. Работа тут обещала быть очень напряжённой.
* * *
Когда вагон опустел, остались только Император, Дмитрий и два гусара, стоявшие за ними.
Михаил Романов встал и подошёл к окну, глядя на разрушенный, но оживающий порт.
— Вы сделали много, граф. Очень много. Для Империи. Для колоний, — он повернулся. — Вы заслужили награду. Больше, чем графский титул и это назначение. Что вы хотите? Земли? Деньги? Концессии?
Я глубоко вдохнул. Это был шанс.
— Ваше Величество… моя просьба не о материальном. Она… личная. И касается моего рода.
Император насторожился:
— Рода Пестовых? Что именно?
— Мы… изгнанники, Ваше Величество. Приговор Петра Великого не позволяет нам покидать колонии, ступать на «большую землю». Но я дал обещание умирающему другу. Последнюю его просьбу я обязан выполнить лично. Там, на «большой земле». Прошу… разрешить мне единоразово съездить туда. На один месяц.
Император смотрел на меня с непониманием:
— Обещание? Умирающему другу? Кому? — он перевёл взгляд на сына.
— Всеволоду Пожарскому. Угасший род из «Ярцево», — ответил за меня Митя.
— Да, Ваше Величество. Всеволоду. Его последняя воля… — я не стал вдаваться в детали о клинке и сыне, — это касается его семьи. Я поклялся выполнить её сам. Нарушить приговор Петра Великого — тяжкая дерзость, я знаю. Но я прошу лишь один месяц. Чтобы сдержать слово. И вернуться.
Тишина затянулась.
Даже Дмитрий смотрел на отца с напряжённым интересом.
Император медленно прошёлся вдоль стола.
— Обещание… — произнёс он наконец. — Долг чести, — Романов остановился передо мной. Его взгляд был тяжёлым. — Петровский приговор… он свят. Но… — он взглянул на сына, потом снова на меня, — … цена слова и верность другу тоже святы. Особенно в наше время.
Романов посмотрел в окно, раздумывая.
— Хорошо. Я даю вам разрешение. Один месяц на «большой земле» для исполнения воли павшего товарища. Но! — голос стал стальным. — Вы дадите клятву, — Романов кивнул на стоявший в углу походный алтарь, — что вернётесь ровно через тридцать дней. Ни минутой позже. Нарушите клятву — и приговор Петра падёт на ваш род с удвоенной силой. И на вас лично. Ясно?
Облегчение, смешанное с новой тяжестью ответственности.
— Ясно, Ваше Императорское Величество. Я готов дать клятву. Здесь и сейчас.
Император кивнул Дмитрию. Тот подошёл к алтарю, зажёг лампаду от магического кристалла.
Я снял с себя сюртук, во внутреннем кармане которого лежала пробирка с антивеществом, и повесил его на стул. Подошёл, положив руку на сферу, чем-то напоминающую шар, который использовали гадалки в моём мире, та вспыхнула.
Голос мой звучал чётко в тишине опустевшего вагона, заглушая гул порта за окном:
— Клянусь, что цель моей поездки на земли империи — лишь исполнение последней воли павшего друга. Клянусь не использовать дарованную милость во вред империи или Императору. Клянусь вернуться в колонии до истечения тридцатидневного срока, отсчитывая с момента прохода через телепорт. Если же нарушу сию клятву, да падёт на меня и весь род мой гнев четырёх и справедливая кара по всей строгости закона и воли Петра Великого.
— Свидетельствую, — произнёс Император и сфера засветилась ярче. Его взгляд смягчился на мгновение. — Выполняйте свой долг, граф, и возвращайтесь. Колонии ждут. Дмитрий, проследи за оформлением документов.
Романов развернулся и вышел из вагона, сопровождаемый личной охраной.
Митя подошёл и хлопнул меня по плечу.
— Киря, спасибо, что помогаешь.
Я лишь сдержанно улыбнулся.
— Завтра едем в «Ярцево»?
— Да, — подтвердил я.



Глава 4

Выйдя из душного вагона, я остановился на мгновение, чтобы вдохнуть полной грудью.
Несколько часов в этом импровизированном зале заседаний, под пристальными и колючими взглядами генералов и придворных, давили сильнее, чем каменный мешок карцера.
Там, по крайней мере, я боролся с конкретной угрозой: ржавыми решётками и магией подавления. Здесь же медленно душила паутина интриг, амбиций и неподъёмной ответственности, которую на меня взвалили.
«Протектор Балтийского узла». Звучало сладко, как заманчивое предложение от роковой красавицы, сулящее неземное наслаждение. Вот только опытный нюх уже улавливал за этим ароматом духов лёгкий шлейфец дорогого яда и неизбежной последующей головной боли. Мечта для дурачка, ловушка для меня.
На деле это пожизненная каторга в кабинете, тонны бумаг, бесконечные споры с военными, которые ненавидят «выскочку-фабриканта», и вечная угроза прорыва тварей.
Это был путь, ведущий в никуда.
Путь, на котором умрут все мои планы о заводах, исследованиях, новых сплавах и эликсирах. Меня заживо похоронят в бюрократическом болоте, и через год от Кирилла Пестова останется лишь уставшая оболочка, с тоской взирающая на чертежи, которым не суждено воплотиться в жизнь.
Нет.
Я не мог оставаться здесь ещё хотя бы на ночь.
Каждый камень этого разрушенного города, каждый взгляд, полный подобострастия или зависти, напоминал о будущем, которое мне уготовили.
Мне отчаянно нужны были движение, дорога, смена декораций, обстановки. Как учёный, я знал, что человеческий мозг нуждается в периодической перезагрузке, без неё мысли застывают как старая смола, теряя гибкость и остроту.
Я вспомнил лекции по нейрофизиологии, где профессор говорил, что смена обстановки активизирует нейропластичность и стимулирует формирование новых связей в мозге.
Нужно было вырваться из этого замкнутого круга, иначе я рисковал застрять в тупике.
Мне вспомнились слова Эйнштейна: «Безумие — это когда ты делаешь одно и то же снова и снова, ожидая иного результата». Я не собирался сходить с ума, продолжая копаться в руинах Балтийска. Нужно взглянуть на всё с другой точки зрения.
Я понял, что лучшим решением будет уехать к телепорту сегодня, но для этого нужно разобраться с текущими делами здесь, в Балтийске. Как говорится, обеспечить тыл, прежде чем бросаться в новую авантюру. Похороны, поездка к семье, дела на предприятиях, путешествие на «большую землю» — всё это требовало чёткого плана и подготовки.
За год пребывания в этом мире я научился ценить организованность. В моём прежнем мире, где всё строилось на логике и расчётах, хаос был врагом номер один. Здесь, среди магии и чудес, он был ещё опаснее.
Первым делом отправился на поиски капитана Рыбакова и быстро его нашёл. Там, где и ожидал, на пирсе, около остатков его родового рыболовного флота, и мужчина явно был в нехороших мыслях.
— Сергей Иванович, — окликнул его, подходя ближе.
Капитан обернулся, мгновенно собравшись.
— Баро… простите, господин граф.
— Хватит церемоний, вы теперь не у меня в подчинении. Да, и надеюсь, мы друзья и можем обращаться друг к другу на «ты», — махнул я рукой.
— Вы правы, Кирилл Павлович… то есть Кирилл. Друзья.
— Как твои люди?
— Живы, слава четырём, чего не скажешь о судах, — его голос дрогнул. — Из двадцати уцелело пять. Но я не унываю. Рыба в море не перевелась. Восстановим. Теперь, с твоей помощью и защитой, будет проще.
Я поражался его стойкости. Вот он, человек с твёрдым характером, стержнем, который не сломался, видя, как рушится дело его семьи. Таких называют стрессоустойчивыми. Они не просто выживают, они адаптируются и преодолевают трудности.
— Твой род напомнит о себе в море, вот увидишь, — я по-дружески хлопнул Сергея по плечу.
Рыбаков перевёл на меня взгляд и улыбнулся.
— Если ты будешь руководить здесь, то не сомневаюсь, — он ответил таким же дружеским хлопком по плечу.
Выходит, слухи о том, что происходило на совещании у Императора, уже разлетелись по Балтийску. Не удивлюсь, если уже завтра они дойдут до центральной колонии, а там и домашние узнают о моём назначении.
— Спасибо за помощь со «Стрижом», — я протянул руку капитану.
— Не стоит, нам было по пути, но я рад, что нашёл в тебе соратника и друга.
Мы крепко пожали друг другу руки на прощание.
Потом я разыскал магов-дорожников Лунева и Марсова. Они стояли у только что проложенного пути, ведущего вглубь города, и о чём-то горячо спорили, тыча пальцами в план, разложенный на перевёрнутой бочке с грудой каких-то листов и чертежей.
— Роман, Арсений!
Они оборвали спор и вытянулись.
— Роман, у меня для вас задача на ближайший месяц, — обратился я к Луневу.
— Я весь внимание.
— Твоя задача — проехать по всем проложенным нами в колонии путям, проинспектировать их, а также новые дороги, которые строились в наше отсутствие. Для выполнение этой задачи возьмёшь самоходную платформу с экипажем.
Я взял с их импровизированного стола чистую бумагу и быстро написал приказ для одного из экипажей самоходных платформ.
— Тебе нужно ускорить строительство путей. Все проблемы и задержки изложить в докладе. Понятно?
— Так точно, — кивнул Лунев, и в его глазах загорелся азарт перфекциониста, получившего сложное задание. — Разберусь.
— Арсений, а ты остаёшься здесь. Твоя задача — развязки внутри Балтийска, укрепление путей для маневрирования бронепоездов по материку, тупики, подъездные пути к порту. На всё про всё у тебя две недели. «Стриж» в твоём полном распоряжении. Потом будешь помогать Роману, а строителям найдёшь другую работу.
— Будет сделано, граф! — Марсов засиял. Для дорожника нет задачи интереснее, чем обустраивать новый узел.
Черепанов и Бадаев поймали меня у трапа, когда я направлялся в каюту на «Стриже», чтобы собрать вещи.
— Ну что, господа, возвращаетесь в «Яковлевку» на заводы? — спросил я, видя их нетерпеливые взгляды.
— Да, мы хотели попросить у вас разрешения отправиться вечерним поездом, — с мольбой в глазах произнёс Черепанов.
— Конечно, поезжайте, только передайте дела своим заместителям, — кивнул я.
Не успел я подняться по трапу, как навстречу выскочил Кучумов, с таким видом, будто у него на голове шапка горела.
— Барон, с вашего позволения я останусь здесь, — выпалил вассал, не дав мне и рта раскрыть. — Эта «Пулька» Кузнецова просто гениальна в своей простоте! Но КПД у неё на уровне пещерного костра. Я займусь печью и проконтролирую отгрузку сажи для концентрата.
Невольно улыбнулся. Виталий был похож на аспиранта-энтузиаста, который мог забыть поесть, увлёкшись экспериментом. В его глазах горел огонь, который я видел у студентов, впервые открывших для себя мир химии.
— Спасибо, Виталий. Я рад, что ты нашёл дело по душе. Будет замечательно, если за ближайший месяц наладишь этот процесс. А так я планирую поручить тебе контроль за добычей и производством концентрата из водорослей. Здесь.
— Вы планируете открыть лабораторию в Балтийске?
— Да, думаю, через три-четыре месяца, когда жизнь здесь более-менее наладится, — я махнул на вассала указательным пальцем. — И руководить всем этим будешь ты.
— Спасибо за доверие, ваше благородие… ой… ваше сиятельство, — тут же поправился Кучумов. — Я не подведу вас, вот увидите, — он довольно махнул рукой и тут же скрылся, убежав в сторону порта, словно боялся, что я передумаю.
Окинул взглядом Балтийск, «Стриж», «Сюрприз» и людей, сновавших по площади и центральным улицам. Кажется, все ключевые фигуры расставлены. Теперь можно ехать.
Вечером я подошёл к самоходной платформе, которая готовилась ехать к телепорту. Это был мой последний шанс отправиться на этом манёвренном, но маломестном транспорте. С завтрашнего дня начиналась регулярная работа грузовых составов под прикрытием бронепоезда «Сюрприз».
Моя маленькая, почти игрушечная платформа снабжения с тремя вагонами больше не могла удовлетворять потребности растущего гарнизона и отстраивающегося города.
Поднявшись на борт, я с неприятным удивлением обнаружил, что помимо мешков с пеплом, которые уже начали перевозить в центральную колонию, на платформе стояли прочные решётчатые клетки с рунами подавления магии. В них сидели пленные мятежники Строганова.
Охрана — в основном солдаты «Невского копья», но были здесь и охотники из регулярных частей. Они с невозмутимыми лицами расхаживали вдоль клеток.
И в одной из них была Софья Потоцкая.
Девушка не выглядела напуганной или подавленной. Скорее сосредоточенной. Она сидела на ящике, прислонившись спиной к прутьям, и внимательно, как хищница, изучала охрану. Взгляд скользнул по мне, задержался на мгновение, в нём мелькнул знакомый огонёк расчёта, смешанного с вызовом.
Софья тут же опустила ресницы, изображая покорность, но я не повёлся. Эта женщина никогда не была покорной и, по всей видимости, не будет.
Не хотел бы я получить врага в лице графини Потоцкой. Оставлять такую где-то рядом было опасно. Она умна, красива и абсолютно беспринципна. Словно гремучая змея: красивая, смертоносная и совершенно непредсказуемая. Но в то же время я понимал, что в этом мире, где магия и политика переплетаются теснее, чем корни деревьев в лесу, такие люди могут стать незаменимыми союзниками. Если правильно их заполучить.
Поездка заняла около пяти часов. Я общался с Бадаевым и Черепановым и изучал бумаги по модернизации производств в «Яковлевке», но краем глаза следил за действиями пленницы.
К концу пятичасовой поездки один из молодых солдат, краснея и заикаясь, уже просунул ей в клетку краюху хлеба и даже потянулся к замку. Лишь окрик офицера и угроза трибуналом остановили его.
Добравшись до телепорта, я первым делом направился в лазарет.
Тяжёлое чувство на душе понемногу растаяло, уступая место сладкому предвкушению. Впереди меня ждал тот, чьё присутствие согревало душу.
Ещё не дойдя до нужного шатра, я услышал его пронзительный, радостный и требовательный визг и невольно улыбнулся.
В палате, которую отвели под «зверинец», пахло травами, антисептиком. Мотька, мой серебристый тушканчик, метнулся ко мне по одеялам, целый и невредимый, лишь с едва заметным шрамом на боку.
Он тут же устроился на плече и принялся тыкаться влажным носом мне в щёку, урча и цокая от счастья. А потом деловито сунул мордочку в мой нагрудный карман в поисках угощения.
— Вот видите, — сказала Ольга, не оборачиваясь. — Сразу почуял хозяина. Говорила же, что будет здоров.
— Спасибо вам, Ольга Фёдоровна, — искренне сказал я. — Вы буквально вытащили его с того света.
Медик, или всё же правильнее сказать ветеринар, наконец повернулась. Её изумрудные глаза были усталыми, но в них светилось удовлетворение от хорошо выполненной работы.
— Пустяки. Просто работа. Забирайте своего воришку, а то он тут весь лазарет на уши поставил. Кормишь его, кормишь до отвала, а он всё равно ворует. Умудряется просачиваться в столовую через щели. Над охранниками издевается.
— Это он умеет, — согласился я.
В этот момент наши взгляды встретились. Девушка пристально посмотрела на меня, и я понял, что она уже всё знает о своей сестре.
— Вы видели её? — тихо спросила Ольга без предисловий.
— Да, Софья ехала со мной на платформе вместе с другими пленными.
— И что с ней будет?
— Суд за измену. В лучшем случае пожизненная ссылка на рудники. В худшем…
Ольга отвернулась, делая вид, что поправляет повязку на лапе собаки, которая сидела у её ног. Но я видел, как сжались пальцы девушки.
— Она не плохой человек, — вдруг сказала она почти шёпотом. — Просто… другая. Софья всегда хотела слишком многого и слишком быстро. И считала, что красота и ум это монета, которой можно расплатиться за всё. Но она мне сестра.
Девушка вздрогнула, и вновь посмотрела мне в глаза: в них читалась не просьба, а мольба.
— Помогите ей, дайте шанс. Я знаю сестру, она… она может стать другой, если захочет. Дайте ей ещё один шанс. Вы же влиятельный, я знаю, вы можете. Ради меня.
Я смотрел на эту удивительную женщину, которая при первой встрече была такой резкой и колючей по меркам своего сословия и этого мира, но такой настоящей. И сильной.
Сильной духом, в отличие от своей ослепительной сестры. И я поймал себя на мысли, что это не случайная встреча. Это часть чего-то большего. Моё внутреннее чутьё, обострившееся за годы научных поисков, подсказывало: Ольга Потоцкая ещё сыграет свою роль в моей судьбе. И роль эта будет важной.
— Подумаю, — осторожно сказал я. — Ничего не обещаю. Но подумаю.
Девушка кивнула, и в её глазах мелькнула надежда.
— Спасибо, — тихо сказала она и отвернулась, но я заметил, как по щеке скатилась слеза.
С Мотей на плече вышел из лазарета.
На лагерь уже опустились сумерки.
Если я хочу помочь Потоцкой, то пора действовать, иначе будет поздно. Вспомнил, как ещё во время долгой поездки по центральным колониям Черепанов хвастался, что любой уважающий себя инженер может открыть замок отмычками. Направился на поиски Ефима.
Отыскал его у ящиков с инструментами, которые перегружали на платформу, курсирующую через портал между колониями.
— Ефим Алексеевич, — окликнул я его. — Помнишь, ты говорил про отмычки?
Черепанов поднял на меня усталый взгляд.
— А? Ну, говорил. А что?
— Дай мне парочку. Самых простых.
Он удивлённо приподнял бровь.
— Зачем? Собираетесь кого-то обокрасть, ваше сиятельство? Или ключ потерялся? Так не легче ли магией?
— Второе, — сказал я, слукавив, — не могу ключ от замка отыскать, а ломать не хочу, думаю, ещё отыщется.
Черепанов скептически хмыкнул, но полез в свой бездонный рабочий ящик.
— Любой инженер должен уметь открывать то, что закрыто. На, — он протянул мне два тонких металлических крючка, — возвращать не нужно, оставь себе.
Я сунул отмычки в карман и, дождавшись глубокой ночи, когда лагерь затих, направился к огороженному участку, где стояли клетки с пленными.
Охрана была номинальной, кто побежит вглубь колонии, кишащей тварями?
Я без труда пробрался к клетке Софьи.
Магесса не спала. Она сидела на земле, обхватив колени руками, и что-то мычала. При моём появлении вздрогнула, но не закричала. Глаза девушки при свете полной луны блестели, как у кошки. И она тут же вскочила на ноги.
— Ну что, барон? — прошептала Софья с привычной язвительной усмешкой. — Решил навестить? Не удержался? Я знала, что мои чары на тебя всё же действуют.
Я холодно посмотрел на неё, не поддаваясь на провокацию.
— Успокойся, Софья, — я начал возиться с замком. — Благодарить нужно не меня. Благодари сестру. Если тебе удастся выбраться, будешь у неё в долгу. А мне ты ничем не обязана.
Её надменная улыбка сползла с лица, сменившись сначала недоумением, а затем чем-то похожим на стыд и растерянность.
— Ольга?.. Но… почему?
— Потому что она помнит, что такое семья. И даёт тебе шанс, не упусти его. И не подведи сестру.
Замок щёлкнул, Софья открыла дверь. А я ушёл, растворившись в темноте. Пусть теперь сама решает свою судьбу.
Ночью я покинул «Новоархангельск» и стал ждать своих друзей в колонии «Ярцево», недалеко от телепорта. Они приехали только к обеду. С ними прибыл и Уваров, слуга Пожарских, с простым деревянным гробом, в котором покоилось тело Сергея.
Перекусив на дорожку в гостинице, Митя распрощался с двумя сопровождавшими его гусарами. Он велел им ждать до завтра.
— Вам незачем идти со мной, там мне ничего не угрожает. Ждите здесь, — бескомпромиссно сказал друг. Они лишь покорно кивнули.
Оставшись наедине с Дмитрием, пока Амат с Уваровым занимались заказом провианта нам в дорогу, я решил попросить друга об одолжении. Всё не выходили у меня из головы сёстры Потоцкие.
— Митя, мне нужны подробные досье, — я постучал указательным пальцем по счёту, который принёс официант.
— На кого? — насторожился он.
— На Потоцких.
Митя прищурился, уставившись на меня.
— Так это ты освободил Софью этой ночью?



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 Хозяин антимагии #5