#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 28



Глава 1

Я, отодвинув мешающуюся дверь, выскакиваю наружу. Металл скрипит, зацепив мне плечо, теневой доспех коротко дзинькнул. Выхожу, готовый рвать и метать.
Следом выпрыгивают и жёны в зверином облике. Шерсть дымится, когти выдвинуты, глаза горят.
В окне видно, как водитель лежит без сознания. Доспех сработал: защитился, живой, просто вырубился, даже лоб не разбил. Вернёмся к нему позже. Пока же дело за таранившими бегунами.
Сверху на них обрушиваются грозовые разряды. Ящеролюди на грифонах осыпают залпами из громобоев. Троица бегунов, которая нас атаковала, мгновенно рвётся прочь, оставляя за собой пыль и вмятую землю. Молнии сыплются мимо.
Ящеролюди не тормозят. Слетают с грифонов и несутся за бегунами. Ящероголовым самим летать привычнее, чем в седле — грифоны больше для парадного пафоса.
Проблема в том, что враг — не простой.
Эти трое легко ускользают от выстрелов сверху. Они делают резкий рывок — и уже в полукилометре. Ещё один — и выныривают с другой стороны, сзади летучего отряда. Громобои всё время бьют мимо. Ни одна вспышка не задевает бегунов.
Я прищуриваюсь, анализируя перемещения напавших.
Это не телепорты, как спринты. И не спидстеры, как Лиан. Это — техника бешеных рывков, боевое искусство огромонов. Не молниеносный бег, а сжатие и выброс силы через один-единственный шаг, который выстреливает огромона, как комету.
Огромоны вновь срываются прочь от залпов, и каждый их рывок напоминает выстрел из гигантской катапульты — движение стремительное, резкое, словно сама земля выталкивает их вперёд, взрываясь фонтанами. С такой силой они способны врезаться в форты и сносить бетонные стены, не получив при этом ни единой трещины. Их кости прочнее булыжников, а тела покрыты чёрной, плотной шерстью, по прочности не уступающей стихийным доспехам. Огромоны — настоящая раса воинов, и не зря лорды-дроу их опасаются, а Багровый Властелин волнуется за Молодильный Сад.
И вот они снова бросаются. Один, два, три — срываются с места, как торпеды, летят прямо на меня и жён.
Я реагирую в ту же долю секунды.
— Второй раз уже не выйдет, ребята, — бросаю.
Каменная стена вырастает передо мной. Глыба — толщиной в полметра.
Они врезаются в неё с рёвом и прошибают, как дряхлый деревянный забор.
Но я и не пытался их остановить. Пока они пробивали сделанную ширму и невольно замедлились, я бросил три пси-клинка. Психоудар достался каждому в мозг. Мгновенный укол телепатии.
Трое огромонов замирают на бегу. Ментальные щиты разлетаются в щепки, глаза мутнеют, стекленеют.
Теперь представители расы воинов, что хотели убить меня, — мои марионетки. И что же мне с ними делать? Ну, жалеть точно не стоит.
— Отставить огонь, — бросаю по мыслеречи Бисе и его рептилоидам, а то ещё грохнут моих языков из громобоев, а это никак не годится. Правда, три марионетки мне не нужны, разве что только их лейтенант.
— Ррр, — злится Настя, скаля волчьи клыки.
Трое — высокие, покрытые чёрной шерстью бойцы, только что влетевшие в мою машину, в моих женщин. На ступнях у них — копыта, чтобы не сбить ноги при рывках.
Бросаю:
— Ну что, напали на мой род? А теперь давайте, покажите пару рывков.
Мысленный приказ уходит мгновенно — двум из трёх огромонов.
— В противоположные стороны.
Они слушаются. Разворот, затем шаг-рывок — в разные стороны, как катапультные снаряды.
— А теперь ваш коронный рывок навстречу друг к другу.
И они срываются обратно.
БАХ.
С громким хрустом огромоны разбиваются в лепёшки. Значит, при двойном рывке их кости уже не выдерживают удара. Это занимательно.
— Познавательная казнь, мелиндо, — кивает Лакомка, тоже сделавшая урок из увиденного.
— И вполне заслуженная, — расслабляется Настя, которой вполне удовлетворилась увиденным, и её волчья жажда крови улеглась. Она отходит в сторонку и начинает умываться языком.
Ладно, теперь узнаем, что здесь происходит. Я проникаю в память третьего огромона и листаю его суровую воинскую жизнь.
Картина складывается быстро: цель — я. Это была не случайная атака. Задание у огромонов чёткое — уничтожить менталиста-человека. Приказ поступил от старших. Причина ликвидации цели до исполнителей не доведена, что, в принципе, привычно — такие вещи всегда за границей их допуска.
Значит, за мной отправили диверсионную группу. Причём именно когда я покидал замок лорда Ламара. То есть огромоны знали, что я буду на банкете. Как знали и лорды-дроу.
Хм.
Я смотрю в его пустые, мутные глаза.
— Ну что ж… — подумав, устанавливаю закладку. — Неси эти сведения лорду Химериэлю. Ему это положено такое знать.
И, не дожидаясь нового приказа, огромон срывается с места. Шаг-рывок, шаг-рывок… Бежит, как снаряд, как кувалда на лапах. Он несётся прямо к песчаному замку — прямо в ворота, где ещё мелькают кареты, отъезжают лорды.
Настя хмурится, всё ещё в зверином обличье, но голос звучит уже по-человечески, без рычащих ноток:
— Почему ты отправил его к замку Ламара, Даня?
Я сбрасываю теневой доспех и вдыхаю свежий воздух.
— Я просто отправил его предупредить губернатора, — отвечаю жене. — Пусть лорд Химериэль знает, что огромоны уже ведут диверсионные операции в Примолодье.
Смотрю вслед бегущему бойцу.
— Если он ещё этого, конечно, не в курсе.
А это вполне возможно. Но не будем винить кого-то конкретного. Ведь у меня пока нет доказательств. Потому под подозрением — все лорды-дроу и одна леди-дроу.
* * *
 Замок лорда Ламара, Примолодье 
Химериэль развалился в кресле, словно хозяин мира. Он выбрал одну из боковых гостиных песчаного замка — ту, что с панорамным видом на закат и резным потолком, где на лепнине танцевали сцены из древних войн. На низком столике — графин с вином, кубок, списки лордов, сложенные стопкой.
Ладони сцеплены перед грудью. На лице — удовлетворение, спокойствие хищника, прикрывшего глаза после удачной охоты.
Теперь он — губернатор Примолодья. Полномочия широкие, как степь. Он может строить лордов, вызывать на ковёр, распределять гарнизоны, отправлять в отставку или на смерть, исходя из своих интересов. Всё это он сделает. Со временем.
А главное — как-нибудь между делом он разберётся с этим человечишкой Данилой. Слишком много себе позволяет. Занялся Молодильным Садом. Оседлал Серебряного Луча. А ведь Химериэль две сотни лет выжидал момент, чтобы тайно убить этого спринта. Прятал намерения, копил терпение, ждал, пока Багровый Властелин забудет, что он когда-то потерпел поражение со спринтом, да и не заподозрит у лорда мотив. А тут — какой-то тупоухий юнец с самодовольной ухмылкой взял и уселся на скакуна. Безобразие!
Нет, с этим ещё предстоит разобраться. Обязательно. Он уже предвкушал, как прикончит серебряного спринта и поест конины.
Вдруг по всему замку раздался тревожный сигнал.
Стену напротив сотрясает так, что с потолка сыплется штукатурка. Камень трескается, ломается, и в следующую секунду в комнату врывается тело огромона. Половина его торчит наружу, половина — внутри. Камень рассыпается, как сухарь. Он застрял в дыре, грудью упершись в край пролома, руки болтаются, дыхание — сиплое, с хрипом. В глазах — пустота.
Химериэль, по инстинкту, уже в доспехе. Но огромон не нападает и не двигается.
Он просто висит.
— Мать твою! Что ты здесь делаешь, чёртово отродье⁈ — зарычал Химериэль.
Огромон поднимает голову и сипло, глухо, почти с усилием выдавливает:
— Король Данила велел передать лорду-губернатору: огромоны начали диверсионные рейды в Примолодье.
* * *
Прибываю в лагерь верхом на грифоне. Да, пришлось оседлать пернатого. Вместе с жёнами, в обнимку, на одной птичке. Уютно, ничего не скажешь. Зато быстро. Машину после встречи с огромонами теперь разве что в музее катастроф выставлять: корпус перекошен, ось сорвана, приборка тоже всмятку. Хлам. Даже жалко — это единственный привезённый сюда джип с кожаным салоном для комфортного перемещения.
В голове у меня рой мыслей, перекрывающих друг друга.
Химериэль точно устроит проверку нашего гарнизона. Не знаю, что за проверку «качества бойцов» он придумает, хотя и это несложно разузнать. Такие вещи должны быть унифицированы. Но главное другое — как увеличить численность.
А вот тут начинается весёлое.
На данный момент у меня здесь — двести бойцов. И всё. Потолок. Больше брать нельзя. Боевой материк шевелится, как улей, вульфонги активизировались. Для тавров они далеко и, по сути, не опасны. Но союзникам — угроза вполне реальная. А тавры, да и лично я, как конунг, обязаны откликаться и помогать союзным государствам. Короче, этот фронт оголять нельзя.
Альвы тем временем укрепляют Шпиль Теней, да и дочищают Междуречье от последних гулей, но это вопрос пары недель.
И даже если бы не было той недавней сделки с Царём — не держать крупных войск на территории Русского Царства, чтобы никому не казалось, что я строю свою армию, — даже тогда я бы не смог держать в России много людей. Просто не из кого.
Зато та самая сделка дала мне весомое преимущество: я не ограничен в наборе Грандмастеров и других сильных магов и зверей. Никто не может сказать ни слова, если я поселю в Тавиринии или в Шпиле Теней ещё одного Золотого Дракона, существуй такой в природе и заключи он со мной тоже клятвенное соглашение.
Другой вопрос, что Золотые Драконы, да те же Грандмастеры, на дороге не валяются. А принять в клан Шарового с его родом нельзя, как успел я с Мерзлотником, потому что Шаровой — русский граф, и принятие его рода будет означать увеличение моего клана, и, следовательно, нарушение сделки с Царём.
Но я ушёл от вопроса — увеличение численности гарнизона. Раз нельзя отвлекать своих — значит, надо искать новых.
Логика простая. Если нельзя черпать из колодца, стоит сходить к реке. А река у нас — это степь. А точнее, стойбище Жёлтых Рук.
Прихватываю с собой оборотницу — и едем в гости к многоруким. Настя сбоку гарцует на своей рыжей лошадке. Вообще дорогу мы почти не видим. Спринты просто большую её часть телепортируются, верхом преодолеваем только повороты, чтобы снова проскочить полкилометра через мгновенный перенос.
У самого въезда в стойбище нас встречают многорукие часовые, каждый аж с двумя копьями в четырёх руках. Вообще, у многоруких эффективное боевое искусство — владеть двумя копьями, чтобы они не мешали друг другу.
— Кто такие, двурукие⁈ — рычит один.
Настя хмурится, но я ментально успокаиваю щепетильно относящуюся к обращениям жену. Видимо, не все Жёлтые Руки меня знают. Может, этот часовой во время боя с Рыжими Бродягами охранял стойбище.
Мне не приходится распинаться, так как доносится со стороны стойбища чей-то радостный вопль:
— Охрана, отставить! Это же король Данила!
Из-за ближайшей хижины выскакивает знакомая фигура — Вереш. Тот самый, которого я вытащил из передряги с парой разъярённых циклопов. Он сияет, как праздничный тотем.
— Пропустите его! Живо! Я сказал — пропустить!
Копья опускаются. Стража расступается.
Вереш подбегает ко мне, уже почти прыгает на месте от возбуждения:
— Король Данила! Чем обязан такой чести?
— Есть дело к вашему дяде, — отвечаю. — К вождю Хмену. Надо поговорить.
— Конечно, конечно! Он будет рад вас видеть! Пойдёмте скорее.
Он ведёт нас через стойбище — мимо костров, гончарных кругов, связанных из стеблей хижин, и каменных кругов для медитаций.
В шатре вождя Хмена — полумрак, пахнет травами, дымом и запечённым сыром. Вождь дремал на лежанке из коровьей шкуры, но при виде меня приподнимается и тут же расплывается в широкой улыбке:
— О-о-о, король Данила! Какая встреча! Проходите, садитесь. Сейчас угощу вас нашим фирменным кумысом!
— А он крепкий у вас? — спрашиваю, усаживаясь на циновку.
— Нет, что вы! У нас даже дети его пьют!
По его хлопку в шатёр заходят многорукие загорелые до черноты служанки и расставляют на столе угощения.
Одна из них протягивает Насте чашу. Та берёт, осторожно пробует — и тут же заливается краской. Кумыс оказался очень выдержанным. Неудивительно, что Жёлтые Руки, с детства растущие на таком кумысе, все счастливые. Я улыбаюсь и невзначай кладу руку на её ладонь. Провожу по организму благоверной лёгкой волной: через геномантию — сброс излишней нагрузки, нейтрализация перегрузки в печени, немного стабилизации сердцебиения. Настя делает вдох — уже спокойный.
— Ваше здоровье, — говорю я вождю.
Пора вербовать степь.
Я смотрю Хмену прямо в глаза.
— Вождь, я с новостью. По данным дроу, к Примолодью движется крупное войско огромонов. И, судя по направлению, — заденет не только нас. Очень вероятно, достанется и вам.
Хмен хмурится. Подбородок у него словно вырублен из камня, брови сдвигаются.
— Спасибо, что предупредил, король Данила, — медленно говорит он. — Значит, нам надо готовиться.
— Именно. — Я киваю. — Поэтому я и приехал. У меня предложение: пусть твоё войско войдёт в состав моего гарнизона.
Хмен приподнимает брови удивлённо. По сути, я просто сказал: давай-ка ты примешь меня как своего господина, а?
— Ты хочешь стать нашим вождём?
Усмехаюсь.
— Нет. Ты остаёшься вождём. Управляешь своим племенем, как и прежде. А я — просто буду над тобой. Назовём это… да пускай тот же король. А то к чему плодить титулы? Хватит уже достигнутых.
Хмен задумывается. Чешет бороду, потом уточняет, прищурившись:
— А что мы получим с этого, король?
— Союз и защиту. — Я загибаю пальцы. — Ни одно другое племя не посмеет вас тронуть, да и не сможет, в принципе. Вы получите артефакты: защиту и громобои с боевыми комплектами. Но это не будет подарками. Оружие надо заслужить. За две недели ваши воины пройдут подготовку под присмотром моих тавров. Их научат работать с техникой, магическим снаряжением, приборами связи. Нагрузки будут серьёзные. Это не прогулка по барханам. Подготовка продолжится и потом, но эти две недели будут решающими — подойдут ли твои воины мне как солдаты.
В общем, я всё сказал. И плюшек пообещал, и суровые испытания. Хмен смотрит на меня, а потом вдруг расплывается в широкой, хищной ухмылке.
— Ха! Наши воины станут ещё сильнее и смертоноснее? И всё, что нужно — быть под твоим началом? Щедро. — Он склоняет голову в сторону. — Ну а что ты потребуешь за такую честь, король Данила?
Я не моргаю.
— Десятина. С трофеев и с ваших разведённых шестилапок. Всё остальное — ваше.
Он фыркает.
— Всего-то? А я уж думал, ты потребуешь половину наших незамужних женщин за такую-то щедрость!
— Лучше десятину. — Я усмехаюсь. — С вашими женщинами вы как-нибудь давайте сами.
Хмен смеётся. Такой, грудной, степной смех — с хрипотцой, как у волка.
Вот и всё, в принципе. Сделка состоялась, да и не могло быть по-другому. Жёлтые Руки станут степной элитой. Кто бы отказался?
Возвращаемся с Настей обратно к Молодильному саду. Наши спринты в хорошем настроении, особенно мой Белогривый: ржёт, фыркает, заглядывается на кобылу, порывается демонстративно гарцевать.
Настя косится вперёд, криво усмехается:
— Смотри, что твой жеребец устроил, Даня.
Я только вздыхаю:
— Нашёл, понимаешь, момент. Романтик.
Под копытами — пыль, впереди — уже знакомые острые конусы шатров, стражевые флажки, дым от полевой кухни. Возвращаемся.
Первым делом, едва спрыгиваю со скакуна, коротко бросаю Деду Дасару:
— Скажи Дибурду, чтобы он как воевода выбрал инструкторов из тавров. Уже завтра они должны начать обучение многоруких как солдат. Жёлтые Руки должны обучиться работе с артефактами и приборами связи. И обучение должно быть на личном контроле Дибурда.
— Вербовка дикарей? Хорошая идея, — соглашается лучший вор Заиписа. — Они уже обучены сражаться, надо только их чуть-чуть обтесать — и готово. Даже одно племя не лишнее.
Не зря у Дасара кликуха Дед. На опыте и схватывает на лету.
Многорукие и правда имеют потенциал. Где-то четверть владеют стихийной магией — в основном песчаной. По верхам не хватают, нет у них Мастеров, но полно добротных Воинов.
Мне ещё предстоит церемония коронации в племени, но это успеется.
А я, пока насыпаю овёс Белогривому, бросаю Деду Дасару:
— А племя Жёлтые Руки, — говорю с полуулыбкой, — это только начало. Потихоньку я к себе всех их подтяну. И Бурые Лапы, и Серых Глотков, и, может, тех же Рыжих Бродяг.
Спешившаяся Настя ухмыляется:
— Армия, которая ещё и кумыс варит.
Наверно, так, по чуть-чуть, и строятся империи.
* * *
 Замок лорда Ламара, Примолодье 
Химериэль приближается к Гюрзе, которая как раз заканчивала свою прогулку. Она каталась на шестилапке, скача по окрестным склонам, но даже ветер в лицо и быстрый ритм не приносили однажды пережитого восторга. Всё не то. Шестилапка быстра, да, но в ней не было той безумной мощи, что ощущалась при скачке на черногривом спринте Брусничке — когда они с Данилой пересекали целую равнину парой телепорт-скачков.
— Леди Гюрза, — с показной вежливостью произносит Химериэль, — не хотите ли сейчас составить мне компанию? Я намерен нанести визит в гарнизон короля Данилы. Захотелось взглянуть на давнего знакомого. На Серебряного Луча.
Гюрза чуть приподнимает бровь:
— Мы вдвоем поедем, лорд-губернатор? А Гагера или, может, лорда Ламара не хотите взять с собой?
Химериэль брезгливо усмехается:
— Ваш жених нам ни к чему. Как, впрочем, и лорд Ламар.
— Хорошо, — отвечает леди, хмуро оглядывая его. — Тогда, когда вы оседлаете шестилапку…
— Мне не нужна шестилапка, — перебивает Химериэль.
Он коротко свистит. Из дальней конюшни раздаётся треск, хрип, и проламывая стену бредет его зверь — чёрный носорог. Массивный, с панцирной шкурой, из ноздрей валит дым. Глаза мутные, зрение слабое, ум — ещё слабее. Потому его и надо держать подальше от построек: может снести всё, не разбирая, где пусто, а где стенка. Но Химериэля это волнует мало.
Он без слов вскакивает в седло, развернувшись к Гюрзе, и коротко бросает:
— Вперёд, леди.
* * *
Собираюсь на время телепортироваться в Москву — дел по горло, но и забывать о древе, прикидывающемся сухостоем, нельзя. Тот самый «сухостой», который на самом деле не мёртв, а просто дремлет, затаившись. Нашла его Лакомка, и чтобы пробудить — нужен артефакт астральной энергии. Ну, я так думаю, а как на самом деле — посмотрим.
Уже почти готов к переходу, когда в голове раздаётся грустный голос Айры. Ликанка уже прибыла в Шакхарию.
— Данила, у меня плохие новости. Помнишь, я заключила договор с некромантами с Острова? Так вот, к ним неожиданно пришёл русский дворянин. Предлагает те же товары, что и мы.
Я приподнимаю бровь:
— Кто?
— Князь Паскевич какой-то.
Тут же усмехаюсь:
— А, понятно. Тогда не переживай. У Паскевичей нет своих порталов. Они могут пользоваться только общими, и ни один из них не выходит вблизи Острова некромантов. Логистика у князей будет чудовищная. Даже если достанут те же товары — всё выйдет дороже. Сбывать дешевле нас они не смогут. А если и решат демпинговать — мы это переживём. Мы можем тоже временно подержать убыточные цены, если придётся.
Хотя, да… придётся потягаться за Остров некромантов. Возможно, и не только в торговле.
Тут снаружи раздаётся грохот.
Выхожу из шатра — и присвистываю.
Между молодыми стройными соснами, которые не входят в Молодильный Сад, но при организации лагеря мы нарочно не стали вырубать — уж больно красиво растут, да и Лакомка деревья любит, — с хрустом пробирается огромный чёрный носорог. Один из стволов с треском падает под его копытами. Не зря говорят, что у носорогов плохое зрение, но при их массе и габаритах — это уже вовсе не их проблемы.
А на звере восседает лорд Химериэль.
Лорд-губернатор склоняет голову и произносит, будто заглянул на чаепитие:
— Здравствуйте, король Данила. Я бы хотел взглянуть на Серебряного Луча, если вы не против.
* * *
 Друзья-мазаки, поддержите плиз серию своим чистосердечным лайком! И тогда Змейка, может быть, принесет вам кофе в постель! 



Глава 2

 Пустыня, Та сторона 
— Хо-хо-холода не хватает, — проворчал Ледзор Одиннадцатипалый, окидывая взглядом бескрайнюю пустыню, сразу начинавшуюся от береговой линии. Кожа морхала скучала по привычному морозу, а вместо этого вокруг пекло и духота.
Пришлось им с Кострицей использовать портальную статуэтку и очутиться в этом пекле — следы Феанора привели именно сюда, и граф Данила лично велел им проследовать в пустыню и найти пропавшего альва.
— Лучше бы снова в Антарктиду махнули, — проворчал Ледзор, вытирая пот с лба. — Там хотя бы честный холод, а не это коварное дыхание пекла. Ненавижу жару, хрусть да треск!
Кострица, привычно игнорируя его ворчание, кивнула на горизонт, где, будто игрушечные, виднелись убогие хижины.
— Перестань ныть. Вон деревушка на берегу, туда и держим путь.
Они двинулись к поселению, и на полпути Кострица, скользнув взглядом вниз, хмыкнула:
— Сам ведь оделся, как на Ямал. Сапоги кожаные зачем напялил? Сюда в сандалиях ходят.
Ледзор фыркнул.
— А куда мне, по-твоему, отвёртку вставлять? Я её за голенищем сапога всегда ношу, — буркнул он.
— Зачем тебе отвёртка? — удивилась Кострица.
— С Данилой как-то одному Демону ей по ушам удачно надавали, так с тех пор и ношу. Греет душу воспоминание.
Кострица смерила его недовольным взглядом, но промолчала. До деревни оставалось уже меньше сотни шагов.
Там, под покосившейся пальмой, сидел на лавке сухой чернокожий бедуин с седой бородой. Едва завидев путников, старик заорал:
— Эй, красавица! Не хочешь в мой гарем? К хозяйству пристрою, будешь моих верблюдов пасти. Сыта будешь каждый день!
Ледзор насмешливо остановился перед ним, скрестив на груди руки.
— Эй, внучок, а ну не заглядывайся на чужих женщин, — рявкнул он. — Больно резвый для своего возраста.
Бедуин-старик прищурился, вглядываясь в мускулистого гиганта, и фыркнул:
— Ты чего, бородач, внучком меня называешь? Я тебя старше!
— Нет уж, внучок, не старше, хо-хо, — отозвался Ледзор. — Я таких, как ты, ещё в колыбели видал.
Кострица раздражённо махнула рукой:
— Хватит хвастаться, Одиннадцатипалый. Дедушка, нам нужен остроухий альв. Не проходил тут мимо вашей деревни?
Бедуин сразу подобрел:
— Так вы из людей конунга Филинова, значит?
Ледзор хмыкнул:
— Хрусть да треска, верно. А ты как догадался, а?
Старик, почесывая бороду, усмехнулся:
— Так ваши тавры часто тут мимо проплывают, уценённый товар нам почти даром отдают — всё равно им дороже тащить обратно. И вообще с нами хорошо обходятся. Мы знаем, кто такой конунг Данила — про него много хорошего слышали. И знаем, что он объединил остроухих нелюдей. Ну, а раз ищете такого же ушастого, может быть, вы и его люди. Логично ведь?
Ледзор со скукой спросил:
— Логично. Так что в итоге? Не слышал ты про нашего остроухого?
Бедуин насупился, почесал седую щеку и медленно кивнул:
— Был один такой. Псих настоящий. Представляете, пытался заставить здоровенного скорпиона — ну такого, что полдеревни на спине уместится — плавать в море. А тот монстр воды боится пуще огня, сразу на берег выскакивает, как только лапы намочит. А остроухий всё его кораблём называл, упирался. А потом, гляжу, махнул рукой и решил, что у него, значит, сухопутный корабль. Во как.
Ледзор только усмехнулся, качнув бородой:
— Ох, припекло нашего Феанора, видать, капитально.
Бедуин продолжал, почесывая затылок:
— Да-да, стал он с этим скорпионом по деревням таскаться. И предлагать свой «сухопутный корабль» в обмен на обычную лодку. Только стоит ему показаться на горизонте, как всё село пустеет — кто на лодках в море, кто на верблюдах в пустыню. И нас он тоже почтил визитом. Мы тогда всё бросили и только недавно осмелились вернуться.
Кострица хмуро кивнула:
— В какую сторону он пошёл?
Бедуин махнул рукой вдоль береговой линии, на запад:
— Туда, вправо по побережью. Ещё спасибо, что он, кажись, дальше ушёл.
— Благодарю, уважаемый, — коротко бросила Кострица.
Ледзор вздохнул, сплёвывая в песок:
— Хрусть да треска! Главное, чтобы нам самим так голову не напекло, как нашему Воителю.
Кострица только фыркнула:
— Давай шевелись, философ. А вы, уважаемый, продайте нам пару верблюдов.
Бедуин оживился:
— Хорошо. Для людей конунга Филинова — скидка. Отдам за полцены.
Ледзор приподнял бровь:
— А с чего вдруг такая щедрость?
Старик, сверкнув глазами, ухмыльнулся:
— Так я же говорю: ваши тавры нам часто забрасывают уценённые товары или вовсе бесплатно отдают. А уж сколько раз помогали… Вот и мы конунгу Даниле только самого хорошего желаем. Пускай у него будет побольше жён и побольше верблюдов.
* * *
Лорд-губернатор Химериэль, сидя на чёрном носороге, поднимает руку, и на неё садится металлический орёл, пикировавший с неба. Показуха какая-то. Нафига сейчас ему этот орёл? Пытается продемонстрировать, что умеет приручать специфических зверей? Он небрежно бросает мне свысока:
— Я хотел повидаться со старым знакомым, король Данила. С Серебряным Лучом. Разрешите взглянуть на него?
— Смотреть можно, трогать нельзя, лорд Химериэль, — лениво отзываюсь я и киваю в сторону Белогривого, который уже успел телепортироваться ко мне на грохот носорожьих ног. Видимо, спринт подумал: вдруг драка началась и нужна его помощь мне, как ездового зверя.
— Ну здравствуй, Серебряный Луч, — хмыкает Химериэль, свирепо глядя на коня. — Помнишь меня? Конечно же должен!
Материализовавшийся Белогривый глядит на лорда-губернатора и переводит вопросительно взгляд на меня, мол: «Шеф, это кто вообще такой?». Я пожимаю плечами: сам без понятия, только сегодня с ним познакомились как с местным чиновником.
— Похоже, вас не узнали, лорд-губернатор, — сухо замечает леди Гюрза, но в её глазах угадывается насмешка.
Химериэль, нахмурившись, сжимает ногами бока носорога и цедит:
— Как не узнали? Да нет, он, должно быть, просто в ступоре от ужаса!
Белогривый, потеряв интерес к «человекам», принимается щипать траву от скуки.
Я пожимаю плечами:
— А может, лорд-губернатор, вы обознались и приручали другого спринта?
Лорд-дроу аж подавляется воздухом:
— Что⁈ Нет! Это был Серебряный Луч, самый известный спринт! А я был его ужасом! Неделями охотился за ним! Пытался оседлать! А он меня не помнит⁈
Я едва сдерживаю зевок:
— Видимо, лорд, лошади нынче суровые. Память избирательная. Наверное, посчитал вас недостаточно ярким раздражителем.
И, больше не обращая внимания на захлёбывающегося от возмущения Химериэля, я поворачиваюсь к Гюрзе, которая крутится на своей шестилапке и скрытно ищет взглядом среди других спринтов свою тайную любимицу:
— А вы, леди Гюрза, не хотите ли увидеть чёрную кобылу-спринта, на которой скакали?
Она замирает, а потом отчаянно пытается надеть на себя маску равнодушия:
— С чего вы это взяли, король Данила? Мне… всё равно.
Я киваю спокойно:
— Как скажете, леди.
Но Гюрза всё-таки не выдерживает и, будто нехотя, добавляет, старательно пряча в голосе интерес:
— Хотя… может, я бы… всё же взглянула. Чисто из любопытства.
— Конечно, леди, — киваю леди с самым вежливым лицом. — Но давайте всё-таки сперва решим вопрос вашего приезда.
Поворачиваюсь к лорду-губернатору и, не скрывая лёгкой ленцы, спрашиваю:
— Лорд Химериэль, так вы явились сюда исключительно ради Белогривого? Такая честь для моего скромного коня.
Губернатор хмыкает, спрыгивая со своего носорога так, кипя от гнева. Пыль, разумеется, вокруг него взлетает серым облачком, а спесь — ещё гуще.
— Нет, король Данила, — его голос обретает ту самую характерную дроускую надменность. — К сожалению, у меня нет времени кататься к вам и любоваться вашими ездовыми животными. Я прибыл с важным разговором.
Ну, наконец-то. А то я уж подумал, он и правда фанат моей телепорт-кавалерии.
— Во-первых, — продолжает он, — хотел поблагодарить вас за огромона, которого вы передали нам. Пусть и в, скажем так, несколько эпатажной манере.
— Это был самый экономичный способ доставки, — невозмутимо отвечаю я. — Я ведь всегда за практичность.
И, не давая ему затянуть паузу, показываю рукой на шатёр:
— Пойдёмте, лорд-губернатор и леди. Там уютнее разговаривать.
Лакомка сейчас в Саду работает, потому в шатре только Настя. Она как раз причёсывала волосы, сидя в своей любимой майке и чёрных леггинсах, которые обтягивали бёдра так плотно, что взгляд не оторвать. Настя улыбается, увидев нас:
— Ваше Величество, угостить гостей чаем? — по-официальному обращается ко мне жена, при этом с таким видом, будто сейчас у меня на аудиенции. — Как раз чайник вскипел.
— Конечно, Ваше Высочество, — не отстаю от жены в части парадного наименования. — Завари наш любимый, со Сковородщины.
А Сковородщина — это Алтай. Там в горах полно всяких полезных и просто вкусных трав.
Она бойко зашуршала приборами и чайными пакетами, а вот лорд-губернатор скривился, почуяв запах заварки:
— Мне не нужно, — сухо бросает он.
Гюрза же деликатно кивает:
— А я бы выпила. Спасибо.
Настя, конечно, замечает этот глупый жест недоверия со стороны губернатора. Да уж, боится, что я его отравлю прямо в своём шатре. Типичный дроу. Всюду ищут подвох. Это, может быть, в его привычках, но по себе других не судят.
— Я, разумеется, не имею права вмешиваться в ваши дела с Молодильным Садом, — начинает Химериэль, решив перейти к сути, раз уж от чая отказался. — Но вы должны понимать, король Данила, Сад принадлежит Багровому Властелину. И ни в коем случае нельзя допустить даже малейшего ущерба во время нашествия огромонов.
— Разумеется, лорд-губернатор, — отзываюсь я, принимая чашку от жены вслед за леди Гюрзой. — Только я сам защищу Сад. Я пообещал Багровому Властелину, что у него будет год моей службы, и не в моих правилах плохо выполнять договорённости.
— Это похвально, король Данила. Тем не менее, если с Садом что-то случится, Властелин спросит именно с меня. Я губернатор. А Его Багровейшеству, сами понимаете, будет не до причин и оправданий.
Ах вот оно что. Всё-таки он явился сюда, чтобы прикрыть свою драгоценную спину. И наверняка хочет поставить здесь гарнизон под предлогом охраны Сада. Ну нет, лорд-губернатор. Мне не нужны ваши шпионы под видом постовых отрядов, ведь у меня вырабатывается свой особый подход к возрождению Сада. И делиться им я ни с кем не намерен.
— Понимаю, — киваю я задумчиво. — Значит, вы бы хотели убедиться в компетентности моих людей, так?
Химериэль кивком подтверждает:
— Предоставление такой возможности было бы с вашей стороны благородным жестом. И избавило бы меня от необходимости ставить здесь гарнизон.
— Конечно, — ухмыляюсь я. — Мы можем организовать показательные бои. Ваши против моих. Заодно мои ребята разомнутся, а вы убедитесь, что Сад в надёжных руках.
Мне ни в коем случае не нужен никакой гарнизон рядом с Молодильным Садом, потому что тогда дроу узнают слишком рано о чём не следует. Например, мои планы подчинить все племена многоруких, также я собираюсь узнать много полезной информации из самого Сада с помощью Лакомки. Альва уже проводит очень перспективные исследования. И я бы не хотел, чтобы дроу тут таскались, суя всюду носы и мешались у меня и жены под ногами. Изначально я думал, что просто отработаю год, как и договаривался с Багровым, но теперь вижу в Молодильном Саде огромный потенциал для развития моего рода. Каждое дерево хранит особый секрет, и этот секрет, как только Лакомка его откроет, нельзя разбазаривать тому же Химериэлю.
Лорд-губернатор скривился, как будто ему под дверь наложили, и сухо замечает:
— Показательные бои — это отлично, но для начала, король Данила, неплохо бы привести численность вашего гарнизона хотя бы к минимальным стандартам военного времени. По последним отчётам, у вас там и четырёхсот бойцов не наберётся. Поэтому, боюсь, всё-таки придётся ставить рядом с Садом наш гарнизон…
Я откидываюсь в кресле и с ленцой бросаю:
— Ваши данные устарели, лорд. В Примолодье у меня сейчас больше тысячи бойцов.
В шатре повисает короткая, но выразительная пауза.
— Поясните, как это возможно, — лорд Химериэль кривит губы, как будто я только что наступил ему на лицо. — Переброску стольких людей вы должны были согласовывать с Его Багровейшеством. Всё-таки здесь земли Багрового Властелина, и вы не вправе переносить большие отряды без его согласования. Но я, как губернатор, должен был быть в курсе, а это не так. А значит, вы по собственной инициативе разместили в чужих владениях армию! — сделав вывод, он загорелся глазами. Ещё бы — такой отличный повод схватить меня за задницу, да только вывод-то ошибочный. Стоит ему об этом рассказать.
— Нет, лорд-командор, вы ошиблись, — улыбаюсь. — Я никого сюда не перебрасывал. Армия и так была здесь. Просто теперь она моя. Племя Жёлтых Рук признало меня своим королём, — равнодушно поясняю я, любуясь тем, как морщины на лбу лорда-губернатора в момент собираются в идеально вычерченный узор. — Их тысяча бойцов пополнили мой гарнизон.
Тут уже даже Гюрза перестаёт скрывать удивление. А Настя с интересом наблюдает за растерянными физиономиями гостей.
— Что⁈ Когда вы успели⁈ — Химериэль чуть не подпрыгивает на месте.
Я развожу руками:
— У меня было полно времени.
И ведь правда. У меня всегда есть время, если оно нужно мне.
— Как вы смеете вербовать людей на землях Багрового Властелина⁈ — повышает голос лорд-губернатор, даже забыв про свою привычную вежливую надменность. Ведь у него появился новый повод меня поймать на горячем, но и опять он промахивается.
— Смею, лорд-губернатор, — пожимаю плечами. — Потому что Жёлтые Руки официально не признают Багрового Властелина. И он их своими подданными тоже не считал. Это ничейный ресурс, лорд. Я просто воспользовался тем, что валялось под ногами. И да, всё это — в интересах охраны Молодильного Сада. Как, собственно, и гласит наше соглашение о моей годичной службе Багровому.
Губернатор сжимает зубы, скрежеща, как плохо смазанная дверь.
— Я понял вас, король Данила, — выдавливает он сквозь зубы. — Надеюсь, Багровый Властелин тоже поймёт.
Я едва заметно усмехаюсь:
— Поймёт, не переживайте. У нас с ним свои, скажем так, своеобразные доверительные отношения.
Особенно с учётом Красивой, которая сейчас где-то снова охотится на кроликов или валяется на солнечной полянке. Меня тут Багровый чуть ли не зятем хотел сделать, но об этом Химериэль ни сном ни духом.
Впрочем, ему и уже услышанного хватает. Лицо у лорда становится кислым.
— Хорошо, король Данила, — наконец кивает он. — Раз нужную численность войска вы добились, то, значит, наши бойцы вскоре проведут с вашими показательные бои. — и тут, как бы между делом, добавляет, и в голосе звенит что-то личное: — А как насчёт гонки, король Данила? Я так соскучился по Серебряному Лучу. Понимаю, оседлать его мне не светит, но, может быть, устроим гонку? По-честному. Я на своём носороге, а вы на Луче.
Неожиданное предложение. Да ещё снова вдруг вежливый тон. Гюрза, похоже, тоже заподозрила лорда-губернатора в биполярке… ну ладно, в скрытой игре.
А что? Почему бы и не да? Надо же узнать, насколько недоброжелательно ко мне относится лорд Химериэль. Может, он вообще моему роду враг номер один. Кто-то же натравил на меня тех троих огромонов.
Я хмыкаю:
— Конечно, устроим, если настаиваете. И, естественно, вы хотите без телепортаций?
— Естественно, — подтверждает лорд-губернатор.
Я скольжу взглядом на Гюрзу:
— Леди, а вы не хотите ли присоединиться? Гонка ведь — дело весёлое.
Гюрза вся аж растерялась от неожиданности, будто я предложил ей надеть бальное платье.
— А вы… дадите мне Брусничку? Ну… то есть, вороного спринта?
Я усмехаюсь:
— Конечно. Я же уже говорил — она ваша. А имя — да, пожалуй, так и оставим. Брусничка. Звучит мило. Ей подходит.
Допиваем чай и собираемся на старт. По дороге Настя пробивается ко мне по мыслеречи:
— Даня, прости, но я всё же не пойму, зачем ты вообще соглашаешься на эти показушные бои между дроу и таврами в будущем? На гонку ещё понятно почему — чтобы посмотреть, не задумал ли что-нибудь этот мутный лорд-губернатор.
— Молодец, Настя, — отвечаю жене, подзывая ментально Белогривого. — Насчёт гонки ты права. А насчёт боёв — я хочу увидеть лордовских бойцов в деле. А заодно — подучить наших. Чую я, скоро таврам придётся столкнуться с дроу всерьёз. И лучше им знать, на что способен будущий противник. Хотя, конечно, и дроу узнают то же самое про тавров, но тут мы можем просто сделать рокировку и в столкновении точечно заменить тавров рептилоидами, например.
Настя замолкает, обдумывая мои слова.
— Понял, — делает она вердикт. — Век живи — век учись. Вот почему Света такая умная. Она с тобой по полям бегала очень долго.
Выходим на старт: лорд-губернатор на своём чёрном бронированном носороге, Гюрза — радостная, аж подпрыгивает от восторга, — взлетает на Брусничку, которая, кстати, тоже рада, что встретила недавно заведённую подругу. И я — на своём мускулистом Белогривом.
Лорд Химериэль предлагает маршрут — в сторону лесостепи, где полно рощ до самой дороги в резиденцию Ламара. Условно честно. На ровной равнине Белогривый уделал бы его носорога даже без телепорта. Но тут — пересечёнка. Для носорога, который ломает деревья на пути, как спички, самое то.
Мы стартуем.
Носорог, как и ожидалось, прёт напролом. Рощи, кусты, валежник — всё летит в стороны, будто бумажное. Причём даже там, где бы хватило пары шагов в сторону для обхода, он всё равно прёт. Мы с Гюрзой, конечно, не страдаем подобным — огибаем препятствия. Брусничка отстаёт от Белогривого, не та у неё выносливость, всё-таки не вожак табуна. Но держится бодро.
Я по привычке санирую местность на трёх слоях: ментальном, энергетическом, ну и глазами. Поэтому не упускаю тонкий, еле уловимый пульс энергии. Я мгновенно настораживаюсь. Глушилка. Причём спрятанная где-то в зарослях. Классика. Похоже, наш благородный лорд-губернатор решает сыграть грязно. Зачем? Для победы в гонке? Ведь по правилам нам с Гюрзой запрещено перемещаться телепортом. А значит, Химериэлю мало победы в гонке, и это какая-то подстава. И лорд-губернатор, скорее всего, задумал «случайно» меня убить. Причём лично. Потому что засады впереди я не чувствую. Ловушки никакой нет. Значит, Химериэль ставит ставку на своего зверя. Мол, носорог затопчет, не разглядев.
Что ж, глушилку удалённо отключить не проблема — особенно когда у тебя есть Ломтик. А найти устройство как источник глушащих волн — не проблема. Отправляю я бежевого диверсанта быстренько всё сделать.
Не знаю, замешана ли в этом Гюрза, но пока леди с радостным, раскрасневшимся лицом наслаждается скачкой на Брусничке.
Очередная роща, куда носорог влетает не раздумывая, а я веду Белогривого аккуратно в обход деревьев.
И тут — предсказуемо — из рощи вылетает лорд Химериэль на своём бешеном бронированном звере. Причём носорог несётся уже без тормозов, прямо на меня. Уровень у зверя почти оранжевый. Если прилетит рогом — не факт, что и теневой доспех выдержит, разве что каменный. Но ведь у зверя на этот случай есть ещё и огромные ножищи.
Сбоку раздаётся крик Гюрзы:
— Король Данила!!
Я усмехаюсь. Ах, Химериэль, серьёзно? Мои перепончатые пальцы! Думаешь, это сработает?
Сейчас посмотрим, кто кого растопчет.
* * *
 Лесостепь возле Молодильного Сада, Та сторона 
Гюрза испугалась. Нет, не за себя. За короля Данилу, вот что странно! Она понимала слишком хорошо, к чему всё идёт. Лорд-губернатор мчался на своём носороге вниз по склону — и внизу, у зарослей, стоял Данила на Белогривом. Носороги — существа прямолинейные. Плохое зрение, огромная бронированная туша, а когда входят в раж — не остановить. Да и кто поверит, что такой уважаемый лорд-губернатор мог нарочно пустить своего зверя на короля?
Объяснение у него будет простое, заранее заготовленное: якобы не сразу заметил короля Данилу в зарослях, пытался остановить носорога, но тот разогнался и, с его слабым зрением, просто снёс всадника. Несчастный случай.
Уже ходили слухи, будто бы Химериэль уже избавлялся таким способом от конкурентов.
Но это было ведь давно, и даже если Багровый Властелин призовет лорда-губернатора к ответу, то это еще когда будет. На носу наступление огромонов, и некогда назначать нового командующего Примолодьем. А там уже Химериэль покроет себя воинской славой при отбитии штурмов и заслужит прощение.
У последней рощи Гюрза заметила и глушилку. Её артефакт-сенсор улавливал тонкие волны подавления. Сначала она подумала, что губернатор просто решил перестраховаться, чтобы гонка была «честной» — чтобы Данила не смог использовать телепорт спринта. Но теперь всё становилось очевидно. Глушилка была частью ловушки, чтобы Данила не смог избежать столкновения. И прикрытие для подлого удара— вполне в стиле дроу.
Не слушая ржание испуганной Бруснички, Гюрза сжимает кулаки так, что белеют костяшки. Конечно, Химериэль не посмеет убить Серебряного Луча. Иначе лорду уже точно не избежать кары Багрового, ведь его законы не рушимы, а этот спринт неприкосновенен согласно этим же законам. Но сейчас цель — Данила, а раненого коня можно потом залечить.
И тут вдруг Белогривый исчезает. Миг — и конь пропадает во вспышке телепортации, выныривая в стороне от носорога. Но без всадника! А спустя секунду на его спине проявляюсь и король Данила. Как? Почему он возник с задержкой!
Гюрза моргает. Или ей показалось? Телепортация всегда работает одинаково для ее участников. Но сейчас была задержка? Или это просто привиделось? А когда вообще глушилка успела вырубиться?
А в следующее мгновение леди уже забывает об этом. Ей просто не до этого. Потому что король Данила вытворяет такое, что ей даже не снилось!
* * *
Ну что ж, всё шло ровно так, как я и предсказывал. Лорд-губернатор решил сыграть грязно и напасть на меня под прикрытием гонки. Честно? Не удивился. Ведь по канонам дроу принято маскировать козни под несчастные случаи.
Когда носорог вылетел на меня, я был готов. Ибо ещё ранее активировал одного из своих легионеров-портальщиков.
Белогривый по моему ментальному приказу спокойно телепортируется в сторону, а я активирую свой телепорт. В следующую долю секунды оказываюсь за спиной носорога. Ровно там, где Химериэль точно не ждёт меня и не может заметить.
Быстро метаю пси-клинок одной силой мысли — прямо в затылок зверюге. Не убивать, нет, а вычистить весь мусор, все навязанные ментальные установки. Психотронный удар вчистую стирает всё, что вкладывали в эту тушу дрессировщики Химериэля, да и он сам.
И вот я снова телепортируюсь и уже сижу на спине Белогривого, как ни в чём не бывало, а Гюрза смотрит на меня так, будто впервые видит. Блин! Неужели заметила, что я переместился отдельно от коня? Хотя вряд ли. Задержка максимум в пару секунд. Для стороннего наблюдателя — просто мелкий глюк. Тем более, скоро леди будет не до того, ведь начнётся шоу.
И оно начинается.
Носорог заревел так, что заросли вздрогнули. Зверь сбрасывает с себя лорда-губернатора, а потом начинает топтать его с такой страстью, с какой только преданный, но униженный зверь может мстить своему обидчику. Ментальных закладок больше нет, и Химериэль получает сполна за все годы, что пользовал дикого зверя. Артефакты защиты вспыхивают, трещат, но мощь носорога уже не под контролем дроу. А когда последний купол трескается, туша, ринувшись прочь, теряет всякий интерес к тому, что осталось от своего бывшего хозяина.
Лорд-губернатор визжит и хватается за раздробленные ноги. Орёт так, что даже птицы в степи затихают. Кстати о птицах — металлического орла я тайком обработал пси-стрелой, и он тут же потерял всю память и куда-то улетел.
Я неспешно гарцую на Белогривом поближе к лорду и вежливо интересуюсь:
— Вы целы, лорд-губернатор?
Он с трудом подавляет панику и, наконец, вспоминает, что он телепат. Отключает себе болевые рецепторы. Лицо у него сереет от унижения, но он выдавливает:
— Вы… обязаны… доставить меня в лагерь. Я… поеду верхом. С вами.
Я с сожалением качаю головой, показывая на своего скакуна:
— Боюсь, это невозможно. Белогривый носит только меня, лорд. С остальными это не работает. Вы же это знаете — вы пробовали его приручить.
Указываю в сторону Гюрзы с Брусничкой:
— И, к сожалению, Брусничка тоже не в восторге от чужих на своей спине. Она признала только леди Гюрзу.
Химериэль аж взрывается, забыв про свою аристократическую выдержку:
— Вы что, хотите, чтобы я полз до лагеря на руках⁈ Вы с ума сошли⁈
Интересно, он, правда, думает, что доживёт до лагеря? После того, как покушался на меня? Смешной тип.
— Нет, лорд-губернатор, — со вздохом бросаю я. — Мы вас просто оставим здесь. А по прибытию в лагерь пришлём подмогу за вами. Леди Гюрза, согласны?
— Конечно, это самый разумный выход, — без сомнения кивает Гюрза, и мы трогаемся неспешно, оставляя лорда-губернатора орать в степи, как потерпевшего.
Впрочем, я уже велю Ломтику включить обратно глушилку. Формально — для создания видимости для леди Гюрзы, что, дескать, не можем телепортироваться на спринтах в лагерь. А неформально, ну, мало ли, вдруг губернатор всё-таки истечёт кровью? Хотя, честно говоря, надеяться на это глупо. Такие мудаки слишком живучи.
Я покачиваю головой и даже вслух бурчу для видимости:
— Странное дело… Белогривый будто бы больше не может телепортироваться. Придётся идти пешком.
Гюрза бросает на меня странный взгляд, даже… краснеет?
— Да? И правда странно… — пробормотала она, явно что-то обдумывая.
По дороге я связываюсь с Рюсой через кольцо вассала и велю ему с отрядом рептилоидов немедленно вылететь по определённым координатам и пристрелить из громобоев одного подлого лорда-губернатора. При Гюрзе я не стал ликвидировать Химериэля. Почему? Причина банальна. Тогда её тоже бы пришлось устранить как свидетеля. Невесте Гагера доверять нельзя, но и убирать её глупо. Тогда получится, что в гонке выжил только я. Это очень подозрительно. А так Гюрза поддержит мою версию, что Химериэля топтанул собственный носорог, ну и, видимо, он помер, пока мы ходили за помощью, а тело растаскали дикие звери.
Да и не хочу я убивать невиновных, пока они такими не прекратили быть. Вот такой уж я. Да, Гюрза мухлевала против меня на банкете Ламара, да ещё эта мутная история с поджигателями. Но она также и сражалась со мной против Рыжих Бродяг. Ей нравится Брусничка, да и в целом, мне кажется, ей противен её жених Гагер, а значит, у нас с леди уже есть что-то общее.
Мы возвращаемся в лагерь без особых приключений. Я подзываю двух тавров:
— Там, строго на запад, валяется наш лорд-губернатор. Возьмите машину. Найдите его и забросьте его в замок Ламара.
Сделал я это, понятно, для видимости. Ведь Рюса с зелеными парнями уже вылетели и уже открыли сезон охоты на мерзавцев-лордов.
— Не хотите еще покататься на Брусничке, леди? — предлагаю Гюрзе.
— А можно?
— Конечно, — улыбаюсь. — На здоровье.
— Спасибо вам, король, — леди-дроу с улыбкой гладит лошадку, даже не обращая внимания на упавшую ей на лицо алую прядь.
Девушка продолжает наслаждаться ездой на спринте, а я подхожу к Лакомке. Моя главная жена-королева как раз выходит из Молодильного Сада — пахнет травами и удобрениями. На ней обтягивающий зеленый комбинезон. Вроде бы рабочая одежда, а я бы не отказался чтобы она надела его пару раз в нашу спальню.
— Мелиндо, — альва склоняет голову, скользнув по мне любопытным взглядом голубых глаз. — Слышала, лорд-губернатор приезжал. Зачем он здесь находился?
Я пожимаю плечами:
— Пфф, да пустяки. Всего лишь хотел меня убить.
Лакомка задумчиво проводит пальцем по точеному подбородку, прищуривается:
— Хм, ну, полагаю, он об этом уже пожалел?
— Более чем, — усмехаюсь я. — Надо отдать ему должное, подготовил оригинальную ловушку. Вызвал меня на лесную гонку без телепортов, забросил глушилку и решил, что я настолько тупой, что дам себя раздавить носорогом.
Она подходит ближе, заботливо кладёт руку мне предплечье:
— И как ты выкрутился, любимый, при этом не показав ничего из своих серьёзных трюков? — задается она правильным вопросом.
Я нежно провожу пальцами по её нежной щеке:
— Конечно, не показывал. Зачем зря тратить козыри? Со мной же была свидетель — леди Гюрза. Я просто отключил глушилку Ломтиком, а когда носорог разогнался, Белогривый телепортировался, я сам метнулся поближе, почистил у носорога весь ментальный хлам, обнулил его команды… и всё. В итоге лорд-губернатор остался наедине со своим разъярённым домашним питомцем.
Лакомка хмыкает, её уши чуть подрагивают от гордости за меня:
— Узнаю своего мелиндо.
Я пожимаю плечами:
— На мой вкус, это было даже слишком лайтово. Но, увы, у Химериэля есть шанс выжить. А убивать его прямо на глазах у леди Гюрзы было бы глупо. Пришлось бы потом перед Багровым оправдываться, а сама понимаешь — сейчас у него настроение такое, что он в любой момент решит, что я ему должен свадьбу с Красивой. А мне и так хватает жён.
Лакомка улыбается мягко:
— Ты всегда был очень предусмотрительным.
— Как иначе, — вздыхаю я. — С таким окружением иначе нельзя.
Лакомка вдруг обнимает меня и шепчет какие-то глупости, какой у нее неподражаемый король-мелиндо. Не знаю, что это на нее нашло. Затем пообещав мне ночной приз за победу в гонке, она удаляется готовиться в свой шатер. Вообще на самом деле приз я не заслужил, ведь гонку мы прекратили досрочно из-за ран лорда Химериэля, но отказываться не намерен.
Улучив момент, подхожу к Дибурду. Воевода малой дружины у себя в шатре что-то чертит циркулем, который необычно смотрится в его огромных руках. Оказалось, это он расчерчивает полигон для тренировок.
— Дибурд, — бросаю я, — скоро к нам пришлют гостей. Лорд Химериэль… ну или кто-то вместо него направит сюда своих бойцов для проверки качества нашей дружины. Дасар тебе уже говорил об этом, наверняка. Позаботься, чтобы мы показали себя во всей красе.
Дибурд задумывается:
— И зачем нам эта проверка, конунг? Почему мы вообще должны драться с какими-то остроухими сопляками? Пусть себе идут лесом.
Я ухмыляюсь:
— А ты не думай, что это для них. Воспринимай как возможность изучить противника. Посмотрим, какие у них фокусы в рукаве, какая у них выучка, и как они работают в связке. Мне это важнее их мнения.
Дибурд чешет бородатый подбородок и кивает:
— Хм, конунг, а ведь ты прав. Чем больше знаешь про врага, тем проще потом им ломать рога, ну или уши… Ладно, я всё понял, подберу отряды.
— Ну и самых сильных все же спрячь, — замечаю. — В грязь лицом падать нельзя, но и раскрываться полностью тоже.
— Это я умею. Сделаем, как ты сказал, конунг.
И тут у меня в голове вспыхивает мыслеречь Гепары:
— Даня! Гвардия тебе еще доложит, но я подумала что это срочно: совсем недавно у старой усадьбы возникали странные люди.
Я тут же настораживаюсь:
— Что за люди?
— У них герб Паскевичей, — сообщает избранница.
Похоже, пора мне в Москву.



Глава 3

 Резиденция Опчикарских, Великокняжество Московское 
В отцовском кабинете Михаил аккуратно разложил на столе папки с бумагами. Холод в кабинете был почти как в самом Ледяном Подземелье — отец всегда любил прохладу. Командировка в Антарктиду это не изменила.
— Вот отчёты по родовым предприятиям, па.
Мерзлотник, граф Семён Глебович Опчикарский, глава побочного клана Опчикарских в составе клана Вещих-Филиновых, посмотрел на сына.
— А ты подготовил отчёт по Ледяному Подземелью, Миша?
— Да, отец, — Михаил кивнул и аккуратно передвинул папку с данными. — Правда, хороших новостей не так уж много. Мы изучили замкнутую экосистему Подземелья вдоль и поперёк. Но дело застопорилось. Всё упёрлось в водоросли. С них начинается пищевая цепь, как и предполагал Данила Степанович. Именно они запускают цикл, ведущий к появлению оранжевых зверей.
Он замялся на полуслове:
— Проблема в том, что перенести водоросли в другие условия, сохранив их свойства, пока не получается. Сколько бы ни пробовали с нашими друидами — всё без толку. Вот и ломаем голову. Возможно, стоило бы попросить совета у друидов самого Данилы Степановича. У него ведь главная жена — потрясающая друидка, да и их фармацевтическая корпорация «Энергосинтез» завалила рынок лекарствами на основе аномальных растений…
Мерзлотник недовольно пробурчал:
— Всё тебе лишь бы поспрашивать кого-то, Миша. Думаешь, Данила Степанович будет вечно нас за руку водить? Учись сам решать вопросы. Мы должны доказать свою самостоятельность как побочный клан Опчикарских. Скоро Данила сам к нам приедет, ты хочешь, чтобы я сидел перед ним с пустыми руками, да ещё просил одолжить свою главную жену?
— Ну ты прям скажешь, хоть стой, хоть падай, пап, — вздыхает Михаил. — Но я тебя понял, па.
— Это наше Подземелье, и мы сами разберёмся, в чём там дело, — Мерзлотник побарабанил пальцами по столу. — И сюзерена порадуем. Чтобы не подумал, будто мы тут совсем в сугробах застряли.
Постучавшись, в комнату вошёл слуга. Склонившись в поклоне, он сообщил:
— Прибыл граф Гиберский, Ваше Сиятельство.
Мерзлотник усмехнулся, стряхнув остатки раздражения:
— Шаровой заглянул… Пусти его, Антип.
Слуга ушёл, и вскоре дверь распахнулась. Ворвался Константин Захарович Гиберский, известный как Шаровой — молния в человеческом обличье. Грандмастер молнии не терпел промедлений и вообще не знал слова «подождать».
За Шаровыми всегда тянулся хвост из озона, искр и обожжённых предохранителей. Наверное, быстрее в Царстве до сих пор не родился молниевик. Михаил не знал турбо-пупса Организации Лиана, а потому считал Шарового самым быстрым во всём свете. Михаил знал Константина Захаровича, товарища отца, ещё с детства, но каждый раз внутренне дёргался, когда сталкивался со старшим Гиберским. А ведь тот даже не старался.
Шаровой скользнул взглядом по собравшимся, сверкая зубами в наглой, почти мальчишеской ухмылке:
— Ну что, старый снеговик, — бросил он Мерзлотнику с привычной фамильярностью. — Успел-таки пролезть в клан Вещих-Филинов? Я считал себя самым быстрым в «Тибете», а ты меня, выходит, обогнал.
Мерзлотник бросил с демонстративной небрежностью:
— А ты, выходит, даже не пытался? — протянул он лениво, как бы между прочим. — Или Данила тебе уже отказал? Неужто не берёт к себе в клан?
Шаровой скривился, будто его пощекотало собственным статическим электричеством:
— Это не он меня не берёт, а Царь вето наложил. Теперь, чтобы попасть в клан Вещие-Филиновы, нужно согласование царской канцелярии и Охранки. А так бы, конечно, Данила меня взял бы, тут и думать нечего.
Мерзлотник усмехнулся и бросил скептически:
— Да-да, конечно, разумеется, взял бы.
Шаровой в ответ что-то ругнулся про снеговика-подлизу, но это у двух Грандмастеров в порядке вещей.
Михаил тем временем офигевал от услышанного. Даже такой могучий граф, как Гиберский, ломится в Вещие-Филиновы! Будто там открыли бесплатную раздачу царских регалий. Миша машинально поправил воротник. Не только Мерзлотник, значит, туда метил! Его отец и Шаровой мало того, что ломятся в Филиновы, так ещё соревнуются, кто быстрее окажется в клане двадцатилетнего парня.
А ведь Царь оказался дальновиден. Михаил ощутил уважение к старому льву на троне. Вето Царя — не просто бюрократическая выходка. Это — заслон. Потому что если ещё два-три клана уровня Гиберских или Опчикарских войдут в Вещие-Филиновы, то баланс сил перекосится, и клан телепата Данилы станет самым сильным в Царстве, ну если не считать царский, конечно.
Михаил украдкой оглядел Гиберского. Легкомысленный, нарочито бесшабашный, он был умный мужик, в том числе благодаря прожитым годам, а значит метил к графу-телепату с каким-то прицелом, а не просто повторял за отцом.
Мерзлотник, лениво откинувшись в кресле, скользнул взглядом по Шаровому:
— А что там по «Тибету»? Новых заданий не было?
Шаровой дёрнул плечом, усаживаясь напротив:
— Не было. И, похоже, не предвидится. — Он зевнул громко. — Будто нас списали на пенсию. Владислав Владимирович молчит, да и Данила тоже, а то бывало он задания нам подкидывал ведь, с разрешения Охранки.
«Данила давал задания „Тибету“⁈» — офигевал от услышанного Михаил. — «Одной из лучших спецгрупп⁈».
Мерзлотник хмыкнул, скастовав от скуки ледяную статуэтку:
— Ну так и отдохни, молниевик. Успеешь ещё побегать.
Шаровой метнул в него острый, подозрительный взгляд, будто унюхал подвох:
— А сам-то, смотрю, не отдыхаешь? Род усиливаешь, новые финтифлюшки с Данилой разрабатываешь? Не боишься, что бороду тебе за эти штуки вырвут?
Мерзлотник фыркнул, и началась привычная перепалка — ругались они как старые друзья, громко, язвительно, с переходом на личности, но с таким азартом, что даже слуги за дверью ходили на цыпочках.
Михаил наблюдал за ними молча, чувствуя, как внутри поднимается новое осознание. Эти двое — Грандмастеры, титаны старых кланов — и оба всерьёз заинтересовались графом Данилой.
Похоже, Шаровой и Мерзлотник увидели талант Данилы в новых разработках, которые моментально усиливают род. Так Данила смог приручить Золотого Дракона, сильнейшего зверя Багрового уровня. А также телепат вовсю использует портальные стелы для освоения Той Стороны. И это ещё не считая всякой «мелочёвки», как вакцины от тех же уисоссиков, которых до него не было на рынке, а потому приносят миллионы рублей. Вообще список огромный, и каждая разработка, по сути, увеличивает влияние клана в несколько раз. А если ещё к этому добавить финансирование и ресурсы таких кланов, как Гиберских и Опчикарских, то потенциал клана Вещих-Филинов будет просто гигантским. Потому, хоть сейчас Вещие-Филины и далеко не самый сильный клан, но это не кажется невозможным лет через десять.
В завершение перепалки Шаровой резко вскочил, волосы у него встали дыбом от статического напряжения:
— Ну и хрен с тобой, старый снеговик! Всё равно обойду тебя!
Мерзлотник лениво вскинул голову, провожая его весёлым взглядом:
— Сапоги не стопчи по дороге, молниевик.
Дверь хлопнула с таким грохотом, что в потолке посыпалась изморозь. Но Михаил не придал этому значения. Наследник клана Опчикарских привык к ссорам дяди Шарового и отца. А вот насчёт графа Данилы действительно стоило подумать ещё.
* * *
Почти сразу после ментального разговора с Гепарой я откидываю полог и захожу в шатёр Лакомки и Насти. Внутри пахнет духами и кремами — уютный девичий уголок посреди лагерной суеты. В дальнем углу Красивая разомлела, как домашняя кошка, и вальяжно умывается, облизывая лапу и проводя ею по морде. Лакомка с Настей устроились на мягких шкурах, расчёсывают друг другу волосы, пользуясь местными причудливо вырезанными гребнями — подарок от вождя Хмена. Жёлтые Руки прислали мне кучу подарков, ещё и табун породистых шестилапок хотели доставить, но я попросил попридержать коней, в прямом смысле. Рядом на табуретке аккуратно сложены полупрозрачные шёлковые ночнушки. Ну да, жёны готовились, как Лакомка и обещала, устроить мне «приз для победителя гонки».
Я останавливаюсь у входа. Моя тень ложится на шкуру между ними.
— Мелиндо, ну ты чего! — зажаловалась Лакомка. — Тебе нельзя смотреть раньше времени.
— Сегодня не получится принять приз, — говорю. — Придётся отложить.
Принюхиваюсь к духам — какие-то неведомые фрукты в добавках. Неужели уже что-то из Сада Лакомка добавила? Быстро она осваивается с растениями, которые не поддавались другим друидам.
— Я отправляюсь в Москву. Гепара передала, что люди Паскевича засветились у старой усадьбы. И гвардейцы подтвердили. Нужно поговорить с князем Степаном Алексеевичем, пока он не усугубил всё своей наглостью.
Лакомка, не переставая расчёсывать Настины волосы, только грустно вздыхает:
— Эх, ну ладно, мелиндо.
Настя хмурится:
— Прямо обязательно сейчас, Даня? А до завтра не подождёт?
Я качаю головой:
— Чем быстрее среагирую — тем лучше. Если уж у нас случится столкновение с Паскевичами, оно должно быть сознательным и подготовленным с нашей стороны, а не случайным. И желательно, я сам выберу место и время.
Настя перебирает рыжие пряди, задумчивая.
— Мелиндо прав. Ещё есть репутационные риски, — кивает Лакомка.
— Верно. Никто не имеет права лезть в мою родовую усадьбу. Если это будет повторяться, а слухи дойдут до высшего света — репутационные издержки будут неизбежны. А для молодого клана вроде нашего это особенно неприятно. Потому, — я смотрю на их сложенные ночнушки и усмехаюсь, — надо показать, что даже князь не вправе соваться без приглашения.
Старая усадьба по сути защищена только сигнализацией да снабжена видеонаблюдением. Ни гарнизон туда не поставить, ни каких-то зверюшек не заселить. Там везде понатыканы Астральные карманы, которые сами по себе опасны для всего живого, а есть ещё и населённые карманы. Обычным людям туда вообще нельзя соваться. Бойцы Паскевича могут попасть туда только вместе с телепатами. Вопрос в другом — на это уходит дофига их сил. Иначе сопровождаемые просто подохнут, едва заглянут за территорию усадьбы. В общем, не знаю, зачем это князю Паскевичу, но оно явно того не стоит, тем более что делает он это без моего спроса.
Настя поднимает руки над головой, потягивается и с ленцой говорит:
— Ох, раз марафет отменяется, тогда пойду на охоту.
Я бросаю взгляд на рыжеволосую жену:
— Продолжай охотиться, но в человеческом облике.
Она моргает, недоумённо:
— Почему, Даня? Волчицей же удобнее.
Я усмехаюсь:
— Потому что тебе нужно тренировать звуковые удары в человеческом теле. У тебя пока координация не очень. А может статься, не всегда ты сможешь моментально обратиться в волчицу. Хочу, чтобы ты могла сшибать врагов звуковой волной всегда. Даже в платье и на каблуках.
— Оу, на каблуках, — задумывается оборотница.
— На охоту не надо надевать каблуки, — на всякий случай добавляю, а то Настюша ещё буквально примет моё утверждение.
— Тогда понятно, — улыбается жена.
Помывшаяся Красивая подходит и хлещет меня хвостом по боку:
— С тобой.
Я хмыкаю:
— Пойдёт со мной в Москву, сударыня? Что ж, хорошо. Если угодно, сможете заглянуть в бутики и прикупить себе платьев, — за подколку получаю новый ленивый хлопок полосатым хвостом.
Лакомка спрашивает:
— Мелиндо, кстати, пока не забыла, а что в итоге с лордом-губернатором Химериэлем?
Я пожимаю плечами без особого огорчения:
— Рептилоиды его так и не устранили. Не успели найти. Лорд-губернатор добрался своим ходом в замок Ламара.
Настя округляет глаза:
— Сам? Как?
Я объясняю:
— Телепаты, Анастасия Павловна, могут выбраться из любой передряги, если сильно захотят. Хоть я и разогнал от той рощи всю живность, но, видимо, он нашёл какую-то дикую козу, дотянулся до неё ментальным щупом и использовал как такси.
Хотя, признаться, я и не особо жалею, что не прикончил этого пройдоху сразу после того, как его потоптал носорог. Мы с ним ещё встретимся тет-а-тет, и тогда я не просто вырублю его, а доберусь до его банка памяти. А это куда ценнее, чем просто разобраться с долгоживущим телепатом с бесценными знаниями. Я собираюсь вычистить его ментальные архивы дочиста — и узнать много полезного о дрессировке аномальных зверей, да и о многом другом.
Вообще у меня ведь была возможность убить Химериэля и через Ломтика — подбросить гранату, да и всё. И эта возможность, в принципе, сохраняется.
А пока лорд-губернатор валяется в своих покоях в замке Ламара — я подглядел через Ломтика. Не сказать, чтобы он там спокойно лежал. Я подсуетился и заменил лампу в его магическом светильнике, опять же через Ломтика. Поставил ту, что сделал Гумалин. Трезвенник вообще мастер гадостей, а эта лампа — прямо произведение искусства. Ослабляет телепатические волны, вызывает бессонницу, ломит голову, напрягает нервы. Красота.
Сутки в такой комнате — и даже самый крутой телепат потеряет хватку. А уж про его привязки зверей и говорить нечего — сыплются, как гнилая верёвка.
Подарочек от рода Вещих-Филиновых.
* * *
 Замок Ламара, Примолодье 
Лорд-губернатор Химериэль лежал в своих покоях — исцелённый, но униженный донельзя. Он сумел добраться до замка Ламара на диком бандуине. Огромный местный кенгуру, до которого он дотянулся ментальным щупом, подчинился его командам. Химериэль внушил зверю, что он его детёныш — стандартная телепатическая уловка. Бандуин, разумеется, принял всё буквально: облизал его с ног до головы, а потом… обоссал основательно, чтобы пропитать «родным» запахом. Слепил из него вонючего, липкого и беззащитного детёныша и, не моргнув, запихнул его в свою кожаную сумку на брюхе.
Так, униженный и смердящий, лорд-губернатор и прибыл к воротам замка. Бандуин выкинул его на плац — перед Ламаром, Гюрзой, Гагером и изумлённой толпой гвардейцев. Даже Багровый выглянул в окно и саркастично бросил какую-то шуточку о «новом методе быстрой доставки». Его Багровейшеству явно было плевать на смертельное состояние своего лорда-командора. Зато лорд Ламар подсуетился — его личный Целитель тут же взялся за дело. Ламар ведь не упускал случая вложиться в услуги для вышестоящих дроу — рассчитывал, что Химериэль останется должен.
Когда его вытащили с того света и обмыли, лорд-губернатор первым делом потребовал объяснений у Гюрзы. Почему, чёрт побери, никто из лагеря Данилы за ним не пришёл?
Гюрза, с присущей ей ледяной невозмутимостью, ответила, что Данила отправлял людей, но, видимо, Химериэля они не нашли. Случайность, мол.
Лорд-губернатор ей не поверил ни на секунду. Данила явно догадался о его попытке использовать носорога для убийства мальчишки, и потому спасать его, конечно, не стал. Да и вообще в том, что не удалось покушение и носорог сошёл с ума, тоже наверняка замешан этот человек. Лорд-губернатор чувствовал это каждой своей слизистой. Но приходилось играть. Раз сам Данила не вынес жалобу Багровому Властелину — значит, решил не раздувать и тайно отомстить. Химериэль вздохнул. Придётся пока делать вид, что ничего не произошло. Играть в эту мерзкую, тихую игру.
Он потерял орла. Потерял носорога. Потерял лицо. Из всего привезённого зоопарка у него остался только ещё один металлический орёл, что сидел на подоконнике и терпеливо охранял его сон.
Точнее, пытался.
Прошли сутки, а Химериэль начинал ощущать, что с ним творится неладное. Голова раскалывалась, спать не хотелось совсем, а свет от лампы резал глаза, будто кто-то вкрутил туда кристаллы чистого астрала. Освещение казалось каким-то неестественным.
Он подозрительно уставился на лампу. И вдруг его орёл вдруг развернулся и с рёвом метнулся на него.
— Ты чего на меня налетел⁈ — завопил Химериэль, прикрывая лицо руками.
Орёл клевал яростно, будто перед ним был не хозяин, а заклятый враг. Лорд-губернатор попытался взять птицу под контроль, вложить приказ в её сознание… и вдруг понял — телепатия ослабла. Словно его силы кто-то намеренно гасил.
— Помогите! — завопил он на весь замок, забыв о достоинстве, о ранге, о репутации.
Какой позор! Его собственная птица на него напала. Он выбежал в одном исподнем в коридор и побежал мимо удивлённого Багрового Властелина, преследуемый ручным орлом.
* * *
Мы с Красивой телепортируемся в Москву с помощью портального камня, прямо в гостиную нашей московской усадьбы. Стандартные координаты, привычный маршрут, а в этот раз ещё и обстановка встречает приятная.
Гепара в спортивном лифчике и обтягивающих легинсах, как раз в процессе растяжки на коврике для йоги.
— Спорт — это жизнь, — киваю глубокомысленно.
Гибкая Гепара тут же подскакивает взволнованно и лепечет:
— Ой, Данила… извини, пожалуйста! Я не думала, что ты вернёшься прямо сейчас…
Я улыбаюсь и отмахиваюсь:
— Не извиняйся. Ты избранница рода Вещих-Филиновых, и это твой дом. И ты вправе заниматься чем хочешь здесь.
И тут из-за дивана выползает Шархан, наш доморощенный комик в полосатой шкуре. Поддакивает моим голосом, пародируя:
— Твой дом… — и нагло трётся мордой о ногу Гепы, подлизывается, как умеет.
Но Красивая смотрит на него таким взглядом, что даже Шархан, обычно наглый как улица, прижимает уши и быстро отползает восвояси. Он её побаивается. Впрочем, кто Красивую не побаивается? Я иногда и сам настораживаюсь.
Дел в Москве полно. Вот, например, в первую очередь хорошо бы навестить Светку. Та лежит у себя в комнате, живот уже как подушка, хомячит мороженое прямо в кровати.
— О! Данила! — говорит блондинка, обрадовавшись, тут же потянув руки мне для объятий, — подай мне банку с солёными огурцами и зефирок, пожалуйста.
Эх, вкусы беременных — вещь непостигаемая. Приношу ей банку с рассолом, крекеры и в придачу целую в её пахнущую рассолом симпатичную моську.
Вскоре в гости наведывается и Гришка. Он как раз базируется сейчас в Москве.
— А я за ватрушками, — заявляет казах, когда мы обнялись по-мужски, без всякого. — Твоя мама должна была сюда их прислать. Я у нее лично заказывал. Ну и заодно Светку проведать.
Мама теперь имеет личную сеть ресторанов, но, бывает, готовит для своих, вот как для Гришки. Я усмехаюсь:
— Ватрушки на кухне, слуги сейчас запакуют.
Мы с юным батыром только усаживаемся в гостиной, чтобы поболтать о всяком, да появляется гвардеец.
— Шеф, — докладывает служилый, — люди Паскевича снова на трассе возле старой усадьбы Филиновых. Они остановились на обочине и отправили оперативную группу прямо на территорию поместья.
Я хмурюсь. В ту зону без телепатов и носа не сунешь. А раз группа — значит, минимум два телепата в составе, иначе весь отряд упадёт замертво, не дойдя и до ворот.
— Паскевичи на твоей родовой земле? — удивляется Гришка. — Какого хрена они творят!
— У них в последнее время завелась такая невежливая привычка — заходить без спроса. Ну что ж… — поднимаюсь, стряхивая с себя остатки домашней расслабленности, и бросаю гвардейцу, — собирай отряд. Пойдём встречать незваных гостей.
Гришка моментально откликается:
— Я с тобой, Мегамозг! — нарекает казах меня старым прозвищем ещё со времён «Юных Русичей».
— Хорошо, Степняк, — киваю.
Возникшая следом за гвардейцем Красивая утробно мурлычет. В её мурлыканье звучит всё, что нужно понимать без слов — конечно, она тоже пойдёт.
Ну и как друзьям откажешь?
Мы вместе с гвардией мчимся по трассе на джипах, а я уже заранее чувствую, что день обещает быть поганым. Впереди на обочине — колонна Паскевичей. Бронированные фургоны припарковались, люди высыпали наружу, больше двадцати голов. Все в экипировке с княжескими гербами. Ничего даже не пытаются скрывать. Ходят как у себя дома. Воины, Мастера, только боевые стихийники. Телепатов, правда, не видно, но значит, все они ушли в старую усадьбу.
Моя гвардия берёт их в окружение по всем правилам. Пока не стреляем, но держим на прицеле. Я выхожу вперёд. Со мной — Гришка и Красивая. У тигрицы шерсть встала дыбом, глаза сверкают, как у голодной кошки. Её и просить не надо — она всегда первая в очереди, когда дело доходит до того, чтобы кого-нибудь укусить. Или разорвать.
Паскевичи нашему приезду не удивляются, мигом надевают стихийные доспехи и готовятся к бою, как и мои гвардейцы. Но мне бы не хотелось разводить мордобой на дороге на глазах у проезжающих, а то ещё гражданские пострадают.
Я бросаю:
— По какому праву ваши бойцы вступили на мою родовую землю?
Навстречу мне выходит командир их группы. Даже по горящему доспеху понятно, что это Мастер огня.
— Это царская трасса, граф, — отвечает он нахально. — Здесь могут ездить кто угодно.
Я хмыкаю:
— Я спрашивал не о вас. А о тех, кто сейчас в моей родовой усадьбе.
Командир пожимает плечами, играет дурачка:
— А там никого нет. Ну, а если кто есть — спросите их сами. А мы здесь постоим. Погреемся.
Гришка качает головой, офигев от такой дерзости графу. Ну я уже понял, что у командира инструкция — вывести меня из себя. Да только это невозможно. На обычный треп я не ведусь.
— Что ж, — киваю. — Так и поступлю. Я схожу и проведаю. Хотите — могу передать им привет от вас?
Командир хмыкает:
— Если кого-то найдёте, можете передать.
Я оборачиваюсь к Красивой:
— Сударыня, остаёшься тут. Приглядишь за этим цирком.
Гришка, конечно, встревает:
— А я с тобой пойду? Ты же не пойдёшь туда один?
— Нет, Грих. Как раз один и пойду.
Гришка возмущается:
— Данила, ты чего⁈ Там же группа из…
Он оборачивается к моему гвардейцу:
— А сколько их там?
— Около двенадцати диверсантов, Ваше Сиятельство, — докладывает боец.
Гришка разводит руками, как будто пытается заставить меня увидеть очевидное:
— Ну вот! Двенадцать человек! Там поди тоже Мастера… Дай хотя бы я с тобой пойду.
Я качаю головой, глядя на казаха спокойно и передаю по мыслеречи:
— Гриш, давай объясню тебе матчасть. Там Астральные карманы. Паскевичам, чтобы там не помереть, нужно тянуть энергию с телепатов. Сколько бы их там ни было — им приходится жечь силы только чтобы дышать. А мне — нет. Я там, как рыба в воде. Если же тебя возьму, мне придётся тратить силы на твоё жизнеобеспечение. А сам я могу там быть сколько хочу. У меня там преимущество. Вот и всё. Поэтому — оставайся здесь.
Гришка ворчит, вздыхая:
— Чёрт… Ну ладно. Но ты будь на связи.
Я киваю, отворачиваюсь и ухожу в заросли. По грунтовой дороге быстро дохожу до заржавевшей, покосившейся калитки в стене поместья. Открываю. Прохожу по заросшей тропе и застаю группу Паскевичей прямо у Астрального кармана. Карман этот особенно хорош — кишит тенями-Фуриями, плотными, как сгустки чёрной слизи. Карман я ещё не чистил. Но, похоже, сегодня они мне пригодятся.
За основной группой боевиков стоят три телепата-Мастера. Перед ними — десяток ледовиков в доспехах. И хоть большинство Воины и только пара перворанговых Мастеров, сразу видно по выучке — не салаги, а бывалые ветераны.
Я уже надел теневой доспех. Бросаю им в лицо:
— Я — граф Данила Вещий-Филинов. Вы сейчас на моей родовой земле, ублюдки! Бросайте оружие, мордой в грязь! И может быть, тогда я вас пощажу.
Телепаты Паскевича хмыкают, но голоса не подают. Лица у них сплошь блестят от пота. Сколько бы они ни старались делать вид безразличных статуй, я-то вижу — им тяжело. Очень тяжело. В этом месте даже только я не ощущаю давление Астрала, а они держат всю группу, чтобы их вояки не скопытились прямо здесь и сейчас.
За главных в группе Мастер-ледовик, и тактом он не отличается, как и инстинктом самосохранения, судя по тому, что он несёт:
— Мы люди князя Паскевича. А ты здесь хоть и граф, но один. Назови хоть одну причину, по которой нам не стоит наказать тебя за такое обращение с людьми князя.
Ледовики начинают обступать меня кольцом. Убивать меня они, скорее всего, не планировали, но и пропустить просто так тоже не собирались, если выдастся возможность.
— Да. Я один. А знаете, почему здесь нет моих людей? Потому что здесь очень опасно.
И выплескиваю телепатию, точно удар кулаком по стеклянной преграде. Карман, что прячется за кустарником, вспыхивает, как нарыв. Оттуда вырываются пять Фурий — вязких, голодных теней. Они, как и положено, летят на самые яркие выбросы ментала, на самых «вкусных» для них — на телепатов.
Астральная дрянь сливается с ними, врывается прямо в их сознания. Охваченные тварями телепаты бросаются сражаться с тем, что уже внутри них, и, разумеется, теряют контроль над остальной группой.
Ледовики, окружившие меня, без ментальной защиты тут же падают замертво. Все десять. Просто — как отключили рубильник.
Я не даю телепатам прийти в себя. Бросаю пси-стрелы прямо в центр их воспалённых умов. И они мертвы. Вместе со своими личными кошмарами. Сегодня Паскевичи лишились сильной группы и очень редкой, учитывая трёх телепатов. Ну что ж, сами виноваты.
В этот момент в прихваченной рации трещит голос Гришки:
— Мегамозг, ты там как?
Я отвечаю спокойно, без спешки:
— Сам сейчас увидишь. Приходи и прихвати и Красивую.
Чувствую друзей, когда они на подступах. Подхватываю ментальным куполом — нет смысла, чтобы они страдали от карманов. Вскоре через калитку заходят казах и тигрица. Гришка первым подходит к трупам. Оглядывается, глаза на лбу:
— Вау! Ты их один так быстро? Даже следов драки нет… А ведь видно по знакам различия на шмотках — двое Мастеров были, а телепаты так вообще штучный товар.
Я усмехаюсь:
— На своей родовой земле я сильнейший. Хоть бы пусть присылают даже сотню Мастеров или Грандмастеров.
Гришка серьёзно кивает — понимает, что я не шучу. А Красивая смотрит на меня с обидой — мол, почему опять без неё всех укокошил?
Мы возвращаемся к трассе. Окружённые Паскевичи явно удивились этому. Думали, что меня прибьют. Да только засада очень тупая.
— Привет я передал, — киваю командиру Паскевичей. — И они тоже просили передать.
Я пускаю по мыслеречи Паскевичам моё свежее воспоминание о том, как десять Воинов и Мастеров просто падают замертво без борьбы и без крика, а затем и стонущие телепаты к ним присоединяются.
У Паскевичей сразу боевой дух подупал.
— Боже правый… — хрипит командир.
— Убирайтесь, — бросаю. — Иначе я вас тоже убью всех за свой род. Дважды повторять не буду.
Командир сглатывает. Затем быстро поворачивается к своим людям и даёт команду на отход. Они уже шагают к машинам, когда я бросаю:
— Нет, — отрезаю. — Транспорт я забираю себе как компенсацию за ущерб и потраченное на вас время. Отдайте ключи и топайте на своих двоих.
Командир мешкает, но всё же сдаётся:
— Отдайте ключи.
Спустя минуту мы смотрим вслед удаляющимся по обочине фигурам бойцов княжеской гвардии. Да и не только мы — вся трасса наблюдает.
— Что будешь делать дальше, Данила? — спрашивает казах.
— Дальше, — отвечаю, — я лично поговорю с князем Паскевичем.
И разговор будет серьезным.



Глава 4

 Молодильный Сад, Примолодье 
Лакомка сидела в просторном шатре и перелистывала потрёпанный блокнот в кожаном переплёте. Клейкие страницы несли следы смолы и пыльцы: каждая пометка давалась ценой беглых визитов к десяткам деревьев Молодильного Сада. У каждого — своя «биография»: пятна ржавчины на листьях, незримые червоточины в сердцевине. Она расставляла приоритеты.
Мелиндо уверял, что отыщет источник, питающий весь Сад, и наверняка придумает, как его раскрыть. Но сами растения требовали внимания здесь и сейчас, и Лакомка брала эту работу на себя. Дел было невпроворот: у каждого дерева своя хворая история. К счастью, тролли оказались на редкость полезными — их естественные удобрения укрепляли корни все эти годы и не позволяли умереть. Не меньше помогла и недавняя «реформа» Данилы: спринты перестали обгрызать молодую листву, переключившись на предложенный овёс, — такой жест заметно укрепил пограничные кустарники и дал шанс на выживание слабым побегам. Растения на опушке вздохнули спокойно — свежие побеги перестали исчезать под конскими зубами.
Шорох плотной ткани нарушил рабочий ритм. Полог шатра откинул дружинник-тавр в кольчужной безрукавке и поклонился:
— Леди Гюрза прибыла, дроттингЛакомка.
— Впустите, — откликнулась Лакомка, закрывая записную книжку.
В проходе возникла леди-дроу в кожаном костюме наездницы — густо кофейный, с медными пряжками, — облегал фигуристое тело, а колени и локти были усилены вставками из чешуи какого-то зверя. Длинные вороньи волосы затянуты в высокий хвост; по виску струилась алая прядь. Гюрза легко поклонилась:
— Ваше Высочество, спасибо, что приняли.
— Леди Гюрза, пустяки. Чем обязаны визиту? — Лакомка жестом пригласила гостью внутрь, поворачиваясь к ней на стуле всем телом.
— Король Данила позволил мне ездить на воронёном спринте… — леди смущённо покраснела, будто стесняясь просить.
— Так вы о Брусничке? — Лакомка улыбнулась уголком губ. — Да, Данила предупреждал, что вы можете прийти. Пойдёмте, я проведу к вашей любимице.
Они вышли из шатра, миновав ряды котлов с закипающими настойками и бочки, где бродила смородиновая брага для затягивающих мазей для коры. Помощники Лакомки трудились над лекарствами для деревьев. Лечение симптомов тоже важно, даже когда Даниле удастся убрать первопричину ослабления Сада.
Вскоре перед ними раскинулась площадка, обнесённая всего-навсего невысоким частоколом. Никаких ворот, лишь расчищенная просека. Спринты неспешно пересекали границу загона. Гуляли свободно туда-сюда: пепельно-серые, черногривые, гнедые. У корыта с овсом стояла Брусничка и уминала за обе щеки лакомство.
— Вы не держите табун взаперти, Ваше Высочество? — удивилась Гюрза, подходя к лошади и доставая из поясной сумки морковь, которую прихватила для любимицы.
— Король Данила запретил седла, сбрую и конюшни, — ответила Лакомка, присматриваясь к тому, как Брусничка уминает морковку. — Есть только ограждённая зона, чтобы спринты не ходили в лагерь и не растоптали наши шатры. Но, признаться, спринты далеко не отходят от кормушки — овёс лучшее приворотное зелье.
Гюрза невольно сравнила картину с порядками лорда-губернатора Химериэля, державшего даже любимого носорога в четырёх стенах и не жалевшего кнута на прочих зверей. Лорд-губернатор не отличался добрым нравом и многих диких зверей травмировал во время ментальной дрессировки.
«Не верится, какая между ним и королём Данилой большая разница», — подумала леди-дроу, проводя пальцами по гладкой шее спринта.
Лакомка повела взглядом по табуну и заметила:
— У Данилы свой подход, он ставит доверие выше цепей. Увидите сами снова, когда вы с Брусничкой разгонитесь.
Гюрза всмотрелась в табун спринтов. Мускулистые звери свободно переминались, щипали овёс, время от времени обнюхивали друг друга, не проявляя ни малейших признаков страха или подавленности. Всё это шло вразрез с её представлениями о дрессировке. Она даже ощущала внутреннее раздражение от того, насколько это выглядело… неправильно. Зверь должен служить и быть покорным! Если он испытывает неудобство и при этом служит добротно, то это лучший показатель отменной ментальной дрессировки. Уж кто-кто, а Гюрза как менталист это понимала прекрасно!
— Значит, именно благодаря такому, хм, гуманному методу король Данила сумел приручить Серебряного Луча? — предположила леди осторожно.
Лакомка коротко засмеялась:
— Методу? Скажете тоже. Даниле попросту незачем мучить зверей.
Она хотела добавить что-то ещё, но их разговор оборвал резкий, хлёсткий звук. Спринты резко застыли, вскинув головы, уши повернулись в сторону источника шума, ноздри задрожали. Один из жеребцов даже отбросил назад голову и резко фыркнул.
Гюрза почти на автомате сформировала пси-копьё, но Лакомка махнула рукой с таким видом, будто перед ними всего лишь испуганная куропатка, а не возможная угроза:
— Не волнуйтесь, это моя «сестра».
Дроу рассформировала псионику, но только ещё больше удивилась. Но когда через пару минут из-за деревьев появилась королева Анастасия, напряжение сменилось озадаченностью.
Хрупкая девушка в простой теннисной майке и потрёпанных шортах не выглядела ни воительницей, ни колдуньей. Но на её плечах покоилась туша кабана, такого огромного, что рядом с ним сама Анастасия казалась тонкой лозой. И тем не менее шла она с лёгкой походкой, словно несла не кабана, а гелевый шарик.
Лакомка качнула головой:
— Настя, давай обходиться возле лагеря, пожалуйста, без звуковых атак. А то не только спринты, но и сканеры могут встревожиться и поднять весь гарнизон.
Анастасия усмехнулась, пожала плечами так, что под тушей кабан было почти незаметно:
— Хорошо, но кабан выскочил прямо на тропу у лагеря. Я, ну, не удержалась.
Гюрза застыла, не сводя взгляда с девушки и её неожиданного трофея. Это же клык-бородовик! Чудовищной силы зверь! И эта рыжая девчонка убила его с одного удара, судя по звуку! Какого же ранга она⁈
А Лакомка лишь качнула головой, как родительница, снисходительно смотрящая на расшалившегося ребёнка.
Гюрза вдруг почувствовала, как что-то тяжёлое и липкое прокатывается в груди. Зависть. Чистая, острая, неприятная. Она, дочь уважаемого рода дроу, менталистка-воительница, привыкшая смотреть на людишек сверху вниз, вдруг завидует этим замужним девушкам. Их вольной походке. Их смеху. Их свободе. Ладно, королева Люминария — могущественной альве не унизительно завидовать. А вот этой рыжей человеческой девушке, которой, поди, нет и жалкой полсотни лет, как-то стремно.
Гюрза отвела взгляд, но уже знала — в её сердце заболела старая трещина под названием Гагер. Рядом с этим садистом у Гюрзы не будет таких улыбок, как у жён Данилы. С таким мужем брачная жизнь превратится в ад.
* * *
К Паскевичам, да и в Охарнку я собрался идти на следующий день. Вечер же решил не тратить зря — занялся с Гепарой медитацией. Девушке полезно тренироваться в функционале «ментального якоря», но для этого нужен телепат рядом, а то кого же ей удерживать в Астрале?
Мы с мутанткой устроились на матах, сели в позу лотоса. Ноги крест-накрест, спина прямая, да тут Красивая, как обычно, бесцеремонно вторглась к нам и устроилась у меня на коленях. Будто не тигрица, а пушинка, ещё и мурчит, требуя почесать за ушком. Но жаловаться я не стал, чай, не сломаюсь, чесать и медитировать тоже можно. Красивую тоже можно понять — редко она может застать меня в неподвижной позе, чтобы навалиться, и медитация — как раз из таких моментов.
Я оставил Гепару на втором уровне Астрала — как всегда, техника безопасности на первом месте. Сам же, на свой страх и риск, заглянул сразу на шестой. Но, к моему облегчению, Демона Горы там сегодня не было. Да только надолго ли это?
Вернувшись сознанием обратно, снова ушёл в медитацию с Гепарой, только поверхностную, без погружения в Астрал, но мозг зудел. Внутри сидел гвоздь, и знал я, что надо его выдернуть. Тут вспомнил о Шельме. И почему я её раньше не спрашивал о Горе? А ведь демонесса всегда под рукой.
Ментальным щупом стучусь в браслет к Гротескной Шельме. Демонесса появляется, как всегда, — в виде полуголой девицы с ленивой усмешкой на губах.
— Слушай, сударыня, — начинаю я, стараясь говорить нейтрально, будто просто интересуюсь погодой в Аду, — а ты вообще в курсе про Демона Гору?
Шельма хмурится, усевшись в моём сознании в развратной позе.
— Ну, есть такой бог Астрала. Это первое, что приходит в голову. Вообще-то его и зовут Гора. Но это бог Астрала, понимаешь? Он никогда не пересекал границу с миром людей. А откуда ты о нём узнал? Кто из Демонов проболтался?
Я пожимаю плечами:
— Никто. Я его лично видел.
Глаза у Шельмы делаются круглыми, как два шара.
— Ты видел Гору? — Демонесса даже заикается. — Большинство Демонов его не видели. Даже я его не видела!
— Ага, вот так вот, — хмыкаю я. — Поэтому и спрашиваю: что, чёрт возьми, значит его появление на шестом уровне Астрала?
Шельма замолкает и делает бесстрастное лицо, но по её виду видно — тревога точит изнутри.
— Да откуда я знаю, дорогой! Удивительно, что он так близко к поверхности спустился… — наконец говорит она тихо. — Это совсем не похоже на богов Астрала. Они никогда-никогда не спускаются так низко.
Она замолкает, а потом добавляет глухо:
— Что-то страшное назревает.
Я только усмехаюсь:
— Шельма, я и без тебя это знаю.
Ночь провожу один. В принципе я не против был побыть и с Гепарой, но и настаивать не собираюсь. С Гепарой у нас отношения сложноватые, одним словом. Мы, конечно, и близки, в то же время она ещё не готова перейти черту. А я не тот, кто станет давить. Пусть всё идёт своим чередом.
Светка дрыхнет у себя — беременная, сопит в подушку, накормленная до сыта. Камила — вообще у родителей, в который раз. Так что мне выдался сон в одиночестве.
Точнее, почти.
Где-то к полуночи, когда уже дремлю, ко мне в постель бесшумно укладывается Красивая. В своём тигрином облике, как всегда. Ну, легла и легла, пускай её. Через некоторое время вслепую кладу руку на её бок, ожидая привычной шерсти, а натыкаюсь на тёплую гладкую кожу. И обхватываю, кажется, женскую грудь. Большую, выпуклую, которая точно не может присниться. Шарик едва в ладонь помещается.
Я не открываю глаза. Если Красивая решила так — пусть. Пусть делает это в своём темпе. Нечего подрывать доверие оборотницы. У неё и так жизнь была тяжёлая, раз она боится открываться людям.
Я просто расслабляюсь, прижимаюсь к женскому телу рядом, которое сначала растерянно замирает, а потом отвечает на объятие, и проваливаюсь в сон.
А утром, как ни в чём не бывало, просыпаюсь рядом с привычной полосатой тушей. Красивая дремлет у меня на постели в облике тигрицы. Видно, под утро преобразилась, застеснявшись. Ну что ж, её выбор.
Позавтракав наскоро, собираюсь на «Лубянку». Не люблю я эти кабинеты Охранки, комнаты с тяжёлой мебелью и висящей в воздухе подозрительностью, но приходится, куда деваться. Надо же поговорить насчёт Паскевичей.
Красный Влад встречает меня тепло, почти по-отечески. Вручает кружку с чаем — без сахара, но зато с мёдом. Мёд я люблю, как и любую глюкозу, которая помогает мозгу лучше работать.
— Ну, Данила Степанович, рассказывай, — хмыкает Владислав Владимирович, разглядывая меня, будто ищет на моём лице следы бурной ночи, хотя с чего бы? — С чем пожаловал?
Вздыхаю, ставлю кружку в сторону и глухо говорю:
— Хочу подать официальную ноту протеста в связи с действиями людей князя Паскевича в моих родовых землях.
Владислав грустно кивает. Я и так знаю, что он в курсе. В Охранке всегда узнают раньше тебя.
— По новостям уже показали, — говорит он, откидываясь в кресле. — Как от твоей усадьбы по обочине топает спецназ Паскевича, поднимая пыль столбом.
Усмехаюсь уголками губ.
— Они сами первые начали.
Начальник Охранки пожимает плечами, как будто соглашается, но видно, что всё это ему неприятно.
— Никто и не спорит. Мы — я или даже сам Царь — поговорим с Паскевичем. Но, Данила, честно, твоя личная война с Паскевичами — идея так себе. Вернее, это очень плохая идея.
Смотрю ему прямо в глаза.
— Согласен, Владислав Владимирович. Но если ещё раз княжеские люди сунутся на мои родовые земли или в другое имущество, назад они отправятся не пешком по обочине, а в мусорных мешках.
Красный Влад разводит руками:
— Давай только не горячиться. Князь Паскевич лишился сына — вот его и штормит. Видимо, у него психику подорвало.
Киваю:
— Я всё понимаю, Владислав Владимирович. Но мой род в обиду себя не даст.
Красный Влад кивает, устало потирая виски:
— Да понятно, Данила, всё понятно. Я же сказал, разберёмся.
Я не стал развивать тему. Сказано — значит, сказано. Пусть сами разбираются со своим князем-неврастеником. Хотя нет, сам я не ослаблю контроль за ситуацией. На Охранку надейся, а сам не плошай.
Покинув «Лубянку», я, раз уж дорога пролегает мимо, заезжаю ещё к Морозову. Всё равно из центра столицы путь короткий. Только зря заезжаю. Князя Юрия Михайловича дома не оказывается, Маша где-то у подруг — лишь тишина да слуги с каменными лицами.
Точнее, почти тишина. На пороге гостиной появляется Ненея, младшая сестрица Лакомки. Вот уж точно копия моей главной жены, только в более худосочном издании. Черты те же, манеры те же, но хрупкости больше. Зато уже с брачным кольцом на пальце — значит, теперь она официально княгиня Морозова. Всё чин по чину.
— О, мой дорогой король Данила! — залепетала она с порога, радостно кинувшись обнимать меня, как любимого брата. — Как здоровье Светланы? Ой, точно… и как продвигается ваша великая миссия с Молодильным Садом?
— Да всё хорошо, Ненея, — отзываюсь я, присаживаясь на диван.
— Ну и слава богам!
Она усаживается напротив, кокетливо поправляет локон, но тут же сбивает себя на серьёзный тон:
— Скажи, Данила, а почему ты до сих пор не убил Феанора? Ведь он постоянно делает тебе гадости.
Ну и вопросики у моей своячницы! «Почему ты не убил моего дядю?»
— А потому, Ненея, что альвы впадут в шок, если их Воителя прикончит их же король.
Она задумчиво кивает, пухлые губы поджимаются:
— Да… Но лично я бы поняла тебя. — Она склоняет голову на бок. — Пускай дядя Феанор мне и родственник, и все мы его, конечно, любим, но он, конечно, чересчур горячий и сумасбродный. И я бы поняла, если бы сейчас, когда он исчез без вести, ты устроил так, чтобы он не вернулся.
Говорит она это с грустью, будто уже попрощалась с ним. Может, Ненея думает, что именно таким образом я и поступил и потому пытается смириться с этой мыслью.
— Феанор не пытался убить меня исподтишка, — отвечаю я. — И я не собираюсь платить ему той же монетой. Да, я телепат. Да, я умею и предпочитаю бить в спину. И да, я этим пользовался против тех, кто этого заслужил. Но Феанор — пока нет. Пока он достаёт меня честно, без подлых ударов, я не стану его убивать грязными методами.
— Фух, слава богам! Значит, дядя Феанор жив! — радость вспыхивает на лице Ненея, она складывает руки на коленях, смотрит на меня с восторженной преданностью:
— Правильного короля мы выбрали, Ваше Величество!
И вся так расцветает, раскраснеется, глубоко дышит, будто я ей только что комплимент сделал, а не мораль читал. Вздыхаю про себя. Может, и зря я вчера так поспешил уехать из Примолодья. Надо было задержаться на ночь, а то теперь любуюсь на сестру жены, а не на саму жену.
Уже сидя в машине, размышляю, что Феанора и правда надо найти, а то альвы могут, как и Ненея, подумать, что я его тайком пришил. Не хотелось бы такой незаслуженной славы. И в этот момент звонит мобильник.
Гришка.
— Слушай, Мегамозг, когда поедешь к Паскевичам — я с тобой дёрнусь к этой княжеской сволочи, — бодро говорит казах. — Так что не забудь мне сказать время.
— Уверен, Гриш, тебе это ни к чему, — всё же не уточнить не могу. Род казаха не находится в моём клане, и не хочу, чтобы у него были проблемы из-за меня. — Роду Калыйр сейчас совсем не выгодно ссориться с Паскевичами.
Но Гриша, конечно же, упирается:
— А роду Калыйр ещё менее выгодно потерять уважение королевского рода Вещих-Филиновых. Это, прости меня, куда важнее, чем какие-то там Паскевичи.
Я не удерживаюсь, усмехаюсь:
— Хорошо, батыр. Через полчаса приезжай ко мне в усадьбу. Поедем вместе.
Мысленно хмыкаю. Всё-таки хороший у меня друг. Настоящий! Мог бы и отмолчаться, а ведь нет — полезет со мной даже в самое дрянное болото. Впрочем, когда по-другому было?
Усадьба Паскевичей встречает нас чуть ли не в состоянии боевого оцепления. Гвардейцы в экипировке стоят на каждом углу, следят за всеми нашими движениями, будто злые псы. Мда, князь явно боится, что я пришёл с претензиями. Хотя, если бы не личная просьба Красного Влада обойтись без войны, может быть, Степан Алексеевич и не зря переживал бы по этому поводу.
А столько бойцов точно собралось по поводу нашей встречи. Я заранее уведомил о визите, так что сюрприза для князя не было.
Причём прислуга тоже всполошилась. Трясущийся слуга проводит нас с Гришкой в гостиную и мямлит подождать князя, затем бросает вон из комнаты быстрее Лиана или Шарового.
Вскоре появляется и сам Паскевич.
Я аж не сразу его узнаю. Исхудавший, серый, глаза ввалились, как у больного. И злость в каждом движении. Она прямо струится из него, как яд из змеиных клыков. Чокнулся мужик, видно, окончательно.
— Говорите, зачем пришли!
Даже без вежливого разговора про погоду? Ну ладно.
— Степан Алексеевич, по какому праву ваши люди вторглись в мои родовые земли? — без лишних церемоний спрашиваю я.
— А у вас есть доказательства, что это были мои люди, Данила Степанович? — процедил он яростно.
Даже не отвечаю словами. Просто вгоняю воспоминания напрямую в его череп через мысле-речь. Вреда не причинит, но слегка дезориентировать может запросто.
Он дёргается, будто его ошпарили. Лицо белеет ещё больше — если это вообще возможно. Он вскидывает брови, увидев, как его спецназ тупо валится замертво на территории старой усадьбы Филиновых.
— Вот мои доказательства, Степан Алексеевич, — красноречиво поясняю.
Гришка заявляет:
— А также я, как официальный представитель рода Калыйр и свидетель, подтверждаю, что описанное нарушение со стороны ваших людей действительно имело место, Ваше Сиятельство.
— Калыйр? Кто это вообще? — хмурится князь.
Гришка даже обиделся.
— Уважаемый род из Старшего жуза, — поясняю. — Есть вам что сказать на моё обвинение, Степан Алексеевич?
Паскевич смотрит на меня с такой ненавистью, что я аж офигеваю. Не знаю, как Владислав Владимирович его собирается утихомирить, но что-то сомневаюсь, что это возможно.
— Ты убил моего сына! — орёт он мне прямо в лицо, выплёскивая всё, что копилось у него под короной.
Я даже бровью не веду.
— Я никого не убивал. Вообще это сделала Организация. Могу тебе даже показать.
И я показываю. Снова бросаю ему в лобовую кость воспоминание через мысле-речь.
Картинка вспыхивает у него перед глазами: Ангел отрывает голову Димке Паскевичу, как будто отламывает кукле фарфоровую головку.
— Видишь, князь? — спрашиваю.
Паскевич сжимает кулаки и молчит, переваривая увиденное. Секунду, две… и всё-таки выдыхает прорывом злобы, из самой глубины души:
— Всё равно это ты виноват.
Я тяжело вздыхаю. Князь, а ведёт себя как дитя, ей-богу. Плевать ему на Демона, на то, что его сын был одержимым мудаком. Ему важно одно — найти, кого винить, и вцепиться мёртвой хваткой. До Организации Паскевичам ни за что не добраться, кишка тонка, вот ко мне и пристал.
— Ну и что теперь? Войну мне объявишь? — хмыкаю.
Паскевич морщится, как от зубной боли.
— Я бы с радостью, Филинов, уж поверь, но Царь запретил…
— Удобно, да? — бросаю. — А мне Царь не запрещал защищать мой род. Так что, князь, если ещё раз твои люди сунутся к моему роду, пеняй на себя. Трёх телепатов твоих я уже положил. Нескольких Мастеров — тоже. А магов у тебя небесконечное число.
— Всё, проваливай, Филинов, — Паскевичу неприятно слышать о потерях из-за своей глупости.
— И правда, разговор закончен, — соглашаюсь я.
Уже через пять минут мы с Гришкой отъезжаем за ворота. Возникает ощущение слежки. Нет, никто не палится, рядом никого нет, это чисто инстинкт выживальщика из постапокалипсиса. Хмыкаю про себя. Конечно, за мной уже поставили хвост. Прямо чувствую, хоть и не достаю щупами. А неплохо бы выманить затейников и уменьшить гвардию Паскевичей ещё на несколько Мастеров.
Гришка весело хмыкает:
— Слушай, а давай в бар?
— Принимается. Только кольцо сними, — добавляю я. — Сходим в место попроще, где дворяне нечасто бывают.
В голове же уже крутится другая, куда более практичная мысль. Паскевич даёт мне отличный повод выбить у Красного Влада больше людей в Москве. И попробуй, Владислав Владимирович, теперь мне в этом откажи, когда я предоставлю тебе тела новых посланников Паскевича. Владислав сам наставлял меня на путь терпимости к Паскевичам, а значит, мне нужно больше людей в московском гарнизоне, чтобы и дальше его терпеть, быть уверенным в своих силах и не начинать войну.
И аргументы у меня теперь железобетонные. Враг под боком. Угроза семье. И моё право защищаться.
* * *
 Замок Ламара, Примолодье 
Лорд-губернатор Химериэль сидел в высоком кресле, обитым чёрной кожей, и рассеянно поигрывал кубком тёмного вина. Перед ним стоял вассал-дроу — Семирель. Тот склонился в безупречном поклоне, хотя в глазах и не было и тени уважения. Химериэль за последний день так опозорился, что не отмыть и за сотню лет.
— Проведи экзаменационные бои для войска Филинова, — произнёс лорд-губернатор раздраженный понимание, что его правда не уважают. — Главное, чтобы он их провалил. У нас, конечно, есть стандарты… — он поморщился, — но я полагаю, что Филинов не обязан в них разбираться. Играй на этом, Семирель.
Дроу выпрямился, взгляд его был презрительно-спокойным.
— Да, милорд. Всё будет сделано.
Лорд-губернатор кивнул мрачно и перевёл взгляд в огромное витражное окно. Во дворе мелькала фигура леди Гюрзы. Она, как обычно, отмахивалась от своего приставучего жених Гагера, посылая его прочь с той грацией, которая доводила мужчин до бешенства.
Химериэль прищурился, вспоминая её лицо, её глаза в тот момент, когда она скакала на воронёном спринте. Слишком живое было выражение, слишком радостное. Да и потом даже не потрудилась возразить Филинову, когда тот сказал, что она тоже не сможет повезти раненого Химериэля.
Мелькнуло нехорошее подозрение. А не могла ли она предать его? Ощущение оставалось смазанным, но тревожным.
«Хотя… — он задумался, — ради какой-то вшивой лошади она бы вряд ли пошла на такой шаг».
Леди Гюрза была искусна в интригах, да, про неё ходили десятки историй, как она переигрывала лордов, ломала их в своих сетях. Опытная менталистка как-никак. И всё же осторожность не повредит. Ведь и Филинов оказался далеко не простаком.
* * *
Через пару часов мы с Гришкой заходим в самый обычный бар на окраине Первопрестольной. Ничем непримечательное заведение, не совсем хлам, всё приличненько, но нет пафосного ремонта за миллионы рублей. Устраиваюсь за стойкой, беру кружку пива — больше для вида, раскидывая кругом ментальные щупы. Слежка? Похоже, да. Один, может, двое… сидят, делают вид, что играют в автоматы. Позже проверю, сейчас решаю не палиться.
А Гришка, как обычно, занимается своими талантами по другой части. Мелькает кому-то улыбкой, говорит пару слов — и через минуту уже ведёт к нам двух девчонок-зажигалок.
— Познакомься, Даня, — подмигивает он, оглаживая девушек за талию, — Таня и Катя.
Девчонки сразу смущаются, поправляют платья, ресницы затрепетали. Ну да, даже без кольца дворянина Гришку выдают манеры, походка и дорогой костюм, который стоит, как годовая зарплата бармена. Да и южная харизма у него такая, что у девчонок бабочки в животах заводятся сами. Правда, пышногрудая Таня почему-то больше на меня поглядывает из-под полуприкрытых ресниц.
— А вы, красавицы, часто тут бываете? — любезно спрашивает казах.
— Ой, нет-нет, — пролепетали они, смущённо пряча глаза, как будто они здесь не каждый четверг, а случайно забрели.
Вежливо улыбаюсь Тане, и она краснеет ещё больше. Да, Гришка умеет расслабиться даже после тяжёлых переговоров. После срача со столичным князем уже девчонок приглядел.
Девочки, конечно, хотят, чтобы их проводили до метро.
— Ну, пойдёмте, — пожимаю плечами.
Топаем через небольшой сквер. Темно, фонари мерцают, лавка впереди, а на ней компания пьянчуг — семь парней, гогочут, бутылки щёлкают. Всё бы ничего, но… навстречу выходит ещё один. Пьяный в стельку мужик лет сорока.
— Эй, ребят… мелочи нет?
Ухмыляюсь.
— Есть кое-что получше.
И швыряю пси-стрелу ему прямо в плечо. Щиты лопаются моментально — хорошие, профи ставил, но до Грандмастера этому телепату далеко. В тот же миг вломлюсь в его сознание, ставлю дежурные закладки и вытаскиваю наружу его звериную натуру.
Мужик затрясся и превращается в огромного бурого медведя.
— Мать твою! Алкаш — оборотень! — поражается Гришка, пока девушки в истерике визжат.
— Иди, поработай, Косолапый, — приказываю оборотню.
Медведь взрывается ревом и рвётся к пьянчугам на лавке. Те вмиг протрезвевают, доспехи на них срабатывают автоматом. Но поздно. Медведь хватает двоих и размазывает о дерево, словно плюшевых. Остальные пытаются построиться, но им тоже достаётся.
Поворачиваюсь к Гришке и зажигалкам, как будто ничего не происходит:
— Ну, пойдёмте до метро, что ли.
— Сначала ты не хочешь пояснить, что это было? — упирается казах, кивая на бойню позади меня, которая всё ещё продолжается. У стихийников нет шансов против своего оборотня-командира. Косолапый возглавлял эту операцию, а они были его солдатами под прикрытием.
— Просто гвардейцы Паскевичей молодцы, — отвечаю я. — Поняли, что телепата врасплох не застать, он сразу обнаружит слежку, вот и прикрылись пьяными гуляками. Вроде на виду, а вроде и подобраться можно вплотную.
Гришка чешет репу:
— А как ты понял, что они не настоящие пьяницы?
— Легко, — отвечаю уже по мыслеречи, чтобы не палить родовые секреты. — У Косолапого не было органических признаков опьянения в глазах. Зрачки в норме, дыхание ровное. Оборотни плохо пьянеют. Да ещё энергосетка наготове — ждал момента сцепиться. Плюс он за нами ещё в баре глазел, думал, я не замечу.
Девочки только сейчас отлипают от шока, дрожащими голосами говорят:
— Ребят… мы, наверное… до дома сами дойдём…
— Да ладно, чего вы, — пытается их приободрить Гришка.
Но они уже, стуча шпильками по асфальту, бросаются прочь в другую сторону.
— Нет, ребят… не переживайте… мы сами…
Гришка вздыхает:
— Вот облом.
Пожимаю плечами.
— У тебя да — даже двойной.
— Это почему? — удивляется он.
— Я бы этих зажигалок всё равно бы проигнорировал, и обе тебе бы достались.
— Блин, Даня! Зачем ты только сейчас это сказал! — совсем расстраивается друг.
В этот момент приходит по мыслеречи сообщение от Лакомки.
— Мелиндо, тебе, наверное, лучше вернуться в Примолодье. Лорд-губернатор прислал людей на экзаменационные бои.
Хмыкаю. Прекрасно. А ведь и в Москве дела не совсем закончены.
* * *
 Поместье бояр Трубецких, Москва 
Князь Паскевич прибыл к Трубецкому без предупреждения. Боярин сидел в тяжёлом кресле у камина и не поднялся, когда Паскевич вошёл. Только хмуро посмотрел из-под лба, сдержанно кивнув.
— В общем, хватит тянуть, — сразу начал Паскевич, не утруждая себя лишними любезностями. — Надо кончать Филинова. Сколько можно церемониться?
Трубецкой медленно отставил бокал с вином, не сводя с князя тяжёлого взгляда.
— Ты, Степан, вижу, всё так же не учишься на наших ошибках… — проговорил он сухо. — И опять достаешь нас этим.
Паскевич усмехнулся краем губ.
— Я просчитывал каждый шаг. У меня всё продумано.
Он начал раскладывать свою партию на столе, будто вытаскивая карты одна за другой. Рассказал, что договорился с Островом Некромантии. Те готовят экспансию на Боевой материк, и он, Паскевич, якобы помогает им с поставками товаров. На деле — отправляет туда земное оружие, артиллерию и бронетехнику.
— Остров Некромантов уничтожит Тавиринию… и тавров Филинова. Он захлебнётся там, завязнет. Ему придётся перебрасывать туда силы, а здесь он останется голым. Вот тогда мы и добьём его.
Трубецкой молчал, глядя на него так, будто перед ним сидел безумец. Лишь через минуту медленно произнёс, приглушённо, почти шёпотом:
— Ты сейчас мне сказал такое, Степа, за что тебя можно прямо отсюда отправить в подземелья Царской Охранки. Это государственная измена.
Паскевич усмехнулся.
— Именно. Я тебе всё сказал, Руслан Русланович. Теперь ты либо со мной, либо против меня.
Он поднялся, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
А Трубецкой остался в кресле, громко матерясь. Боярин ненавидел, когда его ставили перед таким выбором.



Глава 5

 Усадьба Вещих-Филиновых, Москва 
Гепара провела весь день в странной, вязкой растерянности, граничащей с приступами самоанализа — для неё, существа инстинктивного, звериного, такое состояние было сродни насильственному залезанию в собственную голову. Прошлой ночью она долго не могла сомкнуть глаз. Данила был у себя. Она — у себя. И вот тогда вдруг её накрыло осознание, сбивающее дыхание: совсем недавно она сидела в астральной ловушке в деревне Алабмаш, шепча себе, что всё это лишь страшный сон, пока она была в лапах демона Бехемы. И вот теперь она — «ментальный якорь», уникальный маг-специалист по погружению в Астрал, а главное — избранница самого перспективного графа Российского Царства по версии «Новостного Льва». А его рейтинги считались эталонными, и многие дворяне пытались попасть в верхние строчки. Данила не пытался, но вот он на самой вершине.
И ведь это всё было не только о ней. Все, кто оказывался рядом с Даней, словно попадали в его ментальный прицеп: поднимались, обрастали статусом, титулами и состоянием, а нередко и развитием в ранге. Даня шёл вперёд, как ледокол с бронированным корпусом, и его близких тянуло вслед за ним.
В прошлую ночь Гепара лежала в постели, уставившись в отбеленный потолок. Она резко села, поправив на плече бретельку съехавшей ночнушки, и сказала себе: — Так не годится, Гепарочка! То, что она тут, а Даня там один, — ненормально! Я избранница или нет?
И, накинув свои любимые пушистые тапки в леопардовую расцветку — подарок Светки, кстати, с ушками и хвостиком, — она решилась. Пошла к его покоям. Шла тихо, почти по-пластунски, словно шпионка в собственном доме. Сердце билось где-то в горле.
Дверь была приоткрыта, будто подзывала её. Она слегка потянула створку на себя — и застыла. Данила спал, раскинув мускулистые руки, вольготно, обняв стройную красноволосую красавицу. Та мурлыкала во сне, томно, по-кошачьи, и даже лапкой дёрнулась… Только это была рука.
Гепара оцепенела. Сердце сначала ухнуло в пятки, а потом зло, с ехидцой, напомнило ей, что формально ей даже ревновать нельзя. Сама ведь к себе пошла, так чего тебе таращиться? До неё, как под водой, с задержкой дошло: да это же Красивая! Та самая тигрица, в своём редком человеческом облике, которое Гепара ещё не видела. Похоже, у Красивой было куда меньше комплексов по поводу ночных визитов к хозяину. А её привычка мурлыкать во сне явно перешла с тигриного тела на человеческое.
Гепара молча прикрыла дверь, стараясь не хлопнуть, спустилась на кухню, выудила из верхнего ящика бутылку коллекционного коньяка и налила себе щедрые сто грамм в хрустальный бокал с золотым кантом. Вкус обжёг горло, согрел, но не принёс ни облегчения, ни сна.
Так и просидела она до самого утра, поглядывая на каплю в бокале, слушая, как тикали настенные часы. А под утро на кухню вплыла Светка — всё такая же беременная и такая же капризная. С видом королевы, которой, впрочем, и являлась, она заявила: — Хочу гранатового сока.
Гепара тут же поднялась, взяла из фруктовой корзины гранаты, закинула их в соковыжималку, приготовив сок, и протянула стакан. Потому что в этом доме желания беременных Вещих-Филиновых — закон.
Светка с наслаждением потягивала сок, потом глянула на мутантку удивлённо: — А чего ты такая невыспавшаяся? Ты что, у Дани, случайно, была этой ночью?
Гепара покраснела. Хотела что-то съязвить, но тут Красивая, только что устроившись у низкой подставки и поедающая поданное служанкой мясо с тарелки, поперхнулась и закашлялась, выпучив тигриные глаза и замахав хвостом. Вид у тигрицы был до смешного растерянный, она подозрительно глянула на Гепару, но та сделала партизанское лицо.
— Да нет, не у Данилы… — пробормотала Гепара, быстро переводя тему на первую попавшуюся цель — на живот графини. — Светик, а ты ещё не знаешь, кого носишь?
Светка, сияя довольной улыбкой, откинулась на спинку кресла: — Знаю! Мальчика. Мы с Лакомкой недавно смотрели. Надо бы Даню обрадовать… Но он опять куда-то с ранья удрал. Вот такой у нас граф. Носится как ужаленный по всему свету!
* * *
После истории у ночного бара я сразу взял курс к Красному Владу. Гришка, понятное дело, подрывался ехать со мной. Хотел показать, что плечо подставит. Но я его вежливо, без лишних разговоров, притормозил. Объяснил коротко и доходчиво: если Красный Влад ещё, может, и сдержится, увидев меня поздней ночью на своём пороге, и не бросит тапком, то вот гостя из рода Калыйр — точно не стерпит. Гришка понял. С Красным Владом шутки плохи, а разбудить светлейшего князя без крайней нужды — это не просто глупо, это может быть опасно. А причина для такого безумия — у нас с ним на двоих есть только у меня.
Так что казах поехал домой, а я направился на адрес Владислава Владимировича.
Усадьба Владислава Владимировича — огромный дворец, остановившуюся у ворот машину сразу окружили гвардейцы ранга Воинов.
— К Его Высочеству приехал граф Вещий-Филинов, — начал было мой водитель.
— Всем покинуть автомобиль, — отрывисто бросил старший гвардеец.
Пришлось выйти самому, не дожидаясь, когда начнут выдирать силой. Показал лицо, руки, даже дал проверить машину. Водителя тоже обыскали. Меня одного не стали щупать, всё-таки проявили уважение к моему титулу. В общем, я не в обиде за дотошную проверку. Всё-таки без приглашения нагрянул, а парни действуют явно по регламенту. Уж на родовой территории начальника Охранки церемонии должны быть короткие. Кто знает, какие государственные тайны хранят личные архивы Владислава. А потому лучше перебдеть, чем недобдеть.
— По какому поводу визит к Владиславу Владимировичу, Ваше Сиятельство? Вас нет в списке, — спрашивает старший из гвардейцев.
— Визит не запланирован. Но Владислав Владимирович меня примет, — просто и уверенно отвечаю.
Сержант смотрит на меня хмуро. Затем связывается с кем-то по рации. Переговоры короткие. И вскоре ворота распахиваются.
— Ваше Сиятельство, прошу, садитесь в машину и езжайте за гольф-каром-проводником, — бросает гвардеец.
Водитель открывает мне дверь, запрыгивает сам, и мы, следуя за маленькой белой машинкой, проезжаем до крыльца в западном крыле.
Интересно побывать дома у Владислава Владимировича, хоть к этому вынудило срочное дело. Мне уже завтра выдвигаться в Примолодье. Надо не просто проконтролировать демонстративные бои с отрядами лорда-губернатора, да и самому поучаствовать. Но сперва по плану обустроить в Москве всё так, чтобы, если князь Паскевич совсем съедет с катушек (а он, по ходу, к этому близок, если не уже), никто не застал врасплох столичную часть моего рода. Ведёт себя Степан Алексеевич именно как смертник. А кто ещё, скажите мне, будет злить Грандмастера-телепата? Это же надо додуматься! Подослал отряд наёмников! Кретин, блин!
Слуга проводит меня в гостиную, от чая я вежливо отказываюсь. Вскоре появляется сам Красный Влад в халате махровом и мохнатых тапках, весь всклокоченный, с опухшими глазами. Злой от того, что разбудили.
— Данила… — зевая, протягивает Владислав Владимирович, буравя меня взглядом, которым, наверное, обычно сопровождает приговоры на лубянские застенки. — Что у тебя там такое, что ты ко мне заявился ни свет ни заря? Неужели Организация захватила… ну, я не знаю… Невинск? Или, может, демоны вылезли из Астрала?
Но я даже глазом не моргаю. Отвечаю развязно: — Нет. Пока всё прозаичнее. Просто пару часов назад было ещё одно покушение на меня. И опять — от Паскевича.
Красный Влад мрачнеет: — Покажи.
Я передаю ему по мыслеречи картинку из головы Косолапого. Всё как было: засада, попытка застать меня врасплох, итог — оборотень-медведь прикончил своих же и помер от ран. Чисто и наглядно.
Владислав просматривает воспоминания молча, хмурится. Потом бурчит: — И что? Улик, прямо указывающих на Паскевича, вроде бы и нет.
Я развожу руками: — Ой, ну и так понятно, что это он. Да и вот… — я подбрасываю ему ещё кусок памяти Косолапого. — Косолапый вполне понимал, кто его нанял, пускай и не видел заказчика в лицо. Даже если прямых улик нет, он знал, что это люди Паскевича. Да никто в таких случаях и не оставляет бумажек и записочек с подписью. Вы не хуже меня знаете, что дворяне обычно нанимают таких вот Косолапых через посредников, чтобы никто и не засветился.
— Знать-то знаю, — бурчит начальник Охранки, потирая щеку, да задумывается, спорить ли со мной или бросить эту игру в «не доказал — не верю». — В целом, да, — нехотя выдавливает он. — Соглашаюсь с тобой. Паскевичи вполне подходят под почерк.
Киваю. Ну и правильно, а то чего дурака валять.
— И что вы хотите в связи с этим, Ваше Величество? — спрашивает Владислав.
— Владислав Владимирович, — заявляю, — завтра мне нужно возвращаться на Ту Сторону. Контракт с Багровым Властелином. Затягивать нельзя. А в кошки-мышки я играть не собираюсь. Ни с Паскевичем, ни с кем другим. Так что у меня два варианта. Либо я еду прямо сейчас в усадьбу Паскевичей и устраняю князя Степана Алексеевича, как требует дворянская честь. Либо вы разрешаете мне увеличить гарнизон в Москве. В том числе… — я делаю паузу и акцентирую, — разместить у себя в усадьбе Багрового Зверя.
Владислав Владимирович реально офигевает. Его перекошивает так, будто я окатил его ушатом ледяной воды. Сидит и смотрит на меня, хлопая глазами. Уверен, на моём месте был бы кто-то другой — уже бы получил по шее. Но я — не кто-то другой. И он это прекрасно понимает. Да и по законам дворянства я сейчас в своём праве грохнуть князя, да и дело с концом. И я знаю, что он знает.
Моему роду угрожает опасность. Моим женщинам. Моим людям. Моим предприятиям. А по дворянскому кодексу я обязан устранить причину угрозы. Плевать, какого титула эта причина. Но мне уже запретили устранять Паскевича своими руками. Я не спорю. Но тогда, по тем же самым законам, я вправе выбивать себе любые условия, чтобы обеспечивать безопасность своего рода. Хоть гарнизон в десять тысяч громобоев. Хоть Багрового Зверя в черте московского городского округа.
Наконец Красный Влад хмуро кивает. Тяжело, но, видимо, князь Паскевич, правда, нужен Царю живой, раз Владислав идёт на уступки.
— Хорошо… — бросает он. — Увеличивай московский гарнизон в полтора раза. И… — он чешет пальцами шею, — своего зверя держи в пределах усадьбы.
Я улыбаюсь. — Конечно, Владислав Владимирович. Пёс у меня очень общительный, так что для всех лучше, чтобы он оставался за забором и никто чужой к нему не заглядывал.
Владислав смотрит на улыбающегося меня, но ничего не говорит.
Еду домой. Ночь за окном будто сгустилась гуще обычного. Машина едет бесшумно, только фары режут тьму жёлтым клинком. По дороге связываюсь со Студнем по мыслеречи. Вассальное кольцо позволяет говорить напрямую, без связь-артефактов, без раций и прочих устройств. Очень удобно. Только нельзя бесконечно плодить пользователей этой сети, потому что нет списков, да и любой сможет стучаться к тебе. Лучше тогда ввести систему допусков, но мне пока не хватает знаний, чтобы так настроить мидасий.
— Увеличивайте гарнизон в Москве, — отдаю команду. — И перевозите сюда Пса. Прямо в усадьбу. Пусть сидит там на хозяйстве, клыки чистит об заборы. И Мастеров побольше не забудьте. Усадьба переходит на повышенную боевую готовность.
Сонный Студень откликается: — Пса? Ну ни фига се… То есть, шеф, сделаем. Завтра уже переправим подкрепление.
Думаю, что если Паскевичи снова решат заслать кого-нибудь к моим воротам, Пёс их быстро перегрызёт на раз-два. Пёс вообще любит людей. Вкусные они очень, по его словам.
Дома застаю Гепару и Светку на кухне. Красивая тут же на подоконнике развалилась, прикрыв глаза. Повезло ей, что у нас подоконники большие, прям гигантские. И чего не спят в такой поздняк? Светка устроилась на табурете, потягивает уже апельсиновый сок, Гепара бросает на меня смущённые взгляды, сама покраснела почему-то. На столе чашка дымящегося горячего чая, накрыты фруктовый салат и прочие вкусности. Явно ждали меня.
— Даня, кушай, — Гепара опускает глаза в пол.
Меня дважды просить не надо. Уминаю салат мигом, а затем попивая чай с пряниками, объясняю: — Я дал распоряжение Студню усилить защиту усадьбы. Завтра Пса привезут. Придётся во дворе навес поставить, а то он любит на улице спать, да дождём намочит же.
Светка оживляется, глаза загораются: — Вау, Пёс? Круто!
— Даня, я велела перестелить постель в твоей спальне, — как-то резко переходит Гепара и ещё больше краснеет. Да что это с ней?
Я вздыхаю: — Спасибо, но мне сегодня уже пора в Молодильный Сад. Там предстоят демонстрационные бои с дроу.
Светка сразу киснет: — Быстро ты отчаливаешь что-то.
— Ага, — кидаю ей. — Работа у меня такая — везде всё успевать.
И вдруг она, как будто вспомнив что-то важное, хватает меня за руку: — Ой, Даня! У меня же мальчик!
Я поднимаю бровь: — Это Лакомка определила? Почему не сказала по мыслеречи?
Бывшая Соколова улыбается, подходит ближе, прижимается всем телом: — Хотела сказать лично.
И целует меня тепло и мягко. Я отвечаю ей, обнимаю, глажу по животу. Под пальцами — новый наследник рода. Будущий телепат. Как бы жизнь ни била, а вот второй сын уже под сердцем жены. И всё остальное — уже не так важно.
— Сударыня, со мной поедете? — бросаю взгляд на Красивую.
Она молчит, но подаёт своё фирменное «мяу». Ну да. У неё всё просто.
Светка хихикает, отстраняясь, говорит Гепаре: — А ты не хочешь попрощаться с Даней?
Донельзя смущённая Гепара подходит. И тихо-тихо говорит, почти на выдохе: — Ты поскорее возвращайся, Даня… если сможешь.
И жарко целует, обвив мою шею руками. Так, что у меня внутри всё накаляется. Это прямо обещание какое-то.
Перед самым отъездом всё-таки заглядываю в старую усадьбу. Надо зарядить энергоартефакт астральной энергией. Работа тонкая, требует концентрации. Придётся лезть в Астральный карман. Заодно дохожу до самой усадьбы. Корона из тьмы всё так же висит над крышей. Только вот на зубцах теперь появились звёзды, тоже чёрные. Корона постепенно меняется. Ни черта не поймёшь, что это значит. И от этой штуки идёт такое давление, что даже я машинально задерживаю дыхание. Ну ладно, мой путь намечен: сначала становимся сильнее, а потом уже разбираемся с этой чертовщиной.
Активируем портальный камень. Кстати, сначала я отправляюсь с Красивой в Невинск и прихватываю Змейку. Чему хищница безумно рада, видимо, медные когти простаивают. Её поклонника Горзула оставляю, он мне в Примолодье не нужен. Слабоват Горгон, а усиливать его Даром физика пока не хочу. Пускай сначала заслужит. Потому он остаётся нянчиться с горгонышами.
Возвращаюсь в Примолодье с артефактом, набитым астральной энергией под завязку. Даже самому противно — настолько он тяжёлый теперь, пульсирует у меня в ладони, будто хочет взорваться. Вместе с Красивой и Змейкой переносимся в Молодильный Сад. Прямо в центр нашего лагеря.
Первое, что бросается в глаза — людей стало заметно больше. Жёлтые Руки прибыли. Стоят дополнительным лагерем, который как апендикс к нашему приросся, дикари деловито суетятся.
Ко мне сразу подходит Дед Дасар с Хменом. Сегодня вождь Жёлтых Рук при полном параде, с золотыми браслетами и перьями в волосах. Остановился передо мной, поклонился низко.
— Король Данила, — говорит радостно. — Хоть ты ещё официально не принял наше подданство, мы всё равно признаём тебя своим королём. И готовы служить. Привели три сотни магов-песочников. Чтобы сразиться с вашими дроу. Показать, на что способны новые воины короля Данилы!
Я хлопаю вождя по плечу, ибо мужик заслужил, да и вообще приятные вещи говорит, все бы так!
— Отлично, Хмен. Такого вассала, как ты, ещё поискать! Дасар, что у нас по подготовке к демонстрационным боям?
— Дибурд пока ещё гоняет Жёлтых Рук, — отчитывается и Дасар. — Но воевода хорошо отзывался о воинах племени.
Хмен тут же гордо приосанился от похвалы.
В голове тут же подсчитываю. Триста песочников, ранг Воины. Плюс двести тавров, из которых пятьдесят — Мастера, а остальные тоже Воины. Неизвестно ещё, кого пришлёт лорд-губернатор на демонстрацию, но уже расклад бодрый. Вряд ли он выцепит силы больше, чем есть у нас.
Пока лорд-губернатор не прислал своих людей, есть время заняться и Садом. Как раз и Лакомка подошла, улыбаясь. Блин, как же круто на ней сидит походный зелёный костюм. Всё же сегодня ночью я получу свой обещанный приз, хоть уже не помню, за что он полагался.
— Мелиндо, чем займёмся? — белокурая альва хитро смотрит на меня, будто мысли читает.
— Пойдём в Сад, — я перевожу энергию в рабочее русло. Показываю жене энергоартефакт. — Надо проведать тот самый сухостой, который мы с тобой нашли. Пока есть возможность, подлечим.
— Мазака? — вопросительно смотрит на меня Змейка.
— Красивая, покажи Змейке, где кофеварка, — прошу тигрицу, поняв хищницу с полуслова.
Только двигаемся с Лакомкой в сторону опушки, как из зарослей возникает Настя и машет рукой: — Даня! А я поймала огромного кабана. В человеческом облике, между прочим! Вот такая я молодец! Стейков наделаем. Так что как вернётесь — сразу садимся есть. И не отвертишься, — грозит оборотница пальчиком.
Отвертеться от стейков? Я что, сумасшедший? — Договорились, Насть. Кабана не пропущу.
Мы с Лакомкой пешим ходом углубляемся в Молодильный Сад. Тропы петляют, пересекаясь. Находим то самое дерево-сухостой. Чёрное, обугленное. Выглядит, как мёртвое. Но я-то уже знаю — оно спит.
Прикладываю к коре артефакт, полный астральной энергии. Сжимаю его ментально, опустошаю, вливаю всё, что накопил, в дерево.
И тут чувствую. Пробуждение. Резкое, чужое.
— Лакомка, отойди! — настораживаюсь. — Он просыпается!
Лакомка застыла и удивлённо задирает точёный подбородок: — Что, мелиндо?
Мои перепончатые пальцы! Самое время покричать: «Оно живое! Живое!».
Дерево дёргается. Корни резко вылезают из земли, поднимаются. В коре открываются глаза. Много. Чернильные, пустые. Появляется трещина — пасть. Дерево поднимается, выходит из земли всеми корнями, становится в позу как у дикого зверя.
Я, схватив оцепеневшую Лакомку за руку, оттаскиваю жену в сторону: — Мелиндо, он что, одержим?
— Это не одержимость, — качаю головой. — Это живое существо.
— Сказочный энт?
— Да, только мы не в сказке.
Огромное дерево зарычало и бросилось на нас. Я хватаю удивлённо вскрикнувшую Лакомку за ноги и спину и, вскинув на руки, телепортируюсь с ней на двести метров. Энт несётся за нами, с корнями наперевес. Я продолжаю прыгать телепортами по двести метров. Мог бы и дальше, километрами, но тогда он нас потеряет. Я не хочу, чтобы этот гигант остался в Саду и порушил всё, что растёт вокруг.
По мыслеречи бросаю Деду Дасару: — Срочно! Гоните ко мне Белогривого. Ну и тавров тоже!
* * *
 Замок лорда Ламара, Примолодье 
Леди Гюрза сидела в маленьком, ухоженном садике замка Ламара, который ей уже осточертел. Местные интриганы бесили её как никто другой. Кататься на местных шестилапках не хотелось вовсе. Вот бы на Брусничке с ветерком, по лагерю Данилы, да так, чтобы волосы назад… Эх, не та нынче обстановка. Вернуться туда сейчас — будет подозрительно. Что подумают Ламар и этот приставучий Гагер? Ещё решат, что она играет на два фронта. А ведь и вправду она должна быть на их стороне, против Данилы.
Гюрза насупилась, откинулась на скамейку, греясь под солнцем, и тут к ней, как по заказу, подкрался Гагер. С той самой своей ухмылочкой, от которой хотелось скастовать пси-стрелу и запустить ему в лоб.
— Невеста моя… — пропел он сахарным голосом. — Позволь пригласить тебя на свидание.
Гюрза мысленно скривилась. Вот только свидания с ним ей и не хватало для полного счастья. Сдув алую прядь, упавшую на глаза, холодно бросила: — Какое ещё свидание, лорд Гагер? Мы в состоянии войны.
Но Гагер только расплылся шире: — О, это будет особенное свидание. Тебе понравится, я уверен. Химериэль назначил Семиреля главным экзаменатором на показательных боях людей Данилы. А Семирель подготовил нечто интригующее. Уверен, Данила потерпит поражение, а мы разместим свой гарнизон в Молодильном Саду. Ламар уже готовит приказ.
Гюрза с трудом сдержала гримасу. Где-то внутри всё сжалось неприятным комком. Почему мысль о возможном поражении Данилы её печалит? Он ведь всего лишь человек. Впрочем, задумываться сейчас об этом точно нельзя. Лицо у неё должно быть заинтересованное, злорадное, как у последней-распоследней стервы. Она чуть не оплошала, но быстро выровняла выражение. Вот только Гагер всё-таки что-то заметил. Подозрительно прищурился: — Ты что, не рада, что ли?
Она отмахнулась:
— Конечно рада. А когда бои?
Гагер, довольный, что всё-таки увидел у неё на лице нужные эмоции, хищно оскалился:
— Сегодня. Очень скоро. Пойдём, седлаем шестилапок. Не хочется опоздать на зрелище.
И он потянул её за руку. Отшатнувшись от жениха, Гюрза молча поднялась, скрывая сильное беспокойство.
* * *
Череда моих телепорт-прыжков в итоге выбрасывает меня с Лакомкой на руках за границы Сада. И не успеваю я поставить её на землю, как за нами, ревя и хрипя, прорывается древо-зверь. Корни у него — как лапы, пасть — трещина в коре, откуда валит пар.
— Бумба! Не зевай! — бросаю я тусующимся тут троллям.
Великаны, к которым я специально и направился, реагируют мгновенно. Уже окружают древозверя, встают кольцом. Кто с дубинами, кто с пудовыми кулаками. Я кидаю по мыслеречи приказ: — Сзади бейте! Сзади!
Да только троллям приказывать без толку. Бумба, как всегда, решает, что лучше знает. Взревев, он ломится в лоб. И его откидывает, как тряпичную куклу, ударом корня-лапы. Бумба летит, кувыркается по земле, оставляя борозду. Остальных троллей древо-зверь так же швыряет, разносит корнями, словно кегли. Сила у него дикая, неукротимая.
А сам он всё равно бросается именно за мной. Чует во мне телепата, похоже. Раз он питается астральной энергией, то и телепатического псионика не откажется.
Я снова хватаю Лакомку и телепортируюсь на двести метров, уводя древозверя. И тут я замечаю деталь, которую сначала пропустил: чем дальше он от Сада — тем больше начинает шататься и хрипит всё сильнее. Мгновенно просчитываю: энергосетка слабеет. Он завязан на Сад. Он не может долго существовать вне него. Похоже, это не просто живое дерево. Это страж, который забыл, кем он был. Возможно, его поставила ещё Диана, чтобы охранял Сад.
Я щурюсь: — Понял тебя, Буратино. Понял.
Теперь главное — оторвать этого Пиноккио подальше от Сада, чтобы он ослаб и прилёг.
По мыслеречи слышу голос Насти: — Мы уже здесь, Даня!
И вижу — приближаются тавры вместе с оборотницей. Помощь, ну, такая себе. Древо-зверь их раскидает, как детей. Но всё равно. Лучше с ними, чем совсем без прикрытия.
Мысленно сканирую поле вокруг, и вдруг засекаю неподалёку отряд Мастеров. Сотня Мастеров-дроу⁈ Я чуть не охренел. Хм, а, так это же мои «посыльные лорда-губернатора». Те самые, что пришли устраивать с таврами демонстрационные бои. Руководить ими должен некий Семирель, согласно донесению. А Химериэль не мелочится. Сотня Мастеров — это же гигантская сила. Значит, демонстрация будет не из лёгких.
Вот кого мне ещё не хватало на этом весёлом карнавале.
Бросаю таврам: — Кастуйте в него камни! Бейте сзади, в корневую!
Тавры отзываются мгновенно, запускают в древо-зверя глыбы, но тот будто бы и не замечает. Корнями-лапы отмахиваются, как мельничные лопасти, и булыжники разлетаются, не причиняя вреда.
Опуская Лакомку на землю: — Прими облик ирабиса-кошки. Уноси когти отсюда. Живо.
Жена слушается, мгновенно трансформируется, исчезая в кустах.
Ощущаю неподалёку Белогривого. Ментальным щупом хлопаю спринта по носу, подзывая к себе, и скакун телепортом оказывается рядом. Вскакиваю на него, и он подключается к моей мыслеречи, чтоб слушаться моих мыслей. Подлетаем к древо-зверю, я размахиваю длинными пси-хлыстами, стегаю по коре. Псионическая энергия режет его разум. Древо-зверь орёт. Звук такой, что барабанные перепонки вянут. Теперь он точно понимает, кто его враг. И несётся за мной.
— Белогривый, держи от Буратино дистанцию сто пятьдесят — двести метров. Ни ближе, ни дальше, — приказываю.
Спринт чётко выполняет, прыгая телепортами, держит нужную дистанцию, а я на скаку, не сбрасывая темп, продолжаю хлестать ожившее дерево длинными пси-хлыстами.
— Буратино, иди к Папе Карло!
По мыслеречи бросаю Насте: — Иди к Семирелю, возглавляющему отряд дроу. Передай, что король Данила пробудил древо-зверя энта. И пригласи их поучаствовать в поимке. Пускай проявят себя перед Багровым Властелином, если хотят продемонстрировать ему свою отвагу.
— Поняла, Даня!
Слежу её глазами, как оборотница направляется к Семирелю, который вместе с отрядом приближается к опушке. Тот её встречает, и я вижу в его глазах вспыхнувшую похоть. Настя хмурится и с трудом сдерживается, чтобы не ударить сира-дроу звуковой волной.
— Королева Анастасия Вещая-Филинова, как понимаю? — широко улыбается Семирель, жестом прося руку у Насти для поцелуя, но девушка, к его разочарованию, остаётся неподвижной.
— Мой муж, король Данила, пробудил древо-зверя. Энта, — сообщает жена ему ровно, как я велел. — Он будет не против, если вы поможете его усмирить.
Семирель выпучивает глаза: — Что⁈ Он смог оживить энта? Древо-зверя⁈
Реакция предсказуемая. Он в шоке. И, подумав, отвечает: — Да, пожалуй, мы попробуем его усмирить…
А я мысленно ухмыляюсь. Их помощь мне, конечно, не требуется. Но я и не за этим послал Настю. Мне интересно, на что способны те, кто будет «экзаменовать» моих тавров и многоруких. Пускай поиграют в ловцов монстров. А я посмотрю на их навыки.
Веду древо-зверя всё дальше от Сада. Уже чувствуется — заподозрил. Сила у него ослабевает с каждым метром. В азарте унёсся слишком далеко и теперь мечется, хочет вернуться. Но поздно. Я накрываю его огромным пси-ливнем, бью по верхушке, по корням, по глазам в коре. Пусть прочувствует мощь Грандмастера телепатии!
Древо-зверь орёт и валится на бок. Раненый в разум, но ещё брыкается. И тут его окутывает магия Тьмы. Чёрные хлысты и плети, затем присоединяются ещё и лианы, а также каменные путы — всё налетает сразу, со всех сторон. Сотня Мастеров-дроу подоспела, маяча в стихийных доспехах. Надо же, лорд-губернатор не пожалел спецов. Химериэль, похоже, до сих пор обижен за тот маленький инцидент с его носорогом, которого я заставил потоптать его хозяина. И решил показать мне свою армаду. Сотня Мастеров. Вот уж не думал, что у Багрового Властелина такие резервы просто так пылятся в Примолодье, и их можно отрывать без потери для боеспособности армии. Ведь война с огромонами же на горизонте.
Древо-зверь плюхается в пыль, хрипит. Я и сам бы с ним уже справился. Он ослаб сильно от моего ливня. Повалил бы, приручил, и делов-то. Но мне важно было посмотреть, на что способны эти дроу-«экзаменаторы». Вот и посмотрел. Впечатлило? Ну, да. Талантливые, зато и мне теперь понятно, как строить оборону тавров.
— Велите своим людям отойти, — бросаю вышедшему вперёд дроу, видимо, Семирелю. — Мне надо его утихомирить.
— Как скажете, король, — хмыкает дроу, но явно ему интересно, что я буду делать.
Сотня Мастеров отступает по его сигналу. Я ментальными щупами обхватываю разум древозверя и заставляю уснуть. Вдали от Сада он слабее, и это даётся без труда.
Семирель подходит, важно, грудь колесом: — Мы, конечно, доложим Багровому Властелину, что помогли вам приручить этого энта.
Я ухмыляюсь: — Ага. На здоровье. Пишите, как хотите.
Главное — я увидел этих Мастеров в деле. С кем моим таврам и многоруким придётся биться. Это дорогого стоит.
Настя, стоящая неподалёку, по мыслеречи ворчит: — Что этот серокожий несёт⁈ Связали уже сваленного, а сколько бравады! Ты же уже почти победил, Даня! Они ведь точно себе припишут всю славу!
Я посылаю жене ментальную улыбку, а то ишь как разволновалась: — И пусть. Мне нужно было увидеть, как они работают. И понять, как пройти их демонстративные бои. А признание Багрового Властелина… да он и так меня признаёт, куда он денется? Я ведь энта оживил впервые за сотни лет.
И тут на гребень холма подъезжают Гагер и Гюрза. Появляются на своих шестилапках, разинули рты. Видят лежащего в анабиозе энта и в шоке.
Леди и лорд-дроу пришпоривают лошадей и подъезжают ближе.
— Что… это… такое⁈ — Гагер аж поперхнулся.
— Да так, одного энта оживил, — я лениво поясняю. — А вы-то чего явились, лорд и леди?
Гагер, через силу натягивая свою фальшивую ухмылку: — Мы пришли посмотреть, как вы пройдёте экзаменационные бои, король Данила.
Я качаю головой: — Боюсь, вас ввели в заблуждение, лорд Гагер. Никаких экзаменационных боёв не будет. Лишь демонстративные сражения. Я не состою в гарнизоне Примолодья и согласился на них исключительно по личной просьбе вашего лорда-губернатора. Он переживал, что моих людей может быть недостаточно для охраны Молодильного Сада. Я решил развеять его сомнения из добрых побуждений.
Семирель тут же встревает: — Тогда приступим, король Данила, как только вы сможете.
— Конечно, — киваю на дремлющего древозверя. — Только сначала мои люди уберутся.
* * *
 Усадьба Мстиславских, Москва 
Трубецкой сидел в тускло освещённой гостиной у Мстиславского, разливая по бокалам крепкий, терпкий напиток, от которого в нос сразу било сладковатой горечью. Лицо у него было недовольное, губы поджаты. Новости от Паскевича откровенно раздражали его, и боярину не терпелось поделиться с соратником по Семибоярщине. Раз ему такую свинью подложили, то и он так же поступит!
— Руслан Русланович, ты явился ко мне пить, что ли? — недовольно спрашивает Мстиславский.
— Нет, не пить. Борис Семёнович, слушай… — начал Трубецкой, отпивая и закусывая. — Мне тут нашептали… Паскевич задумал великое дело. Собирается уничтожить тавров Филинова с помощью Острова Некромантов, ни больше ни меньше. А самое вкусное — он предлагает присоединиться. Мол, когда начнётся мясорубка на Боевом материке, мы тут, на месте, добьём Данилу. Ну, ты понял.
Мстиславский нахмурился и взглянул на боярина злобно. — И зачем ты мне это нахрен сказал⁈ — процедил он сквозь зубы. — Теперь я тоже посвящён. Тоже стою перед выбором. А я, между прочим, не просил!
Трубецкой ухмыльнулся злорадно: — А почему это я должен один мучиться? Давай вместе думать, а? Вдвоём-то веселее.
Мстиславский вздохнул. Боярин залпом опрокинул бокал, с грохотом поставил его на стол и тяжело обхватил голову руками.
— Да пошло оно всё к чертям… — выдохнул он в голос, срываясь на ругань. — Нахрена ты мне вообще рассказал, Трубецкой⁈ Теперь я должен рассказать Охранке, а иначе буду изменником! Но если расскажу, то упущу возможность покончить с Филиновым, которого, между прочим, не задушишь, не убьёшь, и не факт, что у Паскевича вообще что-то выйдет! Трубецкой, сволочь ты этакая! Мне своих проблем, что ли, мало⁈ Вот нахрена!
И мат продолжил литься из уст боярина добрых два часа. В итоге два боярина решили только одно — рассказать ещё и Лыкову. Втроём веселее.
* * *
 Друзья-мазаки! Поставьте пожалуйста лайк книги, а то Красивая уже выбирает, ко кому в постель еще заглянуть ночью! 





Глава 6

 Остров Некромантов, Та сторона 
Глава службы разведки Острова Некромантов шел по каменному коридору, не утруждая себя мантиями и церемониальным дресс-кодом. Мантии с недавних пор устарели, и в этом виновата Арья, избранница конунга Данилы. На главном разведчике была футболка с принтом черепов — свежий тренд, разошедшийся по Острову после очередного контракта с Вещими-Филиновыми, и штаны с нашитыми цепями в самых нелепых местах. Теперь мрачные некроманты все одевались так, по-модному, с аутентичными цацками, предпочитая их неудобным одеждам из кожи и инкрустаций человеческих костей.
Глава разведки зашел в тронный зал, где король Острова Некромантов обосновался на своем «троне» — потертом кожаном кресле с ножками-костями. Пугающий мундир с костяными вставками был убран в шкаф, а сам монарх щеголял в футболке с изображением рычащего зомби и шортах с накладными карманами. На ремне у него болтался брелок в виде гроба.
— Ваше Величество, — отозвался глава разведки, — мы приняли первую партию артиллерийских установок от Паскевичей. Сейчас их инструкторы обучают наших воинов стрелять из орудий, подготовка расчетных групп идет полным ходом.
Король нехотя оторвал взгляд от комикса, где обычный японский школьник тусил с зомби-тянкой. Какая же несусветная глупость с гипертрофированными эмоциями, но почему-то захватывает! Король-некромант уже зачитывался сороковым томом.
— Отлично. А что вульфонги? Уже напали на Шакхарию из-за того, что принцесса Айра не пожелала пойти замуж за их принца?
Глава разведки покачал головой:
— Пока нет. Но их терпение истончается. Конфликт ожидается со дня на день.
Король усмехнулся, захлопнув комикс:
— Превосходно. Дождемся, пока вульфонги и шакхары вцепятся друг другу в глотки, и ударим в самый разгар этой грызни. Как завещал нам покойный великий Лич: «Бей, когда воняет кровью».
— Так точно, — кивнул глава разведки. — Впрочем, это будет все равно тяжёлая война.
Король достал из кармана четки с миниатюрными пластиковыми черепами вместо бусин и принялся их лениво перебирать, словно отсчитывая будущие жертвы.
— Ну и что? Если мы принесём в жертву целый Боевой материк… — он улыбнулся мечтам. — Это даст нам силу, с которой ничто не сравнится. И Организация, как ты понимаешь, вмешиваться не станет. Они ведь выращивают на том материке боевые звериные расы, которые должны сами уметь защищать свою песочницу.
Глава разведки задумался. И вправду, смешно: они затеяли глобальную экспансию в Тавиринию, а расхаживают в товарах от конунга Данилы. У него всем закупались: шмотки, аксессуары, только земное оружие им пришлось брать уже у Паскевичей. Филиновы отказались поставлять свои пушки, что оказалось правильным решением.
— Однако насчёт конунга Данилы стоит побеспокоиться, Ваше Величество, — напомнил он, встряхнув себя. — Именно он предотвратил прошлую экспансию и, по слухам, убил великого Лича.
Король кивнул небрежно:
— Ну тут уже русский князь Паскевич поможет нам разобраться с этим конунгом. У него свои счёты, а мы, как добрые соседи, подсобим, чем можем.
Он снова щелкнул четками и добавил, словно между прочим:
— А потому пускай пеняет на себя. Боевой Материк станет нашим. И даже это вшивое стадо рогатых дикарей не спасёт своего конунга.
Глава разведки молча кивнул и вышел из зала, снова ловя взглядом черепа на своей футболке. Пожалуй, он срочно закажет ещё одну партию, пока ещё не началась война с Вещими-Филиновыми.
* * *
Не теряя времени, я приказал таврам соорудить настил из досок и перекладин, что хватает у нас на лагерном складе, и перетащить древозверя ближе к лагерю. Ближе — это не значит вплотную. Держать его нужно так, чтобы до Сада он не очень далеко, а то помрёт без подпитки оттуда, но и не пододвигать слишком близко, а то, зараза, снова напитается силой и начнёт крушить всё живое с энтузиазмом. Напоследок я ещё раз решил просканировать древозверя и убедиться, что он точно не проснётся.
Сир-дроу Семирель, к слову, не возражал из-за того, что мы задержались с транспортировкой энта. Оно и понятно: сам он сейчас по уши в подготовке к нашим демонстративным боям. Видимо, собирается плотно заняться моим войском. Пусть готовится, мне же лучше, что не лезет.
Когда я закончил в лагере, Белогривый бодро пронёс меня в обход рядов тавров, что как раз перенесли деревозверюгу на деревянном настиле. Соскочив со скакуна, я сразу подключился к проверке — не шевелится ли древозверь. Впрочем, разум зверя плыл в дрёме, но уже не такой вялой, как раньше, до воскрешения. Напитавшись астральной энергией, этот «клон Грута» спал глубоко, и в нём чувствовалась мощь. Пускай дрыхает, разберёмся с ним уже позже.
— Даня, ты видел! К нам дроу привели сто Мастеров! — раздался позади писк обескураженной Насти, подъехавшей на Рыженьке. — Целое войско! Что-то они задумали!
Я обернулся, кивнув жене.
— Ага, ради нас постарался лорд-губернатор и прислал сильную армию. Потому не будем его разочаровывать. Устроим хорошие демонстративные бои.
Лакомка подъехала следом, верхом на Золотке, качая головой с лёгкой улыбкой.
— А сир Семирель не потребовал забрать энта? Под предлогом, что он якобы помог тебе его повалить, мелиндо?
Я усмехаюсь.
— Попытался, заикнулся, конечно. Но это ничего не значит.
Настя всё не унимается, явно жаждет деталей:
— А как ты его отбил? С чего вдруг этот Семирель не настаивал?
Лакомка хмыкает, прищурившись:
— Всё просто. Среди его сотни Мастеров нет ни одного Грандмастера телепатии.
И это правда. Никто из дроу не смог бы удержать древозверя в дороге. Поволокли бы — и сами бы первыми от него полегли.
Видеть, как моя дружина выстраивается в боевой порядок, — отдельное удовольствие. Двести тавров под командой Дибурда, ещё триста песочников-многоруких, ведомых вождём Хменом. Полтысячи бойцов. Натаскал Дибурд Жёлтые Руки знатно, хоть и времени у него всего-ничего. Могучий Дибурд не зря воевода именно младшей дружины в Тавиринии. Опытных ветеранов из средней и старшей дружин нечему учить, у них выучка уже вбита за годы службы, а вот обучать молодняк младшей — то ещё удовольствие. Так что и с воинственными дикарями разобрался он быстро.
— Пора на бои, — бросаю я по мыслеречи Дибурду и Хмену. Удобно быть телепатом, связь всегда бесперебойная.
Лакомка, Настя и Змейка следуют за мной. Красивая где-то ещё охотится — не её этот балаган с демонстрациями. Лакомка тоже не для махания когтями пришла, но она идёт для поддержки просто. Настя вот как раз в нетерпении. Уж кто-кто, а рыжая оборотница жаждет проявить себя.
Я — впереди, на Белогривом. Жёны тоже на спринтах, ну а Змейка уселась сзади Насти. Тавры с Жёлтыми Руками топают за нами пешком. Впрочем, идти недалеко. Вон уже за бугром ощущаются дроу.
Подходим к стоянке дроу. Тут же ждут Гюрза с надменным лицом, Гагер с злорадной лыбой на пол-лица и сир Семирель, который выглядит равнодушно-спокойным.
Замечаю, что в стороне их Мастера уже поделены на десятки. Ряды дроу замерли ровным строем. А ещё тут суетятся рабочие — возятся с причудливым стационарным артефактом, который напоминает длинный молниеотвод, воткнутый в корпус промышленного компьютера высотой в человеческий рост.
Я, спрыгнув с Белогривого, развожу руками:
— Итак, мои люди готовы, сир Семирель. Объясните правила?
Тот кивает, всё так же выдержанно, будто говорит не со мной, а выступает на кафедре:
— Король Данила, это артефакт громотвор. Он формирует круг защитных молний, которые ослабляют доспехи при попадании. Посмотрите сами.
По его знаку рабочий дёргает рычаг. Торчащий шпиль артефакта оживает, начинает бить молниями по кругу. Радиус метров двадцать, за ним — зона сплошных разрядов, будто невидимый забор из электрических кнутов. Внутри круга — пустая зона без молний, то есть там безопасно. А вот за границей артефактного круга на двадцать метров бьют молнии.
— Мы разделим бои на раунды, — продолжает Семирель. — Каждый раунд отряд из десяти наших Мастеров охраняет артефакт. У вас, король Данила, пятьсот бойцов. Вы разобьёте их на отряды по пятьдесят. Всего будет десять раундов. Задача проста: прорвать оборону, добраться до артефакта и выключить его. При этом на ногах и в боеспособном состоянии должно остаться не менее половины вашего отряда.
По блеску в глазах Семиреля он уверен в моём проигрыше, да и леди Гюрза что-то побледнела, в отличие от радующегося Гагера.
Я задумываюсь над нюансами.
— Сколько раундов нам нужно выиграть, чтобы считаться победителями? — уточняю я, глядя прямо на Семиреля.
Не успел тот и рот открыть, как влезает Гагер, как будто его кто-то просил:
— Все десять, конечно же, король Данила. К чему мелочиться?
Я на него даже не смотрю, только на Семиреля, ибо это он организатор демонстративных боёв, а Гагер вообще непонятно каким хреном тут забыл.
— Разве таковы стандарты армии Багрового Властелина, сир организатор? — напрямик спрашиваю Семиреля. Он бросает раздражённый взгляд на Гагера, потому что врать ему не хочется, но не обвинять же во лжи могучего лорда! Гагер может потом и припомнить. Он ублюдок злопамятный.
И тут Гюрза спокойно, без всяких реверансов, вставляет:
— Ваши сомнения оправданы, король Данила. Вовсе не таковы.
Гагер с Семирелем переглядываются так, будто леди-дроу вдруг заиграла против своей команды. Действительно, эта надменная брюнетка с алой прядью сейчас удивила и меня. А Лакомка почему-то триумфально улыбнулась. Неужели пока я был в Москве, девушки успели пообщаться?
Семирель вынужден подавить раздражение и таки признать:
— Да, леди Гюрза права. Вы должны одержать победу в семи раундах из десяти. 70%. Такие правила.
Ну вот, уже ближе к правде. Я легко киваю и сразу добавляю, не давая им перевести дух:
— А что по спецгруппе?
И вот тут они трое синхронно зависают. Смотрят на меня удивлённо. А как вы думали? Что я не изучу правила экзаменационных боёв, по которым собираются прогнать моих людей? Ха, смешные. Конечно, дроу не в курсе, что я забрал у лорда Дамара не только жизнь, но и часть его памяти. А там — есть и полусекретные требования отбора в воины Багрового Властелина, вплоть до регламентов по таким вот потешным боям.
Семирель сглатывает замешательство, пытается выровнять голос:
— Вижу, вы осведомлены о многом, король Данила. Кто из ваших людей войдёт в спецгруппу?
— Я, моя жена Анастасия, Горгона Змейка и воевода Дибурд, — отвечаю без пауз. Тут думать не о чем.
Семирель прищуривается:
— Ваша жена Анастасия и воевода — Мастера, насколько мне известно. Им и Горгоне позволено участвовать трижды. А вам, как Грандмастеру, разрешено лишь одно появление на арене.
Но тут опять вмешивается Гюрза, опять к нашему всеобщему удивлению, ну кроме хитрющей Лакомки разве что. Леди-дроу резко поднимает руку.
— Сир Семирель, в положении о проведении испытаний чётко указано: ограничение по участию в количестве трёх раз касается Грандмастеров стихийного ранга. Король Данила — телепат. Это иной профиль. У нас нет оснований ограничивать его как боевого мага.
Мило с вашей стороны, леди. Хотя, честно, если бы вы не бросились поправлять сира, я бы сам это сделал, но бонус вам засчитан.
Семирель хмыкает, давясь внутренней досадой:
— Ладно. Пусть будет так, леди. Три раунда лично для вас, король Данила. Спецгруппа может как заменять участников раунда, и тогда заменённых можно переносить в другие раунды, так и просто добавляться. Начинаем через двадцать минут. Проведите разделение войска на десять отрядов по пятьдесят человек.
У меня больше нет замечаний, потому лишь киваю:
— Сейчас всё сделаем, сир организатор.
Я разворачиваюсь и вместе со спутницами ухожу к своему ожидающему войску.
Подхожу к Дибурду. Наш воевода уже нервно поигрывает каменным топором, будто хочет этим жестом решить все вопросы дележа.
— Как будем делить войска, король? — спрашивает он, хмурясь.
Я быстро прокручиваю цифры в голове. Всё просто. Пятьсот воинов. Из них двадцать Мастеров, не считая Дибурда и Насти, ну и меня, Грандмастера. Причём все двадцать — тавры.
— Смотри, Дибурд, — объясняю расклад. — На один раунд у нас пойдут два Мастера. Это раз. Оставшиеся восемнадцать мы делим по трое на шесть раундов. Три Мастера на отряд, поддержка для сорока семи бойцов.
— А тот раунд так и останется с двумя Мастерами? — Дибурд чешет затылок широкой пятернёй.
Я усмехаюсь:
— Нет, ты пойдёшь туда и станешь третьим. А мы с Настей и Змейкой будем подключаться по ситуации. Я уже прикинул, в какие раунды мы выйдём, но нет смысла сотрясать воздух, ведь всё может измениться.
Воевода молча кивает и принимается раздавать указания сотникам. Войско приходит в движение. Тавры, песочники-многорукие разбиваются на отряды по полсотни.
Через двадцать минут я снова направляюсь к организаторам, но уже один, без жён. Подхожу к Семирелю.
— Король Данила? — поднимает он взгляд.
— Мы готовы, — сообщаю. — Но есть у меня один вопрос, сир Семирель. Вы предъявляете к нам стандартные требования по проверке уровня войск Багрового Властелина?
Вопрос задаю так, будто это простой формальный момент. Хотя на самом деле — речевая мина. Неудивительно, что сообразительный дроу напрягся. Семирель отвечает, тщательно подбирая слова:
— Король Данила, вы охраняете Молодильный Сад — одну из ключевых территорий Примолодья и очень важную для Багрового Властелина. Потому и к вам отношение соответствующее уважительное, король Данила. Стандартные требования вас недостойны, и потому к демонстрационным боям мы привлекли инструкторов-Мастеров.
— Я польщён оказанной мне честью, сир, — киваю едва заметно. — Что ж, тогда приступим.
Сто Мастеров — это действительно сила. Можно сметать армии намного больше числом. И эту силищу отвлекли с позиций для каких-то демонстративных боев? Думаю, Семирель не соврал и обычно такое случается только разве чтобы проэкзаменовать личных гвардейцев Багрового Властелина. Правда, нынче причины совсем другие. Удивительно, насколько мстителен лорд-губернатор. Хотя он же носорога потерял, его тоже можно понять.
Леди Гюрза вдруг бросает:
— Удачи, король Данила, — и тут же отводит взгляд и слегка краснеет.
— Благодарю вас, леди Гюрза, — улыбаюсь ей чуть шире, чем требует вежливость. Да и не жалко мне улыбок красивым серокожим леди, лишь бы не пакостили они моему роду.
Уходя, краем уха ловлю, как Гагер не выдерживает:
— Что это было, леди? — шипит он на Гюрзу, едва не срываясь.
— Ничего, лорд, — отвечает она холодно, разом остужая норов жениха.
Пока я с Дибурдом оглядываю наши отряды и ментально инструктирую сотников, подходит Лакомка и улыбается:
— Ты справишься, мелиндо, — произносит альва с той уверенностью, которая всегда даёт сил больше любых энергопластырей.
— Конечно справлюсь, — отвечаю спокойно. — Как же иначе?
И вот — первый раунд. Время поиграть.
К артефактному кругу выходит первая группа — полсотни бойцов. Двадцать тавров, тридцать песочников-многоруких. Самая слабая пачка из всех десяти. Дибурд кривился, когда я их назначал, но команду я дал чётко — первыми идут именно они.
Среди тавров трое Мастеров. Бойцы толковые, но не выдающиеся. Но даже слабые солдаты могут принести большой вклад в победу, если их командир способен работать мозгом. А вот мозгами телепаты работать умеют. Я дал Мастерам чёткие инструкции, как действовать.
Дроу активируют громотвор. Шпиль зашипел, засверкал, и по кругу хлестнули молнии, рассыпаясь ослепительными плетями.
Трое Мастеров-каменщиков не теряются ни на секунду. По внушённой мной схеме они тут же возводят над отрядом навес из каменных плит. Получилось криво, как попало, — но сейчас пойдёт. Сбоку они спешно закатывают огромные валуны, подставляя их как опорные столбы.
Весь отряд двигается вперёд, прямо под ливнем молний. Сверху их «грибок» из плит держит удар, но по бокам всё равно шмаляет, да и нередкие разряды пробиваются сквозь щели между камнями, оглушая, жаля, прожигая.
Но отряд не останавливается.
Первые, кто рвутся вперёд, — те же самые трое Мастеров-тавров. Их задача — не выиграть бой, а проломить брешь. Они пересекают границу электрического круга, не сильно при этом пострадав, судя по энергосетке.
Дроу явно не ожидали такого напора от рогатых. Первый обмен ударами — и их строй даёт трещину. Я вижу, как они инстинктивно пятятся. Хорошо. Значит, угадали с моментом. Но дроу быстро приходят в себя и бьют по Воинам. Логика у них простая, как у топора: скосить больше половины отряда, и тогда даже отключённый громотвор не спасёт раунд.
Начинается настоящее мясо. Воины слабы против объемных атак Мастеров. Тавры принимают на себя львиную долю ударов. Ослабленные барьером многорукие теряют бойцов, но рвутся к рубильнику. Мастера-тавры буквально вгрызаются в оборону дроу. Им достаётся по полной, но они отрабатывают каждый удар. Одного дроу они валят, второго, третьего, четвертого. Может, даже пятого зацепили, но сами уже не держатся на ногах.
И тут случается то, ради чего всё затевалось.
Один из песочников из Жёлтых Рук, скользнув между атаками дроу, будто в прореху, добирается до рычага громотвора. В четыре руки дёргает механизм. Характерный хруст — и молнии глохнут.
— Раунд закончен! — объявляет судья.
Служащие Семиреля, как мухи на мёд, бросаются к полю и считают моих парней, что остались на ногах.
— Двадцать семь, — произносит один из них.
Двадцать семь из пятидесяти. Больше половины. Первый раунд — за нами.
Я замечаю, как Семирель и Гагер морщатся.
— Целители, не стойте, — бросаю по мыслеречи нашим профильным медикам. И они, отмерев, бросаются к раненым. Дроу тоже оттаскивают — лекари Семиреля работают шустро, тавры их круто потоптали.
Змейка смотрит на следующую группу дроу с хищной ухмылкой, да и Настя топчется в нетерпении. Серокожие Мастера даже испуганно обернулись на моих красавиц. Почувствовали, что скоро и им прилетит.
Первой я специально впустил самую слабую группу. И идея получилась — мы застали дроу врасплох. Я же знаю, что будет дальше.
Теперь дроу соберутся и будут биться наполную. Мол, не допустим повторения. Только вот беда — мои следующие отряды уже покруче будут.
Во втором раунде выходит группа с Дибурдом. Рядом с ним трое Мастеров, не новички. Да и воевода сам стоит троих Мастеров, по-честному. А как-то я сам видел, он на тренировке раскидал молодняк из пяти Мастеров, но те парни из младшей дружины, ещё толком не обстрелянные.
Тактика та же. Каменный навес от молний. Мастера-каменщики двигают плиты, будто строят крышу прямо на ходу. Подкошенные валуны — опоры. Грубое, топорное решение, зато действенное.
Но молнии слишком резво и плотно бьют. Десяток песочников ловит особо сильные заряды и валится, как подкошенные деревья. Ещё и атаки дроу тоже летят и жалят. Ожоги, дым, вонь палёной плоти. Целители уже рядом, в этот раз просить не пришлось — вытаскивают, стабилизируют, латают по ходу. Но эти Воины уже выбыли.
И вот, когда настил доводит их до самой кромки круга, начинается мясо.
Дибурд ломится вперёд, и я вижу, как его каменный град разрывает воздух с таким визгом, будто сам воздух умоляет о пощаде. Каждый удар — минус один из дроу. Строй у них разлетается. Песочники и Воины-тавры заходят сбоку и с потерями пробиваются — рычаг громотвора падает, молнии затихают.
Служащие Семиреля двигаются к артефактному кругу, чтобы посчитать моих бойцов. Пока счетоводы идут как улитки, трое валятся от ожогов, не выдержав. На ногах всё равно осталось тридцать. Вторая победа.
Дальше — третья группа, затем почти сразу четвёртая. Дроу собираются, зубами скрипят и устраивают бойню. Мои теряют эти раунды. Не страшно. Это не поражение, это плата за информацию.
Пятая группа.
— Бойцы, вы переходите под моё командование, — бросаю я, выйдя к артефактному кругу.
Пятьдесят бойцов с радостными выдохами сосредотачиваются вокруг меня. Накиданный каменный доспех жмёт плечи. На отдалении Настя и Змейка машут руками. Их время придёт позже. Сейчас и сам справлюсь.
Подходим к кругу — и я накрываю его со всех сторон Облаком Тьмы. Дроу внутри ослепли.
— Обход с фланга, — мысленно бросаю отряду, и мы бросаемся под разрядами артефакта в правую сторону.
Сейчас среди дроу только один темник, потому я и использовал Облако. Пока темник очухался и закричал своим, куда бить, становится уже поздно. Его соратники-друиды и огневики стреляют в молоко.
Я первым ныряю сквозь плотный электробарьер на границе. Обжигает доспех прилично. Неудивительно, что Воины едва живые, когда попадают в круг. Им бы на ногах устоять, а тут ещё Мастеры-дроу хреначат, сволочи этакие.
Я не размениваюсь по мелочам и обрушиваю псионический ливень. Не отдельные удары, не волны — настоящий поток псионики. Пси-волны сминают дроу, доспехи не выдерживают, псионика обжигает сознание.
Дроу в панике отвечают. Лианы судорожно рвутся из земли, огнеливни бьют по направлению звука. Я знал, что это будет. Но зато дроу теперь не до моего отряда, всё внимание ко мне. Каменный доспех держит, а пси-ливень продолжается. Половина накопителя уходит, но я довожу дроу до предела, и весь десяток теряет сознание.
Почти всех десятерых я вырубаю. Остаётся лишь крикнуть «добавки!» — но зачем, мои люди уже на месте.
Один из многоруких дотягивается до рычага. Щёлк. Раунд завершился.
Подошедший Семирель скользит по моим людям недовольным взглядом.
— Счёт, — требует он.
— Сорок один, — докладывают его люди.
Сорок один из пятидесяти. Пятая победа.
Семирель угрюмо молчит. Лицо — типа непроницаемая маска. Да только сир проходил плохую школу выдержки, раз его пальцы сжались в кулак.
Очередь шестой группы. Как только дроу выстроились в артефактном кругу, я почувствовал — моим ребятам будет тяжело. Энергосетка пульсировала плотным, тугим светом. Накопители у этих остроухих были знатные. Второранговые Мастера. Семирель решил тоже выставить сильных ребят. Он уже наверняка жалеет, что не придумал повода не давать лично мне трёх раундов, а раз поздно трепаться — выставляет сейчас сильнейших Мастеров.
Без моего вмешательства этот раунд не взять. Да ещё можно и Змейку прихватить, ну и воеводу для неплохого комплекта.
— Пора устроить им каменный аврал, — кидаю я Дибурду. — Пошли, воевода.
Мы заменяем троих Мастеров, оставив их для следующего раунда. По мыслеречи сообщаю Дибурду план действий. Он офигевает, мол, неужели сработает, но воздерживается от озвучивания сомнений в своём конунге.
Я и воевода вместе наваливаем к артефактному кругу длинный завал из валунов. Не мелочимся. Прямым штурмом идти бессмысленно, так что создаём им подарок — каменный коридор. Скатанные плиты, глыбы, осыпавшийся булыжник. Смотрится как грубая баррикада, но по факту — это мостик. Для Горгоны.
— Змейка, ныряй, — отдаю короткий приказ.
— Мазака, фака! — хищницу дважды просить не нужно. Мгновение — и она уже летит к завалу, скользит внутрь камней. Молнии бьют сверху, как из ведра. Но молнии не берут камень. А Змейка скользит внутри камня к артефактному кругу.
Помню, как Семирель не воспринял Горгону всерьёз. Это его ошибка.
Конечно, молнии для Змейки опасны даже в бестелесном состоянии. Но мы с Дибурдом дали ей туннель. И сейчас Горгона идёт к своей цели как нож сквозь масло.
В считанные секунды Змейка оказывается внутри круга. Дроу офигевают, когда она оказывается прямо посреди них. Первого она валит молниеносно — когти в горло, удар в челюсть, отлетел. Второй даже не успел закрыться, когда его шинкуют медными когтями. Хорошо, что я не забыл сказать Змейке не добивать раненых, а то выросла бы сейчас гора трупов.
Наш отряд между тем уже бежит под настилом из плит и врывается в круг. Но я ещё до пересечения барьера обрушиваю ливень псионики на дроу. Телепатии не страшны барьеры из молний, ведь мысль нематериальна. Трачу в этот раз меньше энергии — да и зачем, когда Дибурд, стоящий троих Мастеров, очень скоро присоединяется к Змейке?
Прыжок — и я уже у рычага.
— Мат, — произношу я спокойно.
Щелчок — и молнии гаснут.
Откуда-то доносится довольное:
— Мазака, кофе?
И откуда в ней столько сил? Ведь правда может сбегать в лагерь и принести мне чашку ароматного напитка.
— Конечно, но позже. Ты еще здесь понадобишься.
— Фака! — согласное.
Так, накопитель почти пустой. А что это значит? Просто нужно обесточить энергопластыри, да и всё. Тоже мне проблема.
В седьмую группу я перераспределяю тех Мастеров, что заменял собой в пятой и шестой. Те, кто остались в резерве, теперь выйдут на сцену. Девять Мастеров-тавров — не юнцы из младшей дружины, а опытные бойцы из средней.
Девять против десяти дроу. Уже совсем другой разговор. И это не считая сорока семи Воинов.
Они вторгаются в круг уверенно. С таким напором, что дроу разлетаются как кегли. Через пару минут опускается рычаг. На ногах тридцать пять наших и ни одного дроу.
Седьмой раунд остаётся за нами.
Остаётся только один раунд для семи побед. Нельзя сейчас пустить всё на самотёк.
— Идём, — кидаю Насте и Змейке.
Дибурд остаётся в резерве. Мастеров с нами нет. Только мы трое.
Как обычно, я начинаю с привычного — артефактный круг накрываю Облаком Тьмы. Лишаю большинства дроу глаз, ушей, ориентации. Внутри кольца — сплошная серая каша. Они не знают, откуда их ударят. Ну разве что трое дроу-теневиков, да только они не обладают телепатией, чтобы поделиться ночным зрением с соратниками, а я обладаю.
Для Змейки я снова подготавливаю каменный коридор, а то прошлый сразу же разобрали организаторы, как и навесы. Настю же разряды не сильно беспокоят. Её звериная шкура держит удары как броня.
Мы врываемся в артефактный круг как нож в мякоть. Я — первый. Справа — Змейка, слева — Настя, а за нами уже и все остальные Воины. Тавры сами кастуют себе и песочникам щиты.
Настя рыжей бестией бросается на противников. Змейка не отстаёт — её когти молнией вспарывают доспехи дроу. Я работаю псионикой — заливаю волнами. Это классика для Грандмастера телепатии, да и не хочу палить другие техники перед организаторами. Мы здесь для того, чтобы научиться сражаться с дроу, а не наоборот научить их сражаться со мной.
Дроу даже не понимают, когда именно проигрывают. Просто в один миг все десятеро дроу уже валяются в пыли. Кто без сознания, кто оглушён, кто просто не понимает, где он. Рычаг уже дёрнул кто-то. Надеюсь, что его опустили не до того, как мы избили всех противников, а то получается, мы били их после окончания раунда. Тогда неудобно будет.
Свои три выхода я уже израсходовал. Ну и что? Сильных ходов у нас в избытке.
Девятую группу собираем грамотно. Шесть Мастеров-тавров, трое из которых я раньше вывел из восьмой, Дибурд — как гарант, и Настя в облике озорной волчицы. Такой состав просто не может проиграть.
И да, победа неизбежна. Они вырывают раунд быстро, чётко, без всякой показухи.
Семирель отдаёт команду считать выживших. Я даже не слушаю числа — результат предрешён. Семь побед. Этого достаточно. Десятый раунд проводить уже нет смысла.
Я оглядываюсь на Семиреля.
— Полагаю, мы выполнили все пожелания лорда-губернатора, — произношу спокойно. — Семь раундов пройдено.
Сир кивает с видом человека, который только что проглотил горсть гвоздей.
— Поздравляю, король Данила.
Гюрза добавляет своё надменное, но с теплой ноткой:
— Вы справились, король Данила!
Эй, а почему Гагер всё ещё лыбится, хоть и не так широко, но всё равно подленько? Что он сейчас сморозит?
— Да только это не всё, король Данила! — сверкнул он зубами. — Согласно требованиям отбора войска Багрового Властелина, гарнизон обязан иметь форт. У нас для этого есть специальные артефакты, которые позволяют возводить укрепления. А как справитесь вы — уже ваша проблема. Но если не хотите, чтобы мы помогли вам в защите Сада, надо бы что-то придумать.
Форт, значит? Об этом я думал, конечно. На самом деле думал я послать подальше любого с такими требованиями. Сейчас бы так и поступил с лордом Гагера, но меня отвлекает фоновое сканирование, которое выдаёт какое-то шевеление на самом уголке доступного диапазона.
— А вы, случаем, своих сотню Мастеров не с западной границы сняли, сир Семирель? — бросаю я невинно, как будто между делом.
Семирель отвечает сухо, будто надкусил ледяной камень:
— Это военная тайна, король Данила, откуда отозвались воины для вашего тестирования.
— Понимаю, — киваю. — Просто, знаете, с запада сейчас двигаются войска огромонов. И, как мне кажется, именно ваша сотня Мастеров должна была их сейчас сдерживать. Хотя, может, я ошибаюсь?
— Что⁈ — вскидывается Семирель, разом побледнев. И тут же раздаётся язвительный смех леди Гюрзы.
— Похоже, сир Семирель, вам и лорду-губернатору скоро придётся стоять на коленях перед Его Багровейшеством за неудачную рокировку!
Не знаю почему, но я тоже засмеялся. Весело же сказано! Правда, сейчас ещё надо и обороной заниматься. Потому что на пути огромонов как раз раскинулся Молодильный Сад.



Глава 7

 Замок лорда Ламара, Примолодье 
Лорд-губернатор Химериэль стоял у окна гостиной в своей ставке в Примолодье и ждал новостей о провале Филинова. Плотные пурпурные занавеси отсекали дневной свет. Он собирался подняться в кабинет — позвонить Семирелю и получить свежие данные о демонстративных. Какой бы вёрткий ни был человечишка, сотня Мастеров с громотвором заставят его огрести по полной. Данила должен был опозориться и провалить бои. А потом бы Химериэль разместил гарнизон у Молодильного Сада, да постепенно бы свел со свету этого человека и его белобрысую альву.
И тут в зал вошёл лорд Ламар. Он выглядел так, будто только что столкнулся лицом к лицу с одной из тех ужасов, что раз в тысячу лет прорываются из Астрала.
— Лорд-губернатор, можно вопрос? Вы, случаем, не с западной ли границы отозвали сотню Мастеров, лорд Химериэль? — спросил он, понижая голос до напряжённого шёпота.
Химериэль медленно обернулся. На губах у него появилась ленивая улыбка:
— Вы уже узнали о подробностях демонстрационных боёв? Разумеется, с западной. И с северо-западной тоже. Вы ведь сами предлагали сделать всё, чтобы король Данила выставил себя бездарным лордом. Я просто создал для него соответствующие условия. На западе всё равно огромоны не показывались.
— А сейчас показались, — сдавленно ответил Ламар. — Лорд Гагер передаёт: границу прорвали. Огромоны обрушились на западный гарнизон, смяли всё за считанные минуты. Без Мастеров там осталась только молодёжь и резервисты. Они даже тревогу поднять не успели. Гарнизон уничтожен.
Он замолчал, глядя на Химериэля, будто ожидая, что тот сейчас начнёт смеяться и скажет, что это розыгрыш.
Химериэль не засмеялся. Он побледнел, кожа на шее побежала пятнами, а длинные аристократические пальцы сжались в судороге.
— Нет! Нет, это невозможно! Я же рассчитал…
— Вы оголили рубеж, лорд-губернатор, — ровно сказал Ламар. — И теперь армия огромонов движется по землям Примолодья. Они уже пересекли Зелёные Рощи. Следующая остановка — Молодильный Сад.
Химериэль сделал шаг назад. Страх в нём был почти осязаем. Он тихо забормотал:
— Только не говорите Багровому Властелину! Он не должен узнать…
— Что именно я не должен узнать? — прозвучал тяжёлый, как грозовой раскат, голос за спиной.
Химериэль обернулся с такой скоростью, что едва не потерял равновесие. В проёме стоял Багровый Властелин, высокий, аловолосый юноша со скучающим лицом. Глаза цвета запёкшейся крови не обещали ничего хорошего. За его плечом, будто тень, маячил Ауст, мрачный и молчаливый. Опаснейший дроу-некроктик коротко ухмыльнулся — и это значило что-то нехорошее для кого-то в гостиной.
— Ничего, Ваше Багровейшество… — пробормотал Химериэль, пытаясь изобразить невозмутимость, но голос его предательски дрожал.
Властелин шагнул вглубь комнаты.
— Правда, лорд-губернатор? А я вот слышал, что по моим землям топчутся огромоны, — произнёс он спокойно. — И слышал также, что некоторые особо одарённые стратеги решили, будто рубеж можно снять ради каких-то там придворных интриг.
Его взгляд упал на побледневшего лорда-губернатора Химериэля — того буквально вжимало в ковёр.
— Это ты, Химериэль, — произнёс он спокойно, как хирург перед первым надрезом. — Отозвал всех Мастеров с западной границы? Не просветишь ли меня, ради чего ты счёл это оправданным? Что же такого важного перевесило безопасность рубежа в преддверии войны?
У Химериэля подёрнулось лицо. Он сглотнул. Поднял взгляд, попытался говорить, но в горле пересохло. Кто-то уже доложил Багровому Властелину об отводе с границы Мастеров, а это значило, что под Химериэля кто-то копает. И опять Ауст коротко усмехнулся. Неужели он? Но ему мог рассказать только разве что Гагер или Гюрза.
Наконец лорд-губернатор выдавил:
— Ваше Багровейшество, я отвлёк силы с запада, чтобы провести экзамен для короля Данилы. Проверить его способность оборонять Молодильный Сад…
Брови Властелина едва заметно сдвинулись. В его голосе по-прежнему звучало спокойствие, да только красные глаза почему-то засветились.
— И зачем тебе это понадобилось? Король Данила — не мой вассал. Он не обязан соответствовать твоим стандартам.
— Но человек охраняет ваш Сад, — поспешно вставил Химериэль. — Я полагал, что стоит убедиться в его эффективности. В его пригодности. Чтобы не допустить осечки в критический момент.
Багровый Властелин не сводил с него взгляда. В его глазах не было ни гнева, ни раздражения. Только та самая пугающая неподвижность, от которой у тысячелетних лордов сводило животы.
— То есть, по-твоему, проверка короля Данилы важнее, чем охрана границ? Важнее, чем не допустить вторжения огромонов? — спросил он негромко, протяжно.
— Нет, разумеется, нет… — пробормотал Химериэль, сгибаясь под весом каждого слова.
И вдруг — резкое, чёткое осознание: если он сейчас сознается, что ошибся да провалился, — его сотрут. Властелин не простит признания в недальновидности. Нельзя отступать. Надо притвориться, будто всё под контролем. Будто это вовсе не провал, а тактическая промашка. Малозначительный огрех. Гребаный Филинов! Если бы он хотя бы провалил демонстративные бои, то Химериэль смог бы хотя бы напирать на это — мол, Филинов доказал свою небоеспособность, и уступка границы — это ещё не такая проблема, как то, что слабый человек отвечает за защиту Молодильного Сада. Но Химериэль не знал результатов боёв.
— Это всего лишь жалкое недоразумение, не влияющее на ход кампании, — выдавил он, с трудом сохраняя лицо.
Багровый Властелин хмыкнул.
— Тогда, может, ты поторопишься исправить это «недоразумение»? Отправляйся на границу. Сейчас же.
— Да, конечно! Простите меня, Ваше Багровейшество! — Химериэль развернулся и поспешно вышел, едва не сбив напольную вазу, ни разу не оглянувшись. За ним поторопился и Ламар.
Властелин остался стоять в тишине, глядя в спину убегающему. Его лицо не изменилось.
— Я не могу снять этого ничтожества с титула лорд-губернатора, — произнёс он, не глядя на стоявшего рядом Ауста. — Сильно поторопился с назначением. Но если уберу его сейчас — подданные начнут думать, что я сам не разбираюсь в своих вассалах и меня можно водить за нос. А я не могу позволить такую роскошь. Что ж, это придётся исправлять иным способом.
Он повернул голову:
— Призови лорда Питона. Пусть фактически, пока неофициально, он возглавит кампанию против огромонов.
* * *
Сначала я, конечно, наслаждаюсь выражением лица Семиреля. Он белеет буквально на глазах, судорожно хватается за связь-артефакт, начинает в панике обзванивать гарнизоны, пытаться связаться с комендантами сторожевых крепостей. Рот шепчет команды быстрее, чем он успевает их осмысливать.
Я усмехаюсь, перекидываясь взглядом с леди Гюрзой, которая, к моему удивлению, почему-то искренне радуется провалу лорда-губернатора. Её улыбка почти детская — будто это не политическая катастрофа, а весёлый розыгрыш. Неужели леди правда болела за меня, а не просто играла? С чего такая честь, интересно?
Впрочем, веселюсь я недолго.
Наблюдать, как дроу-лорды сами угождают в собственные ловушки, — занятие увлекательное. Но пора и делом заняться. Смеяться можно будет позже.
Через Ломтика подключаюсь к наблюдению на границе. Щенок возникает на парапетах крепостей и осматривается. Картинка в мозгу собирается по кусочкам — одна, другая, третья точка. Огромоны действительно уже на границе. Посты дроу падают один за другим. Без Мастеров там никто и часа не держится.
Я тут же бросаю мысле-речь Дибурду и Хмену:
— Собирайте отряды. Уходим в лагерь.
Вслух, уже отворачиваясь:
— До скорого, лорды и леди.
Семирель вскидывается, голос срывается:
— Куда вы уходите, король Данила⁈ Вы же сами сказали первым, что у нас война! Вы должны перейти под командование лорд-губернатора, а в его отсутствие — в моё как его заместителя.
«Ого, как он раскудахтался, Даня», — бросает Настя по мыслеречи, которая рядом с Лакомкой уже садится на спринтов. — «Звезду поймал, что ли? Какое нам дело до их сражений?»
Согласен с женой. Мне были выгодны демонстративные бои по разным причинам, но уходить в подчинение дроу по своей воле? Ищите дураков в другом месте.
Останавливаюсь на полуобороте и говорю спокойно, даже почти вежливо:
— Я защищаю Молодильный Сад, сир. Согласно договору с Багровым Властелином. Остальное — не в моей зоне ответственности. Удачи вам в вашей войне.
Семирелю нечем крыть, потому он затыкается и возвращается к обзвону патрулей. Напоследок только обещает передать все мои слова Химериэлю.
Помедлив, поворачиваюсь к леди Гюрзе. Голос нарочито безразличный:
— Леди, вы здесь не по причине войны и не обязаны участвовать в той неразберихе, которая сейчас начнётся. Если хотите — могу предоставить вам защиту в своём лагере.
Черноволосая девушка колеблется. Взгляд чуть удивлённый, будто не ожидала от меня такой вежливости. Потом чуть склоняет голову:
— Я вряд ли могу воспользоваться вашим предложением, король Данила…
И тут вдруг вмешивается Гагер.
— Миледи, думаю, это замечательное предложение. Иди, моя невеста, сейчас же. Король Данила только что доказал, что его люди сильны. Семь побед из девяти — это достойный показатель! Он обеспечит твою безопасность.
Неужели мы с Гагером в чём-то сошлись впервые? Что-то в его голосе меня настораживает. Слишком уж он поддерживающий. Не в его духе. Гюрза, судя по лицу, тоже заметила неладное, но, тем не менее, кивает:
— Раз вы настаиваете, лорд Гагер…
Я даю мысленные команды — и вся наша группа — жёны и Змейка — через пару минут уже в седле, образно говоря (образно — потому что седел у спринтов нет). Лакомка, Настя усаживаются на лошадей. Гюрзу сажаю за собой на Белогривого. Змейку — к Насте.
Хищница, взбираясь на лошадиное, бросает на Гюрзу быстрый взгляд и порыкивает ей:
— Фааака…
Гюрза краснеет, но делает вид, что не услышала, и тут же молча берёт меня за пояс обеими руками — ведь леди надо за что-то держаться.
Минуты спустя мы уже въезжаем в лагерь. Войско пешим ходом подтягивается следом.
Я первым делом заезжаю на леваду — огороженное пастбище для боевых скакунов. Спешиваюсь, помогаю сойти с Белогривого и Гюрзе. Указываю леди на Брусничку:
— Можете покататься вокруг, леди. Только не отходите далеко от лагеря.
— Спасибо, король, — расцветает дроу, поправив единственную непослушную алую прядь, которая постоянно падает ей на лицо.
По мысле-речи бросаю Белогривому:
— Присматривай за девушками. Если что случится — сразу докладывай.
Отправляю сигнал Лакомке, Дибурду, Хмену — собираемся в моём шатре.
А сам иду туда, где, как огромный забытый бог, дремлет древозверь. Энт всё ещё в состоянии вынужденной дрёмы, но я не питаю иллюзий — рано или поздно он проснётся. Но до этого ещё есть время подготовиться.
Направляюсь в шатёр. Внутри уже все на месте: Дибурд возвышается, скрестив руки; Лакомка рассеянно листает блокнот; Настя жует жвачку; рядом притулился Дед Даса; а Змейка, как всегда, умудрилась достать кофе.
— Мазака-кофе, фака, — сообщает она, протягивая кружку с видом великой благодетельницы.
— Спасибо, — киваю коротко и делаю глоток. Горячо, крепко, с корицей — я даже моргаю от неожиданности. Когда только успела сморганить? Кофемашинки в лагере нет, а на турке за пять минут не сваришь.
Мысленно вызываю Ломтика — он остался на границе, должен наблюдать за огромонами. Но что-то он не спешит с откликом.
И тут воздух над столом колышется — тень раскрывается в небе, как мятая бумага, и из неё вылетает нечто металлическое. Орёл. Птица сверкает в полёте и почти сразу летит прямо в нас.
Дибурд срабатывает молниеносно — ловит её на лету. Такой проворности от грузного тавра и не ожидаешь. Следом из портала выпрыгивает и сам Ломтик, довольный, сияющий, язык набок, хвост метёт ковёр.
— Это специально ты его нам перекинул? — уточняю.
— Тяв! — подтверждает кудрявый, гордо виляя хвостом.
— Ну, может, и пригодится, — предполагаю, перехватывая орла ментальными щупами.
Стираю остатки старых настроек, вычищаю память, перелистываю последние записи. Да, это тот самый наблюдатель, что сопровождал лорда-губернатора во время гонки. Я его ещё тогда избавил от привязки к Химериэлю.
Накладываю новые приказы: патрулировать небо над лагерем, отслеживать любые попытки проникновения или магические всплески, к которым он настроен. В этом и ценность «стальной птицы» — она нечто вроде сканера. Орёл тут же звякает крыльями, взлетает и теряется в высоте, покачиваясь на потоках.
А Ломтик сияет, гордый собой.
— Молодец, — говорю, нагибаюсь и чешу за ухом. — Сейчас Лене скажу, чтоб выдала тебе кусочек жареной утки.
Он не ждёт — юркает обратно в свою тень, щёлк — и исчез. Понятно, куда: в Невский замок, на кухню, в прямой путь к лакомствам.
По мысле-речи связываюсь с Леной, которая как раз офигела от того, что кудрявый возник у неё на коленях и давай требовательно скулить:
— Покорми малого. Угощения для него в ящике с круглосуточной подсветкой, ты знаешь какой.
Специально запертый ящик. Ломтик не может туда пробраться: ни замок не откроет, ни портал внутри не создаст — свет мешает. Всё по технике безопасности. А то этот хвостатый обжора съел бы всё разом и несварение бы поймал от обжорства.
Итак. Осматриваю свой близкий круг, лица у всех сосредоточенные, ждут указаний. Медлить смысла нет.
— Дед Дасара, переводи лагерь на полубоевую готовность. Утройте патрули и будьте настороже.
— Понял, шеф.
Обращаюсь к Дибурду и Хмену:
— Огромоны уже рядом. Конечно, у нас есть сканеры, маги, артефакты наблюдения… но расслабляться не стоит. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Хмен подаётся вперёд, я сразу перехожу к следующему:
— Вождь, можешь отправить половину воинов охранять ваше стойбище. Циклопы ведь не идиоты. Если они решат, что сейчас самое время ударить по Жёлтым Рукам — будет некрасиво. А я слетаю глянуть масштаб угрозы.
Не успеваю закончить фразу — Настя уже подскакивает:
— Даня! Возьми меня с собой! Ну пожалуйста! Я тихо, быстро, почти не мешаю!
К чему такие горячие просьбы? Будто я против. Ах да, ей в кайф же. Говорят, у волчьих оборотниц сильно развит инстинкт — ластиться к мужу, искать близость. Или это у кошачьих было?.. Я бросаю быстрый взгляд на Лакомку — она тоже смотрит на меня внимательно, с готовностью.
— Давай, — киваю.
Жена светится, как Ломтик недавно. Чуть ли не прыгает, как щенок. Разумеется, мы не вдвоём летим — беру с собой пятёрку рептилоидов. Быстро седлаем грифонов — здесь уже в прямом смысле: без сёдел на таких махинах передвигаться неудобно. Пара команд — и мы уже в небе.
Ветер хлещет лицо, свистит в ушах. Настя летит чуть ниже, её рыжая грива распущена — за ней тянется огненный шлейф, будто она не человек, а комета. Я держусь повыше, сканируя горизонт. До западной сторожевой крепости подлетаем не вплотную — издали видно всё, что нужно.
Картинка ясна. Крепость захвачена. Огромоны внутри, дроу — нет. Даже следов боя почти не видно. Как будто им просто открыли ворота и вежливо передали ключи. Конечно, всё не так — просто не смогли сопротивляться без Мастеров. Вот вам и стратегия Химериэля.
— Похоже, лорду-губернатору скоро прилетит крышка, — комментирует Настя, не отрывая взгляда от руин.
— Не сразу, — качаю головой. — Несколько месяцев точно ничего не изменится.
— Это почему, Даня? — удивляется жена, подняв на меня взгляд.
— Его только что назначили на важный пост. Багровый Властелин не будет так сразу признавать, что ошибся в выборе. Немного подержит, а потом, при первой возможности — да, влепит от души. Но это официально, а в реальности Химериэль быстро лишится власти.
Я хмурюсь. Не факт, что заменят на кого-то лучше. В худшем варианте — вообще Гагер. Вот этого бы мне совсем не хотелось. Мягко говоря.
И тут замечаю движение. Из-за крепости, со стороны западного леса, вырывается десяток огромонов. Организованная группа на шестилапках скачет прямо в направлении к Молодильному Саду. Разведка? Диверсанты? Или авангард чего-то куда серьёзнее? Хм, вряд ли последнее — нигде не видно, чтобы войско собиралось для дальнейшего движения. Основные силы закрепились в крепости.
* * *
 Невский замок, Невинск 
Гумалин работал в кузни, как и положено подгорному мастеру. Правой он сжимал тяжёлый молот, левой — клещи с раскалённой заготовкой, из которой начинало проявляться нечто полезное. Еще пара ударов молотом и почти готово.
Внезапно дверь с глухим скрипом открылась, и в проёме появилась его жёнушка. Маленькая, круглолицая, с хитрым прищуром и белоснежным передником. В руках — пузатый графин, запотевший от холода.
— Остынь хоть чуть-чуть, Гуми, — сказала она, ставя графин на низенький деревянный столик. — Смородиновый сок.
Гумалин отложил молот, отряхнул руки, вытер лоб тыльной стороной ладони, размазывая копоть, и потянулся к графину. Отпил с жадностью, шумно, с хрипомя.
— Ох, Подгорное Царство… — выдохнул он, отрываясь от кружки. — Будто из ледника достали. Душу остужает. Спасибо тебе, жена.
Поставил графин обратно, слегка улыбнулся.
— Заготовку вот сделал для шефа, — буркнул он. — Он всё просит всякое, и фантазия у него конечно огромная, да я и сам могу кое-что придумать. Тут как раз и аномальный металл завалялся. Решил использовать, чтоб не пропадал.
Сказал — и снова взялся за молот. Скоро работа завершится, а передать шефу и вовсе не проблема. Пушистого песу подозвал, да тот и перекинет через портал.
* * *
Как раз в этот момент в голове вспыхивает мысле-речь от Лакомки:
— Мелиндо, Белогривый прибежал ко мне, заржал как бешеный. Мы проверили леваду — огороженная территория пуста. Леди Гюрза и Брусничка исчезли. Не видно их нигде.
Я задумываюсь над словами жены. А затем мысленно прочерчиваю траекторию движения группы огромонов. Это несложно: они скачут по степи и, скорее всего, сразу напрямую.
— Вот как, — только и отзываюсь мысленно, наблюдая за пыльными клубами, выбитыми копытами лошадей. — Хорошо, Лакомка. Не волнуйся, леди Гюрзу я найду сам.
Это несложно. Тем более что огромоны наверняка движутся как раз к ней. Я бы не предполагал такое, если бы не два фактора: желание Гагера оставить невесту у меня, а также недавнее нападение огромонов на меня с жёнами, свидетельствующее, что кто-то из дроу с ними поддерживает контакт.
Рядом Настя кивает на десяток огромонов:
— Даня, разберёмся, раз уж застали?
— Неа, — отвечаю, не отрывая взгляда. — Сначала мне хочется понаблюдать и подтвердить догадки.
Тут же бросаю мыслеречь рептилоидам:
— Остаётесь на сутки. Патрулируйте крепость на удалении.
С Настей снижаемся, берём чуть выше и сбоку от отряда. Не слишком близко, чтобы не засекли, но достаточно, чтобы не потерять их из виду.
Огромоны скачут уверенно в сторону Сада, но не прямо к нему. Вскоре я замечаю ментальный отклик впереди. Сильного менталиста-телепата ни с чем не спутать. А вот и еле уловимый отблеск солнца на чёрной гриве.
Вдали, по ту сторону рощицы, Гюрза скачет на Брусничке — не быстро, в прогулочном темпе, как и положено леди, не в курсе происходящего.
Если огромоны не свернут — а я не вижу ни одного признака, что они собираются, — то через десять минут они окажутся рядом с тем местом, куда приближается Гюрза и Брусничка. Может, даже раньше.
И в этот момент огромоны решают, что хватит телепаться. Они спрыгивают с сёдел и начинают использовать технику «рывка». Каждый шаг буквально швыряет их вперёд, как гарпуны. Земля под ногами трескается и взлетает фонтаном. Даже рощу не жалеют — идут напролом сквозь деревья.
Я резко подаю грифона вниз:
— Летим, — бросаю Насте. — Поинтересуемся, зачем им леди. И почему они так торопятся.
* * *
Где-то неподалеку от Молодильного Сада, Примолодье. За час до этого.
Лорд Гагер провёл пальцами по гладкой поверхности связь-артефакта, активируя канал. Эфирные волны завибрировали, и спустя пару секунд связь закрепилась. Из глубины магического тумана донёсся женственный голос:
— Да, лорд?
— Миледи, — вежливо произнёс Гагер, — нам нужно поговорить. Я придумал способ избавиться от короля Данилы. Причём не только от него, но и от всего лагеря человека. Особенно включая спринтов.
— Как? — голос леди дрогнул — чуть, почти незаметно, но достаточно для внимательного слуха.
Гагер проигнорировал вопрос. Он уже понял, что поймал свою невесту на крючок:
— Подъезжай, миледи. Встретимся на северо-западе, в километре от лагеря, у характерной рощи — она тут одна. Я расскажу тебе всё.
Ответ не заставил себя ждать.
— Да, конечно. Сейчас приеду.
Опять в голосе — волнение и торопливость.
Гагер хмыкнул. Он не узнавал свою невесту-интриганку.
Это только подтвердило его худшие подозрения: Гюрза действительно испытывает к Даниле… симпатию? Привязанность? Что-то совершенно неуместное и опасное. Он заметил это ещё раньше — в том, как леди почти открыто защищала Данилу во время спора о правилах демонстративных боёв. Подыгрывала, покрывала, выгораживала.
Эту женщину вывели для власти, а она позволила себе странные эмоции. Глупая девка — ведь это её и погубит.
Тогда у Гагера моментально созрел план. Именно поэтому он не стал её удерживать, а даже сам разрешил ей отправиться в лагерь Данилы. А затем уже Гагер созвонился с генералом огромонов. Особая ударная группа получит координаты, и, когда начнётся заварушка, леди Гюрза попадёт в лапы диверсантов.
Разумеется, удар достанется и Даниле. Он ведь формально предоставил ей защиту. Он несёт ответственность. И если с ней что-то случится — гнев её отца, лорда Питона, обрушится именно на человеческого менталиста.
И это прекрасно.
Гагер уже подготовил слова для лорда Питона. Он произнесёт прямо в глаза:
— Уважаемый лорд, я отомщу за гибель моей невесты. Король Данила виноват. Я вызову этого человека на открытый поединок. И убью его.
Никто не посмеет осудить жениха за месть. Никто не осудит отца, решившего расквитаться за погибшую дочь.
А что касается самой Гюрзы… ну, Гагер переживёт. Лишиться перспективной невесты — неприятно, конечно. Но у лорда Питона ещё предостаточно прелестных дочерей, так что у Гагера не убудет. Особенно когда он «отомстит за первую невесту».
* * *
Ломтик появляется внезапно — прямо на огромной башке грифона. Усевшись на макушке, дожёвывает кусок утки, и вид у него настолько довольный, что будто доставил посылку. Тут же он перекидывает и небольшой капкан. Не сразу понимаю, что это. Явно Трезвенник постарался — вон и его клеймо на зубце. Просканировав ментальным зрением, понимаю, что поделка из аномального металла, а значит, насыщается псионикой. Прикольная вещь. Заказа у Гумалина не было, но он сам решил расстараться.
Ломтик трясёт пушистым хвостом.
— За доставку заслужил ещё одну утку, — тереблю малого за ухом. — Хотя тебе, если честно, уже хватит. Объешься. Снова опухнешь и будешь притворяться подушкой. Ладно… потом решим, как тебя воспитывать.
Мы уже подлетели к леди-дроу. Она подняла голову и с удивлением уставилась на нас с Настей. Бросаю по мыслеречи:
— Леди Гюрза, а зачем вы покинули лагерь?
Даже отсюда видно, как девушка задирает подбородок:
— Вообще-то, я самостоятельная леди, король Данила. И вы сами разрешили мне кататься вокруг лагеря.
— В этом вся причина? — уточняю, подозревая, что вовсе нет.
После короткой паузы она добавляет, менее уверенно:
— Просто… лорд Гагер сказал, что знает способ, как убить вас и ваших спринтов. Я решила узнать, что он задумал. Чтобы, возможно, успеть принять меры. Тем более Багровый Властелин лично запретил убивать спринтов.
— Очень мило с вашей стороны, леди, — отзываюсь я, уже опуская грифона ниже, почти к самой земле. — Только вся соль в том, что Гагер на самом деле хочет убить не меня. А вас.
Гюрза поднимает брови — искренне удивлена:
— Меня? Но я же его невеста. Зачем ему это?
— Судя по психологическому портрету лорда Гагера, — отвечаю, — его интересует не столько женитьба на вас, сколько рычаги, которые она даёт. Ваша смерть, между прочим, может даже ускорить передачу этих рычагов. Трагедия, утрата, месть — идеальный сценарий для набора очков.
Я смотрю вниз. Огромоны уже близко. Вот и Гюрза заметила их и вскинула брови.
— Неужели Гагер правда заказал меня?
— Скачите в лагерь. Немедленно. Я разберусь с ними.
Но она внезапно спрыгивает с Бруснички и легко хлопает кобылу по боку:
— В лагерь. Быстро.
Кобыла фыркает и тут же срывается с места. А Гюрза разворачивается ко мне. Я нависаю над ней с грифона, ветер бьёт в лицо, леди упрямо поднимает голову — прямо в небо, прямо на меня, и говорит:
— Я не из тех, кто прячется, король Данила. Я — дочь лорда Питона.
Она вдруг делает паузу и добавляет, уже тише, смутившись:
— Но, если вы соблаговолите, я не откажусь от вашей помощи, король Данила.
Что ж, мне всё равно нужен язык. Так что соблаговолю — куда уж я денусь. Я спрыгиваю с грифона, раскрывая за спиной теневой парашют. Приземляюсь мягко, почти бесшумно — лёгкий толчок, амортизация, и я уже на ногах. Тут же ловлю на руки Настю: она спрыгивает следом — горячая, растрёпанная, в шортиках и майке, вся насквозь пропитанная адреналином. Улыбается. Глаза горят, как у ребёнка, которому разрешили поиграть с динамитом. Чем-то Светку напоминает своим задором… Ого, неужели я соскучился по бывшей Соколовой? Ничего, как только Славика родит, снова не даст скучать.
Из-за холма выпрыгивают на своих «рывках» огромоны. Десяток удивился при виде нас с Настей. Я как раз опустил жену, и она обратилась в волчицу. Мохнатые воины явно не ожидали, что здесь будет кто-то, кроме остроухой леди на прогулке. Но парни не теряются.
Один выступает вперёд. Громила, весь в чёрной, взъерошенной шерсти, морду не разобрать — только глаза, налитые кровью.
— Значит, тут и сам король Данила?
— Автографы не даю, извини, — отвечаю спокойно. — Слушай, а вы же вроде мните себя расой воинов. Разве воинам положено убивать женщин?
— Воинам положено выполнять приказы, — рявкает он и делает шаг.
Не обычный — «рывок». Снова любимый приём огромонов: один шаг — и ты летишь вперёд, как снаряд. Ломают всё, что стоит на пути.
Но не в этот раз.
Вместо рывка вперёд его кидает назад — прямо в своих. Он сбивает троих, один падает с нечеловеческим воем — фонтан грязи, разлетевшиеся зубы, брызги крови.
Вожак поднимается, злой, как оса. Рвёт копытами землю. Делает новый рывок. В этот раз — вбок. Сносит ещё двоих огромонов. Только после второго облома вожак вдруг замечает, что у него на плече что-то торчит. А это — стальной капкан, облитый псионикой.
— Что это за дрянь⁈ — орёт он.
Я улыбаюсь:
— Сюрприз, фака. Я захватил твой разум.
Обычной псионикой шкуру огромонов, бывает, сложновато преодолеть, но вот если пробить её напитанным псионикой аномальным металлом — то меньше сил уходит. А этот огромон — очень хорошо зарос, и чистой псионики потребовалось бы море.
Вожак продолжает вытворять рывки. Он месит своих, топчет, сбивает — и вот собственные подчинённые уже разбегаются в ужасе от своего командира, а тот преследует.
Настя фыркает:
— Ну вот. А я хотела хоть одного побить…
Пожимаю плечами:
— Ещё не вечер. Нам еще идти за одним лордом-дроу.
* * *
 Возле Молодильного Сада, Примолодье 
Леди Гюрза стоит чуть в стороне, не вмешиваясь, будто зритель в театре абсурда. Только вот сцена перед ней — не комедия, а безумный танец ярости и хаоса.
Огромон — чёрный, словно сажа, весь как сгусток ярости — раз за разом сносит своих же. Он летает по полю в погоне за побитыми и растерянными бойцами. Ор, треск, хруст костей и непонимание в звериных глазах: что происходит?
Это делает король Данила.
Сам человек-менталист стоит чуть в стороне, неподалёку от пасущегося грифона, — и посмеивается. Не злорадно, не из злобы. Это какое-то странное веселье, как у ребёнка.
— Вас это забавляет? — спрашивает Гюрза.
— Ну весело же, леди, — произносит он, заметив её обеспокоенность. — Вам просто не смешно, потому что вы не телепат.
Гюрза ошарашенно переводит взгляд на него:
— Но я менталист! Технически разве между ними есть разница?
— Вся разница — в наших условностях, — отвечает он, не отвлекаясь от происходящего.
В этот момент в её кармане оживает связь-артефакт. Девушка достаёт прибор, не отрывая взгляда от происходящего, и подключает ментальный канал.
— Дочь, — неожиданно раздаётся гулкий голос лорда Питона. — Багровый Властелин поручил мне оборону Примолодья. Нынешний лорд-губернатор оказался никчёмным и лишился доверия Его Багровейшества. Где ты находишься?
Гюрза медлит. Считает удары сердца. Затем, максимально ровным голосом, отвечает:
— Я в лагере короля Данилы.
Пауза. Молчание.
А потом — рёв:
— У этого грёбаного человечишки⁈ У того, кого приставили возрождать Молодильный Сад⁈ Тот Сад, который я когда-то не смог восстановить⁈ Что ты там делаешь⁈ Если есть возможность — убей его! Сейчас же! Отсеки ему голову!
И Гюрза в растерянности смотрит на стоящего к ней спиной короля Данилу.



Глава 8

 Провинция Нобунага, Япония 
Ода Нобунага играет в го. Его неизменный партнёр за доской — личный помощник Такеша. Обычно именно за неспешной партией обсуждаются дела: мировые события, настроения конкурентов, угрозы провинции. Вот и сейчас, расставляя чёрные и белые камни, Такеша произносит:
— Что касается Филинова…
Нобунага, передвигая камень, поднимает взгляд:
— Филинова? А что с ним?
Такеша встречается с ним глазами:
— Мой господин, вы ведь обещали ему замок на японской земле, разве не помните? Но передавать его пока так и не торопитесь.
Нобунага задумывается, глядя в центр доски:
— Да, я действительно обещал. И замок тот у меня в распоряжении уже давно… Тот самый из провинции Нюго, что предполагалось отдать Филинову. Небольшой, каменный, на берегу. Только, если честно, я не ожидал, что Филинов вообще доживёт до этого дня. Его, по идее, должен был убрать Ци-ван — хотя бы в отместку за Золотого Дракона. Или те самые иномиряне с Южного Полюса — разве Филинов не ввязался в войну с ними? А они ведь очень сильны, раз смогли подмять под себя Капитолий Рима.
— Всё верно, — кивает Такеша. — Но Данила Вещий-Филинов, по донесениям, расправился с монашеским орденом в Антарктиде подчистую. Более того — король Чили признал его официальным другом государства. А Ци-ван, после того как его прокатили на Золотом Драконе, говорят, надолго затих. И, простите, господин, но ходят слухи, что Император Поднебесной обделался прямо в воздухе. Что там произошло между Филиновым и Ци-ваном — до сих пор загадка.
Нобунага отводит руку от доски и поднимает бровь:
— Что?.. Филинов уже давно расправился с антарктическими монахами?
Такеша отвечает спокойно, выкладывая чёрный камень с приглушённым щелчком об доску:
— Уже несколько недель назад, мой дайме.
— Почему я только сейчас слышу об этом⁈
— И не впервые. Я докладывал тогда, но вы спешили к новой наложнице.
Ода Нобунага хмурится. Вспоминает ту наложницу. К такой, разумеется, грех не спешить. И всё же лицо его искажает лёгкая досада.
— Что ещё по Филинову? — спрашивает дайме, нахмурившись. — Он чего-то добился? Вырос в титулах?
Про себя Нобунага вздыхает. Жалко расставаться с замком в провинции Нюга… Хорошее место, удобное, с садом. Но именно он русскому графу по чину — точнее, по титулу — как раз подошёл бы. А другого свободного поместья среднего уровня сейчас и нет.
Такеша кивает, продолжая партию:
— Филинов значительно усилил позиции в Российском Царстве. Его земли растут, как мхи после ливня. Осваивает рудники, плавильни во Франции. Это та редкая руда, нужная для проводимости артефактов.
— Плавильни?.. — Нобунага вздыхает с завистью. — Хорошее приобретение. Особенно сейчас, когда ценность артефактов выросла после открытия магических технологий другого мира…
— Именно, дайме, — подтверждает Такеша. — Кроме того, виноградники в Римской провинции, что Филиновы недавно приобрели, стали плодоносить чаще обычного. Речь о редчайших сортах. Вина с тех лоз считаются эталонными. Доходы с виноградников точно выросли после того, как урожай усилился благодаря его главной супруге-друидке. А ещё Филинова признали королём…
Нобунага вскидывает голову от доски. Рука с чёрным камнем замирает в воздухе.
— Филинов уже король? Блин, что я ещё пропустил мимо ушей, когда собирался к новой наложнице?
— Признан королём Золотого Полдня, — спокойно подтверждает Такеша. — Королевства остроухих иномирян.
Наступает пауза. Нобунага молча смотрит на доску. Камни, словно слившись в единый узор, становятся непроницаемыми, тяжёлыми. Каждый будущий ход кажется обречённым на проигрыш.
— Королём… — бормочет он. — И когда только успел? Тогда замок в провинции Нюга ему не по чину. Теперь этим не отделаться. Надо было отдать раньше. А теперь придётся платить дороже.
Такеша не выказывает ни тревоги, ни сочувствия. Его дело — ответственно выполнять свою работу, а не тревожиться или сочувствовать.
— На вашем месте, мой дайме, я бы не тянул. Сейчас Филинов на Той Стороне в связи с некоей миссией. Но когда вернётся — вполне может спросить, почему вы не сдержали слова. И об этом могут прознать другие дайме. Мне бы не хотелось подобного позора своему господину.
Ода Нобунага кивает над доской го. Репутация у японских дворян ценится превыше всего. Хитрить можно — как, например, Нобунага тянул с замком, — но только если не попадёшься. А потому с хитростями нельзя перебарщивать, а то иной раз так припрут к стенке, что, чего доброго, придётся делать сеппуку.
Дайме тянется к внутреннему карману кимоно. Извлекает связь-артефакт — гладкий цилиндр с металлическим ободком, тёплый, как камень, лежавший на солнце. Нобунага давно уже им пользуется — удобнее мобильников, — но на этот раз взгляд вдруг цепляется за деталь: на корпусе, на дне — стилизованный филин, расправивший крылья.
— А филин?.. — произносит он задумчиво. — Это ведь не случайно? Почему на наших связь-артефактах стоит печать клана Филиновых?
Такеша не медлит с ответом:
— Это действительно их клеймо, мой дайме. Почти все артефакты связи, поступающие в южные провинции, — продукция клана Вещих-Филиновых. У них широкая логистика на Той Стороне, поставляют не только аномальное мясо, но и артефакты. И — по весьма разумным ценам.
Нобунага смотрит на артефакт. Впервые за долгое время ощущает не раздражение, не политический расчёт — а лёгкое смущение. Надо же. Юноша, которого он, конечно, воспринимал всерьёз, но не так грандиозно, чтобы прямо на уровне основных партнёров, до сих пор не только жив, но и стал могущественным дворянином, к тому же — поставщиком дайме.
«А я всё тяну с замком… Тяну — и выгляжу теперь, как старый лжец».
Он вздыхает и, наконец, активирует артефакт. Цилиндр мягко вспыхивает, создавая золотистое мерцание — канал стабилизируется, соединение установлено.
— Алло, Данила-сан? — произносит Ода, стараясь придать голосу лёгкость. — Это Нобунага. Давно не слышались. Вот решил узнать — а чего это вы всё не приходите за своим замком? Он вас уже заждался.
Пауза. Затем, чуть тише, с полуулыбкой:
— Какой замок? Да Рю но Сиро. Замок Дракона.
* * *
Я стою лицом к телам павших огромонов, спиной к Гюрзе. Среди разбитых в лепёшку не оказалось ни одного «языка» — это я уже проверил. Просканировал каждого перед тем, как отправил в утиль. Отряд был направлен неким генералом по имени Гризл. Вероятно, именно он связан с Гагером. Слишком всё совпадает.
И тут я слышу: за спиной Гюрза что-то говорит в связь-артефакт. С той стороны «провода» — срывающийся в хрип, гавкающий мужской голос:
— Убей человечишку! Отсеки ему голову!
Я не оборачиваюсь. А вот Настя — уже. Застыла волчица, как струна перед рывком, и если бы не мой мысленный приказ, давно бы рванула на леди-дроу, вцепляясь ей в глотку.
«Не торопись, — говорю жене в мысленном канале. — Нехорошо прерывать чужую беседу».
Гюрза, кажется, даже не поняла, что мы слышим её разговор с кем-то очень обозлённым на меня. Стоит с артефактом в руках и говорит спокойно:
— Отец, он спас меня. Я обязана ему жизнью, потому не могу. Я буду ждать тебя в лагере короля Данилы Филинова.
— Вещего-Филинова, попрошу, леди, — поправляю, когда она «вешает трубку».
Поворачиваюсь. Она уже покраснела, глаза отвела. Расстроена.
— Вы всё слышали, — тихо произносит леди-дроу.
— Думаю, вся округа слышала. И кто такой громкий звонил?
— Мой отец, — отвечает Гюрза, от стыда аж потупив глазки.
— Лорд Питон? — удивляюсь. — Наслышан. Великий воин, говорят.
Вернее, я не слышал ничего о нём, а извлёк слухи о его репутации из воспоминаний убитых дроу.
Гюрза кивает, не поднимая взгляда:
— Отец-лорд считает: то, что вас назначили восстанавливать Молодильный Сад, унижает его. Он друид. Сам пытался его восстановить много лет назад.
— Понятно, — говорю. — Заочная обида. Классика.
Настя уже вернулась в человеческий облик, стоит рядом, нахмурившись:
— Подождите. А почему он вообще решил, что назначение Данилы — это как-то его унижает?
Гюрза тяжело вздыхает:
— Просто мой отец считает людей… низшей расой.
— Ксенофоб, — тут же обозначает характеристику Настя.
— А вы, леди? — спрашиваю, внимательно глядя на спасённую мной женщину с расстроенным лицом.
Глаза её вспыхивают, она ещё сильнее краснеет, от чего серый оттенок лица становится темнее. Пухлые губы дрогнули.
— Не скрою, я… раньше думала похожим образом, король Данила. Сейчас — нет. Абсолютно точно — нет, — твёрдо повторяет леди, посмотрев на убитых мной огромонов. Неужели это они её успели разубедить? Вроде не общались ведь.
И тут мой связь-артефакт вибрирует в кармане разгрузки. Достаю побрякушку.
Связь-артефакт зашипел во время установки связи, затем заговорил собеседник, и, признаться, я никак не ожидал услышать японца.
— О-о, Данила-сан. Вот решил узнать — а чего это вы всё не приходите за своим замком? Он вас уже заждался.
Ода Нобунага. Если бы у артефакта был экран, уверен — хитрый дайме бы сейчас скалился в свою фирменную лисью улыбку.
Я хмыкнул. Признаю, тему замка я намеренно не поднимал в последнее время. Хотел явиться за ним уже после коронации — чтобы подарок вручали не какому-то там графу, а полноценному королю. Корона, как известно, добавляет веса — и престижу, и ожиданиям. А значит, и подарок должен быть соответствующим. Замок для короля, соответственно, должен быть не просто хорошим — а роскошным.
— О да, Ода-сан, — отвечаю с вежливой неторопливостью. — Как раз собирался заглянуть к вам, да всё дела и дела. Знаете, как бывает: война с антарктическими монахами, коронация, налаживание связей с соседями… Всё это отодвигает визиты в гости.
Нобунага усмехнулся, почти мурлыча:
— Ну, значит, я позвонил как раз вовремя. Замок вас ждёт. Отличный, уверяю, под стать вашему королевскому титулу. Он удалён от основных островов японского архипелага, так что при прилёте в резиденцию вам не нужно будет наведываться в наши мегаполисы. И название под стать вашим подвигам: Рю но Сиро. Замок Дракона.
Я на секунду задумываюсь — не столько о самом замке, сколько о том, как туда прилететь. И киваю:
— Тогда я у вас буду завтра утром.
Уверен, там, на той стороне артефакта, Нобунага удивлённо приподнимает бровь. Сориентировался, впрочем, дайме быстро.
— Вот это подход! Мы всё подготовим к вашему прилёту и передадим сведения в таможню — пограничники пропустят ваш самолёт без задержек.
На том и порешили.
Я поднимаю взгляд на Настю и Гюрзу. Обе смотрят на меня с интересом.
— Ну что ж, — бросаю я, убирая артефакт. — Завтра летим в Японию. За Замком Дракона.
— Даня… — Настя задумывается над услышанным. — У нас, правда, будет замок? В Японии? Откуда он взялся вдруг?
Я ухмыляюсь:
— Нобунага был мне должен замок уже сто лет. Но теперь, похоже, отдаст другой, посолиднее. Я же нынче король — и какой-нибудь там сарай на сваях меня уже не устроит. Иначе дайме нанесёт мне оскорбление, и это он прекрасно понимает.
Гюрза моргает и с неприкрытым недоумением спрашивает:
— А Япония — это где вообще?
— На самом краю мира, — просто отвечаю.
Леди задумывается, потом добавляет с полной серьёзностью:
— На краю мира водится огромный хищный осьминог. Там лодки и корабли пропадают без следа.
Я усмехаюсь:
— Ну, я про свой мир говорю, сударыня. А в вашем вполне может и водиться такой осьминог… А его, кстати, не Ктулху зовут? — вдруг предполагаю.
Настя хихикает.
— У него много имён, — серьёзно отвечает леди-дроу, — но такого не слышала.
— Что ж, пора возвращаться.
Мы доходим до грифонов — я посылаю ментальный зов, и два крылатых зверя сразу спускаются чуть впереди. Гюрзу сажаю в седло за собой. Хотя на седле имелась удобная ручка, она почему-то держится не за неё, а за мой пояс. Ладони у неё — горячие, как кипяток.
Мы взлетаем и берём курс к лагерю, обратно к Молодильному Саду.
И только в воздухе меня кольнуло: я забыл капкан.
«Ломтик? — зову мысленно. — Будь другом и подбери мой сувенир с огромона, пли-и-з.»
«Тяв!»
Минуты через две Ломтик появляется снова — прямо на башке грифона, довольный, как кот с колбасой. В зубах он держит изогнутую железяку. Я забираю и прокручиваю в руках на предмет повреждений. Один зубец обломался, ну и остальные, конечно, в крови, но это дело наживное. Помыть, прикрутить новый зубец — и можно снова в бой. Воткнул в кого-нибудь, напитал сталь псионикой — и она взламывает ментальную защиту, словно консервный нож. Не всякую броню прошибёт — против Мастера, например, вряд ли — но по общему уровню очень даже неплохая вещь.
По прибытии в лагерь нас встречает Лакомка. Жена вышла на улицу, как только заметила грифонов в небе, теперь машет рукой, сияет от радости.
— Слава Астралу! Вы нашли леди Гюрзу!
Рядом Белогривый стоит и ржёт. Ему не смешно — просто он конь.
— Почему «Астралу», Ваше Высочество? — недоумевает Гюрза. — Вы же друид.
— Я, конечно, друид, но супруг мой — телепат, — просто поясняет альва.
Я спрыгиваю с седла, помогаю Гюрзе спуститься и киваю:
— Ага, нашли. Кстати, Нобунага позвонил… Говорит, готов передать замок уже завтра.
— Завтра⁈ — переспрашивает Лакомка. — Прямо завтра-завтра?
— С утра и отправимся, — подтверждаю. — И ты со мной, конечно, прокатишься.
Она округляет глаза, всплескивает руками:
— А как же огромоны, Мелиндо⁈ И Молодильный Сад⁈ Да и древозверь⁈
Мимо проходит Дед Дасар. Он было раскрывает рот, но затем замечает капкан в моей руке, ещё не отмытый от крови, и — мудро решает, что лучше сейчас не встревать. Уходит в сторону, так и не попытавшись завести разговор. Ну, значит, не такое уж и срочное у него дело.
Я усмехаюсь жене:
— Огромоны засели в сторожевой крепости. И не сегодня, так через час в осаду их возьмёт либо нынешний лорд-губернатор, либо тот, кто его сменит. Так что… — я пожимаю плечами, — вглубь Примолодья они не сунутся. Молодильный Сад за день не убежит, — добавляю. — А древозверь пусть пока дремлет. С ним позже разберёмся.
Гюрза взволнованно спрашивает:
— А вы уходите надолго? Нет, я поняла — на день. Но в вашем мире ведь время, наверное, течёт по-другому?
— Не волнуйтесь, леди, — отвечаю спокойно. — День у нас — есть день у вас. Почти один в один. А вы останетесь гостьей у нас в лагере. Потому что, хоть огромоны и сидят в сторожевой крепости, разведотряды они всё же послать могут. И, между нами, ваш жених — если это он организовал нападение — вряд ли откажется от попытки напасть на вас по дороге в замок Ламара.
Лакомка округляет глаза ещё шире, прижав руки к высокой груди:
— Так вас хочет убить ваш же жених, леди Гюрза⁈ Бедненькая вы моя!
Гюрза отводит взгляд.
— У нас нет прямых доказательств, что это Гагер, — тихо говорит она.
— Доказательств нет, — соглашаюсь. — Именно поэтому он ещё жив. Но мы-то оба знаем, кто стоит за нападением, — и подмигиваю ей.
Она тяжело выдыхает. Да, знает. Ей нечем крыть. Своего жениха она знает куда лучше, чем хотела бы.
Лакомка принимается за обустройство Гюрзы, приставляет к леди служанок, выделяет шатёр. Пока расходимся по шатрам, я, недолго думая, открываю ментальный канал:
«Камила, — вызываю одну из далёких жён. — Вылетай в провинцию Нобунага, в Японию. Как раз ночь тебе лететь, а на утро мы с Настей и Лакомкой присоединимся к тебе на трапе».
Самолёт нужен для маскировки. Нельзя же перенестись через портальный камень прямо в гости к Нобунаге — а то что это будет за родовой секрет тогда?
Через Ломтика наблюдаю ситуацию у сторожевой крепости. Да, огромоны действительно уже в осаде, как я и предполагал. Их плотно взяли в клещи войска дроу. Выйти без потерь у них не выйдет.
Через десять минут сканирую состояние древозверя. Энт всё так же полеживает на настиле, дружинники временами даже поливают из шланга его корневую систему, чтобы листья не засохли. Пусть пока он спит. Разберёмся с ним по возвращении. Если придётся — пробудим. Но убивать нельзя. Даже если он дик, свиреп и неподконтролен — энт живое доказательство нашего с Лакомкой прогресса в восстановлении Молодильного Сада. И пусть это существо непредсказуемо, но такого результата ещё никто не добивался.
И это должны узнать все: и местные лорды-дроу, и Багровый Властелин. Потому что сам факт успеха даёт свободу действий и развязывает мне руки. И под шумок я смогу подчинять другие племена многоруких, да и много чего ещё делать.
Ночь я провожу в обнимку с Настей и Лакомкой. Обе прижались ко мне с двух сторон после тяжелого дня и буйного вечера, а то как же без него? Лакомка бормотала что-то про рассаду под помидоры, Настя — вообще о чём-то рычала. Убаюкивающий звуковой фон.
Ментальное сканирование я, как обычно, держу активным на фоне. Поэтому не удивляюсь, когда чувствую приближение к шатру. Не враждебное — осторожное, колеблющееся.
Гюрза останавливается в паре шагов от полога. Замирает, колеблется. Возможно, услышала крики моих жён — шатёр-то совсем рядом с её — вот и решила проверить, что происходит. А может, вспомнила что-то важное и хотела рассказать.
Но на пути ей неожиданно встречается Красивая — моя ночная тигрица, которая в последнее время с завидным упорством «случайно» ошивается поблизости каждый вечер. Гюрза замирает, переглянувшись с коротко рыкнувшей тигрицей, затем поворачивается, и возвращается в свой шатёр. Больше к моему шатру никто не подходит.
Утром мы с Настей и Лакомкой активировали портальный камень и перенеслись в Японию — точнее, в один из частных аэропортов неподалёку от резиденции Оды Нобунаги. Нас окружает южный рассвет, ухоженные посадочные полосы и сад камней где-то неподалёку.
В ту же минуту за забором садится наш семейный самолёт — серебристый бизнес-джет с гербом рода. Включив легионера-портальщика, я беру жён за руки — и переношу нас внутрь бизнес-джета.
В салоне уже ждёт Камила — безупречная, как всегда: строгий костюм, идеальная укладка, коктейль с зонтиком в руке. Увидев нас, брюнетка вскакивает, радостная:
— Вот и вы!
Целует меня, обнимается с Настей и Лакомкой — всё по обряду «сестринства».
Без лишних пауз мы выходим из салона мимо улыбающихся бортпроводниц в яркой униформе. Спускаемся по трапу на японскую землю.
У входа нас встречает сам Нобунага, а также процессия — девушки в ярких кимоно и воины в самурайских доспехах. Одна из девушек подносит мне поднос: аккуратные закуски и стопка сакэ. Девушка улыбается призывно, мол, не побрезгуйте. Я благодарю, беру сакэ, выпиваю залпом и заедаю гребешками — взяв их палочками, конечно, которые тут же лежат на подставке. Не первый визит в Японию, привычка осталась.
— Ну что, король Данила, — произносит Нобунага с привычной полуулыбкой, — поздравляю с королевским титулом! Вот очно я тебя и поздравил! Кстати, мы можем сразу отправиться на ваш остров… Или, если у вас найдётся немного времени, я был бы рад пригласить вас в гости. Хотя подозреваю, вам не терпится увидеть своё новое владение.
— На остров? — приподнимаю бровь. — У меня теперь есть целый остров?
— Да, — кивает он. — Небольшой, но полностью ваш. На нём стоит только один объект — Рю но Сиро, Замок Дракона. Вся территория, включая почву под ним, — передаётся вместе с замком. Это ваше личное владение.
Я улыбаюсь. Размер — дело десятое. Главное — есть ли на острове источник пресной воды. Своя река или хотя бы скважина — это уже не роскошь, а стратегический актив. Если есть — прекрасно. Если нет — сделаем. Хрен знает как, но сделаем. Впервой, что ли.
— Давайте сразу на остров, Нобунага-сан, раз мне даётся такой прекрасный выбор, — усмехаюсь.
— Тогда прошу на борт, — кивает дайме на уже подготовленное воздушное судно.
Мы садимся в его бизнес-джет — минималистичный, лаконичный, как и всё у японцев, но удобный. Взлетаем. Курс самолёт берёт на юго-восток, в сторону границы с Филиппинами. Регион не самый спокойный, а значит — интересный.
И будто подслушав мои мысли, Нобунага говорит:
— Должен предупредить: ваш сосед — филиппинский султан. Он давно косится на наши пограничные крепости. На Замок Дракона не нападали уже много лет, но когда филиппинцы узнают, что у него новый хозяин, могут попробовать проверить прочность вашего гарнизона.
Он замолкает, взглянув на меня.
— Всё-таки остров изолирован и удалён от основного архипелага. А это всегда риск.
Я киваю, спокойно:
— Спасибо, что предупредили.
Ничего страшного в этом не вижу. Таков уж мир: если ты владеешь чем-то ценным — неважно, остров это или Золотой Дракон, — всегда найдётся тот, кто захочет это отобрать.
Летим всего ничего, и вскоре самолёт идёт на снижение. Мы садимся на узкую полосу — настолько узкую, что её скорее стоило бы назвать асфальтированной дорогой, чем полноценной взлёткой. Аэропортом это место тоже назвать сложно. Одно-единственное здание из серого бетона — без вывесок, с облупленной краской, больше похоже на склад или сторожевой домик, затерянный среди скал.
И, честно говоря, меня это не удивляет.
С воздуха я уже успел оценить обстановку: остров маленький, населённых пунктов нет вовсе. Ни деревень, ни портов, разве что только ферма и сам замок. Да, остров, но кое-что меня порадовало: вьющаяся синяя нить между скал и рощ — река. Значит, питьевая вода есть. Уже хорошо.
Мы пересаживаемся в машины. Нас сопровождают охранники Нобунага — всё те же, будто вышедшие с гравюры: самурайские доспехи, шлемы с украшениями, рукояти мечей в лакированных ножнах. И что удивительно — в этих латах они двигаются с кошачьей пластикой, ни разу не шаркая.
Замок виден издалека. Возвышается на прибрежном холме, словно сошёл с иллюстрации к сказаниям эпохи Сэнгоку.
Чёрная черепичная крыша, загнутые вверх края карнизов, белые гладкие стены с узкими бойницами. По бокам главной башни — золотые декоративные элементы, напоминающие раскрытые драконьи крылья. Ну прямо отсылка к нашей жёлточешуйчатой животине, что сейчас, поди, дрыхнет в Невинске.
Лакомка на своём веку замков навидалась, Настя, дитя леса, к этому как-то равнодушна. Зато Камила, только завидев строение, широко раскрывает зелёные глаза и громко выдыхает:
— Вау! Какой красивый!
Кто-кто, а уж Камила в архитектуре разбирается. Брюнетка учится на дизайнера, там и этому учат.
Мы въезжаем в ворота Замка Дракона. Колёса машин гулко перекатываются по идеально выложенному тёмному камню. Внутренний двор выглядит так, будто его только что вычистили вручную — десятками щёток, до блеска. Ни пылинки, ни случайного листа.
Вдоль стен стоят вереницы слуг. Все согнулись в низком поклоне, как по команде. Одинаковые кимоно серо-голубого цвета, одинаковые позы. И сразу бросается в глаза: это не японцы, ну или очень странные японцы. Темнокожие, невысокие, с круглыми лицами и глубоко посаженными глазами.
Мы выходим из машины. Нобунага, обернувшись к слугам, говорит громко:
— Это ваш новый хозяин, слуги. Король Данила.
Я улыбаюсь, шагаю вперёд и бросаю:
— Здравствуйте!
Они молчат. Только склоняются ещё ниже, будто хотят вжаться в землю.
— Распрямите спины, — говорю спокойно. — Я не приемлю поклонов без причины. Если этого требует ваше воспитание, например в случаях, когда хотите выразить уважение — то пожалуйста. Но не просто так.
Слуги послушно выпрямляются. Из строя выходит один старик. Лицо резкое, угловатое, будто вырезано ножом по дереву. Он поднимает голову и говорит негромко:
— Господин, род Баганида рад служить тебе.
— Как тебя зовут? — спрашиваю.
Он не моргает:
— Венглад из рода Баганида, господин.
Я обвожу взглядом остальных:
— А их?
— Род Баганида, господин, — повторяет он, как очевидное. Я даже позавидовал многочисленности рода Баганида. Ничего, Вещие-Филиновы тоже еще разрастутся!
На выручку приходит Нобунага. Спокойно поясняет:
— Данила-сан, только род Баганида живёт на этом острове. Больше здесь никого. Они — род этого места.
— Вот как, — киваю.
Настя, молча, но по ментальному каналу, подаёт голос:
«А что значит „род этого места“?»
Камила с профессиональной интонацией поясняет, явно недавно проходила эту тему на курсах:
«Это особый тип неаристократического рода, привязанный к земле. Они рождены здесь, живут здесь, умирают здесь. Их лояльность не тебе лично, а самому замку — как символу. Увезти их отсюда нельзя. Если попытаешься — они либо умрут, либо взбунтуются. Но если соблюдать их кодекс, они будут служить с поразительной преданностью и честью. Такие рода встречаются только на Востоке: в Японии, а также в Индии.»
Я перевожу взгляд на старика. Он всё так же смотрит прямо, спокойно, не мигая. Лицо — камень. В глазах — не подчинение, а древняя уверенность.
— Что ж, — говорю вслух. — Тогда мы будем уважать правила рода Баганида.
И он тут же склоняется:
— Спасибо, господин.
Ну, с родом слуг мне, похоже, повезло. Нобунага, хитрый лис, конечно, рад был бы отдать мне только замок, без людей, да только род Баганида отсюда не уведёшь.
Я замечаю, как Лакомка застыла на месте и уставилась куда-то вперёд. Перевожу взгляд туда же — и сразу понимаю, что альву так поразило.
Замковый сад был вычищен до последней былинки. Всё подстрижено, выверено, выстроено — как будто тут каждую травинку измеряли линейкой. Ни соринки, ни кривого камешка. Газоны ровные, словно вырезаны из изумрудного ковра. А медные фонари вдоль тропинок — начищены до зеркального блеска, можно бриться, глядя в отражение.
Да, Лакомка в лёгком шоке от этой педантичной ухоженности. И я её прекрасно понимаю.
— Тогда если не против, — довольно произносит Нобунага, заметив реакцию моих жён. — Пойдёмте внутрь.
Внутрь нас сопровождает всё тот же старейшина рода Баганида. Старик Венглад по пути рассказывает о залах, переходах, скрытых нишах, комнатах. Часть замка оформлена в чисто японском стиле — мягкие линии, приглушённые цвета, панели из светлого дерева, бумажные двери, лёгкое освещение, пахнущее ладаном. Другая часть — в более современной, европейской эстетике: чёткая геометрия, тёмный металл, стекло, камень.
Я останавливаюсь в одном из залов — просторном, с высоким потолком и видом на море — и говорю намеренно вслух, чтобы дайме услышал:
— Из этого замка можно сделать основную резиденцию рода Вещих-Филиновых.
Нобунага, шедший рядом, приподнимает бровь:
— Основную, Данила-сан? Это значит, вы планируете разместить здесь значительное количество гвардейцев.
— Именно. Один из ключевых гарнизонов.
Он качает головой, почти сочувственно:
— Данила-сан, вы иностранец. А это японская земля. Да, вы владеете этим островом — но в рамках японской юрисдикции. Наш император не позволит размещать здесь постоянный гарнизон за пределами допустимого. Несколько десятков гвардейцев, как защита от филиппинцев, — запросто. Но не полноценная армия. Да и передача вам острова вообще была разрешена имперской канцелярией только по моей личной просьбе.
— То есть, фактически, остров всё ещё принадлежит императору Японии?
— Формально — это Япония, — подтверждает он.
Я обдумываю секунду. Потом произношу:
— Ясно. Тогда мне нужно основать здесь своё государство. Чтобы остров перестал быть японским. И я мог официально держать здесь армию, правительство, собственных подданных.
На лице Нобунаги — нешуточное замешательство. Он даже, кажется, перестаёт дышать на секунду.
— Император не отдаст часть Японии под чужое государство, — говорит он медленно. — Даже если это всего лишь крошечный остров.
— А если я куплю его?
— Нет. Границы Японии нельзя сдвинуть ни за какие деньги.
Я прищуриваюсь:
— А если не за деньги? Вы сами говорили, что рядом полно других островов. Некоторые из них захвачены филиппинцами?
— Так и есть. Раньше они принадлежали Японии, но де-факто контролируются Филиппинами.
— А если я их верну? Один или несколько. Тогда император согласится отдать мне один?
Наступает тишина. Нобунага не отвечает сразу. Смотрит в окно, прищурившись.
— Теоретически… — наконец говорит дайме медленно. — Это возможно. Да только император не заключает сделки с иностранцами.
— Понимаю, — киваю. — Чтобы он вообще начал меня слушать, мне нужно доверенное лицо среди дайме. Без посредника я для вашего императора — просто слишком громкий иностранец. Так что вы думаете, Нобунага-сан?
Нобунага хмыкает и поворачивается ко мне с полуулыбкой:
— Данила-сан, неужели вы хотите попросить меня быть посредником?
Я смотрю ему прямо в глаза и отвечаю уверенно:
— А вы сами разве не получите редкое доверие императора, если я верну ему десять захваченных островов? Или я ошибаюсь?
Он замолкает. Лицо сохраняет привычную вежливую маску, но в глазах появляется огонёк искушения. И в то же время хитрый японец просчитывает — варианты, риски, политические очки. Думает быстро, и это заметно.
— Что ж, — наконец говорит он. — Я подумаю, как лучше это обставить. А сейчас, простите, я отойду сделать один звонок.
— Конечно, дайме, — киваю.
Пока он исчезает за перегородкой, Камила неспешно прохаживается по залу, оглядываясь вокруг с профессиональным восторгом.
— И как тебе, госпожа дизайнер? — уточняю у жены.
— Ох, Даня, Данечка… это замок перфекциониста! Здесь всё выверено, — говорит она, оглядываясь с восхищением. — Идеально. Пространство выстроено с маниакальной точностью, всё — будто под линейку. Высота потолков, цветовая гамма, фактура дерева… Мне точно есть чему поучиться у тех, кто управляет этим местом.
Настя с улыбкой смотрит на «сестру»:
— Мне тоже нравится.
Лакомка же замирает у окна с сияющими глазами:
— И сад! Ты только посмотри, какой он ухоженный.
Я улыбаюсь. И в этот момент связь-артефакт в кармане подаёт вибросигнал. В ту же секунду от Деда Дасара идёт мысленный посыл:
«Шеф. Войско лорда Питона движется на нас».



Глава 9

 5 часов дороги от Молодильного Сада, Примолодье 
Лорд Питон ехал верхом на гибриде шестилапки и бегемота — массивной, бронированной твари, покрытой чернёной бронёй с шипами.
Сам лорд был облачён в доспехи, выполненные из чешуи аномальной кобры-песчанки — зверя, частенько непобедимого, но для рода Ссил’Заратин её удалось укротить. Переплетённые вручную пластинки подрагивали при движении, издавая тихий шелест, похожий на шипение.
Род Ссил’Заратин не зря называли Змеиным. Их знали как отравителей, создателей ядов, ботаников и друидов, умеющих действовать тонко, но смертоносно. Питон был представителем чистейшей линии и носителем Дара рода — и этим гордился. Таким не могла похвастаться его дочь Гюрза, унаследовавшая Дар матери-телепатки. Девочка не оправдала данное ей при рождении имя змеи, и Питон, какое-то время использовав её как менталиста-убийцу, решил отдать её лорду Гагеру в жёны.
Вообще, дочь даже нравилась Питону при всей своей бесполезности: забавляла она его, даже умиляла. Да только в последнее время от неё много проблем. Вот и Гагер пожаловался, что его невеста симпатизирует этому человеку Даниле — не иначе как из вредности. Да и сейчас она засела у него в лагере, и даже не для того, чтобы ударить в спину и прикончить, а хрен знает зачем. Может, правда, сделала себе любовника из этого человеческого однолетки? Тоже ведь менталист, как и она, а Гюрзе больше и не надо — только поболтать о своём Астрале.
К лорду подъехал личный адъютант. Он слегка наклонился вперёд и негромко произнёс:
— Милорд, ваша дочь на связи.
Вот только вспомнил об этой дурёхе — и она тут как тут.
Лорд протянул связь-артефакт — сферу из сине-зелёного стекла, в которой клубился дымчатый свет. Питон провёл пальцами по защитной сетке и активировал связь.
Раздался голос Гюрзы — сердитый и резкий:
— Отец, куда ты ведёшь войско? Разведка короля Данилы докладывает, что вы свернули к Молодильному Саду. Почему? Огромоны же находятся западнее! Они там захватили сторожевую крепость, а ты идёшь в другую сторону.
Питон хмыкнул на расспросы дочери:
— Огромоны уже в осаде. Регулярные части взяли их в клещи. Мне незачем торопиться туда, дочь.
— И зачем же ты едешь тогда к королю Даниле? — в голосе Гюрзы проскальзывает тревожное. — Не ради меня же точно?
Лорд хмыкнул, приподняв уголок губ:
— Сейчас я проведу тебе краткий экскурс, дочь. Примолодье и местные лорды — не столь важны для Его Багровейшества. Вернее, ему вообще плевать на них. А вот Молодильный Сад — да, это сердце Примолодья. Багровый Властелин сотрёт всех лордов в округе, если узнает, что Сад уничтожен. Я не позволю оставить его под охраной какого-то неясного человечишки, хоть бы он и стал королём.
Гюрза резко, почти с вызовом:
— Не тебе решать, кому возрождать Молодильный Сад, отец!
Эта девчонка совсем от рук отбилась! Как она разговаривает с главой рода! Сдержавшись, Питон только холодно произнёс:
— Да, по повелению Его Багровейшества человеку Даниле оказана неслыханная честь. Но я лично удостоверюсь, что он ей соответствует. А если проявит хоть тень слабости — я этим воспользуюсь. И устраню его.
Он отключил артефакт, сжав его в перчатке. Сфера треснула по грани, чуть не разлетевшись на осколки — и лишь это выдало настроение лорда, что направлялся в лагерь короля Данилы.
* * *
Дед Дасар явно волнуется — это видно по оттенку его ментального сообщения. Ну да, целое войско движется к нашему лагерю в Примолодье. Наверное, любой бы взволновался.
— Не волнуйся, войско это для показухи, скорее всего, — успокаиваю лучшего вора Заиписа.
— А если нет? — Дасара не так легко успокоить.
— Тогда лорд Питон испытает такой мощный стресс, что сбросит шкуру, как настоящий питон. Мы находимся на земле Багрового Властелина по его же просьбе и вправе проучить любого, кто к нам полезет.
— Ну, значит, ждём тебя, шеф, — теперь Дед Дасар окончательно успокоился.
Почти сразу же, без паузы, по связь-артефакту звонит вождь Хмен. Его стойбище расположено на одном из холмов недалеко от линии движения колонны. На фоне слышен рёв зверей, приглушённый шум его стана и голос многорукого:
«Король Данил, кажется, эти дроу идут к вам. Сотни пехоты и десятки всадников. Сканеры засекли полсотни Мастеров!»
Киваю:
— Принято, Хмен.
Отключаю связь и, развернувшись, сообщаю вслух:
— Питон движется к нашему лагерю.
Настя реагирует мгновенно — чуть ли не подпрыгивает на месте, её выпуклые икры напрягаются:
— Блин! Это же полуумный отец Гюрзы!
Рыжая оборотница даже топнула ногой. Лакомка остаётся внешне спокойной, но, глянув на меня, произносит с сухим вниманием:
— Надо торопиться, мелиндо?
Камила стоит чуть в стороне, у окна, в рассеянном солнечном свете. Брюнетка пока не в теме, но уже напрягается, глядя на эмоции «сестёр». Настя, не теряя ни секунды, передаёт ей всё по мыслеречи. Камила делает почти незаметный кивок, впитывая информацию.
Я удивлённо смотрю на альву:
— Зачем? Нет повода спешить.
Подсчитываю в уме, сколько на всё-про-всё времени. Выходит, что дофига.
— Питон будет идти к лагерю часа четыре-пять минимум. У них пехота, не только всадники. А портальных стел поблизости нет. Только ногами. Тащиться будут долго.
В этот момент из-за бумажной перегородки выходит Ода Нобунага. Шаг у дайме бодрый, лицо — довольное, будто только что услышал подтверждение на что-то важное.
Я оборачиваюсь к нему:
— Ода-сан, так мы договорились?
Дайме лыбится:
— Я как раз говорил о вашем предложении, Данила-сан. Расспрашивал знающих людей о том, заинтересован ли Император в возвращении захваченных Филиппинам островов. Такой интерес, безусловно, есть. Я постараюсь преподнести ваше предложение ближайшим сановникам при императорском дворе. Лично мне условия этой сделки очень импонируют. Но всегда в таких случаях важна деликатность.
Настя довольно смотрит на дайме и решается похвалить инициативность японца:
— Очень похвально, что вы не сомневаетесь в возможностях нашего мужа, Ода-сан.
Нобунага кивает моей жене:
— Госпожа Анастасия, сложно сомневаться в человеке, который приручил Золотого Дракона. Да и с Данилой-саном мы вместе били рисоедов Ци-вана прямо на их землях. Тогда, признаюсь, я больше всего опасался, что Ци-ван в отместку достанет Данилу-сана подлым ударом. Такие удары — их национальная черта, — он улыбается. — Но, слава Небу, обошлось.
Я с улыбкой смотрю на Оду, а сам думаю: ну хитрый же японец. Потому-то он и не торопился отдавать замок — всё думал, что Ци-ван меня прихлопнет и не исключал, что отдавать обещанное не придётся. Но не угадал. Жизнь наказала — и теперь ему пришлось расстаться с замком куда дороже и престижнее, чем тот, который он изначально хотел предложить.
И всё же — Нобунага, как ни крути, не злой, не подлый. Просто очень, очень прагматичный. Он знал, что я в зоне рисков, что ханьцы смертельно обижены на меня, и потому учитывал это в свои планы. Но если бы я попросил о помощи — не отказал бы и пошёл бы мне на выручку как военному союзнику. Хитрый азиат — безусловно. Но не мерзавец.
И всё-таки на всякий случай решаю зафиксировать ситуацию. Говорю:
— Ода-сан, кстати, а где документы на замок и остров?
Будто ждав этого момента, подаёт голос Венглад — старик, всё это время стоявший чуть поодаль с лицом, похожим на вырезанную из базальта маску. Главный служащий этого замка произносит ровно, без эмоций:
— Господин Дракон, все документы уже в вашем кабинете. Они ждут вашей подписи о принятии владения. Я всё проверил. Если бы они не были готовы — мы бы не признали вас господином замка.
Я приподнимаю брови:
— Подожди-ка. Во-первых, что значит «всё проверил»? У тебя юридическое образование есть? А во-вторых, как ты меня только что назвал?
Старик даже глазом не моргнул:
— Да, господин. Я окончил Токийский Императорский Университет и каждые два года подтверждаю свою квалификацию. Юриспруденция — это моя вторая профессия после флористики. У нас все в роду учатся на две профессии, чтобы приносить максимальную пользу Рю но Сиро. А «Господин Дракон» — это титул владельца замка Рю но Сиро. Так положено по обычаю.
Драконом только ещё мне не хватало быть. Ци-ван тогда точно изведётся до смерти, но на Императора Хань мне плевать с высокой колокольни — просто у меня уже есть гербовый символ, и мешать не хочется.
Хмыкаю:
— Давай как-нибудь иначе. Я граф Вещий-Филинов. На моём гербе филин. Путать меня с драконом не стоит.
Венглад слегка кланяется, всё с тем же невозмутимым лицом:
— Тогда, быть может, подойдёт «Господин Филин Драконовладеющий»? Главное, чтобы в титуле присутствовали два слова: «господин» и «дракон».
Пожимаю плечами:
— Ну, пускай хоть так. Звучит длинновато, но узнаваемо.
Нобунага поворачивается ко мне и с лёгкой полуулыбкой говорит:
— Данила-сан, мы можем либо возвращаться в мою провинцию, либо вы уже сейчас можете начать призывать сюда своих людей. Замок теперь ваш.
— Вы можете возвращаться, Ода-сан, в свои владения, — говорю я, слегка кивнув. — А я вызову наш самолёт сюда. Этот остров — щедрый подарок от рода Нобунага. И я его принимаю.
Про себя думаю: нет смысла задерживать Нобунагу. Обманывать меня японцу — глупо, да и бессмысленно. Он мог подарить остров, мог не дарить — его добрая воля. Конечно, если бы он не сдержал слово, последствия были бы печальные — и для него, и для отношения к нему его же партнёров. Но это уже другая история. Сейчас — он слово сдержал. А я — ценю это.
Венглад с непроницаемым лицом вновь подаёт голос:
— Раз вы собираетесь призвать в замок вооружённую гвардию, тем более нужна ваша подпись на документах владения, Господин Филин Драконовладеющий. Чтобы ваших людей без проволочек пропустили через японские службы на границе.
— Да, слуга прав, — подтверждает Нобунага.
Я перевожу взгляд на Оду:
— Значит, сколько гвардейцев в итоге я имею право держать в нынешних условиях на острове?
— Пять-шесть десятков воинов, — отвечает он после короткой паузы. — Точно шесть. Даже если будет немного больше — никто не станет придираться. Места неспокойные, и филиппинцы могут в любой момент устроить «проверку на зуб».
Я улыбаюсь краем губ:
— Значит, остановимся на шестидесяти. Даже если на большее число пограничники закроют глаза — пока не будем перебарщивать и испытывать терпение японских блюстителей порядка.
— Уважаю вашу приверженность японским законам, — кивает Нобунага.
— Спасибо, Нобунага-сан. Удачного возвращения.
Дайме кивает и уходит. Я оборачиваюсь к своим благоверным:
— Я пойду в кабинет и подпишу бумаги. А вы пока осмотритесь — мы же не весь замок осмотрели.
Венглад тут же улучает момент, спрашивает:
— Вы с супругами будете обедать, Господин Филин Драконовладеющий? Мы можем накрыть на стол через полчаса или позже, если вам удобно.
— Через полчаса будет здорово, — подтверждаю. Пускай и полно времени до прибытия Питона, но нам всё равно надо пораньше появиться в лагере.
— Прослежу, чтобы к часу всё уже было сервировано, — кивает Венглад и удаляется.
Сам я направляюсь в указанный во время экскурсии кабинет. Всё здесь — как в каталоге аристократической мебели: европейский стиль, белёные стены, натуральное дерево. Ни пылинки. Всё натёрто, вылизано — явно поработала рука перфекциониста. Неудивительно, что Камила восторгалась работой рода Баганида.
На столе лежит аккуратная стопка документов. Пробегаю по ним диагональным взглядом. Не углубляюсь — просто отмечаю главное: каких-то других тем в договоре нет, кроме передачи недвижимого имущества в мою собственность. Мол, такой-то принимает замок и такой-то принимает остров.
Ставлю подпись. Затем звоню в медный колокольчик, что лежит на столе.
В кабинет входит сам Венглад. И как он только везде успевает?
— Можно передать документы Нобунага-сан, — говорю я.
— Разумеется, — кивает он. — Одну копию оставлю у вас на столе.
— Да, спасибо. Потом мои юристы ещё посмотрят всё более тщательно.
Доверие — хорошо, но доверие с проверкой — ещё лучше.
Откидываюсь в удобном кожаном кресле и на несколько секунд наслаждаюсь неподвижностью. Что ж, теперь надо заняться обороной крепости.
Гарнизон лучше разместить как можно скорее — мало ли что. Вдруг филиппинцы решат наведаться? Сюрпризы мне точно ни к чему. А Рю но Сиро заслуживает, чтобы охраняли её одни из лучших бойцов. Итак, кого же мне вызвать для начала? Учитывая, что здесь будет находиться ещё и моё семейное гнездо, главным надо поставить очень сильного дядю. Одного бородатого дядю, которого до икоты боятся финны.
По мыслеречи связываюсь с Ледзором и Кострицей. Отдаю координаты. Их поиски Феанора всё равно буксуют, след потерялся где-то в дюнах — а здесь убийственной парочке найдётся работа.
Передав приказ, направляюсь в обеденный зал. По пути замечаю гобелены с изображениями сражений — занятные. Надо бы потом основательно изучить историю Японии, чтобы понимать, что именно у меня теперь висит на стенах.
Уже с порога доносится аппетитный аромат розмарина, жареного мяса и белого вина. Все мои жёны в сборе — расселись по старшинству. Я усаживаюсь во главе стола.
Лакомка тут же, перекинув золотые волосы через плечо, замечает с лёгкой усмешкой:
— Быстро ты, Мелиндо.
— Да там нечего было делать, — отвечаю, наливая себе сливовый сок в резной стакан. — Подписал пару бумажек, теперь пусть наши юристы проверяют, не заложил ли я Нобунаге все наши земли, — увидев застывшие лица супруг, тут же смеюсь. — Шутка, там всё просто и понятно.
— Иногда, Даня, мне хочется покусать тебя, — надушившись, бросает Настя. — Причём в волчьем облике.
Появляются слуги и расставляют блюда: европейская кухня — запечённое мясо, тушёные овощи, ароматный суп из белых корнеплодов с мускатным орехом. На вкус — безупречно. Ну надо же! Вроде японская глубинка, а кормят как в столичном ресторане. Похоже, в роду Баганида кто-то обучался на шеф-повара. Вон Камила так вообще испытывает гастрономический оргазм.
Жую и думаю.
Род Баганида, похоже, действительно был выведен, чтобы служить замку. Это прямо ощущается: в порядке, в сдержанной роскоши, в том, как подаются блюда.
Очередной аргумент, пусть и далеко не главный, в пользу того, чтобы перенести сюда главную резиденцию рода Вещих-Филиновых. Люблю я комфорт, а такого сервиса до сих пор нигде не встречал.
Смущает разве что окружение: японцы, филиппинцы, хрупкая политическая граница, всё время кто-то за спиной. Но это даже открывает возможности создать своё собственное государство в этом мире.
Я уже мысленно черчу очертания будущего: своё укреплённое королевство, маленькое государство Вещих-Филиновых. Самоуправление, автономия, доступ к морю и контроль над воздушными маршрутами через Тихий океан. Красиво. И главное — вполне реалистично.
В окнах ярко вспыхивает. Бросаю взгляд на Венглада, слуга лишь приподнимает бровь, будто ничему не удивившись.
— Это, должно быть, прибыли через портал мои гвардейцы. Встретьте, пожалуйста.
Старик молча кивает служанке, стоящей у стены, и девушка в кимоно, коротко поклонившись, уходит.
Минуты не проходит — двери раскрываются, и в зал вслед за девушкой входят… бедуины?
Смуглые, загорелые, обмотанные в тряпки, в чалмах, один даже с седой бородой. Жёны удивлённо хлопают глазами. Да и я зависаю, не сразу узнав новоприбывших.
Огромный бедуин подаёт голос:
— Хо-хо-холод, граф, давно не виделись!
Ну да, этот загорелый дочерна мужик в чалме — Ледзор. А рядом — Кострица. Её сложно было узнать, так как наёмница спрятала под тюрбан длинные красные волосы.
— Слава холоду, — бурчит Ледзор, скидывая с шеи обмотки-тряпки. — Ты меня, наконец, отозвал из этого пекла!
— Неженка ты, — добавляет Кострица с широкой усмешкой, тоже раскрывая шею и лицо.
— Садитесь, — киваю я. — Угощайтесь, заодно и обсудим дела, а то нам скоро возвращаться в Примолодье.
Морхала и наёмницу дважды просить не пришлось. Оба накидываются на тут же поставленную им еду, довольные. Затем Ледзор осматривается по сторонам, хмурит лоб:
— А мы, кстати, где, граф?
Я отвечаю равнодушно:
— В моём Рю но Сиро, Замке Дракона. И с этого дня ты — его комендант, Одиннадцатипалый.
Он вскидывает косматые брови вверх:
— Ни хрена се… Кха, то есть это большая честь, граф! — поправляется, когда Кострица заезжает ему локтем в рёбра. А потом всё же характер морахала вырывается наружу: — Неплохая хибара, хо-хо-хо…
— Ага, — улыбаюсь. — Перевози сюда шесть десятков гвардейцев, которых сам отберёшь. Налаживай оборону. Как закончите — привлеки внимание филиппинцев на соседних островах. Закажи у них что-нибудь. Доставку ткани или специи, например. Всё что угодно.
— Ага, — понимающе кивает Ледзор, а затем сразу же хмурит лицо: — А зачем?
Я улыбаюсь:
— Нужно, чтобы наши соседи поняли: в Замке Дракона теперь новый хозяин. Король Вещий-Филинов.
Ледзор усмехается, закидывая в рот тефтелю:
— Будем разносить филиппинцев, значит, хо-хо?
Кострица фыркает:
— Ледзор! Что за манеры?
— Когда пожалуют, — отвечаю, тоже уминая еду, вкусно же, — тогда и будешь разносить, да. Но один дайме обещал, что они точно захотят нас попробовать на зуб.
— Хо-хо! Даже не верится, что мы ушли из той пустыни!
Поворачиваюсь к Камиле. Брюнетка как раз наматывает на вилку спагетину, и я, улыбнувшись, говорю:
— А ты, Ками, теперь — наместница Замка Дракона.
Камила поднимает на меня зеленые глаза, которые в наши школьные годы весь класс сводили с ума. Она едва не давится, но быстро берёт себя в руки и аккуратно касается уголков губ салфеткой.
— Я, Даня? — проглотив, переспрашивает, словно не верит ушам.
Киваю просто:
— А кто же ещё, Наместница Замка Дракона?
На этом моменте в её глазах появляется особый блеск. По мыслеречи просит, уже с лёгкой дрожью:
— Даня, можно тебя наедине?
— Конечно.
Мы выходим в одну из боковых комнат, отделённую лёгкой перегородкой. Как только дверь закрывается, она разражается восторженным вскриком:
— Уи-и-и!
И сразу же бросается ко мне, обнимает, целует, целует ещё — я даже немного теряюсь от её напора. Вся светится — вся прямо дышит счастьем.
— Это шикарная идея! — говорит брюнетка, наконец чуть отстранившись. — Мне так нравится этот перфекционизм рода Баганида. Управлять такой красотой — это же удовольствие! Спасибо тебе, Даня… Я столько смогу у них понаблюдать. Посмотрю, как они работают! Увижу, как всё устраивается на первоклассном уровне. А там глядишь и я смогу открыть родовую сеть гостиниц такого же уровня.
Гостиниц? Ну, пускай. Еще копейка в копилку к роду. Я улыбаюсь, не мешаю ей говорить. А сам мысленно провожу параллель. Почему бы не развить тему? Лену можно будет назначить наместницей Невского замка, а Светку — наместницей усадьбы Филиновых. Ну и Лакомке с Настей тоже по замку добыть потом. И самое главное — никто из жен не будет чувствовать себя на вторых ролях.
* * *
Мы с Настей и Лакомкой с помощью портального камня возвращаемся в Молодильный Сад — резкий всплеск энергии, мелькание света, и вот мы уже стоим посреди лагеря, на привычной утоптанной земле, напротив выстроившихся тавров. Дружина готовится встречать лорда Питона.
Я решил не заморачиваться на тему прикрытия и устраивать цирк с вылетами, чтобы все подумали, что я покинул остров на самолёте, — в этом уже нет смысла. Всё равно начнутся массовые перевозки людей туда-сюда. Всегда можно будет сослаться, что я просто улетел каким-нибудь рейсом по делам. А вообще, надо притащить на остров портальные стелы, чтобы не спалить портативный камень. Но это Ледзор с Камилой сами знают.
К нам тут же подскакивает Дед Дасар, запыхавшийся, но обрадованный:
— Шеф, слава Богу! Прибыли, наконец! А то ты говоришь, что придёшь с этим остроухим разбираться, а сам не торопишься! — пеняет он мне.
— Какая вошь тебя ужалила? — удивляюсь. — Будто не знаешь, что у меня есть малой, и я всё держу на контроле?
— Знать-то знаю, ну а вдруг задержишься, — не унимается лучший вор Заиписа. И чего он как дите малое?
— Ох, отстань, — бурчу. — Давай, докладывай: всех построили?
— Да, — кивает вор на дружину. — Ждём только предводителя.
Подбегают Белогривый и спринты жён, словно чувствуя, что сейчас выдвинемся. Рядом оказываются и Гюрза, и Красивая. Гюрза — вся какая-то трогательно виноватая. Стоит, опустив глаза, смотрит на меня украдкой, будто боится что-то нехорошее услышать в свой адрес. Очень странно. Леди-дроу, жестокая менталистка, способная зачистить разум без сожаления, вдруг застыла, как школьница перед выговором. Интересно.
А вот Красивая смотрит с немым упрёком. Типа: «Ты где шлялся, дорогой?»
Отвечаю с лёгкой усмешкой:
— Дела были, сударыня.
— Маззака-кофе! — возникшая Змейка протягивает мне термос с кофе на дорожку. Приходится хлебнуть, а то ведь у обиженной Горгоны могут и медные когти зачесаться.
В этот момент Гюрза, всё так же не поднимая глаз, тихо говорит:
— Простите меня, король Данила, за моего отца.
Мне опять приходится удивляться.
— В этом вашей нет вины. Лорд Питон ведь всё равно едет не за вами.
— Да, — тихо вздыхает она. — Нет смысла рассказывать ему о покушении Гагера. Отец подумает, что мы наговариваем на него. А я и сама никогда не думала о своём женихе как о достой… — она замолкает, поняв, что чуть не сболтнула лишнего.
Но мысль ясна. Я с ней согласен. Ни она, ни я добрых чувств к Гагеру не питаем. И лорд Питон может заподозрить, что дочка специально гонит на жениха.
Уже забравшись на Белогривого, разворачиваюсь к Деду Дасару, тоже уже усевшемуся на спринта:
— Выдвигаемся навстречу гостям-дроу.
Он сразу уходит бросить приказ командирам, а мы с жёнами, Змейкой и Гюрзой уходим в голову колонны. Красивая же уходит в шатёр, махнув на прощание хвостом. Тигрица нас не кинула — просто она не верит, что дойдёт до драки. Я, в принципе, согласен с ней, но всякое бывает.
Я на Белогривом возглавляю колонну. Справа и слева — мои жёны, каждая — на своей лошадке. Леди Гюрза за Настей едет на Брусничке. Змейка снуёт рядом без лошади, но ей и так комфортно.
Впереди возникает войско лорда Питона. Сотни дроу, кое-где мелькают штандарты с золотыми змеями. Возглавляет их сам лорд Питон. Он въезжает на огромной выведенной шестилапке — массивной, как бронепоезд, твари, покрытой наростами брони и обвешанной цепями.
Питон закован в зелёные доспехи, плотно сплетённые из чешуи аномальной кобры. На голове — глухой шлем с раздвоенным гребнем. И всё же глаза в прорези видно. И взгляд — цепкий.
Войско дроу встаёт на отдалении, и сам лорд, прихватив только адъютанта, без страха подъезжает ближе, смотрит на Белогривого. Затем медленно, почти задумчиво произносит:
— Слухи не врали. Король-человек, ты действительно приручил Серебряного Луча.
Я слегка разворачиваюсь на конской спине, мягко глажу гриву:
— Его нынче зовут Белогривый. И да, мы нашли общий язык.
— Король Данила, почему ваше войско встало на пути лорда Питона? — вдруг рявкает адъютант, явно с молчаливого согласия своего босса. — Вы должны принимать Его Сиятельство со всеми почестями, а не преграждать дорогу!
— Ага, разбежался, — комментирует по мыслеречи Настя.
— А что же вы не предупредили, что заглянете, лорд? — делаю удивлённые глаза. — Разведка доложила, что армия приближается, а кто же её знает, чья это армия?
— Этот визит был не запланирован, — врёт лорд Питон, пристально глядя на меня.
— Понятно, — киваю. — Тогда приглашаю вас в шатёр, лорд Питон. Охрана не нужна. Только вы, ваш адъютант, ваша дочь — и мои жёны. Пообщаемся узким кругом.
Он наклоняет голову, будто размышляет, потом бросает коротко:
— Ну, давай поговорим, король-человек. Веди.
Разворачиваемся и, обогнув дружину, достигаем лагеря. Спешиваемся и заходим в наш шатёр. У входа тут же вырастает Змейка, сверкнув жёлтыми глазами. Адъютант Питона, едва переступив порог, замечает её и мгновенно напрягается:
— Горгона?.. Вы же сказали: никакой охраны! Вы солгали!
Я бросаю хмуро:
— Следите за языком, сир. Горгона здесь не на охране — она кофе мне готовит. Змейка, будь добра: чёрного эспрессо. Без сахара.
Змейка улыбается уголком губ, обнажив клыки:
— Мазака.
На глазах удивлённых дроу хищница разворачивается, идёт к небольшой плитке у стены, что питается через артефакт напрямую от резервного магокристалла. В два движения ставит турку и начинает варить.
Пока плита тихо потрескивает, Питон бросает взгляд в сторону. Его взгляд цепляется за Красивую. Видно, узнал. Лорд прекрасно знает, кто она — и насколько важна для Багрового Властелина. Его голос становится вежливым:
— Моё почтение, леди…
Тигрица никак не реагирует. Молча отворачивается. Вообще, ей не хватает подоконника в шатре — так бы сейчас развалилась и смотрела бы в окно.
Стульев хватает на всех. Питон снимает шлем и садится лишь после того, как разместились дамы — значит, приличия он соблюдает. Вот только со своей дочерью он так и не поздоровался. Все внимание лорда достается мне. Он смотрит на меня исподлобья:
— Король Данила, я поставлю гарнизон здесь, у опушки Молодильного Сада.
У меня ответ на такой наезд может быть только один:
— Я не потерплю здесь никого.
Он вскидывает брови, его плечи напрягаются:
— Думаешь, ты сможешь защитить Сад лучше меня? Или считаешь, что Багровый Властелин послушает именно тебя? У меня есть на это право.
Жены, Гюрза и адъютант молчат.
— Вы разве назначены новым лорд-губернатором? — спрашиваю.
— С недавних пор я выше его, — с презрением отвечает Питон. — И еще раз повторюсь, король-человек: я поставлю здесь гарнизон.
Я жёстко:
— Надзора не потерплю. Тогда я просто откажусь восстанавливать Сад.
— И с чего ты вообще взял, что у тебя есть силы его восстановить? — шипит он.
Со стороны звучит тихий, но чёткий голос Гюрзы:
— Потому что король Данила уже возродил энта, папа.
Питон замирает и переводит взгляд на выпрямившуюся дочь, а потом снова на меня.
— Чего⁈
— Ты и этого не сделал, а человек смог! — со злорадством добавляет Гюрза.
— Чего⁈ — кажется, до Питона тяжело доходит.
Я не отвожу глаз:
— Леди Гюрза сказала правду. Багровый Властелин, когда узнает, что я смог это сделать, поддержит меня. Я сделал то, чего не смог добиться никто из его лордов. Ни у кого не было даже приближения к результату.
Питон замолкает. В его лице борьба: сомнение, раздражение, недоверие.
— Вот как… — угрюмо бурчит он. — Я могу взглянуть на энта?
— Конечно, — киваю.
Мы идём вдвоём, в сторону временного питомника. Там, на свежей дощатой подстилке, спит энт — колоссальное древо с живыми, переливчатыми прожилками, похожими на сосуды. Лапы-корни раскиданы в стороны.
Питон пристально смотрит на энта, явно включает какое-то особое друидское зрение. Лицо напряжено, челюсть сжата.
Наконец, не поднимая головы, говорит:
— Это, конечно, удивительно, но всё равно тебе нужен форт. Огромоны совсем рядом, и никакие частоколы от них не защитят.
Он с превосходством смотрит на меня:
— Наши стационарные артефакты позволяют возводить каменные укрепления за сутки. У тебя их нет. Я даю тебе неделю. Если возведёшь — хорошо. Если нет — я сам пойду к Багровому Властелину. И доложу, что Сад под угрозой.
Смотрю ему в глаза и коротко бросаю:
— Я учту, лорд.
И в ту же секунду в мыслеречи раздаётся голос Ледзора:
— Хо-хо, шеф, прикинь, я уже довёл филиппинцев! Две сотни движутся к Замку Дракона! А у нас, правда, ещё ни одного гвардейца не прибыло!
Блин, Одиннадцатипалый, ты и дня не пробыл комендантом!
* * *
 Замок Ламара, Примолодье 
Гагер стоял у тёмного окна, глядя на догорающие огни внизу, и в этот момент получил сообщение. Всего одно слово. Но за ним — целый удар по планам, по самолюбию, по контролю.
Энт.
Грёбаный Филинов его возродил.
Как? Как у него вышло?
Лорд-дроу замер, но всего на секунду. Потом резко выхватил из кармана связь-артефакт и вызвал на связь генерала огромонов. Голос его был спокойным — слишком спокойным:
— Немедленно собери группу. Уничтожить энта. Это важно, иначе наши договорённости полетят в трубу. Человек не должен возродить Молодильный Сад! Только не он!
Но уже во время передачи приказа внутри заворочалась мысль: этого может быть мало. Энт — это древо-зверь. По донесению, он пока спит, да, но если пробудится — одной грубой силой не обойдёшься. Но любое дерево, даже живое, можно сжечь.
Значит, с огромонами надо отправить свою марионетку. Дроу-огневика, одного из личных гвардейцев. Да только и подстраховка нужна. В его мозгу установлена ментальная надстройка: если он попадёт в плен — активируется ментальный импульс. Сожжёт сознание без следа. Ни воспоминаний, ни идентификации. Никакой телепат не восстановит.
— Посмотрим, — бросает Гагер, возвращаясь к окну. — Багровый Властелин пока не знает об энте, и если его сжечь сейчас, то Филинов прослынет лжецом. Пускай Питон и видел древозверя — но это неважно.



Глава 10

 Ресторан «Гурт», Москва 
Семибоярщина снова собирается в арендованном только для них ресторане — роскошном, тщательно зашторенном зале на верхнем этаже, куда не поднимаются даже официанты, не то что посторонние. На столе — серебро, хрусталь, нарезки, баночки с икрой и, конечно, бутылки, много бутылок беленькой.
Пьют бояре. Пьют крепко, с усталостью в глазах. Атмосфера — как в морге перед вскрытием: тяжёлая, тягучая, насыщенная взаимными упрёками.
— Вот нахрена вы мне рассказали про Паскевича? — раздражённо бросает Воробьёв, стукнув кулаком по столу. — Я бы прекрасно жил и без информации о том, что он собирается устроить Филинову!
Трубецкой лишь равнодушно пожимает плечами, будто речь не о покушении, а о погоде:
— А чтобы за компанию, Тёма.
— Вот и я так же думаю — нахрена! — бурчит Шереметев, выдыхая перегар через зубы.
Мстиславский сдвигает брови, ставит бокал:
— А что нам, одним с Трубецким всё это разгребать? Нет уж, дорогие, так не пойдёт. Паскевич нас посвятил, а мы уже вас, в свою очередь. Давайте вместе решим — участвуем мы в кампании против Филинова или нет. Вы теперь с нами в одной лодке.
Остальные бояре зло смотрят на Мстиславского. Где-то щёлкает лёд в графине.
— Вот именно, — поддерживает Трубецкой и уже более бодро берёт бутылку. — Ну что, бояре… Надо ещё выпить.
Наливает себе беленькой в стопку — и залпом.
— Филинов нас в порошок сотрёт, если узнает, что мы тут воду мутим! — ворчит Хлестаков, ковыряя вилкой в оливье.
— С другой стороны, — со вздохом тянет Шереметев, закуривая, — это шанс. Шанс избавиться от парня. А потом, глядишь, и Междуречье вернуть. Он ведь нас оттуда вышиб, словно сопливых.
И тут — бах! — дверь резко распахивается.
В зал заходит князь Паскевич. Его сопровождает лёгкий запах дорогого табака и ментального превосходства. На губах — самодовольная улыбка, в глазах — ледяной расчёт.
— Все в сборе, я смотрю, — произносит князь, не спрашивая разрешения войти.
Боярин Годунов хмурится, лицо наливается кровью, борода топорщится от ярости:
— А Степан Алексеевич что здесь делает⁈ — кидает он на Паскевича взгляд, будто хотел бы вышвырнуть того из зала. — Не в обиду вам, князь, но почему вас впустили⁈ Кто распорядился⁈ У нас же закрытое собрание!
Паскевич с усмешкой садится на свободный стул и переводит взгляд на Трубецкого. А тот вздыхает, покачивая в пальцах рюмку:
— Это я позвал Степана Алексеевича.
Все бояре тут же поворачиваются к нему.
— Изволь объясниться, Руслан Русланович, — сурово требует Шереметев.
Трубецкой лишь разводит руками, как человек, усталый объяснять очевидное:
— Да ладно вам, бояре. Все мы прекрасно знаем, чего хотим. Избавиться от Филинова. И, похоже, мы действительно возьмёмся за предложение князя. Другой возможности, уж поверьте, больше не будет.
Годунов выходит из себя окончательно. Он хлопает по столу ладонью, водка в стопке подскакивает, почти проливается:
— Да нахрен мне это надо⁈ Вы что, забыли, кто такой Филинов? Этот парень — сам дьявол в человеческом обличье! Что он устроил в Междуречье? Мы потеряли миллионы! Землю, бизнес и всех наших людей, которых посылали его угробить!
Он резко разворачивается к Мстиславскому:
— Борис Семёнович, ты забыл, как сидел на мине у себя в кабинете? А ведь ты ещё и дурака-сына потерял на Авиавыставке! Филинов обладает какой-то дьявольской чуйкой! То ли артефакт, то ли какая-то тварь у него на привязи. Он может нас прямо сейчас подслушивать!
Бояре вздрагивают. Хлестаков, Шереметев и Воробьёв инстинктивно оглядываются по сторонам: один прикрывает рюмку ладонью, другой незаметно поправляет защитный артефакт на шее.
Паскевич в это время неспешно наливает себе коньяка, делая вид, что всё происходящее его почти не касается. Откинувшись на подлокотник, он произносит с ледяным спокойствием, будто читает сводку новостей:
— Филинов получил замок в Японии. На самой границе с Филиппинами. Я уже договорился с парой тамошних сановников — заплачу филиппинцам, и они науськают своего султана сравнять приобретение мальчишки с землёй. Это отвлечёт его силы, оттянет их в Японию из России. А мы тем временем размажем его Невский замок. А ещё, пока он будет суетиться в Тихом океане, Остров Некромантии займётся его таврами на Боевом материке.
— Что значит «мы займёмся», вашу мать⁈ — орёт Годунов, яростно дёргая себя за бороду. — Я ещё ни на что не подписывался! Это вы там себе уже всё решили, а я что, для мебели тут⁈
Трубецкой, не меняя тона, но уже с явным раздражением, произносит:
— Тише, Федот… Тише. Выхода нет, понимаешь?
Годунов оборачивается к остальным. Но в ответ — лишь тишина и опущенные взгляды. Никто не поддерживает его. Бородатые лица тяжёлые, хмурые. Кто-то молча кивает. Кто-то уткнулся в рюмку, как будто там можно найти ответ.
Решение принято. Без него.
Годунов сжимает кулаки, суставы хрустят. Выдохнув сквозь зубы, он бросает:
— Будьте вы все прокляты…
Но остаться всё равно приходится. Уйти сейчас — значит поставить крест на себе. Либо боярину придётся согласиться, либо свои же собутыльники его устранят. А значит, придётся выступать против Филинова. Помоги им Бог.
* * *
Через полчаса мы, наконец, распрощались с лордом Питоном и его войском. Лорд Змеиного рода всё же оказался в проигрыше — он не смог найти причину, по которой можно было бы меня запятнать перед Багровым, и, почувствовав это, решил удалиться в сторону западной Сторожевой крепости, которую сейчас держат огромоны. Ну и попутного ветра. Гюрзу — вообще-то, свою дочь — с собой не забрал. Не позвал, даже не поговорил на прощание. Просто проигнорировал, будто её не было. Видимо, у них теперь официальная семейная ссора. Ну, я в их дела не лезу. Гюрза меня не напрягает. Она больше тащится от Бруснички — вот и славно.
Ещё пару часов я дожидался, чтобы войско Питона удалилось на приличное расстояние. Затем, не теряя времени, по мысли-речи скинул Деду Дасару и Лакомке: мол, ухожу в Японию. Надо заглянуть в Замок Дракона. Всё-таки Ледзор меня сильно напряг. Не помешает проверить, каких филиппинцев Одиннадцатипалый уже достать успел. Вот вроде дядьке куева туча лет, а иногда он такое вытворит — ну прямо как… я, хм.
Захожу в свой шатёр. Полог с шелестом отодвигается, в тумбочке нахожу портальный камень — статуэтку змеи, которую как-то леди Масаса подарила. Кстати, надо бы уточнить у неё, не бросил ли ещё Хоттабыч затею породниться со мной через сестру.
В шатре никого — только Змейка. Красивая с Настей, наверное, опять охотятся на местную фауну. Горгона же подаёт мне кружку.
— Мазака, с пенкой, — сообщает с невинным оскалом.
Я делаю глоток — и зависаю. Надо же, это латте. Плотная пенка, густой вкус эспрессо, как будто выжат из кофемашины. Только кофемашинки в лагере как раз и нету, а лишь с туркой и кастрюлей такой кофе не изготовишь.
— Признавайся, Мать выводка, — говорю, прищурившись. — Как ты заварила латте?
Змейка скалится, хлопает себя по округлым, вызывающе выпуклым бёдрам:
— Фака-секрет.
Подозрительно. Очень. Это надо обязательно расследовать, но позже. Расспрашивать не стал — вдруг обидится и перестанет варить. А латте-то вкусный. Значит, пока молчу. Хотя, конечно, потом прослежу. Или натравлю Ломтика. Но одно точно — Змейку теперь беру в каждый поход на правах полевого бариста.
— Пошли со мной в Замок Дракона, — говорю. — Там Ледзор что-то намутил. Вдруг драка будет.
— Фака, — змейки-волосы зашевелились. Уж драки Горгоны любят.
Связываюсь по мысли-речи с монахом-гомункулом в Невском замке. Дело в том, что Портакл недавно взбунтовался и потребовал себе помощника. Конечно, у этого лоботряса не так уж много работы, но он всё-таки Высший Грандмастер порталов, и бегать, и открывать порталы ему, правда, не по чину. В общем, выделил Портаклу гомункула — их всё равно теперь у нас много, а куда их девать, непонятно. Портакл поставил помощника у портальной стелы в Невском замке. Портакл уже натаскал его на всё остальное: открывать порталы, запоминать координаты, настраивать удалённо портальные камни.
Привратник подтверждает готовность. Мол, координаты зафиксированы.
Берусь за руку Горгоны. Камень в руке пульсирует. Перенос — хлопок воздуха, лёгкий удар под дых — и мы уже стоим во дворе Рю но Сиро. Мощёная площадь под ногами, ровная плитка с гравировкой, прохладный океанский ветер тянет запах соли и зелёной хвои. Над башнями уже реет стяг с моим гербом — это, конечно же, Камила велела.
— Господин Филин Драконовладеющий, — вдруг из ниоткуда возникает Венглад, кланяется он низко. — Добро пожаловать.
— Ты меня прямо будто поджидал? — замечаю, вглядываясь в его мраморную физиономию.
Он делает удивлённое лицо. Настолько нарочитое, что стопроцентно — старикашка точно что-то скрывает.
— Как я мог знать, что вы появитесь именно здесь?
Смотрю на него подозрительно. Слишком уж точно стоял — ровно напротив нас со Змейкой, лицом прямо к месту появления портала. Но старик не телепат и, значит, не Провидец. Но вот точно он какой-то непростой.
Мы с Змейкой входим в замок. Минуя красочные гобелены в коридоре, на повороте меня перехватывает Камила. Жена выныривает из бокового хода в деловом костюме. Брови девушки взлетают:
— Даня⁈ Ты уже вернулся? — удивлённо хлопает длинными ресницами. — Ой, Змейка! Давно не виделись, милая!
— Я — Мать выводка, фака, — отвечает хищница лениво и без злобы, уже по привычке. Да и какая может быть злоба, особенно когда брюнетка её обнимает порывисто.
— Вернулся, — киваю. — Филиппинцы должны прийти. Ледзор разве не говорил?
Камила мнётся, хмурит лоб, вспоминая:
— Филиппинцы? А… да, говорил. Говорил. Просто не придала значения. Да и зачем? Всё-таки Ледзор с Кострицей же у нас — они разметают любых филиппинцев, как крошки со стола.
— Ну да. И правильно, нечего тебе заострять внимание на таком пустяке, — говорю. — Занимайся своими делами.
Она послушно кивает и вроде хочет ещё что-то сказать, но передумывает. Просто машет рукой и цокает каблуками в один из боковых проходов.
Змейку оставляю у одного аквариума с декоративными рыбками с наказом не есть, а сам двигаюсь в зал для совещаний. Именно оттуда ментальными щупами уловил знакомые импульсы Ледзора и Кострицы. Они обсуждают что-то громкое и с переходами на всё на свете: от филиппинцев до своих отношений. Когда вхожу, Ледзор сразу поднимает голову, радостно расплываясь в фирменной ухмылке:
— Хо-хо-холод, граф пожаловал!
— Ага, сложно было удержаться после твоей новости. Я, конечно, просил тебя слегка позлить филиппинцев, — говорю, приветственно кивая Кострице, которая как раз поклонилась мне, — но ты как-то чересчур быстро управился.
Кострица хмыкает или фыркает — в зависимости от того, с какого бока смотреть:
— Он съездил на ближайший филиппинский остров и устроил там драку, — сдала своего любимого с потрохами.
Ледзор бросает на неё укоризненный взгляд, потом на меня и грустно вздыхает:
— Вот так и доверяй после этого женщинам…
— Рассказывай, — говорю, подходя к столу, с интересом оглядывая накрытую под стеклом карту острова. Тут всё разрисовано — от больших на севере скал до единственной речки, что вьётся на юг. Рядом указаны соседние острова. — Что случилось-то?
Одиннадцатипалый разводит руками с видом «да вроде ничего»:
— Да так, одна неурядица. Но я не виноват, граф, что филиппинцы такие мелкие. Захожу я, значит, в местный бар на одном из их островов, приглядел скамью за столом — и сел. А оказалось, что я сел на филиппинца.
— Ты его раздавил, что ли? — приподнимаю бровь. Пока всё звучало как анекдот.
— Нет. Но он обиделся до глубины души. Позвал друзей. Мне пришлось пообщаться вежливо.
— Не убил никого?
— Ну я же говорю — вежливо, без жертв. Почти. Ну а потом, как водится, пришлось уходить, потому что больше мне в этом баре не наливали. В общем, теперь четыре больших катера собрались и идут к нам с того острова. Похоже, это местные пираты или кто-то вроде того — посудины ржавые, сами пассажиры в бронежилетах, с дрянными автоматами.
Ну, звучало пока приемлемо. К нам идут не регулярные части, а всего лишь бандитосы с острова.
— Ладно, — говорю, складывая руки на груди. — А гвардию ты успел призвать? Через портальный камень — не велика наука. Два десятка человек перекинуть запросто можно.
— А как же, — уверенно кивает Ледзор. — Я выбрал себе парней, граф.
И в этот момент Кострица почему-то делает такое лицо, будто вот-вот начнётся землетрясение. Грустное, с отстранённой обречённостью — как будто она знает, что сейчас я увижу и мне не понравится. Она даже отходит от Ледзора на пару шагов. От греха подальше.
Я прищуриваюсь:
— Что вы там опять натворили?
И тут со двора доносятся странные звуки — какие-то тяжёлые удары, хрюканье, вопли и… шуршание фольги?
Я поднимаю бровь:
— Кто на заднем дворе?
— Гвардия тренируется, — с гордостью отвечает Ледзор.
Подхожу к окну, заглядываю вниз. И офигеваю.
На заднем дворе по кругу бегают два десятка толстяков-гомункулов. Эти ребята из Южной Обители уже отъелись земной еды до отвала. Кто-то задыхается, кто-то падает, кто-то катится по гравию, как мясной шар. Один вообще жуёт на ходу шоколадный батончик. Но все телепаются еле-еле, с отчаянным хрюканьем. Бегом это сложно назвать.
Я медленно поворачиваюсь к Ледзору:
— Ледзор… — протягиваю. — Из всех гвардейцев ты выбрал себе в подручные гомункулов?
— Ага, хо-хо, — с гордостью говорит Одиннадцатипалый. — Я решил вырастить своих бойцов. Не брать готовых. Натуральный отбор и кастомная прокачка!
— Ты совсем охренел, — констатирую я.
— Почему, граф? Ты сам разрешил брать, кого хочу! Я из них сделаю машины для убийства! — морхал усмехается.
Кострица вздыхает, качает головой:
— Милорд, пожалейте этого отмороженного дурака. Его явно в детстве роняли не раз.
— Да нахрен ты взял гомункулов, Одиннадцатипалый… — поражаюсь я. — Эти колобки всегда едят даже на бегу! Это же антипехота!
— Ну я же говорю! — восклицает он. — Сделаю из них командос! Это будет моя Морозная гвардия!
Я снова смотрю в окно. Те же двадцать колобков бегают по кругу. Некоторые уже на четвереньках ползут. Один упал и делает вид, что отжимается, хотя просто брюхом по земле толкается, не поднимаясь. Но, с другой стороны, — все упорно стараются. Надо отдать должное. Их бы ещё на диету посадить, а иначе толку-то немного выйдет.
— А чем ты их так замотивировал? — спрашиваю с любопытством.
Ледзор самодовольно улыбается:
— Обещал сводить их к гейшам. Мы же в Японии, а местные бабы — сок…!
Кострица, не удержавшись, заехала Ледзору сапогом под колено — и свалила гиганта на пол.
Я хмыкаю, не обращая внимания на стонущего морхала, раскинувшегося, как поверженный идол. Вообще-то, в чём-то бородатый прав: лучшая мотивация для одиноких гомункулов — это женское внимание. Проверено.
— Как далеко филиппинцы? — уточняю.
— Через полчаса будут, — отвечает Ледзор с пола. — Катера у пиратов ржавые и долго тащатся.
Связываюсь по мысли-речи с Венгладом:
— Не занят, дружище?
— Всегда к вашим услугам, Господин Филин Драконовладеющий, — тут же отзывается старик.
— Какой транспорт есть на острове?
— Две яхты для снабжения и вертолёт — вместительный, на пятнадцать человек. Правда, почти не используем. Только для редких грузов на внешней подвеске. Последний раз применялся для доставки стройматериалов на ремонт.
— Пилот найдётся?
— Мой племянник имеет лицензию. Сейчас укладывает камни в саду, но готов приступить сейчас же.
— Давай, — говорю. — Готовьте вертолёт.
* * *
Мы поднимаемся в воздух. Вертолёт гудит так, будто вот-вот развалится от перегруза. И неудивительно: со мной — Змейка, Кострица, Ледзор и десяток толстячков-гомункулов. А вообще вертушка, хоть и старенькая, но видно, что о старушке заботились. Впрочем, новую мы себе можем позволить, а потом надо обзавестись транспортом для рода Баганида — в награду за годы службы этому острову. И это не считая военных вертушек, которые тоже надо пригнать на остров.
Гомункулы оправляют складки экипировки. Где Ледзор вообще откопал камуфляжную форму, которая налезла на этих колобков — загадка века. Но форма есть. Даже с нашивками филинов. Сверху — лямки парашютов.
Гомункулы сидят молча. Пот струится по лицам, глаза бегают, шеи вжаты в плечи до ушей.
Бывшие монахи друг друга подбадривают:
— Зато господин Ледзор к гейшам обещал сводить…
— Ням-ням! — пускает один слюни.
— Гейши — это женщины, а не еда, — толкает локтем его первый.
— Оу-у-у…
Геномантия у них, конечно, есть. Но гомункулы столько едят, что они замучаются править своё тело и выводить жир. Так что сейчас у нас десант тяжёлого типа. Очень тяжёлого.
Вскоре на горизонте всплывают четыре катера. Хотя «катера» — громко сказано. Баркасы какие-то: ржавые, раздолбанные, с почерневшими бортами. На палубах — фигуры. Оборванцы в бронежилетах, под которыми — цветастые гавайки. Автоматы, банданы, мачете на поясе. То ли пираты, то ли просто местные беспредельщики. Маленькие, чёрные филиппинцы. Зубастые и злые.
Слышатся хлопки. По нам летят мины.
— Вот зараза! — рычит Кострица, глаза полыхают.
Мы с наменицей почти одновременно заслоняемся огненными завесами. В воздухе сталкиваются огонь и металл. Гром, жар, в небе вспыхивают огненные шары, обломки снарядов сыпятся на волны.
— Штурм! — приказываю. — Высадка!
— Морозная гвардия! — радостно орёт Ледзор. — Десантируемся!
Гомункулы выстраиваются, как булки в духовке, у проёма. Смотрят вниз. И начинают пятиться назад.
— А может, и без гейш этих обойдёмся? — засомневался один гомункул.
— Хрусть да треск, что-то стряслось? Сейчас помогу, бойцы… — подскакивает к парням Ледзор — и просто выпинывает их с ноги. Одного за другим. Без лишней дипломатии. — Не благодарите, парни! Хо-хо-холод!
С визгом — натурально визжат! — они летят вниз. Парашюты, конечно, раскрываются. Раздуваются ветром, и десант — если это вообще можно так называть — начинает оседать прямо на первый баркас. Большинство, правда, мажут. Шлёп — и в воду. Шестеро, может, семеро. Одного вообще сносит ветром в другую сторону.
Такое ощущение, что Одиннадцатипалый взял с собой гомункулов, чтобы стебаться и угорать над ними.
Ледзор чешет затылок:
— Ну, для первого десантирования очень даже неплохо, я считаю.
— Дурак, — не сдерживается Кострица и показывает первокласс десантирование.
Ледзор с Кострицей, как водится, не заморачиваются. Прыгают без парашютов — просто включают доспехи и сигают вниз. Врезаются в палубу с грохотом, от которого у баркаса прогибаются доски. И понеслось. Началось настоящее мясо: мачете, дубины, длинные ножи филиппинцам несильно помогают. Крики, грохот, всплески. Наши лупят — те пищат. Кровь, щепки, визг, и между всем этим трое гомункулов носятся, визжа. Дело в том, что хоть толстяки и геноманты, но они далеко не воины. В Южной Обители были рабочими.
— Змейка, хочешь тоже прыгнуть? — спрашиваю, не отрывая взгляда от бойни.
— Фака! — отвечает хищница с явным удовольствием — и тут же сигает. На втором катере её уже ждут — и очень зря.
А я стою, смотрю вниз и думаю: а зачем, собственно, мне прыгать?
Поднимаю руку — и швыряю два пси-копья. Прямо в рулевых двух оставшихся баркасов. Поработка мгновенная — я ловлю их сознания, сдвигаю восприятие, и всё: рулевые разворачивают катеры и плывут друг на друга.
БАХ!
Посудины врезаются с грохотом. У одного нос раскалывается на две половины. Второй кренится боком и резко начинает тонуть. Филиппинцы визжат, кидаются в воду. Кто-то ещё успевает скинуть надувную лодку — но тут я снова поднимаю руку.
И над волнами всплывают плавники.
Подчинить акул несложно — у них ведь нет щитов. И вот теперь три зубастые торпеды вырываются из волн, взмывают к лодкам и кромсают филиппинцев, утаскивая их под воду. Кровавые струи, визг, бесполезное весло, бьющее акулу по носу — и месть от острозубой рыбы.
Морской приём, по сути, окончен…
И тут до меня доходит! Мои перепончатые пальцы увлеклись — я что-то! Блин, перебарщиваем же!
А ведь одно судно надо отпустить! Иначе как филиппинские власти узнают обо мне? Только как бы уже не поздно не было!
Поругать-то даже некого. Сам-то я хорош: два катера разбил, а их экипаж скормил акулам. Змейка на своём катере, как обычно, не оставила никого в живых. Там всё — «фака-финита». Ни одного живого филиппинца, вся палуба кровью залита.
Но у Ледзора с Кострицей кое-кто ещё шевелится. И, судя по ментальным всплескам, осталось их немного.
Бросаю Ледзору по мыслеречи:
— Не добивать! Оставь тех, кто ещё шевелится. Пусть плывут домой. А то кто потом расскажет о подвигах твоей Морозной гвардии? Ну ты понял.
Одиннадцатипалый, подняв голову к вертушке, кивает:
— Хрусть да треск! И правда, граф! Вот ты голова! Бойцы, остановитесь! На сегодня хватит! — передаёт команду гомункулам никого не добивать.
Правда, толстяки больше визжали, чем кого-то тронули. Это если говорить о тех четверых, что на катер десантировались. Шестеро героев, что промазали мимо цели, до сих пор барахтаются в воде. Наглядевшись на акул, пообедавших филиппинцами, они визжат, молотят по волнам, зовут на помощь, а параллельно хомячат прихваченные батончики. Но так как Морозная гвардия своих не бросает, Ледзор с Кострицей бросают спасательные круги плавающим.
— Ловите, бойцы! — орёт Ледзор сверху. — Как поплавали? Ого, сколько крови на вас! Жестокий бой принимали, смотрю!
Ну точно, Одиннадцатипалый стебёт толстяков. Те в крови, потому что море вокруг окрасилось кровью съеденных филиппинцев.
Так, а что у нас по трофеям?
Один катер — цел. Даже держится на воде без посторонней магии. Второй, где Змейка орудовала, тоже, но он сам по себе дырявый — даже удивительно, как он ещё плывёт. Ржавый, с обгоревшими бортами, мда.
«Ну, лишними не будут», — думаю. В хозяйстве пригодятся. Перетянуть на крохотную пристань при замке, подлатать, переименовать. Может, «Гроза Филиппин». Или… «Фака-Крейсер». Стильно. С намёком. Может, опять же, роду Баганида пригодятся в хозяйстве.
— Что с посудинами, милорд? — спрашивает по мысли-речи Кострица.
— Забираем, — командую. — Всё, что не тонет, — наше.
* * *
 Манила, Филиппины 
Султан Дату Лапу-Лапу восседал на резном троне из чёрного дерева, раскинувшись с видом человека, давно утратившего терпение к докладам. Дежурный сановник продолжал монотонно вещать, и голос его уже сливался с гудением мух под потолком.
Султан вздохнул, не открывая глаз, и лениво бросил:
— У тебя всё?
Сановник чуть сам не зевнул, тут же встрепенулся, вовремя прикрыв рот тонкой ладонью, будто вспомнил, что живёт при дворе, а не в тени мангового дерева:
— Ещё одна новость, Величайший. Возможно, заслуживает внимания. На спорных территориях у проклятых японцев приобрел землю один русский, некий граф Филинов.
— Кто? — Султан приоткрыл один глаз.
— Граф Филинов. Тот самый, что приручил Золотого Дракона, распространил порталы в иные миры и стал автором множества открытий, связанных с Той Стороной. По числу внедрённых инноваций его уже сравнивают — а то и превозносят выше — англосакса лорда Элана Маска.
Оба глаза султана распахнулись. Брови приподнялись с искренним интересом:
— Хм. И что же он?
— Он приобрёл небольшой островок. Один из тех пограничных. Формально японских, но на самом деле под их временной оккупацией.
Султан фыркнул, опустив взгляд на золотые кольца на своих пальцах:
— Ну и какая разница, кто там живет? Что нам до этого Филинова?
Сановник кашлянул в кулак, будто готовясь к части:
— Тут ещё князь Паскевич, тоже русский, шлёт вам дары и просит на условиях полной конфиденциальности позаботиться о наших же землях и не отдавать их «кому попало».
Султан прищурился, медленно выпрямляясь:
— Паскевич? Мы ведь с ним ведём какие-то поставки?
— Совершенно верно, мой султан. Он один из наших контрагентов по продовольствию: пшеница, сгущёнка, лапша быстрого приготовления.
— А этот Филинов… он нам мешает? — Султан задумчиво перебирал браслеты. — Он же тоже может лапшу продавать. Или пшеницу. Даже, возможно, по скидке.
Сановник развёл руками:
— Так-то оно так, но случился прецедент, Величайший. Один иностранец сумел купить пограничный остров у японцев — значит, завтра их будет десять. А потом — личная гвардия, укрепления и иностранный вооружённый контингент у нас под боком.
Султан замолчал. Несколько секунд постукивал пальцами по подлокотнику трона. Затем повернул голову и махнул рукой:
— Тогда дай поручение какому-нибудь из молодых генералов. Пусть выслуживается. Пусть сотрет этот остров с карты. Всех японцев и иностранцев там — уничтожить.
Сановник низко поклонился:
— Как прикажешь, мой султан.
* * *
Вернувшись в Примолодье, я сразу направляюсь к древозверю. Пора с ним поговорить. По-нормальному, без лесных рыков.
Сажусь в позе лотоса у подножия гигантского, поросшего мхом существа. Он словно спит веками, хотя и трёх дней не прошло. Подключаюсь ментально — тяжело, будто пробиваюсь сквозь кору и смолу. Сопротивление дикое, глухое, как у векового дерева. Но я продираюсь.
— Слушай, лиственный. Пора тебе просыпаться.
В ответ — ментальный рык. Ну-ну, порычи мне ещё.
— Растопчу вредителя! — гремит по мыслеречи энт, пытаясь проснуться и вскочить.
Я сдерживаю лиственного. Ловлю его импульс и глушу.
— Неа, и не мечтай. Ты не встанешь, пока не поймёшь: меня нельзя топтать.
— Ты — чужак, — ревёт он в моей голове, никак не утихомириваясь. А вообще прикольно, что он разумный, прямо как мы. — Тебе нельзя быть в Молодильном Саду. Это Сад великой Дианы! Растоптать! — снова заладил.
— Вообще-то, я здесь с разрешения её мужа, Багрового Властелина, между прочим.
Рёв становится злее, глубже. И ветви энта даже подрагивают.
— Я признаю только Диану как хозяйку сада! На тебе нет её метки. Потому — ты не можешь здесь быть. Потому — я тебя растопчу! Растоптать!
— Вот же заладил одно и то же, — хмыкаю.
Существо напрягается и пытается подняться. Усилие мощное, титаническое. Он начинает дёргаться, шевелить ветвями. На коре раскрываются глаза-дупла. Я чувствую, как он собирается подняться.
Рыпаться не позволяю. Держу, причём я так давно не напрягался. Аж испарина возникает на лбу. Уф! Его воля — прямо-таки железная… ну или дубовая, хотя какая, к чёрту, разница. Чуть отпусти — и он вырвется.
Так, ему нужна Диана. Тогда позовём одну сударыню.
Вызываю по мысли-речи:
— Сударыня, не могла бы ты подойти ненадолго?
Через пару минут Красивая приходит. Садится рядом, вылизывает лапу. Древозверь уставился дуплами на тигрицу.
— О-она… — удивляется он по мыслеречи.
— Диана Вторая, — говорю вслух. — Ты же сам сказал, что признаёшь только Диану. Ну так вот, время показать, чего на самом деле стоит слово энта.
Древозверь замирает — ментально тоже. Он смотрит на тигрицу глубоко, внимательно. Как будто пытается вспомнить… или распознать. Его взгляд древен, тяжёл, как корни многовекового дуба.
— Я чувствую… у вас кровь моей госпожи… — эхо мыслеречи доносится до нас обоих, но Красивая не обращает внимания и продолжает водные процедуры.
Энт снова напрягается, пытается встать. Я не даю. Ловлю и удерживаю.
И тогда он просит жалобно:
— Я лишь преклоню перед ней свои корни…
Эх, что же с тобой делать? Была — не была. Я отпускаю хватку. Он, скрежеща ветвями и деревянным телом, поднимается и склоняется перед Красивой. Корни уходят в землю, крона слегка наклоняется. Тигрица лишь коротко зыркает на энта и отворачивается, снова умываясь. Мда. Эту дамочку ничем не пробить.
И тут с неба спускается железный орёл. Раньше пташка-сканер принадлежала лорду-губернатору Химериэлю. Теперь птичка моя. Его глаза мерцают — в них отснятые образы. Я подключаюсь к мыслепотоку, врезаюсь в воспоминание.
Птица засекла группу огромонов. И не только. Среди лохматых затесался дроу. Вся компания, обвешанная артефактами, идёт в нашу сторону. Несложно догадаться — за кем. Они идут за деревянным.
Я поворачиваюсь к древозверю:
— Поздоровался со своей хозяйкой? А теперь ложись обратно.
Смотрю в его глазницы-дупла, в которых клубится тьма.
— Время устраивать ловушку.



Глава 11

 Близ Молодильного Сада, Примолодье 
Дроу по прозвищу Факел крадётся с отрядом огромонов к лагерю Вещего-Филинова. Трое сопровождающих громил — мохнатые, как переросшие медведи, каждый с окрасом под стать прозвищу: Рыжий, Чёрный и Бурый. Позывные у них просты, чтоб не забылось в горячке, видимо.
— Двигаемся вправо, — командным голосом бросает Факел, разглядывая просвет между деревьями.
— А не охренел ли ты командовать, ушастый? — рычит Рыжий, повернув к нему косматую морду с клыкастой ухмылкой.
— Я глава отряда, огромоны, — спокойно отвечает Факел, замедлив шаг. — У меня мандат от лорда Гагера.
— Закрой пасть, остроухая подстилка, — шипит Бурый. — Твоя задача — спалить энта. Генерал Гризл поручил нам эту миссию, а ты — лишь инструмент для исполнения. А сейчас мы идём вправо.
Факел моргает.
— Так я же туда и говорю…
— Не ты это сказал, — упрямо отрезает Бурый.
— Верно, — вторят Чёрный с Рыжим.
Не вступая в дальнейшую перепалку, отряд активирует артефакты — ментальная невидимость, подавление фонирующей энергии. Не абсолютная защита, но вполне достаточно, чтобы ускользнуть от слабых сканеров и пробраться к краю лагеря — туда, где лежит цель.
Отряд пробирается к опушке. Древесный исполин, погружённый в дрёму, раскинул ветви на деревянной подстилке, будто прилёг отдохнуть. О древних энтах ходили легенды, что они могли сносить целые крепости, и никакие магические поля не могли их остановить. По данным разведки, этот древозверь был неопасен.
— Иди, ушастый, сжигай это полено, — бурчит Чёрный, набычившись.
Факел выходит к настилу. Шаг за шагом к неподвижному гиганту. И вдруг — вспышка.
Сзади разрастаются огненные столбы — с двух сторон, осветив всё вокруг. Отряд оказывается в кольце.
— Как мило, что вы заглянули, — звучит насмешливый голос.
Перед ними возникает король Данила. С лыбой на всё лицо. По бокам от него — волчица с рыжим мехом, тигрица, скалящаяся Горгона, а позади — леди Гюрза в кожаном костюме наездницы. Группа маленькая — наверняка потому, что Филинов скрыл их ментальное излучение, а большую группу сложно потянуть даже грандмастеру телепатии.
— Ушастый! Не стой! Сжигай! — орёт Чёрный.
— Кто-то сегодня жёстко обломится, — бросает Филинов. — Лиственный, прихлопни Чёрного. А то чего-то ты разлёгся.
Факел не сразу понимает, к кому это. Но энт вдруг шевелится. Одна из корней-лап поднимается в воздух — и с сокрушительной силой падает на орущего огромона. Звук — как хлопок по воде. От Чёрного остаётся лишь мокрое место.
Рыжий в панике включает технику «Рывок» — и, не разбирая дороги, срывается вперёд. Он с размаху врезается в Бурого, сбивая того с ног. Но прежде чем они успевают подняться, на них налетают сразу трое — рыжая волчица, полосатая тигрица и стремительная Горгона. Раздаются хруст, визг, гортанное «фака» и короткий вопль, захлебнувшийся в клыках.
Факел резко разворачивается. Энт уже поднимается, скрипя. Словно тысячелетний дуб пробудился. До Факела только сейчас доходит: это ловушка! Гагера обманули! Энт лишь притворялся спящим!
— Я сожгу тебя, грёбаная деревяшка! — выкрикивает дроу, метая фаербол прямиком в древозверя.
Навстречу его заклятью летит другое — огненный шар, вырвавшийся из руки человека.
Сфера сталкивается с фаерболом в воздухе. Грохот, вспышка — и обе стихии взаимно уничтожаются.
Факел замирает, ошеломлённый. Он знал, что этот человечишка — телепат. Но огненные шары? Откуда? С каких пор люди совмещают стихии, как волшебники из легенд?
На раздумья времени нет. В грудь Факела влетает пси-копьё. Импульс — и он валится на спину. Огненный доспех рассыпается в прах. Череп вспыхивает изнутри болью — сработала ментальная настройка, вживлённая по приказу лорда Гагера. Если дроу попадёт в плен или будет побеждён — волна боли разрушит разум.
Это и происходит прямо сейчас.
Факел, с хрипом сгибаясь, всё же находит в себе силы ухмыльнуться. В его глазах — злоба и отчаяние.
— Кажется, ты сейчас умрёшь, — замечает Филинов без удивления.
— Ты ничего не получишь из моей головы, грёбаный человек! — хрипит Факел, глядя на приближающихся Филинова и леди Гюрзу. — У вас не будет ничего на Гагера! Ни одной улики! Зря старались, придурки! Хи-хи…
Из носа у него хлещет кровь, с каждым словом усиливаясь. Вдруг его плечо вспыхивает болью — он замирает.
В плечо вгрызся капкан. Две железные дуги с зубьями, напитанные синим свечением псионики. Факел дрожит — не от боли, от ужаса.
Голос Филинова вдруг звучит прямо в голове дроу:
— Не переживай ты так — не зря. Я уже получил всё, что мне нужно.
* * *
Мы с леди Гюрзой стоим над умирающим дроу. Не жилец, однозначно. Из его носа хлещет кровь, глаза закатываются, горло срывается на гортанный хрип, будто внутри выжигается до костей.
— О нет! Я знаю, что это! — восклицает Гюрза, вскидывая руки. — Это настройка «сжигание»! Она сожжёт ему мозг подчистую! Король Данила!
— Не паникуйте, леди, — говорю я спокойно, будто речь о несвоевременном чаепитии.
— Мы сейчас потеряем свидетеля! — не слушается леди-дроу, схватившись за волосы.
— Ох, что же вы раскричались? — вздыхаю.
— Но…
— Леди. Не мешайте мне работать.
Девушка замолкает обиженно. Вот и славно. Капкан уже защёлкнулся на плече сира Факела. Осталось только направить псионку.
Я сосредоточился. Зубастая железка, напитанная псионическим свечением, служит проводником. Через неё я пускаю ментальные щупы — тончайшие, почти невесомые. Провожу их под ментальные щиты, не разрушая, скользя между слоями сознания, будто хирург, вытаскивающий занозу из мозга.
Память дроу горит. Быстро, безвозвратно, как старая бумага в костре. Но я успеваю. Хватаю клочья, обрывки, обугленные края. Перебираю находки. Вот и Гагер: знакомое лицо, голос, отдающий приказ. Этого, думаю, достаточно.
Факел вздрагивает, дёргается всем телом, будто поймал тысячу вольт, и падает плашмя. Его мутный взгляд цепляется за меня.
— Ты… ты у меня в голове… как, твою мать?..
— Да какая разница? Спасибо за сведения, — бросаю я по мыслеречи, уже зная, что он больше ничего не скажет. — Вы очень нам помогли, сир. Больше не смею вас задерживать.
Факел дёргается в последний раз и замирает. Мозг выжжен начисто. Служить Гагеру очень опасно, как мне видится. Интересно, его печеньки того стоят?
— Мы не успели… Всё было зря… — шепчет Гюрза, опуская голову.
— Почему же зря? — я улыбаюсь. — Взгляните.
Я передаю ей ментальным импульсом то, что успел сохранить — обрывки, но важные. Налицо связь Гагера с генералом Гризлом.
— Этого хватит, чтобы лорды Багрового Властелина начали расследование, — говорю.
Гюрза вглядывается в моё лицо. Потрясение в её взгляде постепенно сменяется чем-то другим. Осторожным восхищением, может быть.
— Как вы это сделали, король? — спрашивает она наконец.
— Аномальный металл, — отвечаю. — Он позволил щупам пройти под щиты, не нарушая их.
Она качает головой, будто не верит.
— Ну да. Вы правильно подошли к делу. Стоило бы разрушить щиты — и всё бы сгорело за долю секунды. — Она смотрит на меня. — Сколько вам лет, раз вы до такого додумались?
Я слегка улыбаюсь, скромно и немного нагло:
— Я юн и ещё не опытен. Правда, не невинен.
— С пятью жёнами — и не удивительно, — фыркает леди-дроу.
И это она ещё не знает об избранницах.
— Главное — у нас теперь есть компромат на Гагера, — произношу я, наблюдая, как энт медленно разгибается, потрескивая суставами. Потягивается, как после долгого сна, потом наклоняется к Красивой и, почти застенчиво, спрашивает, хорошо ли послужил ей.
Я усмехаюсь. Даже деревья хотят похвалы. Правда, тигрица лишь принимается точить когти об его древесную ногу. Но энт даже и не против. Похоже, древосоня посчитал это за поглаживание.
— Компроматом нужно воспользоваться, — добавляю вслух.
Гюрза молча листает переданные мною фрагменты воспоминаний, ментальные клочья — оборванные, но яркие, как вырезки из сна. Но важнее их содержание, а не оформление.
— Да, — говорит леди наконец, тихо, но твёрдо. — Этого достаточно, чтобы взять моего жениха под стражу, — произносит она это с мстительным удовольствием. Ух, опасная женщина. Не стоило Гагеру на такую покушаться.
— А ещё мы можем выйти на генерала Гризла, — продолжаю я, не снижая темпа. — Он мутит странные дела. Возможно, королю огромонов это совсем не понравится.
— Согласна, — кивает она.
— Вам нужно немедленно отправиться к лорду Питону, леди. Лорд послушает только вас. Я дам сопровождение, — решаю, уже раскидывая ментальные щупы вглубь лагеря, чтобы дать распоряжения нужным людям.
— Да, понимаю, — отвечает Гюрза чуть грустно.
— И возьмите с собой Брусничку, — добавляю, бросив взгляд на тёмное пастбище, где в ночи виднеются силуэты спринтов.
— А можно⁈ Правда⁈ Спасибо вам, король Данила! — восклицает она неожиданно тепло.
— Пустяки, — отмахиваюсь, уже распределяя приказы. Щупы скользят по лагерю, поднимают нужных, выдают задачи. Всё приходит в движение.
Вскоре помогаю Гюрзе взобраться на Брусничку — без стремян и седла это ещё тот акробатический номер. Рептилоиды на грифонах, самые быстрые из тех, кто не пользуется спринтами, уже поднимаются в небо, охраняя маршрут с воздуха.
А сама Брусничка уносит Гюрзу телепортами — по сотне метров за раз, будто скачет по лужам.
Проводив леди, я разворачиваюсь и направляюсь к шатру Лакомки.
Альва сидит в полутьме, в тонкой ночнушке, настолько прозрачной, что ткань кажется из света. Распущенные золотистые волосы струятся по плечам. Жена как раз медленно расчёсывает их костяным гребнем. Понятно, кого ждёт.
— Смотрю, я не зря не ложилась, — говорит она, хитро улыбаясь, даже не поднимая взгляда.
— Ага, не зря, — качаю головой, входя. — Тебе будет интересно: только что я добыл то, что может похоронить Гагера. Передал всё Гюрзе, отправил её к отцу-лорду — пусть Питон займётся арестом. А сам хочу лично выйти на генерала Гризла. И лучше это сделать побыстрее.
Лакомка откладывает гребень:
— Значит, награду за победу над диверсантами ты получишь в другой раз?
— Верно, — хмыкаю. — В другой.
Она с пониманием кивает — только тень лёгкой досады скользит по лицу. Но ничего не поделать: хочу за ночь управиться. Всё равно я мало сплю. Успею прогуляться к огромонам.
Я выхожу из шатра, да подзываю Белогривого. С собой беру только Змейку. Хищница всегда готова, тем более после заката: горгоны — ночные животные. Белогрив ржёт, отбивая копытом нервный ритм предстоящей скачки.
Мы уходим через час. Змейка сидит сзади, плотно прижавшись, обнимает меня четырьмя конечностями. Скоро мы познакомимся поближе с огромонами.
* * *
 Близ Молодильного Сада, Примолодье 
Спринты — самые быстрые животные! Каждые пятьдесят метров галопа — скачок-телепорт на двести метров. Брусничка несётся вперёд, не сбавляя хода: выносливая, грациозная, словно соткана из молний и мышц. В небе — звенья рептилоидов на грифонах, которые ведут наблюдение с воздуха. Рассредоточившись, телохранители держат периметр и готовы рухнуть вниз в случае засады.
Гюрза сидит на лошадиной спине как влитая. Ветер бьёт в лицо, слёзы выступают от скорости, алая прядь постоянно лезет в глаза. Она сдувает её нетерпеливо — уже десятый раз за минуту.
Леди нужно срочно добраться до отца. Лорд Питон не должен был уйти далеко от лагеря Данилы. Гюрза уверена — она не подведёт этого странного менталиста и убедит отца в его правоте. Гагер — мерзкая, скользкая тварь, и её жених — будет арестован. Уже она этого добьётся. Даже если придётся спорить до крика, даже если снова получит от отца «ты слишком молода», «ты не ведаешь всей игры». Да ведает она! Задолбал!
Вот и лагерь. Палатки, натянутые в спешке, пыль, костры, красные от огня лица часовых. Факелы бросают на стены шатров резкие тени. Гюрза не сбавляет шаг. На въезде охрана, но она рявкает на скаку:
— Я — леди Гюрза Ссил’Заратин! Пропустите к отцу! Живо!
Стража-сканеры сразу расступается — они знают леди и в лицо, и по характерной энергосетке. Брусничка делает последний телепорт — и Гюрза оказывается у шатра лорда Питона.
Внутри — тускло. На деревянной тумбе чадит свеча, отбрасывая отсветы на потолок. Питон сидит на краю широкой походной кровати, в ночном конусном колпаке и мятом халате, на воротнике — герб Ссил’Заратинов: переплетённые клыки и чешуя. Он сонно протирает глаза кулаком и широко зевает.
— Гюрза, ты зачем явилась так поздно⁈ — недовольно ворчит лорд Питон на вошедшую дочь. — У меня режим! Да сядь ты уже, не метлеси перед глазами!
Гюрза не садится и всё так же меряет шагами шатёр. Кожаный костюм на ней в пыли и пятнах, волосы сбились в неопрятную массу. Она в который раз сдувает с глаз мешающую алую прядь.
— Отец, — говорит она обрывисто. — Гагер пытался уничтожить энта. Вот, сам взгляни.
И швыряет в его сознание ментальный сгусток с воспоминаниями.
Питон хмурится и просматривает картинки.
— Ну-ка, прогони ещё раз.
Леди послушно перематывает сначала, и лорд Питон смотрит снова. Его лицо темнеет. Морщины углубляются.
— Чёртов Гагер! — хрипит он яростно. — Подлец! Мерзавец! И он ещё хотел на моей дочери жениться⁈ Кастрировать мерзавца — мало! — Скулы Гюрзы покраснели, но разбушевавшийся лорд не обратил внимания. — Он всерьёз пытался сжечь энта Багрового Властелина⁈ Да как он посмел⁈ Это же и на тебя легло позорным пятном, как на его невесту! Его Багровейшество не пожалел бы вас обоих!
Он встаёт и сам принимается ходить взад-вперёд по шатру, ругаясь, а потом неожиданно восклицает:
— Ты талантливый менталист, дочь! Смогла выхватить обрывки даже сквозь защиту от самоуничтожения! А ведь она наверняка была! Гагер — тот ещё перестраховщик! Молодец, дочь! Мало кто сумел бы такое…
Гюрза опускает глаза и признаётся:
— Это сделала не я, — резко перебивает она. — Это сделал король Данила.
Питон замирает.
— Да ну⁈ Этот человек?
— Да. Человек. Хватит смотреть на другие расы сверху вниз, отец. Король не просто добыл эти воспоминания. Он оживил энта, между прочим. Ты несправедлив к нему, отец. Это не он тебе враг, а ублюдок Гагер.
Питон опускает голову. Хотелось бы возразить зарвавшейся дочери, но слов он не находит.
Но для Гагера слов хватит. Филинов хорошо постарался, и теперь нужно схватить жениха дочери немедленно! Пускай его судит Багровый Властелин!
* * *
Обхожу западную сторожевую крепость. Белогривый довольно фыркает и ржёт, оглядывая местность. Ему тут нравится — незнакомо, просторно, ветер с привкусом пыльцы. Мы уже на землях огромонов. Совсем рядом с границей, но всё же — по другую сторону.
Дорога под ногами — приличная: вымощенная, ухоженная, вьётся между холмами, как огромная змея. По таким землям может проехать почти кто угодно — огромоны воюют выборочно. Сейчас они сцепились с дроу, а вот людей пока что терпят. Ксенофобией лохматые не страдают, вроде как.
Но, конечно, никто не отменял типичные дорожные неприятности.
На одном из поворотов дорогу перекрывают трое огромонов. Троица мохнатая, массивная, мечи наголо, грудные клетки — как пивные бочки.
— Эй, слышь, — рычит старший бурый огромон, из-за лохматости больше похожий на охломона. — Плати за проезд.
— А вы что, пограничная служба? — интересуюсь я с самой вежливой улыбкой, какую могу изобразить, не зевая.
— Нет, мы разбойники, — честно признаётся он, даже чуть горделиво. — И это наша дорога. Мы её держим.
— Правда? Но тут ведь нет дороги, — говорю с лёгким удивлением.
— Чего⁈
Все трое одновременно смотрят себе под ноги. Мохнатые морды вытягиваются.
— И правда, нет дороги, — бормочет один, чешет лохматый подбородок. Второй шмыгает носом, будто надеется найти дорогу по запаху.
Мои ментальные иллюзии сработали. Для них под ногами теперь бурьян, камни, пыль, заросли. Никакой мощёной дорожки. Только дикое пустое поле.
— Знаете, я бы рад оплатить, но мы ведь идём не по дороге, — пожимаю плечами. — Так что платить не за что.
Огромоны переминаются, переглядываются. Один, самый смышлёный, говорит с пониманием:
— А вообще разумно же, шеф?
Старший напряжённо щурится на горизонт, скребёт затылок.
— Да плавать на этого чудика! Где наша дорога? Где она, мать её?
Я великодушно машу рукой:
— А вон та не ваша?
Между холмами вдалеке вьётся мираж — светящаяся лента, фальшивая дорога, наложенная мной специально для них. Подсвечена ровно настолько, чтобы казалась лучшей дорогой.
Огромоны смотрят — и радостно светлеют лицами.
— И правда! — обрадованно ревёт один. — Наша дорога! Мы её нашли!
И всей гурьбой топают туда. Весёлые, довольные, как дети, которым вернули украденную игрушку. Даже не оглядываются.
Я же еду дальше, не торопясь. Белогривый ступает мягко, Змейка сзади, обняв меня всеми четырьмя руками, ворчит:
— Фака. Поррррвать хотела. Обломс мазака.
— Представится ещё возможность, — отвечаю спокойно. — И не раз.
Минуту спустя сзади раздаётся ор. Визг. Рёв. Паника. Потом — резкая, глухая тишина и далёкое, довольное звериное урчание, словно кто-то только что хорошо поужинал.
Я улыбаюсь.
Дорогу я наложил не куда попало, а прямо на берлогу медвежура. Приятного аппетита, косолапый.
* * *
Дорога, в конце концов, упирается в нагромождение скал. Обходить — долго, да и в самой крупной скале зияет чёрный туннель. Арка — широкая, правильной прямоугольной формы, явно рукотворная, — хотя кое-где строители схалтурили: внутри со сводов лениво свисают сталактиты, капает влага, воздух сырой.
— Ну что, поехали в пасть горе, — бросаю я, и Белогривый уверенно шагает вперёд, будто знает, что в случае чего телепортнётся из любой ловушки и под завал не попадёт. В принципе, прав скакун.
Проезжаем двести метров, триста. Вскоре навстречу приближаются невидимые пока сознания, и доносится командный голос, подхваченный эхом:
— Эй, ты! Плати за проезд!
Что, опять? Это уже превращается в дурную шутку! Кто там на этот раз? Очередной доброволец на урок телепата по гостеприимству?



Глава 12

— Фака! — Змейка, судя по звукам за спиной, уже точит когти в предвкушении.
Вскоре перед нами вырастают четвёрка огромонов в кожаных жилетах. Топоры у них не наготове, но на плечах — как напоминание, что от рубки до «разговоров» один шаг.
Они встают цепью поперёк туннеля.
Я неторопливо соскальзываю с Белогривого, хлопаю его по холке — мол, не волнуйся, сейчас разберёмся. Он фыркает с пониманием.
Змейка спрыгивает следом. Жёлтые хищные глаза сверкают довольно.
— Хочу! Рубить фака! — радостно объявляет она, вытягивая медные когти.
Огромоны от вида четырёхрукой Горгоны сильно прифигели и, кажется, уже пожалели, что остановили нас. Но не топать же назад, раз взялись.
Я спокойно спрашиваю:
— Значит, платить? Вы тоже, полагаю, разбойники?
— Разбойники? Нет, — хором открещиваются они. — Мы рабочие. Обслуживаем туннель. Берём плату за проход. Содержание дорогое, вот и приходится брать с путников мзду.
— Ну, звучит разумно, — киваю я. — И сколько стоит удовольствие?
— Два золотых, — с некоторым вызовом отвечает старший, быстро глянув на Змейку.
— Дороговато, — замечаю, склонив голову.
— Мало кто сюда доходит, — поясняет другой, пожав плечами. — Поток редкий, ещё и разбойники на дорогах шалят. Приходится брать побольше с каждого, кто заявляется.
— Понимаю… — с математикой сложно спорить. — Но два золотых — всё равно как-то дорого за разовый проход. Давайте лучше так, — я достаю из кармана на разгрузке пачку ярких бумажек. Каждая — с моим портретом, в профиль. Протягиваю купюры огромонам. — Вот сто «бычков». А вот, — с помощью Ломтика извлекаю из теневого кармана толстенький каталог с нашими товарами. — Здесь указано, на что можно потратить бычки, — раскрываю каталог на развороте.
Старший рабочий берёт каталог, остальные заглядывают поверх его плеч. Сначала они не впечатлились, а потом, полистав, заинтересовались, и глаза у всех загорелись. Вот уже вовсю переговариваются, шепчутся, тычут когтями в картинки. Хм, похоже, это затянется.
Змейка с укоризной смотрит на меня: опять обломс, мазака? Я пожимаю плечами, мол, хороший же туннель, так зачем убивать рабочих?
— О, молотобойка! — радостно говорит один огромон. — Нам бы в работе пригодилась…
— А почему он стоит десять тысяч «бычков»? — хмурится другой.
— Потому что он хороший, — объясняю терпеливо.
— У нас нет «бычков» никаких…
— Ну, могу обменять десять тысяч бычков на сто золотых, — предлагаю размен. — Монеты есть?
Рабочие переглядываются. Один вдруг срывается с места и уносится в сторону сторожки, окошко которой торчит прямо в стене туннеля. Через пару минут возвращается, пыхтя, тащит мешочек. Заворачивает горловину и показывает блестящие жёлтые кругляши.
— Вот десять… вот ещё десять… десять десятков! — пересчитывает огромон впопыхах. — Сто золотых.
Я открываю теневой портал и достаю аккуратную пачку бычков. Ровно десять тысяч. Свежие купюры приятно хрустят — только что со станка.
— Держите. А вот здесь номер, — показываю на обратной стороне каталога, — по которому можно позвонить по связь-артефакту. Заказывайте всё, что душа пожелает. Доставка долгая, зато надёжная.
Рабочие хватают банкноты с восторгом. Старший предусмотрительно загибает в каталоге уголок страницы с молотобойкой, чтобы не потерять. Затем разбредаются в стороны, обсуждая, кто какой инструмент хочет.
Двигаемся дальше. Раз проход оплачен, то и стесняться незачем. Я веду Белогривого ментальным поводом. А обиженная Змейка ныряет в стену и, не показывая носа, двигается внутри камня параллельно с нами.
Да только долго не скучаем. Опять из бокового прохода вываливается новая группа огромонов. Нас окружают живым кольцом — больше десятка лохматых.
— Эй, ты! — орёт старший. — Плати за проезд!
Уже в третий раз! Да вы издеваетесь! Что за страна, где на каждом шагу обирают?
Вон даже Белогривый закатывает глаза.
Пытаюсь объяснить доходчиво.
— Я только что заплатил вашим коллегам.
— Кому это? — не понял старший.
— Рабочим туннеля, кому ещё.
— Мы не рабочие, — с достоинством говорит другой. — Мы лицензированные разбойники.
— Это как? — уточняю я.
Огромон с гордостью достаёт свиток и торжественно вручает мне. Бумага дорогая, да ещё с примудростями — герб, печать, подпись. Генерал Гризл собственной рукой санкционировал «ограниченное лицензионное грабительство с обязательной уплатой пошлины в генеральскую казну».
Я пробегаюсь глазами по свитку.
— Это серьёзно?
— А как же! — старший лицензированный разбойник гордо выпячивает грудь.
По мыслеречи сидящая в стене Змейка жалобно скулит:
— Мазака?.. Опять без дрррраки, фака?
Я вздыхаю. Обижать когтистую совсем не хочется. Да и пускай разбойники лицензированные, но они ведь всё равно разбойники, согласитесь.
— Да, лицензия у вас есть, — признаю я, сворачивая документ. — Но ведь мы сильнее.
— Да ну? — усмехается вожак ватаги, покачивая мечом. — Это с чего ради ты взял?
— Сейчас покажем, — и мысленно бросаю: — Змейка, так и быть, одного можно.
— Мазака лучшшшший, факуши!
Я едва успеваю отдать мысленный приказ, как в следующую секунду из стены вылетает что-то, похожее на вихрь когтей и зубов. Четыре руки, одно движение — и крайний огромон падает замертво, не издав ни звука. Просто оседает, как мешок с зерном. Змейка уже нырнула обратно в стену.
Остальные застывают, ничего не поняв. Подняв клыки, они просто смотрят на разрубленного на части соратника и крутят головами в замешательстве.
— Что это… что это было?.. — спрашивает вожак, сбросив остатки ухмылки.
— Это была демонстрация, — спокойно отвечаю.
— Мазакаа-а-а, всссё-ё? — по мыслеречи просит Змейка. Хищница явно вошла во вкус.
И что прикажете делать с этой голубочешуйкой!
— Ну ладно, — вздыхаю. — Давай ещё одного.
Вожак ещё не успевает моргнуть, как прямо из потолка туннеля падает Горгона. Мелькают медные когти — и второй огромон разрезан почти бесшумно. Горгона тут же исчезает, уходит в пол, растворяясь, будто её и не было.
— А это, — добавляю я, — для закрепления материала.
У вожака шерсть на лице стала дыбом, он вскидывает руки вверх.
— Ладно-ладно, мы поняли… Ты правда сильнее. Мы согласны, без «бэ». Нам не надо никакую плату. Проходите, конечно, господин. Проходите!
— Вот сразу бы так, — усмехаюсь. — Но есть нюанс. Теперь с вас плата.
— Оплата за что? — вожак захлопал глазами.
— За лицензию на выживание, — объясняю. — Сто золотых.
— Сто⁈ — взвизгивает он. — Почему сто?
— Вас десять, — говорю. — По десять золотых с каждого. Просто и справедливо.
— Нас одиннадцать! — протестующе выкрикивает кто-то сзади, и вожак тут же бьет его по затылку.
— И правда же, — соглашаюсь я. — Но грабить я вас, конечно, не стану.
— Змейка, — бросаю по мыслеречи когтистой. — Подровняй счёт.
— С удовольсссссствием, мазака! — уже вслух рычит хищница.
Стенка рядом дрожит — и Змейка вылетает из камня, как нож из ножен. Один взмах — и очередной огромон оседает, даже не успев охнуть. Остальные разбойники в ужасе скучковались спина к спине, испуганные взгляды — в потолок, в пол, друг на друга.
— Исправили, — киваю я довольно. — С вас — двести золотых.
— Было же сто! — визжит вожак, весь уже трясясь.
— Тариф вырос, — поясняю. — Вас ведь стало девять. Теперь всё по новому прайсу.
— Нас десять… — зачем-то кто-то снова меня поправляет.
— Нет!!! — взвывает вожак, оборачиваясь. — Молчи, идиот!
Я поворачиваюсь в сторону Змейки, высунувшей голову из стены:
— Опять лишний… Счётчик поправим?
— Фака, — коротко отвечает она, выстреливая торпедой из камня. Взмах когтей — и очередной падает, а она уже исчезает обратно.
— МОЛЧАТЬ ВСЕ! — орёт вожак, почти в панике. — Доставайте всё, что у вас есть! Быстро! Всё! Нам нужны двести золотых!!!
— Двести сорок, — скромно поправляю, носком пиная камушек рядом.
— Двести сорок!!! — соглашается тут же вожак. — Все монеты сюда!
Огромоны начинают метаться: кто-то достаёт мешки, кто-то вытряхивает кошель, кто-то бежит куда-то за угол за заначкой и тащит обратно свёрток с монетами. Со всех сторон звенит золото.
Вожак, трясясь, подходит ко мне, держит мешок обеими руками:
— Двести сорок пять золотых… Пять дополнительных — за ваше великодушие…
Я беру увесистый мешок, слегка приподнимаю, оцениваю по весу и кивком подтверждаю:
— Отлично. Вот ваша лицензия на выживание.
Протягиваю им тот же глянцевый каталог с товарами.
— На будущее. Там даже молотобойка хорошая есть. Местные рабочие аж облизывались.
Поворачиваюсь, бросаю через плечо:
— Пошли, Змейка.
Она выныривает из стены, оглядывает стаю дрожащих мохнатых громил с хищной ухмылкой. Потом поворачивается и идёт за мной и за Белогривым.
Пять поворотов спустя обнаруживаю ментальным сканированием десяток кротомонстров неподалёку. Они давно крутились рядышком, но сейчас подобрались так близко, что их удаётся взять под контроль. Я подталкиваю их ментально в сторону разбойников. Правда, у огромонов же осталась моя лицензия! А чтобы не быть голословным, через Ломтика тайно забираю каталог у вожака. Кудрявый щенок приносит журнал в зубах. Теперь всё законно. Пускай кротомонстры разбираются с теми, кто остался без лицензии на выживание.
Позади раздаются новые громкие крики и звериное рычание.
А мы идём дальше. Туннель тянется недолго — свет уже впереди, свежий ветер касается лица. Но прежде чем выйти наружу, сталкиваюсь с группой странных путников.
Раса — непонятная. У одного — длинные уши и нос, как у зайца, у второго — лапы, точно кротьи, у третьего — перья по всему телу, но он явно не птица. В общем, странные ребята.
Путники насторожены. Один, с дрожащим голосом, спрашивает, оглядываясь вглубь туннеля:
— Там что за шум? Мы слышали рык! Там не опасно?
Я улыбаюсь.
— Нет, там никого нет.
Одновременно бросаю ментальный импульс в сторону стаи кротомонстров: «Никого не трогать. Только огромонов-разбойников, если не добили».
— Проходите спокойно, — говорю. — Никто вас не тронет.
Путники переглядываются, пожимают плечами и, ускорив шаг, идут дальше.
Ну а мы выходим из туннеля на высокий склон. Последние шаги — и вот он, свежий воздух.
Впереди раскинулась долина. Внизу — город. Огни, шум, движение. Мощёные улицы блестят под луной, как чешуя. А чуть выше, на плато, — военный лагерь со стягами и шатрами. Патрули маршируют в ритме. Где-то там устроился генерал Гризл.
Иду к нему. Пора поговорить с важным огромоном тет-а-тет.
* * *
 Туннель между Примолодьем и Огромонией. 
Вожак разбойников висит на потолке туннеля, вцепившись в острый сталактит, как за последнюю надежду. Внизу — визг, рёв, крики. Стая кротомонстров рвёт его шайку.
А вожак, повиснув, судорожно шарит руками по поясу, по карманам, по поясной сумке.
Её нигде нет! Пропала!
— Где она⁈ — сипит он. — Где лицензия на выживание⁈
Каталог пропал!
— Я же говорил! — шепчет вожак, срываясь на паническое всхлипывание. — Вообще надо было быть скромнее! Скромнее! Идиоты мы, идиоты!
С утра они ограбили десятерых. Десятерых богатеньких, глупеньких путешественников. И тогда надо было остановиться! Но ведь всё шло как по маслу! Пока не появился тот, последний путник — на красивом скакуне и с кровожадной бестией, выныривающей из стен. Путник не стал жадничать. Ограничился двумястами сорока золотыми и даже не пожалел на них стаю кротомонстров. Он оказался слишком щедрым.



Глава 13

 Замок Ламара, Примолодье 
Гагер редко проигрывал в интригах и подковёрных играх. Он был опытным игроком. Багровый Властелин обычно не возражал против такого наращивания влияния своих подданных. Просто такова природа дроу: они всегда друг другу лыбятся на людях, а потом втыкают нож в спину. Главное — не попадаться. Ну и не вредить самому Багровому. А эту черту Гагер как раз и перешёл, когда захотел сжечь энта Данилы. А вот нечего было назначать Филинова ответственным за Молодильный Сад! Багровый сам виноват! Тоже мне, нашёл, кого выбрать!
За окном царит глубокая ночь. Лорд-дроу сидит в кресле и пьёт уже шестой бокал вина. Может, седьмой. Гагер уже не считает.
Группа Факела пропала и не откликается на звонок. Факел должен был выйти на связь час назад. Гризл, огромон-генерал, тоже не получил известий от своих парней. Гагер уже проверял.
Вывод ясен: отряд мёртв. Филинов опять вышел сухим из воды.
Гагер тяжело выдыхает. В целом — не беда, ведь Гагер всегда подстраховывается. Вот и Факелу установили ментальную закладку — при ранении или попадании в плен мозг зачищается, и всё: пустота, чистое полотно, ни одного следа. Никаких воспоминаний не остаётся. Так что ни сам Филинов, ни другой менталист не выйдет на Гагера.
Да, печально, что энт выжил. Теперь Филинов доложит об ожившем древозвере Багровому и получит награду. Это грустно, но всё же — не катастрофа.
Переживём. Придумаем новый план, как наконец прикончить этого везучего мальчишку.
Гагер отпивает из бокала и хмуро смотрит в окно. Уже давно пора спать, да чуйка лорда никак не успокаивается. Внутри — какое-то неясное волнение. Да что же такое! Иди спи, Гагер, всё в порядке.
Резко и быстро — не дольше трёх вдохов — окно разбивается. Огромная древесная лапа-сук проносится через стекло. Десятки веток-пальцев, гибких, острых, как жала, хватают Гагера поперёк тела.
Кресло ломается с треском. Стол опрокидывается, и вино заливает пол. Дроу не успевает даже воскликнуть — его уже вытаскивают наружу.
На улице гигантские пальцы разжимаются, и Гагер падает со второго этажа на каменные плиты двора. Гравитация беспощадна к хитрому дроу.
Он ударяется спиной о плиту. Удар об землю вышибает воздух из лёгких, и тут же — щелчок. В левое плечо вонзается арбалетный болт. Вскрикнув, Гагер пытается накрыться защитой, но поздно — болт выкован из антимагического металла. Мерцающий доспех Тьмы не включается. Только разряды боли бегут по позвоночнику.
А вдобавок ко всему сверху падает металлическая сеть с утяжелителями. Лорда-дроу прижимает к камням. Он дёргается — бесполезно.
— Что за… — сипит Гагер. — Ублюдки! Кто посмел⁈
— Ты облажался, изменник Гагер, — раздаётся знакомый голос. — Филинов тебя переиграл всухую.
Перед ним встаёт лорд Питон. За его спиной высится гвардия Змеиного Рода в стихийных доспехах, с мечами наголо.
А чуть поодаль — девушка с рыжим хвостом волос, растрёпанным ветром, в шортах и майке. Анастасия, жена Данилы. Милый человеческий облик не прячет волка внутри неё — только подчёркивает. Королева альвов лениво наблюдает за происходящим, а охраняют её мускулистые рептилоиды.
И ещё тут Гюрза — в чёрном кожаном костюме, с растрёпанными после скачки волосами. Алая прядь, упавшая на лоб, горит, словно кровь.
— Питон⁈ — орёт Гагер, хрипло, в бешенстве. — Ты охренел⁈ Я — жених твоей дочери! Ты что творишь⁈
Питон только хмыкает:
— Гагер, не надо нести этот бред. Если бы ты ценил возможность породниться со мной, то не вздумал бы сделать такую тупость с риском прослыть изменником.
— Что ты?!.
— Данила тебя переиграл и прочитал твоего Факела, взломав мозг. Ментальная надстройка самоликвидации не сработала. Так что все доказательства — против тебя.
Он выпрямляется.
— А теперь — будем решать, что делать с мразью, предавшей Багрового Властелина.
Анастасия Вещая-Филинова, стоя с руками на бёдрах, бросает, не скрывая гордости:
— Вот так-то, лорд-дроу. С моим мужем-королем шутки плохи. Он сам кого хочешь развеселит. Вам ведь весело сейчас?
«Эта сучка ещё и издевается!» — стиснув зубы, думает Гагер.
Гюрза же, кажется, очень довольна и добавляет с радостной насмешкой:
— Знаешь, женишок, я вот обязательно поцелую короля Данилу за то, что избавил меня от перспективы жить с тобой под одной крышей.
— Что⁈ — одновременно восклицают Питон и Анастасия.
У Гагера перекосилось лицо, но возразить он не успевает.
Потому что тут, совершенно не к месту и как-то особенно буднично, распахивается одно из высоких окон на пятом этаже замка. Там, щурясь и протирая лицо, появляется сам Багровый Властелин. Сонный, с растрёпанной красной чёлкой, он выглядывает наружу, как сосед, разбуженный шумом во дворе.
— Питон? — недоумённо бурчит владыка дроу. — Это ты тут расшумелся, что ли? Что, к демонам, здесь происходит?
Лорд Питон тут же делает церемонный поклон, как и подобает, и отчеканивает:
— Ваше Багровейшество, произошла поимка изменника. Лорд Гагер пытался уничтожить Молодильный Сад. У нас есть доказательства.
Багровый Властелин, всё ещё не до конца проснувшийся, моргает и вдруг замечает гигантский силуэт неподалёку.
— Погоди… это что? Это же… энт? Энт⁈
— Да, Ваше Багровейшество, — хмуро подтверждает Питон. — Король Данила возродил древозверя. По настоянию Данилы энт участвовал в операции и теперь готов засвидетельствовать перед вами успехи короля Данилы в восстановлении Сада.
Багровый Властелин просыпается окончательно. Он кивает несколько раз, словно записывая в уме:
— Успехи налицо. Король Данила радует. Значит, у него получается возрождать Молодильный Сад! Отлично! Ауст! Ауст, просыпайся!
Из соседнего окна, на этаж выше, появляется всклокоченный Ауст — в ночной рубахе и с полусонной, помятой мордой, которого разбудили в третий раз за ночь.
— Что такое, Ваше Багровейшенство?
— Запомни. Завтра — немедленно выдаёшь королю Даниле мандат. Он назначается управителем Молодильного Сада. Без права вмешательства со стороны лордов-губернаторов, без отмены его решений. На этой территории он — выше всех.
Ауст, мигом протрезвев, отвечает:
— Так точно.
В тишине, наступившей после этих слов, только один звук — лёгкий скрежет. Питон, стоя с прямой спиной, стискивает зубы так сильно, что это отчётливо слышит стоящая рядом Гюрза. Она бросает на отца короткий взгляд.
Гагер, лежащий под сетью, понимает, что падает не только он.
Падает вся элита Примолодья. А человек Данилы — как раз наоборот.
* * *
Гюрза молча наблюдала за отцом. Лорд Питон стоял с прямой спиной, словно ничего не произошло, но зубы его сжались так сильно, что щёки дрожали. Он скрипел ими.
Леди сейчас видела, как отец проигрывает.
У Гюрзы внутри всё замерло от неожиданности: ведь теперь король Данила получит мандат управлять Молодильным Садом и ближними землями. Без контроля со стороны лорда-губернатора. Без каких-либо обязанностей. Он теперь мог послать к чёрту любого лорда, который захочет поставить рядом с Садом свой гарнизон. И никто — ни Питон, ни Химериэль — не сможет влиять на его решения.
«Блин! Я же, идиотка, ещё и ляпнула, что поцелую Данилу…» — вдруг переключилась леди на совсем другие мысли.
Гюрза машинально тронула пухлые губы, как будто боясь, что поцелуй уже случился, а она его проморгала. На самом деле это была сиюминутная вспышка. Она сказала на эмоциях. Конечно, Гюрза не будет его целовать. Ну разве что если Данила сам потянется к ней…
И опять — хриплый рык под металлической сетью.
— У вас нет доказательств! — прорычал Гагер, сворачиваясь под грузом арбалетного болта. — Даже если вскроете мне память, ничего не найдёте!
На этих словах сеть, покрывавшая его тело, вспыхнула синим псионическим светом. Металлические узлы заискрились, словно сеть стала антеннами разума. Сеть изготовлена из аномального металла. Это именно Гюрза сказала отцу, чтобы Гагера накрыли ею.
Гюрза шагнула вперёд — спокойно, уверенно, как учитель перед доской.
— Знаешь, женишок, — произнесла она ровно, — король Данила научил меня одному трюку. А именно — как использовать аномальный металл, чтобы проникать под ментальные щиты. Очень удобно. Особенно когда предатель начинает стирать следы.
Она закрыла глаза. Щупы коснулись искрящейся проволоки и, используя её как проводник, проникли под щиты Гагера. В голове Гагера в это время щёлкали ментальные механизмы.
— Ты запустил программу самозачистки, которую разработали твои менталисты, — произнесла Гюрза. — Вычищаешь свою память кусками, выборочно, по ключевым словам. Но опоздал.
— Ах ты сука! — заорал Гагер. — Как ты оказалась в моей голове и перехватила настройку⁈
— Мне помог один телепат, — откликается леди.
Несколько секунд — и она поднимает ладонь, счастливая. Наглядный урок Данилы, правда, сейчас пригодился ей. Удивительный всё же человек, этот молодой король!
— Вот, — говорит леди, передавая воспоминания Питону. — Вот доказательства, отец. Гагер действительно посылал группу. Факел был с ним на связи напрямую.
Питон молча просматривает образы по мыслеречи.
— Этого достаточно.
Он разворачивается к гвардейцам:
— Увести и взять под стражу до суда Его Багровейшества.
Гагер пытается вскочить, но сеть давит. Сопротивление бесполезно. Всё кончено.
Гюрза, стоя немного в стороне, думает о том, как неожиданно изменилась эта ночь. И как приятно, чёрт возьми, быть снова необручённой. Хммм, а ведь она теперь и правда может целовать кого захочет.
* * *
Я спускаюсь к городку на Белогривом. Змейка сидит позади меня, ворчит, фыркает себе под нос:
— Фака-фака…
Фыркает и ёрзает голой попой. Не любит она верховую езду, ну а куда деваться.
Город впереди вырастает из скал, как нарыв. Небольшой, но заметный: серый, угловатый, как будто его лепили из обломков скал. Он раскинулся посреди лысых скал — вокруг ни лесов, ни лугов. Только рядом лежит узкое пастбище — крошечная полоска зелени в низине, будто положили туда коврик травы. Пасутся там только армейские шестилапки — ухоженные, жирные, перебирающие копытами.
Я краем глаза замечаю сцену. Один бедолага — местный, похоже — попытался подвести свою тощую шестилапку поближе к зелени. Только он опустил повод — тут же подлетели солдаты. Сняли его с седла. Шестилапку отогнали к армейскому табуну, хозяина же поколотили по рёбрам и спустили вниз со склона. Один из охранников даже прокричал, не без гордости:
— Это армейское пастбище, идиот! Твою лошадь конфискуем для нужд фронта!
Я, игнорируя солдатскую реплику, подвожу Белогривого к траве — тот нюхает, фыркает. Потом резко дёргает мордой в сторону, будто плюнул.
Ну, ясно. Трава — дрянь. Не по вкусу ему.
Решаю: не буду бегать по лагерю в поисках генерала Гризла. Пусть сам ко мне придёт. А внимание привлечь — совсем не проблема. Для этого еду в город. На воротах стоят двое. Лохматые огромоны, высокие, как шкафы, и пахнут тоже как шкафы, в которых давно что-то умерло.
— За проход — десять золотых, — заявляет один.
— Вы что, с каждого огромона берёте по десятке? — удивляюсь я.
— Нет, — хмыкает второй. — Только с неместных. Скажи спасибо, что вообще тебя не обобрали до нитки.
— Ну вот вам тогда, — говорю, доставая мешочек. — Заслуженные десять.
Метко кидаю огромону в руки звякнувший мешок и еду на Белогривом вглубь города. За спиной — довольный гогот. Шуршат мешком, рассовывают монеты по карманам. Уже делят, кто сколько.
И тут — бах!
Карманы стражников взрываются, а сами они в ужасе подпрыгивают. Под иллюзией монет я передал петарды, причём, как оказалось, неслабые. Стражники с ором шарахаются в стороны и падают на землю, хлопая себя по разорванным штанам. У одного от страха мех встаёт дыбом, второй буквально поседел.
Как я и сказал, заслуженные десять.
Веду коня на самую широкую улицу и разглядываю вывески. Мой выбор падает на садовую лавку. Змейка остаётся снаружи — охраняет Белогривого, и лучше к Горгоне не подходить, если тебе дорога нижняя челюсть. Она и на коня рычит, когда скучно.
Внутри — пыль, мешки, запах старых корнеплодов. За прилавком болтают двое огромонов. Один — коротышка, наглый, с бородкой как у крота. Второй — массивный, с руками как бочки, и большей частью только поддакивает первому.
— Мне нужны семена кормовой травы, — говорю без лишних расфусоливаний.
Коротышка даже не поднимает глаз:
— Вон мешки. Овсяница луговая, нормальная трава, если не загнётся.
— У меня не загнётся. Сколько?
— Десять медиков.
Ну хоть здесь ценники без перегиба.
Пока лезу в поясной кошель и передаю деньги, в мыслеречь врывается радостный голос Насти:
— Даня, Гагера взяли! А ещё показ энта сработал, и Багровый Властелин в восторге…
Она ещё щебечет, что Багровый выдал мне какой-то мандат, но об этом потом подумаю. А то, что Гагер пойдёт под суд — очень даже хорошо. Одной проблемой станет меньше. Он, конечно, хитрый жук и ещё попробует выпутаться, но и мы начеку.
Один из огромонов вдруг косится в окно:
— Это твой конь?
— Мой, — отвечаю. Змейку оттуда не видно — она стоит за спринтом, а то бы коротышка ещё больше впечатлился.
Огромон выпрямляется, усмехается и лениво говорит:
— Мы его забираем. В счёт оплаты за мешок.
Я моргаю.
— Я же только что оплатил.
Коротышка глянул на напарника и довольно щёлкнул языком:
— Кажется, он не понял, брат.
Молчаливый мотает шеей, потирая кулаки. Типичный жест: «ща мы тебе объясним политику лавки».
— Это наш город, — продолжает коротышка, опираясь на стойку. — Здесь так работает. Раз мы сказали, что не оплатил — значит, не оплатил.
Он ещё что-то объяснял про местные правила, очень мудрёные, как по мне, потому вникать я не стал, а просто мысленно велел мощному огромону вломить кулаком коротышке по темени — так, что он стал ещё ниже. Настолько ниже, что рухнул за стойкой и исчез из поля зрения.
Я молча беру мешок с семенами.
— Сдачи не надо, — говорю. — Надеюсь, теперь оплатил?
Молчаливый огромон моргает в прострации. Молчание — знак согласия.
Выношу мешок наружу. Змейка кидает взгляд на лавку — вопросительный.
— Мазака грррромко ударрить. Поррвать кого?
— Нет-нет, — говорю. — Там уже всё понятно.
Когда выходим из города, стражей на воротах не встречаем. Может, ушли менять штаны, а может, бросили эту неблагодарную работу — в следующий раз вместо золотых ведь могут всунуть и боевые гранаты.
Оглядываюсь, выбирая место. Вокруг — голые скалы, каменные плоскогорья до самого горизонта. Земля словно выжжена. Ни дерева, ни куста, ни тени. Всё серо-жёлтое, всё мёртвое. Ну ладно — почти мёртвое. Попадаются редкие, упрямые травинки. Жалкие такие, высохшие.
Выбор падает на плоский пустырь. Опускаю мешок, расстёгиваю и высыпаю горку семян, затем «включаю» легионера-воздушника. Он призывает ветер, который вздымается послушно, вихрится и разносит зёрна веером по округе. Дальше — дело за легионером-друидом, а также за водником. Последний вытягивает влагу из недр на поверхность, а первый ускоряет рост травы. Сначала появляются зелёные точки на фоне глины, быстренько вытягиваясь в тонкие ростки. Через пять минут пустырь превращается в зелёное пастбище.
Белогривый подходит, принюхивается к свежей зелени, настороженно щиплет её и начинает жевать — медленно, с расстановкой, как будто разбирает вкус по оттенкам. Закончив, он поворачивает ко мне морду. Выражение у него такое, что и слов не надо:
«Не овсянка Лакомки, конечно… но жить можно.»
— Овса всё равно нет, — бросаю. — Так что ешь, что дают. Сюда скоро табун набежит.
Только сказал — и появляется путник на шестилапке. Оглядывается, щурится на траву, которая ещё вчера здесь не росла.
— О, луг! Но ведь тут раньше не было пастбища!
— Не было, — киваю. — Я его сделал. С тебя ползолотого, если хочешь пастись.
Он мнётся, почесывает шею.
— А… чего так дорого?
— А ты видишь ещё где-то траву? Дефицит товара — главное его качество.
— Всё равно дорого.
— Ну, дело твоё.
Путник уходит. Но надолго одиночество не затянулось. Вскоре на склоне появляются двое солдат-огромонов, верхом на ржущих, нервных шестилапках. Лохматые от природы, они зачем-то ещё и напялили шерстяные безрукавки.
Один из них прищуривается:
— О, смотри, пастбище. Раньше тут не было…
— А ты кто такой? — спрашивает меня второй солдат.
— Это моё пастбище, — гордо сообщаю. — Сам вырастил. С вас четыре золотых за доступ. Пакет стандартный, без навоза.
Они переглядываются. Мгновенно надевают поверх шерсти свои каменные доспехи. Похоже, разговор предстоит серьёзный.
— Четыре золотых за траву⁈ Ты что, с ума сошёл⁈ — рычит один из огромонов, вскидываясь в седле. — Мы тебя сейчас тут в кашу сотрём, человечишка! С этой минуты это армейское пастбище. Конфискуется для нужд фронта!
Я даже не отвечаю.
— Фака? — Змейка урчит вопросительно, приподняв руки со смертоносным маникюром.
— Да зачем тебе возиться с этим мусором? — качаю головой.
— Как ты нас назвал?!!! — рыкают солдаты.
Если они Воины-каменщики — лучше разговаривать на их языке.
Вскидываю руку — и солдат накрывает каменный град. Причём удар получился на редкость точный: их сдуло с седёл, как листовки во время бури. Шестилапки не то что не пострадали — наоборот, кажется, даже с облегчением выдохнули. Ещё бы — скинули с горбов каменные туши.
Через секунду солдаты оба лежат, засыпанные валунами. Торчат только локти да сапоги. Из-под груды булыжников доносятся в унисон два «у-у-уу».
Я отряхиваю ладони. Порядок.
И тут как по расписанию подходит караван. Торговец — по глазам видно, умный, как счётная машинка.
— Вы друид, и это ваш луг? Очень дельная бизнес-схема! Жалко, я не догадался! Можно попасти стадо?
— Пятнадцать золотых — и зелёный ковёр ваш, — бросаю равнодушно.
Мужик даже не торгуется. Платит, кивает и спускает своих шестилапок на луг.
Но покой, разумеется, длится недолго.
Из лагеря выходят трое новых солдат. Эти пришли точно ради пастбища.
— Что за херня тут происходит⁈ Откуда луг⁈ Это что, твои проделки⁈
Я смотрю на них спокойно.
— Это мой луг. Шесть золотых с каждого.
— Шесть⁈ За одну шестилапку⁈
— За шестилапку или за себя — мне без разницы. Можете сами пожевать травку, если чувствуете зов природы.
— Да ты охренел!!! — взрываются солдаты, вскидываясь разом. Шерсть на мордах встаёт дыбом. — Да мы же тебя сейчас…!
— Ваши двое также орали, — киваю на кучу камней. — Теперь вот уходить не хотят.
Из-под груды слышатся жалобные стоны:
— Обиинн?.. Гуруп?.. это вы? Помогите!
Новые солдаты округляют глаза. Мгновенно бросаются к груде валунов, начинают откапывать и вытаскивают своих — пыльных, с помятыми мордами — и спешно забрасывают их на шестилапок.
— Мы ещё вернёмся! — кричат напоследок. — Вернёмся с отрядом! Тебе хана!
— Удачи, — говорю я и машу им вслед.
И вдогонку посылаю ментальный импульс в сознание шестилапок. Животные вздрагивают и, встав на дыбы, сбрасывают всадников. Те скатываются по склону, улетают вниз с обрыва и исчезают.
— Фака! — Змейка снова с укором смотрит на меня.
— Ладно-ладно, если дойдёт до драки — следующие твои, — обещаю хищнице. Её обижать нельзя: она ведь вкусный латте варит даже в походных условиях.
Я продолжаю собирать плату с каждого, кто пасёт своих шестилапок на моём зелёном луге. Пять золотых, семь, десять — зависит от наглости клиента и моего настроения. Но, увы, пастбище оказалось не только зелёным, но и громким. Слухи полетели быстрее ветра. Конечно, в основном паслись торговые караваны, и я с них брал по-божески, а не как с солдат.
Через пару часов луг пустеет. Путники — как по команде — сгребли мешки, свистнули шестилапок и растворились в скалах. Один путник предупредил, что, мол, пошли слухи: будто армия собирается устроить рейдерский захват луга. А с армией, как известно, спорить могут только идиоты… или я.
Но ещё до этого проездом появляется высокопоставленный офицер-огромон в камзоле с золотым шитьём. За спиной — трое солдат, вытянутых, как по линейке. Оглядев пастбище, он довольно восклицает:
— О! Вот это я понимаю — новое пастбище! И никто не пасёт?
— Сто золотых, — говорю, не вставая. — Предложение дня.
Офицер моргает.
— Какие, нахрен, сто золотых⁈ Ты что, охренел? Я — генерал вообще-то!
— А я — король. И?
Он давится воздухом, мохнатое лицо идёт волнами:
— Какой ещё, к мракобесу, король⁈
— Сейчас по морде получишь — сразу узнаешь, как к монархам обращаться, — лениво тяну я, рассматривая его сапоги. У них, кстати, грязь на швах. Шито на сдачу.
— Генерал… — один из его бойцов перешёптывается, но тот не слушает. Прищуривается на меня:
— Как тебя зовут, умник?
Я потягиваюсь, разминая затёкшие плечи:
— Вещий-Филинов.
Генерал замирает, словно ему в ухо крикнули.
— Филинов? Тот самый?.. Так это на тебя Гагер зуб точит?
— Уже не точит, — пожимаю плечами. — Гагера скоро казнят.
— Что ты несёшь! — генерал хмурится, и по его лицу видно: сейчас будет глупость.
— А ты, видимо, Гризл? — спрашиваю уже почти весело. Ну а кто ж ещё, раз чувак знает Гагера? Я же говорил, что генерал сам ко мне придёт.
Он выдыхает резко — и орёт:
— Схватить его!
Трое солдат спрыгивают с шестилапок, как пружины.
Как хорошо, что я не «выключил» друида. Как раз сейчас пригодится. Мог бы обойтись и телепатией, но ведь обещал Змейке дать развлечься.
Из-под ног солдат вырываются корни. Они хватают троицу за лодыжки и прибивают к земле.
И в этот же момент — псшшш! — силуэт Змейки молниеносно размазывается в воздухе. Медные когти вспыхивают в лучах утреннего солнца. Мгновение — и от солдат остаётся только фарш.
Я поворачиваюсь к генералу. Тот за секунду уже заковался в блестящий металлический доспех, глухое забрало закрывает мохнатую морду лица. Он хотел было ускакать, но щиты у шестилапки — ни к чёрту. Легко взламываю, и животное скидывает «железного дровосека».
— Давай поговорим, генерал, — говорю. — Есть тема.
Не дожидаясь ответа, кастую из своей энергии каменные плиты и выстраиваю небольшой закуток — грубые стены, примитивная крыша, две массивные скамейки из неотёсанных глыб. Уютный уголок для максимально неудобных разговоров.
— Прошу, — киваю в сторону домика.
Генерал, поднимаясь, таращится на меня:
— Ты… менталист же! Я точно знаю! Гагер рассказывал! Так откуда корни и камни⁈
— Я разносторонний менталист, — отвечаю без тени улыбки. — Да и не менталист вовсе, а телепат. Пошли, Гризл. Не заставляй короля повторяться.
Гризл всё-таки входит в закуток, хотя на скамейку не садится. Стоит, напряжённый, как струна. Я со Спринтом и хищницей тоже захожу. За спиной Белогривый зевает, а Змейка уже садится на скамейку.
И тут, как всегда вовремя, с хрипом и топотом подскакивают огромоны — отряд солдат, морды злые, оружие в руках, сапоги гремят. Обступают полукругом наш домик, но внутрь не суются.
— Отдай генерала! Живо! — кричит один. — Иначе мы тебя четвертуем, грёбаный друид! Выходи! У тебя пять минут на раздумья!
Я даже не оборачиваюсь. Просто смотрю генералу в глаза.
— На вашу войну с лордами Примолодьем мне плевать. Хоть взорвите друг друга. Но вот если вы полезете мешать возрождению Молодильного Сада — это уже моё поле работы. Я обещал Багровому поработать годик над Садом и не могу позволить вам мешать.
Генерал тяжело дышит, как после забега.
— Да что ты несёшь, Филинов! Какое мне дело до твоих хотелок!
Я продолжаю, холодно:
— Разборки с вами мне не интересны. Единственное, чего я требую — держитесь от меня подальше. В противном случае… — я пожимаю плечами. — … мне придётся сделать вам и вашим солдатам очень больно.
Генерал хмыкает, скрещивая на груди закованные в сталь руки:
— Да что ты мне сказки рассказываешь! Ты окружён и не в том положении, чтобы мне что-то диктовать. Думаешь, я у тебя в заложниках? Ха! Я — Мастер металла!
Эх, какие же все упрямые. Змейка красноречиво поглядывает на меня и водит когтем по шее, но я ещё раз пытаюсь достучаться до генерала:
— А какой вообще смысл вам губить Молодильный Сад?
— Большого практичного смысла нет, — признаётся Гризл. — Но Сад — центр Примолодья, и я его точно уничтожу! А ты мне не помешаешь! Сдавайся, человек!
— А как насчёт пари: я возьму любой ваш замок, и тогда вы отстанете от Молодильного Сада?
— Какой ещё замок? — смеётся Гризл, намекая, что я окружён и должен пощады просить на коленях, а не грозиться великими захватами.
— Любой, — на полном серьёзе отвечаю. — Да хоть Сторожевую Западную Крепость, что вы на днях отжали у дроу.
Из шлема доносится ржач с насмешкой:
— Ты не сможешь взять её даже за годы, мальчик.
— А я даю себе полчаса.
Он обрывает смех в растерянности, но я уже смотрю на Змейку.
— Хватай его!
— Что⁈ — не успевает генерал даже вздрогнуть.
И в тот же миг его доспехи исчезают — с треском и звоном, испаряются в воздухе, как будто их и не было. Он остаётся в одном камзоле, ошарашенно озираясь:
— Что… что это… Как это вообще?!.
Я показываю пальцем на его мохнатом запястье. Там блестит металлический капкан, светящийся псионкой.
— Сюрприз, — говорю я.
Змейка подхватывает:
— Сюрпрайз, мазака-фака, — и влепляет генералу кулаком в лоб. Прямо, с хрустом.
Тот падает навзничь, вырубившись. Змейка, фыркнув, закидывает его безжизненное тело себе на плечо, как мешок картошки. Капкан потом уберу. Я незаметно накинул железку на генерала сразу, как понял, что он тот самый нужный мне Гризл. А он даже не понял. Огромоны плохо восприимчивы к боли.
Я беру Белогривого за гриву, Змейку — за руку. Щёлкаю пальцами. Легионер-«портальщик», активируйся.
Солдаты снаружи уже начали штурм. Но мир уже скручивается в спираль. Резкий импульс — и мы исчезаем с пастбища.
Ба-бах. Знакомая локация. Запах озона и мха. Мы стоим у входа в туннель, через который попали в Огромонию.
По связь-артефакту связываюсь с дежурным монахом у стел Невского замка:
— Дежурный, настрой мне перемещение на склон у Сторожевой Западной Крепости. Той самой, что в осаде. Быстро.
Дежурный монах уже научился вбивать координаты. Портальный камень вспыхивает.
И совершается более дальний переход.
Мы оказываемся на склоне. Под ногами — осыпь, хруст гальки. Внизу раскинулся лагерь дроу. Палатки, костры, знамёна лорда Питона. Лагерь окружил осаждённую Сторожевую Западную Крепость.
— Убббить, мазака? — спрашивает Змейка, ударив по спине Гризла.
— Ещё рано.
Я хлопаю генерала по щеке. Один раз. Второй.
Он закашливается, открывает глаза:
— Что за… какого хрена ты… куда ты меня перенёс… айй! — вскрикивает он, когда Змейка скидывает его на землю.
— Мы ведь заключили пари, генерал, — перебиваю я. — Захватить крепость за полчаса. У вас место в первых рядах.
Повернувшись к крепости, призываю Ломтика через мыслеречь:
— Открой портал, дружок. Прямо напротив той самой имба-пушки. Ты знаешь, какой.
У пушистика это долго не занимает. Теневой портал раскрывается рядом, а второй его выход аккуратно выводит на ствол моей имба-пушки. В последний раз я палил из неё по ханцам — получилось тогда на редкость удачно.
Орудие отсюда не видно, но это не помешает ему стрелять. Дежурные артиллеристы всегда на месте. Связаться с ними не занимает долго времени. От них даже не требуется рассчитывать траекторию выстрела — нужно просто нажать спуск.
Первый выстрел.
Возникшее вокруг крепости магическое поле мигом рвётся. Стена крепости содрагается. Камни разлетаются, как щепки.
В центре стены образуется зияющий провал— прямой вход в Сторожевую Крепость.
Из лагеря дроу доносится изумлённый вопль:
— ЭТО ЧТО, БЛ?!.
Не успевают договорить — их пехота уже мигом валит в пролом, как саранча.
Битва начинается.
Солдаты лорда Питона с криками влетают в крепость, начинают зачистку огромонов, как будто репетировали.
Я поворачиваюсь. Позади — генерал Гризл, глаза вылезли из орбит, руки вцепились в голову.
— Ты… уничтожил мой стратегический план! — хрипит он. — Как ты посмел⁈
Я пожимаю плечами и повторяю:
— Мы же договаривались. Я беру крепость за полчаса, а ты и твои люди не лезете в Молодильный Сад.
У Гризла начинается нервный срыв:
— Ты подписал себе смертный приговор! За это я тебя уничтожу, щенок! Как ты вообще посмел⁈ Тебе не жить!
Я вздыхаю. Даже скучно.
— Змейка?
— Уже поня-я-яла, мазака, — говорит она, и желтые глаза сверкают.
— Только не убивай.
Она делает шаг, разворот, и с чистой, искренней радостью влепляет генералу ногой в грудины. Гризл взлетает, как нелепая торпеда, и улетает с обрыва— с криком, перекрутившись в воздухе.
У подножия уже шум. В лагере оставшиеся дроу поднимает головы:
— Эй! Это… это ж генерал Гризл?
— Генерал долбаных огромонов⁈ Он катится с горы!
— Убейте выродка! За его голову нам заплатит лорд!
— Хватайте его!!!
Гризл подскакивает. На лице паника, как у загнанной курицы. Он не оглядывается. Несётся прочь. А дроу бегут за ним.
Я остаюсь стоять на склоне. Чешу подбородок. Смотрю на уходящий парад унижения.
— Хм, — произношу вслух. — Кажется, я только что нечаянно выиграл войну.



Глава 14

 Замок Ламара, Примолодье 
Временный кабинет лорда Питона утопал в сумраке. Массивные портьеры из зелёного бархата приглушали свет, а в воздухе стоял тяжёлый запах ядовитого ладанника — Питон любил окуривать комнату этим растением, уверенный, что оно отгоняет ментальных шпионов.
Сам лорд сидел в кресле с высокой спинкой. Перед ним стояла его дочь — высокая, грациозная, с холодным прищуром и напряжённо сжатыми губами. Леди Гюрза явно нервничала.
— И зачем тебе, — недовольно протянул лорд, — ехать к этому… как ты назвала Филинова? «Телепату»?
Он почти с омерзением выговорил это слово.
— Ты же знаешь, дочь, нормальные дроу с пси-Даром именуют себя менталистами. А этот Филинов как есть выскочка. Даже называется ненормально.
Гюрза помедлила. Поджала губы. Похоже, собиралась с духом, но решила не спорить:
— Отец, у меня есть обязательства. Я прискакала к тебе на спринте Филиновых, чтобы сообщить о предательстве Гагера как можно быстрее. Я обещала королю Даниле, что верну ему Брусничку.
— Понятно, — кивнул Питон, хитро прищурив глаза. — Тогда езжай, конечно, но не забудь о твоем долге перед родом Ссил’Заратин. Будь внимательной у Филиновых. Слушай, запоминай.
— Хочешь, чтобы я там вынюхивала? — вздыхает Гюрза.
— Конечно, — кивает лорд. — Потому что этот Филинов получил мандат Багрового. Официально его не тронешь. И если он продолжит свою восходящую траекторию, нам с тобой придётся считаться с ещё одной непредсказуемой переменной. Лучше бы это был хотя бы дроу, а не иномирянин с тупыми ушами. Но конкурентов не выбирают.
Он помолчал, выпрямился в кресле и уже собирался сказать что-то ещё, как в дверь чётко постучали в стиле офицеров Змеиного рода.
— Входи, — отрывисто бросил Питон.
Вошёл адъютант — подтянутый, в чёрном мундире с нашитым гербом рода Ссил’Заратин. На лице ни тени эмоций, но голос звучал напряжённо:
— Милорд, срочные сведения с передовой.
— Ну, выкладывай, — Питон откинулся на спинку кресла, жестом указывая Гюрзе подождать окончания доклада, хотя она уже собиралась уходить. Леди со вздохом осталась и поправила складку кожаной жилетки на пышной груди.
— Докладываю: на западном фронте осада Сторожевой крепости снята. Объект вновь под нашим контролем.
— О? — Питон даже подался вперёд. — Приятный сюрприз. Кто отличился?
— Филинов, милорд.
Гюрза округлила глаза. Питон моргнул несколько раз, словно не поверил своим острым ушам.
— Что? Подробнее давай.
— Хорошо, милорд, — адъютант кивнул, явно не зная, с чего начать. — Прямо на линии фронта засветился генерал Гризл.
— Гризл? Генерал огромонов? — переспросил Питон, нахмурившись. — Но он же слишком труслив, чтобы лезть на передовую! Всегда отсиживается в тылу, как крыса. И он сидел в осаждённой крепости?
— Не в крепости. По донесению — бегал неподалёку от лагеря дроу.
— От нашего лагеря? — Питон скептически поднял бровь. — Генерал в роли разведчика и диверсанта? Какая-то чушь, честное слово!
— Мы его допросили, — продолжил адъютант. — Он не сопротивлялся. Наоборот, сам заговорил. Просил… вернее, настаивал: «Только держите от меня подальше вашего Филинова».
На несколько секунд в комнате стало абсолютно тихо. Только капля ладанника на угольке в кадильнице лениво потрескивала.
Гюрза сидела с каменным лицом, но зрачки были расширены.
— Что, чёрт побери? Гризл должен бояться меня! — возмущённо проговорил Питон. — Это моя война! Моя операция!… — лорд оборвал себя на полуслове.
Питон нахмурился, перевёл взгляд с адъютанта на дочь, потом снова на адъютанта:
— При чём здесь опять этот Филинов? Что он ещё натворил?
— Судя по всему, милорд, — медленно начал адъютант, — именно Филинов доставил генерала Гризла к лагерю наших солдат, причём из глубокого тыла. И ещё одно… Я сразу не упомянул, но, кажется, это важно. Захват крепости сопровождался странным выстрелом.
— Каким ещё выстрелом?
— Непонятным. Это какая-то странная магическая артиллерия, судя по звуку и эффекту. Этот заряд пробил сразу и магический купол огромонов, и внешнюю стену крепости. Одна вспышка — и бреши в двух слоях защиты.
Питон резко вскинул подбородок:
— Ты хочешь сказать, Филинов пробил купол и передал нам на блюдечке крепость?
— Да, милорд. Всё указывает на это.
Питон с раздражением мотнул головой, словно пытался стряхнуть с себя дурные предчувствия.
— Значит, у этого Филинова есть оружие, способное ломать защиту огромонов? Кто-нибудь видел установку?
— Нет, милорд, — покачал головой адъютант. — Всё произошло за секунды. Никто не разобрался, откуда прилетело. Потом ответственные гвардейцы обшарили всю округу крепости и не нашли следов ни лафета, ни шасси.
— А самого Филинова кто-нибудь догадался спросить прямо: это он устроил или нет?
— Конечно, милорд. Командир гарнизона спросил лично.
— Ну и?..
Адъютант выпрямился:
— Филинов сказал: «Врать не хочу, потому промолчу».
Питон моргнул. Потом медленно опустил веки, словно силясь подавить вспышку раздражения. Щека на скулах дёрнулась.
— Великолепно, — процедил он. — Скромняга нашёлся…
Гюрза, до сих пор молчавшая, заговорила тихо, но отчётливо:
— Выходит, это Данила захватил Сторожевую Западную крепость. И даже не стал приписывать себе заслуги.
— Не делай таких скоропостижных выводов, дочь, — Питон стиснул зубы.
Гюрза позволила себе приподнять уголки губ в намёке на улыбку, но промолчала.
— Как скажешь, отец. Я подожду, когда ты сделаешь точно такие же выводы, — проворковала она, лениво наматывая алую прядь на палец.
Леди явно не хватало ремня. Но лорд думал не об этом. Внутри медленно закипала досада — та, что знакома каждому, кто привык быть первым, но в главном соревновании потерпел поражение.
Филинов снова отличился. Человеку было того, что он возродил энта и выявил предательство Гагера! Он ещё и вырвал победу из рук Питона!
А теперь ещё и докладывать об этом Властелину. Потому что Питон был не из тех, кто врёт командованию. И уж точно не из тех, кто врёт Багровому.
Питон мрачно уставился на стол. Ну, Филинов! Скажите на милость, как лорду-дроу презирать тупоухих людей, если они вытворяют такое!
Уже берёт крепости.
Невольно перестанешь быть расистом, несмотря на многовековую привычку.
И ведь это только начало. Чёрт бы его побрал… Даже страшно представить, как Багровый Властелин отблагодарит за такую вылазку. Мандат на полное управление Садом уже дал, теперь дело за орденами и материальной выгодой.
Справа него, будто лениво, но с нарочитой лаской в голосе, снова подала голос Гюрза:
— Папа… А почему ты, собственно, не радуешься? Война с огромонами ведь, по сути, закончилась. Гризл был их главным подстрекателем, а остальные генералы без него сейчас воевать не станут. Значит, войне конец. Победа! Ура!
Питон мотает головой и раздражённо отмахивается:
— Ой, отстань! И вообще езжай к своему Филинову уже!
Гюрза, словно только и ждала разрешения, с лёгкостью вскакивает и уносится из кабинета, на прощание бросив отцу воздушный поцелуй.
А Питон тем временем ломает голову — как бы составить донесение Багровому Властелину так, чтобы вся слава не досталась одному только Филинову… и при этом, увы, не соврать.
* * *
Победив в войне с огромонами одним удачным выстрелом, я возвращаюсь в Молодильный Сад. Змейка сияет, как медный чайник. Ну ещё бы — и прокатилась с ветерком, и огромонов покромсала. Для неё это, считай, курорт с элементами физической активности.
А вот я мрачнее тучи. Лакомка с Настей замечают это сразу, как только мы садимся в шатре ужинать. Подкладывают мне каши, мясо, заботливо следят, чтобы я и сладкой не забыл — и переглядываются.
Первой не выдерживает Лакомка:
— Ты чего такой грустный, мелиндо?
Пожимаю плечами.
— Да просто…не получился из меня дипломат.
— Всё так плохо? — уточняет альва, кладя руку поверх моей.
— В целом — нет. Даже наоборот. — Я вздыхаю. — Войну вот закончил даже.
Обе жены удивлённо приподнимают брови, но я продолжаю все таким же грустным тоном:
— Но я хотел-то всего ничего. Чтобы огромоны только не трогали наш гарнизон и Сад, чтобы жить спокойно и никому не мешать. А в итоге — бах, и вся война свернулась. И теперь Багровый точно не отстанет. Опять, небось, наград нагонит, да пристанет как банный лист. А мне и мандата бы с лихвой хватило.
Я качаю головой.
— Вот и думай потом, как бы сделать чуть-чуть, чтобы не вышло «слишком».
Снова вздыхаю.
Сердобольная Лакомка встаёт, подходит ко мне почти вплотную. Её ладонь мягко ложится на мои волосы, она чуть наклоняется и прижимает мою голову к себе, к своей тёплой, пышной груди.
— Ох, мелиндо… Не переживай, — уговаривает альва, поглаживая меня по плечам. — Ты же один целую армию одолел.
Нет, жена, права, конечно: войну лучше выиграть, чем проиграть. Но вот только я хотел обойтись планом-минимумом, и ведь ещё всё может обойтись, если бы Питон присвоил все лавры себе. Да только с Багровым это не прокатит, и лорд-дроу понимает это отлично, потому он скажет всё как есть. Ну и снова Багровый предложит контракт а-ля «служи мне и купайся в золоте». Ну а я, конечно, откажусь… Но лучше бы не доводить до такого, чтобы отказывать таким могучим сущностям, а вообще — избегать подобных ситуаций. Ну да что ж теперь.
Позже жёны уходят заниматься своими делами, а я, собравшись с мыслями, беру связь-артефакт. Пора проверить, что творится в моих родовых землях. Интуиция подсказывает — спокойствие бывает обманчивым.
Первым вызываю, конечно же, Ледзора. На удивление, морхал на этот раз не вляпался ни в одну катастрофу. Замок Дракона стоит. Не горит, не захвачен, не улетел в иной мир. Уже неплохо.
Хотя надо быть начеку. Филиппинцы в любой момент прискачут, и лучше проконтролировать оборону Одиннадцатипалого.
Далее зову к себе Деда Дасара и спрашиваю, что да как. Хитрый упрямец улыбается:
— Всё нормально, шеф, тебя же одну ночь всего лишь не было!
— Ну и что? Я за ночь генерала пленил и войну вот выиграл.
— Ну это ты, шеф! Я вообще завидую твоей скорости вершить дела.
— Ой, не подлизывайся, — бурчу. Этому пройдохе я ни за что не поверю. Дасар, конечно, верный соратник, но вор всегда останется вором — профдеформация штука вечная.
Дасар добавляет, между делом:
— Кстати, вождь Хмен уже уговаривает другие племена многоруких вступить под твою руку. Принять вассалитет, как ныне говорят.
Ага, это по моему заданию.
— Есть и те, кто упирается, — продолжает он. — Те же Синие Бороды, к примеру. Но и с ними можно будет поговорить, особенно если ты приедешь лично.
— Может, как-нибудь потом, — отмахиваюсь. Хмен, конечно, мужик амбициозный, спору нет. Но задача подчинить всех дикарей в округе у меня стоит где-то в самом конце списка приоритетов. Главное — чтобы меня не трогали. Только поэтому эта цель вообще обозначена, а не потому что я жадный до власти или территорий. Мне бы с теми владениями, что уже есть, порядок навести и всех обеспечить.
Решаю навестить энта. Всё-таки древозверь — важная фигура для моего имиджа. Мандат на самоуправление мне, по сути, именно из-за него выдали. А если лиственный вдруг откинет ветки — будет как-то… неловко.
Прохожу мимо троллей. Бумба, как обычно, проводит воспитательную работу — чему-то обучает двухметровый молодняк методом оплеух. Детинам не больно, зато осознают важность вталкиваемой через рычание информации.
Тролли остаются позади. Вдоль кустов, пригибаясь, крадётся что-то огромное. Ветви шелестят, кора скрипит, в листве зырят дупла-глаза. Ага, энт. Следует за Красивой. Тигрица идёт по полянке, вся из себя сосредоточенная охотница, помахивая хвостом, напряжённым, как пружина. Пытается игнорировать преследователя, но голову то и дело дёргает, оглядывается, наконец, шипит раздражённо, уже мне жалуясь:
— Он дичь пугает!
Я хмыкаю, Красивая редко разговаривает — значит, достало её сильно. Подхожу ближе к энту и киваю:
— Эй, Лиственный! Ты чего таскаешься за ней?
— Я жду распоряжений от госпожи, — басовито объясняет он, с каким-то грустным благоговением.
Потом хлопает себя по бокам — ладонями из узловатой древесины. Гул разносится по поляне.
— Не знаю, как угодить своей госпоже…
Ну вот. Начались энтовские страдания. А ещё ему нельзя так далеко отходить от Сада, а то и правда же помрёт. Я вздыхаю и развожу руками:
— Слушай, Лиственный. Садись вот там, у леска. Сад рядом — подпитаешься. И госпоже так будет лучше: она ведь будет знать, где ты находишься, и если что — сама придёт к тебе и позовёт.
Древозверь вопрошающе смотрит на госпожу.
— Прррроваливай! — рычит тигрица недвусмысленно.
— Мудро, — кивает энт. — Так и поступлю, воскрешающий садовник.
С энтовским воодушевлением он хлопает себя ещё раз, скрипит, поворачивается и топает прочь. Земля вздрагивает от каждого шага, на траве остаются вмятины, как после катка. Лиственный замирает у кромки леса, смешиваясь с остальными деревьями.
Вообще, с этими древозверями так и должно быть. Они и сами не любят ходить. Помимо прочего, двигаться такой древесной махине очень энергозатратно. Для них любой марш-бросок — трагедия. По сути, это деревья, на которых выросли эмоции и голос. Им бы корни пустить, в небо смотреть и сто лет подряд всасывать солнечные лучи — да только изредка выполнять волю госпожи.
Я уже собирался уходить, но вдруг слышу за спиной скрипучее:
— Воскрешающий садовник.
Оборачиваюсь:
— Да?
Энт не двигается. Только листья шелестят от ветра, и его глаза — глубокие, чёрные провалы, как две трещины — смотрят прямо в меня.
— Что с моими собратьями? Ты их тоже вернёшь?
Помедлив, киваю:
— Верну. Но не сейчас. Пойми, Лиственный, Саду нужен источник. Ты уже питаешься его силой. А если я верну целую роту энтов — вы его высосете до дна.
Глаза-дупла сужаются.
— Истину глаголишь, воскрешающий садовник, — гулко говорит он.
И снова замирает. Настолько неподвижен, что его уже можно спутать с частью ландшафта.
Я стою немного, потом разворачиваюсь и ухожу обратно в лагерь.
Возвращаюсь к себе в шатёр и подумываю вздремнуть да помедитировать заодно. Всё-таки устал. Неудивительно, ведь всю ночь со Змейкой гуляли по землям огромонов, а глаза так и не сомкнул. Змееволосая, между прочим, сразу завалилась на настилку спать без задних ног, выпучив свою объёмную, выпуклую задницу.
Ну а я, хоть и подпитываюсь при необходимости от энергопластырей, да и мозг у телепатов привык к круглосуточной нагрузке, всё равно стараюсь не перегружаться понапрасну. Режим есть режим. Турборежим ещё пригодится — для настоящих стрессовых ситуаций.
Пора на тишину. Сажусь в позу лотоса, закрываю глаза, переношусь вглубь себя — к Бастиону Легиона. Перед дремой можно заодно проверить, как там мои легионеры. А то давно их не видел всех вместе.
Внутренний мир встречает меня привычной архитектурой: мощные стены, шпили, арочные окна. Когда-нибудь, когда я освою материализацию Астрала, то перенесу Бастион в реальность. То-то будет шик и блеск! Но стоит зайти вглубь замка — и меня накрывает шумом и свистоплясками.
Эх. Точно. Сегодня же у парней выходной.
Я же сам договаривался вместе с Вороновым и Савельичем, что легионерам полагается один день отдыха. Один день полной свободы от патрулей, учений и медитаций. И вот я попал прямо на него, блин.
Замок Легиона превратился в бордель. Лучше бы не заходил.
Легионеры вовсю развлекаются с нпс-девчонками. Я тут же жмурюсь от увиденного. Мда, вырвите мне глаза! Нет, против развлечения парней ничего не имею — бойцы есть бойцы, — но, блин, вся эта пахабщина происходит же в моей голове. От осознания этого — больно! Аж перепончатые пальцы сводит!
Среди всего этого вакханалического выходного Савельич, к счастью, выделяется. Сидит особняком в библиотеке, листает техномагические свитки, в форме которых хранится память, вырванная у врагов. Молодец, старик. Надеюсь, он действительно начнёт качаться. У него есть потенциал.
В общем, в Бастионе я не задерживаюсь.
Честно — смотреть, как часть твоего сознания устраивает фантасмагорию разврата, — удовольствие ниже среднего. А если всматриваться в детали, так и вовсе можно травмировать собственную же психику. Даром, что я телепат и, по идее, нервная система у меня самая устойчивая.
Возвращаюсь в тело. Сижу в шатре, выкидываю из головы всё, что насмотрелся, и, не меняя позы, засыпаю. Пусть мир подождёт пятнадцать минут — я заслужил.
Как раз ровно через четверть часа раздаются шаги — мягкие, почти неслышные, но легко узнаваемые. Подушечки на тигриных лапах ни с чем не спутаешь.
Красивая входит без спешки, уверенная, что ей можно не стучаться даже в мои покои. Ну а что — у неё ведь лапки.
Мой полосатый будильник подходит и замирает напротив.
— Мур, — говорит она требовательно.
Я улыбаюсь, не открывая глаз. Протягиваю руку, глажу её за ушком. Она довольно урчит, хвост колышется, судя по колыханию воздуха.
— Кстати, сударыня, — зевнув, вспоминаю я и уже открываю глаза, — ты ведь Даритель. Я могу помочь тебе развить Дар друида, если захочешь. — Она смотрит на меня в непонятках. — Чтобы ты могла лучше управлять своей будущей гвардией энтов.
Тигрица хмурится. Я, конечно, не упоминаю, что умею это делать после «тренировок» с Камилой, моей женой с тем же Даром. Это родовой секрет. Не всё же выкладывать сразу.
Красивая качает лохматой головой, будто отмахивается от ветра. Затем произносит грудным голосом:
— Мне и так хорошо, конунг. Не хочу быть никакой Дианой Второй, внучкой Багрового Властелина и хозяйкой Молодильного Сада. Хочу быть тигрицей Красивой из рода Вещих-Филиновых.
Неожиданно, если честно. Взяла и отреклась от наследия прабабки из Фемискиры, да ещё и мне по сути передала это сокровище вместе с собой — такой красивой. Тут ведь по-хорошему ещё вопрос, кому принадлежит Сад — Багровому или Красивой, внучке первой Дианы. Например, если Лиственного спросить — то он однозначно за оборотницу. А энты и есть главные сторожи Сада, а не глуповатые тролли, которые и одного древозверя не завалят.
На будущее учтём. Сейчас ссориться с Багровым мне всё равно не с руки. Мандат он мне дал, а это и есть самое главное сейчас — чтобы не мешал Лакомке никто. Я потому и ходил ко огромонам, между прочим.
Между тем Красивая, порядком загрузив меня, просто берёт и ложится мне на ноги, не спрашивая. Вся — лёгкая центнеровая грация, разлеглась поперёк меня и довольно выдохнула, как будто всё в этом мире наконец стало правильно. Через пару секунд начала мурчать и почти сразу — храпеть, с мурчащими нотками.
Выбраться из-под неё, не разбудив, проблематично. Даже не пытаюсь — если брошу эту киску, потом с упрёком смотреть будет целый день. Так что остаётся сидеть. Ну ладно. Помедитирую ещё немного.
Спустя какое-то время возвращаюсь к реальности. Лагерная тишина снаружи нарушается тяжёлыми шагами.
Дружинник появляется у входа в шатёр:
— Конунг, у тебя гостья — леди Гюрза из рода Ссил’Заратин.
— Да, веди.
К тому моменту, как он возвращается и приводит Гюрзу, Красивая уже встала и потопала куда-то на улицу. А я с затёкшими ногами так и остался сидеть в позе лотоса. Просто не осталось выбора. Потому когда Гюрза входит, то смотрит на меня с уважением — мол, занимается, какой молодец!
— Мне нужно пара секунд, леди. Прошу простить, — развожу руками.
— Конечно! Я привела вашу Брусничку, король, — произносит Гюрза. — И ещё принесла сведения. Гагер просит встречи с вами наедине.
— До суда у Багрового Властелина? — уточняю.
Пока мы говорили, я уже ментально прогнал кровь по мышцам ног и, поднявшись, сделал приветственный поклон леди, который задолжал с момента ее прихода.
— Конечно, ведь после суда его уже не станет, — леди позволяет себе злорадную улыбку, но тут же, заметив мой любопытный взгляд, смущённо краснеет. — Ммм… король Данила, сейчас Гагер находится под арестом у Ауста в замке Ламара, и если Ауст разрешит — ты можешь зайти к нему в камеру.
Честно, я недолго раздумываю над последней просьбой лорда Гагера. Он успел и натравить гулей на моё Междуречье, и много гадостей наделать моему роду. Потому ответ однозначный.
— Не вижу смысла с ним разговаривать. Пусть лорда Гагера судит Багровый Властелин.
Я бы, конечно, не отказался от его памяти со всеми техниками Тьмы, да только мне они уже не достанутся. А значит, и идти нет смысла, рискуя угодить в предсмертную ловушку мстительного дроу.
Гюрза понимающе кивает:
— И прекрасно, — леди даже довольна моим ответом. — Думаю, Гагер очень расстроится.
Ведь он не сможет наговорить тебе гадостей напоследок.
— А не хотите прокатиться по степи? — перевожу я тему на более приятную.
Она улыбается — искренне, с каким-то лёгким, почти девичьим восторгом:
— Я надеялась, что вы спросите! Да, конечно!
Мы направляемся в сторону пастбища, где обычно пасутся спринты. День солнечный, трава шелестит под лёгким ветром, а я уже чувствую, как хочется просто пронестись по просторам. Без мыслей, без планов. Просто вперёд.
На полпути к нам навстречу выходит Настя. Сегодня оборотница в обтягивающих леггинсах и свободной рубашке, рыжие волосы стянуты в небрежный хвост. Завидев нас, весело улыбается:
— Ой, а вы куда, Даня?
— Покататься на спринтах, — отвечаю я. — Присоединишься?
— А, да! Конечно, хочу!
И вот уже втроём несёмся по степи. Ветер в лицо, копыта выбивают ритм, Белогривый, как обычно, выбивается вперёд. Вожак табуна, как-никак. Надо держать марку, тем более перед красивыми кобылами.
Но, как всегда, фоновое сканирование включено. И срабатывает ментальный будильник. Уже осознанно усиливаю щупы — и на самом краю поля ментальной видимости ощущаю движение. Десятки дикарей выстраиваются и устанавливают позиции.
Надо бы посмотреть, что они творят. Посылаю команду Ломтику, чтобы заглянул к дикарям. Мгновенно вижу через его глаза-пуговки: заросли, склон, открытая площадка — и многорукие с выкрашенными в синий бородами, заплетёнными в косички.
Племя Синих Бород готовит нам ловушку. Они устанавливают какую-то свою артиллерию — в виде большущих артефактных самострелов на двуногах. Причём тяжёлые болты нацеливаются именно на нас со спутницами.
Хмыкаю про себя.
Синие Бороды как раз враждуют с племенем Жёлтых Рук Хмена. И уж тем более они не приняли мой вассалитет. Да и Астрал бы с ними — я никого не заставляю ко мне идти. Но, видимо, Бороды выбрали путь удара в спину.
Что ж. Сейчас посмотрим, куда он их заведёт.
— Данила, — по мыслеречи обращается Гюрза. — Вдали от нас дикари собираются, кажется. Я только кончиком щупа их задела и не уверена.
— Не волнуйтесь, леди, — улыбаюсь. А у девушки широкое ментальное поле, раз заметила Синих Бород. У меня, конечно, шире — но я-то Грандмастер. — У них сегодня праздник, потому они здесь и собрались.
Ветер всё такой же тёплый, трава шелестит — и у меня есть повод немножко развлечься.
* * *
 Степь возле Молодильного Сада, Примолодье 
Вождь Синих Бород прищурился, вглядываясь в горизонт. Степь колыхалась под ветром, трава покачивалась, а вдали уже маячила знакомая фигура. Скачущий на белом спринте, как и докладывала разведка. Тот самый двурукий Филинов.
Вот он — беззаботно едет со своими женщинами, ничего не подозревая. «Идеальный момент», — подумал вождь, пальцами привычно перетягивая узел боевой косы.
Хмент, вождь Жёлтых Рук, уже лёг под этого двурукого. Назвался его вассалом, отдаёт ему своих лошадей, да ещё и собственных дочерей, по слухам, уже сватает. Какому-то двурукому! Тьфу! А раз этот Филинов теперь «крышует» Хмена — значит, потянется и к остальным. Захочет подмять всех многоруких.
Нет. Этого вождь Синих Бород терпеть не собирался. Пока он жив — никакой двурукий не станет властвовать над его племенем.
Синие Бороды расположились мудро — на дальнем склоне, за скальной грядой, там, куда не дотянется ни один менталист. Даже сильнейший. Их позиции были вне ментального охвата. Это гарантировали километры степи между ними.
Отряд вождя работал слаженно. На двуногах разворачивались стационарные арбалеты: массивные, с чётко выверенными прицелами. Каждое орудие — с артефактными болтами. Те уже вложены в гнёзда, зачарованные, взрывные. С одного удара — и цель испарится в красивых разноцветных вспышках.
Но болты капризны и восприимчивы к любому толчку.
— Осторожно, — резко прошипел вождь, увидев, как один из воинов чуть не грохнул болт в паз. — Уронишь — сам себе погребальный обряд подпишешь. Эти штуки срабатывают от толчка.
Вот убьём Филинова — и снова станем королями степи. Синие Бороды поднимутся, как в старые времена. И Хмен, и остальные снова станут склонять головы.
Прямо перед вождём, на арбалетной станке, внезапно возник бежевый, пушистый щеночек. Он спокойно смотрел вверх своими круглыми, блестящими глазами-пуговками — чистыми, наивными, полными неподдельного любопытства. Лапки у него чуть разъехались по металлической поверхности, уши торчали в разные стороны.
— Какая… милота… — пробормотал вождь, тронутый в самое сердце. И потянулся рукой, чтобы погладить малого.
Да только щенок сразу исчез. Растворился в воздухе, как туман. Словно его и не было.
И в ту же секунду в голове вождя зазвучал голос:
— Ох, зря чудишь, вождь. Очень зря.
Вождь застыл в шоке. Это — двурукий Филинов! Как он засёк их? Неужели у него настолько широкое ментальное поле? Что это за чудовище?
— Тебе меня не достать, чёртов двурукий! — храбро завопил вождь, вскидывая руки к небу. — Мы слишком далеко! Мы вне досягаемости твоих щупалец!
Он сорвал с груди антипсионическую брошь, сжал её в кулаке и рассмеялся:
— Ха-ха! Думал, подкрадёшься незаметно? Хочешь — бросайся на своём спринте хоть за триста метров вперёд! Мы тебя всё равно достанем с наших артефактов, зачарованными болтами! Наши разумы тебе не подвластны!
Голос в голове:
— А зачем мне ваши разумы? Мне хватит и птичек.
— Что⁈..
В ту же секунду над лагерем Синих Бород сгущается тень. Вождь поднимает голову — и замирает.
С неба с клекотом обрушивается стая. Смешанная: чёрные, резкие, дикие степные птицы. Некоторые — мелкие и юркие, другие — с размахом крыльев в рост человека. Они пикируют, режут крыльями воздух, несутся прямо вниз.
Птицы врезаются в людей. Когтями — по лицам, клювами — в глаза. Дикари закрывают руками лица. Одарённые накидывают на себя доспехи и вертят головами в облаке пернатых.
И тут одна из птиц — степной орёл, особенно крупный — налетает на один из арбалетов. Болт, плохо зафиксированный, лежал сдвинутым, торча из гнезда.
Птица хватает его когтями, поднимает в воздух, взметнувшись высоко над головами, а потом со всей силы швыряет вниз — на другой заряженный арбалет.
— Нееет!.. — доносится отчаянный вопль вождя.
БАБАХ.
Второй арбалет взрывается. Вспышка ослепляет. Волна огня прокатывается по соседним орудиям, цепляя стойки, активированные болты в гнёздах и снаряды в коробках, которые сразу же детонируют от взрыва.
Начинается цепная реакция.
Птицы уже в небе — их взрывы не коснулись. А вот Синие Бороды в этот миг пожалели, что вместо второй пары рук боги не даровали им крылья.
Вождь Синих Бород стоит, охваченный огненным вихрем, осознавая, что весь его план рухнул в считаные секунды.
И в последнюю долю жизни, прежде чем его накроет особенно мощной взрывной волной, он успевает подумать только одно:
А ведь не зря их дьявол тоже двурукий.
* * *
Над холмами вдали вспыхивают фейерверки — яркие, насыщенные, с грохотом и шипением разлетаются в небе, оставляя за собой шлейфы разноцветных искр. Прямо как в Новый Гол.
Гюрза оглядывается на всполохи:
— Что это там такое?
— Салюты, как видно, леди, — пожимаю плечами. Поворачиваюсь к Насте — та улыбается, уже в курсе и про засаду Синих Бород, и про то, как им прилетело их же собственными снарядами. — Дикари пускают.
Гюрза, едущая чуть позади, восклицает с искренним восторгом:
— У дикарей, значит, сегодня праздник!
Настя не отводит взгляда от яркого неба, усмехается:
— С Даней у всех всегда праздник.
Вот это — я понимаю реклама, — думаю про себя и хмыкаю.
Ещё какое-то время мы просто несёмся по степи. Спринтов толкает вперёд ветер, под ногами — зелёно-золотой ковёр трав, над головой — купол неба, уже подёрнутый вечерним светом.
Но ощущение свободы начинает постепенно тускнеть.
Я ощущаю это первым — давление на краю ментального поля, уже знакомое. Слежка. Всадники держатся на расстоянии, но идут по следу. Пока что без открытой агрессии, но с отчётливым упорством. Настя, конечно, ещё ничего не замечает, а вот Гюрза бросает на меня короткий, внимательный взгляд — она тоже уловила присутствие.
Опять племя Синих Бород.
Видимо, кто-то из племени помчался мстить за своего вождя. Причём преследователей — сотня, не меньше. Очень возможно, с этим племенем всё равно рано или поздно пришлось бы разобраться: слишком вызывающе себя ведут, будто вся степь Примолодья им принадлежит. Что ж, для начала неплохо бы их погонять.
Оглядываюсь на девушек:
— Ускоримся?
Обе кивают синхронно.
Загоняем спринтов. Они рвутся вперёд, как будто сами почувствовали охотников за спиной.
И вдруг — на горизонте появляется дуэт всадников. Телепортируясь на спринтах, мигом оказываемся рядом. Дроу верхом на шестилапых. Сложно не узнать старых знакомых — Химериэль и Семирель. Официальный лорд-губернатор Примолодья и его вассал.
Прекрасно.
— Как раз их сейчас и не хватало, — по мыслеречи делится леди Гюрза.
Я выпрямляюсь.
Химериэль замечает меня, приподнимает голову, глаза округляются. Он, кажется, на секунду теряет дар речи, но быстро берёт себя в руки:
— Какая встреча, король Данила, — произносит он с натянутой вежливостью.



Глава 15

— И не говорите! А что вы тут делаете, лорд-губернатор? — первым спрашиваю я, останавливая Белогривого и глядя на Химериэля сверху вниз. В прямом смысле: спринт у меня высокий, а дроу не особо, как и его шестилапка.
Химериэль хмурится, будто я нарушил некий невидимый протокол. Да только я выше его по титулу. Пускай лорды-дроу заносчивы и считают даже свинопаса на Багровых землях важнее короля за их пределами, но это только их проблемы — пока они не скажут это вслух, конечно.
А вот сир Семирель не страдает непочтительностью — соскальзывает с седла и тут же кланяется:
— Здравствуйте, король Данила! А также королева Анастасия и леди Гюрза!
Черноволосая леди не обращает внимания ни на одного, ни на другого. Настя же из вежливости кивает, как и я.
— Сир Семирель, лучше сядьте обратно в седло, — советую.
— Как прикажете, — слушается дроу.
Сир-то понимает, что я не обделён лояльностью Багрового Властелина — в отличие от того же Химериэля, который уже столько раз напортачил. А значит, поклониться, даже если не хочется, — дешевле, чем потом объяснять, почему не поклонился.
Химериэль косится на вассала, будто тот продал родину, но делает вид, что ему всё равно. И бурчит себе под нос, словно проглотил кислую облепиху:
— Я ищу своего носорога, король Данила.
— Понимаю, — киваю. — Но сейчас не лучшее время для зоологических экспедиций. Племя Синих Бород у нас на хвосте. Если не хотите попасть под раздачу, ну или сразиться с толпой многоруких, — рекомендую двигаться вперёд. И быстро.
— Чёрт! Их много? — напрягается Химериэль.
— Много, — подтверждаю я. — Сотня или две.
Химериэль, не дожидаясь уточнений, резко разворачивается:
— Бежим! — орёт он и со всего размаха шпыняет свою шестилапку. Та взвизгивает и срывается с места, поднимая клубы пыли. Семирелю ничего не остаётся, как следовать за своим сюзереном.
Мы с Настей и Гюрзой тоже трогаемся с места, но я не тороплюсь. Белогривый и так самый шустрый. Обгоним кого угодно, если понадобится.
— Вам бы в другую сторону, — бросаю по мыслеречи Химериэлю.
Но лорд-губернатор ничего не хочет слышать. Несётся вслепую, не проверяя местность, не сканируя ментально зверей в округе. Забыл, видимо, что в степи полно опасной живности. Так и упустит своего носорога — тот как раз неподалёку сидит в роще.
Вздыхаю. Надо помочь лорду-губернатору воссоединиться со старым товарищем. Всё же по моей вине он расстался со своим любимцем. Да, конечно, лорд-губернатор тогда хотел меня затоптать насмерть, но я не злопамятный. Просто я злой, и память у меня хорошая.
Протягиваю ментальные нити, фокусируюсь на разуме носорога. На всякий случай сканирую пространство, и только потом цепляю знакомое сознание. Толкаю чуть-чуть — в нужную сторону. Подсказываю носорогу, куда идти. Пусть Химериэль думает, что ему просто повезло. Мне не жалко.
Лорд-губернатор уже проезжает рощу, как из кустов, с хрюком и лязгом, вылетает чёрный носорог. Прямо на Химериэля.
Лорд-дроу успевает только дёрнуться — осаживает свою шестилапку, но поздно. Он попытался и подчинить разум любимца, и тут, каюсь, мне пришлось обрубить его ментальные щупы. Хочу, чтобы у них всё было честно, по-настоящему. Носорог, судя по всему, и так соскучился по бывшему хозяину. Врывается между шестилапок дроу, сбивает рогом лорда-губернатора с седла, как кеглю, и с радостным рёвом пробегается по нему взад-вперёд, выражая, ну, как может, свою привязанность.
Судя по громкому топоту, любви в этом выражении очень много.
От сира Семиреля уже и след простыл — ускакал вдаль. Он, видимо, решил оставить лорда-губернатора наедине с любимцем и не мешать им. Сложно его за это винить. Третьим лишним никто быть не хочет.
Раздавленный Химериэль валяется в траве. Кажется, он не мёртв — шевелится, стонет. Но счастливым не выглядит. Очень странно. Впрочем, носорог продолжает на нём топтаться. Может, ещё снова подружатся. Всё же их многое объединяет.
— Это же тот самый носорог! — восклицает Гюрза, которая вместе с Настей смотрит на эту картину. — Почему Химериэль его не смог приручить в этот раз⁈
Я скромно потупил взгляд и даже принялся считать всадников-дикарей вдалеке.
— Король Данила! — леди оборачивается ко мне и хитро смотрит. — Вы, кажется, за честные отношения, так?
— Я никогда не программирую своих близких и даю им полную свободу воли, леди, — киваю серьёзно. — Если вы об этом. Лорду-губернатору Химериэлю советую тоже держаться честности.
— Неплохой совет, — смеётся Гюрза искренне и радостно. — А главное — вы и делом помогли лорду-губернатору, похоже! Если что — я одобряю! И вообще обожаю мужчин, которые действуют, а не просто болтают.
Настя хмуро посмотрела на леди-дроу, и та, покраснев, отводит взгляд. Ну да, что-то мы заболтались. Так нас скоро и дикари догонят.
— Поскакали, Даня? — Настя специально подводит кобылу ближе ко мне.
— Не, бежать не будем, — качаю головой. — Мы уже наскакались, а потому встретим синебородых.
Разворачиваюсь на коне навстречу Синим Бородам.
Протягиваю ментальные щупальца к их передним рядам. Ментальная защита у дикарей неплохая, но я уже надел на палец кольцо Буревестника, а потому натянуть миражи поверх щитов — не такая уж и проблема.
И запускаю иллюзию.
Всадники в голове в ужасе останавливаются. Они видят перед собой гигантскую, ревущую фуру с хромированной кабиной и красными фарами.
В ушах десятков дикарей раздаётся грохот кузова и рёв двигателя. Столбы пыли поднимаются в воздух, перекрывая обзор. Иллюзия летит прямо на них.
Паника охватывает всадников. Передние ряды Синих Бород в ужасе разворачиваются и рвутся назад. А там — свои. Строй разваливается, кони визжат, многорукие падают, начинают давить друг друга. Крики, вопли, кашель в пыльном облаке. И никакого врага. Сами себя топчут. Ну молодцы, что сказать.
Движение застопорилось. Отряд развалился и разбежался кто куда. Не думал, что будет так просто. Впечатлились дикари нашим автопромом — с непривычки испугались.
Я довольно улыбаюсь, разворачиваю Белогривого к девушкам. Настя и Гюрза смотрят вопросительно.
— Обратно? — спрашиваю, и обе кивают.
Мы пускаемся в обратный путь — неспешно, спокойно.
Синими Бородами уже будет кому заняться и без нас. Слишком многих воинов они сегодня потеряли, а значит, племя само скорее попросится к другому, большему, чтобы влиться и жить под новым вождём — может, даже к тому же Хмену. И пофиг, что с ним они воевали вчера. При нынешних обстоятельствах это уже неважно. Так у местных заведено.
* * *
 Замок Ламара, Примолодье 
Каменные ступени спускаются глубоко под землю. Лорд Ламара спускается в собственные казематы под замком. Хотя временно их забрал себе Ауст, чтоб подержать там лорда Гагера до суда.
В темнице все клетки пусты, кроме одной.
У решётки он останавливается. Лампа на стене качается, отбрасывая рваные тени.
За прутьями сидит Гагер, закованный в антимагические обручи: на запястьях, на лодыжках, на шее, даже на висках. Обручи пульсируют тусклым светом подавления, будто глумятся над могучим дроу-магом. Но в глазах Гагера — ни капли покорности. Он смотрит, как хищник в клетке, которого пока не покормили.
— Пришёл проведать, Ламара? — усмехается он, голос охрипший, но ясный. — Или попрощаться?
Ламар молчит. Только сжимает пальцы в перчатке.
Гагер наклоняется ближе, тень от его головы падает на грудь:
— А помнишь, ты хотел со мной сжечь Молодильный Сад, — говорит он тихо, как будто рассказывает сказку. — Не прикидывайся, что ни при чём. Я тебя всё равно же сдам.
— Нет… — срывается Ламар, почти шепчет, почти давится. — Пожалуйста. Не сдавай меня…
Гагер улыбается. Не весело — жёстко, презрительно.
— Ну ты и тупой, Ламар! Бестолочь, чесслово! Да даже если я не сдам тебя, толку-то? Всё равно Багровый прочитает мои мысли, — говорит он. — И узнает, какая ты сволочь. Гюрза тоже была с нами в сговоре, но, учитывая, что она сама убила поджигателей, и кто её отец, она легко отбрешется. А вот тебе — хана. Но я могу спасти твою шкуру. Если сделаешь одну простую вещь.
— Ты идиот, — резко выдыхает Ламар. — От тебя уже ничего не зависит! Разум тебе уже всё равно вскроют, и Багровый увидит, что ты всё это устроил и что я тебе помогал!
— Нет, — перебивает Гагер, и голос у него становится почти нежным. — Смотри.
Он напрягается. Мгновение — и на ладони, несмотря на антимагические обручи, проступает чёрный знак, будто вытравленный кислотой по плоти. Руна не пылает — она поглощает свет.
— Даже антимагические цацки не могут заглушить это, — довольно говорит Гагер. — Проклятие Тьмы. Моё предсмертное заклятие на случай, если меня переиграют. И, увы, время пришло. Филинов разгромил меня вчистую.
Он подносит руку между прутьев.
— Коснись — и у тебя в руках возникнет чёрный шар. Он будет питаться моей душой, сжигать меня изнутри и становиться смертоноснее. Тогда я не протяну и двух дней.
— Зачем мне это⁈ — отступает Ламар, бледнея. — И зачем тебе это⁈
— Затем, — спокойно отвечает Гагер, — что ты сможешь метнуть этот сгусток во Филинова, когда он подставится. Это твой шанс. Я умру всё равно, ведь Багровый казнит не меня. Но так Филинов получит прощальный привет от меня.
Он смотрит прямо в глаза.
— Это будет мой последний удар. Если ты его нанесёшь — я уйду, и никто не вскроет мой разум. Никто не узнает, что ты задумывал сжечь Сад. Ты выживешь.
Ламар дрожит. Челюсть сведена, как от холода. Пальцы медленно поднимаются. Он касается метки.
И тут же — крик.
Темница вздрагивает, камень глушит звук. Рука Ламара словно горит. Жилы темнеют. Пальцы скрючивает. Он падает на колени, сжимая в руках возникший чёрный шар. А Гагер вдруг бледнеет и тоже падает на пол, будто разом потерял все силы.
— Теперь угости этим Филинова, — улыбается умирающий Грандмастер Тьмы.
* * *
Всё началось как-то незаметно. Сначала появились организаторы и рабочие. Фигуры в безликих куртках и перчатках — быстрые, молчаливые. Устанавливали длинные столы, вешали гирлянды из светильников, носили ящики с вином, таскали блюда с закусками, собирали столы и накрывали белоснежными скатертями.
Да с какого перепугу, спросите вы?
— Его Багровейшество просит разрешения устроить небольшой праздник — всего на день, Ваше Величество! — в самом начале объяснился главный организатор. — Его Багровейшество решил, что место вас устроит — так вам не придётся ездить в замок Ламара лишний раз и отрываться от работы на Садом. А уже завтра никто и на шаг не сделает в Молодильный Сад без вашего разрешения. Если же вы против — перенесём праздник на другую площадку.
Короче, я сказал: «валяйте».
Затем в степи рядом с моим лагерем вдруг стали собираться лорды. Один за другим. Просто появлялись, ставили шатры, натягивали тенты, разбивали палатки. И каждый перед этим лично ходил ко мне и просил вежливо, с почтением:
— Разрешите квартироваться, Ваше Величество. На сутки, не более, — говорили.
— Только остановиться. Без притязаний. Это чтобы попасть на праздник.
Но больше всего меня выбил из равновесия один конкретный визит.
Появился Красный Влад. Со своей гвардией экспедиторов. Спокойный, как утро, Владислав Владимирович усмехался, будто мы случайно столкнулись в очереди за чаем.
Подошёл ко мне, чуть наклонив голову в приветствии.
— А вы здесь какими судьбами? — спрашиваю его, прищурившись.
Он с усмешкой достаёт красный камень.
— Видел такой, Данила?
Вещь-то я узнал по энергосиянию, но виду не подал. Потому я типа не владею портальным камнем.
— Это вам для красоты?
— Это портативный телепорт! — делится Владислав. — Багровый Властелин подарил его Царю и позвал на праздник. Так что Его Величество прибудет лично на твоё награждение. А я — как водится — заранее проверяю, всё ли здесь безопасно.
Он усмехается шире.
— Хотя, раз ты тут расположился со своей дружиной — значит, точно безопасно.
«Вот так номер, — думаю. — Теперь и у Царя есть портальный камень?..»
Красивой, судя по напряжённому хвосту, происходящее тоже не нравится. Мы оба чувствуем: Багровый готовится опять навязаться своей внучке. За фасадом пиршества явно скрыта очередная стратегия.
Час начала праздника мне уже сообщили. Пришлось переодеваться. Хотел было отмазаться рабочим видом — экипировка да берцы, но, судя по размаху, всё будет очень серьёзно, а одному быть в спецовке будет немного странно, учитывая, что награждать-то собрались как раз меня. Ну а мои благоверные и сами рады переодеться лишний раз в красивые платья. Жён отправил в Замок Дракона — пусть там наряжаются и красятся в приемлемых условиях. Позвал также Лену и Камиллу. Светку не стал таскать — ей скоро рожать, и скакать между мирами ей сейчас ни к чему. Хватит с неё приключений. А вот Змейка пусть походит голой между ряженых дроу и пооскаливается, хех.
В час, обозначенный организаторами, гости собираются на полянке с накрытыми столами. Прибывает и сам Багровый Властелин в помпезной карете, запряжённой лошадьми с багровыми гривами.
Банкет в самом разгаре. Повсюду свет, музыка, запах жареного мяса, приправ, вина. Лорды ходят от стола к столу, чокаются, вежливо перегрызают друг другу глотки улыбками. Меня все поздравляют с «будущим награждением» — дословно. Даже Питон, под руку с Гюрзой в сиреневом платье, улучил момент поблагодарить за взятую крепость и подброшенного генерала Гризла. Хоть и кривил мордас, но куда денешься теперь.
И тут появляется Хоттабыч с Масасой под руку. Вот это сюрприз!
— А вы каким чудом здесь, лорд Хоттабыч? — я с трудом отрываю взгляд от минималистичного чёрного платья нигритянки, чья пышная грудь так и рвётся из глубокого декольте. Конечно же, её наряд — это прихоть Председателя. Сама Масаса — скромная сударыня, вернее, леди.
— Багровый позвал, король Данила, — вздыхает Хоттабыч, видимо, чувствуя неладное.
Подошедший Багровый Властелин, как ни в чём не бывало, замечает с бокалом в руке:
— А вот и старик Организатор объявился.
Хоттабыч морщится, как от несвежего вина, и бросает:
— Видимо, вы вызвали меня только для того, чтобы позлить награждением короля Данилы?
А потом, не дожидаясь ответа, добавляет с усмешкой, уже обращаясь ко мне:
— Но ничего. Когда я женюсь на твоей сестре, король Данила, настанет очередь и Властелину завидовать.
У Багрового вино попадает не в то горло. Он чуть не захлёбывается, выдыхает:
— В смысле — женишься на сестре⁈
Хоттабыч спокойно, с ледяным достоинством:
— Да-да. Я, между прочим, пришёл к ней свататься.
— Не факт, что вы чего-то добьётесь, лорд Председатель, — вздыхаю я.
— Да ты охренел, старик… — в свою очередь шокированный Багровый морщится, а потом резко гаркает на весь зал:
— Внимание всем!
Дроу оборачиваются, а Багровый решительно выходит в центр площадки:
— Я заявляю: отныне король Данила — друг Багровых Земель!
Он щёлкает пальцами. В руке у него возникает багровая ветвь. Толпа ахает — видно, это действительно что-то значит.
Он вручает её мне с торжественным видом:
— Отныне ты можешь свободно торговать на наших землях. Ставить предприятия. Пользоваться инфраструктурой. Считай, прописан официально, король Данила.
Я едва успеваю взять ветвь в руки, как…
Что-то летит со стороны толпы — сгусток тьмы. Магический снаряд. Может — артефакт, может — проклятие, завернутое в материю. Неважно. Он летит в меня.
— КОРОЛЬ ДАНИЛА! НЕТ! — кричит Гюрза.
Я поворачиваю голову — леди-дроу уже в прыжке. Летит прямо в меня. Поразительная растяжка! Леди не пожалела даже дорогое платье! Юбка с треском рвётся, выпуская в полёт идеально разведённые ножки. Самоцветы, вшитые вдоль шва, разлетаются сверкающей россыпью, как осколки стекла.
— Мазака!
И Змейка — следом. Мгновенная реакция. Тела сталкиваются со мной в один и тот же момент, и…
…мы втроём исчезаем во тьме.
Твою мать! Да куда нас понесло! Не знаю, кто тамада, но конкурсы, правда, интересные!
* * *
 Невинск, Русское Царство 
Григорий вернулся в свой временный форт неподалёку от Невинска — туда, где раскинулся его личный лагерь. Вернее, участок, официально отведённый для размещения рода Калыйр по союзному соглашению между кланом Вещих-Филиновых и Старшим жузом. Место было выбрано не случайно: всего в паре минут от портальной стелы Филиновых, позволявшей без труда проникать на Ту сторону и уже в другом мире охотиться, торговать, проводить спецоперации, в том числе выгодные и Филиновым.
На подлёте к форту в иллюминаторе уже угадывались знакомые очертания: тёмные купола деревянных сторожевых башенок, шлагбаум на въезде, струящиеся вниз флаги с солнечным волком рода Калыйр. Ниже кипела жизнь — снуют патрули с автоматами, отблескивают купола шатров, бойцы тренируются. Кто-то отрабатывал заклятия, кто-то стрелял из винтовок по мишеням.
Но у Григория внутри уже зудело беспокойство. Не потому, что что-то пошло не так, а потому что всё шло слишком хорошо.
А всему виной то, что он по привычке, ещё до посадки, звякнул Даниле. Хотел сообщить, что прибыл — вдруг получится пересечься со школьным другом и важным партнёром. Заодно и обсудить важное: переброску на Ту сторону крупной, очень серьёзной группы. Не просто командос — а большую группировку, собранную со множества родов жуза. Там даже боевые шаманы с казахских степей хотят поучаствовать. А для такого, конечно, нужно было разрешение владельца здешних земель — графа Данилы.
Но Данила не отвечал.
Один звонок. Второй. Третий — тишина. Причём звонил Гришка с большими промежутками. Никакого сигнала и по артефактной линии. Ни даже раздражённого «зачем ты мне звонишь?» от могучего однокашника. Это было уже странно.
Григорий нахмурился и переключился на Лакомку. Связь с ней установилась сразу. Он не стал тянуть:
— Привет, Лакомка. Хотел договориться с твоим мужем об интересной задумке, хотим отправить на охоту большую межродовую группу от всего жуза… но Данила трубку не берёт.
Ответ прозвучал неожиданно спокойно, будто речь шла о том, что в Невинске снова отключили отопление:
— Данила пропал. Но порталами можешь пользоваться. Разово группу можешь собрать. Пришли, как обычно, список участников нашему старшему гвардейцу — Студню, он всё одобрит. Конечно, группа, хоть и от всего жуза, будет размещена у нас только под твою ответственность.
Григорий замер. Словно его окатили ледяной водой.
Но дело было не в слове «ответственность» — с этим всё понятно, это было по умолчанию. Его встревожило другое. Гораздо больше.
— Подожди… как это пропал⁈ Что случилось? Если там что-то серьёзное — не молчи. Я уже, блин, волнуюсь.
И казах не шутил. Он почувствовал, как вспотели ладони. Сжал кулак.
— Мыслеречью с ним не связывались? Не работает, что ли?
Лакомка успокаивающим тоном ответила:
— Мыслеречь работает. Гриша, не волнуйся так. Данила жив-здоров. Но где именно он находится — не знает ни он, ни мы. Его куда-то закинуло. Дело в том, что произошло нападение, и мы ещё ведём расследование. Возможно, это был артефакт. Или магическая техника. Это случилось прямо на приёме у одного иномирного властелина.
Григорий не медлил:
— Если нужна моя помощь — только свистни, Лакомка! Я за Даню удавлюсь. Он мне в высший свет дорогу открыл, я ему по гроб жизни должен!
— Будем иметь в виду, Гриша, — отозвалась Лакомка. — Но ты не беспокойся так — Даня из любых передряг выберется. Это же Даня.
И отключилась.
Казах остался сидеть в кресле транспортника, устремив взгляд в приборную панель через плечо пилота, будто там мог отыскать координаты Данилы. В голове всплывали лица, события: как с самого малолетства щуплый юноша охотился в «Юных Русичах» вместе со Светкой, Камилой и Даней, как Данила, тогда ещё только набирающий силу телепат, взял его с собой на первую охоту на Ту сторону. С тех пор многое изменилось, но главное — нет.
«Юные Русичи» своих не бросают.
Он резко взял рацию и набрал штаб, бросил коротко:
— Отправку группы приостанавливаем. Пока никто никуда не идёт. Бойцов держим в полубоевой готовности.
Какая теперь охота, когда друг в беде!
Если что — его люди рванут на выручку Даниле.
* * *
 Замок Ламара, Примолодье 
Багровый Властелин находился в замке Ламара — в просторном, роскошно обставленном кабинете, который он позаимствовал у лорда-хозяина. Временно этот кабинет стал его. Присвоенный, как и всё остальное. Багровый Властелин забирает всё, что он хочет, не спрашивая. Таков самый главный закон Багровых земель.
Перед столом стояли лорды Ауст и Зар. Молчали. Лица напряжены, взгляды опущены. Они чувствовали, что алаволосый юноша не в духе, а жить-то хочется, потому и были осторожны.
— Сегодня, — произнёс Багровый ровным, почти безэмоциональным тоном, — на моём вечере было совершено покушение. На человека, которого я лично награждал.
Он сделал короткую паузу.
— Это недопустимо.
Голос владыки оставался спокойным. Но спокойствие это было зыбким, как тонкий лёд над холодной пропастью. Под ним кипела ярость.
— Кто-то, видимо, решил, что может плевать на мои правила. Кто-то, — продолжил он, — давно не наблюдал мой гнев. Похоже, я расслабил поводья, и аристократия совсем обнаглела.
Он медленно откинулся на спинку кресла, не отводя взгляда от пляшущих языков пламени в камине. Свет огня играл на его лице, высекая из тени очертания холодной маски.
— Я также опозорился перед Хоттабычем и перед русским Царём. Показал, будто не способен защитить даже собственного гостя.
Он обернулся к лордам. Слова звучали теперь сталью:
— Лорды, вы нашли виновника?
Лорд Ауст медленно поднимает голову, будто идёт по скользкому льду над пропастью.
— Ваше Багровейшество, на данный момент у нас один подозреваемый — лорд Ламар. После происшествия с королём Данилой и леди Гюрзой все гости из твоей свиты подверглись тщательному досмотру. Сканеры-следователи зафиксировали на Ламаре мощные эманации техники Тьмы. След свежий, явно использовано недавно. Он задержан и содержится под охраной. Пока он молчит. Мои менталисты могут взломать ему разум, только дайте разрешение.
— Значит, Ламар, — хмыкнул Багровый.
Ауст добавил:
— Я также думал вначале и на лорда Питона. Всё-таки граф Данила отнял у него победу в кампании против огромонов. Повод для мести есть. Но его дочь, леди Гюрза, исчезла вместе с Данилой. Так что мы рассматриваем Питона в последнюю очередь. Тем более что, кроме возможного мотива, на него ничего больше нет.
Багровый молчит, не кивнув, не возразив. Только медленно поворачивает голову к лорду Зару. И тот сразу же добавляет:
— Ваше Багровейшество, русский Царь и род Вещих-Филиновых просят допустить их к расследованию.
Багровый Властелин равнодушно отвечает:
— Допустите. Но виновника судить буду я лично. Тем более, это явно мой вассал попутал беса.
Он снова поворачивается к Аусту, взгляд становится острым, как лезвие:
— А что в итоге с королём Данилой? Он мёртв?
В этот раз отвечает Зар:
— Сомневаюсь, Ваше Багровейшество. Его жёны ведут себя слишком спокойно, на мой взгляд. Ни истерик, ни даже слёз. Они словно уверены, что с ним всё в порядке. Или, по крайней мере, жив. Предположу, что королевы Филиновы как-то поддерживают с ним связь. Возможно, через мидасий.
Лорд-дроу вздыхает и продолжает:
— Мы, в свою очередь, пробовали связаться с исчезнувшими. Связь-артефакты короля Данилы и леди Гюрзы не ловят сигнал. Да и энергоследы на месте происшествия не позволяют выявить место переноса. Как будто они оба провалились сквозь землю.
Ауст замечает, нахмурив густые, нависающие брови:
— Ха, тогда ясно, почему его жёны молчат. Скорее всего, это родовой секрет. Канал связи, о котором никто посторонний не должен знать.
Багровый Властелин отмахивается, не глядя:
— Тогда не лезьте в родовые тайны Вещих-Филиновых. Работайте с тем, что есть. Найдите их своими силами. Вы — лорды Багровых земель и обладаете огромным спектром возможностей.
— Конечно, Ваше Багровейшество, — кивает Зар.
— Значит, короля Данилу всё-таки куда-то унесло… — задумчиво бросает Багровый.
Зар осторожно продолжает, не повышая голос:
— Как я уже говорил, наши аналитики изучили остатки энергии в месте атаки. По спектру стихии и особенностям расслоения пространства — это было Проклятие Тьмы. Редчайшая техника, основанная на сжигании собственной жизненной энергии. Этим способен воспользоваться только Грандмастер Тьмы. Больше — никто.
Ауст добавляет, глядя в пол:
— И, кстати, как раз Гагеру стало хуже. Он в лежачем состоянии. Сильнейший упадок сил. Если верить целителям — не жилец, скоро откинет ноги. А перед началом праздника Ламар заходил к нему в темницу.
Багровый Властелин невесело усмехается:
— Значит, всё сходится. Гагер, старый интриган, создал технику, которая его же и прикончит. Выжег себя дотла и передал продукт техники Ламару. Какой безумный ход. Устроить Филинову подарок ценой своей жизни.
— Выходит так, Ваше Багровейшество, — кивает Ауст.
А Багровый требовательно смотрит на лордов-дроу:
— Так где же в итоге сейчас король Данила?
Зар отвечает после короткой паузы:
— Судя по всему, он в Первозданной Тьме. Гагер — темник, и Проклятие Тьмы — это техника, которая создаёт теневой портал и выбрасывает туда, где царит Тьма. Но этот мир — безграничен. Без координат, без якорей. Туда не достучаться никакой связью — ни артефактами, ни мыслеречью. Однако жёны Филинова по-прежнему сохраняют с ним контакт. Значит, он не в самой Первозданной Тьме, скорее — в её Всплеске.
Всплески — это выбросы Первозданной Тьмы, прорывающиеся в населённые миры.
Багровый Властелин хмыкает, потирая подбородок в раздумье:
— Хм… А этих Всплесков, по идее, должно быть немного. Совсем немного. Может, даже в нашем мире найдётся один. Но, чёрт возьми, чтобы их все отследить, придётся попотеть.
Ауст, переминаясь с ноги на ногу, осторожно спрашивает:
— Ваше Багровейшество, простите, но стоит ли вообще этим заниматься? В смысле — спасать Филинова?
Зар хмуро смотрит на Ауста. Багровый же прищуривается, словно перебирает варианты в уме. На его лице впервые за вечер появляется тень сомнения — но лишь на миг.
И правда. А надо ли?..
Король Данила — не его вассал, хоть и очень полезен в плане возрождения Молодильного Сада. Багровый, без сомнения, накажет виновника — пусть это будет хоть Ламар. Но отправлять полномасштабную экспедицию ради спасения чужого короля?.. Ещё и прецедент создастся. Это уже совсем другой уровень участия. Тут нужно подумать. Хорошенько.
В этот момент в дверь раздаётся лёгкий ритмичный стук.
— Войдите, — бросает Багровый.
На пороге возникает адъютант в парадном мундире. Он склоняет голову:
— Ваше Багровейшество, Красивая из клана Вещих-Филиновых прибыла. Просит вашей аудиенции.
Багровый Властелин резко вскидывает брови, как будто его ударило током:
— Что? Внучка пришла? Да! Впускай!
В ту же секунду он сам подскакивает с кресла и с юношеской живостью бросается к зеркалу на стене. К удивлению Зара и Ауста, Багровый хватает с полки гребень, судорожно причёсывается, отдёргивает ворот рубашки, поправляет накидку, бормоча себе под нос:
— Вот так сойдёт. И поспокойнее. Ты — Властелин. Уверенность. Глубина. Мудрый взгляд.
И, не оборачиваясь, бросает в сторону лордов:
— Идите! К утру жду результатов расследования!
Зар и Ауст переглядываются. Затем синхронно поворачиваются и, сохраняя достоинство, бесшумно покидают кабинет, не заставляя Багрового повторять.
А Багровый Властелин в это время уже закладывает руки за спину, делает глубокий вдох и встаёт в расслабленную стойку.
Дверь снова распахивается. И в кабинет входит не свирепая, надменная тигрица, как Багровый мог бы ожидать, а девушка. Настоящая красавица, красноволосая, словно огонь, пойманный в локоны. Фигура — будто выточена из мрамора одержимым мастером: грациозная, упругая, с идеальной осанкой. На ней — элегантное тёмное платье, струящееся, подчёркивающее каждый изгиб с опасной точностью. Ни лишнего украшения, ни намёка на оружие. Только взгляд — прямой, спокойный.
Она проходит внутрь, не склоняя головы, не замедляя шага, и говорит просто, но безапелляционно:
— Я, Диана Вторая, требую объяснений. Кто покусился на жизнь короля Данилы — и что вы с этим делаете?



Глава 16

 Замок Ламара, Примолодье 
— Я, Диана Вторая, требую объяснений. Кто покусился на жизнь короля Данилы — и что вы с этим делаете? — требует вошедшая красноволосая девушка.
Багровый Властелин замирает, будто его ударила молния. Он смотрит на вошедшую, пораженный, пропустив её слова мимо ушей — и широко распахивает глаза, будто увидел призрак юности:
— Диана!.. Любовь моя! Это ты⁈ Дай я тебя поцелую! — восклицает он с почти детской радостью и делает шаг вперёд, раскинув руки навстречу.
Но — хрясь!
Звонкая, сочная пощёчина. Затем вторая — не менее убедительная.
Багровый Властелин, величайший из древних магов, чьё происхождение — загадка веков, отшатывается, ошарашенный, с пылающими, будто ошпаренными, щеками.
Красавица хмурится, сверлит его ледяным, возмущённым взглядом:
— Деда, ты чего творишь⁈ Ополоумил совсем от своего всевластия?
Багровый хлопает глазами, застигнутый врасплох, и медленно потирает щёку. Осознание приходит к нему не сразу. Он качает головой, отступает на шаг и глухо бормочет:
— Внучка… Это ты? Да ты ж вылитая бабка! Лицо точь-в-точь. Вот мне и почудилось Диана моя… эх.
Он тяжело вздыхает, всё ещё не до конца оправившись от эмоционального удара — и не только по самолюбию. Красивая тем временем уселась в кресло, теперь её взгляд холоден и сосредоточен:
— Вы вообще расследуете пропажу короля Данилы?
Даже в этом коротком вопросе слышится предупреждение: лучше бы вы этим действительно занимались. «Вся в Диану» — подумал про себя Багровый. Тяжелой походкой он проходит за стол и падает в кресло. Конечно, Красивая не была ему внучкой в прямом смысле, скорее, потомком, но вот дедовский инстинкт проснулся, и ничего не поделаешь.
Багровый Властелин заверяет хмурую девушку, что не сводит с него серьезного взгляда:
— Конечно, расследуем! Как же иначе? Это же прямой удар по моей репутации! Один из моих лордов осмелился устроить покушение прямо на моём вечере — во время награждения, когда я лично вручал почести гостю! Да это не просто дерзость — это плевок мне в лицо. В лицо Властелину.
Красивая, чуть успокоившись, кивает. Затем словно разом смягчается — плечи опускаются, взгляд теряет жесткость, и в её янтарных глазах появляется нечто редкое для неё: открытая, искренняя просьба.
— Пожалуйста, дядя Багровый, найди Данилу. И спаси его, если сможешь.
Багровый невольно задумывается — уж слишком сильно преобразилась его потомок, когда заговорила об этом талантливом менталисте:
— Хм, Диана, а ты случайно с ним не это…?
— Что? — Красивая смотрит на своего живого предка с искренним недоумением. Ну прямо само воплощение простоты — будто ей не сотня лет за плечами, а максимум двадцать.
Хотя, впрочем, если большую часть жизни она провела на Фемискире, всё становится понятно. Ведьмовской остров, мужчин нет, а амазонки там в девках ходят по сотне лет — никакого жизненного опыта, только тренировочный.
Багровый перефразирует более складно:
— В каких вы с Филиновым отношениях?
Красивая простодушно смотрит ему в глаза:
— Он спас моих тигрят. Он хороший.
Багровый замолкает. В голове у него — короткое замыкание. Тигрята? Какие ещё, к чёрту, тигрята? Причём тут вообще тигрята? Детей что ли успела завести? Диана же оборотница, и у нее должны быть нормальные гуманоидные дети. Что там за фигня происходит?
Нет. Лучше не вникать. Опасно для психики.
Он мотает головой, как будто пытается стряхнуть наваждение. Главное — внучку нельзя расстраивать. Всё-таки единственная родственница. Ну и… она может, при удачном стечении обстоятельств, привести его в Фемискиру. А там — Диана Первая. А это уже важнее любых тигрят.
— Насчёт Данилы не всё так просто. Его, похоже, закинуло в Первозданную Тьму. И может пройти не одна сотня лет, прежде чем мы сможем найти менталиста.
Красивая, ещё немного помолчав, глядя на него пристально, добавляет растерянно, опустив глаза:
— Если ты спасёшь Данилу, я буду чаще с тобой общаться.
У Багрового в груди что-то щёлкает. Он замирает. И его лицо радостно вспыхивает — как у забытого роднёй деда, с которым внучка захотела проводить больше времени. Правда, «дед» этот выглядит на шестнадцать, но не суть.
Он кивает быстро, с редкой для себя горячностью:
— Я всё сделаю, Дианочка! Найду короля Данилу и верну живым и невредимым! Ну-ка, посиди-ка здесь! Сейчас вернусь!
Он резко вскакивает, рывком распахивает дверь и молниеносно вылетает в коридор. Вдалеке уже почти скрылись фигуры Ауста и Зара, подошедшие к повороту. Видно, лорды о чём-то горячо спорили, и потому так мало прошли.
— Лорды! — орёт Багровый так, что стены дрожат. — Все свободные силы подключить! Немедленно! Найдите мне каждый Всплеск Первозданной Тьмы и обшарьте его вдоль и поперёк! Если потребуется — наизнанку вывернитесь, но найдите мне короля Данилу! У вас на всё-про-всё год!
Он ещё стоит в проёме, тяжело дыша, и уже тише, почти себе под нос, с неожиданным умилением шепчет:
— В кой-то веке внучка ко мне пришла в гости…
* * *
Вокруг — тьма.
Не просто темнота, как в пещере или в закрытых глазах. Нет. Это — Первозданный Мрак. Глухой, вязкий, поглощающий. Даже зрение легионера Воронова — опытного Мастера Тьмы, на секундочку — здесь бесполезно. Абсолютная чернота тянется во все стороны, как живая смола. Я не вижу ничего. Ни границ, ни движения, ни даже намёка на свет. Пространство передо мной мертво.
Звук исчез. Запах исчез. Вкус, тактильность, вестибулярный аппарат — всё будто заглушено. Мир вычеркнул меня. Я существую, но вне всего. Вне времени, вне ощущений.
И всё же — мыслеречь пробивается.
Тонкий луч через безмолвие.
— Помогите! Король Данила, ты здесь⁈ Данилочка! Помогите! — доносится до меня голос Гюрзы. Он ломкий, взволнованный, пропитанный тревогой.
Секунда — и новая волна.
Панический мысленный крик Змейки:
— Мазака… мазака… фака, у-у-у-у…
Голос дрожит. А если дрожит Горгона оранжевого уровня — значит, место действительно чудовищное.
Мы не просто в темноте. Мы в чуждой материи. Это не иллюзия и не психическое измерение вроде Астрала. Первозданная Тьма — это часть материального мира, пускай и сильно отличающаяся от остального. В ней тонет всё: звук, движение. Стоит замешкаться — и ты растворишься и станешь частью этой материи. Ну и помрёшь здесь. Наверняка тут есть теневые твари, которые не прочь полакомиться забредшими чужестранцами.
Да, страшновато, но я не сдаюсь.
Конечно, нет.
Телепаты никогда не сдаются, они всегда познают мир. Да только у остальных телепатов, в массе своей, есть большой минус — они не бойцы и ограничены физически. Например, не обладают стихийным доспехом. Ну и в темноте тоже не видят. Потому им остаётся изучать в основном только психический Астрал. А мне же вообще повезло по-крупному, даже в такой ситуации — ведь у меня в голове сидит вагон темников.
Я ухожу внутрь себя и погружаюсь в глубины памяти. Вытаскиваю всё, что знают Воронов, дроу-темники, прочие маги Тьмы всех рангов — всех, кого я когда-либо добавил в Легион, ну или просто разобрал на ментальные запчасти, чтобы закинуть на библиотечную полку в Бастионе фолиант с их памятью. Так что материала по Тьме у меня — с лихвой. С запасом на пару учебников и одну небольшую войну.
Итак. Первозданная Тьма — не миф и не метафора. Сущность, зародившаяся раньше света. Как я сказал, это материя. Или, в терминологии магов, — стихия. А на каждую стихию есть своя магия, а на каждую магию — свой одарённый, то есть маг. А значит, и Первозданную Тьму можно изменять — пускай на это и потребуется ментальное усилие десятка легионеров-темников.
— Итак, парни, сливаемся, — бросаю когорте Тьмы.
Воронов и легионеры Тьмы растерянно переглядываются.
— Шеф, нам обняться, что ли? — спрашивает Воронов.
— Ой, давайте только без этого, — я сразу пеняю легата. — Вам что, НПС-девушек мало?
— Нет, в самый раз, но ты сам же какие-то странные вещи говоришь, шеф.
Я вздыхаю. Воронов был аристократом в прошлой жизни, причём не из последних, но каким-то образом в моей голове стал настоящим солдафоном. Видимо, служба в Бастионе меняет людей. Это обнадеживает. Авось и закоренелые мерзавцы, которых я взял в Легион, станут хорошими бойцами без перегибов.
— Шеф, так чё ты…
— Короче, завались, легат.
— Есть завалиться! — тут же браво отвечает Воронов. Сразу надо было на легионерском, а то я ввёл в прострацию мужика.
Я активирую самодельную технику, назовём её Преобразование Тьмы.
Телепаты умеют менять всё психическое — особенно если прижало. А меня прижало. Серьёзно.
Потому, объединив ментальные волны когорты Тьмы, я произвожу технику, что переписывает Тьму вокруг нас. Волна психической энергии уходит во Тьму, как в воду. Тьма дёргается. Вязкое ничто вокруг начинает отступать. Мрак светлеет. Контуры окружающего мира проступают из небытия.
Итак, я снова вижу. И тут же возвращаются ощущения. Слух. Вес. Дыхание. Я чувствую, как стучит моё сердце. Чувствую свои пальцы. Камень под ногами. Давление вокруг висков. Всё снова на месте. Эй, а меня кто держит? Нет, не просто держит — вжался. Плотно, крепко, всем телом. И дышит в ухо.
Я отклоняю лицо. Оказывается, лежу на полу, а моя голова устроилась между грудей Змейки. Мягких, горячих выпуклостей. Опасный момент!
Хищница прижимает меня к себе, будто боится отпустить и снова потерять. Пальцы всех четырёх рук вцепились мне в спину. Острые медные когти чуть не царапают кожу сквозь одежду. Я поднимаю взгляд — и вижу её лицо. Жёлтые глаза покраснели. Слёзы на щеках. Ресницы слиплись. Нижняя губа чуть прикушена. Змейка смотрит на меня — испуганно, растерянно, но с отчаянным облегчением.
— Мазака… — утробный рык.
Змейка плакала. Ну ни фига себе.
Змейка. Горгона. Которая однажды вырвала у физика позвоночник — и рассмеялась. Плакала.
Теперь я видел всё.
С другой стороны ко мне вжимается Гюрза, вцепившись в меня руками, ногами, подбородком, как ребёнок. Платье на леди уже окончательно разорвано, одна лямка сползла с плеча, оголив полгруди. Менталистка-дроу вся трясётся.
Не зря ведь говорят: тьма — лучший друг молодёжи.
В ней и правда можно вытворять такое…
— Леди, свет включили — можно вставать.
Гюрза поднимает взгляд и, увидев моё лицо на фоне горгоновских выпуклостей, тут же отскакивает, словно одумалась:
— Ой! Простите!
Заплаканная, растрёпанная, с лохматой причёской и следами слёз на щеках, она оглядывается с подлинным изумлением. Глаза её распахнуты, как у ребёнка, увидевшего магию:
— Я тебя вижу! Это невероятно! Король Данила, ты победил Первозданный Мрак!
Я качаю головой, поднимаясь и стряхивая пыль со смокинга:
— Победил — это громко сказано. Я всего лишь преобразовал окружающую Тьму в видимый спектр. Сделал среду читаемой. Доступной нашему с вами восприятию.
Оглядываюсь и понимаю, что мы угодили в какое-то подземелье или лабиринт.
— Леди, ты, кстати, не знаешь, куда нас занесло, леди?
Гюрза кивает, всё ещё немного ошарашенная:
— Ну, я поняла, что это Первозданный Мрак. Просто слышала о нём мельком. Я ведь общаюсь с тёмниками. И мой бывший — он тоже был тёмником, — она поморщилась. — Но чтобы попасть сюда… я не думала, что оно и правда существует.
Она смотрит на меня с растущим уважением:
— Ты использовал Астрал, чтобы преобразовать Тьму?
— Нет, кое-что другое, — отрицаю. — Обошёлся без частичной материализации.
Гюрза хлопает глазами, будто я только что превратил воду в вино:
— Первый раз в жизни слышу, чтобы кто-то подчинил Первозданную Тьму. Да ещё менталист.
Я чуть усмехаюсь:
— Ну, я ведь не менталист, а телепат, леди. Менталист бы и правда не справился.
Гюрза смотрит на меня скептически. А вот зря.
На языке вертится: «И ещё я „съел“ пару десятков тёмников, и их знания теперь мои», — но я удерживаюсь. Не всем это надо знать.
Темнота вокруг нас по-прежнему тотальна, но пространство стало отличимо. Впереди — сеть чёрных туннелей. Стены гладкие и чёрные, словно вымазаны чернилами. Ни одного источника света. Но я, как и мои спутницы, различаю каждый изгиб, каждый поворот.
Первозданный мрак уступил. Не полностью, но достаточно, чтобы двигаться.
На поддержание Преобразования вокруг нас уходит куча энергии. Это как держать долго поднятыми две руки — сначала легко, а потом уже не очень. Мозг зудит. Но нечего переживать. У меня есть Ломтик. И щенок сможет мне достать для подпитки ещё энергопластырей. С Ломтиком вообще интересно — он ведь как раз теневой зверь, и ему эта Первозданная Тьма как мать родная.
Для пробы вызываю его — и он бодро тявкает за большим камнем, так что Змейка шипит испуганно, а Гюрза подпрыгивает.
— Что это⁈ — крутит леди головой.
— Теневые тараканы, возможно, — предполагаю в шутку.
— Я боюсь тараканов! — в ужасе Гюрза прячется за мою спину, шелестя платьем по полу.
Вот сколько я многого узнаю о леди из Змеиного рода.
— Змейка, помоги леди срезать подол, — между тем решаю поправить вид спутницы для похода.
— Щас, фака! — Горгона с оскалом мигом решает вопрос всего одним взмахом когтей, и вот леди Змеиного рода уже щеголяет голыми ногами по самый корсет на талии. Она немного смущается и отводит взгляд.
— Кстати, вы упомянули вашего бывшего жениха, — решаю отвлечь леди, ну и вынести из этого пользу для дела. — Мог Гагер такое устроить?
— Он — Грандмастер Тьмы, — задумывается Гюрза. — Потому теоретически мог. Но как это он провернул, сидя в кандалах — для меня большая загадка.
— Что ж, когда вернёмся в Примолодье, то узнаем.
Раз теперь вокруг относительно безопасно, то самое время активировать канал мыслесвязи с Лакомкой. Пускаю тонкий импульс — почти наугад, как зов во тьму. Канал пробивается. Есть!
— Всё в порядке? — спрашиваю жену.
Ответ приходит не сразу. С лёгкой задержкой, на секунды, будто через воду. Голос супруги приглушённый, но различимый:
— Мелиндо! Слава Астралу, ты живой! Мы все ждали, когда ты выйдешь на связь. Красивая, кстати, надела моё платье — такая конфетка теперь, ты просто обязан взглянуть на образ — вот, я тебе отослала! — и пошла к Багровому Властелину просить его помочь найти тебя.
Я задумываюсь. С одной стороны, это очень трогательно — Красивая ради меня сбросила полосатую шкуру и пошла в Замок Ламара. С другой — это же Багровый Властелин!
— Не хочу быть должен Багровому, — отвечаю. — Сначала попытаюсь выбраться сам.
Но если первыми нас найдут его люди… Ну, значит, судьба. Буду должен. Правда, лучше этого избежать всеми силами.
Лакомка ещё рассказывает что-то — просто чтобы поддержать со мной связь и успокоиться. Из её слов быстро складывается любопытная картина. Мои жёны, избранницы и старшие гвардейцы сразу почувствовали, что со мной что-то не так. Мыслесвязь не оборвалась, но стала глухой, как будто я провалился под лёд. И Лакомка, умница, моментально среагировала: велела всем держаться в стороне, не подключаться ко мне напрямую, чтобы не мешать.
Я закрываю канал, слегка улыбаясь. Всё-таки приятно, когда тебя не просто ждут, а организованно ждут. Жёны, и персонально Лакомка, — молодцы. Род без меня не пропадёт. Но моя задача — не доводить до такого, да и самому хочется жить долго и счастливо.
Поворачиваюсь к Гюрзе. Она наблюдает за мной с лёгкой настороженностью, но уже без той «тараканов боюсь» паники, что была.
— Нас закинуло в Первозданный Мрак, — говорю. — Но моя особая связь с жёнами работает. Значит, это не сам мир Тьмы, а его Всплеск. Один из шлейфов, который пролился в населённый мир. Возможно, даже в мир Багрового Властелина. Значит, отсюда есть выход.
— Это радует, король Данила, — облегчённо вздыхает Гюрза. — И что нам делать дальше?
— Топать ножками, — пожимаю плечами. — В отличие от Астрала, где всё — мысль и отражение, Первозданный Мрак — материальный слой. В нём есть масса, сопротивление, направление. Значит, и из него можно выйти ногами.
Я оглядываюсь на спутниц, замечаю каблуки Гюрзы, и леди, проследив за моим многозначительным взглядом в сторону Змейки, спешно восклицает:
— Я сама обломаю!
Когда она заканчивает приводить свою обувь в походный вид, говорю спокойно, почти обыденно:
— Что ж, пойдёмте. Если это Всплеск — значит, и выход где-то должен быть.
Мы идём по чёрным туннелям лабиринта, наполненным Первозданным Мраком.
Я продолжаю держать Преображение, прокладывая путь. Это жрёт энергию, как утечка в заклинательном контуре, но без неё — мы бы уже ослепли. Ну а Ломтик мне уже подкинул пару пластырей. Малому вообще здесь нравится — то и дело носится впереди в темноте, потявкивая, тем самым прибавив леди-дроу разноцветных прядей в чёрную причёску — правда, уже седого цвета, а не алого.
И вдруг я чувствую впереди чужое сознание. Гюрза тоже напрягается — уловила искажение. Но мы продолжаем идти, выбора нет.
Из мрака начинает проступать тень — словно разрыв в самой Тьме. Контур становится чётче, пока не вырисовывается огромный паук. Стоит посреди туннеля, недвижимый.
Застыл и ничего не делает. Абсолютно чёрный, ни бликов, ни отражений, ни глаз, ни рельефа. Лапы гладкие, как стекло, без волосинок. Его словно вырезали по трафарету из стены туннеля.
Я останавливаюсь и отдаю команду по мыслеречи:
— Похоже, мы наткнулись на обитателя Первозданной Тьмы.
* * *
 Читайте продолжение: https://author.today/reader/453520 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 #Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 28