#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 25



Глава 1

— Именно так, Данила Степанович, — продолжает Лыков насмешливо. — Думаю, вы переоценили себя и скоро поплатитесь за это.
Ого, уже открытые угрозы за рамками этикета.
Кстати, Шереметьев и Хлестаков не выглядят рвущимися в бой. Даже наоборот. Они уже знакомы с моими ответками.
А вот Трубецкой и Лыков совсем не расслаблены. У них другие планы. Я замечаю, как по их энергетических меридианов пробегают первые импульсы. Они готовы шмальнуть в любой момент.
Я зябко передергиваю плечами:
— Кажется, здесь прохладно. И горячий чай не помогает. — Перевожу взгляд на Настю. — Ты как, дорогая, не мёрзнешь?
Настя поёрзала голыми плечами, кокетливо поведя ими.
— Подогрев бы не помешал, дорогой.
— Сейчас устроим.
В этот же миг я дотягиваюсь ментальным поводком до Золотого Дракона, коротко отдавая команду.
Снаружи раздаётся оглушительный грохот. Будто взорвалась бензоколонка, вибрация пробегает даже по деревянному полу шатра. Спустя мгновение восточная сторона заполняется сияющим заревом, и в палатку накатывает мощная волна горячего воздуха.
Бояре чуть ли не подпрыгиваю на месте и тут же оборачиваются на плёночное окно в стене шатра, за которым вдалеке играют зарницы пожара. В их меридианах ещё секунду назад копилась энергия, но теперь заряд рассыпается. Передумали связываться со мной.
Не ожидали, что у меня настолько длинные щупы, да, господа?
Я с лёгкой улыбкой спрашиваю:
— Теперь нормально?
Настя довольно улыбается:
— Ага. Потеплело. Спасибо.
Семибоярщина вмиг забывает о нападении. Трубецкой, до этого готовый атаковать, теперь неловко прочищает горло и криво усмехается:
— Рад, что вам стало теплее, сударыня…
По лицам Трубецкого и Лыкова видно, что такой трюк застал их врасплох. Дотянуться ментально до Золотого, даже находясь внутри шатра, да ещё на таком расстоянии? Они явно рассчитывали на другое. Зря. Стоит мне только подумать, и он вас поджарит как барбекю.
Что ж, моя очередь перейти к угрозам. Совестью этих людей не проймёшь — только запугиванием или вызовом на слабо. Но тут вдруг в шатёр, задыхаясь от бега, влетает разведчик. Его лицо покрыто потом, дыхание сбито, а в глазах — паника.
— Ваши светлости! — запыхавшись, докладывает разведчик. — Поблизости замечены иномирцы!
Трубецкой мгновенно напрягается:
— Кто именно?
— Двое дроу… едут на шестилапках. Двигаются прямо сюда.
— Всего двое и такой переполох? Каков у них ранг? — уточняет Лыков удивленно.
Разведчик нервно сглатывает, словно сам не верит в то, что говорит:
— Сканеры сообщают — Грандмастеры.
Бояре тревожно переглядываются. Я задумываюсь. Неужели это Гагер с кем-то явился на руины своей резиденции?
— Господа, выйдем посмотрим на ваших гостей? — предлагаю.
— Ну пойдемте, — вздыхает Трубецкой.
Все встаем и выходим из шатра.
Вдалеке, по грунтовой дороге, ведущей прямо к лагерю, верхом движутся двое незнакомых дроу. Они одеты в парадные костюмы, лёгкие шёлковые рубашки без доспехов и оружия — словно с бала только что телепортировались сюда. Или, скорее всего, их действительно перенесли сюда через портал.
Гвардия бояр выстраивается вдоль их пути, напряжённо замирая, но дроу, похоже, даже не замечают бойцов.
Приблизившись, один из них, не останавливаясь, бросает с ноткой презрения:
— Человечишки. Что вы забыли здесь, на землях вассала Багрового Властелина?
Другой, едва повернув голову к своему спутнику, небрежно произносит:
— Лорд Дамар, а зачем вообще разговаривать? Может, допросим их сразу? К чему сотрясать воздух?
Второй, чуть насмешливо качнув головой, равнодушно отвечает:
— Лорд Ауст, это весьма разумная мысль.
И Ауст, не спеша, поднимает руку.
В воздухе вспыхивает белый некротический шар. От него сразу же веет самой чистой, первозданной некротикой. Мда, неплохо. Это же куча сил.
Люди отшатываются, Семибоярщина бледнеет.
Шар ползёт вперёд, целясь прямо в Трубецкого, медленно, но неотвратимо. Адъютанта боярина, не раздумывая, срывается с места и, с силой выбросив руку вперёд, шарахает в него молнией.
Некротике плевать. Шар даже не дрогнул, продолжая бесшумно двигаться в его сторону.
Трубецкой в ужасе выпучивает глаза:
— Остановите это!
Я спокойно шагаю вперёд и протягиваю руку к шару. Кончики пальцев касаются белого свечения. Сжимаю пальцы и сплющиваю белый клубок. Он разлетается без следа.
Дроу застывают, глядя на меня с явным изумлением.
Я равнодушно отряхиваю руку, как будто только что смахнул с неё капли воды, и лениво замечаю:
— Господа, не стоит устраивать представление из силы смерти. Некротика — не игрушка. Может, лучше представитесь?
Фишка телепата — держать покер-фейс. На самом деле напряжение было чудовищным. Погасить шар мне далось непросто. Некротика чужда человеческой природе, разрушительна для организма, и если бы не мой Дар Пустотника и легионер-некротик, я вряд ли бы справился.
Дар Пустотника позволил удерживать остаточную некроэнергию, погасить её. Я сдерживаюсь, чтобы не стиснуть зубы, и держу эмоции под контролем.
Возможно, именно это и поразило лордов-дроу — они привыкли, что такие вещи не оставляют шансов смертным.
Первый дроу, Дамар, слегка наклоняет голову:
— Меня зовут Дамар, лорд дроу. А это мой близкий друг — лорд Ауст.
— Мы ведём расследование для Багрового Властелина, — добавляет Ауст, окинув меня внимательным взглядом. — Нас интересует, что разрушило замок Гагера. Это независимое расследование, наш долг — сообщить Властелину правду.
Я замечаю:
— Разве сам Гагер не отчитался еще перед Багровым Властелином?
Дамар криво усмехается:
— Отчитался. Но нам поручили проверить его версию.
Он изучает меня с новым интересом.
— А вы кто такой?
— Граф Данила Вещий-Филинов, — представляюсь и киваю на Семибоярщину. — А это бояре Русского Царства.
Замечаю, как моё имя вызывает лёгкий отклик на серых лицах лордов. Что ж, возможно, стоит надавить на это. В конце концов, если эти двое Грандмастеров решат перейти к драке, придётся здорово рискнуть. Особенно с некромагом.
— Вы, случайно, не знакомы с лордом Заром? — продолжаю я, словно бы невзначай. — У меня с ним есть договорённость по одной услуге для Багрового Властелина. Возможно, вы обо мне слышали?
Дамар хмыкает.
— Вещий-Филинов… — протягивает он задумчиво, словно смакуя имя, но при этом его кончики пальцев едва заметно двигаются, передавая Аусту немые знаки.
Я напрягаюсь. Немой язык дроу. Кодовые сигналы. Но у меня в Легионе хватает дроу, и их знания мне доступны. Перевожу в реальном времени — и понимаю.
 «Если мы убьём мальчишку на земле Гагера, то Гагеру крепко влетит от Багрового Властелина.» 
Вот оно как. Значит, эти двое не просто прибыли с «расследованием» — они не против подставить своего соплеменника, используя меня как расходник. Забавные следователи, конечно.
        Ауст делает короткий жест рукой. В переводе —         «Верно.» 
Я не подаю виду, прикидывая, как быстрее разобраться с этими остроухими гостями. Главная сила здесь — Ауст. Он владеет некротикой, и я уже видел, на что он способен. Дамар, скорее всего, менталист, причём Грандмастер, значит, ровня мне… ну был бы, не будь у меня Легиона.
Сейчас развернется заварушка.
Мгновенно передаю мысле-речью предупреждение Насте и Семибоярщине.
Настя едва заметно меняется в стойке, её звериное чутьё мгновенно обостряется. Семибояре? Они, конечно, делают вид, что держат себя в руках, но я-то чувствую — страх ползёт по их жилам, как ледяной змей. Двое Грандмастеров — это не тот противник, с которым они привыкли иметь дело.
Но прежде чем кто-то успевает напасть, на весь лагерь накатывает мрак. Тьма заполняет пространство, проглатывая палатки и шатры. Дроу замирают.
Я слегка поворачиваю голову, прищуриваясь. Мне-то всё равно. Воронова «включил» — и вуаля, вижу всё, как днём. Краем глаза замечаю, как бояре цепенеют, а Настя незаметно сдвигается ближе ко мне.
И вот, раздаётся знакомый женский голос:
— Именем Организации, не двигаться. Ведётся расследование по переброске гулей между мирами.
Я хмыкаю про себя. Вот это поворот. Масаса объявилась. Давно не видел эту чернокожую магиню.
* * *
 Невский замок, Невинск 
Гереса прибыла в Невский замок из центра Невинска, шагнув по мраморному полу главного зала с привычной уверенностью. Могучая богатырша и хозяйка борделя, облачённая в идеально сидящие джинсы и блузку, не нуждалась в пышных нарядах, чтобы производить впечатление.
Её встретила графиня Камила, приветствуя лёгкой улыбкой. Гереса поклонилась:
— Ваша светлость, миледи. По какому поводу вызвали меня?
— Здравствуй, Гересочка, у нас для тебя подарок. Пойдем покажу.
Камила жестом пригласила её следовать за собой в пристройку, туда, где уже ждал казид.
Гумалин, с видом занятого мастера, протирал серый перстень тряпочкой. Завидев гостью, он хмыкнул и, держа кольцо на ладони, показал его Гересе.
— Вот первое колечко.
Камила кивнула, мельком взглянув на печатку:
— Да, это оно.
Она повернулась к Гересе и пояснила:
— Это печатка. Такие же получат все избранные гвардейцы Данилы. А так как ты, Гересочка, находишься ближе всех, то станешь первой, кто его получит.
Гереса, ныне мадам одного из самых уважаемых заведений города, спокойно взяла печатку и надела его, вся сияя от гордости. Она — первая!
Вообще Гереса была очень благодарна лорду Даниле. Это ведь благодаря ему в Невинске её знали и уважали. Она сумела не просто поддерживать порученное ей место развлечений, но превратила его в полноценную часть городской жизни — процветающее, престижное заведение, которое жертвовало часть прибыли на благотворительность.
Благодаря своему заведению Гереса обрела влияние не только среди важных людей Невинска, но и среди дворян округа. Её регулярно приглашали в соседние владения, где она налаживала связи, открывала филиалы публичного дома.
Гереса оглядывает перстень. Металл приятно холодит кожу, его вес ощущается чуть тяжелее, чем можно было ожидать. Богатырша сжимает пальцы, чувствуя, как кольцо прочно сидит на руке, привыкшая к грубым перчаткам, но не к таким утончённым вещам.
Камила наблюдает за её реакцией с довольной улыбкой, скрестив руки на груди. В глазах брюнетки вспыхивает лёгкий огонёк озорства.
— Теперь ты всегда будешь на связи с Данилой.
Гереса поражённо моргает, переводя взгляд с перстня на графиня:
— Правда, миледи?
Камила кивает:
— Попробуй.
Богатырша не раздумывает и тут же мысленно бросает вызов своему милорду:
— Господин, вы здесь?
Ответ приходит мгновенно. Голос Данилы в её голове звучит спокойно, с характерной насмешкой:
— Поздравляю с перстнем, старший гвардеец. Не могла бы ты попросить Гумалина передать фонарик?
Гереса слегка морщит лоб, взгляд её становится озадаченно-сосредоточенным.
— Фонарик? — повторяет она вслух, чуть запрокинув голову.
Гумалин, услышав это, вскидывает голову.
— Чего?
Гереса переводит на казида взгляд:
— Милорд просит фонарик.
Бородатый карлик пару секунд смотрит на неё, затем хлопает себя по лбу, его уши дёргаются от осознания.
— А, понял! Артефакт, который развеивает Тьму. Сейчас подкинем!
        Как только он это произносит, из теневого портала раздаётся короткое         тяв!         — и на пол легко спрыгивает Ломтик. Щенок, нынешний курьер, важно шагает вперёд, хвост подрагивает в предвкушении.      
Гумалин, хмыкнув, берёт с ближайшего стола предмет и аккуратно вкладывает его в пасть Ломтика. Обычный на первый взгляд фонарик, но весь корпус исписан крошечными рунами, поблёскивающими в тусклом свете комнаты.
— Вот, держи, малец, — с улыбкой говорит казид, поглаживая щенка по голове.
Ломтик поднимает уши, гордо принимая свою миссию. Он тут же растворяется в тенях, унося артефакт.
* * *
Я бросаю Насте по мыслеречи:
— Не волнуйся. Это всего лишь одна моя знакомая шалит.
В этот момент из теневого портала выныривает Ломтик, приземляясь передо мной с привычной ловкостью. В зубах он держит артефакт, переданный Гумалиным — на первый взгляд обычный фонарик, но исписанный тонкими рунами.
Я беру фонарик. Щелчок.
Луч света прорезает густую тьму, разливаясь вокруг шатра, вытесняя мрак, словно вспарывая его невидимой нитью.
Мне-то подсветка не нужна — Тьма Масасы на меня не действует. Как теневик, я прекрасно ориентируюсь в темноте. Но окружающим явно требуется хоть немного света, иначе начнётся паника.
Я поводил лучом, выхватывая из мрака силуэты. Контуры шатра, замершие фигуры Семибоярщины, тёмные силуэты дроу. И, наконец, освещаю зачинщицу беспорядка.
В круге света проступает фигуристая девушка. Негритянка с кудрявыми волосами, облачённая в мантию, стоит неподвижно. Косится на нас, хитрая.
Масаса сумела накрыть Тьмой весь лагерь, и это, надо признать, дорогого стоит. В силе ей не откажешь.
Теперь, когда свет фонарика на неё направлен, магиню видят все.
Слева от меня Дамар тихо сжимает зубы, бледнея.
— Организаторша…
Я ухмыляюсь, слегка поклонившись:
— Доброй ночи, леди Масаса.
Она недовольно щурится, её голос звучит с лёгким раздражением:
— Конунг, зачем ты меня подсветил?
Я пожимаю плечами, не спеша выключать фонарик:
— А может, леди, сбросите этот мрак? Думаю, темнота нам только мешает разговаривать.
Дамар тут же кивает, голос его звучит сухо:
— Да, Организаторша, это излишне.
Масаса недовольно вздыхает, но подчиняется. Тьма отступает, растворяясь, словно густой дым под порывами ветра. Лагерь вновь проясняется. Возвращаются очертания шатров, людей, машин и бронетехники.
Масаса скрещивает руки на пышной груди, её взгляд останавливается на двух дроу.
— Дамар, Ауст… Лорды, а вы-то что здесь делаете?
Дамар улыбается, неизменно вежливо, но с оттенком скрытого сарказма:
— Проводим расследование. Но, похоже, на этом клочке земли становится слишком тесно. Мы заглянем позже, когда твой дух, Организаторша, отсюда выветрится.
— Я сказала, что веду расследование Организации, — раздражённо бросает негритянка. — И вы являетесь свидетелями. Пока не дадите показания, никуда не пойдёте.
— А кто нас остановит? — Дамар приподнимает бровь, в его голосе слышится лёгкое удивление. — Ты?
Он делает шаг вперёд, ухмыльнувшись.
— Боюсь, это тебе дорого встанет. Мы ведь тоже не слабаки.
Он лениво подаёт знак Аусту, и тот, не говоря ни слова, разворачивается. Оба дроу не спеша садятся на шестилапок и плавно удаляются вдаль. Уходят, не оборачиваясь, будто то, что происходит здесь, уже не представляет для них интереса.
Масаса провожает их злым взглядом. Магиня проглотила, надо же. Очевидно, даже для неё эти двое могут стать серьёзной проблемой, если решат вступить в бой.
Прежде чем покинуть лагерь, Дамар бросает через плечо, голос его звучит легко, почти дружески:
— До встречи, лорд Данила.
Я ухмыляюсь, наклоняя голову в ответ:
— Конечно, лорд Дамар.
Дроу исчезают за границей лагеря, их силуэты уменьшаются. Даже завидую этим двоим.
Мне-то сейчас предстоит выслушивать вечно нервную магиню Организации…
— Конунг Данила!
Масаса уже рядом. Подходит слишком близко — ещё чуть-чуть, и расплющит об меня свой пышный бюст. В её взгляде сверлящая настойчивость, голос звучит жёстко, с нажимом:
— Ты что-нибудь знаешь о нашествии гулей? Почему эти двое здесь взялись?
Я равнодушно отвечаю.
— Может, что-то и знаю. Но вряд ли эта информация вам поможет.
Масаса прищуривается.
— Это далеко не факт.
Она складывает руки на груди, на секунду задумываясь, затем, явно приняв решение, добавляет:
— Боюсь, тебе придётся пройти со мной, конунг. Ты дашь показания.
* * *
 Друзья-мазаки! Поставьте лайки книжке, плиз) Первый день старта — самый важный для всяких виджетов-фиджетов. 



Глава 2

— Вот как, леди Масаса? — хмыкаю. — Мне аж «придется»?
Масаса секунд десять меряется со мной взглядами и вздыхает:
— Послушай, конунг, это серьезное дело. Ты же знаешь, что Организация держит баланс мироздания, в том числе и с Астралом. А Астрал постоянно пакостит. И, возможно нам нужен именно ты, чтобы это разрешить.
Я задумываюсь. Взвешиваю варианты. Прохожу взглядом по лагерю — бояре топчутся на месте, всё ещё офигевая от сегодняшних всесильных гостей, одна из которых не ушла, Настя тоже настороже, оглядываясь то на меня, то на Масасу. Жене не понравилось, как магиня со мной разговаривает, и с ней я согласен. Но есть нюанс. Масаса упомянула проблему, связанную с Астралом. И уиссосику понятно, что эта упрямая чернокожая ведьма никогда не попросит помощи напрямую. Но не в моих планах губить чей-то мир.
Размышляю несколько мгновений, затем киваю:
— Хорошо, леди. Поговорим. Но дайте мне пару часов, чтобы разобраться со своими земляками.
Киваю в сторону бояр, давая понять, что разговор с ними ещё не окончен.
Масаса хмурится, но после короткой паузы всё же нехотя кивает.
Я поворачиваюсь к Семибоярщине, оглядывая их побледневшие лица.
— Уважаемые, думаю, вы уже поняли, что здесь скапливаются силы, которые выходят за рамки ваших возможностей. Хотите ли вы и дальше рисковать? Сомневаюсь. Поэтому советую вам немедленно уйти в Междуречье и заняться той работой, которую поручил вам Царь.
Трубецкой, не споря, бросает сквозь стиснутые зубы:
— Мы перемещаемся к порталу.
Он оборачивается на адъютантов и командует:
— Собираем лагерь. Выдвигаемся на базу.
«Надо же, — поражается Настя по мыслеречи. — Даже больше не пытаются препираться».
«Двух дроу и одного члена Организатора им хватило с лихвой, — усмехаюсь. — Итого, три лиха».
«Четыре. Даня, про себя не забывай, — пеняет меня за скромность жена. — Ты так-то тоже Грандмастер»
«И то верно».
Семибоярщина не медлит — лагерь приходит в движение почти мгновенно. Гвардейцы оперативно сворачивают палатки, грузят снаряжение, суетливо переговариваются, стараясь как можно быстрее убраться подальше из чужого мира со странными руинами замка.
Я наблюдаю за этим с лёгкой усмешкой.
Вот и отлично. Одной проблемой меньше.
* * *
 Земля лорда Гагера, Та сторона 
Дамар и Ауст неспеша едут по пустынной дороге, их шестилапки мягко ступают по потрескавшейся земле, оставляя за собой цепочку следов в дорожной пыли.
— Ну что, может, уже отправимся домой? — лениво тянет Ауст, откинувшись в седле и бросая на Дамара скучающий взгляд. — Включай портал.
Но Дамар не торопится тянуться за портальной статуэткой, его взгляд становится сосредоточенным.
— Я, кажется, почувствовал вдалеке гиганта-гуля.
Ауст фыркает, равнодушно пожав плечами:
— И что?
Дамар ухмыляется.
— А то, дорогой друг, что у нас есть прекрасная возможность выполнить задуманное и подставить Гагера. Мы можем распылить душнилу в сторону лагеря человечков и приманить гиганта-гуля прямо к мальчишке. Слишком он наглый. Пусть гуль разберётся с Вещим-Филиновым на землях Гагера.
Он бросает на спутника значительный взгляд.
— С нас тогда взятки гладки, а все шишки достанутся Гагеру.
Ауст на секунду задумывается, задумчиво чешет подбородок, затем хмыкает, криво усмехнувшись:
— Что ж, давай.
— Сейчас только быстро сбегаю за душнилой, — Дамар достает из кармана портальную статуэтку.
* * *
Мы с Настей и Масасой устроились на спиленном гвардейцами дереве, грызя яблоки, которые Ломтик стащил с невинской кухни. Золотой рядом разлегся.
Вокруг гвардейцы шумно собираются в путь, а магиня Организации с явным удивлением изучает фрукт в руке.
— Какой вкусный плод! Никогда не ела ничего подобного!
— Что в нем вкусного? Даже не мясо, — пожимает плечами Настя. Она-то оборотница-волчица, вкусы у неё хищнические.
— У нас такие еще есть. Килограмм продам за мешок золота, — предлагаю, сгрызая свой фрукт до самой сердцевины.
— Правда? — Масаса округляет глаза и тут же достаёт из-за пазухи небольшой мешочек с звенящими монетами. — Я согласна!
Сделку заключаем быстро: Масаса получает расписку на целый центнер деревенских яблок в Невинском замке, а я отправляю золото в Невинск. Шутка. Из мешка я беру только одну монету, на память. Тоже перебор, но она сама виновата — всегда врывается с ноги, вот и проучил.
Войско Семибоярщины только начинает движение — гвардейцы загружают миномёты и ЗРК в грузовики, колонна машин выстраивается, когда воздух вдруг пронзает низкий, давящий рокот. Земля содрогается, ящики с боеприпасами подпрыгивают, а люди инстинктивно хватаются за оружие.
Трубецкой буквально вылетает из машины, судорожно оглядывается. Вскидывает бинокль, а затем, заметив движение на горизонте, радостно потирает руки, будто уже предвкушая победу.
— Это гуль! Гигантский! Теперь мы точно его грохнем! — орёт боярин, голос его звенит от возбуждения. — Майор, готовь артиллерию! Бомбить эту тварь!
Но его торжествующий бас обрывается на полуслове. Боярин замирает. Я, даже не поднимая взгляда, уже знаю, почему. Зрелище для меня не новое.
На горизонте движется гора.
Не фигурально — буквально.
Огромный гуль, размером с целый холм, медленно шагает вперёд. Даже с десятков километров его рост кажется чудовищным, а каждый шаг заставляет землю содрогаться, потрескивать и расходиться трещинами.
По лагерю начинается суета. Миномёты разворачиваются, ЗРК наводятся на цель, гвардейцы снуют туда-сюда, переговариваясь напряжёнными голосами. А мы с девушками продолжаем сидеть на спиленном бревне, не спеша.
— Это поможет, Даня? — спрашивает Настя, наблюдая за заряжаемой артиллерией бояр.
— Неа, — спокойно отвечаю, принимаясь за второе яблоко.
— Почему тогда не скажешь им? — удивляется Масаса, бросая на меня испытующий взгляд.
Я пожимаю плечами.
— Пусть сами увидят.
Через мгновение воздух разрывает первая очередь залпов. Вспышки, грохот, разрывы снарядов. Но гуль не замедляется.
Снаряды разбиваются о его шкуру, осколки рикошетят в стороны, огненные вспышки сливаются с его мрачным силуэтом — но он просто идёт вперёд. Глухой, низкий рык разносится над пустошью, гулкий, как гроза. Гуля только лишь разозлили.
Трубецкой, побледнев, не сводит глаз с этой гигантской туши, затем медленно оборачивается ко мне. Боярин ошеломлен и морально раздавлен. Между нами большое расстояние, да еще гул артиллерии не утих. Но такие случаи у телепатов есть мыслеречь.
Улыбаюсь боярину:
— Вы хотели гиганта-гуля? Так вот он. Забирайте его с собой в портал и несите Царю на здоровье, я даже не стану вам мешать.
Трубецкой бледнеет ещё сильнее, будто кровь окончательно уходит из его лица. Губы побелели, руки дрожат, но он всё ещё пытается держать себя в руках. Однако паника уже стучится в его грудь.
Резко вскидывает руку к губам, едва не срываясь на крик:
— Мы использовали всё⁈
Адъютант рядом не меняется в лице, но с холодной обречённостью отчитывается:
— Всё, Ваша Светлость.
Трубецкой сглатывает. В глазах мелькает паника.
— Эвакуация! Срочно!
Он даже не ждёт ответа — запрыгивает обратно в машину, вцепляется в руль, резко разворачивается и давит на газ.
Колёса визжат, поднимая облако пыли, машина рвано подскакивает на ухабах, срывается с места, пролетая вперёд, прямо перед колонной отступающих. Великий боярин, мда.
Я равнодушно смотрю им вслед.
— Всё равно не успеют, — негромко замечаю.
Рядом Масаса хмыкает,
— Какие у тебя трусливые земляки, конунг.
Я пожимаю плечами, даже не пытаясь скрыть лёгкое равнодушие:
— Что есть, то есть.
В этот момент из теневого портала вываливается Ломтик.
Щенок тявкает отчаянно, потряхивает длинными ушами, задирает мордочку и тут же громко чихает.
Масаса настораживается.
— Что с этим маленьким зверем?
Настя, не раздумывая, бросается к Ломтику, приседает рядом, ласково начинает чесать пса за ухом.
— Бедненький… Что с тобой? — её голос мягкий, в глазах беспокойство.
Я хмурюсь, уже просканировав причину.
— У него аллергия на душнилу. Он разведывал округу и наткнулся на распыления.
Масаса моргает, осознавая.
— Выходит, конунг, что гиганта привели прямо к нам?
— Верно, леди. Кто-то разбрызгал раствор душнилы по направлению к боярскому лагерю.
Масаса холодно кивает, её взгляд становится ещё более жёстким.
— Значит, зверя подослали Дамар и Ауст. Гребаные дроу, не стоило мне их отпускать.
Я усмехаюсь. Всё же Масаса вряд ли бы справилась сразу с двумя лордами, несмотря на своё мастерство теневика. Впрочем, кто знает — может, у неё припасены ещё какие-то сюрпризы.
Киваю на пока далекого гуля.
— Не хочешь помочь разобраться с ним, леди?
Масас задумчиво поджимает пухлые губы и качает головой. В её голосе нет страха. Только чистый, холодный расчёт.
— В лобовую идти на такую махину — глупо.
— В лоб и не надо, — бросаю взгляд на Золотого Дракона, который, развернув крылья, лениво переминается с лапы на лапу, глядя на меня с подозрением. Животина почувствовала, что я что-то замышляю, хех. — Просто полетаем.
Масаса прищуривается, в её глазах мелькает лёгкое раздражение, смешанное с невольным любопытством.
— Конунг Данила, ты всегда устраиваешь какие-то сомнительные вещи.
— В этот раз вам будет интересно, леди. Обещаю.
С этими словами направляюсь к ближайшему грузовику, который застрял в ожидании своей очереди на узкой дороге. Резко ныряю внутрь кузова, перебирая ящики с припасами, пока не нахожу небольшой баллон с душнилой.
Хватаю его, выпрыгиваю обратно, легко приземляясь, и поднимаю трофей вверх:
— Золотой, давай лапы, будем тебя опрыскивать.
Дракон фыркает, вздымая клубы горячего пара из ноздрей.
— Опять эта трава? Она вонючая!
— Понимаю, Ломтику тоже не нравится. Но потерпишь немного.
Я быстро распыляю душнилу на лапы Дракона. Запах резкий, едкий, въедливый, но именно такой привлекает гулей.
Затем поворачиваюсь к Масасе и Насте, делая приглашающий жест:
— Прошу на драконью спину, дамы. Полетаем.
Настя без лишних вопросов взбирается на Дракона, легко устраиваясь на его широкой спине. Следом, немного потоптавшись, Масаса, подняв за подол мантию, забирается наверх. Ну и я следом сажусь.
Золотой Дракон мощно взмахивает крыльями, поднимая нас в воздух, и поток ветра взметает пыль с земли. Подол мантии Масасы вздымается от порыва, оголяя ее черные ноги.
— Ого, какие у нее выпуклые бедра! — поражается Настя. А я даже не обратил внимания.
Мы несемся вдоль колонны отступающих гвардейцев, скользя низко над грузовиками и прицепами с миномётами. Машины трясёт от порывов ветра, поднятого его крыльями, а солдаты пригибаются, напряжённо провожая нас взглядами.
Впереди, в самой голове колонны, боевые джипы бояр. В передней — Трубецкой, сразу за ним едут Лыков, Шереметьев и Хлестаков.
Мы приземляемся прямо перед машиной, загородив им дорогу. Золотой Дракон оскаливается, перегородив путь, его чешуя поблёскивает в свете фар, а я, удобно устроившись на чешу, наблюдаю, как бояре торопливо выскакивают наружу.
Трубецкой бросает взгляд на ухмыляющуюся морду дракона, затем переводит глаза на меня выше. Я думал, боярин сейчас начнется ругаться, а он выкрикнул просящим тоном:
— Данила Степанович! Если вы нас унесете на Драконе на Аномалии — будем век вам должны! Клянусь родом!
Удивлённо вскидываю брови. Блин, а я только что хотел сказать, что они не успеют на колесах уехать. Гуль дотопает быстрее, чем они доберутся до Аномалии. Но боярская душонка, как всегда, смекалистая. О своих людях не печётесь, зато про себя подумали. Да только мне плевать на самих бояр. А вот их гвардия мне как раз и нужна.
Я лишь хмыкаю на просьбу Трубецкого.
— У меня есть другое предложение, уважаемые бояре. Я спасаю ваши шкуры, увожу гуля прочь, а вы предоставляете мне ваши войска для командировки в Антарктику — причем в мое полное распоряжение.
Трубецкой с Лыковым переглядываются, потом тут же закивают.
— Да-да, конечно. Ты действительно можешь его увести?
В их глазах вспыхивает новая надежда. Неудивительно, ведь я им предлагаю не просто личное спасение, но ещё и сохранение гвардии.
— Да без проблем. Договорились? — уточняю я. — Скажите каждый!
— Договорились! — подтверждает Трубецкой.
— Договорились! — поддакивает Лыков.
Я перевожу взгляд на Шереметьева и Хлестакова, приподнимая бровь.
— А вы, господа? Радий Степанович? Георгий Георгиевич?
Хлестаков кивает быстрее всех.
— Да-да, конечно.
Шереметьев с запозданием, но соглашается.
Я ухмыляюсь, хлопая по чешуе под собой.
— Ну, всё. Слово не воробей, господа бояре.
Подчиняясь моей команде, Золотой Дракон взмывает вверх, оставляя колонну позади. Воздух рассекается под мощными взмахами крыльев, поток ветра сотрясает машины внизу, а мы устремляемся в сторону гиганта-гуля.
Масаса, крепко держась за чешую, бросает с насмешкой:
— Надеюсь, ваш Золотой Дракон достаточно проворный и не окажется у него в зубах.
Настя фыркает с обидой за животину:
— Не окажется. Даня уже такое проворачивал с этим же гулем.
Жена всё сказала. Мне остаётся лишь улыбнуться в подтверждение её слов и встретить удивлённый взгляд леди Организатора.
Мы камнем падаем вниз, пронесшись над мордой гиганта. Гуль замирает, обнюхивает воздух, а затем рычит и ускоряет шаги, следуя за запахом душнилы.
Как раз то, что нужно.
Я веду Дракона в сторону пропасти, таща за собой разъярённого гиганта, словно мы летающий аппетитный пирожок перед голодным зверем.
Уже вблизи обрыва коротко командую:
— Леди Масаса, а теперь накрой всё вокруг Тьмой. И не забудьте про пропасть.
Масаса кивает, и мгновенно густая Тьма разливается по окрестностям, поглощая весь свет. Пропасть исчезает, сливаясь с окружающим мраком.
Оглянувшись через плечо, командую Золотому:
— Подлети поближе к морде.
Дракон гудит, явно не в восторге от идеи, но повинуется. Его крылья глухо хлопают, когда он скользит вперёд, приближаясь к гигантской пасти гуля.
Гигант-гуль слеп в этой тьме, ничего не видит, но полностью полагается на обоняние. Когда Дракон резко дёргается в сторону, гуль машинально пытается схватить цель зубами, но промахивается, учуяв запах душнилы, и бросается вперёд. Прямо в пропасть. Огромная туша с оглушительным грохотом исчезает за краем, и спустя мгновение раздаётся громкий всплеск.
Я наклоняюсь через Дракона:
— Теперь убирай Тьму.
Магический мрак мгновенно рассеивается. Такова суть магических техник — их существование держится на силе мага. Прекращаешь подпитывать, и всё моментально возвращается на свои места.
Внизу виднеется гуль. Он не тонет — море достаёт ему лишь до середины туловища, но он явно в панике. Дёргается, рычит, пытаясь осознать, что произошло.
Боится воды? Или просто не привык к такой среде? А может, растерянно ищет, куда исчез тот самый вкусный Дракон?
Масаса протягивает:
— Надо же, еще живой.
Я пожимаю плечами.
— Что ж, главное сделано. Он выброшен прочь с глаз и уже не причинит вреда гвардейцам.
Убивать такого здоровяка было бы муторно и долго, а сейчас в этом нет смысла.
Я подаю команду Дракону возвращаться в лагерь.
Поднимаясь в воздух, я вижу, как гвардия Семибоярщины уже заходят в портал, окончательно ориентируясь на отход.
Довольно улыбаюсь, наблюдая за боярским отступлением.
— Ну, теперь можно и в гости к Организации.
* * *
 Фронтир Сибирской Аномалии, Сибирь 
Переход наконец завершается. Трубецкой сидит в машине, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. Четверых бояр едва не сожрал гигантский гуль, и теперь, вместо триумфа, им придётся расплачиваться за своё спасение перед этим телепатом, которого они, между прочим, собирались обойти в гоне. Да как такое возможно⁈ Почему Филинов снова в выигрыше⁈
За то недолгое время, что он пробыл на Той стороне, он столкнулся с тремя Грандмастерами-иномирцами. Двое лордов-дроу — надменные, как будто мир у них в кармане, и эта проклятая негритянка, сумевшая накрыть весь лагерь Тьмой, будто играючи. А потом… Как будто этого было мало. Они не смогли справиться с гигантом-гулем, ради которого и сунулись в Аномалию.
А Вещий-Филинов вот смог! Этот мальчишка! Как сыр в масле, снова выкрутился, подстроился под ситуацию, провернул очередную авантюру и вышел победителем.
Трубецкой стиснул зубы, напрягая пальцы так сильно, что ногти впились в ладонь. Боярин кипел от ярости.
Вместо того чтобы разобраться с гигантом-гулем, завалить его и принести тушу Царю, выкупив Междуречье, они снова дали Вещему-Филинову возможность выйти вперёд. Да ещё и оказались у него в долгу — перед выскочкой из простонародья!
И теперь у всех присутствующих остались об этом воспоминания.
А в мире магии и телепатии воспоминания — это неопровержимые доказательства. От этого долга не отвертеться, как ни крути. Попробуют — Филинов может либо пойти к Царю с жалобой, либо слить их враньё в прессу. А это ударит по их партнёрам, которые вряд ли захотят иметь дело с теми, кто не держит слово.
Рядом тощий, бледный Хлестаков грустно тянет, разглядывая что-то за окном:
— Знаешь, мне кажется, Вещий-Филинов нас терпит, пока ему что-то от нас нужно.
Трубецкой резко бросает на него раздражённый взгляд, в глазах глухая ярость.
— Что ты несёшь?
Хлестаков пожимает плечами.
— Он поднялся из простолюдинов, он из новых дворян. Превзойти старое сословие — вот чего он добивается. А ты, Трубецкой, как и мы все, теряешь хватку. Грустно, но факт.
Трубецкой резко поворачивается к нему, в глазах мелькает гневное пламя.
— Ах, значит, теряю⁈
— Именно. — Хлестаков печально усмехается.
Трубецкой раздражённо отводит взгляд, стиснув зубы.
— Самое противное в этой ситуации… — голос Трубецкого стал тяжёлым, пропитанным глухой злобой. — Не выйдет замолчать о том, что он завалил этого гуля. Ведь все мы видели правду.
Он тяжело вздыхает, проведя ладонью по лицу, словно пытаясь стереть с него ощущение поражения.
Как прекрасен был бы мир, если бы в нём не было телепатов. Можно было бы лгать, манипулировать людьми, говорить всё что угодно — а тебя бы верили, просто потому что ты боярин. Но в наше время ложь требует осторожности, а прошлое нельзя переписать.
Трубецкой зло сплёвывает в сторону, сжимая зубы.
— Будь прокляты эти телепаты. Без них бы это был дивный чудесный мир!
* * *
Мы с Настей и Масасой спрыгиваем с Золотого. Магиня достаёт из карманов мантии портальную статуэтку и связь-артефакт, протягивая ладонь:
— Возьмите меня за руки.
Беру её прохладную чёрную ладонь, Настя хватает меня, а другой рукой касается чешуи Дракона.
В следующий миг пространство дрожит, сжимается — и мы вчетвером, включая Золотого, переносимся в… Организацию. Наверное.
Оказываемся в каком-то ангаре — огромном, с высоким сводчатым потолком, освещённом магическими неоновыми панелями. Воздух здесь сухой, пахнет металлом и чем-то неуловимо артефактным.
Я с интересом разглядываю статуэтку в руках Масасы.
— А мне такую же подарить нельзя?
Она даже не раздумывает, резко бросает:
— Нет.
— Отдам за центнер яблок.
Глаза Масасы вспыхивают.
— Тогда идёт. Но позже передам.
Похоже, я нашёл уязвимое место негритянки. Теперь можно будет выменивать у неё всё что угодно за яблоки.
Дракон остаётся ждать в ангаре, а мы с Масасой и Настей идём по коридорам, поднимаясь всё выше. Стены гладкие, чёрные, с пробегающими по ним линиями бледного света. Иногда мимо проходят люди, мелькают фигуры в тёмных плащах — все игнорируют нас, погружённые в свои дела.
Наконец, Масаса толкает дверь и жестом указывает внутрь:
— Я привела конунга.
В центре комнаты стоит массивный йети, покрытый густым мехом. Норомос. Он с улыбкой кивает мне, затем указывает на стол:
— Конунг Данила и леди, угощайтесь.
Я опускаю взгляд. На столе — фрукты, вино, целая гора угощений.
Масаса хмурится, лицо её заметно кривится.
— Блин, Норомос! Я же говорила, что мы будем его допрашивать, а не угощать!
— На пустой желудок какой может быть допрос? — удивляется йети.
Я ухмыляюсь, усаживаясь поудобнее.
— Ну, что случилось-то?
Норомос тяжело вздыхает, опирается на стол, его мех слегка колышется от движения.
— У нас большие проблемы. Гагер взял гулей оттуда, откуда брать не стоило.



Глава 3

 Ставка Трубецких, Междуречье 
Княжна Ольга Гривова прибыла в временный лагерь Трубецких ближе к вечеру. Гвардия Семиборящины недавно вышла из Аномалии — бойцы ещё только приходили в себя после экспедиции.
Ольгу провели в штабной кабинет. Над картой, утыканной фишками и карандашными пометками, склонился сам Трубецкой. Не в парадной форме — китель в пыли, сапоги сбиты, рукава закатаны.
Он выпрямился, едва заметив Ольгу.
— Ваше Высочество? — произнёс боярин, поднимая бровь. — Признаться, не ожидал вас увидеть в Междуречье. Чем обязан визитом?
— Готовим репортаж, — Ольга держалась холодно, даже официально. — О том, как вы с графом Данилой Степановичем спасаете мирных жителей Междуречья. Стране нужно знать своих героев.
— Очень приятно, — отозвался Трубецкой, и в его тоне сквозило что угодно, только не радость. Упоминание графа-телепата явно не доставило ему удовольствия.
— А где же сам Данила Степанович? — спросила княжна, чуть наклонив голову. — По моей информации, он участвовал с вами в последней миссии в Аномалии. Но в ставке Стрёмено его все еще нет. И, кажется, он так и не вернулся с вами?
Трубецкой, казалось, удивился — и одновременно обрадовался. Княжна заметила, как на его лице промелькнуло странное выражение, в котором читалось едва уловимое облегчение.
— Не вернулся, значит, — проговорил он медленно. — Что ж… Простите, но я не вижу оснований делиться с вами деталями похода, Ваше Высочество. Операция в Аномалии касается военных дел, а не светской хроники.
— Можете не беспокоиться, это не попадёт в прессу. Помимо должности редактора, я также исполняю обязанности связного между графом Данилой Степановичем и императором Ци-вана, — отчеканивает княжна Ольга, холодно, почти ледяно. — Поэтому мне необходимо знать, когда он вернётся.
Трубецкой медлит.
— Мы открыли артиллерийский огонь по гиганту-гулю, — говорит он, гордо выпрямившись. — Данила Степанович же повёл себя неосторожно. Бросился наперерез. Кажется, полез в ближний бой.
— Полез на гиганта-гуля⁈ — Ольга не скрывает удивления, приподнимая бровь.
— Да, похоже на то. А что произошло дальше — неизвестно. Гигант-гуль сорвался с обрыва. Данилу Степановича мы не стали дожидаться. Отступили в Междуречье.
— Вы не дождались союзника? — голос княжны становится резким, почти режущим. — Просто оставили графа на месте боя? Даже не проверили — жив ли он? Ранен ли?
— У нас была договорённость, — отрезает Трубецкой. — В случае осложнений — отход. Это было условие самого Данилы Степановича.
Ольга хмурится. Враньё. Данила не стал бы так глупо рисковать, бросаясь под артогнем на багрового зверя. Это не в его стиле. Не тот он человек. И уж точно — не тот стратег.
— Мне кажется, вы что-то утаиваете, — произносит она, глядя в упор. — Послушайте, Ваше Сиятельство. Мне нужно знать всё. Если вы продолжите уходить от ответа, я подам официальный запрос в Охранку. Думаю, они смогут устроить вам допрос. С применением ментального сканирования.
Трубецкой побледнел. Кулак на краю карты невольно сжался.
— Вы серьёзно думаете, что Охранка станет сканировать боярина из-за исчезновения какого-то графа?
— Видимо, вы не до конца понимаете, кто такой Данила Степанович и какое значение он имеет для Царства, — спокойно, но с хлёсткой жёсткостью отвечает Ольга.
Трубецкой хмурится. Его голос — сухой, раздражённый:
— Да не понимаю я. Могли бы пояснить, Ваше Высочество?
Ольга на миг отводит взгляд. Конечно, она не может раскрыть всего — в частности, истинную ценность шкуры Золотого Дракона для Царского рода. Об этом не знал никто, кроме высших лиц. Но, возможно, стоит намекнуть на другое — на роль Данилы в международной политике. Хоть что-то надо же дать.
— Находящийся под опекой графа Золотой Дракон — предмет серьезных переговоров между Русским Царством и Ханской Империей, — спокойно, но с железной интонацией произносит княжна. — Если вы, Руслан Русланович, станете препятствием этим переговорам — уверяю вас, Охранка не остановится перед вашим титулом. Даже секунды не колеблясь.
Боярин пыхтит в бороду.
— В общем… — Трубецкой говорит неохотно, словно сдаёт позиции. — Артиллерия по гиганту не сработала. Главный удар взял на себя Данила Степанович. Он повёл гулю прочь, летя на Золотом Драконе, и увёл его к пропасти. Как — не знаю. Но каким-то образом он столкнул его вниз. Сбросил.
Он замолкает рассерженно, потом добавляет глухо:
— Что стало с графом дальше — не знаю. Он был не один. С ним была его жена… бывшая барышня Горнорудова, если не ошибаюсь. И ещё одна чернокожая женщина, взявшаяся из ниоткуда. Грандмастер. Она владеет Тьмой. Сотворила целое море мрака, затмение, завесу — не знаю.
— Чернокожая? — Ольга приподнимает бровь.
Трубецкой бурчит:
— Ну… Да. Такая вся выпуклая, в смысле фигуристая.
Ольга медленно выпрямляется и с холодом произносит:
— Фигуристая. Понятно. Спасибо, боярин.
Княжна выходит из штабного корпуса, не оборачиваясь. Лицо сосредоточенное, шаг — быстрый и чёткий. Мысли скачут, одна за другой.
Данила Степанович, надеюсь, ты жив. Нет, просто обязан быть жив. Трубецкой сам проговорился, что ты отвлёк гиганта-гуля. А значит — контролировал ситуацию. Это не финал. Это — манёвр.
Тут же мысли Ольги уходят в другую стезю. А кто эта фигуристая чернокожая Грандмастер? Насколько она близка с Данилой? Блин, Оль, да какая, к чёрту, разница!
* * *
Отодвигаю Насте стул — она садится, чуть кивнув. Сама не замечает, как приглаживает шортики на бедрах. Я опускаюсь на стул рядом, киваю йети:
— Благодарю за угощение, лорд Норомос.
Тот утробно гудит в ответ, как прогретый самовар. Подвигаю поближе тарелку с фруктами — нечто, похожее на виноград, но крупнее и полупрозрачнее, будто каждая ягода наполнена солнечным сиропом. Настя осторожно берёт одну — двумя пальцами. Щёлкает шкурку и съедает мякоть, не торопясь. Конечно, оборотнице бы сейчас стейк с кровью, средней прожарки, но Настя — воспитанная и манерная. Недовольство почти не выдает. Только на ментальном фоне мелькнула тонкая тень. Ну, бывает. Я бы тоже чебурек бы съел.
Беру графин, наливаю сок в бокалы — себе и жене. А Масаса всё это время стоит рядом. Как фыркающий старший сержант. Потом, наконец, тяжело вздыхает и отходит к стене, замирает, скрестив руки на груди — широкой и пышной, и никуда эта грудь не девается даже под балахонной мантией.
Напротив нас Норомос тоже уплетает виноград. Йети массивен, и кресло едва не скрипит в агонии. Кивает на тарелку и сок:
— Вот это правильное дело, — звучит его низкий бас. — А ты, конунг Данила, что, даже не спросишь, почему для нас гули так важны?
Я отправляю виноградину в рот.
— А я и не собирался спрашивать. Приехали мы сюда давать показания, как было согласовано с леди Масасой. А вы предложили угощение — и я, как человек воспитанный, не мог отказать.
Масаса отлипает от стены. Подходит ближе.
— Конунг Данила. Начнём с главного. Как гули оказались на землях вассала Багрового Властелина?
— Без понятия, — пожимаю плечами. — Прошли через Аномалию, вышли на моих родовых землях. Пришлось вернуться туда — разобраться с остатками орды. Думаю, за всем этим стоит лорд Гагер. Он ко мне неровно дышит в последнее время.
Масаса поджимает губы, пристально уставившись мне куда-то между бровей.
— Вот как… Вы уничтожили орды гулей?
— Верно.
        — Значит, теперь у нас больше         нет         гулей, — уточняет она недовольно.      
Беру графин, наливаю себе ещё сока.
— А что, гули что-то охраняли? — спрашиваю небрежно.
Норомос вскидывает на меня удивленный взгляд. А Масаса смотрит с подозрением. Ого, кажется, я только что плавно перешёл из свидетелей в категорию подозреваемых. Правда, непонятно — в чём именно.
— Как ты понял, конунг, что гули что-то охраняли?
Пожимаю плечами.
— Ну, по вашей реплике напрашиваются две версии. Первая: гули сами по себе ценны. Хотя, честно говоря, не очень верится. Мясо у них — так себе, явно не кулинарный шедевр. В бою — страшны только числом. Не беру в расчёт гуля-гиганта, тот, конечно, исключение. Но массово они — скорее, проблема санитарии, чем стратегическая угроза.
Отпиваю глоток, делаю паузу и киваю в сторону йети:
        — Вторая версия — куда интереснее. Гули что-то охраняли. Ну, как охраняли… заслоняли. От кого-то. Или от         чего         -то. Типа биологического забора. — Усмехаюсь: — Хотя, может, вы их в Красную книгу занесли и просто берегли, как исчезающий вид? Но вот в это верится совсем плохо.      
Норомос медленно кивает.
— Гули были на острове, который Организация создала много столетий назад…
— Ни слова больше! — резко обрывает его Масаса.— Конунг посторонний! Он не член Организации! Он не должен знать!
И тут от двери скрипит чей-то голос.
— Не стоит секретничать, Масаса. На острове гули охраняли запечатанного Демона, — произносит гость, появившийся на пороге.
Мы все разворачиваемся. На пороге — Хоттабыч. Старик в сером балахоне, с прозрачной белёсой бородой.
Масаса мгновенно отлипает от стены, склоняется в поклоне:
— Председатель.
Норомос поднимается, по-военному чётко:
— Председатель.
Я с Настей тоже встаём. Всё-таки мы в гостях — а дедок, без сомнения, хозяин. Причём не какой-нибудь местный авторитет, а сам глава межмировой Организации. Самая влиятельная фигура во всём этом запутанном архипелаге реальностей.
Настя по мыслеречи, шепотом:
— Он такой тихий и незаметный…
Я мысленно хмыкаю в ответ:
— Не очень.
Хоттабыча я, конечно, почувствовал заранее, пускай он и накрылся ментальной невидимостью. Но виду не подал. Решил уважить старика. Не стал оборачиваться раньше времени. Да и вдруг это вообще была проверка меня?
— Председатель, здравствуйте, — говорю я, слегка кивая.
— Как поживаете, конунг? — голос у Хоттабыча скрипучий, как старая книжная полка.
— Леди Масаса была весьма гостеприимной, — отвечаю я с лёгкой полуулыбкой.
Масаса, стоящая у стены, косясь в мою сторону, слегка щурится. Ну да, не ожидала комплимента.
— Вы уже угостились? — Хоттабыч бросает взгляд на стол. — Тогда пойдёмте, конунг. Поговорим наедине. Ваша супруга может остаться здесь, подождёт.
Я бросаю взгляд на Настю. Оборотница кивает, мол — всё нормально, иди. Улыбка у неё спокойная.
— Пойдемте, — коротко соглашаюсь.
Мы с Хоттабычем выходим из комнаты, шаг в шаг, неспешно. Он идёт бесшумно, будто скользит — даже плащ не шелестит. И всё-таки интересно: почему он выбрал облик старика? Уж если кто и знает секрет вечной жизни, так это Председатель. Может, всё наоборот — случай, обратный Лиану? Только Лиан — вечный карапуз, а этот — вечный старец.
Коридор тянется вперёд, делает плавный поворот — и вдруг перед нами возникает стеклянная стена.
— Сперва хочу тебе кое-что показать, конунг, — негромко говорит Председатель.
За стеклом… дети. Ракхасы, казиды, человеческие малыши — все вперемешку. Кто-то бегает, кто-то хохочет, двое лепят что-то из сгустков Тьмы, словно пластилин. Ещё четверо играют в салочки, перебрасываясь импульсами Света, как мячом. В углу — горка игрушек, обвитая живой лозой. У подножия — бассейн, вода в котором мерцает мягкой маной.
— Вы хотели показать мне детский сад? — приподнимаю бровь.
— Да, — просто отвечает Хоттабыч. — Это наш садик. При Организации. Видите вон те шары на стенах? — он указывает на углы, где мерцают стекляшки. — Это магические камеры. Всё под контролем.
Я отмечаю про себя: а улыбчивые, симпатичные воспитательницы вовсе не так просты — каждая из них маг ранга Мастера.
— Очень продумано, — говорю вслух. Про воспитателей ни слова. Легионер-сканер — штука полезная, но секретная. Зачем светить. А вот предположить можно. — И охрана, видимо, надёжная?
— О, ещё какая, — с лёгкой гордостью отвечает Хоттабыч. — Все воспитатели — Мастера. Без исключения.
— Не может быть, — качаю головой, но скорее по инерции, чтобы потянуть время на обдумывание. Хрен с ней, с охраной — тут важнее, почему мне это показывают. Понятно, что из-за Олежека. Но ограничится ли всё только показами? Может, мне ультиматум захотят поставить.
— Ещё как может, — тонко улыбается старик. — Тем более вашим детям такая степень защиты пригодится. Учитывая, какие могущественные враги нынче у вас. Особенно среди вассалов Багрового Властелина.
— А самого Багрового Властелина, выходит, даже Организация не может прищемить? — замечаю, как бы между прочим.
— Почему же, конунг? — Хоттабыч смотрит на меня чуть сбоку, улыбка почти не меняется. — Может еще как. Но тот ущерб, который понесёт Мироздание при его уничтожении, не стоит того. Это было бы вредно.
Он делает паузу, кивает в сторону коридора:
— Пойдёмте.
Следую за ним. Значит, ограничились показами. Проходим ещё одну анфиладу — стены увешаны картами разных миров. Прибываем в кабинет. Внутри — тяжёлый стол из серого обсидиана. Камень не полирован, шершавый, как базальтовая кожа.
Усаживаемся.
— Итак, — начинает старик. — Вернемся к нашему вопросу. Лорд Гагер взял гулей с острова, видимо, не ведая, что они охраняют. Возможно, Гагер был чей-то пешкой.
— И всё же, — замечаю. — Почему вы вообще доверяете мне информацию о том, что охраняли гули?
Хоттабыч только разводит руками.
— Потому что, конунг Данила, вы напрямую связаны с тем объектом.
— Неужели? — приподнимаю бровь.
— Да, — кивает Хоттабыч. — На том острове гули охраняли лампу. В ней был заточён Демон. И не абы кто, — добавляет Хоттабыч. — А наставник самого Короля Теней.
Я вскидываю брови:
— Наставник Короля Теней?
— Демона зовут Тёмный Попутчик, — спокойно говорит Хоттабы.
— А Король Теней — это кто? — спрашиваю, самым невинным тоном. Прикидываюсь дурачком.
Хоттабыч усмехается.
— Ох, конунг Данила, не надо… Я в курсе, что ваш род сильно пострадал от Короля Теней. Мы знаем о вас больше, чем вы, возможно, хотели бы.
Про себя я только хмыкаю. Ну, конечно. Зондировали они меня, скорее всего, уже не раз. Но это стоило подтвердить.
— Значит, вы говорить о том же самом Короле Теней, — отвечаю. — А то мало ли, вдруг кого-то еще так же зовут.
— О том же, о том же. Я полагаю, лампу Тёмного Попутчика похитил кто-то из наших могущественных предателей. Варианты: Ратвер, Портакл, Диабло.
А вот теперь мне едва не хочется рассмеяться. Потому что я их держу при себе. Всех троих.
Портакл? Сейчас в Невинске, под моим присмотром, с доступом в два коридора.
Ратвер? Тот сидит на юге Боевого материка, в запечатанной пустыне, лает на песок. Полумёртвый, с ядом в костях.
Диабло… хех. Тот вообще в анабиозе.
Но виду, разумеется, не подаю. Только слегка киваю.
— А других подозреваемых нет?
— Вам этих мало? — удивляется Хоттабыч. — Эти трое — сильнейшие Высшие Грандмастеры в своем роде.
Ну да, я-то уж знаю. Я каждого собственноручно сделал.
— В общем, если кто-то освободит Тёмного Попутчика… — Хоттабыч делает паузу, — он, скорее всего, заинтересуется вами. Как потенциальным Аватаром Короля Теней.
Смотрю на него внимательно. Не мигаю. Он не отводит взгляда, только разводит руками:
— Да, мы многое о вас знаем, конунг Данила. Вы — потенциальный сосуд для одной из самых могущественных Сущностей Астрала. Что только повышает для нас вашу ценность.
— Спасибо за оценку, — кивок вежливый.
Похоже, теперь Организация будет следить за мной с надеждой, что Темный Попутчик постучится в мою дверь…
* * *
Возвращаюсь один по тому же коридору. В комнате Норомоса уже нет. Зато Масаса на месте. Она о чём-то негромко переговаривается с Настей. Оборотница слушает с вежливым вниманием, но по ментальному фону чувствуется — только краешком интереса.
— Что ж, леди Масаса, — произношу я, входя. — Я вам ещё нужен?
— Нет, — коротко кивает она. — Председатель велел отпустить вас.
— Прекрасно, — поворачиваюсь к Насте. — Пойдём. Надо забрать Золотого Дракона.
Масаса хмыкает, поворачивается и, не спеша, протягивает мне небольшой камень. Это миниатюрная фигурка змеевидного дракона, свернувшегося кольцом. Тонкая работа, едва заметные руны по хребту.
— Вот. Забирай. Портальная статуэтка, — говорит она сухо. — Но имей в виду: обойдётся тебе в центнер яблок. Понял, конунг?
Беру в ладонь. Вещь, надо признать, хороша. Портальная привязка мощная — чувствуется, как вихри энергии внутри уже шевелятся, едва я касаюсь её волей.
Центнер яблок, говорите? Маловато. За такую вещицу — ни о чём. Надо заплатить по-настоящему. Цивилизованно.
По пути к ангару бросаю мысленный сигнал Лакомке:
— Можешь вырастить яблони на вынос? Чтобы цвели круглый год, не болели, не гибли от паразитов. Мне тут одна сударыня хорошую вещь подарила, не хочется быть должным.
— Конечно, мелиндо, — отзывается алвьва с оттенком весёлой гордости. — У нас уже есть такие, с двумя видами плодов. Можем передать, когда скажешь.
Вот и отлично. Это уже достойная плата. Не разовая корзинка, а целая экосистема.
В ангаре Золотой явно не скучал — его успели покормить, и сейчас он с довольной харей дожёвывает шмат мяса. Хруст сочный, мясной. Настя бросает в его сторону завистливый взгляд, ее-то виноградом кормили.
Мы с женой поднимаемся на спину Золотого. Лапы сгибаются, чешуя под нами чуть шевелится.
Масаса подходит ближе. Смотрит строго, как учительница:
— Сейчас статуэтка сработает. Перенесёт вас обратно в земли Гагера.
— Лучше в Междуречье. В Стрёмено. Так будет удобнее.
— Хорошо. Дай координаты.
Передаю ментально, чётко.
Она кивает. Статуэтка в моей руке начинает пульсировать, внутри словно завихрилась молния.
Следующая секунда — и мир вспыхивает. Пространство складывается, как бумажная карта, и разворачивается снова — уже в другом месте.
Мы в Междуречье. Возвращение прошло штатно.
* * *
Насте говорю остаться в Стрёмено. Пусть отдыхает. В ближайшее время бурь не предвидится, а вот я решил всё-таки слетать к Трубецкому — в последний раз напомнить о долгах и закрыть вопрос.
Лечу, конечно, на Золотом — пусть внушительно.
— Человек, смотри! — вдруг говорит Золотой, наклоняя голову. — Та самая красавица, которая любит на меня летать!
Прищуриваюсь.
Да, внизу, у штабного корпуса, в сопровождении Трубецкого, появляется Ольга Валерьевна. Княжна Гривова как всегда прелестно, только лицо грустное почему-то.
Ольга Валерьевна, какими судьбами?
Конечно, не сажаю Золотого внутрь периметра, это будет перебором, а Семибоярщина и так много снарядов потратила впустую. Приземляемся за внешней стеной. Пыль оседает быстро. Патрульный у КПП замирает. Винтовку держит правильно, но руки напряжены. Зрачки широкие — явно напрягся.
Я спрыгиваю с Дракона, как с личного транспортника, и спокойно подхожу ближе.
— Я хочу поговорить с Его Сиятельством Трубецким, — говорю без спешки.
— Сюда только без дракона, — бурчит охранник, но без особой уверенности. Скорее по долгу службы.
— Ладно, — соглашаюсь. — Погуляй, Золотой. Только никого не пугай. И не ешь, — добавляю на всякий случай.
— Я всегда тактичен, — фыркает по мыслеречеи Дракон, отступая к леску и разворачиваясь в профиль. Позирует, словно каменная стража.
Прохожу через КПП, не спеша. И на крыльце — мрачный Трубецкой. А рядом с ним — Ольга.
Она поворачивается ко мне — и в ту же секунду строгая маска на лице трескается. Уголки губ дрогнули, глаза чуть потеплели — и вот уже княжна улыбается по-настоящему.
— Данила Степанович! Вы вернулись из Аномалии!
— Ага, — киваю. — А вы какими судьбами, Ольга Валерьевна? — приподнимаю бровь.
— Приехала делать репортаж, — отвечает она с лёгкой гордостью. — О том, как вы зачищаете гулей в Междуречье, Данила Степанович.
Трубецкой бросает на неё выразительный взгляд, мол, а бояре, между прочим, тоже не без дела. Но княжна будто не замечает.
— Понятно, — киваю. — Могу доставить вас, куда пожелаете. С ветерком. — откидываю большой палец за спину, в сторону дожидающегося Золотого. — Только сперва — короткий разговор с господином Трубецким.
— Конечно. Я подожду с Золотым, если можно, — отвечает она.
— Да вы что, — улыбаюсь. — Он будет только рад.
«Надо же, — думаю, глядя ей вслед. — Совсем не боится остаться с Драконом один на один. А ведь Золотой к ней тоже явно неровно дышит. И не только жаром из пасти.» Оставляю их, а сам иду с Трубецким в штабной корпус. Не усаживаемся — стоим. Разговор явно будет из разряда тех, что без лишних слов.
— Вы обещали мне помощь в Антарктике, Руслан Русланович, — напоминаю. — Так что рекомендую заранее закупить шубы. Как только с гулями закончим — поедете туда.
— Разумеется, Данила Степанович. Но… — он поднимает палец. — Нам нужен ваш план действий. Все сведения о врагах, об этих монахах. Я не отправлю свою гвардию на убой ради расплывчатой идеи. Мне нужно знать, с кем и против кого мы воюем.
— Но вы ведь не особо знали это, когда шли против гиганта-гуля? — замечаю.
Трубецкой морщится. Почти честно.
— Это был… не лучший ход. И я не собираюсь его повторять.
— Хорошо, — соглашаюсь. — План получите. Вся информация будет передана вам моей гвардией. По цепочке. Карту Южной Обители тоже приложим.
Он кивает.
— Посмотрим.
— Ну, до скорого, — говорю напоследок, разворачиваюсь и направляюсь обратно — за КПП.
И вот мы с Ольгой летим на Золотом. Она захотела полететь со мной в Стрёмено — взять интервью у моих людей, собрать материал, как говорят журналисты. А мне надо забрать Насть.
Ольга сидит впереди, ближе к шее Дракона. Тонкими пальцами гладит уверенно, с какой-то почти детской сосредоточенностью. Её волосы — золотистые, прямые, ухоженные — приятно гармонируют с чешуёй Золотого. Дракон, кстати, доволен. Наслаждается. Ментально мурчит.
– Можно говорить по мыслеречи, — сообщаю ей. Лететь так удобнее, чем перекрикивать ветер.
— Что вы думаете о зачистке гулей, Данила Степанович? — спрашивает она, не оборачиваясь.
— Думаю, — отвечаю, — что хорошо бы, если бы это всё уже закончилось. Чтобы люди вернулись домой. Чтобы снова начали жить в своих домах.
— А что случилось в Аномалии? Почему бояре напали на гиганта-гуля?
— По версии Трубецкого, — произношу я, спокойно, — гигант собирался напасть на Междуречье.
— А по вашей версии?
— По моей версии, Семибоярщина, безусловно, имеет право на своё мнение. Даже если оно кардинально расходится с действительностью, — усмехаюсь.
Ольга молчит. Но по ментальному фону ощущаю, как она сжимает челюсть.
— Вот оно как. Гордыня, жадность… — всплывает в её мыслях. — Но вы всё равно их спасли, да?
— Спас, потому что, во-первых, — отвечаю вслух, — гигант-гуль не должен был попасть на территорию Царства. А во-вторых — мне нужна боярская гвардия в Антарктике.
Пауза. Секунда. И потом её голос удивленно:
— Я поражаюсь вашему стратегическому расчёту, — говорит она, чуть прищурившись.
— В каком смысле? — уточняю.
— Вы уже планируете следующую битву, пока ещё не закончилась текущая.
— У меня просто нет роскоши действовать иначе, — пожимаю плечами. — Враги ведь не встают в очередь, как в магазине за колбасой… хотя было бы удобно.
— Впереди! — внезапно подаёт голос Золотой. — Летит что-то странное!
Ну вот, а казалось, что доберемся без происшествий.



Глава 4

Оказалось, что это просто утки. Сначала я было подумал, что Золотой проголодался, вот и хитрит, просто хочет свернуть к мелькнувшим в стороне кряквам. Но приглядевшись к пернатым, понял, что смутило желточешуйчатого.
Крупные кряквы летели не как положено. Не поперечной шеренгой, не клином. Разрозненно. Рассыпаны по воздуху, будто патрульные на невидимой карте.
 «Сканируют»,         — мелькнуло у меня в голове.      
Я тут же «вошёл» в ближайшую утку. То, что открылось, подтвердило догадку: они действительно под ментальным управлением. Летели, фиксировали всё, что видят. А потом вернутся к телепату, их пославшему. Тот, скорее всего, спокойно заварит чай, подключится и снимет с них воспоминания как с флешек. Такая местная версия дронов.
Утки, кстати, от Семибоярщины. Скорее всего, Трубецких. Причем послали следить за мной. Ладно бы выискивали гулей, но нет, опять фигней страдают.
Я накладываю на одну из крякв ментальный сюрприз. Эдакий завёрнутый психо-узел: снаружи — обычная память о полёте, никаких подозрений. Но как только кто-то полезет внутрь — как только попытается считать… Упс. Откроется. И пустит в голову небольшую дозу личного хаоса.
— Золотой, — говорю, не скрывая усмешки, — летим домой. Это просто утки Семибоярщины.
— Хочу перекусить в дороге, — ноет животина. — Ты тяжелый, много калорий тратится, чтобы тебя тащить.
— А Ольгу Валерьевну?
— Ее нет.
Надо же, хмыкаю. Княжна Гривова в фаворе у желточешуйчатого.
— Следующий косяк давай поджаришь, — отмахиваюсь. — Эти на службе.
* * *
 Вблизи ставки Трубецких, Междуречье 
        Телепат рода Трубецких прибыл на хутор, где его официально разместили «для разведнаблюдения». Командир разведвзвода приказал:         следить за графом Филиновым в небе        .      
Всё было привычно. Утки — отлаженный инструмент. Он сам их настраивал, сам отпустил над лесом. Всё, как учили: широкое рассеивание, сканирование в полёте, запись, возвращение.
Сейчас он сидел на траве. Рядом тихо покрякивали возвращённые утки. Он поочерёдно щупами касался их лба и читал импульсы, сбрасывал образы.
Дошла очередь до здорового селезня. Телепат осторожно зацепил память, копнул глубже — и тут же нажал не туда.
 Вспышка. Ментальная ловушка раскрылась. 
Мир сорвался с якоря. Телепат летит вниз с безумной высоты. Сердце в горле, уши звенят. В голове голос:
 «Привет, коллега». 
Ноги подкосились, и телепат бахнулся задницей на землю, не сразу осознавая, что штаны промокли насквозь. Телепат сидел, растерянно глядя на лужу под собой. Перед ним внезапно резко поднялась утка. Она издала обиженный, негодующий кряк. А потом ещё одна. И ещё.
Утки кинулись на него. Одна вцепилась в ухо, другая в запястье… Телепат завопил.
— А-А-А! Уйдите! Уйдите прочь!!
Но они крякали, били крыльями, и, казалось, хохотали.
Он покатился по траве, изо всех сил стряхивая их с себя. Кряхтя, задыхаясь, он отполз к стогу и рухнул, хватая ртом воздух. Утки отошли, вернулись к своему привычному «кря» — будто ничего и не было.
Телепат вытер рукой лицо. Посидел минуту. И решил, что ну его, эту слежку за графом Данилой. Себе дороже. Куда спокойнее заниматься ИБД — имитацией бурной деятельности — и держать все стаи подальше от Вещего-Филинова. Потому что если тот ещё раз пришлёт «привет»… можно и не пережить.
* * *
Золотой начинает спуск. По моей команде он мягко оседает внутри периметра базы Стрёмено — аккуратно, без лишней пыли, как будто даже не весит своих честных тонн.
— Позовите Анастасию Павловну, — говорю дежурному гвардейцу. Тот кивает и спешно уходит в административный корпус. — И скажи подготовить машину.
Пара минут — и Настя появляется. Новенькие камуфляжные шорты, свободная майка. Сколько у неё вообще таких одинаковых комплектов? Легендарный запас. Ольга невольно скользит по моей жене взглядом — почти профессионально, как камера. Взгляд чуть удивлённый. Ну да. Настя никогда не стеснялась своего тела, но и не выставляла его напоказ — просто одевалась удобно. Ей удобно. А всем, кто рядом, приятно. Практичность в лучшей форме.
— Нам пора в аэропорт, — говорю Насте, уже спустившись с Золотого, а затем подав руку и княжне.
— Уже? — Ольга поворачивается ко мне. В голосе лёгкое сожаление. — Жаль, Данила Степанович. Я надеялась, мы ещё успеем записать интервью.
— Можете поспрашивать Семибоярщину, — пожимаю плечами. — Они теперь тоже знают, кто лидирует в гонке.
— Может, и знают… — прищуривается она. Смеющийся блеск в глазах. — Хотя гонка всё ещё ведь тайна для общества.
— Государственная, — соглашаюсь. — И пусть так пока и останется.
— Конечно, — кивает княжна. Улыбка у неё лёгкая, но настоящая. Она протягивает руку — ладонью вниз. — Это всё между нами. Легкого вам полета!
— Спасибо, — на прощание целую пальчики княжны, раз руку подали в недвусмысленном жесте. — А вам больших сенсаций, Ольга Валерьевна!
Мы с Настей садимся в подготовленный джип, двигатель ворчит, как старый солдат. Двигаемся к точке вылета — просто чтобы создать иллюзию, что улетаем обычным путём. Публика должна видеть, как граф Вещий-Филинов чинно садится в самолёт и покидает Междуречье, как самый обычный землянин — не имеющий ни малейшего понятия о портальных перемещениях.
На самом же деле мне не улыбается несколько часов трястись в кресле над нашей необъятной. Потому уже во взлетевшем самолете Настя берёт меня за руку. Я достаю из теневого кармана старую портальную статуэтку — не ту, что подарила Масаса, а проверенную, в форме птички. Новую Портакл ещё не успел настроить как следует, а эта — надёжна.
— Ну что, — говорю, глядя на жену, — экспрессом домой?
Настя лишь кивает, привычно. Со мной поведешься и не к такому привыкнешь.
Я связываюсь с Портаклом через связь-артефакт. Затем активирую статуэтку. Пространство дрожит, как натянутая струна, воздух гудит, а реальность складывается, выворачивается, проваливается внутрь.
В следующее мгновение мы стоим во дворе Невского замка. Камни под ногами те же, знакомые, над нами — тень родного шпиля.
Бросаю ожидающему у стелы Портаклу новую статуэтку — он ловит её в воздухе с привычным, непроницаемым выражением лица.
— Надо будет настроить и эту, — говорю, усмехаясь. — Теперь у меня две. Удобно.
Портакл поворачивает в руках каменного дракончика, разглядывая узоры:
        — Подожди… это же портальный камень         Масасы        ⁈ Или показалось… Нет, правда, он! Откуда он у тебя⁈      
— Леди обменяла его на кое-что, — пожимаю плечами.
— На что же? — искренне изумляется Портакл. — Да это же её личный артефакт! У неё он больше трёхсот лет! Даже Лиану она его не дала, когда у того собственный засбоил!
— Ну, Лиану вообще сложно что-то доверять, — говорю я невозмутимо. — Он ведь любит вещи терять. Особенно блестящие.
Не в обиду златокудрому спидстеру-малышу будет сказано.
— А леди Масаса… она просто любит витаминчики.
Портакл смотрит на меня с выражением «я тебе не верю, но спорить не буду». Ну, хозяин — барин. Убеждать его у меня ни цели, ни настроения.
Настя уходит к себе привести себя в порядок, а у меня — свой маршрут. Первым делом — к Олежеку. Он лежит в своей кроватке у окна, уткнувшись лбом в плюшевого грызуна и что-то себе бормочет. Голос тихий, отрывистый, будто ведёт переговоры с кем-то невидимым. Я тут же сканирую комнату. Вдруг опять какая-нибудь астральная тварь просочилась?
Нет. Барьер работает как надо. Всё чисто. Олежек просто болтает сам с собой.
Иду дальше — в кабинет Лакомки. Там привычная сцена: альва склонилась над столом, в глазах сосредоточенность, пальцы бегают по спискам. Ведёт учёт альвов на реабилитации. Рядом Лена с целой кипой бумаг, аккуратно рассортированной по тревожности.
Обе поднимают головы, едва я появляюсь в проёме.
— О-о-о! Даня! Ты наконец приехал! — Лена вскакивает и тут же обнимает, как будто я годы отсутствовал на Той Стороне.
Лакомка тоже тянет ко мне руку, не вставая — работа прежде всего. Я наклоняюсь и целую главную графиню в щёку. Она тепло улыбается.
— Разобрался с гулями, мелиндо?
— И с гулями, и с Семибоярщиной, и, надеюсь, с Гагером, — хотя нет, не стоит надеяться, что последний помер или тем более отстал от меня. — А у вас как дела? — спрашиваю, разминая плечи.
Лена бодро отчитывается, почти с армейским тоном:
— Всех альвов перевезли. Реабилитация идёт по графику. Группа «Тибет», едва освободилась от перевозок потерпевших, сразу же вышла на разведку Южной обители — готовятся к тому самому наступлению, что ты планировал.
— Отлично, — киваю.
        И тут —         вшшшш!         — из стены, как из собственного измерения, выпрыгивает Змейка.      
— Мазака! — шипит она с упрёком, обиженно, и медные когти у неё сверкают. — Кальцо! Пачему у Геррррресы есть, а у меня нету, фааака?
Я моргаю.
 А ведь и правда… 
Про Змейку я не подумал в плане кольца. Она вроде как — зверь, но вообще-то разумная, а по важности не уступает любому гвардейцу. Выходит, обделил незаслуженно.
— Получишь кольцо. Обязательно. После Ледзора только, а то он мне нужен для одного дела, — говорю. Поворачиваюсь к Лене: — Родная, передай Гумалину Трезвому, чтобы сделал кольцо для Змейки.
Лена задается вопросом:
— А какое? Для наложницы или гвардейца?
— Не наложница, а избранница, — поправляю серьёзно. — Но пусть будет печатка.
        И тут же думаю: а ведь действительно — люди могут не так понять. Для них что наложница, что избранница — разницы никакой. Ещё решат, будто у нас с Змейкой что-то… интимное. Что, впрочем, не так уж трудно представить, учитывая её формы — выпуклые, откровенно женственные. Очень даже….         Кхм.         Но сейчас — не об этом.      
— О чём задумался, мелиндо? — одна из моих жён, которая самая долгоживущая и самая остроухая, как всегда, чует определенные мысли. Еще и посматривает хитро.
— О десерте, — отвечаю невозмутимо. — Пойду, перекушу.
Выходя в коридор, почти нос к носу сталкиваюсь с тигрицей Красивой. Она сидит посреди прохода, будто ждала. Желтые глаза смотрят прямо, без стеснения. Взгляд янтарных глаз внимательный. Взвешивающий.
Еще одна особа с неопределенным статусом. Может, удастся сейчас походя разрешить?
— Сударыня, — наклоняю голову вежливо. — А не хотите ли вдруг стать частью моего рода? Ведь вы внесли большую лепту в его будущее, подарив мидасий.
Тигрица прищуривается.
— А вы, — мурлычет, — не хотите стать частью моего рода?
Я смотрю на неё пристально. А она ухмыляется. И тут же, совершенно по-кошачьи, бьёт меня хвостом по ногам — не больно, скорее игриво. Разворачивается и уходит, плавно.
Кошка, которая гуляет сама по себе, — думаю. Но замечаю: на полпути она вдруг оборачивается. Быстро, как будто не специально. Взгляд — через плечо. Проверяет, слежу ли я за ней.
Любопытно.
Какая же у неё тайна? Почему очень редко принимает человеческий облик? Видимо, решит раскрыться — когда сочтёт нужным. А до тех пор будет бродить мимо, молча участвуя в жизни двора, как загадка с когтями.
Во дворе — привычный хаос. Горгоныши снуют туда-сюда, визжат, дерутся за палку, которую никто не бросал. Один уже залез на Коренаста, второй копошится у клумбы, третий каким-то образом оказался на крыше. В компании с ними — големыши. Всё, как обычно.
И тут — Светка. Хмурая, будто надвигается гроза. Подходит, уперев руки в бока:
— Даня! — строго, почти грозно. — Ты со мной поступил очень коварно!
— Правда? — невинно поднимаю бровь.
        — Правда! — настаивает на она. — Так вот, знай: этой ночью ты только         мой        . Ясно тебе?      
— Ясно, — киваю с улыбкой.
— Потому что я долж…. А ты согласился? Хорошо! — Светка удовлетворённо кивает. — Ладно, я пошла пить травы, — морщится блондинка. — Теперь каждые три часа по расписанию пью всякие отвары. Лакомка говорит, что так ребенок будет здоровее.
— Конечно, здоровье превыше всего. Ты поступаешь очень разумно, — соглашаюсь, и задобренная блондинка отчаливает.
Во дворе нахожу Ледзора — прибыл ещё с последней партией альвов. Стоит чуть в стороне, рядом с ним Кострица. И, судя по лицам, семейный диалог уже перешёл в фазу словесной дуэли.
— Ты был в Антарктике столько времени! — фыркает Кострица, взметнув гриву рыжих волос. — С кем ты там успел снюхаться, снеговик?
— С кем бы я там снюхался, хо-хо⁈ — Ледзор мотает головой. — Там никого нет. Только пингвины!
— Да-да, рассказывай. Я-то знаю: у вас там эти чилийки знойные бегают! В купальниках по снегу!
— Какие чилийки, хо-хо⁈ — задыхается Ледзор, явно взведён. — Да и в купальниках они там себе только всё отморозят! Это же Антарктика!
— Значит, ты их согревал!
— Хрусть да треск! Да мне тебя хватает! Ты же сама — та еще знойная! И вулкан заодно!
— Не верю. Ты бабник!
Я приближаюсь, перехватывая диалог, пока они не устроили танцы с огнешарами.
— Ледзор, — говорю спокойно. — Пойдём. Надо поговорить.
Морхал тут же спешит, с облегчением оглядываясь на Кострицу, будто я — спасательный спецназ. Мы отходим в сторону.
— Вижу, уже надел печатку гвардейца, — говорю, кивая на его руку с перстнем.
— Низкий бородач дал, хо-хо, — кивает Ледзор.
— Ты сам хотел тренироваться, наращивать ранг. Что ж — настал момент. Самое время пойти к твоему спарринг-партнеру.
* * *
 Южная пустыня, Боевой материк 
Ратвер сидел на иссушенной земле, тронутой солнцем и смертью. Тело до сих пор хранило следы урона конунга Данилы. Шрамы. Гнойные пятна, где отрава менталиста всё ещё не полностью выгорела. Тот, конечно, не упустил шанса — подсунул новый яд, изысканный, вязкий, медленный. Но время шло. Регенерация продвигалась. Сила возвращалась. Сейчас он уже почти достиг формы Грандмастера. До Высшего Грандмастера осталось недолго.
 «Скоро я убью мальчишку». 
        А потом будет Ратвер примется за ту рыжую оборотницу, любовницу конунга. Ту, что носит на себе его —         Ратвера         — запах. Его кровь. Его продолжение. У неё просто не может быть другой родословной — он это         чувствует        . Инстинктом. Молчаливой уверенностью, вбитой в кости. Она — его потомок. И с ней он создаст новую расу. Сильную. Совершенную. Без морали. Без стыда. Без слабости. Намного лучше этих выродков-ликанов, слишком человечных для настоящей природы.      
Люди называют это мерзостью. И пусть. Ратвер — не человек. У него нет табу. Нет жалости. Есть только цель. И эта цель — месть конунгу. Особенно будет приятно, потому что рыжая — любовница самого Данилы.
И тут —ментальная плеть, хлещущая по разуму:
— Не любовница, а жена, кусок ты дерьма.
Ратвер вскочил. Грудь сжалась, дыхание вырвалось хрипом.
        — Что⁈ — прохрипел он. — Ты… Ты следишь за мной⁈ Ворвался в мои мысли⁈         Как⁈         Я ещё не в форме… но не настолько же!      
И тут раздался хриплый смех:
        —         Хо-хо! Хрусть да треск! 
Из бархана, словно из песчаной щели реальности, вынырнул белобородый Ледзор. Его топор блеснул в руке, голые мускулистые плечи сверкали на солнце.
— Настало наше время, волчара! — рявкнул он, и пустыня, кажется, вздрогнула вместе с Ратвером.
Ответ был мгновенным. Рёв, когти, трансформация. Тело Ратвера рванулось вглубь звериного. Шерсть поднялась, кожа потемнела, лицо вытянулось в пасть, спина выгнулась, лапы ударили по земле. Форма полуволка.
Ратвер рванулся вперёд. Раскрыл пасть, и волна звукового удара прокатилась следом
Ледзор отразил удар ледяной пургой, затем сам рванул вперёд и обрушил топор с силой падающего метеора. Удар был чудовищным — Ратвера отбросило, он кувырком пролетел несколько метров и прочертил в песке борозду, будто плугом.
Но поднялся.
И тут же — новая атака. Ледзор метнул волну холода, которая накрыла Ратвера с головой, схватила, сдавила, заковала льдом.
— Хо-хо! Тебе было жарко, волчара! Вот холодок!
Но Ратвер прорвался. С яростным рёвом он начал ломать лёд изнутри — льдины трещали, лопались, разлетались осколками. И в следующий миг ледяной кокон взорвался.
Высший оборотень вырвался наружу, взвыл, рванулся вперёд — и с яростью вонзил клыки в плечо Ледзора. Оторвал шмат и не жуя — проглотил.
— Мясо… Грандмастера… — прохрипел Ратвер, отпинывая от себя морхала. — Вот оно… вот…
И в этот миг оборотень ощутил силу. Энергия вернулась. Поломанные кости срастались, мышцы налипали на каркас тела, как жидкий металл. Шерсть густела, шкура чернела. Он вновь стал тем, кем был. Высшим оборотнем.
        И тогда —         фш-ш-ш!         — из спины Ратвера выросли крылья. Кожистые, чёрные. Он взмыл вверх.      
И в небе — навстречу уже летела добыча. Странная птица, похожая на жареную утку. Летела, непонятно как, ведь крылья общипаны и прожарены до хрустящей корочкой. Но пахла идеально.
Ратвер не задумывался — голод не оставлял места для размышлений. Схватил, вгрызся, разорвал, проглотил. И тут же внутри будто взорвалась мина. Отрава. Меня отравили! Жареная утка, летающая в небе, была ядовитой! Как такое возможно⁈
Крылья обмякли, вены свело, тело сорвалось вниз, как метеор. Удар — земля вздыбилась песком. Ратвер захрипел, попытался подняться… и увидел силуэты.
Ледзор. Раненый, в крови, но на ногах. Плечо покрыто ледяной коркой, глаза полыхают.
И рядом — он. Конунг Данила. Менталист. Стоит. Смотрит.
— Что, мама не учила тебя не есть жареных уток, которые летают по небу? — удивлённо спрашивает мальчишка.
* * *
Чуть не проморгали Ратвера.
Вот ведь гадина. Вырос. Восстановился. И — главное — так озверел, что даже от Ледзора оттяпал кусок. А мясо Грнадмастера и придало сил Высшему оборотню.
Повезло, что я успел. Реально повезло. Организовал всё на ходу — буквально за несколько минут. Из дома, из холодильника — прямиком в пустыню доставили жареную утку. Прокинул её через Ломтика — он открыл теневой портал точно в небо над пустыней. Утка выпала аккуратно, золотистая, шкурка блестит. Вид, конечно, странноватый: подрумяненная жареная птица в небе над барханами.
Но Ратвер был чертовски голоден. На этом и сыграли. Мясо летит — значит, хватай. Главное, что Ломтик выдержал и устоял. Хотя малой смотрел, как утку ест кто-то другой, с выражением трагедии на мордочке и болью в глазах. Ну, я и пообещал ему две утки. Он честно заслужил.
Падение у Ратвера было фееричным. Как метеор бахнулся.
Но весь этот цирк не отменяет одного — он снова стал Высшим Грандмастером. И если бы мы дали ему унести пятяки… Не хочу даже думать.
        Поэтому теперь мы с Ледзором вдвоём будем разбираться с этой проблемой. И да, я чертовски зол — настолько, что просто не смогу стоять в стороне. Случайно подслушал мысли Ратвера. Он думал         так         громко, что транслировал их по мыслеречи. Мысли были мерзкие. Но главное — они касались Насти. Моей жены.      
Так что, без вариантов — пора заканчивать с этим Высшим оборотнем.
Ратвер уже поднимается, рычит, волчья шерсть дыбом, глаза пылают. Но Ледзор не даёт ему опомниться — врывается, как бульдозер с эмоциями. Топор в руках пляшет, сечёт по дубленой шкуре оборотня.
— Хо-хо! Хорошо ты меня цапнул, волчара! — орёт морхад, рубанув. — За мной — реванш!
Я тоже иду в лобовую. Демонские когти сверкают, летят удар за ударом. Без пауз, без замахов — резкие, точные сечения.
— Отступаем, и артогонь! — бросаю морхалу, передавая команду через печатку.
Мы синхронно отпрыгиваем в стороны. Ледзор хлещет ледяным шквалом, я сверху обрушиваю всё, что нежалко: Тьму, каменные снаряды, пси-клинки, даже лианы.
Но Ратвер прёт сквозь атаки, как каток. Изуродованная мутация — волчище с крыльями, морда вытянута, спина бронированная. Он превратился в нечто уродливое и мощное. Но против нас этого мало будет. Слишком долго Ратвер зализывал раны. А я уже не тот, что раньше.
Так, пора кончать.
— Отойди! — рявкаю Ледзору. — Сейчас шмальну!
Он отступает, отскакивая ещё дальше. Я же прыгаю навстречу оборотню. Врезаюсь в Ратвера когтями — прямо в череп. Глубоко. Щелчок. Трещина. В эту рану я вбиваю некротику и астральную материализацию, вкручивая не жалея.
Внутри черепной коробки бахает взрыв. Магия рвёт его изнутри.
Меня отбрасывает, словно пушинку. Песок летит во все стороны.
А Ратвер падает. Мордой в землю.
И больше не встаёт.
Ледзор тяжело дышит, опирается на топор, как на костыль. Весь в крови, в пыли, в паре. Смотрит на меня и хрипло выдыхает:
— Хо-хо… крутая была битва, граф.
— Да, — я лежу на бархане и перевожу дыхание. — Жалко только, что это разовое удовольствие.
* * *
Битва с Ратвером вымотала до предела. Хочется просто рухнуть в постель и вырубиться хотя бы на пару суток. Но беременной жене дано слово. Я обещал провести с ней эту ночь. Поэтому остаётся одно: бахнуть энергококтейль позабористее, втянуть воздух, собрать остатки воли в кулак — и вот мы со Светкой… катим в кромешный лес.
Машина подпрыгивает на корнях, гравий шуршит под колёсами, за окнами — густые ели, как щиты в две стены. Светка за рулём. Упёртая, сосредоточенная, не отрывает взгляда от дороги. Будто не в декрете, а на финальном задании.
— Когда ты говорила, что я буду всю ночь твой… — говорю я удивленно, — я, признаться, представлял себе немного другой сценарий.
— Это тоже будет, — отвечает она, не отрываясь от дороги. Голос ровный, как лезвие. — Завтра.
— А сегодня?
— Сегодня мы едем кое-кого бить, — оскаливается кровожадно.
— Ты же беременна, — напоминаю мягко. А то мало ли, вдруг у бывшей Соколовой гормоны взыграют.
Она морщится.
        — Дай мне хотя бы один раз морды начистить, Даня, ну пожалуйста, — вздыхает Светка. — Перед тем как уйду в этот чёртов декрет. Вы там с Настей гулей крошили, а я сидела и ела суп Лакомки с иномирской капустой.         С         капустой, Даня! Мне, блин, завидно! Вот прям по-человечески, честно!      
Вздыхаю:
— Ладно. Уговорила. Эта последняя вылазка до родов. Но чтоб без перегрузок, ясно?
Она улыбается довольно:
— Ясно, Данила Степанович!
И вжимает педаль. По-светкиному. С надрывом.
Через минуту выезжаем к старому складу. Металлический ангар, ржавый, обросший бурьяном, как забытый монумент эпохи. По вырубке видно — кто-то тут недавно шарился. Следы, мусор. Запах.
Живое место.
— Ну конечно, — говорю. — Бандитский притон.
Куда же еще меня могла привезти бывшая Соколова.



Глава 5

 Стрёмено, Междуречье 
— Финрод, о чём ты говорил с Филиновым? — резко спрашивает Феанор.
Финрод оборачивается. Шатёр альвийских офицеров затихает. Ещё секунду назад лейтенанты-альвы обсуждали диспозиции, делились историями как зачищали гулей, кто-то тихо смеялся над чьей-то шуткой. Но теперь всё затихает.
Галадриэль, стоящая рядом, тонкая и ослепительно белокурая, резко поворачивает голову. А Феанор тем временем шагает к ним. С ровным гневом на лице.
Даже бесстрашная Галадриэль вся подбирается. Да и Финрод тоже. Как по-другому? Просто стоять рядом с Воителем — уже подвиг.
Финрод всё ещё помнит, как сотни лет назад Воитель прорубался сквозь ряды дроу. Как вёл легионы на бой. Как сражался с самим генералом Мелькором — тем самым, кому сулили членство в самой Организации.
Сейчас, спустя века, ничто не изменилось. После недавней зачистки гулей Финрод видел всё сам: как Феанор в одиночку вломился в логово, срезал гулей, как садовник срезает сорняк. Как спас троих лейтенантов — просто потому что успел, потому что мог.
И вот теперь он стоит перед ним. Тот же Феанор Воитель.
— Мы обсуждали с милордом Данилой наши татуировки, — спокойно ответил Финрод, не отводя взгляда. — Те, что набили нам монахи.
        — С м         илордом        , значит? — рычит Воитель. — Татуировки, говоришь? Что-то не похоже, — Феанор шагает ближе. Слишком близко. Финрод машинально бросает взгляд на Галадриэль. Она стоит рядом и видит, как на него наезжают. Перед такой женщиной не хочется выглядеть сломленным. Даже перед Воителем. Тем более Финрод уже видел, как могучего Воителя лорд Данила ставил на место. Значит, это возможно.      
— Отойди, Феанор, — твердо бросает Финрод.
Воитель усмехается. Губы изгибаются в тонкую насмешку, в голосе звучит хрипловатая насмешка:
— Или что? Напомни, Финрод, кто разделал Мелькора одной рукой? А кто до этого получил в челюсть от него и грохнулся на глазах у всей линии фронта? Думаешь, теперь справишься со мной?
Финрод не двигается. Стоит. Губы у него бледнеют от напряжения, но голос звучит хрипло и ясно:
— Ты всегда всё доводишь до крайности, Феанор.
Галадриэль отступает на полшага в сторону — не от страха, а чтобы стать боком и держать обоих мужчин в поле зрения. Плечи её расправлены, голос — резкий, как треск стекла:
— Что ты хочешь от него, Воитель?
Феанор даже не поворачивается к ней. Его ответ — короткий, почти отрывистый:
— Честности от своих солдат.
— С чего ты взял, что мы твои? — срывается с губ Финрода. Голос дрожит, но не от слабости — от того, что копилось слишком долго.
Феанор склоняет голову набок. В его взгляде вспыхивает что-то острое — ярость и сарказм:
— Тогда чьи же? Неужели Филинова?
И именно в этот момент в шатёр залетает Зела.
— Эй, лейтенанты! У нас посылка от милорда Данилы! Для поднятия боевого духа!
Воительница, как всегда, почти обнажённая, лишь кожаные ленты прикрывают грудь и бёдра. В правой руке — мешок. За ней тащится и Бер, морща нос от запаха из мешка.
Все оборачиваются на парочку капитанов. Даже Феанор, позабыв о Финроде, поворачивается к Зеле:
— Дай угадаю — мальчишка прислал какую-нибудь ментальную херовину?
— Даже не близко. Теряешь нюх, вулканистый, — усмехается Зела. Она говорит прямо Феанору в лицо. Смело, почти вызывающе. Такой смелой она раньше не была с Воителем. Да и Бер — тоже. Общение с Данилой, похоже, изменило обоих. У капитанов явно появилось ощущение, что их есть кому защитить.
Зела достаёт из мешка… голову. Оскаленную, отрубленную, с ещё сохранившимся на лице безумным выражением.
Все замирают. Феанор первым узнаёт мертвеца:
— Ратвер⁈
Сразу же поднимается шум. Альвы переглядываются, кто-то вскакивает с места. Возгласы — горячие, взволнованные:
— Это он! Тот самый ублюдок!
— Да это же Ратвер, точно он! — бросает кто-то от дверей.
Галадриэль резко выдыхает:
— Этот сукин сын… — она смотрит пристально. — Во время войны с ликанами мы с Финродом вели наблюдение за их лагерем. Он появился там всего раз. Но эту рожу… я запомнила на всю жизнь.
— Праотец ликанов, — подтверждает Финрод.
— Из-за него мы попали в лапы монахов, — звучит голос с заднего ряда. — Он натравил на нас ликанов! Я видел, как он глумился над пленными… как смотрел, будто мы для него мясо.
Феанор вдруг бледнеет. Без слов, медленно отходит в угол шатра, словно пытается раствориться в тени. А Финрод ощущает злорадство.
«Да-да, не отсвечивай, Воитель. Ты хвастался тем, что убил какого-то генерала, всего лишь претендента в Организацию. А Данила только что прислал голову полноправного члена Организации. Высшего оборотня. Того, кто пленил нас и уничтожил наше Королевство».
И сейчас, в этот миг, каждый альв в шатре понимал: да, Феанор по-прежнему могущественен. Но именно Данила не только вылечил их, но и он отомстил за них. Он поставил жирную точку в их прошлом.
Галадриэль тихо улыбается и говорит:
— Лорд Данила нравится мне всё больше и больше, — и поглаживает ткань платья на груди.
Финрод молча кивает. Он полностью с ней согласен.
* * *
Я отправил Светку одну к бандитам. Она хотела приключений на пятую точку — ну и вперёд. Машина укатила дальше по гравийке, а я, не дожидаясь жаркой встречи, выскользнул заранее. Пускай играет в охотницу. У неё шило в одном месте, ей-богу.
Старый забор на задворках базы давно просел и гнил. Сквозь дыру между бетонными плитами я легко проскочил, стараясь не задеть теневым доспехом торчащие ржавые прутья. Дальше — сплошной антураж запустения: перекошенные баки, заплесневелый трансформатор, оборванный кабель валяется змеёй у ног.
Через чёрный вход я попал внутрь, просто вырвав хлипкую дверь с корнем. Полутёмный заброшенный корпус встречает меня тишиной.
Устраиваюсь в коридоре, в тени, подгадываю идеальную точку обзора — как раз между казармой и главным входом.
Активирую кольцо на пальце. И сразу в голове включается трансляция,
Картинка на ментальном экране чёткая, глазами Светки. Двор. Пыльный, с бочками, ящиками и покосившейся вышкой. Трое у ворот. На расслабоне, с автоматами в руках. Подъезжает машина бывшей Соколовой, и они тут же загалдели.
Светка выпрыгивает наружу. Сегодня она без камуфляжа, в обтягивающей кофте, джинсы сидят так, что у бандюганов нижние челюсти уехали. Вышла из машины, хлопнула дверью, походка — лёгкая, с флером провинциальной наивности. Вся такая случайная гостья.
— Ой, я заблудилась… — хлопает ресницами, — мальчики, не подскажете, где деревня Зубовка? Я на свидание ехала…
Я чуть не фыркаю. Подача — пятёрка. Дальше идет нытьё про жалобки про сорвавшееся свидание, про «кавалера», который всё время в командировках и совсем не уделяет внимания. Мол, она такая несчастная, нежная, почти забытая. Так, не понял… В мой огород что ли камень?
— Зачётная краля, — хрюкает один из бандитов, не отрывая взгляда от её груди.
— Ммм, свеженькая, — говорит второй.
— Это точно не ловушка? — настороженно щурится третий, но больше для проформы.
Я наблюдаю с интересом. Удивительно, но никто Светку не сканирует. Если бы среди них был сканер — то уже бы били тревогу. Ранг Мастера — это не шутки. У Светки он не просто есть — она с ним на «ты». Но видимо, сканер где-то в казарме дрыхает, если вообще имеется.
Светка продолжает плести байки. Про «кавалера, который стал холодным», про то, как «сама виновата», и «может, он просто устал». Бандитам уже не терпится распустить руки. Но третий — самый умный — хватает рацию.
— Антенна, приём. Подойди во двор. Тут… эээ… гостья. На всякий случай просканируй.
Я укрываюсь плотнее Покровом Тьмы, замираю у прохода, в тени. Из комнаты-казармы вываливается сонный человек — худощавый, в очках, с заострёнными чертами. Это и есть «Антенна». Сразу вижу — защита стоит. Лёгкие ментальные щиты. Но для пси-клинка — не проблема.
Бросок. Точный. Псионическое лезвие входит в плечо, разрушает мигом щиты, как нож в масло. И я в его голове. Хватаю за мысль, сжимаю, глушу. Всё — он мой.
Антенна идёт дальше, будто ничего не случилось. Подходит к своим, равнодушно скользит взглядом по Светке:
— Девка. Простая, без дара. Можно не париться.
Братки выдыхают довольно. Один расслабляет ремень, второй кривит рот в улыбке:
— Ну что, красавица… Заходи в домик. Там уютнее. Отогреем.
А Светка улыбается. Наклон головы — лисий. Шаг делает, почти танцует. Я вижу ее мысли — она уже считает расстояние. В голове у неё идёт отсчёт. Три, два…И вспышка.
Во все стороны летят огнешары. Дежурные даже не успевают вскрикнуть — как горят и уже тогда вовсю ревут. Один стреляет в воздух — автомат вспыхивает у него в руках и разлетается в обугленных пальцах.
Конечно, бесшумно у неё не получилось. Но Светке этого и не надо. Она предпочитает, чтобы её слышали. Любит она внимание.

Шум знатный поднялся, сейчас остальные бандюги вскочут. Я стою в темноте под Покровом. Коридор один — бетонный, низкий, с капающей из трубы ржавой водой. Узкий, короткий. Мимо меня не проскочат.
Первыми рванули трое. Кричали что-то, один в трусах даже матерился с придыханием — не с той ноги, видно, встал.
Пси-клинки я метаю автоматически. Раз-два-три — каждый в спину, точно в нервный узел между лопатками. Щиты слабые — ломаются с хрустом в голове. Сознание — как мягкое тесто. Захожу и жму. Готово. Контроль.
Следующие тройки идут по тому же сценарию. Всего двадцать бандитов где-то. Нехилый они тут притон отгрохали под Невинском. Надо бы разузнать, чем занимаются.
Всем бандюгам даю один-единственный приказ: бежать к Светке и стрелять — но строго по уплотнённым сегментам доспеха. Ни одного рискованного попадания.
Я сам указываю, куда именно им целиться. В живот — категорически нельзя. В плечи, в бёдра — только по касательной, не глубоко. А вот в тугую наплечную защиту, в налокотники, в грудную плиту — пожалуйста. Светка даже не заметит. Подумать-то подумает, что ловко выкрутилась сама. Как обычно.
Хотя она и правда справилась бы сама со всем притомно. Но сейчас это неважно. Светка ведь в положении. А значит, даже малейший риск — не вариант.Поэтому я подстраховываюсь.
Последних троих оставляю себе. Они тормозят, отстают, стоят, как вкопанные, с торчащими пси-клинками в плечах. Один — крупный, с алым платком на шее. Судя по его памяти — главарь.
Двоих сразу вырубаю. Меткая мысле-команда — и они синхронно, с глухим треском, врезаются лбами в стену. Оседают по диагонали, без звука. Выключились.
Главаря оставляю. Приказываю идти за мной — без слов, как дрессированный пёс. Поднимаемся на второй этаж. В конце коридора — нужная дверь: облезлая клеёнка, затёртая до серости наклейка. Замок открывает сам главарь, под моим ментальным давлением.
Внутри предсказуемая картина: перегар, табачный смрад, пот. По углам — бутылки из-под выпивки. На столе — запотевший стакан с остатками бурбона, пепельница, в которой можно выращивать картошку. На полу валяется порножурнал. Рядом — потрёпанный журнал учёта, открытый на середине. Вот это — уже интереснее. Подхожу ближе. Листаю. Сначала идут длинные списки: фамилии, возраст, статус.
Работа, которую явно не делают уличные шавки. Потом идет отчётность. Почти бухгалтерия: сколько уехало, сколько завербовано, кто из местных согласился на «предложение», кто в «разработке». Я листаю и хмыкаю. Это не просто банда. Это группа по внедрению. Их задача была в том, чтобы вербовать местных, перетаскивать к себе. Превращать в шестерёнки преступного механизма. Вербовка, страх, подкуп. Саботаж инфраструктуры Невинска. За этим стоит кто-то из аристократов, как пить дать.
В других документах в шкафу, на первый взгляд, нет ничего особенного: квитанции, полупустые отчёты, какие-то грязные ведомости. В основном мусор. Но одна бумажка всё же цепляет взгляд. Простая смета, но на гербовом бланке. Сам герб — баклан с расправленными крыльями. Такой я уже видел. Баклан — это родовой знак Паскевичей.
— Вот откуда ноги растут, — бормочу я.
Сложив смету, аккуратно сую её во внутренний карман штанов. Формально — ничего конкретного. Но символика рода на бумаге из притона — уже достаточно, чтобы насторожиться.
Пора возвращаться к Светке. Она уже почти закончила, добивает последних.
Во дворе тянет гарью и расплавленным металлом. Воздух дрожит от остаточного жара, и вот-вот начнёт оседать пепел. Я выхожу из тени аккурат в тот момент, когда Светка убирает с себя остатки доспеха.
Щёки пылают, волосы растрёпаны, глаза сверкают — боевой угар всё ещё держит её крепко.
— Даня! Видел, как я их всех? — хвастается, улыбаясь во все тридцать два.
— Видел, — киваю. — Я тут оставил тебе костяк, сам расправился с парочкой. А заодно узнал, кто, похоже, за стоит за этим притоном.
Она поворачивается ко мне, вскидывая бровь:
— Кто?
— Похоже, Паскевичи. Бланк со сметой с их гербом валялся в кабинете.
— Граф Сергей? — уточняет она, слегка нахмурившись.
— Скорее, его сын — Димка Паскевич. Маша говорила, что он недавно вернулся из ссылки. Отец его вроде как сам и сослал — за старые проделки. Видимо, отдохнул в изгнании, набрался идей.
— И что будем делать? — спрашивает она, уже без улыбки.
Пожимаю плечами:
— Пока — ничего. Бланк сам по себе никакое не доказательство. Такие бумаги можно стащить где угодно. Просто запоминаем и двигаемся дальше.
По дороге, уже в машине, связываюсь через артефакт с гвардией. Сообщаю координаты притона, отдаю распоряжение: выслать следственную группу, зачистить, осмотреть. Трое оставшихся в анабиозе — под контроль телепатам рода. Пусть покопаются в их головах. Интересно, что ещё всплывёт.
Светка рядом сидит с довольной полуулыбкой. Пальцы играют с прядью волос, глаза искрятся. Я чувствую, что ночь для неё ещё не закончилась. А значит, и для меня тоже,
И не ошибаюсь: как только мы переступаем порог усадьбы, Светка почти сразу вешается у меня на шею — резко, жадно, с каким-то почти детским восторгом. Я лишь вздыхаю. Беременная же, да и сам обещал быть с ней ночь. Приходится идти с ней в спальню. Ну а куда деваться? Светка горячая, вся на нервах после боя, дышит часто, обнимает крепко, будто сейчас же исчезну. И только я думаю, что, может быть, удастся потом хоть немного поспать, как в дверь бесшумно входит Камилла. Только оглядывает комнату, нас, — и молча садится на кровать с другой стороны. Я закрываю глаза. Спать, конечно, не выходит уже до самого утра….
На рассвете связь-артефакт снизу издаёт характерное иканье. Он валяется где-то под кроватью, в куче одежды — между лифчиком Светки и рубашкой Камиллы. Нащупываю его вслепую, аккуратно выскальзываю из-под руки Ками, которая сопит в полусне, прижавшись ко мне всем телом. Выворачиваюсь без потерь. Навык, отточенный временем.
Подключаюсь к артефакту через мысле-речь… и тут же в голове всплывает знакомый голос — обволакивающий, тягучий:
— Спаситель, ты не занят?
Ах, Жанна Валерьевна Горнорудова. Теща мечты. Неугомонный источник неожиданностей и намёков с двойным дном.
Пока она мурлычет у меня в голове, я натягиваю штаны и футболку. Возвращаться в комнату смысла нет — спать теперь всё равно не выйдет. Топаю на кухню, запускаю кофемашину, вжимаю кнопку на максимальную крепость. Единственное, что сейчас может взбодрить — это кофеин или быстрая медитация.
— Вы всё ещё на Южных островах, Жанна Валерьевна? — уточняю я мысленно, попивая черный молотый.
— Я уже дома, если тебе интересно, спаситель, — спокойно отвечает Жанна. — Стала порядочной женщиной и вернулась к мужу. Как ты и хотел.
— Главное, чтобы вы этого хотели, — замечаю.
— Как всегда ты холоден и жесток, спаситель!
— А почему вы жалуетесь? Вам другие мужчины и не нравятся.
— А ведь и правда, — сама себе удивляется Жанна. — Хммм…

— Так с чем связан ваш ранний звонок? — теряю терпение.
— Мне пришло ментальное сообщение, — произносит она серьезно. — Прямое. Через Астрал.
— Что ещё за сообщение? От телепата?
— Оно не от человека, спаситель. Не знаю, от кого именно, но люди точно не умеют такое отправлять.
Я бы поспорил с этим утверждением. Например, тот же Хоттабыч способен на очень многое, что земным телепатам и не снилось. Да и Странник тоже, к слову, его память я и скачал.
— И что хочет неизвестный отправитель?
— Союз со мной, — спокойно говорит Жанна. — Против тебя и против Короля Теней.
Я хмыкаю и отпиваю кофе.
— Формулировка была почти дипломатической, — продолжает она. — «Объединить усилия.» Прямого негатива — нет. Но интонации… Знаешь, иногда даже в мыслеобразе можно почувствовать зубы.
Я встаю и молча хожу по кухне, размышляю. Всё слишком совпадает. Сначала пропадает лампа с Тёмным Попутчиком — наставником самого Короля Теней. Причём похитил ее настолько крутой неизвестный персонаж, что Организация думает на своих же членов. Потом к Жанне обращается внезапный вербовщик, выскочивший из астральной пустоты.
— Если они снова выйдут с вами на связь и предложат объединиться против меня, — говорю спокойно, глядя на тёмную гладь кухонного окна, — соглашайтесь.
На том конце, в мысле-речи, замедляется дыхание. Потом следует вздох — томный, с оттенком театрального сарказма:
— Сыграть наживку? Ты совсем меня не жалеешь, спаситель.
— Отнюдь, Жанна Валерьевна, — отзываюсь я, делая ещё глоток остывающего кофе. — Но если вы откажетесь — останетесь в стороне от всей этой истории. А вы вряд ли этого хотите.
— Ты прав, — хрипло смеётся баронесса Горнорудова. — Мне действительно любопытно узнать, кто же настолько амбициозен, чтобы охотиться на самого Короля Теней… и на тебя, его Аватара.
Мысле-голос её становится ниже, тише:
— Но ты это запомни. Мою доброту. И мою лояльность.
— Конечно, Жанна Валерьевна, — киваю в пустоту кухни. — В моем сердце вы незаменимы.
Связь обрывается. Я тут же переключаюсь на другую частоту, соединяясь с Булграмм Великогорычем.
— Как обстановка? — спрашиваю у воеводы.
— Дружина в строю, конунг, — тут же басисто откликается тавр. — В любое время выступим — по первому твоему слову.
Хорошо. Значит, как только альвы и Семибоярщина добьют гулей в Междуречье — можем выходить на Южную обитель. Ну и в принципе в нынешние времена готовность нужна полная. Особенно если Гагер снова решит устроить сюрприз. Да и Паскевичи стали что-то шалить. Ну а про Темного Попутчика вообще ничего непонятно.
Убрав опустевшую кружку в раковину, спускаюсь в мастерскую Гумалина. Там, как всегда, пахнет маслом, горячим металло. Казид, сидящий за верстаком, сегодня особенно доволен. На толстой шее — два свежих засоса, в ухе — блестящий самодельный пирсинг, на морде — самодовольная лыба. Личная жизнь у бывшего бухача, похоже, пошла в гору.
— Шеф, — чешет бороду Гумалин, — у меня тут готова поделака для Змейки. Перстень. Как ты просил.
— Отлично, — киваю. — Давай тогда сразу её и позовём.
Через мысле-связь бросаю короткий зов. Стена рядом вздрагивает — и из неё бесшумно выныривает Змейка. Как всегда — пружинистая, блестящая, с полными азартного ожидания глазами.
— Мазака? — спрашивает она, шелестя волосами-змеями.
— Руку подавай, сударыня, — отвечаю с полуулыбкой.
Змейка, похоже, знает, что к чему: вытягивает правую нижнюю руку, ловко разворачивает ладонь и подаёт безымянный палец. Значит, заметила, как кольца носят мои жёны. Внимательная Горгона.
Я беру печатку из мозолистой ладони Гумалина и аккуратно надеваю его на когтистый палец. Перстень, конечно же, с пси-каналом.
В ту же секунду в моей голове вспыхивает мысле-импульс, и раздаётся восторженный ментальный крик:
— Фааака-ма-зака!!
Чуть не подавился. Хмыкаю, мысленно сглаживая волну:
— Теперь у нас прямая ментальная связь, Змейка. Только, пожалуйста, не забивай эфир. Пользуйся редко, только по важному случаю.
— Я — Мать выводка, фака!!! — тут же раздается ответ голубочешуйчатой.
— Хорошо, Мать, так ты поняла? — уточняю.
— Фааака, — произносит она вслух, растягивая слово на несколько шипящих нот, и тут же дублирует ту же мысль в эфир.
Ну, надеюсь, что, правда, дошло.
— Ладно, пока, Трезвый, — киваю казиду. — Пойду займусь делами.
Выхожу из мастерской, бросаю взгляд на часы и решаю: пора заглянуть в отель к лорду Зару. Есть пара вопросов, которые лучше задать вживую, особенно в свете последних гадостей Гагера. Хочется узнать, растоптал ли его всё-таки гигант-гуль или нет.
Еду в машине, уже почти переключившись в рабочий режим, как в голове всплывают образы, переданные Змейкой. Горгона по мысле-связи с усердием докладывает разные, как ей кажется, важные вещи: что поймала летучую мышь на чердаке, что маленькая Шепучка научилась ходить на руках. И ведь со Змейкой не поспоришь — для неё всё это действительно важно.
Подумав, перенастраиваю канал. Ровно, без агрессии, с должной мягкостью, чтобы не травмировать психику моей восторженной боевой змеицы. Новый маршрут связи: Змейка → Лена → я. Только если Лена решит, что сообщение стоит моего внимания — получу. Если нет — в архив семейных безделушек.
Иерархия — вещь святая. Особенно в таком разношерстном роду, как мой. Кого только в нем нет: альвы, Драконы, Горгоны, казиды, рептилоиды, тавры…
Лена, конечно, охренела, когда ей пришло изображение дохлой летучей мыши в зубах Змейки. Но сориентировалась. Сдержанно приняла новые обязанности. Если что жена может глушить сигнал, если знает, что Змейка дома, так что разберется.
В этот момент машина подъезжает к отелю «Нева», над которым вспыхивают фейерверки. Хм, и что за праздник?



Глава 6

Швейцар на входе засуетился так, будто я не просто граф, а, как минимум, сам Царь. Распахнул двери с улыбкой, чуть ли не поклонился в пояс:
— Добро пожаловать, Ваше Сиятельство!
— Спасибо. А салюты в мою честь? — шучу, проходя внутрь.
— Лорд Зар арендовал крышу и запускает оттуда, — вежливо поясняет сотрудник самого роскошного отеля в городе. Им, кстати, управляет Дятел, а я с этого имею стабильный вассальный налог. — У него, говорят, пятисотсороковые именины.
— Весомый повод, — киваю. — А другим гостям отеля не мешает отдыхать?
— До одиннадцати вечера лорд пообещал закончить, Ваше Сиятельство. Все гости были заранее предупреждены, возражений не поступало.
— Хорошо, — коротко киваю.
Лифт поднимает меня на самый верх — весь последний этаж арендован лордом Заром, причём расплатился он, как говорят, золотом. Я стучу, ожидая короткой паузы, может, заминки… но дверь распахивается мгновенно.
— Леди! Наконец-то приехал мой торт… — раздаётся голос.
На пороге — сам лорд Зар. В одних плавках.
Изнутри доносятся музыка, визг, смех, хлопки, звон стекла, льющийся по бокалам алкоголь и женский голос, протягивающий: «давай быстрее, Зарушка!»
— Лорд Данила? — Зар явно не ожидал увидеть меня. Он дёрнулся, как школьник, забывший про экзамен. — Вы ко мне?
— Ко кому же еще, раз стою у вас на пороге, лорд Зар. Не найдётся минутки?
— Конечно, конечно, сейчас… только халат накину…проходите… — Зар уже исчезает в номере, распахнув дверь приглашающим жестом, и я прохожу внутрь.
Из-за угла, покачивая бёдрами, выходит одна из смеявшихся в глубине номера девушек. Узнаю сразу — знакомое лицо, и фигура тоже. Девушка из борделя Гересы. Кажется, Снежана.
На ней полупрозрачный халатик и… накладные заячьи уши. Любопытные предпочтения у лорда Зара.
Снежана замечает меня, глаза тут же загораются, и она расплывается в улыбке:
— Данила Степанович, Ваше Сиятельство, здравствуйте! Присоединитесь к нам? Мы думали, у нас программа на одного, но это не проблема — мы с девочками быстро всё подстроим.
— Не стоит, Снежана, — качаю головой. — Я по делам к лорду Зару. Надолго не задержусь.
Она чуть смущённо кивает. На прощание бросаю:
— Передай «привет» Гересе.
— Конечно!
Снежана исчезает в глубине апартаментов, оставив после себя шлейф парфюма. Я же следую за вернувшимся в халате Заром — он ведёт меня в одну из дальних комнат, где наконец становится тише.
Лорд-дроу указывает на кресло:
— Прошу. Чая? Кофе?
— Не стоит, — опускаюсь в кресло. — Не хочу надолго отрывать вас от празднования. Просто не знал, что у вас юбилей.
— Пустяки, — отмахивается он. — Дела прежде всего, лорд Данила. А нам, как я понимаю, есть что обсудить.
— Вам тоже? — усмехаюсь. — Давайте угадаю. На меня пожаловались два лорда-дроу, вернувшиеся со следственной поездки на земли Гагера?
Зар приподнимает бровь, удивлённый:
— Хм. Очень хорошо, что вы сами подняли эту тему, — произносит он, усаживаясь напротив и скрещивая ноги. Голос делается чуть более официальным. — Багровому Властелину действительно поступили доклады от лордов Дамара и Ауста. По их словам, вы находились на территории Гагера. Более того — вас видели вместе с одной из Организаторов. С леди Масасой.
— И что с того? — не отрицаю.
— Это может быть расценено как сговор с Организацией, — говорит Зар, не отводя взгляда. — А также как препятствие расследованию, которое ведут вассалы Властелина.
Наезд, что называется, без прелюдий. Но я даже не напрягаюсь. Если кто и вправе что-то предъявлять, то уж точно не Властелин — не в этом контексте.
— Полнейшая чушь, — бросаю. — Я оказался там потому, что Гагер спустил гулей на мою родовую землю. Я защищал своё. А что до леди Масасы — да, она там тоже была по своим причинам. Просто обстоятельства сложились так, что нам с леди пришлось действовать вместе. В том числе благодаря стараниям лордов Дамара и Ауста;
Зар хмурится, мы встречаемся взглядами. Будет давить дальше? Ну, попробуй.
Но проходит секунда — и вот уже его подбородок смягчается, голос понижается:
— Вы же понимаете, лорд Данила, — говорит он уже осторожно, — контакты с представителями Организации могут быть интерпретированы не в вашу пользу. Это может осложнить ваши отношения с Властелином.
— А вы понимаете, — отвечаю я всё тем же ровным голосом, — что мне, честно говоря, наплевать, что там себе интерпретирует Багровый Властелин. Его вассал напал на мою родовую землю. Я в шаге от того, чтобы забыть все наши договоренности.
У него дёргается лицо.
— Не спешите так, лорд Данила…
— У нас с Багровым Властелином через вас была заключена чёткая договорённость: я помогаю ему в течение года, как только разгружусь. Всё. Я не давал клятвы преданности, не подписывался ни под какими вассалитетами. Ни к чему не обязывался. Если ему вдруг захотелось больше — что ж, хотеть не вредно.
Зар молчит. Две секунды. Потом тяжело вздыхает и чуть опускает плечи:
— Признаю, я перегнул с нажимом. Простите, лорд Данила. Просто вы должны понимать: контакты с Организацией не добавляют вам лояльности в глазах Багрового Властелина.
— А кто он вообще, ваш Властелин? — спрашиваю. Без иронии. Просто холодно. — Одержимый маг? Или древний монстр в обёртке лорда?
Зар усмехается неуверенно.
— Я не вправе разглашать, — говорит он. — Это закрытая информация. Но он очень стар. И он недолюбливает Организацию, но все же не вступает в открытую конфронтацию с ней.
— Это как раз логично, — киваю.
— Вот почему, — добавляет Зар, уже более устало, — вам всё же лучше встретиться с Властелином лично. Неформально. Без давления. Пояснить, почему вы до сих пор не начали выполнять свою часть сделки. А также почему приходится пересекаться с Организацией. Это, поверьте, поможет сохранить с ним лояльные отношения.
Мда, дела. Но вообще-то мне, правда, не с руки ссориться с долгожителем, что противодействует Организации. Себя прогибать я, конечно, не дам — ни в каком формате. Но и рубить с плеча, не поговорив напрямую, — тоже не мой стиль.
Я задумчиво произношу:
— Что ж, возможно, я и наведаюсь ненадолго в гости.
* * *
 Новокосино, Москва 
Дмитрий Паскевич вошёл в тёмный бар на окраине Москвы. Внутри царил полумрак. Место давно не знало уборки — или весёлых компаний. Пусто. Почти.
В дальнем углу, за круглым столом, сидел один-единственный человек. Мужчина в длинной тёмной мантии, с опущенной головой. Перед ним стояла древняя лампа — старая настолько, что металл на корпусе стёрся до матового блеска, а резьба на основании была почти неразличима.
Когда Паскевич подошёл, мужчина поднял глаза. Взгляд — спокойный, оценивающий, чужой. Он не сразу заговорил.
— Пришлось повозиться, — наконец произнёс он, словно продолжая разговор, который вел сам с собой. — Найти подходящего недоброжелателя для конунга Данилы — не самая лёгкая задача. Тот же Гагер слишком силен, а русские бояре бесполезны из-за своего мелочного духа.
Паскевич остановился.
— Кто вы такой? — холодно спросил юный граф, делая шаг ближе. — Вы написали, что у вас есть компромат на Вещего. И что вообще за лампа?
Незнакомец вздохнул. Голос его остался всё таким же невозмутимым:
— Я — лорд Размысл. Представляю интересы Организации обычно, но не сегодня.
Он медленно поднял руку и указал на лампу, будто представляя старого друга:
— А это — Тёмный Попутчик. Артефакт особого порядка. Долгое время был вне досягаемости, пока я не организовал его возвращение. Пришлось изрядно схитрить, чтобы заставить Гагера забрать гулей с одного из островов… История непростая, запутанная — но, безусловно, того стоящая.
Он обвёл Паскевича взглядом — странно внимательным:
— Теперь я надеюсь, что вы подойдёте для наших целей. Нам нужен человек слабовольный, но не слишком. И достаточно злой на конунга Данилу, чтобы его можно было использовать.
— Что за чушь ты несёшь⁈ — выдохнул Паскевич, отшатнувшись от стола.
Но Размысл не моргнул.
— Тёмному Попутчику нужно тело. Сосуд. И ваша ненависть, Дмитрий, к конунгу Даниле — вот что поможет Демону закрепиться внутри вас. Именно она станет якорем.
Паскевич не выдерживает. Вскидывается, уже начинает формировать ледяной доспех — собирается прикончить этого психа быстро и без лишних разговоров. Но не успевает.
В следующую секунду его пронзило сразу несколько пси-клинков. Только вспышка боли в сознании, и ноги подкосились.
Размысл даже не шелохнулся. Лишь поднял ладонь и коротко хлопнул по лампе.
Лампа дрогнула. Металл застонал, и из её нутра с хрипом вырвался густой чёрный дым. Он поднялся в воздух, закружился змеёй и с жужжащим свистом ринулся в рот Паскевича.
Тот захрипел. Попытался отпрянуть. Захлопнуть рот. Но не смог.
Тьма вливáлась в него, как кипящая смола. Паскевич чувствовал, как чужое, древнее нечто скользит внутрь. Каждая мысль, каждая эмоция — как на ладони у этого существа.
Паскевич хотел сопротивляться. Но он уже ничего не мог, кроме как уснуть и отдать свое тело захватчику.
Размысл наблюдал за ним с любопытством.
— Получилось?
— А как же? — одержимый Паскевич медленно качнул головой. В тот же миг пси-клинки, пронзавшие его телом, дрогнули и рассыпались в воздухе, растворившись без следа. Демон окончательно вступил в права. — Разве какой-то слабый кусок мяса может мне сопротивляться?
— Тогда почему мы не попробовали запихнуть тебя сразу в конунга Данилу?
— Потому что он менталист–Грандмастер, — морщится одержимый. — С ним всё намного сложнее.
— Да я-то знаю, кому ты это рассказываешь? Я сам менталист, — хмыкает Размысл. — Просто прикалываюсь.
— Тёмный Попутчик вернулся! — сияет одержимый, шумно втягивая воздух, будто вдыхает сам факт свободы.
— С кем ты разговариваешь? — удивляется Размысл. — Сам с собой, что ли?
— Не порть момент, Организатор! — раздражённо шипит одержимый. — Посиди сам в лампе херову кучу столетий, потом посмотрим, как у тебя дела с общением.
— Ладно-ладно, не кипятись, — Размысл поднимает руки в примирительном жесте. — Тело врага конунга у тебя есть. Что теперь?
— Теперь мне нужно поговорить с этим Данилой, — тихо и почти благоговейно произносит одержимый. — С Аватаром Короля Теней.
* * *
Я возвращаюсь домой уже за полдень. В Невском замке шумновато — горгоныши носятся, а в небе ревут Мушка и Зубастик, но Ломтик в прихожей всё равно свернулся калачиком и мирно сопит. Минут десять я просто сижу в кресле, уставившись в выключенный камин. А потом всё-таки активирую связь-артефакт и посылаю запрос:
— Лиан, можем пообщаться?
Ответ прилетает почти сразу:
— Давай забегу, я рядом.
— Да? Тогда жду.
Сообщаю гвардейцам, чтобы временно отключили магическую сигнализацию — а то ещё прожжёт что-нибудь мелкому спидстеру на входе. Спустя пару минут по гостиной проносится золотистая молния, и Лиан влетает с ошалелым видом.
.— Чего хотел, конунг? — спрашивает златовласый карапуз сразу, без вступлений.
— Это не ты украл лампу Тёмного Попутчика? — спрашиваю прямо, без раскачки.
Лиан морщится, будто я испортил ему вечер:
— Вообще-то у меня личная жизнь налаживается. Зачем мне древний Демон? Я тут встретил возлюбленную.
— Надеюсь, ты ее встретил не в песочнице, и ей больше восемнадцати, — хмыкаю, устраиваясь поудобнее.
— Больше-больше. На двести лет, — отзывается он с лёгкой, почти щенячьей гордостью. — Между прочим, это альвийка. А альвийки как вино — чем старше, тем лучше. Ну ты сам знаешь по своей главной супруге, конунг.
— А-а, — прищуриваюсь. — Случайно, это не одна ли из тех, кого мы восстанавливаем в нашем реабилитационном центре? А то что-то ты быстро прискакал. Значит, был уже в городе.
Он даже не пытается юлить:
— Ну да. У нее сейчас «Программа адаптации». Всё очень нежно. Коты в коробках, ванны с лепестками, тринадцатый чайный ритуал и психолог с глазами улитки. Там возле центра еще прикольное кафе-мороженое открылось.
Ну-ну. Типичный Лиан — одни бабы и сладкое на уме. Даром, что рост метр без кепки.
— Ладно, — протягивает он, усмехаясь. — Кстати, после твоего визита Масаса ещё долго ходила вся не в себе.
— Злилась? — приподнимаю бровь. Вроде расстались нормально, но у этой магини повод рассвирепеть найдётся в любую минуту.
— Наоборот. Возбуждённая была до невозможности. Всё чего-то про «яблони» бормотала, ждет, мол, от тебя. Я так и не понял, это метафора что ли, — турбо-пупс прищуривается: — А что насчёт Организации, конунг? Вписываться собираешься? Или всё ещё прикидываешься нейтральным? Потому что Председатель тебя обхаживает так, что я в жизни такого не видел. Чтобы и ребёнка в детсад, и членство в Организации, и титул конунга при этом сохранить — и всё это в одной коробке.
Тянусь за чашкой с кофе, делаю глоток.
— Пока что — нет, никакой Организации. Пока не закончится мой год службы Багровому Властелину. Подписаться сейчас — значит влететь в конфликт интересов с обеих сторон. Эти двое, скажем так, друг друга с трудом переносят.
Лиан кивает, видно, знает прекрасно это сам.
— Потом? — уточняет с надеждой.
— Всё возможно.
* * *
После разговора с Лианом я рассчитывал немного помедитировать. Хоть на десять минут. Но, разумеется, не успел. В мысле-речь ворвалась Маша — и очень возбужденная выпалила на полном эмоциональном ходу:
— Даня! Даня!
— Не кричи, Мария Юрьевна, я тебя слышу прекрасно.
— Ой, я еще не привыкла, — виновато вздыхает княжна Морозова. — Извини, просто хотела сказать, что Паскевичи устраивают банкет.
— А что за повод?
— В честь убийства какого-то зверя красного уровня. И приглашает меня… ну и папу, само собой.
Победа над красным зверем — это теперь, выходит, повод для банкета? Хм. Если бы я праздновал каждый раз, когда выносил таких, мне пришлось бы жить на светских раутах.
— Понял, Маша, — произношу, уже поднимаясь с кресла. Настроиться на медитацию — дело тонкое, а сбить всё может одна фраза. — Одна ты там не будешь, не волнуйся.
— Уф, это я и хотела услышать! — с облегчением выдыхает княжна. — Тогда до встречи, Даня! Теперь я даже рада, что Паскевич дал нам с тобой лишний повод увидеться.
Выбираюсь из гостиной и направляюсь к Камиле в кабинет. Брюнетка просматривает какие-то буклеты с интерьерами. Хм, в Невском замке намечается ремонт? Я на всякий случай не спрашиваю. А то ещё втянут в выбор обоев.
— Камил, — окликаю жену. — У нас случайно нет приглашения от Паскевичей? На банкет?
Она отрывается от бумаг, подходит к лотку с почтой, перебирает запечатанные конверты:
— Есть, Даня. Через неделю. Всё официально: красная бумага, золотой герб, вычурности — как у цирка с бюджетом.
— Отлично, — киваю. — Тогда позови Айру и Гепару. Идём на банкет Паскевичей в полном составе. С жёнами, с избранницами. Пусть весь их аристократический вечер увидит наш род целиком.
— Ого! — улыбается брюнетка. — Это будет нечто! Я лично организую приезд девочек!
— Ага. И передай Гумалину, чтобы поторопился с кольцами. Без них мои избранницы выглядят неофициально. А это нам не подходит.
Камила улыбается в ответ:
— Всё сделаю, — обещает спокойно, но вдруг замирает, взгляд уходит в сторону. Она машинально теребит пуговицу на воротнике блузки, затем тихо говорит:
— Даня, я сегодня говорила с Золотым Драконом, — говорит Камила, опуская взгляд. — Гвардеец, который его обмывал, держал связь-артефакт прямо у его головы
— М-м? — приподнимаю бровь. — Он снова требует вместо обычной говядины рогогорщину в рациооне?
— Нет, — качает головой. — Вернее, это тоже… но не только. Он хочет Одарения.
— Одарения? — переспрашиваю, уже без иронии. — Ты уверена, что он понимает, что просит?
— Я объяснила, что это черный ящик, — говорит Камила серьёзно. — Но вот Золотой вбил себе в голову, надо ему и всё тут.
Я молчу. Подхожу к окну. За стеклом — город в сумерках, фонари загораются один за другим.
— Ну что ж… — произношу наконец, не оборачиваясь. — Если желточешуйчатый действительно настаивает, то посмотрим, какой Дар он получит.



Глава 7

 Шах, Шакхария 
— Простите, принцесса, за нерасторопность. Я загляделся, — выдавил шакхар Дозр, когда вдруг вынырнул из-за поворота и чуть не врезался в Айру. Его натянутая улыбка смахивала на спазм — словно челюсть свело от страха.
— Ничего, — ответила ликанка-принцесса холодно, не сбавляя шага.
Сын покойного генерала Зодра мало её волновал. Как, впрочем, и десятки прочих бывших прихвостней генерала, которые теперь почтительно склоняли головы в коридорах при её появлении — надеясь, что их не заметят, или наоборот, что заметят.
Айра изменилась. И все это видели. Она ощущала перемены в самом воздухе. После Гона всё стало иначе. Она больше не «чужестранка, бастард королевы», а настоящая шакхарка-охотница. Победительница. Соратница конунга Данилы.
Её имя произносили с уважением даже те, кто ещё недавно отпускал в её сторону снисходительные усмешки. Авторитет Данилы вырос до небес — и её влияние цвело рядом.
Айра шла по коридору с прямой спиной. Придворные расступались.
На повороте взгляду открылась сцена. В нише между колонн, под фресочным потолком, её мать, королева Шакхарии, беседовала с здоровяком Буром. Эти двое держались очень близко и доверительно.
Айра едва заметно улыбнулась. Конечно, и тут не обошлось без Данилы. Она прекрасно помнила, как он рассказывал, как ловко отшутился перед королевой, отвергнув её предложение стать фаворитом и выставив всё так, будто Бур уже занял это место.
И теперь королева и Бур, похоже, действительно сближаются.
У Данилы вообще есть особенность — его мысли имеют привычку материализовываться.
Айра отвернулась и пошла дальше. Как бы то ни было, теперь она — законная наследница, избранница героя Гона и не собиралась уступать трон никому.
Бур мог надеяться разве что на руку её матери — но не на власть.
В своих покоях Айра сбрасывает на кресло кожаную куртку, в которой скакала на шестилапке сквозь чащу на охоте. Самое время расслабиться. Она направляется к связи-артефакту, чтобы вызвать служанок и приказать наполнить ванну с лавандой и горячими камнями.
Но едва она тянется рукой, как сверху раздаётся звонкое:
— Тяв!
Прямо с потолка ей на ладонь падает тонкое серебристое кольцо, перевязанное ниткой с аккуратной запиской.
Почерк узнаётся мгновенно — резкий, угловатый, безошибочно дроттнинг Светланы.
«Надень меня ;)»
Айра улыбается. Это уже не в первый раз — она ведь носила кольцо Светланы. И знает, каково это — быть подключённой к мысле-сети Вещих-Филиновых. Она не колеблется ни секунды — кольцо скользит на палец.
— Айра, ну наконец-то! — раздаётся в голове звонкий голос Светки. — Ломтик что-то долго до тебя добирался — целых десять минут! Поздравляю, избранница рода! Теперь ты официально носишь наш символ. И всегда с нами на связи, даже если в Шакхарии шторма и мрак.
Айра прикрывает глаза. Внутри — тёплая волна.
— Спасибо, дроттнинг Светлана, — говорит она, искренне, почти шёпотом. — Для меня это большая честь. Я не подведу вас.
— Да ладно! — смеётся Светка. — Ты ещё главного не знаешь. Готовься — счас офигеешь! Я, между прочим, беременна! Прикинь⁈
— Правда? — Айра распахивает глаза.
— Ага. Теперь, конечно, морду всяким гулем не набьёшь… хотя иногда так хочется! Ну да ладно. Это считай, как отпуск по вынашиванию героя Царста. — в голосе Светланы ни капли сожаления, только хохот и лёгкая бравада.
— Поздравляю. Это замечательно!
— Ты знаешь, когда я тебя впервые увидела, подумала — «какая же стерва, взяла бы и придушила!» — Светка неожиданно переводит тему.
— А я и была стервой, — спокойно соглашается Айра. — Чего скрывать-то?
— Ну, как и я когда-то. Правда, я тогда ещё мелкая была, но хоть вовремя исправилась, — хмыкает Светка. — А потом ты тоже встретила Даню.
Айра кивает, хотя знает, что та не видит.
— Да. Конунг Данила — тот, кто умеет ставить тебя перед собой. Просто ты сама вдруг хочешь стать лучше.
— Вот и я о том же, — говорит Светка уже мягко. — Ты, видимо, бесила меня потому, что я видела в тебе саму себя. А потом с тобой произошло то же самое, что и со мной. Даня нас обеих — как это сказать, перелепил что ли… И вышло-то ничего, да?
Айра усмехается уголком губ.
— И правда.
Светка замолкает на секунду, а потом:
— Ладно, хватит о прошлом, рассказывай. Что вы там делаете в своей Шакхарии? Чем развлекаетесь, как живёте? Кого мучаете?
Айра смеётся — открыто, чисто, давно не так.
— Сейчас расскажу. Только… сначала ванну наберу. С меня сажа не счищается уже второй день, задрала!
— Во-о-от, уже звучишь, как настоящая Филинова, — довольно фыркает Светка.
* * *
Сегодня мы с Камилой планируем отправиться в Междуречье— навестить Золотого Дракона и проверить, насколько он готов к Одарению. Но пока до выхода есть немного времени, я решил выкрасть пару часов для самого себя. Пора, наконец, перезагрузить голову. Последние дни в ней стоит такой перегруз, будто весь Астрал уплотнился прямо под черепной коробкой. Надо сбросить напряжение. Сбросить — и отстроиться.
Остальные жёны тем временем собираются в Москву — на банкет у Паскевичей. Наряды, украшения, предсветская суета — в общем, мне туда точно не охота влезать.
Я устраиваюсь в своём медитативном зале, предварительно заперевшись. Сажусь в привычную позу. Погружаюсь в ментальный Бастион.
Первым делом проверяю, чем заняты мои легионеры. О, работают! Упражняются с огоньком. Савельич, старик-душа, навёл в замке порядок. Служанок-НПС больше не позажимать в углах — значит, остаётся только одно: тренироваться. И парни тренируются.
А вот себе, любимому, всё никак не удаётся выкроить пару часов. Иногда так и тянет — просто взять и закрыться. Уйти в себя. Отключиться от внешнего мира, заглушить мысле-речь. Но, увы, графу такое непозволительно. Внешний мир не ждет. Если надолго вырубишься — потом разгребай последствия. Слишком много завязано на моей голове.
Так что сейчас, пока выдалась минутка, надо использовать её по полной.
Я нащупываю в памяти Странника нужные сегменты. Осторожно вытаскиваю пласты информации — те, что касаются астральной материализации. Именно они интересуют меня в данный момент.
Вообще, астральная материализация делится на два типа.

Первый тип — это разрыв пространства. Взрыв, по сути. Грубая, но чертовски эффективная вещь. Боевое применение Астрала. Психическая энергия, выброшенная в мир с силой тарана. Я сам не раз использовал её — и битве с Ратвером, например. Вспышка, щелчок, и всё.
Многие Грандмастера-телепаты владеют этой техникой без особых проблем. Хотя вот Жанна Горнорудова, вроде бы, не умеет… Хотя с неё станется — хитрющая дама. Может, притворяется.
Но вот вторая категория — куда интереснее. Материализация объектов. Не рвань и грохот, а Творение. Та самая техника, которой пользовался Демон Мираж, когда на Буяне поставил Костяную Башню. С точки зрения практического боя — техника сомнительная.
Не очень-то удобно в разгаре сражения лепить из Астрала оружие, скажем. Или защитную стену. Не до того.
Но в стратегическом, философском, даже метафизическом смысле — это великая круть. Это правка канвы реальности. Просто вдумайтесь: что если бы мой Бастион — тот, что сейчас в ментальном пространстве, со всеми легионерами, архивами, залами — существовал не в моей голове, а в физическом мире? Настоящая крепость. Материальный аванпост сознания.
Но есть одно «но». По воспоминаниям Странника, чтобы овладеть этим искусством, нужно примерно тысяча лет. Минимум.
Сам Странник, кстати, владел этим навыком так себе. Да и, как он поминал, из ныне живущих людей никто в полной мере этой техникой не владеет. Люди — нет. Почти никто.
А вот Демоны — да. Древние, вроде Миража, или особенно Короля Теней — владеют материализацией на уровне инстинкта.
Из людей, по словам Странника, владеют ею только двое. Председатель Хоттабыч — один из старейших магов Организации. И еще, может, Размысл — мутный тип, который как-то звал меня к себе в ученики.
Что касается меня… Теорию я понял более-менее. Но понимание, как и в случае с телепатией, ничего не даёт без практики.Чтобы освоить астральную материализацию, мало читать чужие воспоминания. Тут надо перестраивать себя: тело, сознание, восприятие.
Этим, по большому счёту, я временами и занимаюсь по мере возможностей. Вот и сейчас тоже.
Вдруг доносится ментальное эхо. Лёгкое астральное мерцание, вспышка на краю сознания. Оказывается, это Шельма зовёт меня из браслета на руке.
Я вздыхаю.
Блин. Я ведь специально закрылся изнутри. Никому не сказал, что здесь. Никто не должен был меня тревожить. Надо было, конечно, ещё и браслет снять. Но нет — забыл. А Шельману да, она всегда со мной. Обычно молчит, а вот сейчас приспичило.
Активирую камень-Жартсерк в браслете.
Материализуется передо мной девушка в красном нижнем белье. Классика. Гротескная Шельма любит подать себя эффектно. Облик у неё, как всегда, идеальной красавицы — самой красивой девушки на свете, конечно же.
— Филинов, ты совсем меня забыл, — упрекает она. — А ты ведь обещал, что мы будем вместе убивать твоих врагов и веселиться…
— Слушай, я не забыл, — говорю — Ты мне, правда, помогала. Бывали моменты, и я это ценю. Несмотря на то, что при нашей первой встрече ты хотела сделать меня своей одержимой куклой.
— Ну я же не знала, что ты такой! — хихикает Шельма, стреляя глазками из-под ресниц. — Такой замечательный! А за покушение… ну, прости.
— Забей, — отмахиваюсь я. — Я не в претензии. Я ведь знаю, кто ты, Демонесса. Это твоя суть. Если подставлю спину, ты и снова попытаешься цапнуть.
Она улыбается шире.
— Не попробуешь — не узнаешь.
— И не собираюсь, — отмахиваюсь. — Отпустить тебя обратно в Астрал я, сама понимаешь, не могу. Но могу создать тебе мираж внутри Жартсерка. Целый отдельный мир. Хочешь — хоть гарем из НПС-мужиков или что-то другое. Живи в своё удовольствие.
— Фу, мужики, — фыркает она. — Мне с тобой нормально.
— Уверена? — приподнимаю бровь. — Ты в этом браслете уже который месяц. Что тебя держит? Жажда мщения Королю Теней?
На миг она притихает. Смотрит прямо, не отводя взгляда. Голос становится ниже:
— Ты понял, да? Конечно, меня толкает не только месть. Но и то, что она теперь возможна. Понимаешь? Раньше я думала — у тебя нет ни малейшего шанса. Просто милый мальчик, который рано или поздно попадёт в лапы Короля Теней. Но теперь даже не знаю.
Я усмехаюсь.
— Ну, спасибо хоть не «жалкий мальчик». Прогресс.
Потом чуть серьёзнею.
— Но знаешь, твоего Короля не так-то просто найти. Если он вообще ещё жив.
Мы с Красным Владом уже не раз обсуждали это. Телепаты Охранки прочёсывали Астрал — первый, второй слой, частично третий. Но Демонюга притих. Словно испарился. И всё же, скорее всего, он жив. Главное доказательство — его сделка с Обителью монахов, теми самыми, что пытались меня выловить.
— Он жив, — тихо говорит Шельма. — Он просто осторожный.
— Тем более, — вздыхаю. — Значит, рано или поздно — объявится. Или я выйду на него.
Я опираюсь локтями на колени, гляжу на пульсирующий свет браслета. Шельма всё ещё стоит передо мной — идеальная, нарисованная, ослепительная и прекрасная.
— А пока отдыхай. На встречу с Королем я тебя, пожалуй, позову.
— Хм, — произносит она, отступая на шаг. — Пожалуй, это и есть настоящая близость, да?
И исчезает. Браслет снова глохнет.
Стук в дверь прерывает мои размышления. Вот тебе и медитация. Ну да ладно, хоть что-то успел. Ориентиры наметил, направления зафиксировал, да и узнал, что из Шельмы может выйти союзник. Уже неплохо.
Открываю. На пороге — Камила и Настя.
Камила — в тёмной обтягивающей водолазке и узких брюках; ткань подчёркивает её изящную фигуру, особенно грудь. Настя, как всегда, налегке — майка, короткие шорты.
Настя моментально подскакивает ко мне, чмокает в щёку — быстро, но с прицельным мурлыком — и тараторит:
— Даня, вы уже в Междуречье собрались? Когда выдвигаетесь? Я нужна?
— А ты с нами хочешь? — улыбаюсь, покосившись на неё.
— Ну… вообще-то я собиралась на охоту, — протягивает она с хищным прищуром. Явно уже представила, как гоняет косулей через овраги.
— Так иди, — машу рукой. — Проверила, что мы живы, — и ладно.
Настя довольно кивает, разворачивается на пятках и уходит.
Камила остаётся.
— К Портаклу, Даня?
— Я его уже вызвал к стеле, — стряхиваю остатки внутренней раскачки.
Выходим. Двор прохладный, небо — светлое, будто натянутое. Перед стелой уже маячит Портакл. Он кидает мне в воздухе портальную статуэтку Масасы. Я ловлю её на лету.
— Готово, — говорит Портакл. — Теперь она подключена ко всем твоим стелам. Следы Организации уже стерты, можешь не переживать. Не отследят.
— Сложно было настраивать? — спрашиваю, разглядывая энергоструктуру камня.
— Легкотня, — ухмыляется он. — Я же её когда-то и настраивал. Просто повторил пройденное.
— Отлично, — киваю. — А теперь будь другом — открой проход в Стрёмено.
Портакл, хмыкнув, делает жест, и пространство перед нами сдвигается. Вспыхивает лиловая арка.

Перед самым шагом в портал я случайно поднимаю взгляд — и замечаю Лену в одном из окон башни. Прислонившись к раме, с улыбкой машет мне рукой
Улыбаюсь краем губ. Да, я редко бываю с жёнами физически — слишком уж плотный график у графа-конунга-лорда. Но вопреки расхожему мнению, у нас всё не так уж плохо.
А точнее — всё у нас даже очень хорошо. Потому что телепатия — это не только лазанье по чужим мыслям и моральные дилеммы. У нас, телепатов, есть одна особая фишка — ментальное внушение. Я могу передавать своим женщинам эмоциональное насыщение. Так что даже на расстоянии вполне способен исполнять супружеский долг. Детей так, конечно, не заделаешь — но удовольствие подарить? Запросто.
Вот и ходят мои жёны постоянно расслабленные, как кошки после сливок.
Говорят, у древних телепатов вообще были сотни жён. Хоттабыч так и до сих пор. По слухам, у Председателя около двухсот супруг. Не факт, что он всех в лицо различает — но эмоционально всех закрывает. Хотя, конечно, возникает вопрос: зачем тебе две сотни жён, если ты даже не помнишь, у кого какой голос? Но если ты, скажем, Председатель межмировой Организации — тогда это уже имидж.
Я, к счастью, пока не Председатель. Так что мне двести жен не надо, спасибо.
Перенесясь в Стремено, мы с Камилой материализуемся аккурат посреди базы — между административным корпусом и складом, как раз на краю площадки со стелой.
Нам тут, в общем-то, не удивляются. Гвардейцы давно привыкли, что я появляюсь, как черт из шкатулки: просто раз — и я тут.
— Золотой на месте? — киваю ближайшему бойцу.
Парень мгновенно вскидывается в стойку.
— Да, шеф, за забором, как обычно.
С Камилой обходим корпуса, мимо бочек с душнилой, пары тренировочных манекенов и здоровенного котла, в котором кто-то варит что-то похожее на щи. И направляемся прямо туда, где обычно зависает наш дракон.
Животина лежит на полянке, как ленивый пес на солнышке, и жует папоротник с мой рост. Папоротник торчит из пасти как сигара. Глаза прищурены, шея изогнута с пафосом.
— Ну что, жёлточешуйчатый, — ухмыляюсь. — Ты точно хочешь кота в мешке? Я тебе и без всяких Одарений могу подогнать любой Дар. Хочешь — будешь ледяным драконом, хочешь — теневым. Хочешь — станешь некромантом-драконом, будешь парить над кладбищами и оживлять скелетонов под бит. Нежить-дискотека под луной, заманчиво?
Золотой проглатывает папоротник и смотрит серьёзно.
— Человек, я верен судьбе, — произносит он по мыслеречи, глубоко, гулко.
— Лучше бы ты дракониху себе нашёл, — качаю головой.
— Мы, драконы, фаталисты, — продолжает он невозмутимо. — Мы верим в течение мира. Я дал клятвы орнитантам не потому что хотел, а потому что должен был. И служу тебе не потому что выбрал, а потому что так велела воля мира.
— Ну хоть нравится тебе у меня? — спрашиваю, чуть смягчаясь. — Я ж стараюсь.
— С тобой весело, конунг, — в его голосе появляется почти весёлый резонанс. — Я ещё ни разу не жарил столько всякой нечисти подряд. И никогда не попадал под сплошной артиллерийский огонь. Это было… щекотно. Служить тебе — тоже судьба. Потому я доверюсь ей снова.
— Ну, как считаешь нужным, конечно, животина, — пожимаю плечами. — Только сразу предупреждаю: Одарение — это рулетка. Выстрелит — не выстрелит, никто не скажет.
Дракон не отвечает — только снова берёт в пасть очередной лист папоротника.
— Вот Студень, например, — продолжаю, — стал Мастером Слизи. Сейчас он доволен, но поначалу был в шоке.
Золотой хмыкает. Чешуйки на морде дёргаются синхронно. Значит, слушает внимательно, хоть и делает вид, что выше этого.
— Но раз уж решился — соблюдай инструкцию. С сегодняшнего дня ты на диете. Только птица и рыба. Всё. Ни говядины, ни баранины, ни кабанов, ни тем более рогогоров, которых ты у меня просишь. Только легкая, чистая белковая пища.
— Почему нельзя есть говядину? — с недовольством рычит он.
Прищёлкивает зубами так, что проходивший мимо гвардеец непроизвольно отступает и ускоряет шаг.
— Потому что у тебя особая энергоструктура, — поясняю. — И на фоне нестабильного пред-Одарения тебя просто переклинит.
Дракон скалится безрадостно, с театральной обидой. Получается у него, конечно, так себе — всё же зубастая морда с торчащими рогами плохо подходит для трогательной скорби. Но старается.
— Гы-гы-гы… — глухо перекатывается в горле что-то среднее между ржанием и рыком.
Камила шепчет мне сбоку:
— Он расстроился.
— Не обращай внимания, — фыркаю. — Поручи, пожалуйста, гвардейцам, которые отвечают за питание желтого, чтобы посадили его на диету.
— Хорошо, Даня, — кивает брюнетка.
Мы с женой возвращаемся назад. Золотой тем временем уже в спину мне дует:
— Изверг…
— Сам хотел, — лениво отзываюсь, даже не оборачиваясь.
Камила уходит в продслужбу давать инструкции по питанию желтогочешуйчатого. А я направляюсь к Зеле. У неё теперь свой кабинет — всё-таки капитан альвийского батальона, статус обязывает.
Зела встречает меня радостно. Прямо-таки светится. Улыбка до ушей, глаза блестят, голос звенит, как медь на солнце. И как ей не холодно — загадка. На загорелой коже, как всегда, только кожаные ремни, перехваченные крест-накрест через бедра и грудь. Весна в этом году, конечно, тёплая, но всё же не Камбоджа. Зела, впрочем, стойкая. Она и в Антарктике скакала в этом своём боевом минимализме, и не пикнула.
Рядом сидит Бер. До моего прихода они с Зелой ворковали, как пара голубков. Вроде бы трогательная сцена. Но при этом Зела в руке полирует кинжал.
Когда я захожу, Бер первым поднимает глаза и улыбается.
— О, снова навестил нас Данила, — комментирует он просто, будто мы только что за ужином виделись.
— Милорд, — Зела вскакивает, пружинит, как заведённая. — Как хорошо, что вы вернулись! Я так хотела рассказать — вы бы видели, как скукожился Феанор, когда я показала лейтенантам голову Ратвера!
— Надо было сфоткать его лицо, — усмехаюсь. — На заставку поставил бы.
— Вот да! — вскидывается она с энтузиазмом. — Жаль, не догадалась! Всё ещё не привыкну к местным технологиям. К этим халабильникам и теледризарам, — кажется, наша бытовая техника не сильно заинтересовала воительницу, раз она не запомнила ее названия. — Но с Феанора взять нечего. Он чугунный чайник. Зато другие альвы, между прочим, вас зауважали еще больше!
— Галадриэль и Финрод теперь так вообще твои фанаты, — хмыкает Бер.
— Голову утилизировали? — уточняю, больше из протокола. Мало ли. Вдруг она где-то в холодильнике.
— Да-а… — с лёгким разочарованием тянет Зела. — Я, конечно, хотела наколоть её на кол посреди штаба. Ну, чтоб мотивация у сородичей была. Всё-таки вы покарали самого Праотца ликанов — ради нас…
 Мда,         думаю я. Вкусы у девушки — специфические, но искренние.      
— Неплохо бы, эм, но устранение Ратвера…
Но Зела опережает:
— Тайна, милорд. Я в курсе. Студень сказал — «дело закрыто». Официально никто никого не устранял. Голова уничтожена. В камере с эфирной кислотой.
— Молодцы, — говорю я.

А про себя думаю:
Ну, вообще-то устранение Ратвера — не такая уж вещь, которую обязательно держать в тайне от Организации. Хоттабыч бы и сам рад был прищучить Высшего оборотня.
Но…
Если Организаторы начнут копаться глубже — нитки-то могут привести не туда, куда хотелось бы. Например, к факту, что я держал этого хряка в одиночку на юге Боевого материка, в пустыне, месяцами. Без армии Мастеров, собственными силами. Просто я, песок, жара и нужный ментальный настрой.
И вот зачем Организаторам знать такое?
Что я в одиночку пленил Высшего оборотня, мордовал его, изучал, при этом никто — ни один, мать их, Организатор — не был в курсе. Не надо уж. Пусть лучше считают его без вести пропавшим. А то кто знает, как сложатся наши с Организацией отношения в будущем. Потенциальный противник должен тебя недооценивать.
— Где сейчас идёт зачистка гулей? — спрашиваю я, отгоняя мысли и сосредотачиваясь на текущем.
Зела отвечает без промедления:
— Альвы раскиданы по нескольким секторам. Одна из групп, кстати, недалеко отсюда, в промышленной зоне. Сектор B-17.
— Кто у них старший?
— Феанор, Финрод, Галадриэль, Келебримбор.
— Самые сильные лейтенанты вместе? — удивляюсь. — Да еще с Воителем напару?
— С Воителем — потому что Финрод и Галадриэль преданы вам. На них не подействует болтовня Феанора про «долг и честь», — Зела терпеть не может Феанора, это прямо видно. — А лейтенанты вместе потому что гули засели в необычном месте.
* * *
 Друзья-мазаки! Не забудьте поставить лайк книжке, пожалуйста! 



Глава 8

— И чем же это место такое необычное? — интересуюсь.
— Там проходит газовая труба, — поясняет Зела. — Питающая лагерь беженцев в Междуречье. Повредить её нельзя ни при каких условиях. А провести точную зачистку без побочных эффектов способны только сильнейшие альвы.
— Логичная рокировка, — киваю.
Замечаю, как Зела расцветает: похвалу явно приняла на свой счёт. Бер, кстати, тоже гордо расправляет плечи. Тоже на себя примерил, что ли?
— Только вот сомневаюсь, что Феанору там самое место, — добавляю. — Съезжу, проведаю. Посмотрю, как справляются.
Бер тут же встаёт, оживляется:
— Я с тобой, Данила. Я уже отлично вожу ваши повозки!
— Они называются автомобили, — замечаю.
— Да хоть повозкоциклы, — ухмыляется он. — Главное, что я рулю как отменный шофер! Могу тебя легко подкинуть.
Честно, что-то сомневаюсь в его водительских навыках. Но соглашаюсь.
— Ну ладно. Что делать, веди, гонщик.
Вдвоём с Бером выходим к гаражу. По пути бросаю Камиле через мыслеречь, что отлучусь ненадолго — просто на разведку.
«Хорошо, Даня, а я договорилась насчет диеты для Золотого» — отчитывается жена.
Бер с энтузиазмом вскакивает в огромный джип «Тундра», сияя, как ребёнок. Я устраиваюсь рядом — с лёгким, но настойчивым ощущением, что совершаю ошибку.
И буквально через тридцать секунд начинаю об этом жалеть. Машина вылетает из ворот, как комета. На первом же повороте Бер закладывает такой вираж, что нас едва не сносит в придорожное дерево. Ветки чиркают по зеркалу, а подвеска орёт от возмущения.
— Бер, с чего ты вообще взял, что водишь отменно?
— Ну, я же ещё ни во что не врезался, — отвечает он удивленно. — А уже минуту как двигатель заведен.
У меня возникает мысль вызвать кого-нибудь из гвардейцев. Даже рука тянется к связь-артефакту, но вместо этого я просто пристёгиваюсь. Впереди вроде бы прямая. Авось прямо ехать кузен умеет.
С горем пополам добираемся до лагеря альвов. За время пути я успел трижды пообещать себе, что больше никогда не сяду в машину, где Бер за рулём. На всякий случай даже подстегнул регенерацию — мало ли, какая ещё «проверка подвески на обгоне» ему в голову придёт.
У шатра толпятся Финрод, Феанор и Галадриэль. Что-то обсуждают, хмурые, сосредоточенные. Но стоит им заметить, как я пулей вылетаю из «джипа смерти», — хмурым остаётся только Воитель.
Финрод и Галадриэль сразу выпрямляются, лица посветлели.
— Милорд, какая честь вас видеть, — говорит Финрод с лёгким поклоном. Галадриэль в унисон с ним сияет глазами.
Феанор хмыкает, как и положено тому, кто никогда ни перед кем не кланяется, кроме разве что зеркала.
— Лейтенанты, взаимно, — киваю. — Пойдёмте внутрь, там и поговорим.
Заходим в командирский шатёр. Стол, карта, боковые доски с схемами, термос с остывшим кофе.
— Докладывайте обстановку, — говорю, принимая от Галадриэль жестяную кружку с кофе. Альва подогрела его мини-молнией из пальцев.
Финрод тут же поворачивается к столу и указывает на схему:
— Милорд, здесь — скопление гулей. По данным разведки, они устроили логово в старой техпристройке, вплотную к магистральной газовой трубе, которая тянется к лагерю эвакуированных. Я бы предложил выманить их: дать шумовой, вытянуть на открытую местность — и там уже провести зачистку. Минимум риска для инфраструктуры, максимум контроля.
— Не надо заниматься всякой ерундой, — вмешивается Феанор. — Просто сжечь их к чертям — и всё.
Финрод спокойно выдерживает взгляд, не ведётся:
— Проблема в том, что в трубе — метан. Если она рванёт, беженцы останутся без отопления. Зела сказала, это недопустимо.
Феанор хмыкает. Делает шаг вперёд, нависает, прищуривается.
— В последнее время ты слишком часто со мной пререкаешься, Финрод. А при менталисте так вообще смелеешь.
И тут…
— Хватит!!! — вдруг рявкает Галадриэль.
Её точеное лицо дёргается, она бросает молнию в Феанора. Воителя подбрасывает, словно от удара катапультой — и выкидывает из шатра, с треском сбивая стойку с флагом. Где-то там за пределами слышен глухой удар тела о землю.
Но Галадриэль не утихает. Она уже бросается с кулаками на Финрода — на того самого, кого только что защищала.
        — Гала?.. — хлопает он глазами, прежде чем получает хук в скулу. —         Ампфрр!.. 
Финрод делает попытку отбежать нафиг от своей возлюбленной, но я тут же отдаю команду:
— Не отходи. Отвлекай её.
Он сжимает зубы и остаётся на месте, принимая удары с героическим выражением лица, хотя очевидно, что в рукопашной Галадриэль даст ему фору.
Финород успевает получить еще пару фингалов, когда я подхожу сзади и резким движением кладу ладонь ей на лоб. В ту же секунду она замирает, будто выключилась. Под пальцами — жар.
Я смотрю на застывшую Галадриэль. Конечно же, это сработала монашеская татуировка. Наколка впрыснула из Астрала ментальный яд. А ведь ещё дофига альвов носят на себе такие «подарки» от Обители.
— Мда, ну и дела, — качает головой Бер, оглядывая разукрашенную физиономию Финрода. — Меня Зела хотя бы не колотит.
Галадриэль приходит в себя. Я сразу чувствую: общее состояние стабилизировалось. Потоки в норме, татуировка погашена, сознание — ясное.
Глаза её бегают, но не дергаются, дыхание ровное.
— Милорд? Что… что случилось? — спрашивает она, с трудом фокусируясь на окружающем. Я убираю руку с ее лба.
— Ты разрядила молнию в Феанору, — сообщает Финрод, поглаживая скулу.
— Не то чтобы я сожалею, — моргает Гала, почесывая висок, — но я этого не помню…
— Потом ты влепила мне пару раз, и лорд Данила тебя остановил, — добавляет Финрод.
— Прости, Фин… и спасибо, милорд, — говорит Галадриэль, повернувшись ко мне.
— У тебя это уже случалось? — уточняю.
Финрод вмешивается:
— Нет, милорд. Пока ни у кого. Хотя лично я чувствовал странные наплывы, когда Феанор особенно перегибал.
Ну вот. Значит, это первый приступ. Татуированных альвов надо лечить, да и побыстрее.
В этот момент в шатёр, стряхивая с одежды пыль, вваливается растрёпанный Феанор. Судя по глазам — готов продолжить драку, но сдерживается, увидев, что Галадриэль вроде как пришла в себя.
— Это был приступ, да, менталист? — хмуро спрашивает Воитель.
— Верно, — киваю.
— Тогда в первый раз прощаю, — рычит Феанор, сверля взглядом альвийку.
— Ну уж, спасибо, — Галадриэль не остается в долгу.
— Воитель, ты возьми нетатуированных альвов и займитесь гулями, — говорю. — Только не в лоб. Свяжитесь со Студнем, пусть его вертушки обрызгают сектор душнилой, выманят тварей подальше от трубы. А вы их добьёте. Быстро, чётко, без фейерверков. Не вижу проблемы.
— Тебе лишь бы покомандовать, — бурчит Феанор, но подчиняется. Уходит, шумя сапогами и обиженной гордостью.
Финрод вдруг вспоминает:
— Кстати, милорд. Тут неподалёку встала лагерем группа Семибоярщины. Конкуренты ваши, как я понимаю. Не вмешиваются в зачистку, держатся особняком. Мы не успели доложить Зеле, как вы приехали.
Вот это уже интересно. Если бы занимались зачисткой — ладно. Но просто стоять в нескольких километрах от гнезда гулей, ничего не предпринимая? Значит, чего-то точно ждут.
— Понял, — киваю. — Все лейтенанты — по очереди идут ко мне. — Разворачиваюсь к центру шатра. — Сейчас займусь лечением ваших монахобесов.
Работа входит в ритм. Одному за другим ставлю альвам временные ментальные блокады. Начинаю с Галадриэль, затем — Финрод, потом остальные. Мозг греется от постоянного ментального нагревания, лоб зудит от концентрации. У всех — одно и то же: активированные татуировки монахов. Вшитый механизм, спящий ментальный яд, сработавший на эмоциональный перегруз.
Пока продолжаю чистку, мысленно подключаюсь к Ломтику, через него проникаю ближе к лагерю людей Мстиславского. А это именно его бойцы засели неподалеку. Вижу огни, слышу обрывки разговоров. Слушаю, не отвлекаясь от работы. Ну, понятно. И их цель — вовсе не гули, а, угадайте, кто?
Опять я, ага. Ничему не учатся бояре, хоть кол на голове чеши.
Даю Ломтику пару заданий. Первое — заглянуть в гости к самому боярину Мстиславскому.
А сам продолжаю лечить альва за альвом. Вычищаю ментальную слизь, обнуляю надстройки, удаляю триггеры, от которых могут вспыхнуть ещё десятки приступов. Телепат — это ведь не просто маг. Это психотерапевт. Недаром говорят: все проблемы идут из головы. Так что я занят серьезным делом. А для веселья есть Семибоярщина. И я сейчас их повеселю так повеселю.
* * *
 Ставка Мстиславского, Междуречье 
        — Значит, гули — рядом с газовой трубой? Той самой, что тянется к лагерю беженцев? — Мстиславский потирает руки, прикидывая, как бы поизящнее подставить графа Данилу. — Хм… гулей не трогать. Лучше подставьте этих альвов Филинова. Наши пусть тихо заложат мину прямо у трубы. А когда альвы закончат зачистку—         бах!         — и труба в клочья. А потом мы официально пишем Кутузову: мол, граф Данила совсем съехал с катушек, кидается взрывами, рушит критически важную инфраструктуру, лишает народ отопления. Да, да… будет очень красиво.      
Боярин довольно хмыкает, опускается в кресло, откидывается… и замирает.
— Мать твою, — выдыхает он. — Гоша… подо мной что-то щёлкнуло.
Адъютант Гоша, долговязый, с неуверенным выражением на лице, осторожно заглядывает под кресло.
— Что там, Гоша? Не молчи! — требует боярин.
— Похоже на мину, Ваше Сиятельство, — говорит адъютант неуверенным тоном и делает пару шагов прочь от кресла — на всякий случай.
Глаза Мстиславского расширяются.
— Гоша! Зови сапёров! Быстро!
Сам боярин мгновенно накидывает стихийный доспех. Поверх костюма начинает поблёскивать броня из ветра.
Сапёры влетают в кабинет спустя пару минут. Проверенный состав.
Командир отряда приседает у кресла, смотрит.
— Подтверждаю: мина. Факт. Но добраться до неё проблематично, Борис Семенович.
Проблематично — мягко сказано. Боярин, скажем прямо, обладатель внушительного комплекта. Задница занимает площадь, сравнимую с отдельной областью Царства.
Мина втиснута под, и к ней не подлезть — не подлезет ни инструмент, ни палец, ни даже ментальный зонд.
— Осторожно, — бормочет сапёр, напряжённо глядя вверх. — Если приподниметесь — может сработать.
— Прекрасно! — рявкает Мстиславский. — Просто блестяще! — Он тут же уплотняет стихийный доспех. Дышит тяжело, словно уже взорвался, но держится.— Что делать-то⁈ Чего вы молчите⁈ Давайте инструкции! Вы же эти мины каждый день устанавливаете! — злится он, стараясь не паниковать, но голос всё же на грани писка.
— Нужно вставать, Борис Семенович, — говорит сапёр. — Заряд не критический. По идее, ваш доспех выдержит.
— По идее⁈ — вскидывается боярин. — Это вы так в Офицерском училище отвечаете? Выдержит или нет⁈
— Мы… предполагаем, что да, — честно признаётся сапёр. — Вероятность около семидесяти процентов. Мы ведь даже не можем толком мину разглядеть под вашей задницей. Не знаем, с чем конкретно столкнулись.
Мстиславский стискивает зубы.
В голове проносится: вот и поиздевался над Данилой. Мину хотел ему заложить — а теперь бы не оставить ещё одну прямо на кресле.
— Вам нужно торопиться, Борис Семенович — добавляет второй сапёр. — Доспех не вечен. Вы же тратите силы на его поддержание. Чем дольше сидите — тем он тоньше. Лучше уже сразу встать.
Мстиславский дышит, как бык перед боем. И всё-таки — встаёт. Щёлк. Ничего. Тишина.
Сапёры бросаются к креслу. Один заглядывает под него — и замирает.
— Кто-то убрал заряд, — говорит он.
— Постой… — прищуривается второй. — Постойте-ка! Это же наша мина. Та самая, которая исчезла из походного арсенала. Мы её как раз к трубе собирались нести…
И тут снова щёлк.
Из-под кресла начинает валить густой газ. Зеленовато-серый, с мерзким сладковатым запахом.
— Это же… — морщится Мстиславский. — Это же вонь уисосиков! Прочь отсюда!!
Все вылетают из кабинета в коридор, захлопывая дверь. Хватаются за стены, кашляют, кто-то ругается на «альвийском», образно выражаясь.
Мстиславский, красный, как отварной рак, утирает пот.
— Отмените всё! Всю операцию «Труба» — к чёрту! — сипит он. — Альвов, гулей, вообще всё! Данилу не трогаем! Может, и нас тогда пронесет!
Боярин тяжело оседает на пол.
* * *
Вернулся я из Стремено усталым, но довольным.
К счастью, Мстиславский передумал устраивать диверсию. К счастью для него, конечно.
Видимо, мина под собственной задницей вразумляет куда эффективнее, чем любая политическая этика и муки совести вместе взятые. Хороший урок — прямо под копчиком. Надолго запомнится.
По прибытии решаю сразу заглянуть к Золотому — проверить, как он там, на диетическом пайке. Ну и, конечно, всё предсказуемо: нарушил. И дня не выдержал. Это распознать легко — подключаешься к легионеру-геноманту, касаешься чешуи, запускаешь сканирование.
— Слушай, — говорю, глядя в подозрительно невинную желточешуйчатую морду, — ты когда успел сожрать овцу?
— А что мне оставалось, человек? — удивляется Золотой. — Она бродила по лесу, бедная, заблудившаяся, блеяла, страдала. Умоляла прекратить мучения. Ну я её и хрум. Она, можно сказать, сама в пасть просилась. Я же не живодер какой-то! У меня сердце тоже есть!
— Пока не сядешь на диету — никакого тебе Одарения, сердобольный, — отрезаю. — Рыба и птица. Без вариантов. Сколько можно повторять: ты не печь, чтобы туда всё подряд кидать.
Он страдальчески вздыхает, словно я только что отрубил ему хвост и выкинул его на вегетарианский фестиваль. Театральная трагедия с элементами бульвара.
Я оставляю желточешуйчатого переваривать мораль, а сам направляюсь к Камилле. Брюнетка уже ждёт. Собранная, даже успел макияж обновить, вся такая изящная.
— Ну что, полетели в Москву? — говорю, глядя на Камилу. — Пусть Золотой пока привыкает к диете. До Одарения он ещё не дорос. Проверим через неделю — глядишь, станет посговорчивее.
— Да, Даня. Скоро и Лакомка с Леной и Светой подтянутся — банкет у Паскевичей уже на горизонте.
Да и вообще — пора в столицу. Сидеть в Москве сейчас куда перспективнее, чем торчать в глубинке. Жёнам, наверняка, тоже интереснее в Первопрестольной. Хотя у Лакомки, конечно, задача по реабилитации альвов, но с её хваткой она и удалённо справится.
Достаю портальную статуэтку — и активирую переход.
        Формально, для остальных — у нас якобы рейс вместе с Лакомкой и младшими жёнами. На деле — телепорт сразу в усадьбу, прыжком сквозь ткань пространства. Не люблю я самолёты — есть же порталы.         Вжух         — и мы материализуемся прямо в гостиной.      
А там — Гепара: в платке, в резиновых перчатках, с губкой в одной руке. Она замирает на месте, взгляд — испуганный, будто мы застукали её за чем-то ужасно интимным.
— Ой, Данила Степанович! А мы с прислугой как раз убираемся к вашему приезду! — выдыхает мутанка, смущённо прижимая тряпку к груди. Щёки пунцовые, уши горят, вся раскраснелась.
— Мы не помешаем, Гепар, — вежливо отвечаю. — Просто займёмся своими делами. Спасибо за заботу.
Мы с Камилой, поднимаюсь наверх. По дороге спрашиваю модную брюнетку по мыслеречи:
— А не знаешь случайно, чего Гепара так застыдилась?
— Даня, ты хоть и великий телепат, но остаешься мужчиной, — вздыхает Камила.
— И это разве плохо? — удивляюсь претензии.
— Обычно — очень даже хорошо, но тебе никогда не понять, почему девушки стараются выглядеть на людяъ идеально, даже когда просто моют пол. Думаешь, Гепара мечтала, чтобы ты застал её в резиновых перчатках и халате для уборки?
— Так она же реально убиралась, — теряюсь. — Что в этом такого?
— Я же говорю — не понять, — заключает жена с победоносной улыбкой и скользит в свою комнату, вильнув бёдрами так, будто нарочно.
Захотелось пойти за женой и подробнее расспросить, уж очень искушающе она вильнула пятой точкой на прощание, явно напрашивается на жаркий разговор. Но сдерживаюсь. Пока ещё никто не знает, что я в Москве. Лучше потратить этот час с пользой. Потому что потом начнётся: звонки, гости, пасквили, хлопоты и вот это вот всё.
У себя сажусь в позу лотоса, закрываю глаза, погружаюсь в Бастион. Не успеваю как следует настроиться, как в коридорах крепости ко мне подходит Егор-кровник — весь из себя усталый, с видом загнанного ветерана.
— Шеф, а можно хотя бы один день без расписания? Ну чтобы с девками можно было… по-человечески отдохнуть.
— А Воронов с Савельичем что говорят? — уточняю.
— Я ещё не спрашивал, но Воронов точно не против, а вот Савельич, скорее всего, упрётся.
— Тогда так, — киваю. — Поспрашивай у своих начальников. Если хотя бы один «за», а второй упресь — вернись, разберёмся.
— Понял, сделаем, шеф! — оживляется Егор и уходит.
Вообще бойцам, конечно, нужен отдых. Но подобные вопросы легко могут решать легат и дворецкий — без моего вмешательства.
А мне по мыслеречи тут же доносит Лакомка, с мягкой, но настойчивой подачей:
— Мелиндо, мы прилетели, но у трапа уже толпа прессы. Если не выйдешь с нами — то могут начаться вопросы.
        Вздыхаю. Ну конечно, начнутся — я ведь         формально         летел с жёнами.      
— Не выходите без меня. Скоро буду, — бросаю по мыслеречи.
Поднимаюсь, беру портальный камень и уже собираюсь связаться с Портаклом… но тут же передумываю.
Нет, прыгнуть прямо в нужную точку не получится — координаты нестабильны, самолёт всё-таки не дом. А появиться перед журналистами из ниоткуда— не вариант.
Поэтому зову гвардейца-водителя, а также Камилу — благо она еще не разделась — и садимся в машину. Аэропорт недалеко — доезжаем минут за десять. Уже на подъезде вижу вдалеке приземлившийся самолёт — и телепортиремся прямо внутрь, без всяких портальных камней. Он уже сел, но главное же сколько человек из него выйдет.
И вот мы в салоне.
Лакомка, Лена и Светка поворачиваются одновременно. Сияют.
— Даня! Камил! — в голос.
— Сюрприз, — улыбаюсь.
Ну что ж. Считай, приземлились.
Выходим.
Вспышки. Щёлканье затворов. Протянутые микрофоны. Живой коридор из репортёров и зевак.
— Без комментариев, без комментариев, безчешуйчатые! — рычит наш огромный рептилоид Бис, который сопровождает, оттесняя особо рьяных.
Но один ловкач протискивается вперёд, врывается на шаг ближе:
— Ваше Сиятельство! Данила Степанович! «Буржуазные вести»! Можно вопрос?
Я приостанавливаюсь. Криво усмехаюсь и даю Бисе знак не выкидывать журналюгу обратно в толпу:
— Ну, давайте, сударь.
— Зачем вы прибыли в Москву? Это из-за банкета у Паскевичей?
— В том числе, — отвечаю, не моргнув. — Повод приятный, компания интересная, столица ждёт.
— А не спровоцирует ли это конфликт с Его Сиятельством Дмитрием Паскевичем? Всё-таки его сослали в Сибирь — из-за вас…
— Во-первых, его никто не ссылал, — спокойно говорю. — Насколько мне известно, его направил в команидировку собственный отец-граф. Это внутренние дела рода Паскевичей. Я в этом решении участия не принимал. Тем более, на тот момент я, напомню, был простолюдином. Если кто-то вдруг забыл.
Тут появляется второй микрофон. Дамочка — крупная, яркая, с маникюром сливового цвета.
        —         «Дамские вести»!         Данила Степанович, тогда можно ли и слабой половине вопрос?..      
— Прошу, сударыня, — киваю вежливо, одновременно давая жёнам знак двигаться к кортежу. Сам задерживаюсь на минутку.
— Сколько новых жён вы ещё планируете завести?
— Интересный у вас подход, — хмыкаю. — По-вашему, теперь личные вопросы — это стандарт журналистской этики?
— Будьте милостивы, Данила Степанович, — не теряется журналистка. — Наши читательницы хотят знать: есть ли у них шанс?
Я улыбаюсь.
— Боюсь, избранниц мне уже хватает с лихвой. Советую вашим читательницам искать кого-нибудь менее занятого. Им же будет проще.
На этом разворачиваюсь и, больше не слушая журналистов, сажусь в машину вместе с жёнами. Бис захлопывает дверь снаружи — и шум моментально глохнет, будто выключили мир.
Что ж. Я официально снова в столице.
Теперь можно заглянуть и к Паскевичам. Разговор с ними точно состоится.
И он будет далеко не светским.



Глава 9

 Резиденция Организации, где-то в Междумирье 
— Как же хочется яблок… — пробормотала Масаса вслух, устремив грустный взгляд на пустую корзинку. Она уже опустошила последние фрукты от Данилы.
Кабинет утопал в полумраке, на столе горела крошечная лампа. Могучая магиня, одна из преданных членов Организации, чья выслуга исчислялась не годами, а веками, обладала выдержкой, способной выдержать осаду, стихийное бедствие и даже вечер в компании турбо-пупса Лиана. Но сейчас её терпению приходил конец — слишком уж сильно тянуло к конунгу Данилы забрать обещанные яблони.
Кто бы мог подумать, что среди множества диковин нового мира её поразят именно сладкие медуницы и ранетки? То-то Лиан теперь не вылезал из нового мира. Уж сколько он расхваливал их «телевизоры», «кондиционеры» и группу с пугающим названием «Сектор Газа» — но Масасу волновали только яблоки.
Впрочем, ни про какие яблоки думать пока было нельзя. Работы выше головы. Протоколы, вербовка, двенадцатый отчёт по грифоньей операции. И ещё поручение — от самого Хоттабыча. Касающееся, конечно же, опять Данилы. Совпадение? Масаса в такие совпадения не верила. Если уж кто-то и умел быть центром хаоса, то это был молодой конунг с удивительно живучими спутницами и склонностью к невозможному.
Она протянула руку, взяла артефакт-связь — гладкий, полупрозрачный кристалл, вспыхнувший слабым голубым светом — и активировала канал. На секунду задумалась, поправила ворот мантии — жест строгости и самоконтроля — и чётко произнесла в эфир:
— Доброго времени суток, лорд Зар. Вас беспокоит Масаса из Организации.
— Организация? — отозвался в трубке голос, слегка удивлённый и немного сонный. — Впервые, кажется, получаю от вас прямой звонок… Хотя, постойте. Что-то было. Давненько, даже повод не помню, может, номером вообще ошиблись? Ну да ладно. Леди Масаса, с какой целью обращаетесь? И от чьего имени — от своего или же от своей конторы?
— Я говорю от лица всей Организации, — ровно ответила магиня. — И по её поручению предлагаю Багровому Властелину выкупить контракт с конунгом Данилой.
— Контракт? — голос За́ра стал чуть насторожённым, но с оттенком интереса. — Никакого контракта нет, есть лишь договоренность с лордом Данилой, что он отслужит Властелину год. Вы о нем?
— Именно о нем, — подтвердила Масаса. — Мы предлагаем его выкупить.
— Хм… любопытно. А что вы предлагаете взамен?
— Лассо Дианы, — отчеканила она.
На том конце связи повисла тишина.
— Так лассо у вас? — осторожно спросил Зар и с упреком добавил. — А мы его, видите ли, ищем уже которую тысячу лет.
— Да. Лассо Дианы находится в хранилище Организации, — невозмутима подтвердила Масаса.
— Вот как… — протянул Зар. — Лассо — очень существенный козырь. И вы отдаёте его всего лишь за контракт с каким-то лордом?
— С конунгом, — спокойно поправляю. — И да, таковы четкие инструкции, которые я выполняю. Это предложение от Организации.
Зар на миг замолкает, затем, с лёгкой насмешкой:
— Видимо, ценность лорда Данилы для Организации действительно высока. Выходит, он важнее Лассо?
— Лассо имеет ценность, — признаю я. — Но не такую, как Данила. Он — Аватар Короля Теней. А наша задача — контролировать угрозы мирозданию. Багровый Властелин же в заботе о мироздании не заинтересован.
— Неужели? — с вкрадчивым сомнением интересуется Зар.
— Именно, — подтверждает Масаса, удерживая голос ровным. — Для него Данила — всего лишь пешка. Для нас — ключ к двум могущественным Демонам-вредителям.
— Аж два Демона… — повторяет дроу удивленно. — То есть дело не только в Короле Теней?
Масаса молчит пару секунд. Не потому, что не знает, что сказать — наоборот.
— Есть ещё один, —признаёт она. — Демон, который может быть заинтересован в Даниле. Имя сейчас неважно. Важно другое — мы готовы отдать Лассо за ваше соглашение.
— Я передам ваше предложение Багровому Властелину.
Связь обрывается.
Масаса остаётся одна. И, чёрт побери, она всё ещё потрясена. Когда она получила инструкцию от Председателя — впервые за долгое время всерьёз задумалась: а не слишком ли это?
Оказалось, нет. Хоттабыч действительно был готов на многое ради Данилы. Но, демоны, отдать Лассо Дианы⁈
Пусть это и далеко не самый ценный артефакт в хранилище. Но всё же — больше, чем просто трофей. Это была последняя память Багрового Властелина о Диане, его первой жене. И Властелин был готов ради лассо на очень большие уступки. Отдать такое — просто, чтобы выкупить контракт с конунгом?
Вывод был только один. Хоттабыч считает Данилу поистине важным для Организации.
* * *
— У меня для вас секретная информация, Владислав Владимирович, — начинаю я, спокойно, без лишних церемоний.
В кабине Красного Влада, как всегда, прохладно. Приходится ускорить метаболизм, простуду я не схвачу, конечно, но не люблю дрогнуть.
— У тебя секретная информация для меня? — приподнимает Красный Влад бровь. — Смотрю, Данила, ты уже исполняешь обязанности моего заместителя, хоть и не принял формально предложение.
— Кстати, насчёт предложения, — вспоминаю тут же. — Я не могу его принять.
— Почему? — Владислав Владимирович хмурится.
— Дело в том, что меня зовут в Организацию, — отвечаю прямо.
Он откидывается чуть назад, в кресле появляется напряжённый скрип.
— Что еще за организация? Подожди, в ту самую Организацию?
— Да, — подтверждаю.
— Хм… С одной стороны, это, конечно, огорчает. А с другой — в других мирах такое считается большой заслугой, верно? Это из-за того, что ты уничтожил Лича?
— Думаю, не только. Там целый комплекс причин.
— А ты к ним вообще хочешь?
— Пока не особо, — честно признаю, пожав плечами.
— И что, их совсем никак не послать?
— А вы серьёзно думаете, что если я выберу вас вместо них — они просто пожмут плечами? Что не надавят на Царство? Или не попытаются вычеркнуть меня из уравнения — просто из чувства обиды?
Владислав поджимает губы.
— Царь, конечно, остерегается Организации… но мало ли кто на что обижается. Мы ж не можем под каждого подстраиваться.
        — Вы уверены? — спокойно переспрашиваю. — Всё-таки это не просто маги. Это         самые         могущественные. И точно не из тех, кто забывает.      
Владислав ерзает на месте и замолкает. Он не глуп. Понимает, о чём я. Можно сколько угодно держать позу, но лучше не ставить под угрозу весь расклад, если есть шанс его обойти.
— А сам ты будешь как-то выпутываться-то?
Я добавляю:
— Именно поэтому я сейчас использую свое соглашение с Багровым Властелином как громоотвод. Оно — мой щит. Формальный повод, который дает мне время не принимать приглашения Организаторов.
Красный Влад усмехается.
— Хитро, Данила. То есть ты одного из своих оппонентов используешь как заслон от другого. Пусть между собой разбираются?
— Именно, — подтверждаю. — Мне не хочется ссориться с Организацией, но и служить Багровому Властелину тоже не тянет. Я не питаю к нему никакой особой любви. Поэтому он сейчас — заслоняющий. А если совсем прямо повезёт, они вцепятся друг другу в глотки, и мне останется только подметать. Но это вряд ли, впрочем, и просто выиграть время — уже классно.
Красный Влад цокает языком, будто я ему сейчас личную корову загнал в шахматы.
— Мда, шельмец ты, Данила, — усмехается он, почесывая подбородок. — Повезло, что ты в свои геополитический игры играешь на Той Стороне, а не на Русской земле.
Я пожимаю плечами — где ко мне лезут, там и играю, и как бы между делом:
— Ну а теперь — к той самой секретной информации. Появился новый Демон. Вернее, не совсем новый, он был и раньше, просто недавно, его скажем так, украли у Организации.
Влад приподнимает бровь, напрягается в кресле.
— Украли Демона?
— Ага. Имя — Тёмный Попутчик. Судя по всему, он наставник самого Короля Теней.
Красный Влад тихо выдыхает, сцепив пальцы перед собой.
— Ого себе… Даже так? Мы и Короля-то помним слишком хорошо. Данила, спасибо за информацию. Это важно. Будем бдительны.
— Ну и, к слову, Владислав Владимирович,— небрежно продолжаю я, будто речь идёт о субботнем походе за пельменями, — я собираюсь штурмовать Южную Обитель вместе с Семибоярщиной. Они уже согласились.
Владислав качает головой, явно слегка придавленный шквалом новостей.
— Даже не буду спрашивать, как ты ухитрился склонить на такое всю Семибоярщину… — хмыкает начальник Охранки. — Но, знаешь, у меня тоже есть для тебя новость. Важная, — добавляет с мстительной усмешкой, будто собирается «отыграться» и сделать это со вкусом.
Я уже заранее чувствую подвох.
— Куда-то опять меня потащите, да? — обреченно спрашиваю.
— Ага, — широко лыбится этот засра…хм, уважаемый глава внутренней разведки. — Завтра — лётная выставка Авиарий. Царь будет ждать тебя там.
— Опять «налог за власть»? — устало спрашиваю, массируя переносицу.
— Именно, — довольно подтверждает Влад. — Как мы уже говорили: Царю периодически нужно видеть твою лояльность. Так вот, покажешься. Поболтаешь с министрами, прикупишь пару самолетов, бросишь в толпу пару остроумных реплик. Ты умеешь.
— Ладно… — вздыхаю. — Надеюсь, там хотя бы фуршет будет.
— Мороженое точно тебе дадут. И ещё, — судя по физиономии Владислав точно решил меня добить. — Там должен быть и Золотой Дракон.
— Чего? — не выдерживаю. — А его-то зачем туда тащить? В Междуречье он ещё пригодится, и вообще, с его перевозкой будет куча возни. Это тебе не соседний ангар — он сейчас в Сибири.
— Что поделаешь, Данила?— разводит руками Владислав, впрочем, без сожаления. — Дракон тоже обложен «налогом на власть». Пускай демонстрирует свою лояльность Престолу. Всё-таки багровый зверь, а не какая-то ящерица с фонариком, а ему ведь дано право перемещаться по всему Царству.
Тащить Золотого, конечно, неохота. Стоило Красному Владу озвучить своё очередное «налоговое» пожелание, я тут же начал прикидывать. Любая движуха — это ведь не только головная боль, но и новые возможности, если грамотно сыграть.
— Ладно, — говорю вслух. — Но тогда у нас из Междуречья уходит мощная боевая единица. Может, царская армия взамен подкинет десяток Ми-24 взамен? Желательно с «Штурм-ВУ» на подвесе. Всё-таки нам не только парады устраивать — Междуречье прикрывать тоже кому-то надо.
Владислав Владимирович только пожимает плечами.
— Без проблем. Договоримся. Десятка хватит, значит? Поговорю с Кутузовым.
— Окей, — А теперь, если честно, я даже не против этой рокировки. Сейчас у Золотого действительно нет там подходящих целей — крупные орды гулей давно перебиты, остались только мелкие стаи, разбросанные по лесам, холмам и оврагам. Как раз под охотничьи рейды на вертолётах и точечные высадки альвов. Мобильные группы, быстрые зачистки, все дела.
А с вертолётами у нас, мягко говоря, нехватка. От Воробьёва досталась в основном бронетехника да стационарная артиллерия — отличная штука, если надо накрыть пол-леса залпом. Но в реальности приходится гоняться за мобильными хвостами, вычищать разрозненные стаи и реагировать быстро. А без вертушек в таком деле — как без рук. Так что ладно. Пусть Царь продолжает «напрягать» меня своими ритуалами лояльности. Эти игры — не смертельны. И даже полезны. Мирное Царство, со своей выстроенной структурой, с бюрократией, расписаниями, министерствами и регламентами, для меня сейчас — как санаторий. Да и родовые земли при такой власти возвращать куда удобнее.
Бунтовать из-за такой ерунды? Да ну. У меня приоритеты. Не до детских обид и дешёвого пафоса.
Уже в машине даю распоряжения, доставая артефакт-связь:
— Зела, Студень. Пусть Золотой вылетает в Сковородщину. Там его встретят гвардейцы. Потом — через портальную стелу перекиньте в Будовск. Отдохнёт, дозаправится, и своим ходом — в Москву на лётную выставку. Сопровождение не забудьте на всем пути
Мои командиры принимают приказ.
Водитель оборачивается через плечо:
— Куда дальше, шеф?
Я задумываюсь.
— К Паскевичам пора уже.
Пока машина катит в сторону поместья Паскевичей, я параллельно бросаю мыслеречью сигнал Лакомке. Сообщаю про завтрашний Авиарий — пусть готовятся с женами и моей избранницей — речь про Гепару, конечно, пусть она и без кольца пока, но это ж пока.
— О, как замечательно, мелиндо! — откликается альва сразу, с тем же детским восторгом, с каким реагирует на новые семечки для своего сада. — А может, и мою маму позовём? И твою сестру?
Я на секунду задумываюсь. Катю и королеву Алиру?.. Хм. А ведь идея не такая уж плохая. Ради банкета у Паскевичей звать их точно не стоило — там и мне-то непонятно, что делать,. Но вот Авиарий — другое дело. Такое авиашоу бывает раз в два года. Новейшие истребители, демонстрации, пиротехника. Пусть прилетают. Заодно отвлекутся, развеются.
— Ладно, пусть сегодня или завтра выдвигаются, — отвечаю. — Лене скажи составить заявку на экспресс-рейс.
Машина плавно сворачивает к воротам. Мы у поместья Паскевичей.
На крыльце меня встречает лично граф Степан Алексеевич. Вежливость внешняя — и только. Последний раз мы с ним пересекались, когда я для него был просто «простолюдин телепат». Тогда они с сынком Димой даже не стеснялись приказывать и намекать, что в этой жизни мне, максимум, двор мести. А теперь, вон, лично встречает.
— Присаживайтесь, Данила Степанович, — говорит он, провожая меня в гостиную. — С чем пожаловали?
— По делу, Степан Алексеевич, — отвечаю спокойно, без суеты. — Под Невинском был обнаружен достаточно большой притон бандитов.
Граф приподнимает бровь. Тут же пользуется моментом, чтобы добавить с прицельной язвительностью:
— Это, конечно, прискорбно… что вы не в силах следить за своими землями, Данила Степанович.
— О, я слежу, Степан Алексеевич, не волнуйтесь, — спокойно отвечаю. — Банда была утилизирована в течение двух недель с момента появления. Чётко, слаженно, с захватом языков и документации.
— Ну и причем тут я? — недоумевает граф.
— Простоо время зачистки наткнулись на занятную бумажку, — говорю я, доставая из внутреннего кармана пиджака аккуратно свернутый лист в файле. Кладу его на стол перед графом. — Смета. На гербовом бланке вашего дома, Степан Алексеевич.
Паскевич берёт файл, и тут же взгляд его цепляется за рисунок баклана. Его собственный герб. На листе, что был среди трофеев бандитского логова.
— На что вы намекаете, Данила Степанович? — голос его остыл до минус пяти.
— Документ найден среди их бумаг, — всё так же спокойно объясняю я. — Возможно, кто-то пытался вас подставить. Такое бывает. Бандитов, случается, нанимают играть с чужими именами, чтобы замести следы.
А про себя добавляю: или виновник и не собирался особо прятаться. Просто оставил мне послание — не прямое доказательство, с таким в Охранку не побежишь. Но достаточно, чтобы понять, кто за этим стоит.
— Я знаю, к чему вы клоните, — говорит граф Степан, глядя исподлобья и фыркнув. — Думаете, это Дима? Напрасно. Мой сын изменился. Он повзрослел. Он убил красного зверя. — Последнюю фразу он произносит с явной гордостью. — Кстати, да вы же приглашены на банкет в честь его победы. Инициатива — его. Это он сам попросил вас позвать. Значит, зла на вас не держит.
Хм. Как трогательно. Младший Паскевич убил зверушку и решил простить меня за то, что я был слишком сложен для его юношеской психики.
— Благодарю за приглашение, — спокойно отвечаю. — В таком случае, я закончил.
— Тогда дворецкий вас проводит, — кивает граф. — А я отчалю, с вашего позволения. У меня встреча. Всего доброго.
Он выходит, ровной походкой человека, у которого совесть не болит, а спина слишком прямая, чтобы на ней что-то нести.
Я уже собираюсь уходить, как вдруг сбоку от двери слышу голос, мягкий, почти удивлённый:
— Даниил Степанович? Как же долго мы не виделись!
Оборачиваюсь — Зинаида Степановна. Похорошевшая, стала женственнее, спокойнее, взгляд — радостный. И да — на безымянном пальце правой руки поблёскивает тонкое обручальное кольцо. Значит, нашли жениха.
— Как ваши дела? — спрашиваю, позволяя себе вежливую полуулыбку.
— Хорошо, — отвечает она, улыбаясь искренне. — Вы пришли по поводу брата?
— Нет, — качаю головой. — По поводу арестованных бандитов в моем графстве. У них были документы с гербом Паскевичей.
— Оу-у… — Зинаида моргает, в голосе удивление без фальши. — Но как я поняла, отец… не собирается проводить расследование?
— Верно, — подтверждаю спокойно. — Поэтому я и ухожу.
Она на мгновение замолкает.
— Только прошу, не думайте на брата, Данила Степанович, — торопится сказать Зинаида, едва я делаю шаг к выходу. — Дима правда стал другим. Он был в ссылке, сражался в Аномалиях. Это его изменило…
Я киваю, сохраняя нейтральное выражение лица.
— Вполне возможно. В стрессовых обстоятельствах люди имеют свойство меняться.
На самом деле — да, но не всегда в нужную сторону.
— Я рада, что вы так думаете, — улыбается она чуть смущённо, опуская глаза. — Мы ещё увидимся с вами?
Хм. Интересно. Вроде бы обручена — кольцо сверкает как нужно, — а хочет видеться с посторонним мужчиной. Как-то не очень по этикету.
— Думаю, да. На банкете в честь победы над красным зверем, — отвечаю дружелюбно. — Кстати, а где ваш брат его одолел?
— На окраине Москвы, — говорит она, пожимая плечами. — Даже непонятно, откуда он там взялся, этот краб…
— Понятно, — произношу задумчиво.
Красный зверь, вдруг появившийся в столице — это не просто «интересно». В Москве нет ни Аномалий, ни «нор», ни скоплений энерготечений, которые могли бы притянуть подобную тварь. Почему же этого краба занесло в Первопрестольную?
— До скорого, Зинаида Степановна, — склоняю голову в знак прощания и спокойно выхожу, следуя за появившимся в дверях стариком-дворецким. Весь путь до холла ощущаю на себе долгий взгляд барышни.
На обратном пути домой Студень сообщает, что гвардия уже начала переброску Золотого Дракона. Всё идёт по плану. Ну, почти.
Позже, за обедом, сижу за длинным столом в кругу своих жён — Лакомка, Камила, Света, Настя, Лена, и рядом с ними Гепара. Мутантка сегодня особенно ярко накрасилась, даже волосы уложила волнами. Видимо, компенсирует тот случайный образ уборщицы, в котором мы с Камилой её застали.
Я успеваю поймать ментальный толчок от Лакомки:
«Скажи Гепаре комплимент, мелиндо. Обязательно»
Ну, раз уж совет от главной жены…
— Гепара, ты отлично выглядишь, — говорю, делая вид, что сам без подсказок такой решительно-обходительный.
Она смущённо улыбается, опуская взгляд в тарелку.
— Спасибо, господин…
— Может, пойдёшь завтра с нами на Авиарий? — предлагаю. — Посмотришь на пируэты истребителей.
— Да, спасибо, — кивает она, и даже немного краснеет.
— Катя и мама прилетят утром, так что поедут с нами, — включается Лакомка.
— Почему бы и не да, — соглашаюсь.
После обеда отправляюсь один, на прогулку в сторону старой усадьбы Филиновых.
Над крышей всё ещё висит чёрная корона — дымный астральный венец. Она реагирует на моё приближение, слегка вздрагивает, как живое существо, но я не вхожу в усадьбу.
— Рано ещё, — бросаю. Не знаю, слышит ли меня сидящий там тихушник, да и неважно.
Просто гуляю рядом, дышу прохладным воздухом. И попутно зачищаю пару Астральных карманов, что подсветились на периферии восприятия. Пара мелких ментальных зверушек, пара теней Демонов — ничего серьёзного, просто сор, который стоит вымести, пока никто в него не наступил.
На следующий день наш родовой кортеж прибывает в Жуковский. Погода — ясная, солнечная, весеннее небо вычищено будто по приказу.. Стадион для зрителей — огромное травяное поле, разбитое на сектора, каждый из которых уже гудит голосами. Вокруг — толпы, дети на плечах у родителей, флажки, сладкая вата, запах жареного и непрерывный рёв самолётов над головой.
Для высшей знати выделена отдельная VIP-зона — огороженная, с охраной и напитками без очереди. Жёны уже рассредоточились по периметру: кто-то с восхищением следит за манёврами в небе, кто-то щёлкает телефонами.
Я ненадолго отлучаюсь — надо же отметиться у Царя. Государь со свитой неспешно прогуливается вдоль рядов выставочных самолётов, разглядывая новинки и изредка кивая сопровождающим. Тут же и Красный Влад — ведёт беседу с каким-то министром… Хм, даже не скажу с каким. Половину лиц не узнаю, будто Царь опять успел перетасовать половину парламента.
Сам Царь заказывает мороженое — самое простое, в вафельном стаканчике. Берёт его у бабушки с коляской-морозильником, которая неспешно катается по VIP-зоне в платке и фартуке.
— Ваше Величество, — кланяюсь я, подходя как раз в тот момент, когда Царь забирает у бабульки сдачу с червонца.
— Данила, а вот и ты! — оборачивается Государь с довольной улыбкой. — Возьми и ты рожок. А потом поговорим — есть пара тем.



Глава 10

— Каждый год на Авиарии берём только у уважаемой, — кивает Царь, указав на бабульку.
Он делает широкий жест, кивает министрам, мне, Владу. Бабушка приветливо протягивает порции всем подряд. Я улыбаюсь в ответ, беру вафлю. Легонько облизываю.
— Ну, как, Данила? — интересуется Государь, серьезно посмотрев на меня.
— Очень даже недурно, Ваше Величество. — Ммм, мороженка и правда объедение. Впрочем, я и не сомневался. Царь плохого и не посоветует.
— Уважаемая, как торговля идет? — между тем интересуется Государь у мороженщицы.
— Вашими молитвами, Ваше Величество, — перекрещивается бабулька и, конечно, не упускает случая задобрить монарха: — Спасибо, что цены на молоко держите стабильными уже который год.
Ну конечно. Всё как по нотам. Бабушка — явно не простая. Агент Охранки, сто процентов. Признаки бывалого экспедитора, взгляд опытный. Это не торговка — это постановка. Журналисты уже суетятся, операторы нацелились. Картина для прессы: Царь, народ, традиции, мороженое. А мы — рядом, в нужный момент, с нужным выражением лица.
Я делаю вид, что наслаждаюсь. Хотя, если честно… мороженое действительно неплохое. В меру сладкое, без химии.
— Ну что, Данила, Золотой Дракон будет сегодня? — вдруг спрашивает Царь, оборачиваясь ко мне.
— Уже прилетел, доставлен, Ваше Величество, — отвечаю, взглянув на часы. — Сейчас должен выйти в небо. Вот как раз…
И — да. Почти по секундомеру. Сначала — рёв. Затем в небе, вслед за двумя улетевшими истребителями, всплывает знакомая гигантская фигура. Крылья расправлены, золотые чешуи блестят на солнце так, что весь стадион замирает.
Желточешуйчатый делает круг над полем, а затем выпускает показательный огненный залп. Толпа ликует.
Царь улыбается, одобрительно кивает:
— Хорошо. Очень даже хорошо. Какой же Авиарий без такого знаменосца?
Я киваю молча. Мороженое в руке чуть подтаяло, капнуло в траву. Надо доедать быстрее, а ем я всегда молча.

Вообще, выставка получилась на удивление достойной. Всё масштабно, с размахом. Техника — действительно новейшая. Публика в восторге, аристократы — наши и иностранные — вовсю заключают сделки.
Также и мои менеджеры, я знаю, не теряют времени зря — шныряют по территории выставки, заключают контракты с представителями дворянских военных компаний. Кто на поставку самолётов, кто на лизинг тяжёлой техники, кто — на обучение пилотов.
Я дожидаюсь момента, когда Царь уходит по другой аллее — видимо, в сторону павильона с дирижаблями, он их почему-то любит — и, вежливо попрощавшись, отлучаюсь. Протокол соблюден, я показался, Золотой вот тоже. Пора найти своих жён. У них, как всегда, программа «по ощущениям» — где-то между пирожными и зрелищами. Все жены, а также мама Лакомки и Катя разбрелись кто куда. Нахожу Светку, Настю, и Гепару у самого ограждения. Стоят, задрав головы. Прямо над нами — «Русские Витязи». Группа истребителей описывает в небе безумные виражи. Красиво. Даже я залипаю на пару секунд.
Гепара выглядит пораженной. Руки за спиной, лицо сияет.
— Как же здорово… — шепчет она, будто сама сейчас взлетит.
Я подхожу ближе, встаю рядом.
— Тебе нравятся самолёты?
— Ой, да, Данил Степанович! — она оборачивается, глаза горят. — Это потрясающе! Как красиво — прям до мурашек!
Улыбаюсь.
— Может, хочешь сдать на лётные права?
Она удивляется искренне.
— А… можно?
— Почему нет? Что тебе мешает? У Антона Шереметьева, моего старого друга, есть в роду гражданская лётная школа. Я поручусь — тебя туда зачислят.
— Это для гражданской лицензии? Для любителей? — заинтересовалась моя избранница.
— Именно. Лицензия частного пилота
— Вау… — Гепара вся светится. — Это было бы просто великолепно!
И тут вдруг появляется Мстиславский-младший. Чистенький, выглаженный, будто только что вылез из рекламы клубных костюмов. Загар с Южный островов еще не прошел, кстати.
— Данил Степанович, можно вас на минутку?
— Конечно, Герман Борисович.
— Прошу прощения, — вежливо кланяется. — За мой прошлый флирт с вашей… тёщей, — добавляет, не удержавшись от взгляда в сторону Насти в майке и шортиках. — Она, конечно, выглядела уж слишком молодо, всем бы такую тещу, но как бы то ни было я признаю свою вину. В качестве извинения, — продолжает он, — позвольте пригласить вас в совместный полёт.
— Полёт? — приподнимаю бровь. — На чём?
— Через три группы я выхожу с демонстрацией. На своём самолёте-амфибии, среднеплан, разработка нашего рода. Называется «Мстя». Первый публичный выход. Хотел бы разделить эту честь с вами. Если согласитесь — покажу, на что способны наши машины.
Я улыбаюсь. Хм. Интересное предложение. Полёт в кабине новенькой «Мсти», да ещё рядом с потенциальным врагом-романтиком? Да это же идеальная потенциальная ловушка.
— Почему бы и не да? — говорю я, чуть приподнимая бровь. — Тогда скоро присоединюсь, Герман Борисович.
Мстиславский кивает, всё такой же вежливый.
— Восточная граница поля. Там мой ангар, — бросает и разворачивается, исчезая в толпе.
Я ещё стою, наблюдая за новыми виражами в небе, когда в голове раздаётся мыслеречь от Светки:
— Ты серьёзно, Даня? — чему-то удивляется блондинка. — Думаешь, это хорошая идея? Этот же гад ещё тот… к маме Насти приставал!
— Ну, вообще мама у меня сама ещё та вертихвосточка, — вздыхает Настя, по-философски. — Отбиваться от симпатичных юношей — это не её стиль. Она бы и от Дани нашего…
Я теряю нить разговора, да и честно говоря не сильно вслушиваюсь в разглагольствования жен. Вместо этого подключаюсь к Ломтику — и сразу же перенаправляю его через теневой портал прямо в ангар Мстиславских. Маленький, пушистый разведчик выбрасывается в другое пространство, едва шорох портала затихает.
Зрение и аудиопоток подгружается мгновенно. И вот я уже вижу ангар изнутри. Яркий свет, блестящий корпус амфибии «Мстя», механики что-то перекладывают, суетятся.
Мстиславский-младший стоит рядом с бортом, оглядывается, понижает голос и подзывает техника поближе. Протягивает ему руку с каким-то жестом, почти между делом.
— Парашют второго пилота убери, — говорит сын боярина. — Только тихо. И чтоб никому.
Техник кивает, будто всё нормально, и начинает разбирать катапультный модуль.
Светка рядом вскидывает голову — чувствует, что я переключился. Но я уже в потоке. Вижу всё глазами Ломтика.
— Ага… вот это уже интересно, — говорю вслух, не отрываясь от визуала. — У меня только что убрали парашют. Ну как у меня — из предположительно моего кресла.
Все, кто рядом, замирают.
— Это как бы, нестандартная практика? — осторожно уточняет Настя.
— Неа. Очень нестандартная. Особенно когда пилот об этом не в курсе, — отвечаю спокойно. — А механик получил инструкцию «никому не говорить».
— Значит, всё-таки ловушка, — теперь уже утвердительно произносить Светка. — Я же говорила! А с тобой нельзя, Даня?
Я ухмыляюсь.
— Беременным точно нельзя.
— Ну вот, — разочарованно вздыхает блондинка.
Думаю, это будет весёлый полёт. И да, я всё ещё собираюсь лететь. Не вижу причин отказываться, раз так готовятся в полету со мной.
«Будь на чеку. Если что — готовься к экстренному вылету» — небрежно бросаю по мысле-речи Золотому, который лениво развалился неподалёку, отлетав своё и теперь греется на солнце.
Хотя на самом деле — это излишняя страховка. Но желточешуйчатому полезно не расслабляться.
Честно говоря? Мне бояться особо нечего. Даже если этот самолёт начнёт разваливаться в воздухе или пойдёт в штопор, я всё равно выживу. У меня же портальный поводок — три километра. А такие самолеты выше трех тысяч метров не летают. В любой момент я смогу выдернуть себя из кабины, и оказаться на земле.
Вот почему никогда нельзя раскрывать все свои способности. Мстиславский-младший, даже если был бы умён, а это не так, то всё равно остался бы пленником своих представлений. Он понятия не имеет о легионере-портальщике. И не догадывается, насколько глупо выглядит его ловушка с точки зрения того, кто умеет скакать в пространстве.
Ко мне подходит молодой человек в лётной форме. Герб Мстиславских на груди, лицо серьёзное. Короткий поклон:
— Самолёт готов, Ваше Сиятельство Данила Степанович. Боярин Мстиславский ждёт вас. Он просил напомнить о себе.
Я киваю, разворачиваюсь к жёнам:
— Наслаждайтесь зрелищем, — спокойно бросаю.
Светка закатывает глаза, а остальные качают головами с улыбками. Жены-то уже привыкли к моим «развлечениям».
        Следую за провожатым к ангару. Просторное помещение, гулкое, с запахом топлива и свежей краски. И вот он — обтекаемый среднеплан и моноплан. На боку — крупными буквами название: «Мстя». Чёрно-серебристый окрас, герб Мстиславских на носу и девиз под ним:         Memento Ultimum         — «Помни конец». Специально для меня намалевали? Как-то слишком палевно, но пофиг.      
У трапа — сам Герман. Улыбается и машет рукой.
— А вот и вы! Садитесь, Данила Степанович, — предлагает.
— Благодарю, Герман Борисович, — отвечаю спокойно и поднимаюсь в кабину, как будто собираюсь на легкую прогулку, а не в возможную авиакатастрофу.
Мы устраиваемся по местам — боярский сынок за штурвалом, я справа, на месте второго пилота. Проверил через Ломтика внутрянку сидения. Кресло так и осталось без парашюта, между прочим. Спасибо, Герман, за такую заботу.
Двигатели запускаются. Гул. Вибрации. Корпус дрожит, будто хочет взлететь раньше нас. «Мстя» плавно выкатывается на полосу.
Мощный рывок. И мы отрываемся от земли.
Самолёт плавно набирает высоту. Под нами всё превращается в миниатюру: люди — муравьи, техника — игрушки, палатки и павильоны — аккуратные цветные крошки.
Из колонок на стадионе звучит голос диктора:
— А сейчас в небе боярин Герман Борисович Мстиславский на самолёте-амфибии собственной разработки — «Мстя», а также его гость — граф Данила Степанович Вещий-Филинов.
Я лениво скользнул взглядом по приборам.
— Мы уже перевалили за тысячу метров, — замечаю я, глядя на приборы. — Не многовато ли для виражей, Герман Борисович? Обычно и километра хватает с головой.
— В самый раз, — резко отвечает Мстиславский-младший, разом потеряв всю вежливость, и в ту же секунду вскидывает руку.
Из его ладони вырывается ветряное лезвие и с хрустом вонзается в приборную панель. Приборы взрываются искрами. Панель замыкает, трещит. Самолёт подрагивает — и тут же резко уходит в пике. Нас бросает вниз.
— Ну всё, прощай, грёбаный телепат! — орёт боярский сынок, срываясь в истерику, хватаясь за рычаг катапульты. — Сейчас ты нахрен разобьёшься! А потом я трахну-таки твою тёщу и твоих сучек-вдов!
Ага. Вот и настоящая суть. Без шелка и манер.
— Что вы делаете? — «паникую» я, слегка повышая голос, но без настоящей тревоги. — Почему вы опускаетесь до подобной гнусности?
— Да потому что ты задолбал, бастард!!! — плюется слюной Мстиславский-младший. — В ящике только про тебя и говорят! Филинов приручил Дракона! Филинов — герой Ханьской кампании! Филинов то, Филинов сё!
Обычная зависть, надо же, как всё просто.
— А еще у тебя жены красивые, вот, и ладно бы одна была только, но их много…!!!
— Да лети уже, чмо, — бросаю, хватая его за запястье, которое сжимает рычаг катапульты.
И сам дёргаю рычаг.
Он взвизгивает.
Хлопок — и кресло с Мстиславским вылетает в небо, унося с собой крик и истерики. Падение продолжается, но в кабине наконец становится… тихо.
— Наконец-то, — бурчу себе под нос. Сейчас Мстиславского ждёт небольшой сюрприз от Ломтика.
Оглядываюсь. Панель разбита. Всё трещит и искрит. Мы падаем. Можно телепортироваться прямо сейчас. Просто дерни импульс — и я на земле, живой, даже прическа не испортится.
Но самолёт жалко. Новая же машинка. Панель можно заменить, фюзеляж крепкий. И главное — внизу, прямо подо мной, толпа. Люди. Зрители с семьями. Если «Мстя» рухнет, жертвы будут. Ни к чему это.
Я закрываю глаза. «Включаю» Воронова.
— Ну что ж… — шепчу. — Крылья Тьмы.
Из обшивки начинают расползаться тени. Они пульсируют, оживают. Из боков вырастают два дополнительных крыла — тёмных, рельефных, как у гигантской летучей твари.
* * *
 Небо, Жуковский 
Мстиславский Герман летел в кресле-катапульте, подброшенный вверх огненным вихрем и звоном распахнувшегося неба. Ветер хлестал по лицу, свистел в ушах. В голове крутилась только одна мысль:
Зачем он это сделал?
Зачем Вещий-Филинов дёрнул рычаг за него? Разве не должен был умолять? Уговаривать? Просить о пощады, хвататься за штурвал, в панике размахивать руками?
А Филинов — нет. Хладнокровный, молчаливый, он смотрел прямо, как будто перед ним был не боярский сын, а мешок с навозом.
 Он должен был бояться… Он же погибнет там, в штопоре! Он точно разобьётся.         Без парашюта ему хана! Телепат без доспеха, пусть даже Грандмастер,— просто тело, подчинённое гравитации. Даже если Филинов активирует доспех — энергии падения с такой высоты хватит, чтобы разнести броню, как скорлупу. Падение с такой высоты подобно ракетному удару или взрыву.      
Герман усмехнулся. Как бы то ни было, Филинов повёлся, как идиот. Но…Сквозь вой воздуха вдруг пришло ощущение чего-то странного. Герман опустил взгляд на обшивку кресла. Где должны быть петли. Где должен был быть парашют.
Их не было.
— Ч-что?!!..
Он резко дёрнулся. Ладони судорожно шарят по бокам, ищут ручку активации. Нажимает запасной сброс — ничего. Рычаг — не работает. Система мертва. Пусто.
Герман закричал:
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Герман Мстиславский-младший начал осознавать, что, пожалуй, слегка переоценил свои силы — и выбрал не того противника, с кем стоило играть в подставы.
* * *
 «Одной Тьмы мало,         — думаю, глядя на панель, всё ещё искрящуюся после удара.         Крылья — это каркас. Но без тяги — просто чёрные паруса на мёртвом корпусе». 
Закрываю глаза на долю секунды, выдыхаю — и призываю воздушника. Легионер приступает к работе. Воздух наполняет крылья изнутри — напористый поток, выстроенный под мою волю. Крылья наливаются силой, изгибаются, дрожат — не от слабости, от давления. Как парус, который рвётся вперёд.
Падение замедляется. Ещё не полёт, но уже не смертельное пикирование.
Я веду поток. Направляю. Ловлю вектор и начинаю разворачивать «Мстю» — медленно, но упорно. Киль слушается. Мы уходим с курса, срезая угол, скользим по воздуху… к лесу. Туда, где нет людей.
Хорошо. Теперь — посадка.
Оцениваю ландшафт. Вижу зелёный пояс за ареной, небольшой лес, чуть в стороне от толпы. Подходит. Только вот просто упасть туда — не вариант. Жёстко. Металл не выдержит. А мне не хочется жестко приземляться.
«Включаю» друида. Поднимаю в себе технику природы — и тяну за ниточки, что скрыты в земле и соках. Деревья шевелятся. Ветки ползут навстречу друг другу, как щупальца. Они сплетаются, изгибаются, образуя гигантскую зелёную пружину, живую сеть и подушку одновременное.
«Мстя» ныряет в рощу, прямо на ковёр из листвы и веток. Глухой шорох — не удар, не скрежет. Скольжение. Ветки прогибаются, обхватывают корпус, гасят импульс, снижают скорость. Кабина вздрагивает, но держится. Крылья дрожат. Мы скользим чуть выше земли. И наконец — мягкий шлёпок по траве. Приземление. Не идеальное, но вполне годное. По сравнению с тем, что могло бы быть — почти шёлковое.
Я выдыхаю. Всё. Можно выходить.
Вскоре снаружи уже грохочет — топот, крики, щелчки камер. Несётся толпа зрителей и журналистов. Когда люди подбегают к открытой кабине, то замирают — моноплан пустой.
— Где мой племянник? — голос Мстиславского Игоря Семёновича прорезает шум толпы. Он поднимается по склону, напряжённый, глаза сверлят стекло кабины. — Куда делся Герман?..
Я выхожу из тени «Мсти» — дым всё ещё стелется от двигателя, кабина искрит остаточным напряжением.
— Герман Борисович решил выйти пораньше, — спокойно бросаю.
Люди переглядываются. Мстиславский-старший подходит ближе, хмурится.
— Что вы несёте, граф⁈ — рычит он, почти зарываясь лбом мне в плечо. Просто он ниже меня ростом.
Я останавливаюсь, смотрю прямо в глаза.
— Что я несу?.. — повторяю. — Посмотрите сами.
И я открываю ему мыслепоток — не взлом, не обход щитов, а банальная передача по мыслеречи. Одним резким импульсом вливаю в его сознание воспоминание. Он может отказаться от приема, но, конечно, этого не делает.
Герман швыряет в панель воздушное лезвие. А дальше — крики, визг, истерика. Проклятия и грязные угрозы в адрес моих жён и тёщи. Рывок рычага катапульты. Всё, как было. Как видели мои глаза.
Мстиславский-старший замирает и бледнеет. Я даже вижу, как у него перехватывает дыхание — грудь делает странное движение, будто он забыл, как дышать.
— Наш род не при чём… — выдавливает он. — Это это была его личная инициатива…
— Очень надеюсь, — говорю, перебивая его ровным, холодным тоном. — Потому что раньше, за такие вещи, вычищали целые рода. Без разбирательств. Со всеми ветвями.
Отхожу в сторону, глядя на дымящийся самолёт. Обшивка вспыхивает отблесками солнца, крылья подрагивают от остаточного напряжения.
— Кстати, — добавляю. — Машина отличная. Думаю, мне понадобится десяток таких.
Мстиславский-старший опускает глаза. Плечи поникли, голос стал тусклым:
— В качестве компенсации, конечно, мы подарим.
Я поворачиваюсь к нему, едва заметно усмехаюсь.
— Прекрасно. В ближайшее время жду Бориса Семеновича в гости, чтобы это лично обсудить с главой рода.
На чём-то же Гепаре надо будет тренироваться, когда получит лицензию.



Глава 11

 Усадьба Мстиславских, Москва 
— Вы опознали тело? — раздраженно произнёс Борис Семёнович, глава рода Мстиславских. Авиарий обернулся катастрофой, а ведь планировалось заключить выгодные контракты.
— Там нечего опознавать, — поморщился Игорь Семёнович, брат главы. — Высота падения — километр, может, больше. Стихийный доспех Воина не мог пережить такого. Герман просто рассыпался.
— Вот же кретин, — Борис выдохнул это не как оскорбление, а как приговор. Пальцы у него сжались в кулаки, кожа побелела от напряжения. — И это мой сын! Какая срамота. Позор на весь род. Воздушник-боярин… — он почти прошипел последнее слово, — и не смог приземлиться на парашюте!
— У его кресла не было парашюта, — напомнил Игорь, глядя на гардину.
— Какая, к лешему, теперь разница? — Борис резко подался вперёд, со скрипом опираясь на стол. — Катапультировался — всё, обязан был выжить. Был там парашют или не был — никого не волнует! Ты видел сводки? «Провал Мстиславских», «Воздушник разбился на своем самолете»… Его смерть — это публичный плевок в дело семьи! И почему, мать его, не было парашюта⁈
— Мы допросили ремонтника, — Игорь выпрямился. — Герман сам отдал приказ снять, правда, только у кресла второго пилота. Хотел устроить аварию Филинову, а сам планировал катапультироваться первым, чтобы кресло Филинова ушло без страховки. Ремонтник, идиот, похоже, не понял поручение и снял парашюты с обоих кресел.
— Герман даже не смог найти нормального исполнителя. Хвосты подчистили? — спросил Борис после паузы.
— Подчистили, конечно. Ремонтника устранили, — Игорь пожал плечами. — Тело не найдут.
Борис закрыл глаза.
— Всё это ничего не решает, — наконец вздохнул он. — Чёртовы телепаты… У Филинова осталась память. Герман в открытую угрожал ему — а это значит, что граф Данила может вытащить это воспоминание, когда захочет. И раздавить нас, как вшей.
— Придётся откупаться, — без тени эмоций произнёс Игорь, будто обсуждал рынок зерна. — Я пообещал ему десять «Мстя». Это, если подумать, недорого за сохранение боярского рода.
Брови Бориса медленно поползли вверх.
— Десять?.. — протянул он, не веря. — Мы десятью самолетиками не отделаемся. Ты, правда, думаешь, Филинов забудет, как мой сын хотел его убить? Ты хоть понимаешь, КТО такой Филинов? — Борис встал, навис над братом. — Он уже гонку в Междуречье, считай, выиграл. Он не забудет. Он всё записывает в своей телепатской голове. Нет, мы не можем так это оставить, Игорёша.
— Что ты предлагаешь, Боря? — Игорь поднял взгляд.
Боярин сурово посмотрел на него.
— То, что должны сделать настоящие бояре, — Борис Семенович выдохнул. — Заплатить — щедро, вот что! Так, чтобы у Филинова рука задрожала от того, сколько он берёт. Чтобы ему стало неловко вспоминать. Чтобы он, может, даже сам сжёг эти воспоминания и забыл. Авось — простит.
* * *
На следующее утро после авиавыставки я просыпаюсь неожиданно бодрым. Тело немного ноет — особенно плечи и спина, вчерашнее пилотирование даёт о себе знать. Всё-таки удержать самолет без двигателя — это хорошая тренировка. Но вот настроение хорошее.
Из спальни выхожу в столовую, и тут же ловлю волну уюта. За столом уже сидят мои. Жёны, сестра Катя с королевой Алирой, даже Гепара подтянулась — в своей любимой синей рубашке, не застёгнутой на одну верхнюю пуговицу. На полу, развалившись как танк, Шархан жадно лакает молоко из миски, при этом умудряясь передразнивать домашних.
Запах жареных тостов, свежемолотого кофе и карамелизированных груш. Болтаем о пустяках, девушки вспоминают вчерашний день, особенно мое приземление.
После завтрака ухожу в комнату для медитаций. Хотелось бы сказать, что я достиг состояния дзен, слился с Астралом и сходу постиг всю астральную материализацию, но нет. Сел, сосредоточился, восстановил потоки — и хватит. Ну и немного поизучал материализацию. Всё мечтаю поднять в реальности свой Бастион с башнями и крепостными стенами. Чтобы рядом с Невским замком стоял, как старший брат. Или лучше в Междуречье поставить? Или в Боевом материке? Хм, ладно, еще придумаю. На такое все равно нужно время. Много времени.
Открываю глаза, тянусь за телефоном. Пора звонить старому другу Антоше.
— Антон Валерьевич, привет! Надеюсь, не помешаю?
— Данила, да ты что! — голос у него тёплый, живой. — Сто лет не слышались. Как ты?
— Да нормально. Слушай, у вас же, помнится, в роду есть лётная школа?
— Есть, конечно. А что, интересуешься?
— Думаю, может, мою избранницу туда записать. Научить пилотировать, ну, по базовой программе.
На том конце повисает короткая пауза.
— Что еще за избранница… а, понял, ты имеешь в виду наложницу?
Я закатываю глаза. В который уже раз. Мы с Гепарой вообще-то лишь единожды целовались.
— Не совсем. Вернее, совсем не наложница. Всё сложнее, — бурчу.
— А, ясно, — смеётся Антон. — Без проблем. Всё устроим. Сегодня же отправлю заявку в школу.
Он немного замолкает, голос становится тише, почти извиняющимся:
— Слушай, Даня, а ты извини за наших дальних родственников. Ну, тех самых…
— Ты про бояр Шереметьевых? — я хмыкаю. — Забей, Антон. Я прекрасно понимаю: бояре Шереметьевы и графы Шереметьевы — это, прости господи, два разных биологических вида.
— Вот и отлично, — с облегчением выдыхает он. — Фамилия одна, а мозги — ну, у кого как. Ладно, Даня, ты сам-то как-нибудь заходи. У меня тут и Исабель скучает, давно тебя не видела.
— Обязательно как-нибудь загляну, Антоха, — обещаю.
В этот момент в комнату заглядывает Камила. У неё на лице — тот самый взгляд «срочно, но без паники».
— Даня, Мстиславские приехали, — сообщает брюнетка.
Бросаю взгляд на часы. Самое то. Эти бояре должны были подкатить как раз сейчас — с покаянием, извинениями, по логике.
Направляюсь в гостиную. Там уже собрались все домашние: мои жёны, сестра, Алира, Гепара, даже Олежек. Лакомка сидит с малышом на руках, мягко покачивая. Сегодня у Олежки нет рожек. Значит, можно рассчитывать, что Мстиславских не хватит инфаркт.
В гостиную они входят без лишних церемоний. Первым сам боярин Борис Семёнович Мстиславский. За ним полушагом позади — Игорь, брат, сутулый, с поникшей спиной.
Я встаю и жду. Пусть сами подходят. Это мой дом, а они те еще косячники.
Борис останавливается передо мной и без прелюдий произносит:
— Данила Степанович, я хочу принести извинения за поступок моего сына. Это был глупый, бесстыдный и недопустимый шаг. Он действовал по собственной инициативе. Род Мстиславских никогда не санкционировал попыток покушения на вашу жизнь.
— Это приятно слышать, Борис Семёнович, — киваю. Спокойно, без особого выражения, скорее из вежливости.
Борис продолжает:
— В качестве компенсации мы хотим передать вам следующее: двадцать монопланов «Мстя» — в полной комплектации, с гарантией на обслуживание.
Он протягивает мне папку. Я принимаю её, не торопясь.
— А также, — добавляет он, — ряд предприятий в Междуречье. В основном — логистика, мастерские. Думаем, это вам может пригодиться.
Вот это уже интереснее. Открываю вторую папку. Листаю. Логистические фирмы, ремонтные цеха, цепочки поставок… И всё это как раз под те два завода, которые я недавно получил через векселя — рыбный и лесной, доставшиеся от Германа Мстиславского еще на Южном острове. То есть эти предприятия напрямую обслуживали те два крупных завода. Хм. Неплохие откупные.
Я переворачиваю пару страниц. Уголки губ чуть дёргаются. Да, эти активы будут однозначно полезны.
— Конечно, Борис Семёнович, — говорю наконец. Спокойно, ровно. — Рад, что вы так чётко обозначили свою позицию. Очень конкретно. Я не держу на вас зла. И, — добавляю чуть мягче, — я ценю, что вы пришли лично. Это многое значит.
Борис Семёнович облегчённо выдыхает:
— Ну и слава Богу, Данила Степанович.
Поклон, кивок, и всё. Официальная часть закончена. Мстиславские разворачиваются и уходят — будто их сюда занесло ветром, и теперь этот ветер уносит их обратно.
Я мысленно вычеркиваю их из списка активных раздражителей. На кресле поворачивается королева Алира. Златая коса ложится ей на грудь, теща с привычной грацией перекидывает её за спину. Мать Лакомки всё больше увлекается традиционными причёсками — почти по-русски смотрится, хоть и с эльфийским профилем.
— И ты его, лорд, простил? — голос у неё удивлённый.
Лакомка бросает на мать взгляд поверх головы Олежека, которого укачивает:
— Мама. Что за тон?
— А что такого? — пожимает плечами Алира. — Я просто удивлена.
— Да, простил, Ваше Высочество, — отвечаю я, пожав плечами.
Светка хмыкает сбоку:
— А что там в списке, Даня? Когда ты его глянул — ухмыльнулся как кот, что сметану стянул.
Я киваю, хлопая рукой по папке.
— Комплекс предприятий. Те, что обслуживают рыбный и лесной заводы. Те самые, что мне достались от младшего Мстиславского, пусть земля ему будет прахом.
— То есть они только что официально признали, что эти заводы — твои? — уточняет Лена.
— Ага. Герман их проиграл, передал векселя мне. А теперь старшие Мстиславские эти векселя подтвердили, по сути. Перед моими жёнами, сестрой, избранницей, даже кошкой. Всё. Закрыто.
— Даже кошкой, — обиженным тоном повторяет Шархан, примостивший здоровенный зад на тумбе в углу.
— Сильно, брат, — произносит Катя уважительно.
— И по-мещански, — качает головой Алира.
Я поворачиваюсь к теще. Говорю спокойно, без раздражения:
— Ваше Высочество, а разве честь — это всегда месть? По-моему, честь — это когда ты способен поставить интересы рода выше эмоций. Вы уже, кажется, ощутили на себе выгоду от моего подхода.
— Хм, я… — Она замолкает. Та самая пауза, когда в голове вдруг что-то щёлкает — сбой в привычной логике.
И правда: альвы спасены, дочери — живы, сама Алира— цела, здорова, в безопасности. И всё это благодаря моим, как она выразилась, «мещанским» решениям.
Я не давлю. Просто заканчиваю:
— Старшие Мстиславские напрямую виноваты лишь косвенно. Да, воспитали сына-идиота. Да, не проследили. Но это не повод уничтожать весь род. У нас в Царстве, если кто-то устраивает подобное без санкции — его самого пристрелят, как бешеного пса. И дворяне, и Царь будут только благодарны.
Алира больше не отвечает. Но весь остаток дня ходит молчаливая, с каким-то внутренним диалогом на точеном лице. Когда вечером пересекаемся в коридоре, она проходит мимо не сказав ни слова. Даже взгляд не поднимает. А вот коса у неё перевязана новой лентой. Красной. Может, и это — знак какой-то.

Я не вмешиваюсь. У тещи явно на лице написано, что ей нужно всё переварить. Пускай. У меня своих дел по горло.
Передаю бумаги по новым активам курьеру от Киры Пауковой. Пускай некромантка займётся: назначит юристов, подберёт менеджеров, интегрирует предприятия в родовую структуру. Конечно, она будет немножко в шоке.
И уже через пять минут уже поступает звонок.
— Ты заводы с деревьев срываешь, что ли, Даня⁈ — удивляется гендир в трубку. — Опять⁈ Ты мне неделю назад говорил, что всё, хватит, остановился, а теперь…
— Кира, дыши, — говорю с улыбкой. — Зато пригодится твоя резервная команда управленцев. У тебя же есть нужные люди?
— Есть, конечно, — бурчит она. — Я просто хотела поругаться. Пять минут дай мне на стресс, и примусь за работу.
— Разрешаю, — усмехаюсь. — Даже десять.
Ближе к вечеру, уже когда я кумекаю у себя в кабинете над всяким, да и просто немного дремлю, в дверь тихо стучат.
— Входите, — говорю, не поднимаясь.
Алира входит с прямой спиной и лёгкой нерешительностью в движениях — странное сочетание. Останавливается напротив, скрещивает руки на груди.
— Лорд Данила, — начинает официальным тоном. — Я хочу забронировать ресторан. Только для нас двоих. Сегодня вечером. Мне нужно с вами поговорить.
Я вскидываю бровь.
— Не проблема, мама, — улыбаюсь. — Дел, конечно, выше крыши, но для вас — выкрою пару часов. Мне организовать?
— Лучше я сама, — тут же отвечает.
— Отлично, — киваю. — Так даже правильнее, — на ее недоуменны взгляд поясняю. — Тот кто назначает встречу, обычно и бронирует.
— Спасибо, учту, — благодарная улыбка.
Я прекрасно понимаю, зачем она хочет организовать всё сама. Так она пытается вжиться в новый мир и освоиться в нем.
И вот, вечер. Мы сидим вдвоём в ресторане «Синие очи».
Алира выглядит впечатляюще. Обтягивающее синее коктейльное платье подчёркивает её идеальную фигуру. Невольно ловлю себя на мысли, что в чем-то она похожа на Жанну Валерьевну. Обе мои тёщи — ухоженные, молодые, уверенные в себе женщины. Но на этом их сходство заканчивается. Как, впрочем, и причины их «вечной молодости».
— Лорд Данила, — говорит Алира, отставляя бокал, — я подумала. Ты всё же поступил разумно с этими убогими Мстиславскими.
— Хорошо, что вы это поняли, — отвечаю спокойно. Похоже, мы наконец-то начинаем говорить с королевой на одном языке.
— И ещё… — она чуть наклоняется вперёд. — Я считаю, ты поступил благородно с Феанором. Не убивать его, когда мог, — это сильный ход. Ты победил без крови.
Я тут же отворачиваюсь к окну и некоторое время просто смотрю на улицу.
— Что ты делаешь? — спрашивает Алира удивленно.
— Проверяю, не выпал ли снег, — отвечаю. Алира приподняла правую бровь. — Вы ведь меня похвалили. А это редкость. Мир может треснуть.
Алира чуть хмурится.
— Ваш юмор мне всё ещё не понятен, лорд Данила, — сухо замечает она, делая глоток из бокала.
Ухмыляюсь. Вот такую королеву я узнаю, да.
— В общем, — продолжает она, поставив бокал на стол, — ты должен скорее объявить себя королём Золотого Полдня.
— Ого, — теперь моя очередь приподнимать бровь. — Прямо сейчас? Здесь? В ресторане?
— Не ерничай, — качает она головой. — Альвам нужен король. Не потом, а сейчас. Даже если ты этого не осознаёшь. Их души зависли. Они не знают, куда идти, кому верить. Я бы и сама была в растерянности, если бы не знала тебя настолько хорошо. Но я знаю, что на тебя можно положиться. Когда ты заявишь, что берёшь нас всех под своё крыло — они воспрянут.
— Объявить себя королём Золотого Полдня — значит тут же нарваться на лавину старых предъяв, — говорю я. — Найдутся и бывшие союзники, и враги, и просто обиженные, которым Полдень когда-то что-то обещал, задолжал или просто кивнул не в ту сторону.
Алира вздыхает. Смотрит в бокал. Я продолжаю:
— Думаю, вреда от этого больше, чем пользы. Пока мой народ без земли, без домов, без нормальной инфраструктуры, я не хочу объявлять возрождение королевства. Это было бы напускным и создало бы кучу проблем.
Алира вздыхает. Смотрит на меня и непонятно говорит:
— Всё же Люми повезло.
Замечаю внимание к нам со стороны. К нашему столику подходит смуглый бородатый незнакомец. Костюм — восточный, богато расшитый золотыми узорами по краю. Гость столицы. Возможно, перс. Возможно, араб.
Незнакомец останавливается у нашего столика. Его взгляд впивается в Алиру. Не смотрит, а пожирает глазами, как, ну не знаю, как бабуин, впервые увидевший самку.
Я киваю восточнику.
— Добрый вечер. Мы вас слушаем.
— Здравствуйте, эмир, — говорит он с акцентом, тягучим и смазанным. Обращается при этом только ко мне, будто Алиры в помине нет. — Я эмир Калифа бин Кандар. Эмир Хорасана. У вас очень красивая женщина.
— Я, между прочим, здесь, — говорит Алира сухо.
— Я — граф Данила Вещий-Филинов, — говорю я, глядя прямо эмиру в глаза. — А это Её Высочество Алира, королева Золотого Полдня и мать моей главной супруги. Уважаемый, у нас принято дам не только рассматривать. Их принято уважать.
Эмир не моргает. Смотрит равнодушно, будто не понял. Да, судя по манерам — он и правда из Хорасана. По местным аналогиям — что-то вроде нашего Афганистана. Деспотичная страна с культом силы, рабовладельческим строем и весьма специфическим отношением к женщинам. Особенно к тем, кто смеет говорить сама, без разрешения мужчины.
Алира напряжена:
— Я думаю, в любой нормальной стране принято уважать матерей своих детей.
Эмир хмыкает. Причем реплику Алиру он проигнорировал, опять обратился только ко мне:
— Мать главной супруги? А-а… значит, она одна, — тянет эмир, лениво осматривая Алиру. — Тем более у неё нет на пальце ваших дурацких колец. Значит, свободна. Я готов отдать за неё десять «драконов». Как вам обмен, граф?
Видимо, Калифа, не получив по зубам на первых словах, воображает, что ему дозволено больше.
Но меня интересует другое. Что афганец вообще тут делает? Один. Без сопровождения, без дипломатов. Его вообще не должны были впускать в Царство без сопровождения кого-то из наших. Слишком он охреневший, слишком от него много проблем. Просто обычаи его родины — например, закидывать камнями женщин — скажем прямо, вызывают раздражение у большинства наших дворян. Он бы тут за неделю нажил себе десяток смертельных врагов, просто заходя не в те двери.
А если он приехал с деловыми контрактами — тем более странно. Его должны были сопровождать как минимум союзные дворяне-партнеры. А он здесь сам по себе.
— Драконов? — переспрашиваю.
        — Английские танки, — поясняет эмир, явно гордясь собой. —         Ashen Dragon        . Трофейные. Англичане часто оставляют у нас своё оружие, да и сами остаются. Присыпанные землёй.      
Алира фыркает с ярко выраженным презрением:
— Вы хотите купить меня за груду ржавого металла?
Я поднимаю ладонь, не отрывая взгляда от Калифа:
— Успокойтесь, Ваше Высочество. Оно не стоит того.
Не хватало еще, чтобы теща обратилась в ирабиса и вцепилась афганцу в глотку.
— Женщина должны молчать, — огрызается Калифа, — когда мужчины разговаривают.
И снова эта мерзкая улыбка. Белые зубы на фоне смуглой кожи.
— Эмир, вы перегибаете палку, — напрямую говорю. — И уже у грани.
— Граф Данила Степанович, — говорит он, растягивая слова. — Я вас узнал. Покоритель Той Стороны, как же, как же! Мы смотрим телевизор. Весь Хорасан знает о ваших альвийских женщинах. Хорошая добыча! Я готов купить табун ваших остроухих женщин. Любая цена. Просто назовите.
Я сдержанно вдыхаю. Очень медленно. Чтобы не засмеяться. Или не убить.
— Вы сейчас, эмир, настойчиво просите хороший урок. Лучше идите куда шли.
— Ха! Что ты несешь⁈ Я говорю как мужчина! — бросает он, выпячивая грудь.
— А у нас, — спокойно отвечаю, — такие слова — смертельное оскорбление.
— Мне плевать! — бросает он с вызовом. — Я говорю, что куплю у тебя, русский, остроухих женщин для себя и братьев! И это не обсуждается! Вопрос только в цене!
Я киваю.
— Прекрасно. Раз вам плевать на наши порядки — я вызываю вас на дуэль.
В его глазах тут же вспыхивает возбуждение. Улыбка становится шире — совсем неуместно счастливая.
— Отлично. На крыше. Через полчаса, граф.
И разворачивается, уходя — как будто он уже победил.
Когда за ним захлопывается дверь, Алира резко оборачивается ко мне:
— Лорд… — её голос дрожит, — я хочу его порвать. Лично.
Я усмехаюсь, глядя королеве прямо в глаза:
— Спокойно, Ваше Высочество. Там всем хватит.
Она моргает, нахмурившись.
— Что ты имеешь в виду?
Я поднимаюсь и поправляю ворот пиджака.
— Он будет не один.
* * *
 МИД, Смоленская площадь, Москва 
— Что значит «вы не знаете, где эмир»⁈ — голос замминистра иностранных дел Юрия Юрьевича Козина с грохотом прокатился по коридорам как артиллерийский снаряд. — Я же велел вам его сопровождать! Сопровождать! Он же… — он захлебнулся злостью, — он же чёртов грубиян! У них в Хорасане до сих пор, простите, рабовладельческий строй! Женщина там — вещь, вещь! Он сейчас на кого-нибудь нарвётся — и всё. Или сам кого-то прирежет, или его прирежут!
Папка со стола вдруг оказывается у него в руке — он даже не помнит, как именно — и летит в сторону нерадивых подчиненных. Бумаги разлетаются по кабинету, как испуганные голуби.
В этот момент дверь кабинета с грохотом распахивается. Влетает секретарь — запыхавшийся, лоб в поту, галстук перекошен.
— Ваше превосходительство! Эмира нашли!
— Где он? — Козин замирает, надеясь, что эмир еще живой.
— Он на дуэли. Прямо сейчас.
— Что⁈ Какого черта! Где дуэль⁈
— На крыше ресторана «Синие Очи». Дуэль с графом…
— С кем именно⁈
Секретарь съёживается, как школьник перед разъярённой училкой:
— С Вещим-Филиновым…
Козин медленно оседает в кресло, прикрывая лицо ладонью. Тишина. Только его дыхание и тиканье настенных часов.
— Всё, — выдыхает он. — Эмиру хана.
А потом резко вскакивает, будто его ударило током:
— Срочно! Немедленно! Связывайтесь с представителем графа! Владислав Владимирович давал мне контакт для таких случаев. Где бумага? Где этот чёртов номер⁈
* * *
Мы с Алирой поднимаемся в лифте на предпоследний этаж. Едва двери распахиваются, я тут же сканирую пространство выше, над крышей — и, конечно, отмечаю: народу там подозрительно много. Для приватной дуэли — чересчур. Значит, не зря еще в ресторане я подстраховался с вызовом подмоги. Хотя «подстраховался» сильно сказано. Скорее, это больше для развлечения, а также чтобы потренироваться в переброске людей через портальную статуэтку. Ведь одна статуэтка как раз осталась в Невинске.
Я уже успел связаться с Невинском и велел Портаклу развернуть опергруппу. Через пару минут воздух дергается, как перед грозой, и в центре площадки вспыхивает синий круг. Портал.
Из него вываливаются Ледзор, Кострица и Змейка. Портальную статуэтку в руках аккуратно держит Кострица — логично, она из этой троицы самая ответственная. Хотя и Змейка превосходит мои ожидания, когда мурчит, протягивая мне кружку кофе:
— Мазака, с сахаррром.
— Пасиба, милая, — беру и отпиваю. Горячий, сладкий.
— Милорд, ты их же не только ради кофе вызвал? — подозрительно спрашивает Алира
Я хмыкаю.
— С чего ради такие мысли, Ваше Высочество?
— Немного ли нас? — с сомнением спрашивает Алира, оглядывая подкрепление.
— Наверху семеро афганцев, — пожимаю плечами. — Всё по-честному.
Ледзор, уже покручивая топор, довольно ухмыляется:
— Хо-хо! Наконец-то движуха. А то после монахов отдых сильно затянулся — и только Кострица меня подогревает по расписанию.
— Тише ты, — без особого раздражения шлёпает его по бицепсу Кострица.
— План простой, — опустошив кружку, я выкидываю ее в теневой портал, открытый Ломтиком. — Идем наверх и мочим всех. Не перепутайте порядок.
— Ессс, фака! — Змейка прикладывает правую верхнюю ладонь ко лбу.
Поднимаемся. Крыша открыта, ветер гуляет. И да — их действительно семеро. Эмир Калифа в центре, в своём вырвиглазном наряде цвета чёрного граната с золотыми нитями. Остальные, похожи, телохранители — один с топором, шестеро с кривыми мечами. Достаточно плотные, маги типа Воина. Профили читаю быстро. Сканера среди них точно нет — иначе бы уже разбежались в панике. Потому что перед ними стоят два Грандмастера и три Мастера. Среди них же только Калифа — Мастер.
Хотя афганцы всё равно напрягаются. Чуют, что что-то не так, хоть и не понимают, что именно.
Калифа выходит вперёд, нахмурившись:
— Почему ты пришёл не один? Мы же договаривались — один на один! И мы одни пришли!
— Да и мы одни так-то… — отвечаю, немного не поняв: это он всерьез или издевается?
— Отправь своих людей назад, — требует эмир, нисколько не смущаясь. — Я уже своих привел, а крыша маленькая.
— В тесноте, да не в обиде, — парирую.
Эмир скрипит зубами, а один из его людей, с коротким шрамом через всю щёку, указывает на Ледзора:
— Топор убери. У нас уже свой есть, — афганец потряхивает топором в доказательство.
Ледзор, не переставая ухмыляться, ловко крутит своё гигантское оружие в руке:
— Мой лучше. Не затупится об твою башку, хо-хо-хо.
Явно афганцы впечатлились этим остроконечным «плавником кита».
— Так, может, миром разойдёмся? — протягивает эмир, поднимая ладони вверх, будто всерьёз настроен к примирению.
И — не дожидаясь ответа — тут же бросает в меня два огненных шара размером с хорошую тыкву. Один за другим. Быстро. Грязно. Предсказуемо.
Началось.
Я взмахом руки поднимаю перед собой щит из Тьмы-Воды — синтез двух стихий, с которым легат Воронов хорошо наловчился работать. Слой плотной тьмы, пронизанный движущейся влагой, гасит огонь, выплёскивая в воздух пар. Через секунду вся крыша тонет в тумане — вязком, густом, как кипящее молоко. Отлично. То, что надо.
Я мгновенно передаю ментальные координаты афганцев своим. Туман наш союзник.
Пока афганцы стреляют в мареве куда попало, они тут же получают люлей от моих.
Змейка бросается на двоих сразу. Те не растерялись, идут врукопашную с мечами, но четыре руки решают. Когти визжат по металлу, один из физиков-бойцов завизжал сам — Змейка ткнула ему когтистым пальцем прямо в глаз.
Ледзор хохочет и с силой бьёт топором по крыше. От удара по камню расползается морозный орнамент. Пол покрывается тонкой ледяной коркой. Афганцы скользят, теряют опору. Один уже на пятой точке, ногами перебирает воздух, как мультяшка.
Алира — в форме ирабиса — низко, хищно скользит по льду, как тень с когтями. Врезается в ближайшего врага, с рёвом сбивает его с ног, и тот, смачно матерясь, вылетает за край крыши.
Кострица — как огненная комета. Она мелькает между тел, вспышка за вспышкой, выжигая всё, что шевелится. Каждый её удар — как суд присяжных. Без права на апелляцию.
А я — с эмиром. Он в тумане слеп как котёнок. Размахивает руками, швыряет огненные снаряды во все стороны, надеясь попасть хоть во что-то. Пламя вспарывает дым, бьёт в воздух, обжигает бетон, но только не меня
Я двигаюсь по кругу.
— Ты хотел сыграть по своим правилам, эмир, — произношу, направляя голос через магию Воздуха в противоположную сторону от себя. Поток завихряется, уносит слова, искажает направление. — Но у нас тут другой климат.
— А-А-А! Умри! — предсказуемо ведется он.
Могу его завалить с одного пинка, но решаю, что пусть-ка им лучше займется теща. А то она столько от него наслушалась, что заслужила моральной компенсации.
Пока эмир лупит фаерболами в бетонную стену, скрытую туманом, подключаюсь к Алире мысле-речью:
— Прыгай. Пять часов, низко.
— РА-А!
Алира делает резкий рывок, летит через туман, как волчий снаряд. Удар в спину эмира — точный, звериный. Тот теряет равновесие, пошатывается, пытается удержаться…
И в этот момент я наношу удар прямо в лоб.
Клинок Тьмы входит под углом, выбивает искры из огненного шлема. Раздаётся звон, будто колокол треснул. Эмир заваливается навзничь, с глухим стуком грохочет об ледяной пол.
Не даю ему и шанса: на грудь падает пси-граната. Разряд проходит по телу, по нервам, по сознанию. Волна чистой тишины — и всё. Эмир больше не двигается, хотя еще жив.
Другие же афганцы уже полминуты как мертвы.
— Фааааака, — довольно тянет Змейка, стряхивая окровавленные когти. — Слабаки-и-и.
Эмир лежит, из последних сил держа доспех. Алира, всё ещё в зверином облике, с диким азартом грызёт его шлем, будто банку сгущёнки. Стихийная защита скрипит. Она рычит и шипит, наслаждаясь моментом.
И тут…
 Вжжжжжжжжжжж! 
Воздух дрожит. Над крышей зависает вертолёт, разгоняя лопастями остатки тумана. На борту — эмблема: золотой лев в синем круге. Ну здравствуй, «Новостной лев».
Из рупора доносится голос княжны Ольги Гривовой:
— Данила Степанович! Прошу вас, не убивайте его! Эмир Хорасана прибыл с дипломатической миссией! Министерству иностранных дел он нужен живым… и желательно невредимым!
Мы с Алирой переглядываемся. У неё в зубах — ухо эмира. Она смотрит на меня. Я смотрю на неё. Затем альвйиская королева выплёвывает ухо за край крыши и делает вид что не причем.
Я вздыхаю. Смотрю наверх, щурясь в сторону прожектора.
— Невредимым уже не получится, — вздыхаю.
* * *
 Ресторан «Синие Очи», Москва 
Вертолёт завис над крышей ресторана, винты с гулом гнали вниз струи воздуха. Княжан Ольга Гривова стояла у открытого люка, прижимая к голове длинные светлые волосы рукой — ветер пытался растрепать их, но ей было не до прически, лишь бы пряди в глаза не лезли. Княжня смотрела вниз.
Картина внизу была… сенсационной.
Данила Степанович стоял над поверженным эмиром, словно из рекламного ролика «Царство решает». Вокруг — лёд, дым, отблески пламени на металле, а рядом белая тигрица, деловито грызущая кусок шлема.
Ольга опустила рупор.
— Снимай. Что ты стоишь? Это кадр недели.
Оператор мямлил, но уже поднимал камеру, ловил ракурс, быстро настраивал фокус под свет прожектора.
— Да-да… вот так… Есть…
— Камера не дрожит? Мне нужна уверенность. Мы это выведем в прайм.
— Всё отлично, Ольга Валерьевна, — отозвался он.
Сбоку, перегнувшись через сидение, один из ассистентов подал голос:
— Ольга Валерьевна, на паре этажей ниже там афганец повис на подоконнике. Видимо, его сбросили с крыши. Если быстро подлетим — можем его перехватить. Ещё живой вроде.
Ольга прищурилась. Действительно — там, чуть ниже, на выступе, цеплялся за воздух человек в восточном кафтане. Княжна задумалась на секунду. С одной стороны — спасение какого-то афганца, явно врага Данилы Степановича. С другой — ракурс.
— Ольга Валерьевна?.. — поторопил помощник. Но в этот момент раздался вскрик от репортёра у противоположного борта: — Ой. Всё. Упал.
— Жаль, — сказала Ольга сухо, уже абсолютно отстранённо. — Но не будем отвлекаться. Камера, держи план. Я хочу этот дым, чтобы он шёл за спиной, как крылья. Понял?
Мысли её давно ушли дальше — к Золотому Дракону. Княжна ловит себя на том, что представляет, как они с Данилой Степановичем парят на ночной Москвой. А то, что она выбьет у Данилы Степановича очередной полет, Ольга Валерьевна даже не сомневается.
Но прежде, конечно, придётся разрулить дипломатический скандал с Хорасаном.



Глава 12

 Пригород Будовска, Пермское княжество 
— Заказывайте еду, охотники. Передохнём и двинемся дальше, — распорядилась Айра, оглядев питейное заведение и сочтя его приемлемым.
Принцесса Шакхарии остановилась в придорожном кафе, сопровождаемая пятёркой шакхаров и двумя гвардейцами из рода Вещих-Филиновых. Их путь был заранее спланирован: в Будовске их встретили люди конунга Данилы, пересадили с шестилапых скакунов в автомобили и отправили в сторону Перми.
Там, в аэропорту, их ждет самолёт.
Кафе, типичное для Пермского княжества, оказалось на удивление многолюдным. Почти все столики были заняты — но не простыми путниками, а вооружёнными людьми. И лишь спустя мгновение стало ясно, что это не просто посетители, а гвардия. Чья — выяснилось сразу.
К столику Айры подошли трое — щеголеватые молодчики с гербовыми кольцами. Аристократы местного разлива.
        Айра молча скользнула взглядом на одного из телохранителей — сканера. Тот едва заметно кивнул, пальцами обозначив ранг.         Всего лишь Воины. 
Один из щеголей, высокий и самодовольный, глянул на Айру и с явным пренебрежением процедил:
— А вы, иномирцы, с какого хрена разгуливаете по нашему княжеству?
Он даже не пытался скрыть вызов. За его спиной — полный зал поддержки, каждый второй с оружием. Щеглы чувствовали себя хозяевами положения. Незваные гости, слабое сопровождение, чужая земля — идеальная цель для унижения.
Айра, не желая провоцировать конфликт в регионе, где жил её избранник, положила руки на стол и спокойно ответила:
— Мы направляемся к аэропорту. Скоро покинем Пермь. Просим не задерживать нас.
Но уступчивость лишь раззадорила.
— Боюсь, так просто не выйдет, девица, — усмехнулся другой, молодой и наглый. — Мы не любим иномирцев. Хотите проехать — платите.
— И сколько же? — хмурится Айра.
Он выдержал паузу, потом с ленцой добавил:
— Десять тысяч рублей с каждой. Или… «бычками» тоже сойдёт.
В зале послышались смешки. Несколько бойцов отодвинули стулья, намекая, что готовы встать. Ситуация начинала накаляться. Но Айра лишь медленно выдохнула, откинув с плеча прядь отросших черных волос.
И тут — как по заказу, в кафе раздаётся громкое, нарочито насмешливое:
— Хо-хо-хо-хо! Хрусть да треск! Принцесса, мы вас нашли!
Айра даже не успела удивиться, как в дверях появились двое. Ледзор и Кострица. Матёрые бойцы конунга Данилы, возможно даже, что сильнейшие среди его людей.
Щеглы мгновенно потеряли весь свой задор. Габариты бородатого Ледзора впечатлят кого угодно, как и его топор.
— Как у вас дела, принцесса? — спрашивает огнегривая Кострица, очень яркая женщина во всех смыслах.
— Да вот господа просят плату за проезд, — замечает лениво Айра.
— Это гостья Вещего-Филинова, ребятки, — лениво бросил Ледзор, потягиваясь, будто только что проснулся, но уже готов свернуть кому-нибудь шею. — Вы, кажется, что-то попутали. Хотите проблем с графом? Могу передать, что вы тут наезжаете на его гостью. Мол, деревянных требуете с его наложницы, хо-хо. Думаете, он обрадуется?
Молодчики переглянулись. Сначала — испуганно. Потом — напряжённо. И наконец все втроём уставились на третьего, того, что всё это время держался чуть в стороне. Тот бросил взгляд на Ледзора — и тут же побледнел.
— Это… это Грандмастер… — прошептал он, сглотнув так, будто проглотил медную монету.
Пауза длиной в один стук сердца — и началась паника. Щеглы поспешно закивали, пятясь, путаясь в словах и собственной гордости:
— Прошу прощения, мы… мы не узнали…
— Всё недоразумение, честное слово…
— Не обессудьте, принцесса…
И — к выходу. С грохотом, с мямлением, даже не прикрыв за собой дверь. Остальная гвардия даже прифигела, что их господа удрали.
А Кострица повернулась к Айре:
— Принцесса, можно присесть?
Айра коротко кивнула:
— Конечно. Вас прислал конунг Данила? Зачем?
Ледзор уселся, как дома, развалившись удобно, и с невозмутимым видом пояснил:
— Граф решил, что мой ранг послужит защитой.
Айра едва заметно расстроилась. Защитой? Значит, Даня считает, что она не справится сама? Не выдержит такой легкой дороги? Это было обидно.
Кажется, Кострица прекрасно уловила её ход мыслей. Улыбаясь, она толкнула Ледзора локтем в бицепс и фыркнула:
— Ты не так сказал, медведь. Имелось в виду, что защита — не вам, принцесса. А окружающим от вас. Чтобы обошлось без лишних убийств и ссор с местными аристократиками.
Айра моргнула. Потом медленно приподняла бровь. А потом — улыбнулась. Всё-таки Данила её уважал как воина. Это было приятно.
* * *
— Вы вообще понимаете, что натворили, Данила Степанович? — спрашивает замминистр Козин сквозь зубы.
Я недоуменно пожимаю плечами:
— Натворил, говорите? Ну поясните, пожалуйста, Юрий Юрьевич. Может, и пойму.
Сижу в МИДе на Смоленской, за столом напротив меня — Козин и грустная Ольга Валерьевна.
Козин вдыхает глубже и разводит руками:
— У нас, между прочим, дипломатическая миссия с Хорасаном! Царству нужны нормальные отношения с эмирами, чтобы обрести союзников вблизи границы с Персией, а вы их избиваете и калечите!
— Ну, ухо же ему пришили обратно. В чём проблема? — уточняю я самым невинным тоном.
— Мы это ухо пять часов искали! — срывается он. — Вертолёты, собаки, оцепление! Полрайона перекрыли!
Я сочувственно киваю, как умею:
— Прискорбно, конечно… — мысленно добавляю: Алире, наверное, всё-таки не стоило выплевывать ухо с крыши. Хотя сложно ее судить.
Ольга Валерьевна не выдерживает и вставляет:
— Не очень, если честно, Данила Степанович. Учитывая, что эмир Калифа — известный изверг, садист и рабовладелец.
— Спасибо, Ольга Валерьевна, — кивнул я ей с лёгкой благодарностью.
Но Козин ещё не закончил:
— Переговорщиков не выбирают. Данила Степанович, я бы хотел всё это, ну, как-то замять. Пока не раздули окончательно. Но, к сожалению, Совет эмиров, который сейчас фактически управляет Хорасаном, подал официальную ноту. Требуют компенсации.
Он мнётся. Я уже чувствую — дальше будет что-то особенно наглое.
— Конкретно, — продолжает он с заметным усилием, — они хотят ваших, как они выразились, «остроухих женщин». Из вашего нового народа.
Я хмыкаю:
— Хотеть — не вредно. И что с этого?
— Ну, может, вы пообещаете им что-то вроде смотрин? — лепечет он. — Необязывающих. У эмиров ведь приличные состояния. Даже наложницы у них в золоте и шелках купаются. А альвиек они хотят взять аж в жены.
Права была Лакомка. Похоже, в самом деле альвийки — самые ценный мой актив. А у меня в Невинске ведь сотни этих красавиц. Не удивлюсь, если афганские «романтики» устроят джихад только ради того, чтобы одну из них выдать за очередного верблюжьего принца.
— Юрий Юрьевич, — говорю я, уже без всякой улыбки. — Я этих сволочей и близко не подпущу к своим подданным.
Ольга Валерьевна улыбается. Такая спокойная, деловая, но не скрывает — одобряет.
А вот Козин мрачно поднимает бровь.
— Данила Степанович, то есть мне придётся доложить Царю, что из-за вас у нас — разрыв отношений с Хорасаном?
Я дружелюбно киваю и улыбаюсь:
— Конечно, Юрий Юрьевич, расскажите. А заодно упомяните Его Величеству, что ваш МИД допустил вопиющий дипломатический ляп: эмир расхаживал по Москве без сопровождения и без няньки из Министерства, которая могла бы вовремя заткнуть ему рот, прежде чем он начнёт оскорблять русское дворянство.
Козин мрачнеет ещё сильнее.
— И это будет правдой, Данила Степанович,— с лёгкой улыбкой добавляет Ольга Валерьевна, будто ставит точку. А против великой княжны не попрешь. Шах и мат, господин замминистр.
Ну, по идее, заткнул я Козина. Жаловаться он теперь не пойдёт. Но всё же, не хочется, чтобы внешняя политика Царства страдала из-за какого-то недоделанного бабуина с юга.
— Я слышал, в Хорасане животноводство — важная отрасль? Можем предложить им наши ветеринарные вакцины. Со скидками — для здорового приплода.
Козин на меня внимательно смотрит. А потом говорит, почти с надеждой:
— Это отличная мысль. А может, вы передадите их бесплатно?
— Со скидками, — твёрдо уточняю. — И пусть радуются, что не с двойными наценками.
Козин облегченно выдыхает:
— Понял. С этим можно работать. Думаю, эмиры оценят.
Вот и славно. Минус одна головная боль. Заодно и заполучу новые рынки сбыта для продукции «Энергосинтеза».
Немного позже, когда мы с Ольгой Валерьевной выходим из здания МИДа, на улице уже глухая ночь.
Мда, засиделся я в МИДе. А ведь просто хотелось посидеть в ресторане с королевой-тещей Алирой, потом махнуть к Кире, обсудить дела, а к ночи уже домой — помедитировать, ну и поваляться с жёнами. Может, даже Гепара бы проявила инициативу — кто знает.
До машин мы с княжной идём молча. И вдруг Ольга Валерьевна говорит:
— Я знаю, что Золотой Дракон сейчас здесь. Он ведь был на авиасалоне, верно?
— Верно, — подтверждаю. — Хотите ещё раз полетать над мегаполисом, Ваше Высочество?
Она оборачивается и мягко улыбается:
— А вы ко мне присоединитесь?
— К сожалению, не смогу, — отвечаю. — Но могу предложить в спутницы Камилу или Лену. Мои жёны с удовольствием вас сопроводят.
Княжна замирает. Лицо становится чуть-чуть грустным.
— Вот как…
Я смотрю на неё, приподнимаю бровь.
— А что вы хотели?
— Ничего я не хотела! Вы же все равно заняты! — резкий ответ, но она тут же спохватывается, сглаживает с извиняющейся улыбкой: — Тогда мы спишемся с вашими жёнами. Спасибо.
Разворачивается на каблуках и уходит. Но, дойдя до машины, вдруг оборачивается и машет рукой как ни в чем не бывало.
— До свидания, Данила Степанович!
Я остаюсь стоять на парковке, глядя ей вслед. Хм. И с чего это великая княжна так расстроилась?
Ладно. Женщины — это загадка. А загадки я привык решать только по настроению.
Сажусь в машину, прикрываю дверь, вытаскиваю телефон и набираю знакомый номер.
— Кира, мы вроде как собирались встретиться. Не поздно ещё?
— Я не сплю, Даня, — отвечает она бодро. — Только уже не в офисе. Приезжай на кладбище.
Кладбище, значит. Ну, конечно. Некромантам полезно там тусоваться. Почему бы и нет. Тем более, любимое Кирой кладбише буквально в трёх поворотах от моей усадьбы.
Пока еду, в голове раздаётся голос Айры:
«Даня! Я встретилась с Ледзором и Кострицей. Спасибо за свиту.»
Спустя время — гортанный смех Ледзора, пронзающий мыслеречь как топор берёзу:
— Хо-хо! Встретили твою наложницу, граф! Все пучком, довезем в целости и сохранности!
«Избранницу вообще-то…» — лениво думаю я. Но не поправляю, фиг с ними.
Вообще, кольца из Мидасия — вещь чертовски полезная. Настоящее сокровище, если умеешь ими пользоваться. Ментальная сеть, сплетённая этими артефактами, охватывает мои земли, как паутина. Сознание по ней скользит легко, будто по проводам. Ледзор, Гереса, Айра, а также жены — сейчас ключевые узлы. Каналы доступа, точки наблюдения, мои глаза и руки в разных уголках владений. И сеть будет только расти. Десятки, сотни узлов.
Сейчас, например, я спокойно прыгаю в Айру. Вижу дорогу, её ладони на коленях, сидящих шакхаров напротив, за окном — вывеска бензоколонки и указатель: «до аэропорта 4 км».
Переключаюсь на Ледзора — и тут же мысленно отворачиваюсь. А то здоровяк сейчас только и делает, что пялится на задницу Кострицы.
Мне как-то не хочется подглядывать. Выныриваю обратно в своё тело.
Подъезжаем. Кладбище — загородное, но не глухое. Сразу за чугунной оградой — шумная трасса, каждую минуту пролетают фуры.
Кира уже на месте. Сидит на каменной скамье у массивной могильной плиты, прямо под старым вязом. На плече некромантки уселся дурацкий Кеша.
— Часто ты тут одна тусуешься? — спрашиваю, подходя ближе.
— Не одна, — спокойно кивает она в сторону рядов надгробий.
— Трупы не в счёт, — замечаю.
— А Кеша?
Бросаю взгляд на эту ходячую кость с клювом. Мы с ним, как старые враги на дуэли, переглядываемся в гробовой тишине.
— Тоже ведь трупак, — пренебрежительно.
Кеша шипит, раскрывает свои обглоданные крылья взлетает, навсинув сверху. Ну-ну.
Ты на кого клюв раскрываешь? Не подавая вида, рассылаю ментальные щупы. В округе — десятки летучих мышей, свившихся на кладбищенских соснах. Подключаюсь, командую — и вот уже стая срывается вниз, бесшумной тенью. Кешу догоняет эскадрилья. Он срывается прочь, мечется между крестами и плитами, как бешеный.
Некромантка ничего не замечает.
— Я вообще люблю здесь находиться, — говорит Кира, глядя куда-то в туман между крестами. — Меня это место наполняет энергией.
— Да уж. Классика. Некромант без кладбища — как кобыла без пастбища. Кстати, могу усилить твою энергетику. Знаю один ритуальчик.
— Ритуальчик? — поднимает Кира взгляд.
«Включаю» соответствующего легионера — некромант высшего класса, капитан с Острова Некромантов, воевавшего с Боевым материком. Ритуалов у него как тараканов в подвале, и один как раз подходит. Я его уже сам опробовал.
Через теневой карма Ломтика — дотягиваюсь до холодильника в Невинске. Достаю бутылку беленькой.
— Бахни сто грамм, — встряхнув, протягивая гендиру бутылку.
Кира морщится:
— Я вообще-то не пью.
— Придётся, — говорю спокойно. — Там уже нет спирта. Я его переработал. Теперь это зелье для ритуала.
Она осторожно открывает бутылку, подносит к носу, принюхивается, потом делает маленький глоток — и мгновенно морщится.
— Это не спирт. Это хуже.
— Там немного некротики. Отборной, — киваю.
— Замечательно, — бурчит она. — И что теперь?
— Теперь тебе надо провести всю ночь на кладбище. Для максимального эффекта зелья.
— А раньше не мог меня спросить, Даня? У меня вообще-то свидание назначено на… попозже.
— Студень же в Междуречье, — удивляюсь.
— Свидание по телефону, — бурчит она.
— Ну, что ж, — философски замечаю. — Позвонить и здесь можешь.
— Вот спасибо, — бормочет Кира, закатывая глаза и закручивает крышку. — Ну и зачем я вообще тебе понадобилась? Что хотел обсудить?
— Я? Это ты мне написала.
— А, точно, — вспоминает она. — Я хотела поговорить про предприятия в Междуречье.
— И что с ними?
Кира поправляет волосы, откидывая черную прядь за ухо, и деловым тоном перечисляет:
— В основном — ширпотреб. Но есть парочка интересных. Логистическая компания, например — у них даже больше половины грузовиков ещё не сдохли. И пара заводов, что можно оживить. Но мне важнее другое, — говорит Кира. — Что ты вообще собираешься делать в Междуречье? Планируешь дальше расширяться? Потому что мне надо понимать — набирать ли людей, увеличивать ли бюджет, закладывать инвестиции…
Блин, логичный же вопрос. Но Семибоярщине доверять нельзя. Особенно когда речь идёт о моей родовой земле и тамошних людях. Эти бояре — как тараканы в закромах: жиреют, плодятся и жрут всё подряд. А как дело дойдёт до ответственности — сразу в кусты. Они не ценят жизни моих людей, им плевать на массовые увольнения. При угрозе банкротства предприятий они просто выкинут всех за забор. Так что выбора нет.
— Кира, готовься. Все предприятия Семибоярщины в Междуречье войдут в наш конгломерат.
— Твою ж мать… — выдыхает она и не раздумывая хряпает прямо из горла. Щёки краснеют мгновенно. Потом она закашливается и чуть не соскальзывает с каменной скамьи.
— Харе, — тяну я к ней руку. — Много нельзя.
— А как, по-твоему, мне по-другому это переварить⁈ — сипит она, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ты меня так огорошил, я думала, ты скажешь, ну пара-тройка заводиков еще привалят, а не весь боярский бизнес в Междуречье!
— Не всё сразу. У тебя есть время. Штат подберёшь, деньги подкопишь, всё рассчитаешь.
— И сколько у меня времени?
— Полгода.
— Ох еб… — снова глоток. Крышка отлетает в траву.
— А может, и больше, — поспешно добавляю. А то гляди — и сопьётся мой генеральный директор. Подхватываю её за плечи — пошатывается уже.
Глаза у неё становятся осоловевшими и пьяными вдрызг от зелья. Голос срывается на хрип:
— Даня, поцелуй меня.
— Студень тебя поцелует, когда приедет, — фыркаю, поправляя ей волосы.
— Ла-а-дно, — легко соглашается. А потом резко наклоняется за скамейку — и её тут же тошнит. Ну да. Перебрала с зельем. А я ведь предупреждал.
И в этот момент земля дрожит. Лёгкая вибрация проносится по холмам, каменная скамейка под нами подрагивает. Надгробия вздрагивают, один крест отклоняется, с него слетает ворона.
Ох ты ж… Из земли поднимаются мертвецы. Десятки. Сотни. Вылезают из-под плиты, выползают из раскрошенных склепов, выбивают крышки гробов.
— Кира, это ты? — спрашиваю.
— Конечно, нет! — стонет Кира. — Я вообще еле двигаюсь после твоей бодяги!
— И не я…
Мои перепончатые пальцы! Мы окружены свирепыми мертвяками, и все они двигаются к нам. Сейчас будет очень весело.



Глава 13

М-да, занятно. А ведь это — столичное кладбище. Оно должно быть под контролем государственных некромантов. Именно они обязаны следить, чтобы ни один забредший левый труповод не ухватил контроль над местными мертвецами. Элементарная техника безопасности. А вот, поди ж ты, встали.
Кеша, с воплем «КРРР!!!» влетает обратно, трясётся на плече Кир.
— Мой хороший… — шепчет она и гладит его по ребристой спине. Бедный зомби-попугай, впервые за долгое время у него паническая атака.
Смотрю на приближающихся зомби и думаю. Телепатия на нежить не действует. Некромантия тоже бесполезна. Кто-то уже держит их в хватке. Придётся импровизировать.
— Даня, что делать?
— Соседнее кладбище рядом — киваю. — Там, вроде, без признаков активации. Сейчас проверю.
Протягиваю волю. Щупаю пространство. Есть. Зацепился. Поднимаю.
И вскоре… на фоне гробовой тишины появляется процессия-подмога.
Со стороны лесополосы к нам, переваливаясь, идут мёртвые кошки и собаки. Пудели, бультерьеры, таксы… У кого-то ленточка на ошейнике. У некоторых — отломанная лапа или выдранный хвост. Но идут.
— Ты… — Кира смотрит на меня как на клинического. — Ты что, поднял кладбище домашних животных⁈
— А что под рукой было — то и поднял, — пожимаю плечами. — На безрыбье и рак — тоже нежить.
Среди основной массы вражеских мертвецов движутся десяток более крупных высокоранговых умертвий. Покрытых шипастыми панцирями, будто костяные экзоскелеты. Двигаются медленно, но тяжело и неотвратимо.
Я тут же швыряю в них копья Тьмы. Прямое попадание.
И надо же! Панцирь держит, даже не треснул. Кто-то здорово постарался. Ловушка отлично выверенная. Я, конечно, Грандмастер, но телепат. А телепат против нежити такой себе противник. Впрочем, и от некромантии сейчас толку немного. Остаётся только одно — рукопашка.
Можно, конечно, перекинуть подмогу через портальную статуэтку — вытащить тавров, рептилоидов, даже Ледзора. Но а вдруг за нами следят? Учитывая, как спланирована ловушка, такое очень возможно. Не хватало ещё, чтобы враги узнали о моих порталах.
Вздыхаю.
— Кира, твоих друзей придётся зачистить.
Она тоже выдыхает, устало, без сопротивления:
— Я и не против.
Поднимаю руку и накрываю её ладонь.
— Придётся немного потерпеть, — предупреждаю. — Будет душновато.
В ту же секунду из-под моей ладони по её телу начинает ползти древесная кора. Линии защиты раскрываются, охватывая её грудь, живот, бёдра, руки. Скорлупа ложится плотно поверх брючного костюма, защищая каждую уязвимую зону, включая голову. На виду остаются только глаза. Некроманты на ранних рангах обычно слабы в плане стихийной защиты. А Кира — мой генеральный директор. Не время экономить силы на ее безопасности.
Оцениваю обстановку. Собачки и кошки с соседнего кладбища выполнили свою задачу — отвлекли на себя слабую мертвечину, но тяжёлые идут дальше. Главная шипастая волна прет как танковая рота.
Я облачаюсь в каменный доспех. В два движения беру Киру на руки — прямо в её древесной броне — и, не теряя времени, бросаюсь вперёд, прорываясь сквозь стену из живых мертвецов.
Бью плечом — трое зомби разлетаются в стороны, как куклы. Впереди нежить накрывает Каменный град. Один из упавших всё же успевает вцепиться в мою голень, второй хватает за щиколотку, дёргает, стараясь уронить. Я резко смещаю центр тяжести, разворачиваюсь и начинаю топтать их каменными сапогами. Топтать их легко: спины высокоранговой нежити почти не защищены пластинами. На этом можно и сыграть.
        Вокруг плотная, слаженная толпа. Меняю тактику. Раскидываю ментальные щупы и раскидываю ментальные щупальца, выходя за пределы кладбища, нащупываю трассу, где гудит ночной автопоток. Среди них — нужные мне многотонные грузовики, с инерцией, сравнимой разве что с обвалом. Я подключаюсь сразу к десятку водителей — и командую:         руль вправо, газ в пол        !      
В ту же секунду за забором раздаётся грохот.
Кованая ограда кладбища разлетается в щепки. Из-за поворота на полной скорости, ревя моторами, вылетают многотонные фуры. Они срываются с трассы, ныряют вниз по склону, как лавина из стали, и впечатываются в ряды наступающей нежити.
Гниющие тела летят в воздух, ломаются, крошатся под колёсами. Панцирные умертвия замирают и оборачиваются на железных гостей.
Я держу Киру на руках и стою в эпицентре. Мой гендир глухо хрипит под древесной маской:
— Даня, ну ты и псих…
— Зато с правами, — ухмыляюсь.
Фуры, ревя моторами, врываются в эпицентр. Грузовики втаптывают нежить в землю.
Высокоуровневая нежить оборачивается на шум. Большая ошибка. Их спины, как я и подметил раньше, защищены хуже — панцирь там тоньше, а у некоторых и вовсе нет прикрытия. Кто-то сэкономил энергию на защите, хех.
Я не теряю ни секунды — швыряю один за другим Огненные камни и Кислотные ливни. Без пауз, без передышки.
Оранжево-зелёные вспышки заливают кладбище. Взрывы ломают позвоночники, валят врагов с ног. Одних выворачивает, как куклы, других — буквально разъедает в бурлящей кислотной ванне.
— Даня, блин, ты точно телепат! — офигевает Кира, видимо, ее смутила разносторонность моего Легиона.
— Чистокровный! — заявляю. — У меня даже есть официальная справка — называется дворянская родословная.
А вообще, телепатия и я — это единое целое. К тому же, телепаты не только мысли читают, нет, мы ещё и думать умеем. Вот я, например, сразу подметил слабое место в защите этих панцирных умертвий. Потому что головой думаю.
Вырвавшись из мясорубки, несу Киру к краю кладбища. Кора на ней потрескалась, в глазах лихорадочный блеск, но она держится. За нами остаётся полоса разрушений — клочья разорванных тел, отъезжающие назад помятые фуры, ошмётки костей, дым и пар.
Водители разворачивают грузовики — я их отпустил. Уходят обратно на трассу, на колёсах — останки нежити. Номера я запомнил, потом компенсирую вмятины. По возможности — моральный ущерб тоже. Хотя никто из них ничего не запомнит.
Перед нами же выстраиваются шеренги. Мои собачки и кошечки из соседнего кладбища. Надо бы их тоже отправить домой.
«Сегодня кто-то из государственных некромантов за это огребёт», — думаю я весело. Без подставы кого-то из чинюш точно не могло обойтись. Вся нежить должна быть под контролем у Общества некромантов Москвы. Отобрать уже подчиненных умертвий невозможно. Значит, этот контроль передали, ну или продали.
Сделав пару шагов по тропинке, ставлю Киру на ноги. Сбрасываю кору с ее лица и тела.
Кеша дрожит у неё на плече, вжался под воротник пиджака и тихо поскуливает. Никогда раньше не слышал, чтобы нежить мяукала от страха, но вот оно.
Некромантка в шоке смотрит на поле битвы за спиной.
— Пожалуй, Кира, — произношу я, стряхивая чей-то сгнивший кишечник с каменного наплечника, — сегодня тебе всё-таки не стоит ночевать на кладбище.
* * *
 Общество некромантов, Москва 
Председатель Общества Некромантов, только что узнавший о катастрофе на Винивском кладбище, метался по кабинету, срываясь на визг:
        — Мы в ответе за кладбища столицы! За         все         кладбища. Почему одно из них сошло с ума? Что могло пойти не так? Мы же только в прошлом квартале проводили полную санитарную проверку на Винивском! Ни один сторонний некромант не мог взять погост под контроль!      
Он подходит к окну. И вдруг замирает. За стеклом, впритык к самому окну, появляется огромная рептилоидная морда. Узкие янтарные глаза, пасть, полная тупых зубов.
Председатель моргнул. Один раз. Второй.
«Может, мерещится? Семь этажей все-таки. Переработал, наверно. Недоспал. Или чай с плесенью попался».
Морда исчезает. Председатель выдыхает с облегчением.
И в тот же миг — взрыв. Окна конторы разлетаются тысячей осколков. Шторы взмывают в воздух, как сорванные паруса. Поток ветра врывается внутрь вместе с ревом, и в этот ураган влетают десяток рептилоиов. Огромные, вооружённые громобоями и артефактами. Один из них — особенно массивный — в прыжке разворачивается и рявкает голосом, в котором гремит гроза:
— ВСЕМ ЛИЦОМ В ПОЛ! Именем Посланника Великой Птицы, за покушение на его жизнь и на жизнь его прислужницы — Хозяйки Костяной Птицы — ВЫ ВСЕ ЗАДЕРЖАНЫ! ЛЕЖАТЬ!
Испуганные некроманты бросаются штабелями на пол, кто-то из повелителей мертвых даже падает в обморок.
Дрожащий Председатель ещё пытается сохранить видимость достоинства — он медленно опускается на колени, словно по собственной воле, делая вид, что просто подчиняется процедуре, а не панике. Колени подгибаются, глаза мечутся, выискивая спасение, и, наконец, устремляют взгляд на шкаф в углу кабинета. За его створкой спрятан древний костяной меч. Председатель тянется в ту сторону, но в ту же секунду прямо перед ним вырастает змееволосая Смерть.
— Фака. Не рррмей, — произносит четырехрукая женщина с огромными, кхм, когтями.
Председатель судорожно опускает голову. Меч остается в шкафу. А завтра столичные некроманты проснутся под следствием. Если вообще проснутся.
* * *
— Данила Степанович! Да вы вообще понимаете, что вы себе позволяете⁈ — прорывает князя Соболёва, градоначальника Москвы
— А что такое, Ваше Сиятельство? — я пожимаю плечами.
— Вы на здание службы, подчиненной напрямую магистрату! И захватили всех некромантов, подчистую!
Сижу за массивным дубовым столом в здании магистрата. Мебель здесь, как и люди, — тяжёлая, потёртая, с завышенным мнением о себе.
Напротив меня — князь Соболёв, градоначальник столицы. Лицо у него налилось кровью. Рядом со мной снова — Ольга Валерьевна. Княжна, наоборот, спокойная — уже привыкла ко мне, да и после афганцев ее сложно чем-то удивить.
Я отвечаю спокойно, чтобы господин градоначальник не оставался в заблуждении.
— Не только захватил, Сергей Семёнович. Но и всех ментально просканирую. Без исключений.
Он задыхается. Голос срывается на фальцет:
— Это недопустимо! Это неслыханно! Это — государственная служба! Магистратская! Общество Некромантов — часть магистрата, между прочим!
Ольга Валерьевна смотрит на меня встревоженно. В её взгляде — одновременно вопрос и предупреждение:
— Данила Степанович, ты не поторопился?
— Отнюдь, Ваше Высочество. Общество Некромантов, — говорю я спокойно, глядя на неё, — контролирует кладбища столицы. Одно из них сошло с ума, причем именно в момент, когда я находился там лично. Это чуть не стоило жизни моей подданной, между прочим. Не говоря уже о нарушении всех протоколов безопасности. Так что нет, Ольга Валерьевна. Не думаю, что поторопился.
Она кивает понимающе.
— В таком случае меры вполне оправданы, — подтверждает княжна. — Мы же не можем игнорировать случившееся. Об этом даже в газетах уже пишут.
Я продолжаю:
— Кто-то из столичного Общества Некромантов явно причастен. Возможно, даже не один. Я не исключаю внутреннюю координацию.
Соболёв, похоже, вот-вот лопнет:
— Это невозможно! — он буквально орёт. — Да как вы смеете⁈ Вы не имеете права! Ни один дворянин не может захватывать дочернюю структуру магистрата! Это всё равно что… что захватить больницу! Или отделение полиции!
Я поднимаю взгляд:
— Сергей Семёнович, если в больнице начнут выращивать чуму — я захвачу и её. Если в полиции начнут убивать подданных моего рода — я захвачу и полицию.
— Это самоуправство!
        — Вы преувеличиваете, при всём моём уважении, Сергей Семёнович, — произношу спокойно. — Общество Некромантов         не         является частью магистрата. Формально — это внешний подрядчик. А значит, я имею полное право действовать напрямую. Как по отношению к любой аутсорсинговой структуре.      
Пауза. Соболёв хмурится. Ну а что он думал? Что я не подготовлюсь? Трижды «ха»!
— У магистрата нет на них контракта на вечное подчинение магистрату, — продолжаю– Кроме того, не думаю, что они располагают какой-то критически важной конфиденциальной информацией. Ну… разве что по крематориям?
— По крематориям?.. — переспрашивает княжна Ольга, слегка наклонив голову. — А что там?
И тут Соболёва будто подменяют. Он резко подаётся вперёд, торопливо, чуть сбивчиво:
— Да ничего там серьёзного, Ольга Валерьевна! Совершенно обыденная отчетность! Данила Степанович, честно, думаю, вы меня убедили. Ничего страшного не произошло, а проблему с Обществом мы уладим с вами.
Я киваю:
— Согласен с вами, Ваше Сиятельство.
Ага. Конечно. Крематории — это как раз тёплая коррупционная кормушка градоначальства. И теперь князь Соболев будет как шёлковый. Потому мои родовые телепаты уже начали работать с некромантами и очень вовремя раскопали эту схему.
В этот момент у меня в кармане звонит мобильник.
— Извините, — бросаю, вставая из-за стола.
Ольга Валерьевна кивает, сдержанно, но с интересом.
Поднимаю трубку:
— Что случилось?
— Это Дятел, шеф. Телепаты нашли виновника. Того, кто поднял нежить.
* * *
 Вблизи усадьбы Вещих-Филиновых, Московское Великокняжество 
— Ну не должен был ты кушать этого лося, — строго сказала Камила, уперев руки в бока и с упреком глядя на Дракона. — Ну вот зачем, Золотик?
Золотой Дракон виновато шевельнул крыльями. Хвост извивался по траве.
— Ну как было удержаться?.. — пробурчал он по мыслеречи. — Этот рогатый сам в пасть пошёл, а он большой и вкусный. Я держался почти целый день без говяжки…
— Почти целый, — повторила Камила, перекатывая слова. — А потом увидел лося — и всё. До свидания, судьба, в которую ты веришь. Прощай, Одарение. Духовный рост? Пиши пропало.
Золотой тихо фыркнул и съёжился перед сударыней, которую с дальнего расстояния и при его габаритах можно было бы даже не заметить на фоне его огромной, желточешуйчатой массы. Потом неловко откашлялся, будто собирался что-то сказать.
— И что мне Даниле сказать?.. — начала было Камила, но Дракон продолжил громко кашлять.
        С характерным         чвяком         на землю упали два массивных кабаньих клыка.      
Брюнетка опустила взгляд.
— Золотик! Ты ещё и вепря захавал⁈ Да сколько ж можно⁈



Глава 14

 Апартаменты Киры Пауквовой, Москва 
На следующее утро Кира очнулась в своих апартаментах. Ощущение, будто кто-то разогрел ей мозг изнутри паяльной лампой. Воспоминания о вчерашнем были смутные: вроде бы её привезли гвардейцы Данилы… да, точно. Она была, мягко говоря, вдрызг. По дороге назад она ещё пару раз приложилась к бутылке с царской водкой —вернее, не с водкой, а с зельем Дани. После стресса, когда Даня сражался с целым кладбищем, Кира просто не могла не бахнуть полбутылки.
Где-то между позором и весельем она зачем-то завернула в музей. Или это был ресторан? Крабовый? Да, точно крабовый. А потом началась ночная прогулка, и мозг честно вымыл события вон вместе с токсинами. Заснуть не получалось — Кира носилась по дому, что-то вытворяла, но теперь из её памяти осталась только плотная тишина.
С трудом поднявшись, она натянула на себя шёлковый халат, сделала пару шагов в сторону кухни — и замерла, как мышь под взглядом совы.
На кухне с самым невозмутимым видом стоял Кеша. Он резал колбасу… крабовыми клешнями, торчащими из-под костяных крыльев. Клешнями, Карл!
Кира даже не сразу поняла, что её смутило. Потом дошло — она же ночью ела крабов. Это, получается, она по пьяни прирастила к Кеше крабовые клешни из ресторана⁈ Он что, сросся с ее ужином?
— Прости, Кешочка, — пробормотала некромантка. Впрочем, попугай был только рад новым конечностям — уже пробовал их на сыре.
На этом сюрпризы не закончились. Над лестницей чинно проплыл скелет птеродактиля. Следом, мерно ступая, прошагало чучело саблезубого тигра. И — вишенка на торте — за ним величественно выступил мамонт. Настоящий, двухэтажный. Точнее, чучело, но двигающееся. Взгляд у мамонта был строгий, с налётом вековой тоски по ледниковому периоду.
Снаружи раздался глухой рёв. Устав офигевать, Кира молча развернулась и подошла к окну. Придомовая парковка пуста: ни одной машины, ни одного соседа. Будто всех эвакуировали.
А посреди паркинга, слегка качаясь на ветру, возвышался скелет тираннозавра рекса. Кира моргнула.
— Я что, ограбила исторический музей⁈
В этот же момент телефон коротко пискнул. Пришло сообщение от управдома:
 «Кира Игоревна, пожалуйста, уберите динозавра с парковки. Жильцы боятся возвращаться в дом.» 
Кира пару секунд тупо вглядывалась в экран, потом резко вскинула брови и с силой ткнула на кнопку вызова. Гудки, один, второй…
— Даня! — процедила она, как ведьма сквозь зубы. — Ты что мне вчера за бадягу дал⁈
На том конце трубки спокойно ответили:
— Привет, Кир. Мне гвардейцы сказали, что ты ночью почему-то завернула в доисторический музей.
— Это всё ты! Ты меня напоил! — вспыхнула Кира Игоревна, как и положено приличной сударыне: обвинять мужчину. Себя же винить — это как-то не по-женски.
— Ну, вообще-то, я говорил: больше одного глотка не прикладываться, — лениво парирует телепат.
— Мне нужно было, — бормочет некромантка, чуть смутившись. — Вчера было… слишком страшно. А без тебя я бы там вообще померла.
— Зато ты стала сильнее, — отзывается Данила весело. — Столько музейных экспонатов разом подчинила. А ведь чучела — это тоже нежить. Просто качественно забальзамированная.
Кира чуть не уронила телефон. Она с трудом проглотила подступивший к горлу нервный смешок.
— То есть ты знал?
— Конечно. Гвардейцы доложили. Но я решил, что дополнительная защита тебе не помешает и тебе не стали мешать забирать чучела домой. Мамонт впечатляющий, кстати.
— ДАНЯ! БЛИН! У МЕНЯ ЖЕ РЕПУТАЦИЯ ТОПОВОГО МЕНЕДЖЕРА!!!
* * *
Не знаю, чего Кира разоралась в трубку. Причём с такой страстью, будто Студень ее давно не баловал мужским вниманием. Чего вопить-то? С музеем все равно проблем не будет — мы его финансируем на половину, так что там спокойно подождут возвращения экспонатов. С директором уже Лена поговорила, всё чики-пуки.
Но Кира Игоревна разошлась и не дает вставить хоть слово, убежденная, что ее репутация рухнула в одночасье. Приходится не разубеждать, а слушать. Хоть одним ухом. Вторым я уже давно переключился на утренние дела. С самого рассвета качусь в сторону гвардейской базы — там сейчас временно содержатся под стражей некроманты из Общества. Полузакрытый режим, охрана, посты, всё как положено.
У ворот меня встречает Дятел. Подходит к машине, делает кивок.
— Шеф, привет.
— И кто у нас нашёл вредителя? — спрашиваю, выходя наружу.
Дятел не успевает ответить.
— Я, — раздаётся из-за угла здания. — Это я вычислила некроманта, Данила Степанович.
Появляется Катя Смородина — в юбке и строгой блузке, с распущенными волосами.
— Превосходно, Екатерина Олеговна, — киваю ей, не скрывая одобрения. — Веди к пленнику.
А бывшая однокурсница явно похорошела. Удивительно, как брак может отшлифовать человека. Лицо свежее, кольцо на пальце блестит, фигурка и движения стали женственнее.
Катя разворачивается и ведёт меня внутрь. Проходим коридоры, спускаемся по лестнице — вниз, в подвал.
На ходу Катя говорит тихо, но чётко:
— У него в голове пусто, Данила.
Я хмурюсь:
— Совсем?
— Совсем, — подтверждает, а потом подумав, добавляет. — Ну почти совсем. Он точно поднимал кладбище, это он помнит. Но делал это он под чужим контролем. Кто ему дал приказ — не знает. Какой-то телепат поработал у него в голове и стер воспоминания.
Мои перепончатые пальцы…Какая же хитрая сволочь это все устроила!
— Значит, это сделал телепат? — уточняю, глядя Кате прямо в глаза.
— Да, — кивает она.
— Я хочу проверить сам.
Катя вдруг раздражается:
— Ты мне не доверяешь, что ли, Данила? Ну конечно. Ты всегда был таким. Лучший мальчик на курсе! Фирсов был от тебя без ума — просто таял!
Я молча смотрю на неё. Не злюсь, не парирую. Просто наблюдаю. А ведь с Катей действительно что-то изменилось — не в поведении, а глубже. В теле, в биохимии. Организм говорит громче, чем слова. Но чтобы подтвердить догадку — нужен контакт.
Катя будто чувствует это. Спотыкается на собственных словах, сбрасывает тон:
— Это я просто… — пробует оправдаться, чуть смутившись, будто сама испугалась того, как вспыхнула.
На высокой ступеньке у спуска в подвал, я протягиваю девушке руку.
Она хмыкает:
— Я уже трижды сюда спускалась. Могу и сама.
Я не отвечаю. Просто спокойно продолжаю предлагать руку.
Катя колеблется — и всё же принимает. Касается пальцами моей ладони, и в этот же момент я активирую геномантское сканирование.
Да. Я не ошибся.
Катя действительно изменилась.
В подвале нас встречает холод и затхлый воздух. Некромант сидит на стуле, скрестив руки. Выглядит, как тряпичная кукла, у которой выдернули нитки. Сканирую его мозг — ничего. Неизвестно, кто поработал над его разумом, но работу сделал чистую.
— Да он ничего не помнит, — бросаю, выпрямляясь.
— Я же говорила, — вздыхает Катя, с оттенком усталой обиды. — Обязательно тебе надо было проверять лично. Ты же граф, у тебя наверняка есть дела поважнее.
— Кстати, Катя, — говорю я, глядя на неё поверх плеча. — Ты отправляешься в отпуск.
— Что⁈ — она отшатывается. — Это из-за того, как я с тобой сейчас говорила? Ты обиделся, что ли, Даня? Прости, пожалуйста…
Я качаю головой, улыбаясь:
— Не в этом дело. Просто ты в положении. А у нас в роду не принято беременных напрягать.
Катя застывает, округлив глава.
— Я… беременна?
— Ага. Поздравляю вас с Игорем.
— А это точно?
— Точнее некуда, — киваю. — Потому тебя, Кать, и штормит: гормональный фон зашкаливает.
— Я… я… — выдыхает она наконец, растерянно, почти шёпотом. — Спасибо, Даня.
— Да чего уж там!
Разворачиваюсь, поднимаюсь по ступенькам и выхожу к Дятлу.
— Некроманта отправляйте в Охранку, — говорю. — Пусть с ним силовики разбираются. Остальных из Общества отпускайте. Они чистые.
— Понял, шеф.
— И найдите Кате удобное кресло. Она теперь — важная персона.
* * *
Я еду домой, а заодно мысленно перебираю события дня. Заходить к Золотому Дракону не стал — Камила уже успела сообщить, что тот опять зажевал лося с кабаном в лесу. Теперь на строгой диете сидит. Если так и дальше будет, до Одарения дело и не дойдет. И судьба, похоже, велит ему жрать, а все остальное — от лукавого.
Когда подъезжаю, на пороге уже ждут Камила и Лена. Камила первая обнимает меня, мягко прижимаясь:
— Айра уже приехала, — шепчет брюнетка на ухо.
Лена подключается сразу после — поцелуй в щеку:
— Телохранителей Айры разместила в пристройке, а для неё самой — чистая, отдельная комната. Всё по высшему разряду.
— Молодец, — киваю. Лена всегда на высоте. Прямая, как ломик, и надёжная, как броня.
Только сказал это, как Айра выбегает из гостиной, выплескивая эмоции в виде объятий:
— Конунг! — восклицает она, тут же отстраняясь испуганно. — Избраннице же можно обнимать тебя на людях, да ведь?
— Конечно, можно, — отвечаю, сам уже обняв её за плечи. Айра прижимается, тёплая, довольная. — Кстати, сегодня у нас запланирован вечер. Камила, помоги выбрать Айре наряд для банкета Паскевичей, — говорю через плечо, и отпустив Айру, направлюсь к дивану. Вижу, как Камила уже оживляется. С её вкусом не поспоришь.
На диване на мне тут же виснет Светка. Она что-то мурлычет, а я, улыбнувшись Лакомке и Насте в креслах, бросаю еще одной избраннице:
— Гепара, можем поговорить наедине?
— Конечно, господин.
Когда мы уходим вдвоем, замечаю, как Айра хмурится, глядя на нас с лёгким, но отчётливо заметным ревнивым блеском в глазах.
Подслушиваю мыслеречь ликанки:
«А кто это такая?» — мысленно спрашивает она у Светки.
«Гепарочка. Наложница как и ты.» — отвечает бывшая Соколова.
«Как и я, значит?» — хмурое.
Внутренний голос не ошибся: конкуренция уже назревает. Мягким контролем тут не удержишь. Надеюсь, Лакомка справится и удержит иерархию. Жёны-то дружные, но вот избранницы — слишком разные.
Иду с Гепарой к её новой комнате. Наконец-то она перебралась из флигеля. Теперь её комната на втором этаже, с видом на сад, где у цветёт посаженная Лакомкой энергетическая роза — та самая, с лепестками, светящимися по ночам.
— Гепара, — говорю, доставая из внутреннего кармана коробочку, — у меня для тебя подарок. Гумалин, наконец, доделал.
Она аж подпрыгивает от радости.
— Ой, спасибо! — сияет, протягивает руку.
Я аккуратно надеваю кольцо из мидасия. И тут же она вешается мне на шею. Горячие руки на затылке, пухлые губы приближаются — ещё миг, и мы бы переключились на взрослый режим… если бы не Светка.
— Даня! — без стука, как ураган блондинка врывается в комнату. — Я ж забыла сказать! Я освоила новую технику! Теперь умею делать Огненные грабли!
— Это Огненные вилы, вообще-то, — вздыхаю, скосив взгляд на неё.
— Ну да-да, эти вилы! — отмахивается, сияя, будто ей щенка подарили.
Гепара, не сдержавшись и тихо рыкнув, отлипает от меня. Ну а я, похвалив Светку, удаляюсь в медитативный зал. С меня на сегодня хватит женского общения.
К банкету лично готовиться не нужно — за это отвечает Камила. Мой вечерний костюм давно в её ведении. Старый, к слову, уже не налезает. Массы поднабрал — чисто по необходимости. Если ты здоровый — меньше суется всякой низкоранговой шушеры. Им лавное, чтобы кулак влезал в их лицо. После всех последних заварушек просто решил не сдуваться. Кто знает, когда снова придётся решать вопросы кулаком.
Захожу в свой ментальный Бастион. В зале на скамейке сидит Егор-кровник. Вид у него унылый, как у лягушки без болота. Уминает куриную ногу, держа её двумя руками
— Что грустишь, легионер? — спрашиваю.
— Шеф? Да так… Савельич не разрешил девушек забирать на выходной, — бурчит он с набитым ртом. — Хотя Воронов дал добро… Ну а какой выходной без девчуль, сам понимаешь, шеф…
— Ясно, но все равно рожу-то попроще сделай. Сейчас решим вопрос.
Направляюсь к Савельичу. Его кабинет — в дальнем крыле цитадели. Мог бы телепортнуться — всё-таки это моя ментальная крепость, моя голова, груба говоря. Но не хочу. Хочу пройтись и рассмотреть, что построил. Широкие коридоры, просторные колоннады. Всё это я. Мой разум. Прикольно.
— Савельич, а чего не даёшь нпсишкам выходной? — спрашиваю, заходя к дворецкому в кабинет. — Парням ведь тоже надо развлекаться хотя бы раз в неделю.
Он отрывается от выбора щеток, вздыхает.
— Да я-то не против, господин. Только… как определить, какой сейчас день недели? У нас тут вечный полдень. Светло всегда. Ориентируемся по часам, но это не то…
Хм. Справедливо. Я задумываюсь. Башенные часы-то я поставил, но у нас тут вечный день — как в дурном раю. Савельич прав: без смены суток всё кажется фальшивым, как бутафорский театр.
— Ну, это мы мигом решим, — киваю, не раздумывая.
Выбираюсь во двор Бастиона, оглядываю пространство — и настраиваю ментальный пейзаж, недолго думая. Все ж я бог в своей голове.
Сначала — настоящее солнце. Затем — его движение. День переходит в вечер, появляется мягкое сияние луны, звёзды зажигаются на небе, как лампочки в театре перед началом представления.
Добавляю вокруг Бастиона луга, поля, и наконец лес. И не просто лес: в нём поселяются NPC-звери. Не только же девушек тут делать, верно?
Легионеры высыпают на стены, разглядывают новенькое.
— В принципе, вы можете меня просить, если что-то ещё захотите, — замечаю я невозмутимо.
— Тогда я хочу стриптиз-бар… — тут же вскидывается Егор-кровник, но не успевает договорить.
— Все запросы — через легата, — обрубаю, не глядя.
Поворачиваюсь к Воронову:
— Легат, теперь можешь устраивать тренировочные походы с охотой.
— А кто живет в лесу-то, шеф?
— Узнаете, когда пойдёте, — улыбаюсь. Я туда сюрпризов накидал. Пусть будет весело.
На этом заканчиваю и возвращаюсь в тело. Медитация продолжается, перелистываю память Странника, вхожу в поток. Заодно провожу и дежурные коммуникации. Группа «Тибет» сейчас в Антарктиде, ведёт разведку у Южной Обители. Фирсов готовит плацдарм для штурма. Недавно взяли парочку монахов. Эти начали вылезать наружу чаще, суетятся. Видимо, у них там тоже кипит подготовка. Нервничают.
А вечером мы с моими женщинам выезжаем на приём к Паскевичу. Всю семью уж тащить не стал — Катя и Алира остались дома. Всё-таки Димка Паскевич — не друг рода, а даже наоборот. Да и честно говоря, весело там будет только мне. А вот девушкам сомневаюсь.
Кортеж подкатывает к дому Паскевичей. Ожидал классический банкетный зал с оркестром— но нет. Всё устроили снаружи, в саду. И, надо сказать, весьма недурно.
Ранняя весна — а тепло. Магические жаровни по периметру создают купол уюта. Гости гуляют, болтают, рассредоточились по аллеям, но ближе к центру выстроены длинные столы. Накрыто так, что столовое серебро и блюда бликуют в свете подвешенных ламп. Главный экспонат в центре.
— Какой здоровый, — приподнимает брови Светка.
— Да не такой уж, — отмахивается Настя. — Даже ликанский Пес больше раз в два.
— Потому что Пес багрового уровня, дроттнинг Анастасия, — замечает Айра. — А этот зверь явно не дотягивает.
— Говорят, он красного, — вспоминает Лена.
Ну да, краб где-то в два человеческих роста. Распластан, как трофей на охотничьем стенде, царит над главным столом. Вокруг него — целая свита: омары, моллюски, крабы помельче. Птицы, разумеется, уже приметили пир — воробьи, голуби, даже речные чайки подтянулись. Но воздушники-гвардейцы сдувают их порывами ветра, как надоедливых мух.
Ко мне подходит князь Морозов. Радостная усмешка прорезает бороду.
— Даня, смотри-ка… Ты прям со свитой явился. И жёны, и наложницы. Видно, род Вещих-Филиновых крепчает.
Он сам пришёл только с Ненеей. Альва-ирабиска — всего одна, но для князя и этого с лихвой хватает.
— Юрий Михайлович, — киваю я. — А где Маша?
Морозов сразу становится серьёзнее. Понижает голос:
— Кстати, да, сходи к Машеньке. Она за теплицей. Там Дима Паскевич привязался. Обхаживает её. Мне это не нравится. Не хочу, чтобы он… ну ты понял.
— Да, понял. Уже спешу, — отвечаю и разворачиваюсь.
Женщин оставляю при Морозове — пусть развлекаются в хорошей компании. Сам иду мимо любопытной теплицы. Прозрачные стеклянные стены, с потолка рядами свисают лианы. Две открытые двери — через них, оказывается, кто-то устроил соревнование: Раздевшиеся по пояс гости-аристо по очереди проходят сквозь «тепличный коридор», а публика наблюдает и, кажется, ставки делает. Интересно, что там за аттракцион?
Но сейчас мне не до него.
Я выхожу за теплицу и нахожу Паскевича с Машей.
* * *
 Банный комплекс «Пар», Невинск 
Казид, морхал и дроу сидят в бане. Нет, это не начало анекдота. Это суровая действительность рода Вещих-Филиновых.
Ледзор развалился на полке, как белый медведь, выдохнул пар и хлопнул по поленнице:
— Ну-ка, добавь пара, бородач! Хо-хо!
Похоже, ему хорошо.
— А быстро ты доскакал до нас, бородач, — замечает Гумалин, брызгая с ковшика на угли.
— Граф меня, значит, обратно в Невинск отправил, — урчит Одиннадцатипалый. — А я и и не против — ведь скоро гомункулов бить! Хо-хо… холод!
Косится на двух своих товарищей — лорд Зар с идеально заплетёнными, как у девушки, косами и Гумалина, миниатюрного, но широкоплечего, сидящего в полотенце.
— А вы двое как вообще подружились? — Ледзор приподнимает бровь, прихлёбывая квас.
Гумалин, принимая кружку, фыркает:
— Да лорд Зар просто заступился за мою жену. И всё. Корефанство сработало мгновенно.
Зар кивает, даже не меняясь в лице:
— Торговец на рынке позволил себе высказывания касательно роста супруги уважаемого. Очень некорректные высказывания.
— Вздрогнули, хо-хо!
Они чокаются. Пар с шипением вырывается к потолку.
— Ух… — выдыхает Ледзор, разваливаясь на полке. — Всё же русская баня — вещь! Хотя наша морхальская сауна тож ничё.
— А я слышал, еще есть финская сауна, — бросает Гумалин, добавляя жару.
— Финская? Да брось! — Ледзор поднимает бровь. — Они у нас сперли всё! Финн — он и в холоде мёрзнет, и в жаре кипит. Не то что мы, морхалы!
— А ты, Зар, надолго к нам? — спрашивает Гумалин, улыбаясь.
Зар отхлёбывает, отвечает не спеша:
— Никто не знает. Но подумываю купить домик в Невинске. Привык я к здешнему укладу. Даже к бане вашей.
Ледзор приподнимает бровь:
— А если твой Розовый Властелин свистнет назад?
— Багровый, — с невозмутимым спокойствием поправляет Зар. — Но он не отзовёт меня. Думаю, ему самому интересно наблюдать за лордом Данилой. Вот и оставит меня здесь — контактным лицом.
— Почему ты так уверен? — хмыкает Гумалин.
— Потому что он слишком умный, чтобы упустить зрелище. А у вашего лорда — шоу каждый день.
Ледзор присвистывает, хлопает себя по груди:
— А что он уже такого устроил прям, наш Данила Степаныч?
— Ну, сами посудите, — пожимает плечами Зар, спокойно, без пафоса. — Разнёс Обитель Мучения почти под ноль, если не считать пары оставшихся монастырей. Возродил королевство альвов, которое считали уже хрустальной легендой. И сместил старое представительство Организации на Багровом материке.
— А, это ты про Лича, которого шеф грохнул? — уточняет Гумалин, почесав бок. — Да, это сильно. Шеф, как всегда, умеет выдать.
Ледзор хлопает себя по бедру, глаза горят азартом:
— Так! А давайте, как баньку закончим — сразу в Антарктику? Весна кругом, снега нет, а мне хочется снежком обмыться после пар! Портал во дворе замка — два шага, и мы уже в сугробах. Освежимся, обледенеем… а там, глядишь, и монахи какие попадутся. Погреем кулаки, хо-хо!
Зар наклоняет голову, задумчиво водит пальцем по кружке:
— Вообще-то формально, я не должен вмешиваться. Я только наблюдатель. Не имею права помогать или вредить лорду Даниле.
— Зар, ну че ты? Будь мужиком! — аргументирует Ледзор.
Лорд-дроу делает глоток, смотрит в пол, потом медленно качает головой:
— Ну, слушай, а давай.
И вот к утру — казид, морхал и дроу, ещё пропаренные банькой, слегка парящие в воздухе от горячего кваса и решимости, — берут и устраивают засаду прямо у портала в Антарктике. А дальше всё пошло как по маслу: троица разбивает разведгруппу гомункулов из Западной Обители. И вот уже десяток языков — монахи-гомункулы, аккуратно сложенные, дышат, но не вякают.
* * *
За теплицей Маша стоит у кустов, спиной почти к аллее. Рядом с ней — Дмитрий Степанович Паскевич. Он говорит что-то вполголоса, с этой своей натянутой улыбкой.
Маша слушает вежливо, как учили, но через кольцо чувствую, что княжна недовольна. Да даже по лицу видно — каждое его слово ей как лимонный сок на свежий порез.
Но меня волнует не только это. Я поднимаю ментальное зрение — и тут всё становится куда интереснее.
На княжиче — личина. Это глубокий, плотный ментальный слой. Обычные телепаты его не раскроют. Так умеют только мастера вроде князя Буревестника или Демона Миража. Или Хомы, моего зверя. Разница только в том, что именно эта личина не для того, чтобы спрятать лицо. Она скрывает то, что внутри. А внутри у него…
Я приглядываюсь. Ну ни фига себе! Паскевич одержим. В княжиче сидит Демон.
Я, разумеется, не подаю виду. Подхожу спокойно, с полуулыбкой.
— Здравствуйте! Позвольте забрать свою невесту, Дмитрий Степанович, — говорю.
— Даня! — Маша с огромнейшим облегчением берет меня под локоть.
Паскевич оборачивается, тоже улыбается.
— О, Данила Степанович… А я как раз беседую с вашей невестой. И пытаюсь уговорить её на танец. Надеюсь, вы не будете против?
Я встречаюсь с ним взглядом. В его глазах — пустота, блеск, вежливость. Что же ты за астральная падла такая? Неужели сам Темный Попутчик? А кладбище — тоже твоих когтей дело?
Улыбаюсь чуть шире.
— Только после меня, княжич. И потом ещё раз — после меня. И тогда, может быть, вы сможете снова задать свой вопрос.
Маша не сдерживает довольной улыбки. Мыслеречь цепляет её внутренний голос: «Так его, Даня!»
В её голове, похоже, наконец всё встало на места — я появился вовремя и отбил её так, как она и мечтала. Просто — пришёл и взял.
А вот Паскевич сегодня прям непробиваемый. Одержимость явно пошла на пользу его манерам. Раньше бы он уже орал, плевался и грозил меня стереть в порошок.
— Конечно, как скажете, — говорит Дмитрий. — Я, между прочим, хотел попросить у вас прощения, Данила Степанович. За то, что был в прошлом груб. Очень груб.
— Неужели, правда, хотите извиниться? — спрашиваю с поддельным интересом. Заливай мне про раскаяние, ага.
— Без вранья, хочу. Вы же тоже можете меня понять. Я был молод и горяч.
— А у вашей бывшей рабыни Крии вы уже попросили прощения?
Паскевич отвечает спокойно:
— Той, что не дожила до дня моего озарения? Боюсь, нет.
Машин мысленный шёпот — короткий, резкий: «Вот же сволочь!» Княжна держится, но внутри пульсирует гнев.
Паскевич вздыхает, делает шаг назад — и вдруг меняет тему:
— Что ж тогда, может, мы выпьем? В честь того, что вы меня простили.
Ну, разумеется, я не прощал и не собираюсь. Но, конечно, это не входит в планы Паскевича. Княжич щёлкает пальцами. И вот тут становится особенно интересно. Он не подзывает ближайшего официанта, первого, кто под рукой. Он выбирает и откуда-то из-за спины выдёргивает девушку —в чёрных бабочке и с остекленевшим взглядом, который я уже видел. Марионетка.
Девушка разливает вино и передает два бокала княжичу. Я принимаю бокал из рук Паскевича. Он улыбается.
— Что ж, — произносит Дмитрий с натянутой вежливостью, — выпьем за мир между нами, Данила Степанович.
Мир, ага. Я не дурак, чтобы пить непроверенной пойло из рук Демона. Подключаю Легион — и в следующую секунду один из некротиков сообщает мне: в вине присутствует чистая некротика. Очень маленькая доза, чтобы никто ничего не заметил. Но она глушит внутренние резервы, ослабляет меридианы. Нестандартная дрянь.
Ну, некротика это не так уж и страшно.
Я делаю равнодушный глоток. Дар Пустотника легко нейтрализует подобное — меня этой гадостью не возьмёшь.
А вот тебя, княжия, пожалуй, возьмёт кое-что другое. Я незаметно, через Ломтика, сливаю в его бокал каплю особого слабительного из запасов Лакомки.
Паскевич бледнеет. Хмурит лоб. Отпивает снова — и замирает. Смотрит на вино, будто оно его предало.
— Что-то странное, — бормочет княжич, больше себе, чем мне.
— Вроде обычное вино, — равнодушно говорю я, сделав ещё один глоток. — Пить можно. Если ты крепкий парень.
К нам вдруг подходит надутый, как весенний гусь, Кирилл Трубецкой. Вживую я его еще ни разу не видел, а так внешностью он весь в отца — боярина Трубецкого. Наверно, это входило в сценарий Паскевич. А может и нет.
— А вы, значит, здесь развлекаетесь, Данил Степанович, пока мой отец кровь проливает на фронтире, в Междуречье?
Маша бросает холодную, идеально отточенную улыбку:
— Данил Степанович лично уничтожил две орды гулей. Я бы на вашем месте следила за выражениями, Кирилл Русланович.
Я даже не поворачиваю головы:
— Не вижу проблемы, Кирилл Русланович. Царь всегда одаривает по заслугам. Ваш отец, если действительно служит Царю и Родине, непременно будет вознаграждён.
И я ведь не преувеличиваю. Вознаграждён он будет тем, что у него отберут Междуречье. Так хреново он служит.
— Почему ваша наложница отказалась со мной танцевать? — с вызовом спрашивает Кирилл Трубецкой, подходя вплотную.
Я удивленно приподнимаю бровь.
— О ком речь?
— Та иномирянка с клыками. Я — боярин. Древнего рода, между прочим, а мне отказывают.
Хмыкаю. Тут даже отвечать сразу не хочется.
— А она — принцесса Айра, дочь короля Ликании и, на минуточку, будущая королева Шакхарии. Думаю, её род не уступает вашему. А если честно — превосходит.
Кирилл морщится, будто я плеснул ему в лицо чем-то покислее уксуса.
— Значит, так? Я вызываю вас… на конкурс.
— Конкурс? Это что, новая форма дуэли? — не понимаю.
— Прохождение теплицы, — вмешивается Паскевич, с готовностью подхватывая. — Испытание. Кто пройдёт с наименьшим числом ожогов — тот и победил.
И тут же Кирилл срывается:
— Слабо, граф?
Я усмехаюсь.
— Я ещё слова не сказал, а вы уже «слабо» кидаете. Хороший стиль, старорусский. Конечно, давайте. Самому интересно — что за развлечения вы тут устроили, Дмитрий Степановчи.
Идем к «теплице». С виду — просто парник с лианами. Но стоит посмотреть внимательнее — всё меняется.
Полуголые аристократы проходят сквозь шевелящиеся заросли, стараясь не издать ни звука, но всё равно срываются — стоны, приглушённые вскрики. По коже — ожоги, фиолетовые. И не просто боль. Я чувствую: идёт энергетическое истощение. Спрашиваю по мыслеречи Лакомку, которая сейчас в сторонке с Ненеей общается:
— Не знаешь, что за лианы?
— Редкий сорт, мелиндо, — откликается альва. — Если ожоги фиолетовые — значит, растение высасывает энергию из источника. Это не просто обжог, это слабый энерговампиризм, но не смертельный.
А вот оно что. Гостей ослабляют под видом «конкурса». Меня бокалом некротики тоже хотели обработать. Всё это как-то подозрительно. Сами дворяне не придают значению своему частичному истощению — ведь они типа в гостях у князя, и никто их не тронет под его защитой. Знали бы они, что гостят они на самом деле у Демона.
Паскевич улыбается вежливо, как мясник перед ударом топора:
— Надеюсь, вы не боитесь, Данила Степанович? Раздевайтесь по пояс и проходите, пожалуйста. Без доспехов, без регенерации. Сканер-судья будет следить за теплицей. Если попытаетесь жульничать — узнают все.
— Никто жульничать не будет, — отвечаю с улыбкой.
— Хорошо, а я в ваше отсутствие составлю компанию вашей невесте, — Паскевич плотоядно смотрит на княжну Морозову.
И в этот момент — мыслеречь. Машин голос, тревожный, острый:
«Даня, ты правда оставишь меня с ним?»
Отвечаю уверенно:
«Не бойся. Он с тобой долго не задержится.»
Скидываю пиджак рубашку. По пояс — хватит. Кирилл Трубецкой, тоже раздевшись, первым входит в заросли. Я наблюдаю. Он старается держать спину прямо, но с каждым шагом его всё больше ведёт. Лианы хлещут, жалят. Он срывается на шипение, кусает губу, выходит из парника запыхавшимся, лоснящимся от пота, с десятком пылающих фиолетовых ожогов на коже.
Мой черед, и тут Паскевича скручивает. Лицо сереет, глаза — блюдца, и он, почти не сгибаясь, телепортом уносится к уборной. Прихватило так прихватило. Не знаю, какой силы Демон сидит внутри него, но организм у него сейчас человеческий. А человеческий желудок — штука мстительная.
— Видишь, Маша? Я же говорил, — произношу, не оборачиваясь.
— И правда, не задержался, — улыбается княжна.
— Мелиндо, — доносится мыслеречь Лакомки. — Гепара и Айра тоже хотят в теплицу, кстати, но я им не разрешила.
— Пусть идут после меня, — отвечаю главной жене.
Гепара с Айрой явно настроены посоревноваться. И пусть. Лучше дать им сейчас выпустить пар в контролируемых условиях, чем потом разруливать полноценный конфликт между избранницами. Профилактика, как говорится, дешевле лечения.
Вхожу в теплицу. Лианы сразу тянутся — живые, жадные, но я включаю друидское зрение и всё становится ясно. Каждая лиана — живое растение с жалом, скрытым чуть выше изгиба. Если схватить выше, перехватить — не укусит. А если взять две, обернуть вокруг предплечья…
Так и делаю — обворачиваю их вокруг себя, как ручных змей. Остальные лианы замирают, начинают вибрировать, будто распознают сигнал. Успокаиваются и пропускают. Своих они не трогают. А лианы сейчас и приняли меня за своего.
Перед выходом сбрасываю обмотку. Делаю последний шаг из теплицы — и выныриваю на свет.
Все взгляды — на меня. Судьи подходят ближе, внимательно осматривают торс, щурятся, переглядываются.
— Данила Степанович победил, — наконец произносит один из них. — Ни ожогов. Ни единой отметины на коже.
— Ну охренеть… — выдыхает где-то сбоку Морозов, не скрывая восхищения.
— Как так⁈ — взрывается фиолетовый от ожогов Кирилл Трубецкой. Его, похоже, даже в лицо заехало. — Не может быть, чтоб вообще ни одного! Значит, Филинов жульничал! Это была магия!
— Не было, — отрезает судья, не моргнув. — Кирилл Русланович, всё прошло честно. Под наблюдением.
— Я не верю! — упирается Трубецкой. — Вы что-то упустили! Я требую реванша!
Я поворачиваюсь к нему спокойно, почти вежливо:
— Кирилл Русланович, вы получите свой реванш. Обязательно. Вы публично усомнились в моей честности, не представив ни малейших доказательств. А с учетом этого возможен только один реванш— дуэль.



Глава 15

 Усадьба Паскевичей, Москва 
Дмитрий Паскевич, а точнее Тёмный Попутчик, завладевший телом княжича, чувствовал себя хреново. Человеческий организм сбоил. Желудочно-кишечный тракт протестовал.
Попутчик метался по усадьбе Паскевичей, сжав бока руками. Снаружи, за высокими окнами, пестрела, гудела, смеялась толпа гостей. Никто и не подозревал, что по коридорам особняка сейчас несётся воплощение древнего ужаса… с коликами в животе. Он ещё вчера готовил диверсию для Филинова, вынашивал план, как заполучить мальчишку и выманить Короля Теней. Но теперь он едва не разнёс брюки.
У первого туалета толпились сантехники, взмыленные и отчаявшиеся.
— Назад, господин! — рявкнул один, держа в руках разводной ключ. — Здесь прорвало! Чинить будем сутки!
Попутчик срывается дальше, с силой хлопая дверью.
Второй туалет. Внутри — фонтаны, вода по щиколотку. От обоев остались намёки.
Древний ужас взвыл, держась за живот. Рванулся дальше, в самое дальнее крыло. Там, в глубине старого коридора, за дверью с облупившейся позолотой, он находит последнюю уборную.
С торжествующим хрипом он влетает внутрь, захлопывает за собой дверь, с облегчением выдыхает.
Не подозревая, что прямо под бачком приютилось три противотанковые мины.
Их установил Ломтик, специалист по проникновению в самые неожиданные щели. По приказу своего хозяина он обошёл все санузлы усадьбы и оставил целым только самый дальний от гостей. Здесь вскоре раздастся взрыв такой силы, что стены особняка содрогнутся, а карпы в пруду подскочат.
* * *
Я смотрю на Кирилла Трубецкого. Он переминается с ноги на ногу
— Дуэль?.. — неуверенно пробует сын боярина. — Почему сразу дуэль?
Я лениво пожимаю плечами:
— Ну вы же сами, Кирилл Русланович, заявляли, что вы боярин из древнего рода. С прекрасными традициями, дворянской честью и прочим. А значит — должны отвечать за свои слова. В чём проблема?
Он моргает ещё раз. В этот момент из толпы выныривает князь Морозов.
— Кирилл, — говорит князь развязно, — побойтесь бога. Вы родителям живой нужны. Извинитесь перед Данилой Степановичем. Не надо усугублять.
Рядом поддакивает Маша Морозова:
— Да, извинитесь. И тогда Данила Степанович вас простит…
Я киваю непринужденно.
— Это, к слову, тоже доступная опция, — проговариваю. — Извинитесь. Заберите слова обратно. И мы так и быть забудем этот неприятный момент.
Дуэлиться с наглой недорослью мне, откровенно, не хочется, но он же сам нарывается. Да, он старше меня, но толку? Котелок вообще совсем не варит, раз обвиняет графа во лжи.
Одновременно я удерживаю связь с Ломтиком — вижу его глазами, мой пушистый лабрадудель следит за Паскевичем. Тот, зажав живот, мчится в дальнюю уборную. Остальные туалеты уже вышли из строя, как бы случайно. Но самую дальнюю уборную оставили для подрыва
Я мог бы дать команду прямо сейчас. И бабах. Но…
Если он действительно тот, о ком я думаю — Тёмный Попутчик, наставник Короля Теней — то одного взрыва ни фига не хватит. И тогда начнётся то, к чему я не готов: бой без чётких правил. Пока слишком мало информации о Демоне. Его сила, ранг, виды магии— всё это туман. И я не прыгаю в омут, не проверив его на глубину. Да и подмога мне вовсе не помешает. Причем серьезная.
Именно сейчас, по моему ментальному приказу, Лена отходит в сторону. Спокойно, как будто просто решила пройтись по саду. За пристройкой она достаёт артефакт-связь и настраивается на Организацию. Пусть великие маги сыграют в шахматы, если Паскевич и правда оказался темной лошадкой.
Передо мной всё ещё топчется младший Трубецкой, побледнев после слов о дуэли.
— Нет, — говорит Кирилл, глотая слюну. — Будет дуэль. Я не трус. И не отступлю.
— Ох, ну и дура…кхм, отважный, — вздыхает Морозов.
Я снова пожимаю плечами.
— Как вам угодно, — говорю спокойно. — Но не сегодня. Сегодня праздник в честь княжича Паскевича. Не будем портить его вечер. Завтра.
Трубецкой кивает, словно осознав, во что вляпался.
— Хорошо. Буду ждать звонка.
Ну вот и славно. Сын боярина отходит, а в это время судья уже громко объявляет следующую пару.
— Сударыня Гепара и Ее Высочество Айра из Шакхарии!
Я перевожу взгляд на теплицу.
Обе девушки уже вышли вперёд — в облегчённой экипировке, если это вообще можно так назвать. Туфли сняты, юбки отброшены прочь, остались только лифы от вечерних платьев, туго обтягивающие грудь. Плечи голые, спины открыты сверху до лопаток, кожа играет в лучах заката. Леопардовый хвостик Гепары мелькает туда-сюда.
Зрители прифигели. Подхожу ближе к участницам. Гепара на меня смотрит со спокойной полуулыбкой. А вот Айра чуть дёрнулась. Опять она ревнует к мутантке.
Ничего. Пусть перебесится в бою.
— Это всего лишь соревнование, — говорю я. — Не принимайте близко к сердцу.
Айра не отвечает. Напряжённая, как струна. Зато Гепара кивает.
Айра идёт первой. Ловко, босяком, пробегает через теплицу сквозь капризные лианы. Затем Судья — молодая девушка — обходит её, что-то считает, и вслух объявляет:
— Пять ожогов.
Теперь Гепара. Мутантка ловко пробегает теплицу насквозь. Судья глядит на неё в лёгком смятении, слишком быстро пронеслась.
— Два ожога. Победила Гепара из рода Вещих-Филиновых!
Гепара румяная, сияет, хвост бросился в пляс. Она выпрямилась и звонко заявила:
— Посвящаю свою победу своему избраннику — графу Даниле Степановичу Вещему-Филинову!
— Спасибо, — улыбаюсь.
Рядом Айра скрежещет зубами. Ах, принцесса, как же ты не любишь проигрывать.
С Айрой надо будет еще обязательно поговорить, но не сейчас, не на приеме у Демона. Я уже подошёл к ликанке и взял за руку. Тихо, без слов, снял энергетический след ожогов. Следом перехожу к Гепаре. Она сияет, как медалька, но и у неё пара ожогов, хоть и минимальных, всё же осталась. Снимаю. Она, даже не заметив, улыбается, поглядывая на Айру через плечо.
Одновременно — держу на связи Лену, которая все еще в саду. Удобно, когда у твоих ближайших людей кольца из мидасия. Сейчас я контролирую сознание жены и беру под контроль ее тело. Как раз и Организация приняла вызов.
— Леди Масаса, — говорю голосом жены. — Боюсь, мне понадобится оперативная группа Организации. У вас ведь есть такая?
На той стороне — пауза. А потом:
— Кто это?.. Кто вы такая?
— Это я, Данила.
— У вас голос стал… более… — Масаса замялась — Женский.
— Я в теле своей жены.
— Ну у вас и ролевые игры, — фыркнула чернокожая магиня. — Часто таким балуетесь?
— Это вообще-то конспирация — Демон может следить за мной. Может, всё же к делу? Я не просто так звоню.
— Ладно, — уступила она. — Что случилось?
— Я сейчас на приёме у одного московского дворянина. Координаты скину через пару секунд. Он одержим Демоном. Возможно, это Тёмный Попутчик.
— Поняла, — моментально среагировала Масаса. — Свяжусь с Хоттабычем. Запрошу группу быстрого реагирования.
— Только не задерживайтесь. Это не тот случай.
Связь обрывается.
Я же тем временем — как ни в чём не бывало — продолжаю двигаться по двору, между людьми, между группами. Светская улыбка, кивок, дежурные фразы. Веду себя как добропорядочный граф на приёме. С кем-то обсуждаю теплицу, кому-то говорю, что его дочь выступила «великолепно» (это в зависимости от степени родства и тяжести ожогов, конечно). И параллельно, почти незаметно — лечу участников конкурса. Поздороваюсь — и в этот момент стягиваю с человека остатки энергоожога, компенсирую утечку силы, благо энергопластырей хватает.
Никто ничего не замечает.
Вообще эти дворяне, конечно, странные — взяли и добровольно полезли к лианам. Хотя их можно понять. Все уверены — они под защитой князя Паскевичей. Да, лианы забрали немного сил, да, в ауре остались тонкие прорехи, но ведь это приём у Паскевичей, князья всё организовали, всё под контролем. Значит, можно расслабиться. Здесь безопасно. А завтра уже заживет.
Ну а если у одержимого Паскевича был план — я только что его похерил.
Рядом возникает Светка, как кошка с тапком в зубах.
— Даня! — говорит она, прикусывая губу. — Тоже хочу пробежать через эту вашу теплицу! Хоть с Камилой на перегонки!
— Даже не мечтай, — бросаю с улыбкой.
— Да знаю-знаю, — кивает она, словно обиженная первоклашка. — Беременная я, всё понятно. Просто мыслями поделилась.
Ловлю блондинку за руку на секунду — ментально проверяю на остаточные эффекты, но всё чисто. А то со Светки станется влезть в очередную фиговину.
Тем временем взгляд выхватывает Гришку — идёт в паре с княжной Лопухиной. Казах и его невеста.
Подходят ближе, улыбаются.
— Данила Степанович, — говорит Настя Лопухина с лёгкой учтивостью. — Раз княжич Паскевич тебя позвал, выходит, он правда изменился?
Я хмыкаю.
— О да. Сильно изменился. — Особенно после слабительного.
Гришка ржёт в голос, даже пяткой стукнул по плитке.
— Да бросьте! Просто зассал он, Даня! — говорит с азартом. — С тобой же связываться — себе дороже! Ты уже замочил стольких тварей! Того же Дракона…
— Дракона я вообще-то приручил.
— Вот Дмитрий Степанович и решил, что лучше замириться от греха подальше, пока и его не приручили!
— Григорий, воздержитесь от такого тона! — Лопухина невсерьез бьет веером своего кавалера.
В этот момент на периферии сознания вспыхивает связь — снова Лена. Артефакт в её руках пульсирует, значит, канал с Масасой снова открыт. Я подключаюсь, мягко перехватывая сознание жены. Мои мысли — её голос.
Масаса бросает с недовольством:
— Нет, конунг.
— Что нет? — спрашиваю.
— Нам не разрешили устраивать нападение. Хоттабыч наложил запрет. Прямой приказ.
Я выдыхаю медленно. Конечно. Ну кто бы сомневался.
— И почему я не удивлён? — говорю с ленивым сарказмом. — Вы хотите, чтобы он вывел вас на предателя. На того, кто спер лампу с Тёмным Попутчиком?
— Да бл… — Масаса осекается. — Я, конечно, недовольна. Но приказ — не обсуждается. Просто… — она замолкает, затем, уже тише: — Просто, даже если мы его захватим, не факт, что сможем допросить. Темный Попутчик не из тех, кого можно прижать. Единственный способ выйти на предателя — дать Демону самому привести к нему. Слежку за ним поставят, да и только.
— Ну, тогда не обижайтесь, — отвечаю спокойно. — Если я решу убрать Демона сам.
— Лучше не рискуй, конунг, — взволнованно бросает Масаса. — Тёмный Попутчик — это не Бехема и не Мираж. Он на уровне Высшего Грандмастера!
Хех, а Масаса даже и не знает, что я уже разделал под орех двух Высших Грандмастеров. Я прикончил Ратвера и Странника.
Ратвера я долго изучал, потому знал слабости Высшего оборотня. Когда настал момент удара —бил наверняка, в слабое место, как хирург.
А Странник? Тот телепат сам подставился. Переоценил себя — и это было его фатальной ошибкой.
Но с этим Демоном — с Тёмным Попутчиком — всё иначе. О нём я пока ничего не знаю. Ни виды магии, ни паттернов поведения. А значит — лезть на рожон сейчас было бы глупо. Тем более что Попутчик и сам не торопится сам нападать, а строит какие-то козни.
Ментальным импульсом я отдаю Ломтику команду:
— Убери мины. Засунь подальше в трубу. Чтобы не убило, но промыло как следует. Ломтик, пушистый саботажник, радостно вильнул хвостом и приступил к задаче. Одновременно достаю мобильник и набираю Дятла:
— Передай Золотому, что у него есть три минуты, чтобы добраться до усадьбы Паскевичей.
— Шеф, — удивляется Дятел. — А это вообще возможно? Они же на другом конце города от нашей базы.
Я хмыкаю:
— Тогда скажи желточешуйчатом вот что. Если он успеет за две минуты — разрешаю съесть одну корову. Лично сниму последствия с его Дара, и на Одарение не повлияет. Но только если он будет здесь через две. Минуты. Время пошло.
* * *
 Гвардейская база Вещих-Филиновых, Москва 
Сообщение от Дятла пришло внезапно, как удар хвостом по носу:
«У тебя минута. Вылетай. Если успеешь — разрешат съесть одну корову. Лично от Данилы. С последствиями для диеты потом он сам разберётся. Время пошло.»
Всё. Этого было достаточно.
Золотой уже мчится. Перед глазами его висит мясо. Сочное. Говядина. Настоящая. Бычья. Божественная.
Он прорезает небо, как метеор, оставляя за собой огненный след. Лёгкие вибрируют от перепадов давления, крылья свистят от скорости. Впереди уже виднеется центр города, когда сбоку накатывает поток. Внезапный, плотный.
Экскурсионный вертолёт. И, как назло, ровно на траектории. Ударная волна от драконьих крыльев толкает фюзеляж вбок. Лопасти визжат, кабина кренится. Внутри — люди, испуганные, сжимаются, как перепуганные белки в банке.
— Вот чёрт… — прошипел Лракон, резко разворачивается, уходит в полупике. Если вертолёт рухнет — всё. Говядины не видать. Данила не даст обещанного мяса, если хотя бы один турист свалится вниз. Он ведь с этими своими принципами. С моралью. С гуманностью.
А говядина — на кону.
— Только через мой труп, — рыкнул Золотой, ныряет, подныривает под вертолёт, перехватывает его когтями. Стекло трещит, корпус вибрирует от напряжения. Люди визжат. Кто-то кричит про вторжение иномирян. Один даже крестится.
Дракон напрягается. Изгибается. И уходит вверх. С этим гремящим ведром в лапах.
Приземляться? Нет. Потеря времени. Внизу — пробки, крыши, камеры. Пока сядет — корова уже уйдёт к кому-то другому.
Значит — вперёд. Через центр. Над башнями. Над дорогами. Над людскими головами.
И если кто-то в тот момент поднял взгляд в небо — он видел:
Золотой дракон. С вертолётом в лапах, как с добычей. Мчит над Москвой на бешеной скорости.
А в голове у него бьётся только одно:
— Ради мяса. Ради чёртовой коровы.
* * *
Только я закончил передачу сообщения Дятлю, как с южной стороны банкетного шатра раздался такой рёв, что у хрустальных бокалов пошли микротрещины.
Я оборачиваюсь.
Красный краб, тот самый с банкетного стола, поднимается. Скрежет, хруст, посуда летит в стороны, угощения сметаются, жюльен и кальмары — по полу. На панцире проступают костяные наросты, как рёбра, рвущиеся наружу. Из трещин сочится тёмно-зелёная слизь, запах — тухлое мясо с серой.
Краб двигается уже не как зверь, а как боевой автомат с волей к убийству. Мертвого зверя подняли некромантией. Перекачанная маной нежить. Вот и сюрприз от Паскевича.
И рядом с тварью оказались Маша Морозова и Настя Лопухина. Обе в вечерних платьях, обе застыли, как фигуры из стекла. Одно неосторожное движение — и клешня срежет их пополам. И чего они доспехи не одевают? А, вот одели, умницы.
— Вот же… — выдыхаю я.
Мгновенно перехожу в мысленный канал и бросаю Гришке, который болтался у фонтана с лимонадом.
— Вдвоём! С флангов! Живо!
— Понял! — откликается казах, уже облачённый в доспех из молний. И почти сразу, раздаётся его фирменный боевой клич:
— В атаку, вот таккуууу!!
Я хмыкаю. Он и вправду до сих пор это кричит.
Но краб — был лишь началом. Из-за живой изгороди посыпались другие твари. Лезли, прорывались. Тоже мертвые звери. Лапы и спины покрыты чёрной глиной, ещё влажной. Пасть у одного вообще была набита землёй, будто он только что жевал собственную могилу.
Ну Паскевич, ну артист! Закопал зверушек в саду — и вот теперь они повылезали! Паскевич всё просчитал. Хотел вымотать гостей через «теплицу», ослабить дворян, чтобы удар пришёлся по уставшим, беспомощным магам.
Но я сломал ему сценарий. Восстановил силы всех дворян, пока он сидел на фарфоровом троне.
Слева Морозов уже работает — ледяная магия ложится волнами, замораживая тропинки. Сквозь пар и иней выпрыгивают звери, срываясь на животах, но тормозят.
Справа Гришка поднимает руку, молния собирается на ладони, как бешеный осиный рой. Разряд — тяжёлый, хлёсткий, прямо в плечо крабу. Хитин лопается. От удара воздух наполняется запахом палёной нечисти.
Я не отстаю. Рывком швыряю Каменный град — и камни сносят краба назад. Панцирь трескается.
И в этот момент я бросаюсь вперёд. Влетаю между тварью и княжнами, перехватываю их под руки и швыряю назад, за ближайшие деревья. Краб взревел, щёлкнул клешнёй — мимо, слишком поздно.
Сердце стучит в ушах, но я уже встаю в теневом доспехе. Справа — казах, сверкает молниями.
— Как в старые добрые, Даня!
Ну да. Я и Гришка, плечом к плечу. Как в те времена, когда нас звали «Юными Русичами». Только теперь враги крупнее. Но принципы — всё те же.
— Маша! Лопухина! Бегите прочь! — ору я на ходу, швыряя очередную глыбу в чертову красную кастрюлю.
Девчонки реагируют мгновенно. Молодцы. Только вот княжна Лопухина успевает вскинуть руки и обиженно выкрикнуть:
— А почему это я по фамилии⁈
Серьёзно? Даже в такой момент?
— Настя! Уходим! — более разумная княжна Морозова уводит обиженную подругу.
А вообще, ситуация занятная. Краб восстаёт именно в тот момент, когда рядом оказывается Маша. Совпадение? Нет уж.
Паскевич целился именно в неё. Старая обида? Вполне возможно. Маша когда-то ему отказала, и, судя по масштабу этой постановки, болело у него сильно. Не отпустило. Даже теперь, когда он уже одержимый — затаённая злоба, похоже, никуда не делась. Только стала продуктивнее.
Я переключаюсь мысленно. Связь — мгновенно на всех своих женщин. В первую очередь — на Лакомку:
— Защищайте все Светку!
— А с чего это меня? — тут же вспыхивает Светка, но Лакомка уже рявкает в ответ:
— Света! Ты же беременна, твою ж мать! За спину!
И всё. Спор окончен.
Я ощущаю, как моё солнышко-альва в одно мгновение преображается. Рёв, вспышка — и Лакомка уже не блондинистая прелесть в платье, а ирабиса-пума в боевой форме, с когтями, мускулами и феромонами угрозы. Она заслоняет Светку, расправляя плечи. Огненные доспехи на Светке вспыхивают, и та, хоть и бурчит, отступает послушно, как надо.
Я этого не вижу глазами — но ощущаю мыслью. Сознания моих женщин у меня на виду, как на ладони.
А сам я продолжаю месить краба. Камни — летят. Тьма — сгущается и бьёт, как кнут. Огонь — вспыхивает с пальцев и обжигает гниющие шипы. Гришка рядом работает мощно — электричество трещит, хлещет, краба дёргает, как от удара по аккумулятору. Изо рта у твари уже валит чёрный дым.
— Гришка! Отходи! — кричу я, чувствую — Сейчас рванёт.
И именно в этот момент сад накрывает тень. Золотой нависает над деревьями… только вот зачем он притащил вертолёт — вопрос. Не снижаясь, он резко взмахивает крыльями, разворачивается в воздухе и обрушивает на краба столб чистого огня. Адское пламя, воздух взрывается жаром, как в раскалённой духовке. Краб взвывает, панцирь трещит, валит пар.
Но тут — треск. Системы ПВО усадьбы оживают. Из башен выдвигаются турели и открывают огонь. Плазма, трассеры, пули — всё по Дракону. Ну дебилы! Не в того стреляете! Хотя откуда им знать?!. Да и пошли они! Это уже не мои проблемы!
Дракону обстрел по барабану — спрятался вместе с вертолетом под жёлтым щитом, пули отскакивают, заряды гаснут. Крылатый ящер прошивает оборону, как крейсер сквозь рой пчёл, только фыркает в небо.
— Отлети и будь поблизости, — бросаю мысленно. — Чтоб не долбили второй раз.
— С тебя коровка, человек! Ха-ха-ха! Я успел!
Он уносится от усадьбы, сверкающий и довольный.
Дворяне, кстати, быстро справились с остальными зверями, хоть они и были послабее краба, но все равно молодцы. Морозов накатил на зверьё ледяную стихию — тропинки превратились в глянцевые коридоры для падения, мороз ложился слоями, щёлкал, сковывал. Остальные тоже не подвели. Стали в строй, работали грамотно: заклинания — точно по цели, прикрытие — без паники. Благородные — но не беспомощные. Вот это я понимаю: не просто титул, а хотя бы базовая огнеподдержка.
— Данила Степанович, вы вызвали своего Дракона? — удивился граф Горланов.
— Да, верно.
— Очень вовремя, — кивает граф Стяжков, — ведь на Паскевичам больше нет доверия.
И вдруг — взрыв. Грохнуло в самой усадьбе так, что у трёх ближайших дворянок дрогнули прически.
Откуда? Из самой усадьбы. Там, где один Демон сидел на своём фарфоровом троне и не подозревал, что под ним в сантехнике ждали мины. Находясь в глубокозадумчивости, скажем так.
Ломтик отработал по инструкции.
Я метнулся к своим женщинам. Проверить: все ли на месте, кто где, каково состояние. Светка в огненном доспехе, Лакомка и Настя все еще в звероформе, Камила уже кому-то лечит порванную артерию, Леночка Айра и Гепара тут же невредимые.
Кстати, пока я там дрался, было и маленькое представление.
Я, чтобы не скучать, поднял в воздух всех тех мелких крабов и окуней, что до этого лежали на банкетных блюдах. Оживил их, сгустил на них каменные панцири, вложил пару векторов на нападение — и кинул рой мелкой каменной нежити прямо в красного краба. Получилось красиво: десятки маленьких панцирников кусали, отвлекали, мешали.
— А что это было⁈ — спрашивает Гришка, кивая в сторону усадьбы. Там ещё дымок весело валит из окна.
— Не обращай внимания, — отвечаю я невозмутимо. — Нам и без этого хватает забот. Например — эвакуировать наших дам.
И тут начинается представление номер два.
Князь Степан Паскевич стоит бледный, как мел, в кольце собственной гвардии. Голова дёргается туда-сюда, губы подрагивают. Вокруг — дворяне, уже выстроились в полукруг, и по их лицам видно: злость кипит.
Первым выходит вперёд Морозов. Юрий Михайлович всегда действует первым.
— Стёпа… Что это, чёрт побери, было⁈ — зычный бас. — Что ты тут устроил⁈
— Я не знаю… — начинает лепетать Паскевич-старший, моргая и теряя лицо. — Эти звери… их здесь не было… мы проверяли всё…
— Ты на британцев работаешь, сволочь⁈ — неожиданно рявкает Морозов, и в толпе кто-то ахает. — Хотел цвет нации под корень срубить?
Паскевич задыхается, руки вскидывает, как дирижёр без оркестра.
— Что⁈ Нет! Господа! Дамы! Клянусь! Прошу! Я сам в шоке! Это покушение!
И вот — апогей. Из глубины усадьбы, под дымок и остаточный запашок канализации, появляется Дмитрий Паскевич. Весь в дерьме, простите. Но в канализационном шарме — по уши.
— Что… что случилось?.. — бормочет одержимый княжич, озираясь по сторонам с видом сбитого с толку простачка. Он замечает: Маша жива, дворяне целы, паники нет. И на секунду в его взгляде, брошенном на меня, вспыхивает ярость — быстрая, хищная. Но он быстро берёт себя в руки, делает полшага вперёд и бросает полудраматично, глядя прямо на отца:
— Кажется… на меня пытались совершить покушение.
Князь Степан тут же подхватывает волну, хватая за соломинку, как утопающий в болоте приличий:
— Видите, господа⁈ — говорит князь Паскевич, размахивая руками. — На моего сына тоже напали! Мы тоже жертвы!
И вот тут — хор бояр-братьев Мстиславских:
— Это мы ещё посмотрим, жертвы вы или нет. Ждите официальную жалобу. Думаю, Охранка тоже займётся этим. В вашем доме мы больше не останемся.
Дворяне начинают расходиться.
Я поворачиваюсь к своим.
— Нам тоже пора.
Жёны уже направляются к машине, а я иду следом, но на полпути останавливаюсь. Рядом — Дмитрий Паскевич. Он стоит, не двигаясь, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Лицо перекошено, в глазах — ярость, перемешанная с унижением, и он изо всех сил старается выглядеть собранным. А одежда… ну, скажем так, последствия недавнего фарфорового инцидента на ней всё ещё заметны.
Я спокойно говорю:
— Дмитрий Степанович, а ваш-то красный краб оказался недобитком.
Он поднимает на меня глаза. Лицо — маска вежливого непонимания:
— Простите, вы о чём, Данила Степанович?
— О том, что краб вскочил и устроил тут представление. Хорошо, что никто не пострадал.
— Данила Степанович… — произносит он, изображая искреннее недоумение. — Вы серьёзно? Это же невозможно!
Ну да, конечно. А я, разумеется, тоже делаю вид, что не понимаю, кто передо мной. Что это не он — та самая демонюга, устроившая весь спектакль.
— Но это было, — говорю спокойно. — Не волнуйтесь. Я его уже упокоил навсегда.
Разворачиваюсь и иду к машине. Жёны уже внутри, кто-то машет из окна, ветер колышет полы моего пиджака.
Мы садимся, хлопают дверцы. Светка — рядом подсела. Ласково, бережно держит руки на животе.
Машина трогается. И усадьба Паскевичей остаётся позади.
Я смотрю в темнеющее окно. Мысли быстро текут, сменяя друг друга.
Надо вытаскивать Ледзора из Невинска. Морхал-Грандмастер может пригодится. И Гересу бы сюда тоже вытянуть. Не дело, что мои женщины без боевого прикрытия. А то Демон может устроить новую пакость.
— Мелиндо, а что вообще случилось? — вдруг спрашивает Лакомка.
Я моргаю. Возвращаюсь из мыслей.
— Да всё просто, — говорю я. — Демон сидит в теле Дмитрия Паскевича.
— Ага, — кивает она. — Лена уже по мысле-речи передала нам всем.
— Ну вот, — откидываюсь на спинку сиденья. — Теперь буду его наблюдать и изучать. Он некромант, это ясно. Всё, что ползало в саду, — поднятая нежить. И, скорее всего, он ещё и телепат. Но это вряд ли его предел.
— Думаешь, он ещё что-то может? — спрашивает Камила, отрываясь от окна.
— Все возможно, — пожимаю плечами. — Буду изучать. Пока он — тёмная зона. Враг с неизвестными переменными, но это ненадолго.
В подтверждение своих слов я одновременно даю мысленный приказ Ломтику, чтобы он разбросал в усадьбе Паскевичей прослушку и камеры.
А мне похоже срочно надо на Лубянку.
* * *
— Владислав Владимирович, — говорю я, входя в кабинет, не сбавляя шага.
Красный Влад поднимает голову из-за кипы аккуратно промаркированных папок.
— Данила, я уже в курсе того, что произошло у Паскевичей, — спокойно произносит начальник Охранки. — Кто бы это ни устроил, он за всё ответит. Мы уже начали расследование.
Я опускаюсь в кресло напротив.
— Да, только вы пока не знаете самого важного. Один из Паскевичей — Демон.
Влад поднимает бровь.
— Опять ты выполняешь работу моего заместителя?
— Давайте без протокола, — отмахиваюсь я. — Я просто защищаю интересы своего рода. Между нами.
Влад хмыкает. Почти по-дружески, но в его лице всё ещё виден тот, кто мог бы приказать уничтожить улицу — ради стабильности.
— Кто именно из них?
— Дмитрий Степанович. Старший сын.
Влад мгновенно выпрямляется в кресле. Словно внутри щёлкнул рубильник.
— Тогда мы немедленно направим оперативную группу. Хотел бы, конечно, послать «Тибет»… но и без них найдутся те, кто умеет работать.
Я качаю головой:
— Не советую. Если это действительно Тёмный Попутчик — он проглотит всю вашу группу и не поперхнется. У него же ранг Высшего Грандмастера, не ниже. Даже Организация с ним пока что не связывается напрямую.
— И что ты предлагаешь? — хмурится Красный Влад.
— Пока он пакостит мне скрытно, не в полную силу, я могу наблюдать и анализировать его на уязвимые места.
Влад нахмурился. Челюсть сдвинулась на миллиметр.
— Слишком рискованно, Данила. Даже если это Высший Грандмастер, его можно взять числом.
— И тогда вы потеряете кучу высокоранговых магов, — киваю. — Поверьте, я это понимаю, — говорю, глядя в глаза. — Но если мы полезем в лоб, спешно и вслепую — мы проиграем. Он уже показывает силы. Первое — некромантия. Это точно. То, что творилось в саду — его работа.
Влад уже достаёт блокнот.
— Тогда надо пройтись по кладбищам. Всё закрыть, всё заблокировать. Все возможные источники нежить.
— Ага. И ещё, — добавляю я. — Позаботьтесь о складах с мясом аномальных зверей. Всё, что может быть использовано как основа для нежити желательно держать под охраной.
Он только кивает. Понимает. У Красного Влада с воображением всё в порядке.
Позже, уже дома, вызываю Булграмма. Великогорыч выходит на связь помятый, сонный — у них в Тавиринии глубокая ночь.
— Слушай, Великогорыч, — начинаю я, — есть к тебе просьба. Не из лёгких.
— Сразить кого-то сильного? — оживляется он, зевая.
— Как раз наоборот. Потому и просьба тяжёлая, конкретно для тебя. Можешь выйти на контакт с Островом некромантов?
Воевода напрягается.
— Конунг, ты же знаешь, они воевали с Боевым материком. И я их рубил. И ты.
— Знаю, — киваю. — И сам не в восторге. Но сейчас — другая ситуация. Предложи им мир, торговлю, ну и обмен информацией. Я не прочь продавать товары за знания по некромантии.
Булграмм хмыкет.

— Думаешь, откликнутся чертяги, конунг? — спрашивает Великогорыч.
— Почему бы и не да? Покажите им машины и другие вещи из моего мира. У нас знаний по некромантии — кот наплакал. А они в этом мастера. Не союзники, но хотя бы вменяемые партнёры нам бы не помешали.
— Передам! И заставим сволочей принять мир! — рычит он с энтузиазмом, как будто собирается перековать дипломатическую записку из чьих-то рёбер.
Ох, как бы мне не пожалеть и вместо мира не получить новую войну. В принципе я не против был бы повоевать с Островом, но сейчас Демон в приоритете.
— Только не перегни, ладно, Великогорыч?
— Будь уверен, конунг! Поляжем костьми, но сделаем!
Эх… Конечно, Великогорыч — не тот, кому стоит поручать тонкую дипломатию. Он слишком прямой. Чересчур. Он и «спокойствие» с кулака выдаёт. Но, мои перепончатые пальцы, сейчас на Боевом материке и правда больше некому это поручить!
А Остров некромантов может пригодиться. Если Попутчик раскроется в полную силу, если мы вступим в открытую войну — их знания могут быть полезными.
* * *
 Усадьба Вещих-Филиновых, Москва 
Айра находит Светлану в одной из комнат. Светка стоит у окна, ладони лежат на округлившемся животе, и взгляд устремлён куда-то в окно.
— Сейчас бы мороженого с солеными огурцами, — мечтательно протягивает блондинка.
Всё, чего в последнее время не было в самой Айре. Ни спокойствия, ни уверенности.
Ликанка подходит ближе. Зажёвывает начало фразы — и всё-таки решается:
— Я хочу вызвать Гепару на спарринг, дроттнинг Светлана.
Светка удивленно поднимает брови:
— Айрочка, ты что, офигела?
Айра отшатывается чуть-чуть. Плечи напряжены.
— Почему «сразу офигела»? — почти с вызовом, почти с обидой. — Просто спарринг
— Какой ещё спаринг? — Светалана хмыкает. — Гепара тебе не боевой маг. У неё другая специализация.
Айра уже хотела возразить, но Светка добивает, словно прочитав ее мысли:
— Даже если без магии — нельзя. Забудь. Это Даню только разозлит. Он увидит в этом показуху. И ты сама знаешь — он не любит, когда свои выясняют отношения и выносят ему мозг.
Айра опускает взгляд. В груди — тупой жар, будто вдохнула горячий пар.
— А как мне тогда показать, что я не хуже этой пятнистой? Что я тоже могу быть полезна конунгу?
Светка вздыхает.
— Наведи порядок в своей Шакхарии, Айра. Ты же помнишь, для чего тебя Даня выбрал…Ой, — на полуслове осекается, прикусывает губу. — Айрочка, я вовсе не это хотела сказать!
Айра замирает. Её глаза раскрыты широко, а от внезапного прозрения. А потом она выдыхает с облегчением.
— Нет, ты права, дроттнинг. Именно поэтому меня и выбрал конунг. Я поняла, что делать.
* * *
Я пошёл к Золотому — выполнять обещание. Проглот уже умял коровку, причмокива, облизывался… Теперь моя очередь его подлатать. После такой трапезы у него глаза сияют, эфирные каналы светятся, аура трещит от переизбытка энергии. Пришлось снимать последствия — долго, методично: сканировал потоки, гасил перенасыщение, втягивал лишнее в резонаторы, выравнивал контуры. Как будто выливал кипяток из переполненного чайника, стараясь не обжечься.
Когда закончил — сел рядом, глядя на сияющего, самодовольного обжору, и строго сказал:
— Всё. Сбросил лишнее. Стабилизировал.
— Можно следующую коровку? — тут же подал голос Золотой с надеждой.
— Какую тебе, к чёрту, коровку! — выдохнул я. — Хватит. До следующего Одарения — ни одной. Ни куска. Понял? А то сам тут рассуждаешь про судьбу, предначертание, высокие цели — и жрёшь, как в последний день Царства. Определись уже.
Золотой моментально сник. Хвост — вниз. Лапы — под себя. Взгляд потух. Молча кивнул. Обиделся, но понял.
* * *
Я только вернулся в кабинет. Только устроился в кресле, только начал мечтать о пяти минутах тишины с чашкой кофе, принесенной Змейкой, — как накатила вторая волна раздражения. Имя ей — Великогорыч.
Топорный уволень, блин!
Воевода, как и договаривались, нашёл некроманта с Острова. Одного из тех, с кем я хотел начать хоть какое-то подобие диалога через Великогорыча. Мир, торговля, обмен знаниями. Всё шло по плану. До тех пор, пока некромант не сказал что-то не то. Что-то неприятное. Кажется, назвал меня то ли «мягкотелым», то ли «зажравшимся менталистом». Или как-то так.
И Великогорыч не стал терпеть такие слова о конунге, ибо конунга нельзя оскорблять. Просто взял — и прихлопнул некроманта как муху.
И вот сижу у себя в кабинете. Я — в тупике. Да, приятно, когда за тебя так рьяно заступаются. Трогательно. Но как теперь вести переговоры с Островом некромантов? Кого назначить переговорщиком?
Булграмм не годится — он воплощённая кувалда. Мне нужен кто-то другой. Тот, кто умеет слушать, говорить, не убивать собеседника за неудачную фразу. Мягкий, гибкий, умный. И желательно — с чувством меры.
И, как водится, именно в тот момент, когда я сижу в кресле, в темноте, с чашкой остывшего кофе и мыслями в стиле «всё пропало, дипломаты закончились» — в дверь стучат. Входит Айра, вся сияющая, с почти праздничной улыбкой и серым мешком.
Ликанка подходит без лишних слов, ставит мешок на стол с деловым видом, в котором зачем-то прячется веселье, и торжественно сообщает:
— Конунг, у меня для тебя сюрприз.
Затем развязывает мешок и вытаскивает оттуда голову. Свежую, с леопардовыми ушами. И нет, это не Гепара, как могло сначала показаться.
— Это что, ягуароид?
— Ага! — Айра кивает гордо. — Один из главарей разбойников. Те, что устраивали набеги между Шакхарией и Тавринией. Теперь на дорогах между нашими государствами будет безопаснее. Границы прочистили.
Голова лежит на столе. И что ж это за наклонности у них у всех там, на Боевом материке?
Айра слегка сдувается, посмотрев на мое лице.
— Тебе не понравился сюрприз? Я думала, это тебя, ну, обрадует…
Я смотрю на голову. Действительно ягуароид. И, судя по клыкам, совсем не вегетарианец был.
— Обрадовало, конечно. Спасибо, приятно. А как ты все устроила? Ты же не выезжала из Москвы.
Она тут же оживляется.
— Мои шакхары, с Буром во главе, сделали вид, будто хотят вступить в разбойничью банду. Сыграли переговоры, выставили условия, сблизились… Потом — раз, встреча в каньоне, и всё. Он даже не понял, что попал. Убили быстро, а потом передали через Ломтика голову.
Я вдруг понимаю — да вот же мой переговорщик!
— Опа! — улыбаюсь. — А у меня для тебя есть миссия, Айрачка.
Она сразу расправляет плечи в предвкушении.
— Миссия?
— Ты будешь моим послом. Переговорщиком с Островом некромантов. Цель: заключить мир. Наладить торговлю. Получить знания. Особенно — по части некромантии. Нам нужны их методики и подходы.
Айра замирает. Только на миг. Потом медленно выпрямляется и улыбается.
— Я почту это за честь, конунг!
* * *
 Усадьба Паскевичей, Москва 
Теперь в доме не осталось ни одного работающего туалета. Ни одного. А ещё род Паскевичей — в опале. Вернее, находится под следствием, но не суть. Активы заморожены, счета заблокированы, документы изъяты. Ворота увешаны ленточками, как будто особняк стал местом эпидемии. Постоянно приезжают экспедиторы Охранки и рыскают по саду.
Тёмный Попутчик, запертый в теле ранее перспективного княжича, кипел. Он выбирал это тело тщательно. Статус. Древняя кровь. Бонусы по линии влияния. Доступ к Филинову. Всё должно было быть идеально.
А получил — дерьмо. Буквально и фигурально. И холодный взгляд собственного отца, князя Степана, который теперь не уверен, что княжич не устроил нападение в саду.
Теперь Степан смотрит на сына уже не как на наследника, а как на возможного заговорщика — в глазах читается тревожный вопрос: не он ли стоял за попыткой расправы с Вещим-Филиновым?
А Дмитрий — ну, то есть оболочка Дмитрия — клялся бате, что не причастен. Что понятия не имеет. Что просто «оказался не в то время не в том туалете». Но факт: доверия — больше нет.
Поменять тело? Сейчас?
Нет. Сейчас не время. Слишком рискованно. Переход тела требует сил, которых пока не хватает, подпитка нестабильна, резервы на исходе. Надо выждать, восстановиться, вернуть себе инициативу.
Но раздражение Темного Попутчика растёт с каждым часом. Его нужно куда-то выплеснуть, и лучший кандидат — конечно же, чёртов Вещий-Филинов.
Он набирает номер Трубецкого. Голос ровный, но за ним скалится усмешка, едва сдерживаемая.
— У тебя же скоро дуэль с Филиновым, — произносит он спокойно, но с металлическим оттенком в интонации. — Я тебе помогу.



Глава 16

 Штаб-квартира «Новостного льва», Москва 
Великая княжна Ольга Гривова стояла перед группой журналистов — отобранных лично, лучших из лучших её новостного канала. Все они готовились к командировке. Ольга внимательно оглядела своих подчинённых:
— Благодаря Его Сиятельству графу Вещему-Филинову, — произнесла она, — нам удалось получить эксклюзивное разрешение на проведение съёмок на Боевом материке. Вам предстоит важнейшая миссия.
— Ого… Боевой материк… — возбуждённо прошептала одна из журналисток. — Это же серьёзно.
Другая участница группы подняла руку и с осторожностью уточнила:
— Ольга Валерьевна, Ваше Высочество! А зачем нам вообще разрешение Вещих-Филиновых? Разве Боевой материк им принадлежит?
Ольга спокойно кивнула, будто ожидала этого вопроса.
— Формально — нет. Весь Боевой материк не находится во владении графа Данилы Степановича. Но его содействие необходимо. Без него вы там не продержитесь и дня. Потому что, во-первых, Данила — уважаемый конунг на Боевом материке. С ним считаются. Он в союзе с ключевыми державами региона: Шакхарией, Перьяндаром, Авиарией и Ликанией. Именно в этих странах вы будете работать: снимать репортажи о культуре, флоре, фауне, устройстве общества. Без покровительства графа вас либо сразу убьют, либо обратят в рабство.
Журналисты переглянулись. Ольга, заметив напряжение, смягчила голос:
— Но волноваться не стоит. С вами будут тавры — личная дружина графа. Они обеспечат полную защиту на всём маршруте. Мы заключили соглашения: на всех территориях, куда вы отправитесь, ваша безопасность гарантирована. А если кто-то всё же попытается вам навредить — тавры сделают так, чтобы больше никто не решился.
Из задних рядов раздался голос:
— Простите, а что во-вторых?
— Что? — удивлённо переспросила княжна.
— Вы сказали «во-первых», Ваше Высочество. Значит, есть и «во-вторых»?
— Ах да. И, во-вторых, спрей. Специальное средство для длительного пребывания на Той стороне. Род Вещих-Филиновых предоставил его бесплатно. Это редкий дорогой ресурс. Без него вы просто не выдержите там недели.
Когда журналисты, поблагодарив Её Высочество, с воодушевлением покидают конференц-зал, Ольга Валерьевна тянется к телефону.
На экране высвечивается знакомое имя. Она нажимает вызов, и, дождавшись пары гудков, слышит в трубке ровный, уверенный голос:
— Елена Вещая-Филинова, слушаю.
— Хотела сказать вашему роду спасибо, Елена Викторовна, — говорит Ольга, позволяя себе лёгкую улыбку. — За помощь с организацией. Благодаря вам нам удалось договориться со странами Боевого материка. Репортажи оттуда станут главным номером. Абсолютный эксклюзив, чего уж там.
— Не стоит благодарности, Ваше Высочество, — отвечает графиня по-деловому. Трудно поверить, что эта отлично умеющая держать себя девушка вышла из простолюдинов. Данила, конечно, умеет находить редкости. Прямо-таки откопал сокровище. — Данила Степанович нацелен на сближение Боевого материка с Царством, особенно в дипломатии и экономике. Всё это укладывается в нашу стратегию — так что ваш журналистский проект пришёлся очень кстати.
На том конце линии слышно, как Лена откидывается на спинку кресла. Затем следует короткая пауза, и графиня добавляет:
— Кстати, наша избранница принцесса Айра уже отбыла на Материк. Она встретит ваших корреспондентов и будет сопровождать их. С ней они в надёжных руках.
— Прекрасно, — отзывается Ольга. Она уже стоит у окна, невольно глядя вниз, на бульвар с цветущими клёнами. — А сам Данила Степанович всё ещё в Москве?
— Да, — подтверждает Лена. — У него на носу дуэль с Трубецким. И, как водится, ещё дюжина других дел, все срочные. Всё время на бегу… Кстати, Ваше Высочество, Вы ведь знаете, сейчас лучше держаться подальше что от Паскевичей?
— Да-да, — понижает голос Ольга. — Владислав Владимирович уже предупредил. Я в курсе насчёт княжича.
Она хотела добавить «в курсе, что Дмитрий — Демон», но сдержалась. Смысла нет — и так всем всё ясно. Такие вещи не обсуждаются вслух.
Лена, между тем, неожиданно предлагает:
— Хотите полететь на Золотом, Ваше Высочество? Он тоже ещё в городе и можно всё устроить.
— Было бы замечательно. Спасибо, — обрадовалась княжна.
— Вот и отлично, — Лена на том конце линии явно улыбается. — А вы, кстати, зачем интересовались Данилой Степановичем? Что-то нужно от него?
— Да нет, — чуть торопливо откликается княжна. — Просто так… — и тут же добавляет, противореча самой себе: — А граф, случайно, не сможет присоединиться к полёту?
— Очень вряд ли, — отзывается графиня с оттенком сожаления. — Данила сейчас буквально разрывается.
Ольга слегка хмурится, подавив грустный вздох:
— Понимаю. Что ж, жаль…
Кажется, Данилу Степановича уже не вытащить на такие прогулки. А ведь весной вид на Москву с высоты особенно прекрасен.
* * *
Сегодня у меня дуэль с Трубецким. Странный мажор. Именно что мажор. Язык не поворачивается назвать его боярином — просто очередной мажор: глупый, борзый, самодовольный. Типичный представитель золотой молодёжи, у которой слишком много титулов и слишком мало мозгов.
На кой чёрт он вообще на меня полез? Я же Грандмастер, а это не в тапки сходить. Тем более и повода не было — Кириллка сам сглупил, сам начал. Но нет. Связался. Причём не просто со мной, а ещё и с Димкой Паскевичем в нагрузку. А если Паскевич начинает подбираться ко мне опять через эту дуэль, значит — готовится подлянка. Тут уж без вариантов. Прослушка в доме Паскевичей это только подтверждает.
Я набираю номер Гришки. Он берёт трубку почти сразу — видимо, уже встал. Хоть и десять утра, но казах обожает поспать.
— Гринь, будешь моим секундантом? — спрашиваю прямо.
— Ага… — тянет он сонно, с ленцой. — Трубецкой-младший, значит, не передумал?
— Не передумал, — коротко отвечаю. — И Паскевич где-то рядом воду мутит. Так что готовься к подставам.
— Ты же говорил, он теперь Демон? Или я ослышался?
— Только не по телефону, — обрываю резко. — Вообще да. Но без упоминаний.
— Понял, молчу про его рога…
— Я серьёзно, Гриш. Мне его ещё изучать, а не хотелось бы раньше времени вступать в бой просто потому, что пришлось бы вытаскивать тебя после твоих шуточек.
— Да понял я, понял, Дань! — спешит отозваться казах. — Сказал — молчу! Я ж просто, ну, короче, обмолвился!

— Готовься к дуэли тогда, — вешаю трубку.
Гришка, блин… Он всегда был навеселе с всякими тварями, а перед девушками за мою спину прыгал. Но сейчас далеко не простая тварь. Хочется скрупулёзно ее изучить, а потом уже точным ударом грохнуть, чтобы не переродилась. А то с этими Демонами все сложно. Убьешь не так — и через сто лет он вылезет обратно из Астрала. Такую свинью потомка я не собираюсь подкладывать.
Подхожу к окну. На газоне внизу весёлый бардак: Змейка с визгом гоняет Шархана, который мечется как цирковой тигр.
— «Нас слишком мало, чтобы умирать сегодня! Беги, Форест, беги! Я за хлебом!»– бросается шафрановый чревовещатель фразами из кинофильмов.
На террасе, развалившись на шезлонге, Ледзор подставляет лицо солнцу. Он всю ночь работал — заслужил.
Паскевич, как я и подозревал, решил устроить подрыв. Дуэль назначена на стадионе «Ратник» — специально оборудованная арена, с ложами, VIP-кабинками и смотровой площадкой. И вот в шестой кабинке, куда собирались сесть мои жёны, он заложил шашки с ядовитым дымом. Эти игрушки сделали в Сибири — на основе трав из Аномалий. Жесть: сдирает кожу, глаза кровоточат, кровь идёт изо рта, вроде еще мухоморы растут на теле, но это не точно.
Разумеется, я мог бы просто перекинуть шашки в тринадцатую кабинку, которую Паскевич зарезервировал для себя. Но это было бы слишком в лоб. Он бы сразу понял, что за ним следят, и что я его заподозрил в демонщине. А это пока мне не на руку.
Поэтому — классика жанра. Ночью Ледзор пробрался на стадион, вооружившись отвёрткой, выкрутил таблички с шестой и тринадцатой кабинок — и поменял их местами. Номера перепутаны, ловушка готова. Паскевич сядет прямо в свой собственный газенваген. Заодно проверим, насколько он живучий — этот Демон.
Я выхожу на террасу. Ледзор приподнимает голову, продолжая украдкой глазеть на Змейку, которая теперь делает кувырки через хвост.
— Граф! Хрусть да треск!.. — морхала аж в пот бросило от этого зрелища. — Такая выпуклая, хм. А она точно зверь, хо-хо?
— Разумный зверь, — напоминаю я. — Даже не думай.
— Да я ничего! — отмахивается Ледзор, всё ещё глядя в ту сторону. — Сегодня ведь дуэль?
— Ага.
— Будь он неладен, этот демон… — бурчит бородатый Грандмастер. — Из-за него нас отвлекают от Южной Обители. Я бы уже с радостью нырнул в Антарктику…
— И не говори, Йоулупукки, — вздыхаю. Темный Попутчик действительно не вовремя приперся. И какой же хрен его освободил, интересно? Но что есть, то есть. И теперь моя задача — максимум вытянуть из ситуации. Например, демонскую память.
— А что с финнами-то, граф? — вдруг спрашивает Ледзор. — Ты не будешь их больше устранять?
Я качаю головой. Знаю, как он относится к этим «северным соседям». Но у меня другие приоритеты. Я думаю о своём роде, о его будущем — а не о чьей-то личной вендетте. Даже если этот «кто-то» — ценный Грандмастер-физик-ледовик.
— Не буду, — твердо отвечаю. — Конунг Тапио начал продвигать среди своих дворян курс на примирение. Там многие стали сторонниками «цивилизованного диалога».
Ледзор цокает языком, будто попробовал что-то горькое.
— Эх, жалко… — говорит он.
— Жалко? — хмыкаю. — Не думаю. Тебе-то чего жалеть? Твоя деревня с морахалами давно в безопасности. Она глубоко в лесах графства, под охраной гвардии. Финны туда никогда не сунутся.
Он кивает, но без улыбки.
— Это-то да, — признаёт. — Ты спас мой народ. Сейчас у них новые дома, теплицы, дети бегают по улицам… плодятся и размножаются, как учили. Я только надеюсь, что больше не полезут в старые ошибки. Но всё равно, Финляндия отделалась слишком легко. Вот что злит.
Я поворачиваю к нему голову.
— Не соглашусь с тобой, Одиннадцатипалый. Чернобус со своей вороньей стаей оставил им мощное напоминание — сотни ледяных статуй, выстроенных вдоль всей границы. Так что нет, Одиннадцатипалый, легко финны не отделались. Ваша вендетта завершена. Пора жить дальше, Одиннадцатипалый.
— Похоже на то, граф, — вздыхает Ледзор после короткой паузы, а затем, почти сразу, усмехается в бороду. — Думаю, зажигалка Кострица мне тут пригодится.
Время дуэли приближается. Еду на стадион «Ратник». Со мной — Ледзор, Камилла и Настя. Остальных жён оставил дома. Нечего им делать на этой показательной разборке. Да и таскать всех — это уже само по себе глупо. А вот две жены — в самый раз: будто просто прихватил с собой сопровождающих, для антуража. Паскевич не должен ничего заподозрить.
Айра уже отбыла на Боевой материк. У неё дипломатическая миссия на Острове некромантов. Гепара медитирует дома, осваивает «телепатически якорь». Я даже передал ей воспоминания Странника — авось пригодятся. Лена, как водится, по уши в родовых делах. Светка беременна, и её гормоны сейчас в состоянии свободного полёта: от дикого смеха до убийства ложкой — одно движение бровью. Лучше её не трогать. Лакомка осталась с Олежеком, и пусть пока наслаждается материнством.
Так что да. Едем мы втроём: Камилла, Настя, я — и Ледзор в придачу. Машина мчит по прямой, и вот уже в поле зрения возникает «Ратник».
Стадион — монстр из бетона и стекла. Блестит свежими панелями.
Мы только выходим, как Светка по мыслеречи подключается, ловит глазами Камиллы панораму и фыркает:
— Что-то этих дуэльных стадионов стало подозрительно много в последнее время.
— Вообще-то, — хмыкает Камилла, — наш род в них и инвестирует.
— Ну, частично, — поправляю я. — Дворяне любят устраивать разборки — так пусть делают это в безопасных местах. Под присмотром, с бархатными креслами и бронестеклом. Лучше уж здесь, чем снова по лесам друг за другом бегать.
— Тоже верно, — зевает Светка.
Мы направляемся к кабинке с табличкой «6». Хотя на деле это, конечно, тринадцатая кабинка. Ледзор ночью аккуратно поменял номера.
В коридоре появляется Димка Паскевич. Одержимая сволочь, только завидев меня, сразу улыбается и подходит.
— Данила Степанович, — тянет он вежливо, с хищной ноткой. — Сегодня я просто зритель. С большим интересом наблюдаю за поединком.
Я отвечаю в том же духе, с тем же фальшивым медом:
— А вас уже перестали допрашивать в Охранке?
На секунду — мимолётная морщинка.
— Нет. Но допросы, знаете ли, не круглосуточные. Удалось вырваться на представление. Уверен, бой с Кириллом Руслановичем будет достойным зрелищем.
— Конечно, конечно… — улыбаюсь я. Мразь ты шелковая, думаю. Сейчас ты сам войдёшь в свою ловушку, крысюк ты лощёный.
Я даже жму ему руку. Будь он смертником, моя улыбка была бы шире, но и так тоже радуюсь за знакомового. Паскевич уходит — и, не подозревая ничего, заходит в кабинку с табличкой «13». Настоящая «шестая». Та самая, с шашками в вентиляции.
Сам я выхожу на арену. Гришка уже здесь ждет, как и судья. Трибуны пусты, только две кабинки заняты.
В одной кабинке спокойно расположились Настя и Камилла — пьют воду из тонких бокалов, тихо переговариваются. Под их окнами — номер «13». То есть правильная цифра. А вот напротив, под окнами другой ложи, красуется табличка с цифрой «6» — той самой, что на самом деле предназначалась им. Паскевич, разумеется, зашёл туда, куда и собирался: на двери висела нужная ему «13». Только он не знал, что ночью Ледзор тихо поменял местами таблички на дверях. А вот под окнами всё осталось по-старому. Изнутри этого не заметить. А вот с арены — видно прекрасно.
И вот появляется Кирилл Русланович Трубецкой. С очень надменной ухмылкой.
— Честно, даже не пойму, — удивляется Гришка. — То ли он дурак, то ли правда бесстрашный… Идти на бой с Грандмастером — да ещё с таким видом, будто прогулка намечается.
— Просто Кирилл Русланович слишком уж понадеялся на друга, — бросаю через плечо и спокойно выхожу в центр арены.
Кирилл уже ждёт, глаза сверкают чем-то вроде злорадства.
— Паскевич обещал, что ты будешь подавлен к началу боя, — говорит он с нажимом. — Не знаю, что именно он задумал… но очень надеюсь, ты будешь страдать.
— Как трогательно, — вежливо киваю. — Обязательно учту это признание в ходе поединка.
Судья на возвышении поднимает флаг. Его голос звучит чётко, звонко, как отсечка в часах:
— Бой!
И тут — взрыв.
Глухой, тяжелый — будто удар железного молота по легким. Из ложи Паскевича вырывается густой, ядовито-зелёный туман. Мгновенно дым растекается по стеклу. Слышен первый крик. Потом второй — уже не человеческий. Звериный.
Вынувший меч из ноже, Трубецкой резко разворачивается в сторону дыма, в глазах мелькает тревога. И вот в этот момент — я бью.
Псионические стрелы вонзаются ему прямо в грудь.
Боярский сынок взвизгивает, уронив меч, пытается вызвать стихийный доспех — но поздно. Я уже прошёл через его ментальные барьеры. Щиты треснули, как хрусталь под ногой.
Я вклиниваюсь в его сознание — мощно, нагло, с улыбкой:
— Много болтаете, Кирилл Русланович. Много отвлекаетесь.
Он пытается оттолкнуть меня, сжать волю в кулак, но это всё бесполезно. Я — Грандмастер телепатии. Это не в тапках по даче гулять. Я работаю быстро, чисто и без суеты. Немногие щиты выдерживают моё вторжение, особенно когда я бью в полную силу.
Обычно дуэлянтам дают пару секунд, чтобы активировать доспех… но Кирилл сам всё проморгал. Формально бой начался. Первый удар — мой. Всё по правилам. Кирюшу отвлёк его же союзник. Символично.
Боярский сынок падает. Глупо, неуклюже. Щёки в песке, глаза стеклянные, ментальная защита — разбита в хлам. По сути, я победил.
        От нечего делать посылаю ему внушение:         «Бегай по кругу и лай, как собака»        . Классика жанра. Школьная, но нестареющая. Кто я такой, чтобы сопротивляться вечному?      
Трубецкой вскакивает и начинает наматывать круги по арене, глупо тявкая. Раздается хруст.
Я отвожу взгляд вверх. В кабинке под номером «6» лопается стекло. Осколки сыплются наружу, будто взрывается витрина. Через туман и дым вываливается Паскевич.
О, красавец.
Вся кожа облезла. На теле вспухшие волдыри, из плеч и спины вырастают грибы с красными шапками. Надо же, и правда мухоморы проросли. Одержимый идёт шатко, но идёт — прямо ко мне, излучая демонскую жуть.
— Филинов!!! Ты это устроил!!!
За моей спиной уже стоит Гришка — молниевый доспех потрескивает, пальцы дрожат в предвкушении разрядов. Ментально касаюсь разума друга: «Не дёргайся».
Тот же приказ — в кабинку, жёнам и Ледзору: «Только защита. Не вмешиваться».
Паскевич подползает ближе. Голос рвётся из горла, хриплый, покрытый слизью:
— Это твоих рук дела, мальчишка!!!
Я делаю удивленное лицо:
— О чём вы, Дмитрий Степанович?
— Ты! — орёт он, заходясь кашлем и дымом. — Ты подкинул мне мои же шашки! Это ты!
Изображаю крайнее недоумение, бросаю взгляд на его кабинку:
— Кстати… А почему вы были в шестой кабине?
Он резко оборачивается. Смотрит вниз. Под окнами — табличка: «6». Он тупо моргает, разглядывая цифры.
— Я должен был быть в «тринадцатой»!
— Хм, да? — киваю. — А мои жены как раз в «шестой». Но они почему-то пошли в «тринадцатую». Видимо, персонал перепутал таблички на дверях.
Он косится на меня в подозрении и сомнении А вдруг и правда сам напортачил?
Я продолжаю добивать комедию:
— А что у вас за Дар? Регенерация? По-моему, кожа уже начала затягиваться… Такое ощущение, будто волдыри втягиваются обратно. А я думал, вы ледовик, княжич.
Одержимый раздраженно оскаливается.
— Это родовая тайна.
И не сказав больше ни слова, Паскевич разворачивается. Перешагивает через лающего Трубецкого и быстрее уходит прочь.
На ходу бросает:
— Поздравляю с дуэлью, Данила Степанович.
Я улыбаюсь ему в спину. Спасибо, Дмитрий Степанович. Не забуду.
— Гриша, на сегодня закончили.
Обхожу Трубецкого, который застыл на четвереньках и что-то там сам себе тявкает. Снимать ментальную программу я не собираюсь. Пусть побегает. Родовые телепаты Трубецких, думаю, справятся. У столь древнего боярского рода наверняка найдутся спецы по спасению разума из оков ментальной прошивки. А если не найдутся — что ж, значит, Кирилл Русланович всё-таки переоценил величие своего фамильного древа.
Читать воспоминания Трубецкого я тоже не стану. Не потому что неинтересно — а потому что у меня голова на плечах. Мне не нужны тайны Трубецких. Потому что как только ты их узнаешь — ты за них в ответе. А я не подписывался. Хватит. На сегодня я уже провёл спектакль и узнал о Темном Попутчике что-то новое.
А фамильный меч Трубецких заберет Гришка. Потом мне отдаст. А я потом продам Трубецким или кому-то другом, в зависимости от настроения.
В коридоре слева появляется Ледзор. Морда у него недовольная, как будто в чай плеснули соевый соус. Или вместо сахара насыпали соль.
— Ну и чего мы этим добились, граф? — бурчит Одиннадцатипалый.
— Как что? Мы теперь знаем, что Тёмный Попутчик обладает регенерацией, —по мыслеречи отвечаю, глядя в спину Паскевичу, исчезающему за поворотом. Грибы на плечах, шея в пятнах, половина лица срослась неправильно, будто глину лепил нетрезвый ребёнок. — Причём не слабенькой. Кожа затягивается достаточно быстро.
Живучая тварь. С одного маха не прикончить.
Вернувшись домой, первым делом выхожу на связь с Красным Владом по зашифрованному каналу. Заодно и ментальную сеть раскидываю по округе — просто для подстраховки.
— Владислав Владимирович, я хотел поделиться сведениями, авось и вам пригодится. У Попутчика есть регенерация, — говорю, не тратя слов. — Кожа сдирается — и снова на месте.
На том конце тишина, потом сухой смешок. Владислава Владимировича что-то позабавало:
— Данила, любопытная информация, конечно, но ты что, сдирал кожу с мощнейшего демона заживо?
— Экспериментировал, — лениво бросаю. — Академический интерес.
— Ну даёшь… — цокает он. — У нас в Охранке тоже порой бывают допросы с пристрастием. Но на Демонах еще никто опыта не заимел. Нам бы спецов таких, как ты…
— Я же уже отказал, Владислав Владимирович, — отказываюсь. — Только не начинайте снова.
Мои ментальные щупы, которые я разбросал вокруг усадьбы на всякий случай, вздрогнули. Объявился Лиан. Не заходит — стоит у внешнего периметра. Турбо-пупс боится ловушек. И правильно делает, между прочим.
«Давай, залетай», — бросаю ему мысленно.
Через полминуты в кабинете вспыхивает золотая молния — появляется Лиан. Следом за ним, как ни в чём не бывало, входит Лена с вазой конфет, молча ставит её на стол и исчезает. Турбо-пупс мгновенно вцепляется в сладости, как будто неделю питался астральным воздухом.
— Полегче, а то слипнется, — предупреждаю, — Кстати, ты ведь был на стадионе, — добавляю. — Я тебя чувствовал.
— Был, конунг, — кивает он серьёзно. — На случай, если Тёмный Попутчик нападёт на тебя. Мне дали приказ: при малейшей угрозе вызывать боевую группу из Организации.
— Значит, это Хоттабыч беспокоится о моей безопасности? — хмыкаю.
Он пожимает плечами:
— Похоже, да.
— Или, — прищуриваюсь, — он просто не хочет, чтобы Попутчик заполучил меня. Всё-таки я — Аватар Короля Теней.
— Или… — Лиан осторожно кивает. — Председатель очень сильно хочет тебя в Организацию. А нежить из тебя будет неважная.
— Губа не дура, — пожимаю плечами я. — Ладно, какие у тебя дальнейшие планы?
— Да так же следить за Паскевичем издалека с помощью шпионских артефактов, — вздыхает он.
— Что за артефакты? — сразу интересуюсь. А Жора квакает — мол, правильный вопрос.
— Секрет фирмы, — мелкий разводит руками. — Сначала присоединись к нам, потом узнаешь.
— Хитрый какой. Что ж, ну следи, только держись подальше от Демона. В стадионе ты подкрался слишком близко.
— Ладно, учту, — Лиан берет горсть конфет. — Мне пора на пост. Надолго Демона нельзя оставлять.
Пупс уносится золотой молнией, а связь-артефакт снова просыпается. Да я сегодня на расхват. В этот раз звонит Зар.
— Данила Степанович, — раздаётся сухой, собранный голос лорда-дроу. — Багровый Властелин ждёт вас у себя сегодня вечером. Как раз банкет намечается. Помните, мы договаривались о встрече?
— Что ж, быстро вы.
— На самом деле с нашей договоренности прошла уже неделя.
Мда, и забегался же я.
— И во сколько?
— В семь вечера по Москве. Дадите координаты — я перенесусь в вашу усадьбу и заберу вас. И желательно взять кого-то из жён. Атмосфера будет полуофициальная.
Разговор обрывается, и я, по привычке, иду советоваться с Лакомкой. Она на террасе, читает отчёт по реабилитации альвов. Присев рядом, излагаю остроухой блондинке предстоящее телепорт-путешествие
— Настю бери, мелиндо— говорит без тени сомнения. — А Камила поможет ей одеться.
Конечно, Настя — очевидный выбор, тут и думать нечего. Но позволить Лакомке почувствовать, что мнение главной жены действительно необходимо, — это никогда не бывает лишним. Семейная политика. Тонкая, но действенная.
По мыслеречи Лакомка сама зовет девушек и дает им четкие инструкции.
— Настя, у вас с Даней сегодня визит во дворец Багрового Властелина. Приоденься.
Камила тебе поможет, — добавляет Лакомка, и брюнетка кивает согласно, ну а я понаблюдав семейную идиллию, отправляюсь вздремнуть, вернее, помедитировать.
К счастью, перемещение с портальными статуэтками — дело секундное, так что визит к Багровому Властелину займёт всего один вечер и не потребует больших жертв времени.
Через пару-тройку часов мы с Настей выходим во двор. По договорённости Зар должен появиться здесь. Так и есть — портал вспыхивает, из него выходит лорд-дроу, напомаженный, как дирижёр на премьере, во фраке с узором из алых нитей.
— Вы готовы, лорд Данила? — спрашивает он.
— Как видите, лорд Зар, — киваю.
На мне — чёрный смокинг, классика. Настя — в вечернем платье цвета утреннего неба, с лёгким переливом в серебро. Выглядит так, что мне самому приходится держать фокус, чтобы не залипнуть. Ух, Камила умеет выбирать наряды.
— Мероприятие проходит во Дворце Багрового Властелина, — говорит Зар, вытаскивает из внутреннего кармана статуэтку. Настя держит мой локоть, а я беру протянутую ладнь лорда. Статуэтка в другой его руке вспыхивает, и в следующий миг пространство сдвигается, складывается внутрь себя — и нас засасывает.
Мы оказываемся на Той Стороне. Это становится понятно сразу, стоит взглянуть на окно, где плывут три луны.
Осматриваю коридор дворца, в который нас выбросило порталом. Вокруг начинают появляться другие гости — все как на подбор дроу. Похоже, мы оказались на специальной портальной площадке для приглашённых.
К нам подходит дроу-леди. Неприлично красивая, да еще и платье — одно название.
— Зар, — мурлычет она. — Представишь нас?
Он спокойно, как человек, привыкший к этим кульбитам этикета, кивает:
— Леди Яриэль. Моя супруга. А это — лорд Данила Вещий-Филинов и его супруга, леди Анастасия.
Супруга Зара? Надо же. А он молодец.
— Ах, Данила Степанович! — восклицает красотка, поворачиваясь ко мне с лёгким театральным восторгом. — Так это вы! Сколько я слышала о вас от мужа! Такой замечательный город вы обстроили! Мой Зар просто не хочет вылезать из Невинска.
Я улыбаюсь. А Зар слегка краснеет скулам. Похоже, воспоминания о девочках из Герасы всплыли не вовремя. Хотя, казалось бы, у дроу нравы свободные — стесняться ему, по идее, нечего.
— Рад знакомству, леди. А Невинск действительно стоит посмотреть хотя бы раз. Ждем вас в гости.
Взгляд Яриэль падает на Настю.
— Боги, какая прелестная особа! — восклицает она, искренне восхищённо— Какая красота!
— Моя супруга, — сдержанно говорю я. — Анастасия.
— Я в восторге! — с лёгким акцентом щебечет леди дроу. — Мы с вами обязательно должны пообщаться, моя дорогая. Как только появится возможность!
Настя немного смущается, ловко поправляет рыжий локон, который упал на лицо.
— Конечно, леди, — говорит она мягко. — Было бы приятно.
Зар вежливо вмешивается.
— Яриэль, нам пора. Лорд Данила, прошу, пойдёмте. Сейчас я должен представить вас милорду. После — вы будете свободны общаться с кем угодно.
Мы следуем за ним по сверкающему мрамору. Раскрывается яркий зал. Гостей много. Дроу в парадных костюмах, немногочисленные альвы в тонких шёлках, люди в латах из дымчатого стекла. А у дальней стены — возвышение с троном. Туда мы и идем.
На троне сидит серокожий юноша лет шестнадцати, с пышными алыми волосами. Передо мной — Багровый Властелин.
Зар опускается на одно колено. Его голос становится церемониально-плавным:
— Милорд. Я привёл лорда Данилу Вещего-Филинова с супругой, как было велено.
— Лорд Данила, — откликается парень с озорной улыбкой, будто мы не на дипломатической встрече, а на домашнем ужине. — Какая встреча!
— Ваше Багровейшество, очень долгожданная! — улыбаюсь, и не думая вставать на колено или кланяться. — Позвольте представить мою супругу — Анастасию Павловну.
Настя делает реверанс.
— Рад знакомству, — кивает Багровый Властелин оборотнице.
Мда, не стоит верить оболочке. Среди Высших Грандмастеров полно тех, кто умеет менять облик, как пижаму. Вон, Лиан до сих пор прикидывается карапузом. А этот рыжий паренек так и вовсе древнее существо неизвестного происхождения. Сканирую его энергетически — и внутри словно озеро без дна. Кажется, даже Хоттабыч рядом с ним — просто аккуратный резервуар.
Тут замечаю фигуру, стоящую чуть в стороне от трона. Лорд Дамар. Тот самый сволокет, что натравил на меня гиганта-гуля в землях Гагера. Значит, можно смело ожидать новой подлянки.
И дроу-телепат не разочаровывает. Дамар делает шаг вперёд.
— Ваше Багровейшество, вам следует знать: этот человек был замечен в компании ведьмы Масасы из Организации на земле лорда Гагера.
Ага. Понеслось.
Багровый Властелин небрежно отмахивается, будто стряхивает пылинку с рукава.
— Да-да… — протягивает он. Скучающе, как человек, которому и без того всё известно.
Потом его взгляд переходит на меня. — Это правда, лорд Данила? Вы действительно были там? Я уже слышал. Новость долетела. Но хотелось бы услышать вашу версию. Что вы там делали?
Пожимаю плечами:
— Ваше Багровейшество, чистая правда. Я находился там по личному делу — расследовал происхождение гулей на своей родовой земле. Леди Масаса же оказалась поблизости случайно. Я уже передавал эту информацию лорду Зару.
— Да, — вступает Зар, — я включил это в свой доклад. Всё подтверждается.
Багровый кивает, как будто услышал нечто ожидаемое. Дамар же морщится. Не знаю на что он вообще рассчитывал. Хотели бы мне сделать предъяву, так и без его помощи нашли бы за что.
— Лорд Гагер, кстати, ответит за халатность, — замечает Багровый Властелин лениво, почти буднично. — Гули — это вам не мошки. Сейчас он, между прочим, как раз на отработке. Вы рады, лорд Данила?
— Я? — удивляюсь. — Ваше Багровейшество, это ваш вассал, и не мне судить, правильно ли поступаете вы с ним.
Красноволосый парень кивает, ответ ему пришелся по душе.
— А хотите пострелять из лука, лорд Данила? — неожиданное предложение.
Примечательно, что моего ответа, похоже, никто не ждет. Встав с трона, он уже разворачивается и уходит, не глядя.
Зар тихо подаёт голос:
— Идите, лорд Данила. А ваша супруга пока побудет со мной.
Я молча киваю и иду за Властелином. Балкон выведен в сторону сада. Лёгкий ветер, где-то пахнет мятой и пеплом. Служанка вручает Багровому костяной лук, без стрел. Он берёт его, как привычную игрушку, и указывает в сторону:
— Лорд Данила, видите то дерево? — спрашивает он, кивая на мерцающее в глубине сада древо. Светящееся, с крупными золотыми плодами.
— Вижу, Ваше Багровейшество.
— Это дерево из моего Молодильного Сада, — продолжает он. — Он находится далеко отсюда, на краю моих земель. Но один саженец перенес сюда. А вот вон там, у забора, — продолжает он, — два дрозда. Под покровом ночи лезут за апельсинами, представляете? Хотят украсть урожай. Обычно за такое я приговариваю к смерти даже дроу.
Он уже натягивает тетиву.
Поднимаю ладонь, спокойно.
— Я могу их отпугнуть, если хотите. Они никогда больше не притронутся к апельсинам.
Багровый останавливается, поворачивает голову:
— Правда? Хорошо. Давайте.
Я щёлкаю пальцами. Пси-стрелы вырываются из моих пальцев, как серебристые нити. Расстояние не помеха для телепата. Дистанция ограничена его силой, а уж у Грандмастера ее хватает. Двое крылатых лазутчиков замирают, поймав псионику. Потом по моему приказу просто уносятся прочь, ощутив резкое неприятие к апельсинам. Просто жалко бедных птичек. Зачем их убивать?
— Впечатляет, — замечает Багровый. — Но пойдёмте. Посмотрим дерево поближе.
Мы спускаемся по витой лестнице, ведущей с балкона вниз. У апельсинового подножия дерева из земли поднимается массивный силуэт. Огромный тролль протяжно зевает.
— Тоже ваш саженец? — спрашиваю я, равнодушно глядя на гиганта.
— Один из стражей сада, — цокает языком Багровый. — Но, как видите не заметил непрошеных гостей, уснул лентяй.
И тут тролль вдруг зарычал, и с места, как лавина, срывается прямо на меня.



Глава 17

 Дорога между Тавиринией и Перьяндаром, Боевой материк 
— А вот это роща дикого зверобоя. Тавры принимают его перед боем, чтобы стать беспощадными и наполниться храбростью, — громко и уверенно рассказывает Булграмм Великогорыч. — Очень рекомендую попробовать.
Булграмм стоял на опушке леса и с видом знатока рассказывал группе журналистов из Русского Царства о местной растительности. Высокие стебли дикого зверобоя с мелкими желтовато-красными цветами качались на ветру, создавая живописную картину.
— Эти растения содержат какие-то экстракты, дурманящие мозг? — с любопытством спрашивает миниатюрная журналистка. Без рогов, но весьма симпатичная — с пышной фигуркой, которой Великогорыч любовался временами.
— Нет, — с ленивой усмешкой отвечает воевода. — Просто, когда жуёшь, ни о чём не думаешь. Листья у зверобоя почти как резина, долго жуются. Воин ведь должен быть сосредоточен. А тут — занят и не отвлекается ни на что.
Чтобы подкрепить свои слова, он срывает один из листочков, кладёт его в рот и начинает жевать. Журналисты вокруг переглядываются недоуменно, кто-то уже нацеливает объектив камеры.
Вокруг стояли джипы экспедиции, неподалёку уже разбили палаточный лагерь. Журналисты с энтузиазмом снимали местную флору. Они направлялись в Перьяндар, чтобы взять интервью у короля Павлинарха. Путь был неблизкий, и Булграмм великодушно решил совместить сопровождение с экскурсионной программой.
Тем временем принцесса Айра уже отправилась на Остров некромантов. Миссия её началась на удивление удачно — Айре удалось наладить контакт с «фанатиками смерти» там, где сам Великогорыч совершенно споткнулся. Всё-таки она не просто девка, а Избранница конунга. Булграмм честно признавал, что дипломат из него хреновый, да и терпение к переговорам отсутствует напрочь.
— А это что такое? — внезапно спросил один из журналистов, заинтересованно указывая на огромный, яркий цветок размером с хороший пивной бочонок.
— О, это Семицветный лотос, — пояснил Булграмм, с профессиональным интересом разглядывая растение. — Редкий экземпляр. До такого размера обычно не доростает. За кучу «бычков» можно спихнуть на рынке в Давирисе.
Журналист немедленно приблизился к необычному растению и восхищённо наклонился, чтобы получше его рассмотреть.
А в это время Булграмм, неспешно отвернувшись, добавил:
— Некоторые, кстати, зовут его Ядовитым капканом…
Слова прозвучали немного запаздало. Воздух пронзил громкий крик, и лепестки гигантского цветка резко схлопнулись, крепко захлопнув беднягу по пояс. Остальные журналисты в ужасе замерли на месте, не зная, что делать и как помочь несчастному коллеге.
— Вы… вы же вытащите его? — заикаясь, обратилась фигуристая милашка к Булграмму, ища поддержки и помощи в лице крепкого тавра.
— Конечно, конечно, — великодушно и спокойно ответил воевода. — Да вы не волнуйтесь. Этот капкан выделяет яд, который полностью растворяет жертву где-то за два месяца. Сейчас для него это скорее лёгкий пилинг.
С этими словами Булграмм неспешно направился к стоявшему неподалёку автомобилю — доставать свой верный топор.
— А пока предлагаю полюбоваться вот этим кроликом, — весело объявил Булграмм, указывая на невероятно милое создание, возникшее буквально в нескольких шагах от группы. Пушистый зверёк с белыми лапками выглядел так, словно сошёл с праздничной открытки. — Его называют Крошкой-белолапкой.
— Какая прелесть! Нужно снять его поближе! — восхищённо воскликнула молодая журналистка, уже подбегая с камерой к животному.
— Правда, ещё его называют Саблезубой Бесятиной, — невозмутимо добавил Булграмм.
Но предупреждение прозвучало снова чуть с опозданием. В следующее мгновение кролик широко раскрыл пасть, явив миру огромные саблевидные клыки, которые едва могли поместиться в его крошечном тельце. Хищно клацнув челюстями в воздухе, пушистый монстр бросился вперёд с пугающей скоростью.
Журналистка взвизгнула и в панике понеслась обратно. Остальные члены группы бросились врассыпную, отчаянно крича и размахивая руками, а кролик не отставал, преследуя свою добычу.
— Помогите! — раздавались вопли перепуганных журналистов.
Булграмм неторопливо последовал за ними, на ходу перехватывая удобнее топор. Сам он совершенно не понимал всей этой паники. Ну, откусит кому-нибудь руку или ногу — так ведь для того и взяли с собой Целителя. Главное, чтобы кролик не успел умять откусанную конечность.
— Обожаю крольчатину, — довольно проговорил Булграмм с широкой усмешкой. — А по-другому этого зверя и не поймать, только на живца. Желательно — глупого.
* * *
Тролль бросается на меня резко — громадная серая туша, вся в складках, с брюхом, словно пивная цистерна на толстых, чудовищно мощных ногах, больше похожих на обтёсанные каменные столбы. Он мчится на меня с рёвом, явно намереваясь превратить в отбивную без гарнира.
А в этот момент Багровый Властелин, как ни в чём ни бывало, стоит у старой яблони и задумчиво разглядывает ромашку. Да-да, ромашку. Ну конечно, самое подходящее время любоваться зеленью. Ты ведь в своем саду впервые, не иначе — а не в стотысячный раз.
Первое, что приходит мне в голову — приручить зверюгу ментально. Ага, сейчас! Здоровяк даже не дрогнул, продолжая нести ко мне свои массивные кулачищи размером с небольшие валуны. На груди у него болтается увесистая антителепатическая брошка, подвешенная на толстой кожаной верёвке. Что ж, это ведь личный сторож Багрового Властелина. Неудивительно, что его защитили от любого ментального вмешательства — мало ли каких любителей подчинять чужих монстров занесёт сюда нелёгкая.
Я резко отпрыгиваю назад, и прыжок выходит на удивление длинным — не зря всё-таки я решил оставить себе мускулы, нарощенные за время предыдущих боевых операций. Уменьшать их обратно я не стал, мало ли пригодятся, и вот пригодились. Огромный кулак тролля с оглушительным свистом проносится в опасной близости от моей головы и врезается в землю, выбивая комья земли и дерна. Но тролль, явно раздосадованный промахом, не собирается останавливаться и снова разворачивается ко мне. Здоровенная тварь, но двигается удивительно проворно для своих размеров — совсем не похожа на медлительных боксёров-тяжеловесов.
Конечно, прикончить гиганта я могу без проблем. Но устраивать побоище — сомнительная идея. Всё-таки это сторож Багрового. Да и не хватало ещё испортить клумбы. Просто хрен знает на что он может обидится. А заводить себе в качестве врага древнее и могущественное существо в теле вечно юного подростка я сейчас пока не планирую.
Быстро оценив ситуацию, я резко распускаю за спиной Плащ Тьмы, мгновенно превращая его в нечто похожее на парашют. Легионер-воздушник тут же устремляет поток воздуха и надувает мой тёмный парашют, позволяя мне плавно подняться над троллем и зависнуть прямо у него над головой. Тролль останавливается и в полном замешательстве смотрит вверх, широко раскрыв свою зубастую пасть от удивления.
Парить на одном месте без всяких парашютов для обычного легионера-воздушника — задача практически невыполнимая, это удел настоящих Грандмастеров. И хотя мой собственный накопитель уже огромен, сам я только-только дотянулся до Грандмастерства в своей основной стихии — телепатии. Остальные мои легионеры пока недостаточно прокачаны, чтобы применять в бою техники такого уровня. Поэтому приходится немного импровизировать.
Пока я парю в воздухе, наблюдая за растерянной физиономией тролля, Багровый вдруг почему-то решает обратить внимание на нас.
— Болван, прекращай, — лениво бросает Багровый Властелин, повернувшись в сторону тролля. — Болван, ну, кому сказано?
— Может, не стоит его так называть? — уточняю, зависнув над разъярённым великаном, который никак не хочет успокаиваться.
— А как же еще? Ведь его так зовут, — удивляется Властелин, продолжая рассматривать цветочки. — Он, видимо, принял вас, лорд, за вора апельсинов. Болван и одичал от скуки и принял вас за воришку. Всех садовников Болван знает в лицо, а мои вассалы практически никогда не подходят к Молодильному дереву.
Вовсе неудивительно, что никто не подходит. С такой громадиной связываться мало кто захочет. Впрочем, не исключено, что Багровый решил устроить проверку на прочность, посмотреть, как я справлюсь в нестандартной ситуации. Тянуть я долго не собираюсь, но и убивать верного сторожа не стану, как и демонстрировать своих козырей вроде некротики.
Быстрым движением выпускаю невидимые клинки воздуха и перерезаю верёвку на шее Болвана. Антителепаптическая бляшка падает на густую траву, и в ту же секунду я легко беру тролля под ментальный контроль. Болван мгновенно замирает, полностью потеряв ко мне всякий интерес. Снижаю воздушный поток в парашюте и плавно опускаюсь на землю.
— Вы его подчинили? — спрашивает Багровый, приподняв бровь.
— Да. Теперь он совершенно ручной, — спокойно отвечаю я, похлопывая тролля по боку. — Хороший Болван.
Тот стоит послушно, как гигантская статуя.
— Что ж, пойдёмте дальше, — кивает Властелин, без особого энтузиазма направляясь к дереву.
Мы двигаемся по ухоженной дорожке, и Болван послушно топает за нами. Наконец, мы оказываемся рядом с тем самым деревом, увешанным сияющими плодами.
— А это что, и правда молодильные апельсины? — спрашиваю я, присматриваясь к странным плодам, от которых исходит мягкое, но яркое свечение.
— Нет, — усмехается Багровый. — Они всего лишь ускоряют развитие. Если питаться ими регулярно, совмещая с медитацией и целенаправленной практикой, можно заметно быстрее перескочить на следующий магический ран
«Всего лишь усиливают развитие», — мысленно повторяю, разглядывая на сочные апельсины. Ну и ничего себе «всего лишь». Это тебе не деревенские яблоки, где польза только в витаминах. Даже издалека видно, что энергия в них особенная, концентрированная и невероятно мощная. Такое дерево наверняка стоит не меньше, а может, и больше самого дворца, в котором я сейчас нахожусь.
Багровый Властелин неторопливо продолжает:
— Молодильный сад, как я уже упоминал, расположен в дальней Троянской провинции моих владений. Кстати, лорд Данила, я решил подарить вам часть плодов. Возьмите немного — можете сорвать их.
— Сколько именно?
— Сколько сможете унести, — повторяет он с лёгкой, едва уловимой усмешкой.
Я оборачиваюсь к троллю и даю мысленную команду. Болван, послушный моему контролю, сразу же направляется к дереву. Он легко дотягивается до самой верхушки и аккуратно срывает самые крупные, идеально созревшие и сочные плоды, до которых не добрался бы ни один садовник даже с самой высокой лестницы.
Багровый Властелин тихо хмыкает, явно прифигев от моей изворотливости. Особенно он, должно быть, оценил, иронию момента: его сторож помогает мне забирать самые драгоценные плоды из личного сада.
Я оглядываюсь вокруг, думая, во что бы сложить плоды. Взгляд падает на раскидистую пальму, растущую неподалёку. Короткий мыслеприказ — и тролль тут же срывает огромный, плотный лист, ловко сворачивая его в большой зелёный куль. После этого он начинает аккуратно укладывать туда апельсины. Импровизированный мешок выходит увесистым и объёмным, и по моим прикидкам, стоит не меньше, чем приличная коллекция мощных артефактов.
Отлично. Эти апельсины — не просто редкое лакомство. Такая добыча поможет быстрее развиваться не только мне, но и моим жёнам. Прогрессировать с такими плодами будет одно удовольствие.
Так, апельсины апельсинами, но не просто так же мне показали именно это дерево.

Решаю уточнить:
— Ваше Багровейшество, а что представляет собой остальной Молодильный сад?
— Хороший вопрос. Вообще-то, это не совсем сад, лорд Данила. Скорее, заповедник. Большая магическая роща, почти полноценный лес, в котором произрастают растения, аналогов которым нет нигде больше. Их ещё тысячи лет назад посадила моя первая жена, Диана. Это была её гордость, её дело жизни, она вложила туда всю себя. Теперь этот сад — память о ней, и он важен для меня гораздо больше, чем просто как источник ценных магических плодов. Диана была выдающимся друидом, возможно, сильнейшим из всех, кого я когда-либо встречал. После её смерти лучшие друиды моих земель старались поддерживать этот лес, но с течением веков и они стали бессильны. Растения постепенно начали вырождаться. Каждое новое поколение деревьев и кустов приносит всё меньше саженцев, которые сохраняют магические свойства своих предков. Времени осталось немного, и вскоре сад окончательно утратит свою магию, — заканчивает он, задумчиво опустив взгляд.
На мгновение его лицо и особенно глаза выглядят гораздо старше, в них отражается глубокая тоска и ощущение невосполнимой потери. И хотя внешне ему и шестнадцати нет, сейчас совершенно ясно — передо мной стоит чертовски древнее существо.
Похоже, это хтоническое «нечто» по-настоящему любило Диану. Заповедник для него — не просто источник магических ресурсов, а последняя живая нить с женой.
— И чего же вы хотите от меня, Ваше Багровейшество? — осторожно спрашиваю, понимая, что речь идёт о просьбе очень личного характера. Рассчитывал я, конечно, на другое, а так, выходит, очто теперь на меня возлагаются куда более серьёзные надежды.
Он поднимает голову и серьёзно смотрит мне в глаза:
— Я хочу, чтобы вы занялись моим садом, лорд Данила. Чтобы вы вернули рощу к жизни, восстановили популяцию магических растений и вернули утраченную силу. Особенно надеюсь, что вам поможет ваша главная супруга, принцесса Люминария. Я слышал, что она великолепный друид. В её таланте и ваших силах моя последняя надежда на возрождение сада, в котором когда-то жила душа моей любимой Дианы.
— Моя супруга, конечно же, великолепный друид, — соглашаюсь. — Но стала им относительно недавно. Впрочем, вы, наверное, сами осведомлены об этом.
Багровый Властелин неторопливо кивает:
— Разумеется, знаю. Она — потомственная оборотница, а её превращение в друида произошло при весьма загадочных обстоятельствах. Но копаться в них я не собираюсь, — добавляет он, явно подразумевая, что в курсе гораздо большего, чем хочет показывать.
— Очень мило с вашей стороны, — хмыкаю. Да только попробуй сунуться к моей семье, и я не посмотрю, что ты неведомая хтоническая тварь с крашеными волосами.
Багровый же продолжает:
— Знаете ли, лучшие друиды моего двора уже много раз пытались восстановить магическую популяцию сада. Но все их усилия оказались тщетны. Именно поэтому я готов поставить на тёмную лошадку. На вас. Вы ведь не раз решали нетривиальные задачи. Например, подчинили Золотого Дракона, который, как мы оба знаем, не поддаётся никаким ментальным воздействиям. А ещё уничтожили Лича, сильнейшего некроманта во всём белом свете… ну, по крайней мере, он сам так считал.
Я ухмыляюсь:
— А вы, значит, так не считали?
Багровый Властелин загадочно улыбается:
— Я встречал кое-кого посильнее. Правда, это был Демон.
— Не о Тёмном Попутчике ли идёт речь? — осторожно уточняю я.
Багровый на миг удивлённо приподнимает бровь:
— Хм, интересно. А вы-то откуда о нём знаете? Ладно я, — выгляжу юным лишь внешне, но вы?..
Я пожимаю плечами:
— Люблю почитать кое-что по истории, — отвечаю неопределённо. Видимо, Багровый не в курсе, что Попутчик вернулся в наш мир. А мне, признаться, совсем не хочется делиться такой информацией непонятно с кем. — Что ж, выходит, тот самый год, который я вам задолжал, пойдёт на восстановление магической популяции вашего сада.
— Не только восстановление, Данила Степанович, — мягко поправляет меня Властелин и усмехается. — Сейчас сад охраняют собратья этого тролля, но, скажем так, делают они это с весьма переменным успехом, — Багровый Властелин небрежно кивает в сторону здоровенного тролля, который до сих пор терпеливо держит огромный куль, полный сверкающих, наполненных магией апельсинов. — Так что вам придётся заняться и безопасностью моего леса. Надеюсь, вы справитесь с этим, как и с выращиванием редких магических деревьев.

Он усмехается, будто только сейчас осознав ироничность ситуации, где его собственный страж помогает мне уносить его же плоды:
— Вам предстоит не только заняться кропотливой культивацией редких растений, но и значительно усилить защиту моего сада. Последние несколько лет попыток воровства участились — слишком многие охотятся за столь ценными плодами. Но если вам удастся восстановить и приумножить популяцию магических видов в заповеднике, я отдам вам пятую часть всех новых саженцев. И это, поверьте, будет весьма щедрое вознаграждение.
— Действительно щедро, — кратко отвечаю я, мысленно уже прикидывая, насколько велика будет выгода. Даже один подобный саженец стоит целого состояния, а если их будет несколько десятков или даже сотен — настоящее сокровище, способное вывести моё семейство на совершенно иной уровень.
— Щедро, потому что задача почти невыполнима, —с грустью замечает Багровый. — Отсюда и соответствующая мотивация. Итак, когда сможете приступить?
— Только после того, как завершу первичную реабилитацию своего нового народа — альвов, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза. — И окончательно сравняю с землёй Южную Обитель, монахи которой угрожают самому существованию моего рода.
Багровый Властелин на секунду задумывается, затем снова легко пожимает плечами и отвечает с лёгкой ноткой иронии:
— Что ж, вполне понимаю. Род и семья — это, конечно, святое. Но, надеюсь, и вы понимаете, что я не готов ждать вечность, даже несмотря на то, что проживу столько.
— Не волнуйтесь, Ваше Багровейшество, — я улыбнулся уголком рта, — полагаю, ждать вам придётся недолго
Багровый удовлетворённо кивает и долго смотрит на апельсиновое дерево. Возможно, он вспоминает свою жену-друида и её волшебную рощу такой, какой она была раньше — наполненной магией, цветущей и живой.
Невольно вздыхаю: чего я только не делал за последние годы — воевал, интриговал, вел переговоры. Но вот садоводом я ещё точно не был. Что ж, в очередной раз придётся освоить новую роль — посмотрим, каким я окажусь садовником, да ещё и магическим.
* * *
 Дворец Багрового Властелина, Та Сторона 
В зале льётся мягкая, переливчатая музыка. Лорд Дамар неспешно направляется к месту, где возле изящной мраморной колонны стоит Настя, ведя непринуждённую беседу с леди Яриэль и лордом Заром. На лице Дамара блуждает нахальная улыбка.
Подойдя ближе, он едва склоняет голову, словно больше кивает, и сомнительной вежливостью обращается к Насте:
— Какая же недурная красавица досталась этому человеку… Значит, и люди порой умеют производить на свет нечто достойное взгляда. Думаю, всё же приглашу вас на танец.
Настя хмурится. Леди же Яриэль едва не фыркает. Она прекрасно заметила, с каким выражением зависти Дамер провожал взглядом уходящих лорда Данилу и Багрового Властелина, направившихся в знаменитый магический сад.
Лорд Зар замечает:
— Любопытно, лорд Дамар, ещё минуту назад вы отчаянно пытались выставить лорда Данилу в дурном свете перед Его Багровейшеством. А теперь, не успел он скрыться из виду, уже приглашаете его супругу на танец?
Дамар резко фыркает, убирая руку за спину и выпрямляясь с ледяной надменностью:
— Мои дипломатические шаги и банальные приличия никак не связаны между собой, лорд Зар. Мои дела с неким лордом Данилой не имеют никакого отношения к тому, с кем я желаю провести этот вальс.
Леди Яриэль прищуривается и приходит на подмогу своему мужу:
— Ах, вот оно как? Не уверена, лорд. Может, всё дело в вашей зависти? Неужели так задело, что именно лорда Данилу Багровый Властелин пригласил на личную аудиенцию в его легендарный сад? Кажется, вас туда давно не звали.
— Чушь, — резко отсекает лорд Дамар, раздражённо сверкая глазами. — Чистокровный дроу никогда не станет завидовать какому-то человеческому выскочке.
— И тем не менее, именно человеческую женщину вы приглашаете на танец, — мягко и коварно улыбается Яриэль, не упуская возможности насладиться замешательством собеседника.
— Прекратите этот бред! — резко и зло бросает лорд Дамар. Он поворачивается к Насте и, словно игнорируя присутствие других, резко и настойчиво протягивает ей руку. — Я приглашаю вас на танец. Согласно этикету, вы не можете мне отказать.
Лорд Дамар уверенно протягивает Насте руку — затянутую в безупречно белую лайковую перчатку, как того требует этикет. Но ближайшие дроу внезапно замирают, переглядываясь с плохо скрываемым изумлением.
Гости, словно по негласной команде, синхронно переводят взгляд на его ладонь. Сам Дамар, почувствовав неладное, медленно опускает глаза… и удивлённо хмурится.
Посреди ладони — рваная дыра. Перчатка будто прогрызена.
Настя не делает ни малейшего движения к руке дроу — наоборот, приподнимает подбородок.
— Боюсь, что еще как могу!
Леди Яриэль тут же напирает на лорда:
— Лорд Дамар! Никогда бы не подумала, что вы способны на такую неряшливость. Никто не имеет права говорить о правилах этикета, если сам является на приём к Его Багровейшеству в испорченной перчатке. А уж тем более предлагать такую руку даме. Это оскорбительно. В первую очередь — для вас самого. Это унижение, которое вы сами себе устроили.
— Да я без понятия, как это вышло… — теряется Дамар.
Но Яриэль уже отворачивается от Дамара с показным презрением:
— Леди Анастасия, не принимайте руку этого господина. Ваша репутация не обязывает вас на подобные компромиссы. Вы имеете полное право отказать.
Настя улыбается благодарно. Она спокойно, без театральности отвечает:
— Конечно, леди Яриэль. Я не стану с вами танцевать, лорд Дамар, уж извините.
И в тот же миг из-за колонны, будто в подтверждение её слов, доносится тихое, ехидное:
— Тяв!
Настя даже не оглядывается — ей не нужно. Это был Ломтик. Конечно, Ломтик. Кто ещё мог столь ловко прогрызть дыру у Дамара под носом?
Значит, Даня рядом. И не доверил ее безопасность ни лорду Зару, ни кому-то еще, а предпочёл заботиться сам.
* * *
Мы возвращаемся в зал — я и Багровый Властелин. Кулёк с апельсинами я оставил на балконе у слуг — не таскаться же с ним, да и светить перед другими гостями не хочется — еще попробуют потом ограбить, а мне пока что хватает легионеров. Заберу фрукты позже, когда закончится этот странный бал.
Дамар, к моему неудивлению, исчезает из зала. Видимо, пошёл менять перчатки — ну да, поздновато, друг мой. Думал, потанцуешь с моей женой? Хрен тебе. И апельсина тоже не получишь.
Багровый, бросив дежурное прощание и какое-то ленивое пожелание «развлекаться, как следует», плавно растворяется среди гостей. Видимо, его интерес к светской части вечера исчерпан.
Я возвращаюсь к Насте. Да только на полпути ко мне подходит высокий альв в вычурном бледно-желтом костюме.
— Лорд Данила, — с лёгким поклоном произносит он. — Я — лорд Некрошль. На этом вечере я представляю анклав бывшего королевства Золотой Полдень. Лорд, я слышал, что вы восстанавливаете это королевство. Скажите, это правда?
— Правда, — подтверждаю. — Мы возвращаем Золотой Полдень. Я женат на принцессе Люминарии, и Феанор, Воитель, работает со мной над этим.
— Даже Феанор?.. — его голос чуть дрожит. — Тогда это всё правда. Вы — тот, кого некоторые называют Новой Надеждой Золотого Полдня.
Ну и имечко, хм, аж в четыре слова. Лучше уже лаконичное «Филин».
А Некрошль, между тем, тараторит растерянно:
— Но что нам делать, лорд? За прошедшие века мы присягнули Багровому Властелину. Нам нужно было как-то выживать. Мы не предавали нашего короля, мы просто подстраивались как могли…
— Главное — не то, что вы сделали раньше, а чего хотите сейчас, — перебиваю его спокойно. А то распережевался, разложил совесть по тарелкам. — Вернуть вас я смогу. Вопрос в другом: хотите ли вы сами быть возвращёнными?
Некрошль смотрит на меня с настоящим сомнением и ужасом одновременно.
— Вы пойдёте против Багрового Властелина ради нас?
Я приподнимаю бровь, глядя на него чуть холоднее:
— Поосторожнее с такими формулировками, уважаемый. Особенно здесь.
— Простите, лорд, — быстро отзывается он.
Небрежно отмахиваюсь:
— Я не говорил, что собираюсь идти против кого-то. Я сказал: «верну вас». А это далеко не всегда одно и то же, хоть одно часто не исключает другого, — добавляю с кривой усмешкой. — Подумайте. Обсудите с другими лордами и леди вашего анклава. А когда будете готовы — дайте знать.
— Хорошо, лорд, — кивает он, всё ещё ошарашенный.
А я спокойно удаляюсь. Кто он такой — пока не знаю. Надо будет потом спросить у Лакомки, может, она что-то накопала. Вполне возможно, этот парень вообще чей-то подосланный — проверить, не сорвусь ли, не ляпну ли чего лишнего против Багрового Властелина. Но даже если так — ничего лишнего я не сказал. Ни одного слова, за которое можно было бы зацепиться, только обтекаемый фразочки.
И, как по команде, из-за группы гостей появляется Дамар. Уже в новых перчатках.
— Лорд Данила, — сразу ко мне спешит остроухий. — Предлагаю сыграть в одну игру.
— В какую ещё игру, лорд? — вздыхаю. Этот Дамар явно напрашивается.
— Обычное светское развлечение, — отвечает он, будто между прочим. — Ничего обязывающего. Правила просты.
— Ну если светское… — пожимаю плечами. — Тогда почему бы и не поиграть. Только вопрос: на что играем?
— В смысле, на что? — хмурится он.
— Ну я же не бесплатно с вами в игрушки играться буду, — замечаю рассудительно. К нам как раз подходят Настя, Зар и леди Яриэль, и троица застывает рядом, слушая. — Моё время дорого стоит. Всё-таки я конунг, лорд и граф в одном лице.
— Мое время тоже недешево! — резко бросает Дамар.
— А оно мне и не нужно, — искренне удивляюсь его заявлению. — Это ведь вам хочется со мной поиграть. Но, ладно, так и быть — готов поставить что-то со своей стороны. К примеру, апельсин с Молодильного дерева.
Тут я удивил всех, даже Зара и Яриэль. Только Настя глядит на меня с лёгкой улыбкой, не вполне понимая, что в этом апельсине такого особенного.
— Вы шутите! — рявкает Дамар. Тут он молодец — не во лжи меня обвиняет, что было бы оскорблением, а в шутке. Хороший ход в теории, да только сейчас мне плевать что он несет. — Его Багровейшество не мог дать вам плоды с любимого дерева! Покажите плод!
— Слушайте, я ничего не буду показывать, — равнодушно отвечаю. — Апельсины на хранении у дворцовых слуг. Хотите верьте — хотите нет. Но тратить время на игру без выгоды я не собираюсь. До скорого, лорд.
Уже поворачиваюсь к Насте, собираясь взять её под руку, но тут Дамар резко окликает:
— Этот перстень! — он достает из кармана кольцо с крупным голубым сапфиром. — Тот, кто его наденет, получает ментальную автонастройку — рукопашный бой.
Мои перепончатые пальцы! Казалось бы, в сфере телепатии меня уже ничем не удивить, но тут дело не в механике — в подходе. В самой идее.
— Правильно я понимаю: надевший кольцо получает навык рукопашного боя, но стоит его снять — и всё забывается? Зачем вообще делать такие артефакты? Почему не записывать знания прямо в память?
— Я не люблю забивать себе голову всякой ненужной ерундой, — морщится Дамар. — Особенно если навык нужен только на время или предназначен для кого-то другого. Передать запрограммированное кольцо гораздо проще, чем возиться с загрузкой памяти.
Ну, какой-то смысл в этом, конечно, есть. Хотя, сомневаюсь, равен ли апельсин с Молодильного дерева этому кольцу. Впрочем, технология интересная, и определённо стоит внимания. Надо будет потом разобраться подробнее.
— Тогда договорились. Где проходит игра? — киваю я.
Дамар расплывается в злорадной усмешке:
— В соседнем зале. Я вас там подожду. А пока предупрежу судью — пусть готовится, — бросает он через плечо и уходит, будто уже празднует победу.
Ну-ну. Пусть готовится.

Яриэль улыбается и гладит себя по точеному локтю:
— Лорд Данила, это было бесподобно. Когда вы упомянули, что Его Багровейшество лично вручил вам апельсин, лицо Дамара вытянулось аж до самого пола!
— Я всего лишь сказал правду, леди, — пожимаю плечами. — Не моя вина, что лорд Дамар воспринял её так близко к сердцу.
— О, это чудесный ответ! — смеется прекрасная дроу. — Лорд Данила, вы замечательно вписываетесь в наш дворцовый круг. Безупречно.
Что-то Яриэль уж слишком развеселилась. Видимо, Дамар не только меня подбешивает.
— Лорд Зар, а что это за игра в соседнем зале? — спрашиваю у своего провожатого.
— Я проведу вас, — сдержанно кивает он.
— А мы с леди Анастасией пока побудем здесь, в общем зале, — с улыбкой перехватывает инициативу Яриэль и, не дожидаясь возражений, берёт Настю под локоть. — Мужские игры слишком шокирующие, дорогая. Лучше я познакомлю вас с местными леди. Влиятельными.
Настя бросает на меня немой вопросительный взгляд.
— Сходи познакомься, — бросаю по мыслеречи. — Связи с местными далеко не лишние.
— Поняла, Даня, — отвечает так же безмолвно оборотница.
Мы с Заром выходим в коридор, и я параллельно передаю Лакомке по мыслеречи полный фрагмент недавнего разговора с лордом Некрошлем. Ответ приходит почти мгновенно:
— Я знала его в свое время, — произносит далекая альва.
— Тоже сватался к тебе? — усмехаюсь, не удержавшись.
— Не без этого, — слышится её тихий смех в голове. — Но он не произвёл на меня впечатления. Впрочем, как и все остальные женихи.
— Интересно, почему же?
— Наверное, потому что я чувствовала: никто из них не сможет защитить моё королевство… так, как ты, мелиндо, — отвечает она неожиданно серьёзно. Без романтической патетики — просто как факт.
А мы с Заром тем временем входим в соседний зал — просторный, с колоннами и высоким сводчатым потолком. И сразу в глаза бросается эпатажный реквизит для игры. Платформа, что-то вроде огромной магической рулетки, алтарные круги, блестящие символы на полу. Похоже, будет действительно весело.



Глава 18

— В «Поле чудес», значит, будем играть, — сам себе говорю я.
— Что вы сказали, лорд Данила? — поворачивается ко мне Зар.
— Да нет, ничего, — отмахиваюсь. — Реквизит просто интересный.
Я с интересом разглядываю большую рулетку для казино, но вместо привычных цифр и цветов на ней — сектора с яркими символами: костры, перекрещенные клинки, штормовые вихри, оскаленные черепа и прочие «весёлые картинки». Светское развлечение, говорите?
Дамар как раз о чём-то активно переговаривается с судьёй, то кивая, то делая выразительные жесты. Настроение у него явно приподнятое — похоже, уверен в своей победе ещё до начала.
— Лорд Данила, вы прибыли, — лыбится он, когда замечает меня. Его голос — смесь показной дружелюбности и сквозящей насмешки.
— Ага, лорд Дамар. Надеюсь, вы не потеряли моё кольцо? — отвечаю с вежливой улыбкой.
— Не думаю, что у вас есть хоть малейший шанс на победу, — бросает он с видом знатока. — Я заядлый игрок в «Поле магии». А вы, ну, откровенно говоря, полный ноунейм. Если уж быть откровенным, то удивительно будет, если вы вообще переживете игру.
— Что ж, готовьтесь удивляться, лорд, — великодушно подкидываю идею.
Хм. А название-то действительно до странного напоминает старую передачу. Только вместо стиральных машин, видимо, будут выбивать зубы.
Судья — в пышном, явно церемониальном плаще, с золотыми шнурами и высокомерной осанкой — поднимает руку и театральным жестом указывает нам на плитки у основания огромного магического круга.
— Господа лорды, прошу занять позиции, — возвещает он торжественным тоном.
Я уже собираюсь шагнуть, как Зар тихо наклоняется ко мне:
— Лорд Данила, будьте готовы защищаться.
— От чего именно, лорд Зар? — уточняю, приостановившись.
— От всего, — загадочно отзывается он, отступая в тень.
Понятно. Значит, правил мне так никто и не расскажет. Всё сам, всё сам.
Я становлюсь на одну из плиток. Дамар — напротив, на своей, и уже потирает ладони. Нас окружают маги-дроу в балахонах. Это от них нужно защищаться? А если так, то не стоит ли мне действовать первым? Всё-таки, лучшая защита — это нападение.
Судья подходит к рулетке-барабану.
— Внимание! — громко возвещает судья и с пафосом запускает вращение колеса. Также он бросает шарик, как крупье.
Металлический шарик со звоном катится по кругу, отскакивая от медных спиц, будто отбивая тревожный ритм перед бурей.
— Лорд Данила — «Огонь»! — выкрикивает судья, когда шарик замирает на секторе с пылающим костром.
— Благодарю, вы тоже ничего, — рассеянно бросаю я.
Ну и на всякий случай активирую доспех Тьмы. Как раз один из магов, стоящих в полукруге вокруг, поднимает руки и с рывком швыряет в меня струю живого пламени. Чёрные пластины складываются вокруг моего тела в долю секунды, принимая удар и погасив пламя на подлёте. Что ж, правила действительно довольно простые.
Рулетка снова в движении. Шарик звякает, прыгает — и снова останавливается.
— Лорд Дамар — «Клинки»!
Другой маг в балахоне создаёт веер стальных лезвий, и те летят в моего соперника. В тот же миг на нём вспыхивают сразу три артефакта: одна защита поглощает кинжалы, вторая искрит, третья — просто развеивает железо на подходе. Дамар — телепат, без стихийной брони, но обвешан артефактами до ушей, как магическая ёлка. Повезло ему, что в этой игре аксессуары не запрещены.
Следующий раунд. Снова моя очередь. Теперь выпадает рисунок мозга. Неужели ментальный удар? Один из магов швыряет в меня телепатическим щупом. Как я угадал! Щиты выдерживают, да и по-другому и не могло быть, хоть я и чувствую легкое давление. Телепат-дроу действительно был неплох.
Дамару выпадает какой-то булыжник, и очередной артефакт дроу блокирует летящий валун.
Затем мне везет на некротический импульс. Дар Пустотника срабатывает чётко, я поглощаю импульс. И это явно расстроило Дамара.
— Лорд! Что у вас за артефакт⁈ — требует ответа оппонент.
— А не скажу, — бросаю, за что удостаиваюсь яростного взгляда.
В то время Дамар получает лишь физические атаки — тяжёлые, но легко блокируемые артефактной бронёй. Всё слишком гладко для него. Подозрительно гладко.
И тут я замечаю: судья переглядывается с Дамаром. Почти незаметно, но я замечаю. Теперь приглядываюсь к рулетке. Хм, шарик бросается, когда едва заметная царапина на колесе оказывается в определённой позиции. Это сложнейшее мошенничество, требующее жуткой координации и постоянной тренировки. Но у судьи-дроу, живущего вечно, явно были десятки лет, чтобы отточить мастерство жулика.
Само колесо слегка замедляется именно тогда, когда это нужно. Да уж, ребятки. Ваш стол? Ну, теперь — мои правила.
Снова очередь Дамара, Я незаметно кастую под столом с рулеткой тонкую, цепкую лиану. В нужный момент она тихо, беззвучно приподнимает ножку стола на несколько миллиметров — едва-едва, но достаточно. Шарик, скатившись по изменившемуся уклону, плюхается туда, куда мне нужно: сектор «Зеленое облако». Интересно, что это.
Дамар делает полшага назад, нахмурившись.
— Отрава?.. — удивлённо, почти с паникой в голосе, спрашивает он.
Маг в окружении уже вынул из складок балахона артефакт. Из маленького флакона вырывается сжатое облако ядовито-зелёного тумана, который с шумом расползается в сторону Дамара. Запах — резкий, химически приторный, до боли знакомый. Другой маг, воздушник, реагирует мгновенно — поднимает защитный купол, чтобы яд не расползся по залу и остался строго на том пятачке, где стоит Дамар.
А тот уже кашляет, хватается за грудь и оседает на плитку. Бледнеет. Глаза слезятся.
Ох, а запах-то до боли знаком… Уисососики. Ну конечно. Эти колючие вездесущи — даже местные отравители ими пользуются.
— Ну что, лорд Дамар? Играем дальше? — спрашиваю с явным интересом, наблюдая, как тот бледнеет всё сильнее.
— Кха… Сдаюсь! Кха-кха! — сипит Дамар, ползком выбираясь с ядовитого пятачка в зону свежего воздуха.
— Лорд Данила побеждает! — объявляет судья с таким тоном, будто проглатывает кислый лимон. Без капли радости, а в голосе — обида за несбывшийся сценарий.
Ну, раз уж он проявлял такое рвение в нашей игре, думаю, Ломтик с удовольствием отблагодарит: пусть аккуратненько подбросит живого уисосика ему в карман мантии. Пусть и судья почувствует магию светского вечера.
— Лорд Данила, для новичка вы сыграли… блестяще! — с лёгким восхищением говорит Зар, наблюдая за финалом.
— Благодарю, — отвечаю с широкой улыбкой. А теперь — пора забрать призовое колечко и ловить Настюшу, пока её не утащили на чай к очередной остроухой леди. Наказывать мухлежников весело, но дома меня ждут дела поважнее.
* * *
Мы с Настей возвращаемся домой. Точнее — телепортируемся обратно с лордом Заром. И вот мы уже во дворе московской усадьбы. Портальные статуэтки — настоящее чудо. Где бы мне только раздобыть их побольше? Ладно, позже подумаю.
Зар, поправляя лацканы костюма, просит меня отойти в сторонку:
— Лорд Данила… Насчёт моей супруги. Она — дама весьма любопытная. Надеюсь, всё, что происходило в Невинске, останется между нами?
Я слегка усмехаюсь:
— Не переживайте. Леди Яриэль узнает только хорошее о вас. Хотя быть может, ей и стоит поглядеть на город, а также на Балтику и Неву.
Зар хмыкает, и в глазах его мелькает ироничная искра:
— Да-да, конечно. Кажется, она уже загорелась. Думаю, ей будет интересно пообщаться и с вашими жёнами.
— Они, конечно же, будут только рады, — киваю я. И это чистая правда. Девочки у меня общительные… Ну, почти все.
Лорд Зар телепортируется обратно в Невинск. Хм. И чего он так стесняется рассказывать своей супруге о девочках Гересы? Она же дроу — для них такие развлечения давно в порядке вещей. Странный он всё-таки, этот Зар… подозрительно целомудренный для своего народа.
Настя, поблагодарив меня за вечер пылким поцелуем, отправляется спать, а я первым делом направляюсь к Лакомке. Чувствую — она уже ждёт. Вся в нетерпении, словно вибрирует на ментальном уровне.
И точно — встречает меня в своём кабинете, устроившись на диване. В лёгком платье, едва держащемся на плечах, открывающем загорелую кожу, изящные ключицы и длинные, соблазнительно вытянутые ноги.
— Ну как прошло у Багрового Властелина, мелиндо? — мурлычет она.
— Встретился с лордом из анклава, хотя ты уже знаешь, — говорю, усаживаясь рядом. Она тут же запрыгивает ко мне на колени, обвивает, прижимается тугой грудью, заглядывая в глаза с жадным внимание. — Твой бывший жених явно хочет вернуться, — продолжаю. — Не открыто, но чувствуется — готов. Хотя пока они все под вассалитетом Багрового Властелина, без сложностей точно не обойдётся. Впрочем, всё это решаемо. Багровый произвёл впечатление того, кто умеет считать выгоду и готов идти на сделки, если они ему интересны.
Лакомка вся загорается.
— Если ты присоединишь анклав, мелиндо, — произносит она взволнованно, — тогда никто уже не сможет оспорить твоё право стать нашим королём. Феанору придётся просто-напросто смириться. Проглотит свою гордость, хочет он того или нет.
— Мы с Феанором пока ещё не провели поединок, — замечаю. — Но, видимо, придётся. Жалко, конечно, терять Воителя, хотя может он все-таки включит голову.
— Это вряд ли, мелиндо, — грустно улыбается Лакомка. — Он слишком гордый. Ему было обидно ещё тогда, когда мой отец стал королём. Всегда завидовал ему. Он с детства не умел проигрывать.
— Значит, ему не повезло, — я перевожу тему. — Я переслал тебе весь наш диалог с Багровым насчёт Молодильного сада. Что скажешь? Возьмёшься?
Лакомка тут же прижимается ко мне плотнее, глаза сверкают:
— Возьмусь ли, Мелиндо? Да Модолильный сад — это восьмое чудо света! О нём столько легенд ходит! Боги, любой друид в нашем мире только мечтать может о прикосновении к такому месту, а мне, которая и год не владеет даром Друидизма, выпала такая честь! Багровый сделал тебе предложение века! Вот вышла за тебя замуж — и блага посыпались одно за другим!
— Ну вот и отлично, — киваю, обнимая её. — Как закончишь с реабилитацией альвов — сразу займёмся садоводством. А как там Олежек? Хочу его проведать.
— Проведаем вместе, — улыбается она и, не теряя времени, перекидывает ногу через меня, легко, как танцовщица. — Но сначала… удели немного внимания своей главной жене. Я соскучилась.
Что ж, справедливо. Уделяю. И не «немного» — с лихвой.
После того как выполняю супружеский долг и заглядываю к спящему Олежеку — дышит ровно, спокоен, пусть отдыхает — в голове вспыхивает ментальный отклик. Привет от Маши. Моя невеста не спит и очень взволнована:
— Даня, меня Паскевич пригласил на какой-то склад. Сказал, что и тебя тоже позовёт. Хочет передать нам с тобой аномальное мясо в подарок и как извинение.
Мясо? Подарок?
— Хорошо, Маш, — отвечаю спокойно. — Послушаю, что он скажет. А ты ложись спать, не переживай.
— Да я и не волнуюсь. Ты же всё равно пойдёшь со мной, если что. Спокойной ночи, Даня!
Связь обрывается, а я морщусь.
Мои перепончатые пальцы! Опять Паскевич что-то мутит. И, конечно, начал с Маши — знал, кого тронуть первым, чтобы зацепить моё внимание. Демон всё-таки, умеет играть на нервах.
Ну что ж. Подождём. Мне не впервой. А вот он зря это всё затеял.
* * *
 Одна из заброшенных деревушек, Междуречье 
— Ну и зачем вы позвали меня в эту глушь, человечишки? — презрительно бросил Феанор, скользя презрительным взглядом по стенам старого строения. Потолок был проржавлен дождями, в углу висели паутины. Деревня давно была покинута после того, как здесь прокатилась волна гулей.
Напротив, у сырой кирпичной стены, выстроились люди Семибоярщины. Адъютант — типичный выхоленный пижон — стоял в окружении пятерых Воинов в камуфляже. Сам адъютант, судя по плотности энергофона, был магом ранга Мастер первого уровня.
— Семибоярщина хочет предложить вам союз, лорд Феанор, — проговорил он с натянутой вежливостью. — Против общего врага.
Феанор нахмурился. Его серебряные волосы чуть колыхнулись в порыве сквозняка, прошедшего через сломанные ставни.
— Против какого врага, по-вашему? Здесь все и так воюют с гулями. И вроде как не без успеха.
— Речь не о гулях, — ровно ответил адъютант, даже не моргнув. — Мы говорим о графе Даниле Вещем-Филине. Вы стремитесь стать королём альвов. А он стремится лишить вас этого титула, превратив альвов в придаток своей гвардии. Разве это справедливо? Мой господин полностью понимает несправедливость такого отношения к вам и готов протянуть руку помощи.
Феанор резко поднял взгляд.
— Интересно-то как… — протянул Воитель. — У нас, выходит, завёлся предатель? Откуда тебе, грязнолицему, известно, что обсуждается среди моих соратников?
— Никакого предательства, — пожал плечами адъютант. — Просто в одном из лесов, где вы вели разговоры с вашими сородичами, кто-то «случайно» забыл пару десятков подслушивающих устройств. Мы всё слышали. Слово в слово. А потом ведь именно вы откликнулись на наше письмо, доставленное голубем, и сами пришли на место встречи.
— Вот как, — произнёс Феанор равнодушно. — Предателя нет. Это радует.
— Так каков ваш ответ? — адъютант сделал шаг вперёд, рассчитывая на торг. — Наш с вами союз взаимовыгоден. Вы ведь хотите уничтожить Филинова…
Феанор медленно подошёл к двери, коснулся рукой потрескавшегося косяка, словно проверяя текстуру старого дерева.
— Вот мой ответ, человечишка.
Огонь в его ладони вспыхнул мгновенно, вырываясь наружу с глухим треском, как будто вскрыли древний вулкан. Из жара и магмы сформировался изогнутый клинок, чья поверхность переливалась расплавленным базальтом. В тот же миг по телу альва с шипением расползлись пласты стихийной брони. Камень и пламя сплетались в органическую защиту.
Домик осветился алым заревом. Адъютант, до этого державшийся спокойно, в страхе дернулся назад. За спиной Воины сдвинулись в боевое построение.
— Что вы делаете! Это ведь Филинов хочет отобрать у вас престол! — срывается адъютант, уже почти с отчаянием в голосе.
Феанор смеется сквозь вулканический шлем:
— Даже если и так — это вопрос между мной и Филиновым. И только. Филинов, как бы он меня ни бесли, действует открыто, по чести. В отличие от вас, шакалы в человеческой коже. Вы всерьёз рассчитывали, что я предам свою честь ради кресла? У нас, альвов, длинные уши, а у тебя слишком длинный нос, человечишка! Его стоит укоротить!
Он делает шаг вперёд, и пламя струится по доспехам.
— Мне не корона нужна, — продолжает Феанор, — мне нужна честь. И если Филинов окажется достойнее — а у него, признаю, есть все шансы — пусть будет так. Тогда он и станет королём.
Он оскаливается.
— А вы тоже получите то, чего заслуживаете! — и Воитель взмахивает клинком из магмы.

Финрод и Галадриэль гуляли по лесу, у парочки был выходной. Они шли вдоль лесной опушки в поисках вкусной дикой ежевики. Недалеко, за низкими холмами, лежала заброшенная деревня — полуразрушенная, с провалившимися крышами. С тех пор как в округе зачистили гулей, никто из живых пока туда не возвращался. А теперь деревня вновь ожила — но не жизнью, а боем. Оттуда доносились истошные крики, хриплые вопли, порой совсем не человеческие, а из одного из домов то и дело вырывались вспышки огня, озаряя закатное небо багровыми бликами.
Финрод остановился, нахмурился, повернувшись в сторону деревни.
— Кажется, я слышал крик Феанора… — протянул он и хмыкнул. — Интересно, кого он там сейчас гробит?
Галадриэль даже не обернулась.
— Наверное, гулей нашел, — произнесла она с равнодушием. — Феанору всегда лишь бы подраться, даже в выходной.
Финрод прислушался:
— Не похоже на гулей с их нечленораздельными рычаниями. А тут словно бы кто-то матерится или молится.
Галадриэль пожала плечами так, словно спорить было лень. Её походка оставалась такой же безмятежной, несмотря на грохот где-то рядом.
— О, смотри — ежевика! — с удивительной живостью воскликнула она, и с грацией хищницы прыгнула к кустам с тёмными, спелыми ягодами и была таковой.
Финрод тяжело вздохнул, пожал плечами и, махнув рукой в сторону деревни, последовал за своей гарцующей невестой.
* * *
Долго ждать приглашения не пришлось. Едва я закончил разговор с Машей, как тут же зазвонил телефон. На экране высветилось: Дмитрий Паскевич. С самого первого моего появления в Первопрестольной, Димка всегда завидовал мне, и пофиг что он княжич, а я был простолюдин. Хотя, строго говоря, сейчас звонил не сам Димка, а Тёмный Попутчик.
— Данила Степанович, — начал он бархатным голосом, — я бы хотел компенсировать те неприятные годы, что доставил тебе и Маше. Потому и решил вручить вам самый ценный дар, который только может преподнести дворянин. Аномальное мясо. В большом объёме. Оно досталось мне за огромную цену, но для вас — бесплатно. Это мой свадебный подарок.
— Извините, Дмитрий Степанович, — перебиваю его, — но после того, как главное блюдо на вашем банкете внезапно ожило, а затем к столу присоединилось стадо закопанных зверей, как вы себе это вообще представляете?
Ну а что? По логике вещей я, конечно, должен сейчас возмутиться.
— Не волнуйтесь, Данила Степанович. Я понимаю ваши переживания. Мясо будет не нашего рода. Я договорился о выкупе контейнера у Семибоярщины. Чистое мясо скорпионусов. Очень редкое, элитное, бесспорно ценное. Вы оцените. И, прошу, не беспокойтесь. Это их склад, не наш. Уж бояре-то обеспечат безопасность на высшем уровне. Вам не о чем тревожиться, даже если, ну, во мне вы сомневаетесь.
— Как можно, Дмитрий Степанович! — тоже играю в этот обмен любезностями. — Вы же мне такой подарок готовите, а я тут беру и подозреваю? Не дождетесь! И подарок, конечно, заберу! А можно без Маши прийти?
— Нет! — резко срывается он, а потом почти сразу пытается сгладить: — Это ведь подарок для вас обоих. Молодожёны же.
Ага, конечно. Астральный гадёныш явно хочет насолить не только мне, но и княжне, которая им когда-то откровенно брезговала.
Я соглашаюсь, и мы прощаемся. Хотел было заняться наконец изучением трофейного кольца, да спустя пару минут звонит уже князь Морозов.
— Данила, — без всяких прелюдий начинает он. — Я слышал про Паскевича. Я не могу отпустить Машу к этому чертовому Демону.
— А кто это вам сказал, что княжич — Демон, Юрий Михайлович?
— Да это уже всем известно! — взрывается Морозов.
Я приподнимаю бровь.
— Надеюсь, всем, кроме самого Паскевича?
— Ну это просто выражение, — тут же замялся князь, кашлянул. — Конечно, «не всем». Сам я узнал от Владислав Владимировича. А как ты думаешь, Данила, как я могу отпустить свою единственную дочь, зная такое?
— Под мою ответственность, Юрий Михайлович, — заверяю. — С Машей ничего не случится. Обещаю. Нам нужно, чтобы Паскевич ничего не заподозрил. Мы с Машей просто сходим на склад, сыграем в заинтересованных. Только и всего.
Князь молчит пару секунд.
— Как тебе откажешь, Данила? Это твоя невеста, твоя будущая жена. Я тебе верю, но ты меня знаешь. Если что — я сам лично подморожу задницу этому Демону.
Я не могу не усмехнуться:
— Да нет, до этого не дойдёт. Думаю, мы управимся без ледяных демонских задниц. По моей задумке, в конце концов от него даже астральной пыли не останется.
А спустя пару часов у меня в гостях появляется Захар Русланович Трубецкой — брат самого главы боярского рода. Пришёл с конкретной целью: выкупить меч своего племянника, Кирилла Руслановича. Того самого, что совсем недавно с треском проиграл мне дуэль.
Меч потом заботливо притащил Гришка, я его забросил в угол и уже успел подзабыть. Но сейчас, в свете недавнего приглашения от Паскевича, этот трофей может очень даже пригодиться.
— Слышал, — замечаю после приветствия, — что Кирилл Русланович уехал на Южные острова. Неужели ему понадобился отпуск после нашей с ним встречи?
Трубецкой хмурится.
— Не будем тянуть кота за яйца, Данила Степанович. Уехал и уехал Кирилл, какая разница? Сколько вы хотите за меч?
— Деньги мне не нужны, Захар Русланович, — произношу вежливо,. — Мне нужны миномёты. Современные. Последней модификации.
— Сколько? — коротко и хмуро спрашивает он.
— Сорок.
Захар Трубецкой едва не вскипает:
— Сорок⁈ Вы хотите нас разорить⁈ За какой-то меч получить целый миномётный батальон⁈
— Не получить. Лучше оставьте их себе, — пожимаю плечами.
— Данила Степанович, честно говоря, я вас уже совсем не понимаю, — Трубецкой устало потирает лоб, и весь его пыл испаряется, будто и не было.
Я развожу руками:
— Эти миномёты, Захар Русланович, вам пригодятся. И вашему роду, и вашему войску. Поэтому можете их оставить. Но при одном простом условии — они будут участвовать в атаке на Южную Обитель в Антарктике. Как и ваша гвардия.
Трубецкой моргает в удивлении.
— Подождите… — медленно начинает он догонять. — То есть вы хотите, чтобы в качестве выкупа за меч моего не слишком блистательного племянника мы вооружили собственную армию?
— Именно так, — спокойно киваю. — Но это ещё не всё. Мне нужно, чтобы весь личный состав охраны на складе «Звериный» в Москве, который вы делите с Годуновыми и Воробьёвыми, на одни сутки подчинялся исключительно моим приказам. И не волнуйтесь — склад грабить я не буду, мне нужен только персонал.
Трубецкой едва сдерживает гримасу, скривившись, будто проглотил что-то кислое.
— Данила Степанович, вы же сами сказали, что склад не только наш! — возражает он. — А Годуновы и Воробьёвы никогда на это не согласятся. Это же абсурд!
— Захар Русланович, с ними-то как раз не будет проблем, — уверенно говорю. — Главное — ваше слово. А всё остальное я улажу.
Воробьёвы мне уже должны. А Годунов меня побаивается.
Он молчит. Задумывается. Потом нехотя выдыхает:
— Ладно. На один день. Полное право, — бросает он подозрительно, не понимая зачем мне это вообще надо.
— Благодарю, — спокойно киваю.
Он уходит, тяжело ступая. На лице — напряжённое раздумье. Трубецкой явно чувствует: слишком легко отделался. И именно это его пугает. Он просто не может понять, где прокололся. Неужели телепат, известный своей многослойной игрой, действительно запросил всего лишь вооружение чужого войска да охрану склада на сутки — в обмен на фамильный меч? Слишком мало и оттого особенно тревожно.
А я, посмеявшись над боярским братом, тут же мысленно связываюсь с Леной:
— Зайди ко мне, пожалуйста.
И уже через пару минут она появляется в кабинете. А через пару секунд — оказывается у меня на коленях.
— Свяжись с Воробьёвыми и Годуновыми, — передаю ей по мыслеречи конкретику вопроса. — Мне нужно полное содействие охраны на московском складе «Звериный».
— Поняла, Даня. Всё сделаю, — мягко отвечает она.
Я обнимаю её за талию — и она тут же, не сдержавшись, целует меня на радостях. Улыбка у неё в этот момент такая, будто она готова снести всех заупрямившихся бояр вихрем стали — просто потому что может. Лена, конечно, лапочка, но не стоит забывать: она ещё и Мастер-магнетик.
Вскоре снова оставшись один, я набираю Красного Влада.
— Владислав Владимирович, у меня завтра встреча с княжичем Паскевичем. На «Зверином» складе, на территории Семибоярщины. Он хочет сделать мне подарок на свадьбу и извиниться.
— На Семибоярщине? — удивляется он. — Мы уже проверили все государственные склады — ни одной пробуждённой туши. Там всё под контролем. Но мы не касались складов, которые во владении дворян. Хочешь, Данила, направим туда спецгруппу некромантов, зачистим всё заранее?
— Не нужно, — отказываюсь. — Наоборот. Я хочу устроить Демону представление. Проверить, на что он ещё способен, кроме телепатии и некромантских фокусов.
Красный Влад переживает.
— Знаю, ты умный парень и Демонов видел, наверно, побольше меня, но все же замечу: с огнём играешь, Данила.
— Не волнуйтесь, Владислав Владимирович. Больше всех достанется не мне.
Ночью мы с Ледзором отправляемся на вылазку к складу «Звериный». Всё по-тихому, без предупреждения. Да, Семибоярщина выдала мне официальное разрешение, и местной гвардии велено слушаться каждого моего слова… Но я слишком хорошо знаю, как работают бояре. Их согласие всегда чем-то пахнет. Чаще всего — подставой. А я предпочитаю, чтобы мои сюрпризы оставались сюрпризами.
Мы прокрадываемся незаметно. Оба скрыты ментальной невидимостью, а сверху я дополнительно расстилаю Покров Тьмы. Ледзор ступает бесшумно, несмотря на свой рост и массу — старый северянин умеет скользить, когда надо. Хо-хо-холод, как он говорит.
Проникновение проходит без сучка и зазоринки. Ни сигналок, ни охраны. В главном ангаре — чертова дюжина морозных контейнеров. Огромные грузовые блоки с холодильными системами.
Ледзор оглядывается, почесывает свою белую бороду, и хмуро бросает:
— Что дальше, граф?
— Осматриваем контейнеры, — бросаю задумчиво. — Все тринадцать. Надо понять, с чем будем иметь дело.
Контейнеры открываются один за другим. Внутри — разделанные туши, без шкуры, многие без внутренних органов. Даже в таком виде туши всё ещё представляют угрозу. Достаточно одного некроманта — и ангар превратится в бойню.
        Большинство партий — чистые. Магически нейтральны. Не привязаны ни к одному некроманту. Но а вот шестой контейнер с сюрпризом: сорок огромных скорпионусов уже         привязаны        . Между ними и некромантом уже оформлена устойчивая магическая связь. Туши подцеплены к цепи. И разорвать её невозможно — только хозяин может отпустить поводок. А я догадываюсь, кто этот хозяин.      
— Значит, вот как он хочет сыграть, — прикидываю, глядя на замороженные туши. — Завтра приведёт нас с Машей сюда и поднимет туши прямо перед нами.
Я провожу рукой по панцирю ближайшего скорпионуса. Прочный, зараза, и туша еще не разделана.
Ледзор прищуривается.
— Что-то я не пойму, нафига Демон это затеял? Неужели эти замороженные котлеты и правда могут тебя убить, граф? Ты же Грандмастер.
Я качаю головой.
— Не во мне дело. Цель — Мария Юрьевна. Паскевич хочет, чтобы убили её. А моё душевное равновесие окончательно поехало следом — видим, так он мыслит. Он и на банкете прицеливался в неё — не в меня.
— И что будем делать, граф? — хмуро спрашивает Ледзор.
— В тринадцатом контейнере тоже скорпионусы, — задумчиво бросаю. — Там туши чистые, без некромантской привязки. Я смогу их привязать сам.
Одиннадцатипалый достаёт из кармана массивную отвёртку и указывает на табличку с цифрой «6», прибитую к двери.
— Могу номер поменять. Как на стадионе — раз, и шестой стал тринадцатым.
Я качаю головой.
— Не сработает. Контейнеры тут стоят строго в порядке. Паскевич, скорее всего, уже был здесь. Привязку-то он как-то оформил. Он точно запомнил расположение. Если шестой вдруг окажется в другом углу — сразу насторожится.
— Тогда перетаскиваем контейнеры целиком? — серьёзно спрашивает Ледзор. — Несколько тонн каждый. Вдвоём осилим.
Я усмехаюсь.
— Не будем устраивать перепланировку склада. Просто поменяем содержимое контейнеров. Перетащим скорпионусов из шестого в тринадцатый. А из тринадцатого — сюда.
— А-а-а… хо-хо, — довольно гудит Ледзор. — И правда, решение.
Мы приступаем к работе. Накрыв нас Тьмой, я создаю в пространстве приглушённую зону — звук поглощается, шаги не слышны, металл не гремит.
Сорок туш скорпионусов мы перетаскиваем из шестого контейнера в тринадцатый. Потом — наоборот. Из тринадцатого — нейтральные туши — в шестой
Я накладываю свой поводок. Теперь эти мёртвые скорпионусы подчиняются только мне. Затем иду дальше — методично, контейнер за контейнером. Один за другим — двенадцать камер с тушами, и все получают мою привязку.
Теперь они мои. Цепь замкнута, и никто другой не перехватит контроль. Здесь не как в телепатии, где сильный может отнять контроль у слабого. В некромантии всё иначе: если ты первый — ты хозяин.
Тринадцатый контейнер — именно тот, в котором теперь лежит «подарок» от Паскевича. Не проблема. Сегодня же отдам приказ охране склада — пусть вывезут эти туши подальше, чтобы не портили завтра веселье. Ну и кстати, сегодня Димке должно прийти письмецо для тонуса.
* * *
Дмитрий Паскевич, вернее Темный Попутчик, стоит у окна, неторопливо попивая вино. Всё-таки человеческие удовольствия по-прежнему приходятся по вкусу — особенно после столетий заточения в лампе, на далёком острове.
Паскевич улыбается уголками губ. Ловко получилось. Пробрался на склад, без шума, без следов. Шестой контейнер — именно тот, где хранились скорпионусы — теперь под его контролем. Он оформил привязку. А значит, уже завтраФилинов получит сюрприз.
Паскевич не собирается убивать его. Нет. Мальчишка ещё пригодится. Неуравновешенные головы легко поддаются манипуляциям, а Паскевичу нужен именно такой Данила — сломанный. И потому он выбрал жертву.
— Да, — шепчет он, глядя в вино. — Убью Машку.
Это будет особенно приятно. Потому что она когда-то посмела отказать Дмитрию Паскевичу. Потому что она выбрала другого. И Тёмный Попутчик — тот, кто живёт теперь внутри, с этим полностью согласен. Убить именно княжну Морозову, а не одну из других жён Данилы.
Дверь открывается. На пороге появляется его секретарша, немного сонная:
— Дмитрий Степанович, вам открытка пришла. От Филинова, вроде.
— Открытка? — хмурится Паскевич, подходя ближе.
Он берёт конверт, вскрывает бумагу. И взрывается проклятиями.
На глянцевой бумаге — снимок. Данила, в парадном костюме, рядом с Машей Морозовой, оба улыбаются. На самой открытке текст:
"Дорогой Дмитрий Степанович!
Приглашаем тебя на свадьбу Марии Юрьевны Морозовой и Данилы Степановича Вещего-Филинова.
Вот тебе фото на память — чтобы порадоваться за нас!"
Паскевич орет. Бокал летит в стену, разбивается с хрустальным звоном.



Глава 19

Этой ночью я остался с Лакомкой.
Она лежит в моей постели с тонкой улыбкой, откинув одеяло. Я уже рассказал главной жене всё: и про вылазку на склад, и про скорпионусов, и про привязки, а про паразита, что устроился внутри Паскевич, альва и так знала.
Лакомка вздыхает, качая головой, и тихо произносит:
— Он хочет натравить мертвых зверей на Машу? Этот Демон тот ещё садист.
Я смотрю в потолок, пальцами водя по её обнажённой ключице. Мысли текут медленно, как мёд. Без эмоций. Чистый анализ.
— Не совсем в этом дело, — отвечаю. — Думаю, Попутчик преследует вполне конкретную цель: выбить меня из равновесия. Он ведь мог выбрать любую из моих жён — Маша просто оказалась под рукой. Если телепата сломать изнутри, его легче контролировать. Личность трескается, защита падает. И всё, ты внутри. Думаю, он этого и добивается. А Маша, возможно, она просто застряла у него где-то в остаточной человечности. Как заноза в памяти. Ну и еще наверняка Паскевича бесит, что княжна Морозова не ему досталась в невесты.
Лакомка кладёт голову мне на плечо.
— Глупый демон, — бросает она. — Премию Дарвина бы ему дать. За то, что додумался разозлить телепата.
Я улыбаюсь, скользя ладонью по её бедру. Лакомка всё понимает. Паскевичу светит не просто конец — а кранты с изюминкой.
На следующий день я поехал за Машей сам. Так Юрий Михайлович будет спокойнее — пусть видит: будущий зять заботится о его дочери.
Маша выходит из дома в сером плаще, длинные черные локоны стянуты в косу. Княжна улыбается, берёт меня под руку, и мы вместе садимся в машину.
На парковке у склада нас уже ждёт Паскевич. Прислонился к чёрному джипу, смотрит ревниво.
— Данила Степанович, Мария Юрьевна… впечатляющая пара, — тянет с натянутой улыбкой.
— Спасибо, Дима, — отвечает Маша спокойно, важно кивнув и крепче взяв меня под руку, к неудовольствию княжичу.
Работники склада услужливо провожают нас в ангар. Холод цепляется к лицу, пар клубится изо рта. В контейнерах гудят холодильные установки.
— Дальше мы сами, — бросает княжич работникам.
Паскевич ведёт нас вглубь ангара к шестому контейнеру. Мы заходим внутрь железной коробки и смотрим на туши дорогого мяса.
Паскевич произносит, усмехнувшись:
— Я выкупил всех этих скорпионусов. Мясо у них не просто редкое — оно необычайно полезно для зачатия. Особенно у сильных пар.
Он бросает на Машу взгляд с ехидцей. Княжна Морозова не моргает.
— Правда? — говорит она с лучезарной улыбкой. — Ну что ж, Дима. Нам будет очень полезно. Спасибо. Мы с Данилой используем его впрок, уж будь уверен.
Паскевича передёргивает мельком, но все же. И в этот момент я чувствую, как он пытается отдать некромантский приказ. Энергозрение легионера-сканера работало всё это время. Пропустить такой финт — было бы непрофессионально.
Он кастует призыв нежити. Что ж, и правда пора поднимать зверюшек. Мёртвые туши скорпионусов, лежащие на подиумах, начинают шевелиться. Сначала поднимается одна, потом другая. И вот все сорок встали. Только вот вовсе не по приказу Паскевич.
По моему.
Тут же отдаю им команду без слов.
Скорпионусы начинают двигаться и окружают нас по кругу. Маша, как мы и договаривались, делает шаг назад, прижимается ко мне и смотрит с сыгранной растерянностью:
— Данечка! Почему они встали⁈
Я растерянно смотрю по сторонам. Потом перевожу взгляд на Паскевича:
— Без понятия! Предположу, что, видимо, кто-то охотится на тебя, Дима. Как и тогда, на твоем банкете.
Паскевич улыбается ехидно и снисходительно.
— Думаете, на меня, Данила Степанович? — тянет он, хохотнув с искренней веселостью. — А вот я сомневаюсь. Сейчас как раз и проверим — на кого они на самом деле пойдут.
— Как скажете, — соглашаюсь я. Раз княжич хочет, то пускай проверяет.
Один из скорпионусов, не колеблясь ни секунды, всаживает жало ему прямо в глаз. Хруст стоит такой, будто кто-то раздавил ледышку внутри черепа. Паскевич с рёвом отшатывается, пытается ударить зверя, но уже поздно. Остальные туши бросаются на него гурьбой — вся стая.
Паскевич под завалом рычащих туш орёт:
— Какого хрена⁈ — голос сорван, захлёбывается, пока когти и жвалы рвут плоть.
Маша смотрит на это удивленно. А я, конечно же, в ужасе. В полном, нарочито искреннем ужасе.
— Дима! Ты молодец! Правильно! Задержи их! А я выведу Машу! Подмога уже в пути, не сдавайся! — кричу, а затем беру Машу за руку и мы не торопясь выходим из камеры шестого контейнера, словно в панике. Спасаться надо без спешки. А позади нас из глубины контейнера разносится рев разрываемого Демона.
 Читайте продолжение: 
 https://author.today/reader/438292/4061304 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 #Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 25