#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 24



Глава 1

 Ставка царских войск, Междуречье 
Дверь кабинета распахивается, и адъютант влетает внутрь, едва не сбив со стола аккуратно сложенные рапорты. Дыхание сбито, но голос ровный, хоть и слегка торжествующий:
— Ваше Превосходительство, Данила Степанович Вещий-Филинов уничтожил пять тысяч особей.
Кутузов, замерев на середине рапорта, медленно поднимает брови, затем неспешно откладывает ручку в сторону, словно переваривая услышанное.
— Это южная орда, что ли? Прямо все пять тысяч?
Адъютант вытягивается по струнке:
— Все, Ваше Превосходительство. Точные цифры потом будут доложены.
Кутузов медленно качает головой, подбирая правильные слова. Его взгляд скользит по расчерченной карте фронтов, на которой аккуратно размечены секторы, линии снабжения и, главное, показатели боевой эффективности дворянских родов.
— Значит, он уже всех обогнал…
Цифры всплывают в уме автоматически, словно он держит их перед глазами. Две тысячи — за Годуновыми, три тысячи — за Шереметьевыми. Теперь новый рекорд.
Филинов поднял планку.
Генерал хмыкает, и в уголках его губ появляется едва заметная ухмылка.
— Мда… пять тысяч… — пробормотал он. — Семибоярщина уже неделю возится, убивая гулей по чайной ложке в день, а граф Данила в Междуречье и трех часов не пробыл, как уже устраивает кавалерийские наскоки.
А еще Кутузов подумал, что другим государствам очень повезло, что Царство сейчас ни с кем не воюет. Царю теперь есть кого спускать на врагов — одного молодого телепата.
* * *
 Ставка Семибоярщины, Междуречье 
Трое бояр — Хлестаков, Годунов и Шереметьев — молчаливо рассматривали доску, установленную в центре командного шатра.
Среди выцветших пометок, перечёркнутых маршрутов и старых расчётов чёткой, свежей рукой была выведена новая цифра, простая, но тяжёлая по смыслу:
 '5000 убитых гулей. 
 Филинов.' 
Шереметьев, тяжело вздохнув, опустился в кресло и потёр переносицу. Его бледные пальцы оставили светлый след на загорелой коже. Он покосился на доску, нахмурился, затем устало выдал:
— Что делать будем, господа? Как обгоним мальчишку?
Прибывший час назад Хлестаков сидел чуть в тени, расслабленно откинувшись в кресле. Он лениво барабанил пальцами по краю стола, но в глазах уже сверкала искра той самой интриги, что делала его опаснее других бояр.
— Необходим хитрый ход… но благо возможности есть. Мы тут недавно заметили восточную орду. Пустим совместную артиллерию по ней — и проблему решим.
Годунов медленно качнул головой:
— Совместную? Не вариант, Радий Степанович. Придётся разбивать эту орду на нас троих. Тогда мы все равно останемся в проигрыше. Мы не обойдём Филинова… если только не зачтём всех гулей кому-то одному. Но кто захочет делиться, господа?
Шереметьев выпрямился и категорично заявил:
— Я не готов отдавать свой зачет, господа, — он глянул на Годунова. — Если ты, Федот Геннадьевич, зачтёшь всех гулей себе, то ты оставишь землю в Междуречье при себе. Но мои земли всё равно отойдут Филинову.
Хлестаков склонил голову набок, словно прислушиваясь к глухому бою часов. Затем медленно усмехнулся, откинувшись на спинку кресла. Покачал головой, как будто слушал детские споры.
— Друзья, что же вы так сразу распереживались? Мы не будем ничего делить. И не будем даже уничтожать орду.
Годунов нахмурился. Его глаза подозрительно сузились:
— Как это не будем, Радий Степанович? Ты же сам предложил задействовать артиллерийский огонь.
Хлестаков с ухмылкой ткнул пальцем в одну точку на карте на столе.
— Чтоб погнать орду на запад. В сторону Стрёмено.
Годунов и Шереметьев наклонились над картой, затем переглянулись, не до конца улавливая замысел.
Годунов нахмурил лоб:
— То есть мы делаем подарок Филинову?
Хлестаков лениво ухмыляется.
— Да. Только не в том смысле, что ты подумал, мой старый друг.
Он медленно подаётся вперёд и, водя тонким пальцем по карте, очерчивает дугу вокруг восточных лесов.
— На востоке сплошные леса и холмы. Орда не сможет двигаться плотной массой, она рассеется на мелкие стаи. А значит, Филинов не сможет залпами артиллерии накрыть её целиком. Гули добегут до Стрёмено — не стеной, а хаотичными потоками. И угадай, что там будет?
Шереметьев, задумчиво потирая подбородок, переводит взгляд с карты на Хлестакова.
— Филинову придётся задействовать штурмовые войска…
Хлестаков азартно щёлкает пальцами, будто только что поймал верную ноту.
— Да-да-да! Именно! В этом вся соль! Его небольшая гвардия против пяти… нет, семи тысяч тварей! Разве это не чудесный подарок нашему юному другу, графу-телепату? Я слышал, у него на днях свадьба. Какой замечательный сюрприз для жениха!
Шереметьев фыркает, откидываясь назад:
— Скорее уж для его невест… Жених в ящике.
Годунов же думает о другом.
— Значит, мы ведём нечестную игру? А если попадёмся?
Шереметьев отмахивается, будто вопрос и не стоит внимания:
— Федот Геннадьевич, не переживай. Радий Степанович предложил идеальный план. Пускай мы не уничтожаем орду, но кто сможет доказать, что мы специально направляли её? За это нас не зацепят.
Хлестаков усмехается, пожимая плечами.
— Тем более алиби мы себе обеспечим. Никто нас не заподозрит, потому что пару сотен тварей мы всё-таки разнесём в клочья. А потом просто скажем, что наши расчётчики ошиблись и накрыли не середину орды, а её край. Обычная тактическая ошибка, бывает.
Годунов вздыхает. Хлестаков не изменял себе и опять удивил своих старых соратников по Семибоярщине.
Шереметьев переглядывается с Годуновым:
— Значит, мы ставим на то, что Филинов погибнет?
Хлестаков пожимает плечами, его глаза равнодушны. Судьба мальчишки его не особо волнует — главное удержать Междуречье.
— Это не имеет значения. — Он лениво опирается на стол, водя пальцем по карте. — Филинов живучий, как таракан. Нет смысла рассчитывать, что он просто так сгинет.
Он делает паузу, затем усмехается:
— Но даже если чудом выживет — мальчишка потеряет гвардию. А также лишится оружия в Стрёмено. И больше не сможет зачищать гулей в таких масштабах.
Хлестаков откидывается в кресле:
— А это уже позволит нам спокойно наращивать темп и выиграть в гонке.
* * *
Главного победителя недели, то есть меня, уже поздравил Кутузов с тем, что я выигрываю по счёту. Да-да, официально я теперь лидер местного чемпионата по гулеистреблению, и все остальные могут тихонько завидовать.
Но радоваться рано.
Во-первых, гонка ещё не закончена.
Во-вторых, цифры цифрами, а я рад другому — царские войска, благодаря всей этой движухе, наконец-то переключились с боёв на эвакуацию мирняка. Теперь они заняты спасением, контролем территории и прочими полезными вещами, чтобы хоть никто из местных не погиб в этой мясорубке.
А вот боярские войска наоборот, теперь вгрызаются в зачистку, пытаясь догнать меня по очкам. Так что пока они играют в «догонялки», местные жители Междуречья реально получили передышку. Теперь они хотя бы в большей безопасности, чем до моего приезда.
А значит, я всё делаю правильно. Мои родовые земли не станут мёртвой пустошью.
Не успел я насладиться своим шатким моральным превосходством, как в комнату врывается Светка. Взгляд у неё характерный — значит, сейчас скажет что-то «важное».
— Даня! Скучно мне! — заявляет она, раскинув руки, будто я тут персональный развлекательный центр. Глаза блестят, в голосе — нескрываемая игривость.
— Есть идеи, чем заняться?
Светке стоит только в спецовку залезть, и она моментально превращается в необузданную шельму.
Хм. Чем бы её занять, чтобы и дело было, и мне голова не болела?
— Свет, тогда проведай Пса, — лениво выдаю. — Он же тоже где-то в соседнем корпусе должен быть. А то у меня руки до него не доходили.
Пса, кстати, давно пора проверить — вдруг он там уже кого-то загрыз от скуки.
Светка вздыхает грустненько, разворачивается и уходит на поиски нашего проблемного зверя.
Я тем временем переключаюсь на мысленную связь с Зелой и Бером.
Пару часов уже прошло, как мы зачистили южную орду. Я отдохнул, но пора снова за работу.
— Там от Лакомки должны были прибыть энергококтейли для всех альвов. Вы их пьёте, как положено?
Ответ приходит практически моментально — словно Зела заранее приготовилась рапортовать.
— Да, милорд! Пьём по инструкции! И все наши сородичи тоже пьют!
В её голосе даже чуть-чуть обиженности, мол, как ты мог подумать, что мы забили?
— Молодцы. Вам понадобится много сил в скором времени. Для исцеления от вируса монахов вам нужно налегать на этот коктейль как можно больше. Сейчас это лучшее из решений.
Зела немного колеблется, но всё же решается спросить, в её голосе чувствуется осторожность:
— Милорд, разрешите спросить… Для чего нам эти коктейли?
Бер тут же отвечает без тени сомнения:
— Дорогая, ну это же очевидно. Нам предстоит бить гулей, а для этого нужны силы.
Я киваю, усмехнувшись:
— И для этого тоже.
Но на самом деле — не только. Но пусть пока считают, что всё ради драки. Так проще.
В этот момент в другом канале мысленной связи раздаётся знакомый голос Лакомки — лёгкий, насмешливый, точно она только что что-то придумала и уже предвкушает мою реакцию.
— Мелиндо, я тут вспомнила… На свадьбу надо же ещё Айру позвать.
Я моргаю. Свадьба. Мои перепончатые пальцы! А ведь точно, это же скоро… Когда там⁈ После расправы над ордой гулей я подустал и немного потерялся во времени.
Бросаю взгляд на календарь. Прошлогодний. Отлично.
— Конечно, позови! — выдаю на автомате, пока в голове лихорадочно пересчитываю дни. — А, кстати… она у нас когда?..
Лакомка едва сдерживает смех.
— Завтра.
Я вздыхаю. Ну хотя бы не сегодня.
Лакомка, явно наслаждаясь моим зависанием, добавляет с мягкой издёвкой:
— Мелиндо, ты же будешь на своей свадьбе?
— Эх, как быстро время бежит… Да, конечно, буду!
Лакомка, явно не собираясь останавливаться, словно между делом, но с явным подтекстом спрашивает:
— А что с Гепарой?
Я автоматически хмурюсь.
— А что с ней?
— Ну, ты вообще думал, какая у неё будет судьба? Что она будет делать дальше? Или она всю жизнь проживёт во флигеле возле нашей усадьбы?
Хмурюсь ещё сильнее.
— Ну, у нас пока есть договорённость с Охранкой. Гепара должна на неё работать. Но потом, думаю, я пересмотрю это и смогу её забрать… к нам.
Лакомка задумчиво тянет:
— «К нам» — это значит «к себе»? Сделаешь её своей наложницей?
Чувствую, как у меня скрипят мозги, разрываясь между зачисткой гулей и вынужденным решением бытовых вопросов — свадьба, жёны, а теперь ещё и возможная наложница. Всё сразу. Как обычно.
Я задумываюсь, машинально постукивая пальцем по столу.
Честно говоря, я даже в мыслях не поднимал этот вопрос с Гепарой. Как она к этому отнесётся — загадка. В конце концов, у неё своя голова на плечах, и, в отличие от многих, она умеет ею пользоваться.
Но если смотреть без эмоций…
Талантливый человек — не лишний в роду. Гепара — ценный ресурс, очень ценный. Если бы она стала наложницей, на неё можно было бы возложить больше обязанностей, как бы цинично это ни звучало.
Но главное — она незаменима для телепатов. С её помощью можно удлинять нахождение в Астрале, усиливать менталистов, делать их выносливее. Она могла бы курировать их развитие, помогать выводить новых бойцов.
Это точно стоит рассмотреть. Не сейчас. Но позже — да.
Я поясняю Лакомке:
— Возможно, и такой вариант. Если… — в середине фразы сам себя обрываю, чтобы узнать её мнение: — А ты что думаешь?
Лакомка ухмыляется, и мне даже не нужно её видеть, чтобы понять — улыбка с хитринкой уже на месте.
— Гепара — чудо.
Я хмыкаю и замечаю:
— Мне бы она ещё пригодилась, чтобы попасть в усадьбу Филиновых. Я как раз достиг ранга Грандмастера, но пока мне не хватает опыта, чтобы с полной уверенностью туда пройти.
Да, усадьбой тоже нужно заниматься. И дело не только в статусе родового имения — за мной охотится Король Теней, а против сильнейшего Демона все средства хороши.
Но скоро, думаю, мы и этот вопрос решим.
БАЦ!
Дверь кабинета с грохотом распахивается, словно её вынесли тараном.
На пороге Феанор.
— Менталист! — в голосе Воителя гремит бешенство, слова срываются. — Ты обещал вылечить моих сородичей!
Он влетает внутрь, разводит руки, словно пытаясь достучаться до меня силой мысли.
Только телепат здесь я, а не он.
— Почему ты медлишь⁈ — его взгляд горит яростью. — Тебе нужны были гули! На этих землях их полно! Почему ты ещё ничего не сделал⁈
За ним следом вбегают Зела и Бер.
— Уймись, Феанор! Дядя, успокойся! — в один голос пытаются урезонить его, врываясь в кабинет.
Но Феанор не слушает. Плечи ходят ходуном от ярости, в руках дрожит металлический шейкер с энергококтейлем. Пальцы сжимаются так сильно, что металл издаёт тонкий скрип, будто он вот-вот лопнет под давлением.
— Тебе молоко в голову ударило, Феанор? — спрашиваю я.
— Почему ты заставляешь нас пить эти дурацкие коктейли⁈ Думаешь, я не знаю что это⁈ Это энергонапитки! Они нужны для битвы!
Я спокойно смотрю на него. Без раздражения. Без эмоций. Устал уже возиться с роднёй жены — спасаешь их, кормишь, поишь, лечишь, а в ответ только недовольство.
— Я обещал вылечить твоих сородичей, и я стараюсь это сделать. А ты мне сейчас мешаешь.
Феанор сверлит меня взглядом.
— И когда же ты это сделаешь⁈ — прорыкивает он, голос уже срывается на рычание.
Бер, видя, что его дядя уже на грани, осторожно кладёт руку ему на плечо:
— Дядя, успокойся…
Но это ошибка.
Феанор резко вскидывает руку и отталкивает его с такой силой, что Бер летит назад, как тряпичная кукла. Он глухо ударяется спиной в стену, со стены срывается картина лесного пейзажа и падает ему под ноги.
Зела не выдерживает.
— Не распускай руки, Феанор! — в её голосе гнев и угроза, а тело уже напряглось, как готовая к атаке пружина. — Лорд Данила знает, что делать!
Феанор злобно щурится и, даже не глядя на неё, холодно и презрительно бросает:
— Бер, утихомирь свою женщину.
Бер медленно поднимается, потирая плечо, и говорит ровным, но твёрдым голосом:
— Она всё правильно сказала, Воитель. Ты перегибаешь палку.
Феанор резко дёргает головой в его сторону, глаза вспыхивают чем-то опасным, напоминающим раскалённые угли.
— И ты туда же⁈ — его голос срывается на глухой рык. — Тогда я вас сам утихомирю…
На его коже мелькают тёмные отблески, контуры тела слегка искажаются, как будто он готовится облачиться в вулканический доспех.
В этот момент я резко гаркаю, продублировав по мыслеречи:
— ТИХО ВСЕ!
Феанор замирает, вздрогнув. Зела моргает, дыхание у неё сбивается. Бер удивленно смотрит на меня.
Это не какая-то особая техника, просто усиленный ментальный голос, который бьёт прямо в мозг, заставляя замолкнуть на инстинктивном уровне. Вот и затихли.
Я сосредотачиваюсь, прислушиваюсь к глухим вибрациям вдалеке.
— Вы слышите?
— Что? — голос Фенаора напряжён, но уже без прежней вспышки эмоций.
Зела хмурится, оглядываясь вокруг:
— Что слышим?
Я напрягаю слух, вслушиваюсь в далёкие колебания, которые будто прокатываются по земле.
— Взрывы. Очень далеко.
Я поворачиваюсь к ним.
— Чья-то артиллерия работает.
Три альва тоже напрягаются и прислушиваются, ловя отдалённые звуки. В комнате повисает напряжение, но Феанор не успокаивается.
Он подозрительно щурится, сверля меня взглядом, словно пытается уловить в этом подвох:
— Ты пытаешься меня отвлечь, менталист?
Я раздражённо бросаю, уже теряя терпение:
— Да сдался ты мне, Воитель!
Делаю шаг вперёд и жёстко смотрю ему в глаза:
— Хочешь ты этого или нет, но я вылечу альвов, и мне плевать на твоё мнение.
Феанор сжимает кулаки, но я не даю ему шанса возразить.
— Сейчас они пьют энергетические коктейли от Лакомки, чтобы подготовить свои организмы к лечению.
Пауза.
— Ты их пьёшь?
Он молчит.
— Если не пьёшь — то ты бесполезен для своих собратьев.
Мой голос ровный, но режущий, как лезвие.
— Повторить по слогам?
В его голове гулко разносится ментальная речь, жёсткая, чёткая, давящая на сознание:
— ПЕЙ. КОКТЕЙЛЬ. ИНАЧЕ. Ты. Не. Сможешь. Помочь. Своим. Сородичам.
Феанор замирает, ведёт бровями, взгляд становится отстранённым. Затем он резко разворачивается, хлопает дверью и уходит.
Бер смотрит ему вслед, в раздумьях проводя рукой по затылку.
Зела поворачивается ко мне и спрашивает:
— Что ты ему сказал, милорд?
Я отмахиваюсь.
— Что нужно было.
Одновременно мысленно вызываю Студня.
Но пока жду ответа, Бер не унимается:
— Даня, ты на свадьбу-то успеешь? Она же завтра.
Я морщусь, закатывая глаза.
Блин…
Все в курсе моей свадьбы, только я сам что-то запутался в днях.
— Сегодня закрепим наше преимущество в гонке. А завтра, да, конечно, отправимся на свадьбу через портал. Поэтому сегодня придётся поработать, раз берем день отгула.
В этот момент в кабинет наконец влетает Студень. Дышит тяжело, явно бежал со всех ног.
— Шеф, гули!!!



Глава 2

Я поворачиваюсь к старшему гвардейцу.
— И где же гули?
Студень подбегает к столу с картой, пальцы нервно скользят по плотной бумаге.
— Почти что у нас на пороге, шеф, — он тыкает пальцем в точку на карте, очерчивает красным маркером. — В часе на восток от Стрёмено.
Я киваю, в голове мгновенно выстраивается схема, точки соединяются в единую картину.
— Понятно.
Но что за взрывы? Далекие рваные удары, прокатывающиеся по воздуху, до сих пор доносятся изредка.
Студень застыл вслушиваясь в эти далёкие раскаты.
— Выяснил, кто ведёт обстрел?
Студень безрадостно отвечает:
— Это как раз Семибоярщина. Их артиллерия бьёт по гулям, но…
Я перебиваю, уже предчувствуя подвох:
— Они не бомбят орду?
Студень качает головой, лицо у него тёмное, напряжённое.
— Вот именно! Они бьют мимо! — Он сглатывает, а потом зло добавляет: — Разведка доложила, что они гонят гулей прямо на нас.
— Как это гонят? — не понял Бер.
— Очень просто, племянник, — хмыкает Феанор, быстро сообразив. — Другие человечишки подставляют нашего человечишку и хотят убрать его, натравив орду.
— Верно, — киваю я на недоуменные взгляды голубков-альвов.
Зела выдыхает через зубы, злобно, как будто готова плюнуть на карту.
— Вот же сволочи… Своим бьют в спину!
А я добавляю с полной уверенностью:
— Значит, сегодня мы вылечим альвов. И сделаем это быстро.
Я бросаю Зеле и Беру:
— Проследите за вашими сородичами — пусть немедленно примут новую порцию коктейля.
— Да, милорд. — Воительница-альвийка кивает, разворачивается на пятках и уже через секунду исчезает за дверью. Ее жених остается на месте.
Оборачиваюсь к Студню:
— Собираем срочное совещание. Немедленно.
Студень кивает и уходит искать Булграмма.
* * *
 Стрёмено, Междуречье 
В своей комнате Светка мысленно общается с Лакомкой. Мыслеречь бывшей Соколовы торопливая, порывистая, обрывается на полусловах:
— Да, поняла! Поняла! Проконтролирую, чтобы на свадьбу мы с мелиндо…тьфу ты, с Даней вернулись вовремя!
Но тут же отвлекается, взгляд резко дёргается в сторону, шаги становятся быстрее.
— А сейчас мне не до этого. Орда надвигается, похоже, будет крутое мочилово.
Она обрывает связь, мысленно закрывая канал с «сёстрами», и, ускорившись, почти бегом несётся в зал совещаний.
* * *
В зале собираются все ключевые фигуры моей военной кампании. Великагорыч с привычным азартом, Феанор — как всегда взбешён. Зела и Бер стоят плечом к плечу, Студень молча ждёт. Светка влетает в последнюю минуту, едва переведя дыхание.
Я смотрю на карту, изучаю прочерченный маршрут движения орды, расставленные точки артобстрела.
Студень указывает пальцем на местность за лесом:
— Вот здесь бомбит Семибоярщина, подгоняя гулей.
Я вскидываю взгляд:
— А кто именно бомбит?
Студень бросает взгляд в блокнот:
— Шереметьевы, Годуновы и Хлестаковы.
Последние два — неудивительно, а вот Шереметьевы — занятно. Это не род моего друга, графа Антона, которому я помог отвоевать невесту в Испании, а его ближайшие родственники. Графский род Шереметьевых произошёл от бояр Шереметьевых, и с тех пор их разделяют на Старых и Новых.
— Артиллерия бояр специально мажет, — добавляет Студень. — В этом не сомнений, шеф. Эти уроды специально гонят тварей в нашу сторону. Но мы можем достать их своей артиллерией.
— Это вряд ли, — качаю головой, оглядывая карту. — Хлестаков всё хорошо рассчитал и выбрал удачное место для гона. Здесь густой лес, холмы, неудобный рельеф.
Гули уже рассеялись на мелкие группы. Мы можем открыть огонь, но тогда орда окончательно разбежится и рассеется по всей местности.
Я вглядываюсь в карту. Решение нужно принимать быстро. И вижу только один выход.
— Никакой артиллерии. Это бессмысленно. Если мы откроем огонь, твари разбегутся по всему Междуречью, и под удар попадут сотни деревень, которые ещё не эвакуированы.
— И что же делать, Даня? — Светка опешила, её голос звучит растерянно.
Я веду пальцем к правому флангу орды, очерчивая линию обороны.
— Сначала отправим Пса сюда. Золотого тоже. Они будут сдерживать фланг, не позволяя орде рассеяться в том направлении.
Я перемещаюсь к левому флангу, проводя чёткую линию огневой поддержки.
— Слева артиллерия будет бить с дистанции, не задевая орду напрямую. Пусть твари поймут, что этот путь для них закрыт. Пусть у них останется только один вариант — бежать прямо на нас.
Булграмм хмурится:
— Конунг, лобовое столкновение? — тавр выпрямляется, плечи напрягаются, словно он уже готов к бою. — Я готов. Мы сразимся с превосходящим противником во имя твое!
Я киваю, но добавляю жёстко:
— Сразитесь. Но сначала эвакуируетесь.
Великагорыч резко поворачивает голову.
— Что⁈ — в его голосе недоумение и протест.
Я спокойно, но жёстко продолжаю:
— Что слышал, воевода. Сначала вы уводите всех. И тавры, и гвардейцы, все эвакуируемые уходят за базу, на безопасное расстояние.
Я делаю паузу, смотрю на всех присутствующих, затем добавляю:
— Все. Кроме альвов.
Феанор тут же вспыхивает:
— Мои подданные окажутся на пути целой орды гулей⁈ Это смерть! Мы не штурмовое мясо!
Я спокойно отвечаю:
— Нет. Но так надо, чтобы их вылечить.
Феанор вскидывает руку, в глазах бешеный огонь.
— И я должен тебе верить⁈ — он делает резкий шаг вперёд. — Мы против орды? Что за бред⁈
Я твёрдо отвечаю, не отводя взгляда:
— Я буду вместе с вами встречать орду. Я проведу исцеление альвов прямо во время боя.
— Почему я должен тебе верить⁈
— У тебя нет выбора. Ты поверишь, потому что, чтобы вылечиться, вы должны сразиться с гулями.
Феанор молчит, пальцы сжимаются.
Светка делает шаг вперёд, грудь приподнята, подбородок чуть вздёрнут.
— Я тоже пойду с тобой, Даня!
— Нет, — отрезаю жёстко, без обсуждений: — Ты будешь с таврами и гвардией. Вы направитесь к нам на поддержку по сигналу — после того, как я излечу альвов.
Светка вздыхает, в глазах вспыхивает протест, но ей хватает разума не устраивать ещё один спор — одного Феанора на сегодня с меня достаточно.
— Ты точно позовёшь остальных на подмогу⁈ — Воитель не унимается. — Или просто бросишь альвов в топку⁈
— Какой мне в этом смысл? — хмыкаю, глядя на него. — Если орда уничтожит альвов, то это произойдёт слишком быстро, и мы не выиграем ни секунды для эвакуации.
— Именно так, — кивает Феанор. — Потому я ещё слушаю тебя.
Я коротко командую:
— Ну раз слушаешь — выполняй приказ. Это касается всех.
Мои командиры расходятся, а мне приходит звонок на связь-артефакт.
— Данила Степанович, — голос у Кутузова напряженный. — Вы, наверное, уже в курсе, что к вам движется огромная орда?
Я спокойно отвечаю, будто речь идёт о погоде или планах на ужин:
— Да, всё под контролем, Борис Глебович. Не волнуйтесь! Разберёмся. Сегодня мы вырвемся в счёте.
Кутузов молчит секунду, затем его голос становится настойчивее:
— Вы и так впереди. Вам бы эвакуироваться…
Я усмехаюсь.
— Нет, это не наш вариант, Борис Глебович. Если мы просто уедем, орда продолжит движение и пересечет Междуречье с востока на запад, а это грозит огромными разорениями моим будущим землям. Потому мы остаемся. Не волнуйтесь — всё будет отлично.
В трубке слышится короткий вздох, затем пауза.
— Как знаете. Впрочем, — вдруг он произносит с воодушевлением. — Я уверен, что вы-то как раз знаете что делаете.
— Спасибо за доверие, Борис Глебович, — улыбаюсь. — Берегите себя.
— И вы тоже!
Спустя пару минут вместе с альвами выстраиваемся перед базой Стрёмено,. За спиной — массивные ворота, впереди — лес, сгущающаяся тьма, тяжёлый воздух, далекие рокоты артиллерии.
Вдалеке уже доносится глухой топот и рычания.
Бер и Зела отошли чуть вперед. Феанор держится поодаль, его вулканический доспех пульсирует живой магмой. Он не сводит с меня глаз, взгляд злой, колючий, а голос сдавленный, срывающийся на рык:
— Если ты, менталист, меня обманешь — ты умрёшь.
Я даже не поворачиваю головы, флегматично киваю:
— Ага, а если ты будешь угрожать мне попусту — я вырву тебе язык. И поверь — я не угрожаю, а просто констатирую факт.
Феанор фыркает, но рот больше не раскрывает.
В голове раздаётся напряжённый голос Светки, мысленная связь ловит каждую нотку тревоги жены, дыхание у неё сбито, слова идут рывками:
— Орда совсем рядом! Одна из стай отделилась и напала на нас! Гвардия принимает бой, но… блин, тут прямо огромная стая!
Я резко оборачиваюсь к Феанору, тело уже готово к действию, сознание моментально перестраивается.
— На мою жену напала стая. Я ненадолго отлучусь, разберусь с этим и вернусь.
Феанор преграждает мне дорогу, забрало вспыхивает магмой.
— Стая⁈ Конечно! Ты — грёбаный обманщик! Ты просто решил сбежать!
Его доспехи вспыхивают, магма переливается по броне, тонкими струями стекая на землю и прожигая землю. Треск, шипение — раскалённые капли оставляют дымящиеся маленькие кратеры.
Воитель бросается на меня.
Зела реагирует мгновенно, её тело окутывается кислотным доспехом, броня плотно облегает фигуру, переливаясь ядовитым блеском.
— Не смей трогать милорда!
Альва мчится наперерез, но Феанор даже не тормозит — его кулак вспыхивает ослепительным белым светом, и одним мощным ударом он отшвыривает её прочь.
Зела кубарем катится по земле, выбивая из почвы пыль. Остановившись, уже пытается встать.
Бер видит это, его глаза наливаются огнём ярости.
— Зела! —голос мечника-оборотня срывается на рык. — Как ты посмел её тронуть⁈
В тот же миг его тело трансформируется.
Вспышка света. Мышцы раздуваются, растягиваются, лапы становятся массивнее. Кожа покрывается белоснежным мехом, глаза сверкают хищным жёлтым светом. Перед Феанором уже не Бер, а гигантский ирабис. Кузен смог преодолеть свою магическую травму и полностью обратиться. Похвально. Но сейчас это излишне, как и попытка Зелы заступиться за меня.
— Зела и Бер, стойте на месте. Это лишнее.
Моя мыслеречь гулко разносится в их головах, но Бер уже в раже. Громогласный рык сотрясает воздух, и он с разбега бросается на Феанора. Когти рассекают воздух, но Феанор не зря носит титул Воителя.
Он поднимает руку, ладонь вспыхивает ослепительным светом, и мощным ударом магматического кулака он отбрасывает тигра.
Бер тяжело падает, прокатывается по земле с глухим грохотом. Триста зомбированных альвов неподвижно смотрят за этой сценой.
Феанор снова устремляется ко мне.
Он делает шаг вперёд… и в тот же миг в его сознание вонзаются ментальные щупальца.
Глубокий, резкий удар в разум.
Феанор замирает на мгновение, его шлем вспыхивает напряжённым свечением. Затем раздаётся приглушённый смех, вибрирующий из-под забрала:
— Ты пытаешься влезть мне в мозг? Через мои доспехи? — магма пульсирует в броне, раскалённые жилы вспыхивают. — Я думал, ты умнее. Менталист, ну правда, ты же Грандмастер! Ничего поумнее не придумал? Какая глупость! Даже без доспехов меня не возьмёт никакая телепатия.
Я спокойно смотрю на него, не меняя выражения лица:
— Никакая, кроме моей.
Ментальная волна накрывает Феанора.
Он замирает, его глаза теряют фокус. Застыв, он становится неподвижным
Зела, прижав руку к боку, медленно поднимается, её взгляд испуганно замирает на Воителе:
— Милорд, что с ним?
Я отвечаю просто:
— Монашеский вирус.
Зела ошарашенно моргает, на её лице отражается полное недоумение:
— Разве он был заражён⁈
Я ухмыляюсь, глядя на застывшего Феанора:
— Я сам заразил его, когда пробудил в Северной Обители.
Поднявшийся Бер-ирабис напрягается:
— То есть он всё это время был под твоим контролем? Ты мог его выключить в любой момент?
Я спокойно киваю:
— Именно так.
Зела и Бер переглядываются, явно не зная, как на это реагировать. Ну да, забавно получилось. Феанор столько времени строил из себя грозную силу, буянил, вскипал без поводу, да и вообще держался, как непобедимый Воитель, с которым все должны считаться, а не то он вам такое устроит. А всё это время у меня был пульт управления им — вирус.
Между тем воздух сотрясает оглушительный рёв. Лес содрогается, ветви трескаются под натиском чего-то огромного. За первой линией деревьев уже видны тени — гули приближаются.
Феанор остаётся неподвижен, как и остальные альвы. Его магматическая броня больше не пульсирует, магма стынет, темнеет. Я достаю из кармана разгрузки небольшую лампу.
В ней заключён Демон Мираж.
Орда приближается. Лес уже трясется. На далекой опушке мелькают сотни белых, голых гулей. Твари бегут к нам.
Я поднимаю лампу, мои пальцы крепко сжимают её:
— Пришло время, Мираж, попрощаться.
Из лампы вырывается Астральный глаз — остаточная сущность Демона Миража, последнее, что осталось от его былой силы. Я медленно сжимаю пальцы. Ментальная волна ударяет, разрывая его на куски.
Мираж кричит, его вопль разносится по Астралу, срываясь на пронзительный визг, но уже в следующую секунду Демонская сущность разрывается.
Он исчезает, развеявшись облаком микроскопической психической энергии, которая словно волна, накрывает всех альвов. Теперь альвы заражены так же и бактерией Миража.
Зела и Бер смотрят друг на друга в потрясении.
Я тихо, но чётко произношу, удерживая их взгляд:
— Не бойтесь, друзья. Сейчас я должен погрузить и вас в зомбическое состояние, чтобы вылечить.
Зела напрягается и смотрит на меня с мольбой в глазах:
— Ты же нас не бросишь, милорд?..
Бер делает шаг вперёд, твёрдо отвечает:
— Данила нас ни за что не оставит.
— Верно, — подтверждаю. — Вы мои подданные, я за вас в ответе. И, кстати, у вас есть ровно минута.
В следующий миг Бер сбрасывает звериный облик, вновь обретая человеческую форму. Его руки крепко сжимают Зелины ладони, и они, не говоря ни слова, крепко обнимаются.
Я закрываю глаза, сосредотачиваюсь, пуская процесс глубже. Надо быстрее заканчивать с этой ордой и бежать помогать Светке. А потом еще и в Церковь венчаться….
Триста альвов, заражённых монашеским вирусом и теперь еще бактерией Миража, начинают трансформироваться.
Чёрная, словно смола, эбонитовая чешуя покрывает их от головы до ног, шипы вырастают вдоль позвоночника, на головах растут ветвистые рога. Глаза вспыхивают демоническим свечением.
Самым крупным среди них становится Феанор. Воитель возвышается над всеми, его тело больше, мощнее, магма внутри горит жарче, но теперь пульсирует сквозь эбонитовую шкуру. Будь здесь моя теща Алира, она бы в обморок упала — вокруг ведь сотни эбонитовых клонов ее любовника Мефистофеля.
Я чувствую, как меняюсь сам, рога прорываются сквозь кожу, когти удлиняются, мышцы наливаются звериной силой.
Мир становится резче, запах крови в воздухе острее. Эбониту пора эбануть!
Я поднимаю руку и резко командую по мыслеречи:
— В атаку, мои подданные!
Триста закованных в эбонитовую броню альвов-демонов несутся вперёд.
Их тела мчатся с нечеловеческой скоростью, когти свирепо вырываются вперёд, светящиеся рога вспыхивают в темноте, как маяки смерти.
Феанор первым врезается в строй гулей, его огромная фигура разрезает врагов, когти разрывают их, оставляя кровавый след.
Альвы врезаются в орду, как раскалённый клин, продавливая её, прорезая строй врагов, как нож сквозь масло.
Гули не успевают разбежаться. Не успевают понять, что их убивает.
Я наблюдаю за хаосом боя, выдохнув, и невольно бормочу:
— Блин… Главное, успеть на свадьбу!
А затем срываюсь с места, бросаясь вперёд, следом за альвами.
* * *
 Ставка Семибоярщины, Междуречье 
В командном пункте пахнет дымом, разогретым металлом и терпким потом штабных офицеров, принимающих разведданные.
Годунов раздражённо зовёт адъютанта.
— Ну что там? Какая обстановка у Филиновых?
Адъютант появляется мгновенно, но его вид оставляет желать лучшего — лицо бледное, лоб мокрый от пота, в глазах неуверенность и откровенный страх. Он нервно сжимает в руках карту, словно она могла его защитить.
— Ваше Сиятельство, орда напала на Стрёмено, — его голос слегка дрожит, но он старается говорить ровно. — Граф Данила лично встретил её…
Годунов хмурится.
— Лично? Но это же хорошо! И что дальше? Он мертв?
Адъютант нервно сглатывает, взгляд метается между офицерами, но понимая, что уклониться от доклада не получится, выдавливает из себя:
— Боюсь, нет. Он повел в бой каких-то демонов, закованных в чёрную эбонитовую чешую, — адъютант едва не шепчет последние слова, слишком они странно звучат.
Годунов резко оборачивается к Хлестакову и Шереметьеву, сидящим с ним за столом.
— И что нам теперь делать?
Шереметьев молча сжимает губы, переводит взгляд на экраны.
Камеры разведывательных самолётов сейчас фиксировали лишь одно — орда остановилась возле Стрёмено. Больше ничего.
Что там происходит в гуще событий — непонятно. С высоты не разобрать, да и местность слишком лесистая.
Хлестаков же усмехается — боярин был оптимистом по жизни.
— Как бы то ни было, Филинов сейчас там, Федот Геннадьевич. В самой гуще орды. А раз так — мы должны его достать. Всё или ничего.
* * *
 Друзья-мазаки! Не забудьте, пожалуйста, лайкнуть 24 том) 



Глава 3

 Возле «Стрёмено», Междуречье 
Светка напрягает слух — орда уже близко. За базой, заслоняющей обзор, гули орут так, что даже как-то неловко. Кажется, у них там настоящая агония. Судя по всему, Даня творит что-то совершенно бесчеловечное.
Блин, хочется заглянуть и посмотреть, что он там устроил.
Бывшая Соколова улыбается. Когда-то ещё в школе она подтрунивала над Даней — роковая ошибка связываться с телепатом. Он и отомстил ей сторицей. А потом Светка с боями вырвала себе обручальное кольцо. Конкуренция была нешуточная — взять хотя бы княжну Морозову с ее красавицами-подругами. Ну, не говоря уже о моднице Камиле и красотке Лакомке. Благо Даня выбил у Царя многожёнство, а там и Светке перепало долгожданное счастье.
Впрочем, думать об этом времени уже нет — стая уже здесь.
Светка и тавры во главе с Булграммом стоят непробиваемой стеной, перекрывая дорогу тварям, пока артиллерия методично лупит по левому флангу, не давая монстрам сбежать от Дани налево. Гули прут сплошным потоком — злобные, безумные, бесконечные.
Огненный доспех Светки полыхает, прожигая всё, что приближается. Ливни пламени превращают тела монстров в дымящийся пепел. Её пламя становится плотной стеной, но с каждым мгновением ей приходится отступать, потому что гулей слишком много.
В какой-то момент её охватывает неприятное предчувствие — а не пора ли делать ноги? Уже на пределе. Тавры тяжело дышат, топор Булграмма искрит, вгрызается в плоть, но даже могучий воевода отступает назад. И тут…
Резкий, рубящий размах — словно гигантская невидимая коса разом прошлась по всей стае. Вой гулей резко обрывается, как отрубленный звук. Ещё миг назад их было не пересчитать, а теперь перед Светкой простирается широкая полоса мёртвых тел. Кто-то из них ещё дёргается, в воздухе разносится запах сожжённого мяса и серы.
В один миг стало легче. Слишком легко. Как будто кто-то разом выключил режим «мясорубка».
Светка моргает, вскидывает взгляд и — ее нижняя челюсть под забралом отвисает вниз.
Среди груды мёртвых гулей возвышается демон. Гигантский, покрытый эбонитовой чешуёй, излучающий нечто первобытное, сокрушающее, жуткое. Когти длинные, заострённые, как лезвия, броня на плечах — будто излившаяся магма.
И самое странное — ощущения знакомые. Светка будто знает монстра, но мозг отчаянно сопротивляется.
Демон поворачивает к ней голову, и голос, свирепый и раскатистый, раздаётся у неё в голове:
— Светка, ты чего встала столбом?
Она хлопает глазами.
— Даня, это ты, что ли⁈ Ну ни хрена себе костюмчик… А как ты так?.. — Светка в полном афиге. Эбонитовый монстр — это правда Даня. Её муж. Чёрт возьми. Он, конечно, и раньше рога с копытами себе отращивал, но тут уже полное преображение. Как он вытворяет такие фокусы? Еще одного Демона поглотил, что ли? Блин, тоже хочу! Хотя бы маленького, чтобы всех до усрачки пугать.
А он спокоен. Будто это просто очередной день на работе.
— Так запланировано. Где Студень? — его голос теперь похож на далёкий рокот грозы, тяжёлый и низкий, но знакомый.
Светка сглатывает.
— Держится ближе к артиллерии, координирует отряды, — машинально отвечает она, всё ещё не в силах отвести взгляд от этого чудовища, в которое превратился её супруг.
Великогорыч, которого сложно чем-то удивить, тоже завис. Даня теперь выше его почти на голову, а массивная фигура излучает давление, от которого хочется шагнуть назад. Но тавр, как истинный богатырь, не трогается с места. Осматривает Даню с задумчивым видом, скользит взглядом по жутковатой чешуе, по когтям… Потом переводит глаза на его голову.
— Конунг, у тебя с каждым разом рога всё ветвистее и больше, — наконец заключает он восхищенно.
Даня лениво поворачивается к нему. Красные глаза вспыхивают чуть ярче, силуэт слегка наклоняется вперёд, и от этого движение тени становится ещё зловещим.
— Тебя только рога волнуют, воевода?
Великогорыч невозмутимо пожимает плечами.
— А что ещё меня должно волновать? Рога — это важно! По рогам встречают…
— А по уму провожают, — хмыкает Даня. — Ладно, пойду проведаю Студня, а вы продолжайте защищать орудия.
И телепат эбонитовой молнией устремляется в сторону артиллерии.
* * *
Выручив Светку, бросаюсь вперёд проведать Студня.
Орудия продолжают бить по позициям гулей, от взрывов воздух дрожит, а земля покрывается дымящимися кратерами. Студень стоит чуть поодаль, раздавая приказы, но, когда я подхожу ближе, он вдруг замирает, уронив челюсть.
Я не обращаю внимания на его офигевший вид.
— Это я, Студень, — бросаю по мыслеречи, не тратя времени на вступления. — Орда откатилась от альвов, но её надо добить. Отправишь тавров на правый фланг. Пусть помогают Псу и Золотому сдерживать тварей, чтобы те не прорвались и не разбежались. — Студень пялится на меня, не моргая. — Со мной ещё отпусти десяток гвардейцев и десяток тавров — с носилками и санитарами. Артиллерию пока придержите, пусть твари бегут налево, а потом вдарите со всей силой. Работаем по моим сигналам. Мы с альвами гоним гулей как можно жёстче.
Студень открывает рот, закрывает, снова открывает. Видно, что в его голове идёт масштабный процесс принятия реальности, в которой его командир внезапно превратился в эбонитового гиганта с горящими глазами.
— Эм, понял, шеф… А с тобой всё в порядке, да же?
— Более чем, — оскаливаюсь акульей пастью.
Я не жду, пока он окончательно придёт в себя, и ухожу обратно к фронтиру. Да и гвардейцу так проще будет отойти.
Эбонитовые альвы продолжают крошить гулей, не снижая темпа. Эбонитовая броня блестит в пламени, когти разрывают мелких тварей, удары молниеносны. В самом начале гули пытались их растерзать, но быстро поняли, что эбонит не по зубам, и теперь шарахаются от них, как от проклятия. Да только альвы быстрее.
Феанор выделяется больше всех. Тут уже не остаётся вопросов, почему именно он Воитель. Он крошит гулей без остановки, за ним остаются настоящие горы тел. Даже Зела и Бера вдвоём, наверное, столько не успели навалить.
Но даже мои новые солдаты не вечны. Один из альвов вдруг резко замирает, будто выключенный, чешуя осыпается, он тяжело оседает на землю, хлопает глазами, не понимая, что произошло. А всего-то излечился от вируса.
Я машу когтистой рукой, и прибежавшие тавры реагируют мгновенно — подхватывают альва, ловко перекидывают на носилки и уносят в тыл. Всё чётко, без паники, без суеты.
Неплохой способ лечения я придумал. Монашеский вирус синтезировался с бактерией Миража и теперь исчезает сам, как только носитель выдыхается. Именно поэтому я заставил альвов пить энергококтейли — чтобы их хватило на эбонитовый облик как можно дольше.
Но ничто не вечно. Это повторяется снова и снова. Альвы один за другим сбрасывают эбонитовую чешую, освобождаясь от вируса. Разум возвращается в их тела, но осознание случившегося обрушивается на них, как ледяная волна. Они ошарашенно оглядываются, в глазах смесь замешательства и паники. Только что они были живым оружием, их тела двигались сами — без воли, без мыслей, без контроля… А теперь всё снова принадлежит им.
Но времени тупить нет. Рядом мгновенно появляются тавры и гвардейцы, хватают проснувшихся альвов, буквально выдирая их из бойни. Кто-то падает на колени, цепляясь за голову, кто-то судорожно хватает воздух, а кто-то просто бормочет проклятья монахам Обители. Но это потом еще успеют. Сейчас их место — в тылу.
Один из альвов, упав на носилки, поднимает на меня затравленный взгляд.
— Я, правда, что ли еще жив? — его голос дрожит.
— Живее живых, — отвечаю я коротко, и тавры тут же уносят его прочь.
Я бросаю взгляд наверх.
Небо уже тёмное, словно кто-то незаметно выключил свет. Когда успела прийти ночь? Чёрт, битва затянулась сильнее, чем я рассчитывал. А завтра свадьба. Свадьба. Вот ведь ирония судьбы — сегодня я ношусь как угорелый по Междуречью, а уже через десяток часов буду стоять в церемониальном наряде с кольцом в руках.
Но времени на лишние мысли нет.
Орда всё ещё не иссякла. Гули рычат, беснуются, но уже наполовину прорежены альвами. Главное сейчас — не дать им разбежаться, загнать в одну точку и накрыть артиллерийским огнём.
В голове раздаётся резкий голос Светки, да еще недовольный чем-то:
— Даня! Студень передал, что Семибоярщина вышла на связь. Эти бородатые свиньи типа хотят прислать подмогу — сотню магов. Спрашивают, куда их можно отправить. Вот же скоты! Явно что-то задумали! Может, их ко мне отправишь?
Я хмыкаю, усмехаясь в полголоса.
— Всю сотню? Многовато, Свет, для тебя одной.
Семибоярщина, конечно, вовремя проснулась. Их великодушное предложение действительно кстати, и неважно, что у него есть тройное дно.
— Ну ты же мне подсобишь, муж? — Светка улыбается, её глаза лукаво блестят в моем сознании. — Сделаем Настеньке подарок на свадьбу в виде связки семи боярских голов, а?
— Жутковатый подарок. Где ты вообще набралась такого? Вряд ли Настя оценит.
— А Айра бы оценила… — грустный вздох.
Ага, значит, бывшая Соколова скучает по будущей королеве Шакахарии. Да еще до такой степени, что уже делает намеки на мою свадьбу с ней. Ну даёт!
Светка на том конце не унимается.
— Так что, Даня?
Я пожимаю плечами.
— Ну что ж, не будем отказываться от такого жеста. Пусть присылают сових магов на правый фланг. Я их встречу. Передай Студню.
— Конечно!
Сначала глянем на этих магов. А там уж посмотрим, с чем они явятся — с реальной помощью или со своими интригами.
* * *
 Шакхария, Боевой материк 
Принцесса Айра покидает королевский замок. Она выходит на улицу, хмуро вглядываясь в сумеречное небо. Воздух свеж, пропитан запахами земли и костров. Её шестилапка топчется на месте, дёргая ушами, а рядом уже рассаживаются её стражники —закаленные шакхары, в полной боевой готовности.
Один из них отрывисто говорит:
— Можно отправляться, принцесса?
— Да, — кивает она.
Сегодня Айра отправляется в Тавиринию, чтобы через портал добраться до Невинска, а оттуда — самолётом в столицу Русского Царства. Там состоится свадьба конунга Данилы и его суженой. Принцесса Шакхарии приглашена на церемонию как важная гостья.
Где-то в глубине души эта поездка её раздражает. Часть её хочет остаться, продолжать тренировки, не терять форму. Не слишком-то приятно смотреть на другую невесту конунга, но и обижать Данилу своим отсутствием не хочется.
К ней подходит генерал Зодр, усмехаясь так, что хочется врезать. Хищно, самодовольно, словно он тут пуп земли.
— Принцесса, желаю вам хорошенько гульнуть на свадьбе иномирянина, — тянет он, подходя близко. — Надеюсь, к Гону вы вернётесь.
Айра делает безразличное лицо.
— Не волнуйтесь, — говорит ровно. — Я не только вернусь вовремя, но выиграю Гон.
Зодр кивает с ухмылкой.
— Очень самонадеянно. Что ж, посмотрим.
Когда Айра уезжает, он медленно разворачивается к своим людям. Глаза прищурены, голос тихий, но ледяной.
— Езжайте за ней. Засаду устроите где-нибудь возле пограничной деревни. Когда принцесса будет возвращаться со свадьбы этого менталиста… встретьте её. И позаботьтесь, чтобы я больше не видел её смазливого личика.
Приспешники понимающе переглядываются и уходят седлать шестилапок.
* * *
 Правый фланг восточной орды гулей, Междуречье 
Мастер второго ранга Рубилов вывел сотню своих людей в лес, и джипы мягко качнулись, оседая на неровной почве. Маги в тёмных боевых мундирах один за другим выскакивали из машин, на ходу облачаясь в магические доспехи.
Вдалеке раздавались истошные вопли тварей. Где-то правее уже методично зачищали гулей, и, судя по крикам, делали это с особым усердием. Мальчишка-телепат, оказывается, разошелся.
Но Рубилова это не заботило.
В его распоряжении было сто магов — отборных бойцов из трёх знатных боярских родов: Хлестаковых, Шереметьевых и Годуновых. Эти люди не были уличной швалью или солдатами в первом поколении. Нет, это была элита, воспитанная с рождения для войны, заговорённая и укреплённая знаниями своих родов. Люди, которых не взять дешёвыми трюками.
Граф Данила не имел против них ни единого шанса. Особенно если ударить ему в спину.
Приказ был ясен: двигаться на правый фланг, встретить «дорогого графа» и, разумеется, оказать ему «помощь».
Рубилов чувствовал, что сегодня будет весело. Правда, он любил растягивать удовольствие, но сейчас не тот случай. Данилу надо было убрать быстро, без церемоний. Он мог быть опасен, в конце концов, это телепат.
Разведка передала нечёткие, плохо снятые фотографии. На них угадывались смутные фигуры — тёмные, покрытые тенями, с рогами. Может, это просто вычурная экипировка… но что-то в этом казалось неправильным. И Рубилов не собирался рисковать. Первым делом следовало убрать Данилу. А потом… потом можно будет заняться его женой.
Информация была точной: блондинка находилась неподалёку.
Рубилов лениво скользнул взглядом по своему «соратнику» — тому самому человеку, с которым он не раз делал свои «любимые» дела.
— Ты же просёк, где находится блондинка?
Тот ухмыльнулся, глаза блеснули сальной самоуверенностью.
— Да, конечно, босс.
Рубилов удовлетворённо кивнул.
— Как только телепат сдохнет, выцепим её.
Он говорил спокойно, словно обсуждал план выгула собак.
— Сейчас вся его гвардия занята ордой и спасением своих шкур, они не смогут ее защищать. Думаю, выбить девчонку не составит труда.
Он облизнул губы, зрачки сузились от предвкушения.
— А там уже посмотрим, как с ней развлечься.
Но в этот момент Рубилов заметил, как над лесом пролетел Золотой Дракон. Вспышка пламени осветила ночное небо, дальние деревья вспыхнули, словно сухие факелы, а гули завыли и рванулись прочь от огня.
Рубилов побледнел.
— Отойдём в сторону, — выдавил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. Его бойцы переглянулись, но без слов подчинились. Этот зверь впечатлял. Огнедышащий, гигантский, неуправляемый. Лучше не убивать графа при нём, а подождать, когда отлетит подальше.
Но отходить оказалось ошибкой. Стоило им двинуться, как впереди, прямо из тени, появилось нечто не менее страшное, чем Дракон. Огромный пёс.
Не просто собака. Пёс. С большой буквы. Выше коровы, массивный, с окровавленными челюстями, он вышел из мрака, двигаясь медленно, но с непоколебимым превосходством. Рубилова пробрало холодом, но это было только начало.
За Псом двигались тени. Нет… не тени. Демоны. Из тьмы вышли гиганты, покрытые эбонитовой чешуёй, рогатые, с жуткими, нечеловеческими силуэтами. Их ауры давили, будто сама ночь начала сгущаться вокруг.
Рубилов узнал их. Тени на мутных снимках и в половину не передавали того ужаса, что стоял перед ним сейчас. И впереди, во главе этой кошмарной свиты, двигался самый крупный из них. Он шагал неторопливо, его рогатая голова чуть склонилась, будто он изучал, играл. Он смотрел прямо на Рубилова.
— Это кошмар… — кто-то прошептал, но голос утонул в гробовой тишине.
Пёс зарычал. Звук прошёлся по земле ударной волной, сотрясая воздух, вдавливая людей в землю. Джипы вздрогнули, в воздухе затрещали ветки.
— Кто главный? — Голос главного демона раскатился.
Рубилов, чувствуя, как кровь стынет в жилах, заикаясь, поднял руку.
— Я… я…
Демон склонил голову, уголки его челюстей дрогнули в жуткой ухмылке.
— Я — граф Данила. Очень приятно!
Рубилов сглотнул, холод пробежал по позвоночнику.
— Здррравствуйте, граф… — выдавил он и даже поклонился. Какого чёрта он кланяется⁈
Но ноги подкашивались, дыхание сбивалось, в груди давило. Демон рявкнул. Звук разнёсся по поляне, как гром перед бурей.
— Вас прислали мне помочь? Помогайте. Кивок в сторону леса, откуда доносились душераздирающие вопли гулей.
Рубилов не мог поверить в происходящее. Как? Как обычный телепат, без магических доспехов, не оборотень, смог стать этим чудовищем⁈ Его рогатая фигура, покрытая эбонитовой чешуёй, источала тьму, а глаза светились, словно раскалённые угли.
Что это за техника? Какой это Дар⁈ Или это одержимость? Но думать некогда. Демон снова зарычал.
— Чего встали⁈ Идите и мочите гулей. Живо! Вы пришли помогать — так помогайте. Или вам помочь?
Рубилов открыл рот, чтобы что-то сказать, но…
— Пёс, помоги им.
Огромная лохматая зверюга дунула серым туманом, и деревья рухнули, как скошенные колосья. Паника сжала грудь.
Рубилов вскинул руку:
— В атаку! За мной!
Сотня магов рванула вперёд, в густые заросли, где мелькали белые гули. Лучше уж гули, чем эти чудовища с Псом…
Рубилов бежал впереди своих бойцов. Может, потом удастся отмазаться перед Хлестаковым. Сказать, что не нашёл графа. Или придумать что-то получше.
Но связываться с этим монстром он больше не собирался. Он влетел в заросли, разрезая ветки вспышками пламени, пробиваясь сквозь колючую листву… и внезапно застыл.
Перед ним раскинулось море гулей. Сотни. Нет, тысячи. И это живое, кишащее, орущее море накрыло пламя с неба. Золотой Дракон.
Вспышка. Лес вспыхнул, превращаясь в гигантский костёр. Гули, подгоняемые пламенем, рванулись на магов со всех сторон. Рубилов опешил. Некуда бежать. Но отступать некуда.
Он видел, как его маги один за другим падали, утопая в волнах орды.
Рубилов бился. Жёг направо и налево. Но затем… он просто утонул под массой белых гулей.
* * *
Я скучающе наблюдаю, как сотня магов из Семибоярщины просто исчезает под наплывом гулей. Один за другим они тонут в кипящем котле орды. Магические барьеры разрываются, боевые щиты лопаются, защитные амулеты разряжаются в воздухе всполохами бесполезной энергии. Волны гулей захлестывают их с головой.
— Цыц… — хмыкаю, покачав головой. — Вот же слабаков послали. Совсем меня Радий Степанович не уважает. Или это были маги Федота Геннадьевича?
Впрочем, разницы нет. Я знал, что отправляю их на смерть. И Золотого попросил погнать гулей на них не просто так.
Просто заранее с помощью Ломтика подслушал их разговор. Эти ублюдки обсуждали, как после моего убийства «развлекутся» со Светкой. Их главарь буквально облизывался.
Так что я без зазрения совести сгубил их. И правильно сделал. Они даже не поняли, что бросились на многотысячную орду. Думали, что справятся, что их «элитная сотня» прорвётся, что они великие и непобедимые. Теперь их нет. А мне нужно заняться своими подданными.
Я разворачиваюсь к эбонитовым альвам и киваю:
— Вперёд! Зачищайте лес!
Альвы рычат в ответ, бросаясь на гулей, а я большей частью воздерживаюсь от боя — мне ещё лечить Ледзора и Красивую, а для этого надо сохранить «эбонит». Мираж мёртв, и его бактерия осталась только в телах зараженных. В том числе у меня.
Я внимательно наблюдаю за пациентами, и не зря — не все выдерживают. Многие сбрасывают эбонитовую чешую, их тела истощены, они падают на колени, жадно глотая воздух, в глазах шок и непонимание.
Их тут же грузят на носилки подъехавшие тавры и гвардейцы. Затем грузят в кузова машин и увозят в тыл. Один за другим альвы исчезают с поля боя.
Остаются только трое: Зела, Бер и Феанор. Бер тоже сбрасывает чешую, но делает это спокойно, осознанно. Без посторонней помощи загружается в кузов, кивает Зеле на прощание и уезжает. Вскоре и Зела отправляется следом — оказалась покрепче своего жениха, пусть и ненамного.
Остается только Феанор.
Мы вдвоём добиваем последних гулей на правом фланге, а артиллерия уже выжигает левый. Громыхают орудия, снаряды вспарывают землю, превращая остатки орды в пылающий ад. Основная орда смещена в центр. Левого фланга уже нет.
Задача выполнена. Остались только разбежавшиеся десятки гулей — не тысячи.
Феанор вдруг сбрасывает эбонитовую чешую, и его тело с глухим шлепком падает на землю. Он даже не пытается сгруппироваться, будто ноги просто отказались держать его. Лёгкие отчаянно хватают воздух, пальцы дрожат, мышцы ноют, словно он только что отбегал десятки километров без остановки.
Его блуждающий взгляд натыкается на останки гулей, клубы дыма. Он моргает. Наконец, его затуманенный взгляд останавливается на мне.
Я всё ещё стою перед ним — закованный в эбонитовый доспех, с когтями, рогами, огромный как тавр-переросток.
Феанор, поднимаясь, хрипло дышит, голос срывается:
— Менталист… Это ты? Это ты же, да?
Я ухмыляюсь. Впервые в глазах Воителя — испуг.
— Ага, я.
Феанор медленно поднимается, но тело его подводит, и он теряет равновесие, вновь опускаясь на одно колено. Глухо выдыхает, пальцы впиваются в землю, словно пытаясь удержаться в реальности.
— Орда… — начинает он, но я перебиваю, наблюдая, как он пытается восстановить силы после многочасовго боя.
— Рассеяна. — Я протягиваю ему энергококтейль, доставленный Ломтиком, и альв жадно набрасывается на подпитку. — Вроде бы ты хотел мне надрать задницу перед тем, как я тебя запаковал в эбонит? Извини, что прервал тебя на процедуру лечения. Теперь мы можем продолжить.
Феанор отрывается от шейкера, молча оглядывает меня. Его взгляд скользит по когтям, рогам, задерживается на массивной броне, покрытой рубцами от ударов, так и не пробивших защиту.
Он сжимает зубы, мышцы перекатываются на скулах.
— Да, менталист, нам следует закончить начатое. — Воитель кивает и расправляет плечи. — У Золотого Полдня может быть только один король.



Глава 4

— Бей первым, — с усмешкой предлагаю Воителю. — Ты, наверное, ещё не до конца восстановился, так что дам тебе фору. Или, может, тебе подкинуть еще коктейль?
— Нет, — Феанор оглядывает мою эбонитовую чешую, но затем вдруг качает головой. — Сегодня я не буду драться. Ты сдержал слово. Ты спас моих сородичей.
Я хмыкаю.
— Верно. — Делаю шаг вперёд, сокращая расстояние, следя за каждым его движением. — И теперь мы можем разобраться, как ты и хотел. Твои соратники спасены. Это же единственное, что тебя останавливало?
— Правда, ты спас моих подданных…
        — Неа, я спас         своих         подданных, а ты их считаешь своими. Так что давай разберёмся — кого же я спас?      
Феанор медлит. Он, конечно, впечатлен моим обликом, но не боится. Воителя так просто не испугаешь, он та еще пороховая бочка и привык смотреть в лицо смерти. И всё же в его взгляде борются ярость и что-то новое — сомнение. Интересно, что это с ним?
Он вдохнул глубоко, задержал воздух в лёгких, затем выдохнул.
— Я хотел бы разобраться, менталист. Да только я был бы последней свиньёй, если бы напал на тебя сейчас, когда ты сдержал своё слово. Потом разберёмся. Не после твоей помощи.
Он разворачивается, собираясь уйти, но я загораживаю ему дорогу, покачивая рогатой головой.
— Знаешь, в целом, я не против отложить разбирательство… — замечаю лениво. — Но сначала ты меня выслушаешь.
Феанор поднимает голову, в его взгляде скользит тревожная настороженность.
Но каналы не напрягает — значит, и правда не собирается драться. А ведь я могу напасть и закончить наш конфликт одним ударом. Конечно, делать так не в моих правилах, но сам факт налицо.
— Давай, менталист.
— Астрального вируса в твоей башке больше нет. Как и у других альвах. Ты больше не подчиняешься моей телепатии. Я не могу остановить тебя одной ментальной волной, как раньше, — нависаю над ним. — Но не обольщайся. Голову открутить тебе я всё ещё могу, конечно, но теперь только руками. При этом ты дикарь, Феанор. Ты чтишь только свои клятвы. И я не позволю тебе находиться рядом с моими родными и близкими, если сейчас ты не поклянёшься, что никогда не причинишь им вред.
Феанор молчит, внимательно изучая меня. Его взгляд скользит по эбонитовой морде, когтям, задерживается на рогах и чешуйчатой броне, ставшей частью меня.
Он глубоко вздыхает.
— Иначе что? — голос у него низкий, глухой.
Я ухмыляюсь, почти лениво.
— Иначе мы сейчас устроим наш последний махач. Ты против меня. Как ты и порывался уже несколько раз.
Феанор задумывается. Его взгляд темнеет, он морщит лоб. А затем, медленно, но решительно качает головой.
— Клянусь своей честью не причинять вреда твоим родным и близким, менталист Данила Филинов-Вещий. — Он выпрямляется, встряхивает плечами, словно сбрасывая груз сражений. — И если наши разногласия дойдут до поединка, он будет честным. Один на один. По всем правилам.
Я хмыкаю. Вариант с клятвой рассматривался, но было пятьдесят на пятьдесят, и я был готов схватиться. Но не сложилось.
Киваю.
— Окей, принято. Теперь пошли.
Мы выбираемся из-под сени деревьев, продвигаясь через выжженный лес, где ещё клубится дым, а на земле валяются сожжённые гули. Я замираю.
— Мои перепонч… эбонитовые пальцы!
Феанор щурится, всматриваясь в даль, тусклый солнечный свет пробивается сквозь дымку.
— Что⁈ Где-то ещё толпы гулей⁈
Отмахиваюсь.
— Если бы… Уже утро!
Весь день и ночь мы месили Орду, убивали, сгоняли её к эпицентру будущего артиллерийского удара — и только сейчас замечаю, что на небе больше нет звёзд. Горизонт уже озаряется холодным рассветом. И сегодня… Сегодня моя свадьба.
В голове тут же раздаётся нетерпеливый голос Светки:
— Даня, долго ты ещё там? Я, конечно, понимаю — орда ордой, но, может, уже поспешишь на свою свадьбу? Или ты там Феанору морду начищаешь? Только вроде бы он с тобой остался.
Мои эбонитовые пальцы! Ещё не хватало собственную свадьбу пропустить. Я тут же бросаю ответ Светке по мыслеречи:
— Нет, Феанору я ничего не начищаю, он уговорил меня пожалеть его пока. Потом, может быть, начищу.
Светка хмыкает.
— Жаль, но ладно. А со свадьбой-то что? Едешь?
— Да-да, сейчас. Ждите в Стрёмено, готовьтесь к отправке в Москву.
— Как поедем?
— Через портал поедем. И скажи, чтобы Бер, Зела и Студень готовились. Хотя нет, Студень здесь понадобится. Только Бер и Зела.
Я тут же раскидываю телепатическую сеть, ловлю ближайшую группу поддержки, подзываю к себе. Тут же в ответ раздаются визги покрышек, грохот железного кузова на ухабах — через пару минут подкатывают три машины.
Мне хватит одной. Я подхожу, запрыгиваю на заднее сиденье. Феанор молча садится вперёд.
— Куда, шеф? — уточняет водитель, рогатый тавр.
Оказывается, они уже вовсю осваивают технику. Конечно, я поручил Студню готовить мою рогатую дружину к реалиям современных войн, но что тавры уже лихо гоняют на военных джипах — как-то пропустил. Видимо, действительно хорошо у них получается.
Вождение военной техники требует спецправ, но, несмотря на их негениальный ум, тавры обладают завидной практичностью и быстро адаптируются. У них это, похоже, в крови.
— В Стрёмено, — командую, пристегиваясь. Приходится нагнуть голову, а то рогами крышу прогну.
Во дворе Стрёмено уже ждут Студень, Светка и Великогорыч. Эвакуация откатилась назад, гвардейцы вернулись на базу, снова выставлены патрули. Гули так сюда и не прорвались, так что все корпуса целые и невредимые. Однако работа кипит —гвардия привозит эвакуированное оружие, укрепляет оборону.
Я выхожу из машины, за мной Феанор.
— Обстановка? — коротко спрашиваю по мыслеречи, а то голос у меня нынче рычащий и раскатистый, самое то, чтобы пугать боярских магов.
Студень тут же докладывает:
— Шеф, альвов приводят в порядок в медкорпусе. Им дают энергококтейли, ставят капельницы, восстанавливают силы. Врачи следят за состоянием, обрабатывают раны. Всё под контролем.
Киваю:
— Отлично. Светлана Дмитриевна, где Бер и Зела? Пора отправляться.
— Сейчас подойдут, проверяют альвов, — Она оглядывает меня с ног до головы. — А ты не хочешь сначала сбросить чешую и надеть костюм с галстуком?
— Не могу. Если сброшу, не смогу вылечить Ледзора и Красивую. Хотел сделать это за день до свадьбы, но теперь придётся прямо перед церемонией.
— Почему? — Светка хлопает глазами.
Я устало выдыхаю, поясняю:
— Бактерия Миража осталась во мне. Я — её носитель. Только я могу заразить Ледзора и Красивую, чтобы вирус синтезировался с бактерией, и потом уже снять его.
Светка закатывает глаза:
— Да ну, я в ваши телепатические сложности не вникаю. Надо — значит надо. Только, надеюсь, к алтарю ты в чешуе не пойдёшь?
Хмыкнув, разворачиваюсь к Студню:
— Ты за главного. Следи за порядком, держи оборону. Если что-то пойдёт не так — действуй по обстановке.
Перевожу взгляд на Великогорыча, который уже скрестил руки на груди, ожидая распоряжений:
— Дружина за тобой, воевода. Слушайся Студня, координируйтесь.
— Понял тебя, конунг, — кивает тавр.
Тем временем из корпуса выходят Зела и Бер, явно удивлённые.
— Данила, а почему ты ещё не сбросил эбонит? — Бер хмурится.
— Милорд, так его можно было не сбрасывать⁈ — Зела округляет глаза, потом смотрит на меня с горячим интересом. — Милорд, а это ещё можно вернуть? Я бы тоже оставила.
Бер оборачивается к ней, недоумённо хмурится:
— Зела! Зачем тебе это⁈
Зела с жаром объясняет:
— Потому что я воин, а в эбоните сила возрастает.
Бер качает головой, бросает на возлюбленную взгляд — гибкая, стильная, в топике и кожаных шортах, поджарая, загорелая до цвета бронзы… И совсем другое как она выглядела в эбоните: рогатая, шипастая, чёрная, с акульими клыками и ростом под два метра.
Он тяжело вздыхает, зная, что невесту не переубедить, и сдается:
— Тогда и меня тоже обратите снова в чудище.
Я обрываю их болтовню:
— Никого я обращать не буду. Забудьте эту затею. Мой облик временный, так что не мечтайте, — Зела вздыхает грустненько, а Бер обрадованно улыбается. — Вы оба, идите сюда.
Окидываю взглядом Светку:
— Ты тоже.
Я связываюсь по мыслеречи с Ломтиком, запрашиваю портальную статуэтку из места хранения. Пушистый друг выполняет приказ — из теневого кармана возникает статуэтка. Беру её когтистыми пальцами, ощущая знакомый вес.
Следом прошу передать артефакт связи, потому что мой спрятан в разгрузке, а та — где-то под эбонитовой чешуёй. Пока не скину оболочку, достать его не смогу. Ломтик подкидывает запасной, я перехватываю его в воздухе и тут же связываюсь с Портаклом.
— Портакл, ты где⁈
Голос в артефакте звучит лениво, но недовольно:
— Возле стелы. Твоя жена Светлана сказала быть во дворе замка, потому что тебе надо на чью-то свадьбу. Я уже час тут торчу, не могу своими делами заняться. А между прочим, на улице не май месяц.
— Тебе недолго осталось во дворе стоять, Портакл. Активируй портальное перемещение в московскую усадьбу. Координаты помнишь?
— Помню, — бурчит он в ответ.
— Отлично. Все, держитесь за меня.
Бер, Зела и Феанор осторожно касаются моей эбонитовой чешуи. С другой стороны Светка, ни в чём себе не отказывая, прижимается к моему боку чуть ли не всем телом.
— И зачем это было? — бросаю ей взгляд.
— Хочу покайфовать, — улыбается блондинка, снизу вверх заглядывая мне в демонские глаза. — Ты сейчас такой большой, черный и твердый…
Ну кто о чём, а бывшая Соколова — о телесном контакте.
Статуэтка оживает, наполняется силой.
Портакл активирует портал, но я не жду завершения — запускаю его сам.
Рывок. Потеря веса, мгновение без времени, холодный вихрь… Мы оказываемся во дворе московской усадьбы.
В ушах звенит раздражённый голос Портакла:
— Конунг, ты опять сам перенёсся⁈ Как ты это постоянно делаешь⁈
Я ухмыляюсь:
— Не трать нервы, всё равно не узнаешь. — И, с лёгкой насмешкой: — Ну всё, Портакл, ты свободен, удачи в твоих делах.
— Но сначала скажи как…
Обрываю связь. Пусть теперь сам думает над своим поведением — пряник ему пока не положен. Слишком много ворчит.
Мы перенеслись прямо во двор усадьбы, рядом с летним садом. Сейчас деревья лысые, всё вокруг покрыто лёгкой изморозью.
К нам несётся Гепара, нарядная, в лёгком платье и на каблуках, её хвост вильнул в предвкушении.
— Наконец-то! Данила Степанович!
Но радость вмиг сменяется шоком — она резко тормозит, её взгляд цепляется за мою чешую, когти, рога. Ей вообще не холодно в одном платье? Она же не огневик. А Феанор, гад такой, уставился на голые плечи моей подданной, даже не скрывая интереса.
— Светлана Дмитриевна… — лепечет Гепара. — А где Данила Степанович?..
Светка усмехается, кивает на меня:
— Да вот же он.
Я киваю:
— Гепара, не узнала — богатым буду. Где Ледзор и Красивая?
Она моргает, переводит взгляд с меня на Светку, пытаясь переварить мысль, что огромное эбонитовое чудовище перед ней — не забредший демон, а её господин, который однажды спас ее из лап Бехемы.
— Господин, Ледзор сейчас в церкви, как и остальные гости. Как и ваши жены. Ледзор прибыл недавно. Он ждал вас, как вы и велели, но до свадьбы осталось немного, и он решил, что вы прибудете сразу в церковь. А Красивая…
Она запинается.
И тут из-за лысой яблони выходит тигрица, её гладкая шкура покрыта хлопьями снега.
— Красивая, иди сюда, — зову.
Огромная кошка замирает, щурит глаза и повторяет моим же голосом:
— Иди сюда.
Шархан. Ошибочка вышла, не признал сразу кошака. Стоял слишком далеко, да ещё в снегу, белый налёт скрывал её привычную окраску.
Гепара виновато опускает голову.
— Я не знаю, где Красивая, господин.
Цокаю языком. Только этого мне еще не хватало.
— Ладно, едем на свадьбу. Там разберёмся. Гепара, скажи, чтобы подавали машину.
— Да, господин, — быстро отвечает она.
Светка тут же косится на меня:
— Даня, ты серьёзно собираешься ехать в церковь в таком виде? Ты же вылитый дьявол.
— А что ты предлагаешь, Свет? — вскидываю эбонитовую бровь. — Пропустить свою свадьбу? Ждать, пока Ледзор приедет сюда? Пока я его вылечу? Пока найдём Красивую? Это может затянуться. Лучше на месте всех исцелю, затем переоденусь в нормальный вид и пойду к алтарю. Всё под контролем.
И я потопал копытами в сторону парковки.
* * *
 Ставка Семибоярщины, Междуречье 
Годунов сидел в одиночестве в своём кабинете во временной ставке, кипя от ярости. Тридцать магов. Тридцать лучших бойцов Годуновых в составе отправленной сотни, чтобы прикончить мальчишку. И уже второй день ни один из них не выходит на связь. Это всё Хлестаков виноват со своими затеями! Сам-то он отправил не больше пятнадцати магов!
Федот Геннадьевич стиснул зубы, пальцы вжались в подлокотники кресла, но он заставил себя дышать ровно. «Надеюсь, они хотя бы разобрались с Филиновым и унесли его с собой в могилу». Шансы были — сам граф-телепат тоже не появлялся. Разведывательные самолёты не засекли его в Стрёмено, словно он не пережил истребление орды.
Годунов щёлкнул пультом, включая телевизор. По расписанию как раз — венчание Филинова. Там будут репортёры, а значит, через новости можно будет что-то узнать. Если мальчишка не появится на собственной свадьбе — значит, правда мёртв, и можно плясать от радости.
Экран мигнул, появилось знакомое лого «Новостного Льва», и тут же радостный голос репортёра разнёсся по комнате:
— Вот наконец-то явился кортеж графа Вещего-Филинова!
Годунов затаил дыхание, подался вперёд, а затем, к своему стыду, поймал себя на том, что молится. Просто он устал. Устал проигрывать. Устал наблюдать, как какой-то безродный мальчишка переворачивает всё с ног на голову.
Дверь флагманского лимузина с филином на эмблеме распахнулась, и из неё вышел рогатый гигант.Его чёрная, словно эбонит, чешуя отливала в свете вспышек, а тяжёлая поступь гулко отдавалась по мостовой. Рука об руку с ним шла Светлана Вещая-Филинова, ослепительная блондинка в камуфляжной экипировке, а рядом держалась красивая девушка с гепардовыми ушками.
Годунов побледнел.
— Матерь Божья, это Филинов⁈ —если этот гигант идёт рядом с графиней Светланой, то другого варианта просто не может быть.
Несколько секунд боярин молча смотрел на экран, не в силах отвести взгляда. Затем медленно выдохнул.
— А всё-таки хорошо, что он там, а не здесь.
* * *
Подъезжаем к церкви. Золотые купола сверкают в свете дня. Я выбираюсь из машины, подаю когтистую руку Светке, помогая выйти. С другой стороны Бер открывает дверь и помогает выбраться Зеле и Гепаре. Оборачиваюсь, направляюсь к церкви через площадь.
Слева от меня идёт Светка, взяв меня под локоть, с другой стороны Гепара. У входа жужжит толпа, но едва я ступаю на ковровую дорожку, звуки резко стихают. Только мои копыта гулко ударяют по полу.
Разговоры смолкают. Люди замирают. Репортёры сперва застывают, затем бросаются к фотоаппаратам. Вспышки ослепляют, но мне плевать. Быстро сканирую церковь. Ледзор на месте. А Красивой нет. Чёрт. Где её носит⁈
Оборачиваюсь к Гепаре и по мыслеречи приказываю:
— Я иду в раздевалку. Приведите ко мне Ледзора, хотя бы его вылечу.
Гепара кивает сосредоточенно:
— Да, господин.
Я тяжёлой поступью направляюсь к церкви, не обращая внимания на толпу. Светка идёт рядом, держа марку — подбородок гордо вздёрнут, осанка безупречна. Она не успела переодеться к церемонии, лишь сняла бронешлем, позволив волосам свободно рассыпаться по плечам, но ни капли не расстроена и даже виду не подаёт.
На крыльце застыл священник. Когда я прохожу мимо, его взгляд цепляется за мои рога и эбонитовую чешую, в глазах — не то страх, не то неверие.
Я киваю вежливо:
— Здравствуйте, батюшка.
Открываю дверь, вхожу внутрь и краем глаза замечаю, как он судорожно крестится за моей спиной.



Глава 5

 Церковь, Москва 
Камила, стиснув зубы, проверяет каждую мелочь. Всё должно быть идеально. Не просто хорошо, не просто роскошно, а безупречно. Потому что это не просто торжество, а свадьба графа Данилы Вещего-Филинова, её супруга.
Организация легла на её плечи, вернее, она сама взяла на себя эту ответственность, и теперь Камила с привычной дотошностью держит всё под контролем. Гости стоят строго по рангу. Меню для бала составлено с учётом вкусов каждого влиятельного гостя, музыка расписана по минутам, чтобы переходы между танцами, речами и перерывами были плавными, а украшения выдержаны в идеальном балансе между аристократической сдержанностью и демонстрацией могущества рода Вещих-Филинов. Никаких случайностей, никаких недочётов — всё продумано до мелочей.
Но чем ближе момент церемонии, тем сильнее Камила ощущает угрожающее напряжение.
И вот в церковь явился сам Царь.
Разумеется, для царственных особ всегда готовят отдельный уголок ближе к алтарю, подальше от всех, чтобы не нарушать их приватность. Но самодержец почти никогда не посещает чужие церемонии лично — его присутствие редкость, знак особого внимания. Камилу охватывает гордость за супруга — сам Государь счёл нужным лично присутствовать, чтобы запечатлеть этот день в своей памяти.
Царь ведёт неспешную беседу с Морозовым Юрием Михайловичем, а рядом стоит Владислав Владимирович, которого тоже редко встретишь на свадьбах.
И ещё один важный штрих: княжна Ольга Валерьевна Гривова тоже здесь.
Камила чувствует, как в груди нарастает ледяной ком волнения. Столько влиятельных лиц, а жениха всё ещё нет. Брюнетка сдерживается, чтобы не обратиться к супругу по мыслеречи, но это не имеет смысла. Отвлекать его сейчас — только мешать, да и так ясно, что Даня спешит изо всех сил.
Минуты тянутся мучительно долго, и гости начинают волноваться — многие из них не привыкли ждать.
Разумеется, на церемонию прибыли знатные дворяне, даже те, чьи отношения с Вещими-Филиновыми сложно назвать дружескими. Вражда между родами — дело привычное, и даже конфликты с Горлановыми или Бирюзовыми не стали препятствием. Вещие-Филиновы чтили дворянский этикет: если ты не воюешь с графом или князем открыто, то обязан пригласить его на праздник, каким бы напряжёнными ни были ваши отношения.
Но Камила не забывала и о верных соратниках рода. Ледзор, Змейка и Гереса и другие старшие гвардейцы тоже присутствовали на церемонии. Хоть они и стояли чуть поодаль, за загородкой, их присутствие имело значение. Важно признавать преданных людей, давать им понять, что их ценят и что они — часть рода.
Камила всё же не выдерживает, но не беспокоит Даню, а связывается со Светкой:
— Ну что, вы уже здесь?
— Да, мы подошли, — раздался в ответ голос блондинки.
Камила облегчённо выдохнула. Слава Богу! Без жениха свадьбы бы не было, а это означало бы полный, абсолютный крах. Но всё обошлось.
— Отправишь Ледзора в раздевалку к Дане? — добавила Светка.
— Да, — кивнула Камила и тут же поручила это служанке, которая, не теряя ни секунды, отправилась выполнять распоряжение.
Теперь оставалось только ждать.
Светка почти сразу снова вышла на связь:
— А где Красивая? Не знаешь?
Камила нахмурилась, скользнув взглядом по залу.
— Вчера утром ушла куда-то и так и не вернулась, — ответила она, одновременно продолжая следить за гостями.
Дворяне тихо переговаривались, заполняя ожидание церемонии шёпотом интриг. Внимательные взгляды, едва заметные усмешки, недовольные перешёптывания — все гадали, что именно сегодня произойдёт. Лакомка беседовала с Царём, её поза была расслабленной, но внимательной. Олежек остался дома с няньками — для ребёнка подобное мероприятие было бы слишком утомительным.
И вдруг в голове снова прозвучал голос Светки:
— Жених сейчас появится.
Камила резко вскинула голову, но прежде чем успела что-то сказать, среди гостей появилась сама Светка, в камуфляже.
— Света, что за вид⁈ — Камила ошарашенно уставилась на «сестру» и, понизив голос, одернула её. — Ты бы могла успеть переодеться! Я даже взяла тебе платье! Голубое, под цвет твоих глаз!
— Да какое платье без макияжа? — Светка хмыкнула, расправляя плечи, и незаметным движением убрала в карман торчащую из разгрузки гранату. — Макияж за пять минут не наложишь!
Камила хотела еще повозмущаться — такой день, а Светка в камуфляже, как произошло нечто, чего не ожидал никто. Появился Данила. Это, конечно, было ожидаемо. Но не то, в каком облике он пришёл. Огромный. Рогатый. В чёрной, эбонитовой чешуе.
Камила застыла, разинув рот. Не только она.
Весь зал замер в шоке. Перешёптывания стихли разом, а на их месте повисла гробовая тишина.
Данил вышел не от главного входа, а сбоку, из-за стены рядом с алтарём. Массивный, внушительный, с рогами, сверкающими под светом люстр.
На секунду казалось, что он сам — языческое божество, шагнувшее в мир смертных.
— Света, это что такое⁈ — выдохнула Камила, всё ещё не веря своим глазам.
— Это Даня, — невозмутимо ответила Светка, хотя Камила и без того ощущала своего мужа в этом гиганте.
Блондинка, скрестив руки на груди, с удовольствием наблюдала за шокированными дворянами.
— Больше нет претензий к моему наряду, «сестрёнка»? — усмехнулась она. — Ну, теперь можно запускать невесту.
Камила моргнула, собралась, кивнула и жестом подозвала помощницу.
— Позови невесту.
А Данил шагнул вперёд и остановился у алтаря.
* * *
 За пару минут до выхода к алтарю 
Я, значит, весь в дилемме. Идти к алтарю вот так? В полном рогатом великолепии, как залётный гость из Астрала? Ну, придется: Красивой-то нет.
Ладно, я хотя бы Ледзора вылечил. Это главное. Одним меньше, осталась только своевольная тигрица.
Камила быстренько отправила ко мне Ледзора, и тот явился с ухмыляющейся рожей, но стоило ему завидеть меня, как ухмылка слегка поползла вниз.
А ещё через минуту полностью исчезла, потому что он сам же словил демонскую бактерию, а вместе с ней — рога, эбонитовую чешую и плюс ещё полметра роста. Хорошо, что в церкви потолки высокие.
И вот стоял ещё один чёрный рогатый монстр, моргал в шоке.
А потом Ледзор, счастливый как медведь, нашедший бочку мёда, аж захлопал в когтистые ладони.
— Ого! Граф, а мне так нравится! Хрусть да треск!
Я закатил глаза.
— Обычно, чтобы снять вирус, надо разрядиться в бою и устать, — пояснил морхалу. — Но я тебе помогу.
Ледзор, понятное дело, был доволен, светился, как новогодняя ёлка.
— А можно так остаться? — мечтательно вздохнул Грандмастер.
— Слишком сильно для гостей свадьбы, — отказал.
Ну, обычно надо драться, чтобы вирус вышел, но теперь я ещё и ускоренная вакцина. Просто коснулся Ледзора, выкачал лишнюю энергию — и всё, вирус сдуло.
Ледзор вернулся в свой обычный вид, разве что сильно уставший.
Грандмастер слегка пошатнуло, но тут же получил энергококтейль от служанки, выпил залпом, восстанавливая силы.
— Хо-хо-холод! — довольно выдал Ледзор, потягиваясь. — Граф, но ощущения были что надо!
Ну рад за тебя, конечно. Я перевожу дух и начинаю думать. А теперь к проблемам: Красивой нет. Либо она где-то гуляет, либо что-то случилось. В любом случае я не мог просто так оставить оборотнице, заражённую вирусом. Надо вылечить. И всё-таки ждать её или идти к алтарю вот так, в чешуе? Ответ приходит сам собой. Светка сообщает, что Камила волнуется, больше затягивать свадьбу нельзя.
Я выдвигаюсь.
Выхожу в зал, весь такой красивый в эбонитовой чешуе, становлюсь у алтаря и ловлю шокированные взгляды гостей. Оценим реакцию. Священник трясётся, будто перед ним не жених, а сам нечистый дух. Дворяне умолкли, рты у них открыты, будто они пытаются словить ветер. Царь Борис удивлённо поднимает брови. Ну ещё бы! Для него это такой же сюрприз, как и для всех остальных.
Кстати, я тоже удивился. Сам Государь на моей свадьбе? Это у дворян редкое явление.
Я видел его реакцию и заставил себя не ухмыльнуться, хотя губы так и тянулись в веселой улыбке. Ох, ну ещё бы — такие лица у гостей не каждый день увидишь.Графы, бароны, князья — все как один ошарашенные. Особенно шокирован Павел Горнорудов — это ведь его дочь выходит за такого красавца.
Соблазн лыбнуться велик, но если бы я сейчас ещё и оскалился, так священник точно бы грохнулся в обморок, и свадьбу пришлось бы откладывать до вызова запасного батюшки.
Но я держался. Камила что-то распоряжается, суетясь у края зала, и я замечаю движение в конце коридора. Подготовка к выходу невесты.
Сначала появляется Акела. Гигантский волкомедведь идёт спокойно, неторопливо. Густая шерсть, исполосованная шрамами, массивная туша, бубенцы на ошейнике приглушённо звенят в такт его шагам. Картина внушительная — живое предупреждение, что род Вещих-Филинов — не те, с кем стоит связываться.
За ним уже идёт Настя.
Я моргаю, ловя себя на том, что любуюсь невестой. Платье ослепительное — пышное, расшитое серебряной нитью, сияющее в свете люстр. С одной стороны подол ловко придерживает Шипучка, идя на четвереньках и аккуратно удерживая ткань пятой и шестой лапками. С другой шествуют два подросших големчика-кустарника, хотя один из них упорно норовит уткнуться в шлейф кроной-головой.
Настя не останавливается, доходит до алтаря и замирает, удивленно смотрит прямо мне в лицо.
— Даня? — её голос в мыслеречи полон недоумения.
Я слегка усмехаюсь.
— Ага! Не узнала? — Она моргает, оглядывая меня с ног до головы. — Пришлось остаться в этом облике, чтобы оптом вылечить Красивую. Надеюсь, ничего страшного, что я сегодня так?
Настя молча смотрит, и, кажется, наконец осознаёт, за кого именно выходит замуж. За неугомонного телепата, вечно экспериментирующего с Астралом и психикой окружающих.
— Даня, конечно, нет! — вспыхивает Настя, а затем, будто в подтверждение своих слов, у неё вырастают волчьи уши — острые, рыжие, идеально сливающиеся с её распущенными волосами. Она улыбается, и клыки удлиняются, острые, хищные, добавляя её облику дерзости и хищного обаяния. — Теперь хоть немного в твоём стиле. Так ведь лучше? — усмехается Настя, слегка склоняя голову набок.
Я киваю с ухмылкой:
— Очаровательно выглядишь.
И тут раздался бах.
Священник, который и так стоял на последних нервах, упал в обморок.
Прямо без лишних движений — бах!
Гости тут же загомонили, пересуды зашипели по рядам, пока послушники подхватывали бедного батюшку и утаскивали его в угол, приводить в чувства.
Камила, напряжённая как струна, переговаривалась с прислужницей церкви, что-то торопливо выясняя.
Я связался с ней по мыслеречи.
— Какие-то проблемы?
— Даня, больше нет священников.
Я замер.
— Как это нет⁈ Церковь же большая.
— Ну… вот так. Все сбежали… когда узнали, что ты в церкви.
Я покачиваю головой. Ну да, прекрасно.
Специально выбрали большую церковь, чтобы избежать проблем — и всё равно они начались.
Гости всё ещё не унимались, обсуждая упавшего священника, мои рога, Настины уши, волкомедведя Акелу, а заодно, видимо, весь строй мироздания, который прямо сейчас трещал по швам.
А пока я развлекаюсь с Настей молчаливым переглядыванием, ко мне выходит Ледзор.
— Что, проблемы, граф? — ухмыляется он, будто только этого момента и ждал.
— Да, нет священника, — поясняю.
Ледзор задумчиво покачивает головой, глядя на бледного батюшку в углу, а потом вдруг широко ухмыляется.
— Как это нет, хо-хо? — поднимает одиннадцатый палец вверх. — Ровно девяносто лет назад я окончил церковную семинарию!
— Серьезно? — приподнимаю бровь.
А Грандмастер совершенно спокойно лезет в карман штанов, достаёт потрепанную и блеклую корочку, разворачивает. И, судя по всему, говорит чистую правду. Даже фото в дипломе на месте — молодой Ледзор, посерьёзнее, но с той же ехидной ухмылкой.
— Специально взял, как чуял, что ты снова всех ошеломишь, — замечает он довольно. — Я могу вас обручить, если позволишь, граф, хо-хо.
Я пожимаю плечами.
— Ты нас выручишь. Других священников все равно нет.
Грандмастер-физик быстро встаёт к алтарю, хлопает в ладони и громовым голосом гаркает на толпу:
— Хрусть да треск! А ну, тихо все!
Гости, разумеется, в шоке.
Перед ними стоит огромный, накачанный здоровяк с бородищей Деда Мороза, да ещё и с такой ухмылкой, будто не венчание сейчас проводить будет, а объявит бойцовский турнир под куполом храма.
— Ну что, готовы, жених и невеста? — прогудел Ледзор.
— Да, — киваю я.
— Да, — подтверждает и Настя.
Дворяне молча переглядываются. И вот в этот момент дверь в зал распахивается.
С глухим ударом, будто в неё влетает живой снаряд. Заходит тигрица Красивая. Её глаза сверкают хищным огнём, шкура растрёпана, лапы в пыли, дыхание тяжёлое, напряжённое, будто она неслась сюда через полконтинента без остановок.
В мыслеречи раздаётся голос Камилы, полный нервного облегчения:
— Даня, Красивая здесь!
Я хмыкаю.
— Да уж вижу.
И сразу заражаю тигрицу бактерией Миража. В следующую секунду Красивая меняется.
Гости ещё не успевают осознать её эффектное появление, а перед ними уже не просто тигрица, а гигантская эбонитовая демонокошка. Чудовище на четырёх лапах, с чёрными когтями, горящими глазами и ветвистыми рогами.
Кто-то из гостей сдавленно ахает, кто-то поспешно отступает, и, похоже, у части дворян появляется срочная необходимость пересмотреть свои взгляды на бестиарий местной фауны.
Я поворачиваюсь к Насте, перехватывая её взгляд.
— Думаю, можно снять костюм.
Невеста улыбается, слегка склоняя голову:
— Ты мне любым нравишься, Даня.
Миленько, конечно, но мне ещё предстоит целовать невесту. Сбрасываю эбонитовую чешую, возвращаясь в обычный облик. Ну, почти обычный. Теперь я в камуфляже, потому что не успел переодеться в костюм перед превращением. Свадебный дресс-код, значит, соблюдён частично.
Ледзор откашливается, складывает руки на груди и с полной серьёзностью добавляет:
— Согласно древнему обычаю…хрусть да треск, и чтобы клыки не шатались! — моргает в сторону дворян и расплывается в широкой ухмылке. — Целуй уже невесту, граф!
Ну, раз благословение получено…
Я не заставляю себя ждать. Прижимаю Настю к себе, чувствую, как её пальцы скользят по моей спине, и целую невесту.
Она отвечает сразу, горячо. А напоследок, прямо у её губ, усмехаюсь:
— А ушки оставь. Тебе они идут.
* * *
 Ставка Семибоярщины, Междуречье 
Трое бояр из Семибоярщины снова собрались. В тускло освещённой комнате сидят Хлестаков, Шереметьев и Годунов.
Шереметьев и Годунов мрачнее тучи, но Хлестаков, как обычно, непринуждён. Словно у Радия Степановича иммунитет ко всем проблемам, а кризисы и заговоры для него — просто очередная шахматная партия. Он откидывается на спинку кресла, бросает короткий взгляд на бокал вина, небрежно усмехается и лениво произносит:
— Смотрел свадьбу по телевизору. Ну и видок у мальчишки.
— Видок, Радий⁈ — Годунов озверел, ударив ладонью по столу. — Да он чёртов монстр! Это не просто телепат! Это телепат с взрывными козырями! Он разгромил орду, уничтожил наших магов, а теперь, на собственной свадьбе, демонстрирует силу! Мы в заднице! — он зло кивает на бокал в руках Хлестакова. — А ты ещё и спиваешься!
— Терпение, мой друг, — хмыкает Хлестаков, отпивая вино с таким видом, будто разговор вообще его не касается. — Мы просто узнали о нашем враге ещё больше, пускай и пожертвовали нашими людьми. Федот Геннадьевич, будь добр. Пока Филинова нет, свяжись со своим остроухим другом. Попроси его добавить ещё одну орду, но в этот раз направить её прямо в Стрёмено.
Годунов вздрагивает. Боярин резко мотает головой, будто отгоняет особенно мерзкую мысль.
— Мы уже хлебнули лиха! — его голос глухой, но яростный. — Наши земли затоплены гулями, а ты снова хочешь связаться с этим выродком Гагером⁈
Хлестаков усмехается, снова прихлебывая из бокальчика.
— А почему бы и нет? Нам уже нечего терять. Земли уже не наши, а по факту — Филинова. Он ведёт по счёту убитых тварей, а мы ничего не можем с этим сделать. Но если дадим остроухому иномирянину точные координаты, новая орда заполнит Стрёмено, и этот граф-мальчишка лишится боеприпасов и орудий.
— И что дальше? — заинтересовался Шереметьев.
— Дальше — только наша победа. Орда останется, а мы будем её зачищать. А вот у Филинова не останется ни сил, ни ресурсов, чтобы очистить свои земли. Может, он даже всех людей потеряет.
Годунов с грохотом бьёт кулаком по столу. Бокалы подпрыгивают.
— Ты совсем рехнулся, Радий! Я больше этой хернёй не занимаюсь!
Он выхватывает из кармана артефакт связи, с глухим стуком швыряет его на стол и резко поднимается.
— Тебе нужно общаться с этим выродком? Сам и общайся! — бросает он зло. — А я умываю руки.
Разворачивается и выходит, хлопнув дверью так, что дрожат стены.
Хлестаков переглядывается с Шереметьевым, а затем хмыкает:
— Была не была.
И включает артефакт.
Почти сразу раздаётся резкий, раздражённый голос:
— Годунов? Опять ты? Мало тебе гулей, хаха?
Хлестаков почтительно обращается с сильному иномирянину:
— Нет, господин Гагер. Это не Федот Геннадьевич. Он передал артефакт нам — его друзьям, боярам. Мы — его соратники по борьбе с Филиновым. И у нас есть предложение.
— Какое же, бояре? — хмыкает Гагер.
Хлестаков переводит дыхание.
— Мы бы хотели попросить вас прислать ещё одну орду. Но только конкретные координаты. Именно туда, где базируется наш общий враг — и ваш тоже. Если орда прорвётся туда, Филинов лишится всего вооружения. Это его точно уничтожит.
На той стороне связи — неестественная тишина. На мгновение кажется, что Гагер просто отключился.
Но затем раздаётся медленный, тягучий голос:
— Давайте свои координаты.
А потом, с лёгкой насмешкой, могущественный иномирянин добавляет:
— Я вам отправлю не только орду.



Глава 6

Послесвадебный бал в моей усадьбе в самом разгаре. Камилла с Леной организовали всё безупречно —мне не к чему придраться. Зал сверкает, в воздухе витает аромат дорогих вин и пряных угощений, гости довольны, столы ломятся от еды. Музыканты играют лёгкий вальс, а танцующие пары кружатся по залу, скользя по зеркальному паркету.
И даже Его Величество здесь. Царь Борис не только присутствовал на венчании, но и решил заглянуть на бал. Это уже двойная редкость. Люди шепчутся, событие и впрямь исключительное, раз даже Горлановы с Бирюзовыми заодно приехали, хотя после венчания их уже не ждали.
Но теперь приходится обеспечивать Его Величество вниманием — либо моим, либо одной из жён. По мыслеречи я назначил поочерёдное «патрулирование», чтобы монаршая персона не осталась без должного сопровождения.
Но первая очередь за мной. Успев накинуть костюм, я подхожу к Царю, склоняю голову в знак уважения.
— Ваше Величество, ваше присутствие — большая честь!
Царь окидывает зал взглядом и усмехается.
— Ну ты даёшь, Данила! Умеешь удивить. Не мог попроще костюм надеть на церемонию? Бедные священники!
Я слегка улыбаюсь, чувствуя, как на нас начинают украдкой посматривать дворяне — редкость, когда Государь заглядывает на графские тусовки.
— Так уж получилось, Ваше Величество. Пришлось. Я прибыл прямо с поля боя, и задержался в этом облике.
Царь прищуривается.
— А что это вообще за облик? Ты мне расскажешь, я надеюсь. — Тут же переводит тему, явно решив пока оставить вопросы о моей демонической трансформации: — Но это потом. А пока развлекайся. Это твой день. И обязательно с невестой потанцуй от души!
Я киваю, но он добавляет с хитрой улыбкой:
— И вообще, ты ведь перебил целых две орды, так что думаю, о твоём маскараде мы пока забудем.
Я сразу понимаю намёк. Пока я приношу пользу Царству, мне прощается нарушение общественного порядка. А это дает огромный простор для веселья, хех.
Отлучаюсь от Царя, благо подошел Морозов и завел с ним разговор. В это время мимо проходит пара громких дворян, чей разговор я краем уха улавливаю:
— Он действительно уничтожил всю орду?
— Говорят, за считанные минуты. По «Новостному льву» видел военную сводку по Междуречью.
Я делаю вид, что не слышу, но уголки губ дрогнули в ухмылке. Если уж здесь обсуждают, значит, и Семибоярщина давно в курсе.
Среди гостей также бродит и пропавшая оборотница. Красивая уже вернулась в свой тигриный облик и теперь гордо расхаживает по бальному залу, будто это она здесь хозяйка, а не графы и князья. Гости украдкой косятся на неё, кто с опаской, кто с восхищением, но тигрица, не обращая ни на кого внимания, неспешно обходит зал, словно патрулирует свою территорию.
Я уже вынул из неё энергию вместе с вирусом, и после коктейля она полностью восстановилась, хотя по походке всё ещё заметна лёгкая усталость.
Красивая приближается как раз в тот момент, когда я беседую с Настей, Камиллой и Светкой.
— Конунг, — останавливается передо мной, опустив голову в знак уважения. — Прошу прощения за опоздание. Не знала, что от меня зависит проведение церемониала.
Камилла удивлённо поднимает бровь:
— Она, правда, говорит!
Светка цокает языком, смотрит на брюнетку с укором:
— А я говорила! Красивая — оборотница!
Тигрица и бровью не ведет. Я же внимательно смотрю на полосатую опоздавшую.
— Почему ты задержалась, сударыня?
Она выпрямляется, даже хвост подрагивает, выдавая нервное напряжение.
— Я хотела сделать вам подарок на свадьбу. Бежала через буддовские норы на Ту сторону, чтобы достать его из своего схрона. Покажу позже. Этот подарок не должны видеть ваши потенциальные враги, — огромная кошка косится в сторону других дворян.
Я киваю, решив пока не давить на неё вопросами.
— Ладно, посмотрим потом.
Но тут Лакомка, явно не в силах терпеть, подскакивает:
— Красивая, покажешь мне⁈
Тигрица усмехается, мотает хвостом, словно считает вопрос риторическим, и, не торопясь, уходит вместе с ней показывать сюрприз.
Тем временем я подхожу к Айре, которая разговаривает с Леной.
— Принцесса, ваш приезд очень важен для нас, — улыбаюсь. — Только прошу вас задержаться у нас до того времени, как я смогу лично проводить вас обратно в Шакхарию.
Она поднимает взгляд, взволнованная.
— Лично? Это большая честь, конунг. Что ж, я задержусь.
А Айра изменилась. От прежней дерзкой ликанки не осталось и следа. Или она только со мной такая?
Но сопроводить её домой необходимо. То, что я видел глазами Ломатика — поведение генерала Зодра, ясно даёт понять: он не упустит шанса избавиться от Айры. Всего лишь догадка, но телепаты же еще и немного психологи.
— Просто хочу составить вам компанию в обратной поездке, принцесса.
Айра смотрит на меня с тихой радостью.
— Да, хорошо, — кивает она. — Вас примут в Шакхарии как дорогого гостя, конунг. Надеюсь, и дроттинг Светлана присоединится.
— Куда она денется, принцесса.
Дальше я беседую с гостями, принимаю поздравления, обсуждаю дипломатию и военные дела, а затем, по завету Его Величества, приглашаю Настю на танец. Волчьи ушки новая жена так и не убрала, кстати.
Бал в самом разгаре, гости не спешат расходиться, наслаждаясь музыкой, беседами и вином. Мой однокашник Гришка весь вечер великолепно ладит с княжной Лопухиной Настей — казах и княжна смеются, переговариваются, явно находя друг друга весьма занятными. Дело у этих двоих явно идет к свадьбе, но идиллию вдруг разрывает резкий шум у входа.
В зал буквально врывается графский сын Мушкиных — бывший ухажёр Лопухиной.
— Кочевник, ты совсем разум потерял⁈ — вскипает он, сверля казаха яростным взглядом. — Ты на нашу княжну посягаешь⁈
Беседы по залу затихают, Гришка лениво поворачивает голову, осматривает оппонента с лёгкой усмешкой, но глаза искрятся молниями.
— Кочевник, значит?
Мушкин разводит руками, делая шаг ближе.
— Именно! Ты — бродяга, никто, степняк, а Анастасия — княжна!
Лопухина холодно выгибает бровь, но не успевает и рта раскрыть — Гришка уже улыбается шире.
— Мушкин, откуда у тебя такая тяга жужжать?
Дальше я не даю разгореться ругани. Подхожу к ссорящимся:
— Проблема, судари? Если вы не сбавите тон, мне придется вас успокоить.
Оба разом притихают, правда, Мушкин пробует возразить,
— Данила Степанович, у нас возник спор. Это наше личное дело.
Я киваю в сторону гвардейцев у дверей:
— Вы всё же хотите выйти, сударь?
Мушкин резко бледнеет, нервно отдёргивает ворот рубашки.
— Нет, не хотелось бы, — быстро сдаётся он. — Я извиняюсь за шум.
— Извинения приняты. Судари, у вас два варианта: либо разойтись по углам и больше не пересекаться, либо провести дуэль и на этом поставить точку в вашем конфликте.
— Дуэль! — заявляют оба одновременно.
Я киваю, даже не удивляясь:
— Хорошо. Идите во двор. Всё организуем.
Вслед за будущими дуэлянтам гости тоже высыпают наружу, уже шёпотом обсуждая ставки. Судя по услышанному, расклад выходил три к одному в пользу Мушкина. Кто-то суетливо достаёт кошельки, предвкушая зрелище, другие делятся теориями, кто же возьмёт верх. Я тоже присоединяюсь и ставлю пару тысяч.
Во дворе гвардейцы заранее огородили периметр арены — все знали, чего ждать, ведь ни одно светское мероприятие не обходится без дуэли.
Я хлопаю Гришку по спине, ухмыляясь:
— Я буду твоим секундантом, однокашник. Такое зрелище хочется посмотреть вблизи.
Казах тут же нервно поворачивается, лицо напряжённое:
— Блин, Даня, Мушкин воздушник. Хитрый, опытный Мастер. На него все ставят… Как мне его завалить? Даня, друг, дай совет! Посвящу победу вам с Настей, клянусь!
Я усмехаюсь. Волнение друга не обосновано — он сильнее своего визави, но, конечно, изнутри видится иначе.
— Просто накинь на него электрическую сетку. Он воздушник, значит, скорость — его фишка. Как только затормозишь — бей всем, чем можешь.
Гришка мрачно кивает, но почёсывает затылок, всё ещё не до конца уверенный:
— А если не сработает?
— Сработает. Кидай сетки, пока поймаешь. Но лучше первой слови — твои силы не бесконечны.
Бой начинается через пару минут. Как только раздаётся сигнал, Мушкин срывается с места, окружая себя вихрями воздуха, превращаясь в размытое пятно.
Гришка следует моему совету. В тот же миг из его рук вырывается электрическая сеть — яркая вспышка молний. Но и Мушкин успевает накидать вихри. Доспех Гришки выдерживает, а сам он швыряет очередной разряд. Грохот. Мушкин падает на одно колено, воздушник дрожит от остаточных зарядов.
Гришка делает шаг вперёд, поднимает руку.
— Признаёшь поражение?
Мушкин с трудом поднимает голову, дыхание тяжёлое.
— Признаю.
Гришка вскидывает взгляд на зрителей:
— Я посвящаю победу моему другу Даниле Степановичу и его супруге Анастасии Павловне! За графа и графиню!
Толпа разражается одобрительным гулом, кто-то аплодирует, кто-то разочарованно вздыхает, пересчитывая проигранные деньги. Ну а я скромно выиграл около семёрки. Мелочь, а приятно.
Княжна Лопухина в мгновение ока оказывается рядом с Гришкой, обнимает ухажера за плечи:
— Григорий, ты был великолепен!
Гришка счастливо лыбится, переводит дух, а потом подмигивает мне.
Рядом со мной возникает Маша Морозова, наблюдая за этой сценой с хитрой улыбкой.
— Как мило. Моя подруга и твой друг, правда, смотрятся, Даня?
Я киваю княжне, бросая взгляд на Лопухину, которая буквально светится от счастья рядом с Гришкой.
— Очень неплохо смотрятся.
Маша прищуривается, её взгляд становится лукавым.
— Я всё не дождусь, когда устроим свидание вчетвером.
Я усмехаюсь.
— Да, это будет интересный опыт, Мария Юрьевна.
Возвращаемся обратно в усадьбу. Бал продолжается, музыка возвращает прежний ритм, гости отходят от дуэли и вновь погружаются в беседы.
Ко мне подходит князь Морозов. С дочкой я пообщался, теперь, видимо, очередь отца.
— Знаешь, Данила, я передумал насчёт многожёнства, — неожиданно огорошивает Юрий Михайлович. — Мне хватит одной Ненеи.
— Разумное решение в нынешних обстоятельствах, Ваше Сиятельство, — лаконично отвечаю.
— Просто Ненея разошлась в последнее время, — притушив голос, заулыбался князь. — Она такое вытворяет по ночам! Ох, такое, Данила!
Восторги Морозова радуют, но долго задерживаться на одном госте не могу — другим тоже нужно внимание. Последним нарисовывается боярин Бирюзов. Только вот не настоящий. Но об этом знаю только я.
Улыбаюсь, легко склоняя голову:
— Председатель Хоттабыч. Очень рад вас видеть.
Лже-Бирюзов удивленно усмехается, скрещивает руки на груди, в глазах лукавый блеск.
— Надо же, вы меня раскусили, Данила Степанович, — замечает глава межмировой Организации.
Пожимаю плечами.
— У меня уже есть опыт распознавания ментальных иллюзий.
Хоттабыч кивает, делая выводы.
— Значит, вы тоже владеете этой техникой. Удивительно. Я могу по пальцам пересчитать тех, кто умеет это делать.
— Действительно? — напрашиваюсь на секретную информацию.
Он не разочаровывает и медленно загибает пальцы.
— Это я, ещё демон Мираж, ещё один вымерший зверь, ещё теперь и вы. Ну, ещё трое, о них пока не будем. — Он делает паузу, затем чуть наклоняет голову. — Вы уникальный человек, Данила Степанович.
Я думаю о Хоме, моем легионере-зверюшке. «Вымерший зверь»… О нём ли речь? Видимо, да. А вот о том, что Мираж тоже упокоен навечно, Хоттабыч не упомянул. Значит, Организация не знает, что это моих рук дело. И пусть не знает дальше, на всякий случай.
Хоттабыч медленно скользит взглядом по залу, затем снова возвращается ко мне, в голосе появляется лёгкая тень насмешки.
— Слышал краем уха, что ваш Царь хочет видеть вас в начальстве некой Охранке. Также знаю, что Багровый Властелин на вас глаз положил. Но вы достойны лучшего, конунг Данила.
— Неужели, лорд Хоттабыч? — улыбаюсь, понимая, куда он клонит.
— Мы — сильнейшая Организация миров. И мы заинтересованы в вас. — Ну, конечно.
Он растягивает рот в ухмылке, будто приглашая меня к игре, где ставки мне ещё неизвестны.
— К тому же, мы предоставим вашему сыну место в яслях при нашей Организации. Высокий уровень. Он уже на полпути к членству.
Хмыкаю.
— Вы умеете уговаривать, лорд Председатель.
— А вы — отказываться, — усмехается Хоттабыч. — Но мы готовы подождать.
Он разворачивается и неспешно удаляется, оставляя пищу для размышлений. Странный дед. И вот зачем он приходил? Маялся с маскировкой, отрывался от дел Организации, чтобы пофарсить на моей свадьбе. Точно мужик с тараканами.
Фигура Председателя растворяется среди других гостей, как ко мне подходит Владислав Владимирович.
— Беда, Данила.
Мгновенно сканирую усадьбу, но никаких происшествий не обнаруживаю. Значит, дело не здесь. Я поворачиваюсь к Красному Владу. Начальник Охранки смотрит на меня спокойно, без суеты, без давления. Но если уж Красный Влад встревожился, значит, где-то грянула катастрофа мирового масштаба.
— Какая, Владислав Владимирович?
— Гигантский гуль багрового уровня напал на Сибирскую Аномалию. Теперь он движется в сторону Стрёмено, и за ним бежит новая орда. Я бы не стал тебя тревожить в такой день, если бы под угрозой не оказалась именно твоя база. Сами бы разобрались с этими треклятыми гулями.
Внутри поднимается раздражённый огонь. И, правда, не вовремя. Кто-то за это ответит. А именно — семь бородатых мужиков. Только раздобуду доказательства.
— Это неспроста, Владислав Владимирович. Разберусь.
— Уверен? — Красный Влад хмурится, пристально глядя на меня.
— Да. Если что — я могу полагаться на Кутузова?
— Багровый уровень — это серьёзная угроза всему Царству. Борис Глебович готов прийти по первому твоему зову.
— Благодарю.
Кивнув, направляюсь прямо к своей невесте. Настя выделяется в белом платье, только что закончила танец с отцом.
— Павел Тимофеевич, разрешите украсть свою невесту, — улыбаюсь Горнорудову.
— Ты уже украл её, Филинов, — хмыкает барон.
— Ну, па-п-п! — мягко упрекает его Настя, беря меня за руку. — Веди себя прилично. Всё-таки ты разговариваешь с моим мужем.
— Да-да, я нем как карась, — бурчит Горнорудов, но отходит в сторону.
Больше не глядя на Павла Тимофеевича, отвожу Настю в сторонку и рассказываю по мыслеречи:
— Насть, на моих людей в Междуречье движется угроза багрового уровня.
Она смотрит на меня с тревогой, уже понимая, что сейчас будет.
— Божечки! Тебе надо срочно бежать им на выручку!
— Да, — киваю.
— Конечно, я всё понимаю, — Настя берёт меня за руку, улыбаясь с поддержкой. — Не беспокойся, Даня. Если надо, то и я готова сражаться бок о бок с тобой!
— Если ещё и невеста исчезнет со свадьбы, это будет двойной шок для света, — качаю головой. — Да и один я быстрее управлюсь. Ближе к концу бала вернусь.
— Вернёшься⁈ — новоиспечённая графиня Вещая-Филинова радостно улыбается. — То есть ты не насовсем⁈
— Конечно, нет, — хмыкаю. — Четыре часа максимум.
— Я буду ждать, — Настя встаёт на носочки и целует меня в щёку.
Умница Анастасия. Что ж, приятно осознавать, что и пятый раз с выбором жены я не ошибся. Хотя в прошлой жизни большого опыта в этом деле не было. Разве что телепатия помогла научиться разбираться в людях. Видимо, это и стало решающим фактором.
Уже на выходе из зала меня догоняет мысленный голос Светки:
— Даня, Настя рассказала. Только не говори, что на брачную ночь не успеешь!
Ухмыляюсь, бросая ей ответ:
— Было бы из-за чего опоздать. Успею, даже пораньше. Там всего лишь один багровый зверь, а у меня их в Стрёмено целых два.
Правда, одним «багровым» гулем дело не ограничится. Раз зверь идёт прямо на Стрёмено, сомнений нет — чистейшая подстава. Гагер и Семибоярщина, вы доигрались. Так глупо спалиться… Ну, всему вас надо учить. Повезло вам, что телепаты — хорошие учителя.
* * *
 Друзья-мазаки, поздравьте Даню со свадьбой лайками! 



Глава 7

По пути прихватываю Бера и Зелу, а то они изтанцевались так, что остальные кавалеры и дамы только оглядываются, спины выпрямляют и завидуют в голос. Альвийскую грацию не пропьёшь.
Пока втроем идем в коридоре, Бер, глядя в зеркало на стене, поправляет бабочку и челку.
— Данила, а что случилось-то? — спрашивает, оборачиваясь.
— Багровый уровень в Междуречье, — отвечаю, двигаясь дальше.
Бер аж загорелся:
— Будем драться с багровым?
— Нет, — хмыкаю. — Я вас просто заодно забираю.
— Зачем? — искренне удивляется он, морща лоб.
Зела поправляет сползающее с плеч прозрачное полотно, которое только формально можно назвать платьем, и упрекает суженого:
— Бер, ну что ты такой непонятливый! Мы же оставили в Междуречье наших воинов. Кто, по-твоему, будет следить за ними? Лорд Данила на нас полагается.
— Верно, — киваю. — Не Феанору же мне их доверять.
Всей компанией направляемся в пустую комнату для переноса в Междуречье. Уже почти прикрываю дверь, как в последний момент вбегает Лакомка. Легкая, стремительная, будто ветер влетел следом, шелестя голубым платьем. Глаза горят азартом, губы поджаты, чтобы не выдать радостную улыбку.
— Мелиндо, — протягивает с лукавым прищуром, — Красивая передала очень ценный подарок для всего нашего рода. Как вернёшься, обязательно посмотри. И не подглядывай в моей голове, — мельком касается золоченой пряди в прическе. — Это надо видеть вживую.
Хмыкаю в ответ.
— Хорошо. Обещаю. Но сейчас не до подарков.
И правда, не до них. «Для всего рода», говоришь, жена? Когда даже Лакомка ходит с таким видом, хочется ускорить возвращение раза в три. Но нет. Сначала Междуречье. Сначала дело. А сюрпризы — потом.
Достаю портальную стелу, связываюсь с Портаклом. Он уже на месте, во дворе возле стелы, так что всё проходит быстро — несколько движений, и нужные манипуляции завершены. Портал вспыхивает, затягивает нас троих в пространство между, и вот мы уже в Стрёмено.
Вообще, надо бы подыскать Портаклу помощников. Как-то даже неловко выходит: бывший глава гильдии портальщиков самой Организации, а у меня работает привратником. Не порядок.
Во дворе на базе нас сразу встречает Студень.
— Шеф, поздравляю с женитьбой! Снова!
— Спасибо! — отзываюсь, пожимая руку старшему гвардейце. — Докладывай.
Студень вытаскивает из разгрузки планшет, пролистывает снимки, сделанные с вертушек, и останавливается на одном.
— Военные передали, что наблюдают гигантского короля-гулей.
Вглядываюсь в изображение. Белый монстр. Гигантский. Величиной с дом. Разворачиваюсь к горизонту, чувствуя далёкую ментальную вибрацию. Слабые толчки, пока ещё далекие, но неоспоримо приближающиеся.
— Как быстро он идёт? Какие данные по скорости? — спрашиваю, не отрывая взгляда от горизонта.
— Если не замедлить, будет здесь меньше чем через два часа, — отвечает Студень ровно, без паники. — Несётся быстро, артиллерией его вряд ли получится остановить — за ним ещё орда несется, как утята за мамкой.
Перевожу дыхание, усиливаю ментальные щупы. Раскрываю артефакт удалённой телепатии, вбирая в себя дальние волны. Из психической темноты проявляется силуэт. Гигантский король-гуль. Белый монстр, покрытый бесформенными наростами. Мои перепончатые пальцы, хм.
— Ух, здоровый, — бросаю задумчиво, покачивая головой.
Рядом встает Бер, щурясь на горизонт. Видимо, решил, что я увидел монстра в реальности.
— Может, шеф, всё-таки шарахнем артиллерией? — предлагает Студень. — Если вместе с Золотым ударим, глядишь, и достанем…
— Это лишнее, — качаю головой. — Тратить снаряды на такого здоровяка не вижу резона. Видишь ли, этот гуль явно не сам сюда припёрся. Его к нам прислали. Подарочек. На мою свадьбу, видимо. Символичный такой, с размахом. Только вот слишком уж претенциозный подарок, чтобы я его принял. А раз так — вернём обратно.
Студень хмыкает, а по лицу видно, что заинтриговался. Впрочем, не он один. Рядом Зела поправляет волосы, Бер тянет шею, оба ждут продолжения.
— А вернём мы его, — ухмыляюсь, — проверенным способом. Студень, опрыскайте Золотого душнилой — в этот раз не жалейте настоя. Полетаем немного.
— Есть, шеф!
— Зела, Бер, принимайтесь за сородичей. Здесь вы мне не нужны.
— Слушаюсь, милорд, — отвечает Зела и хватает тормозящего Бера за руку, утаскивая за собой.
Золотого опрыскивают минут десять, тщательно, слой за слоем, пока от него уже несёт душнилой так, что глаза режет. Подхожу ближе, а золотомордое чудо косится на меня исподлобья, недовольно морщится и ворчит по мыслеречи:
— Опять эта дрянь-трава! Как же я её терпеть не могу!
— Не будь душнилой, ты и сам уже ею пахнешь, — ухмыляюсь, забираясь на его желточешуйчатую спину. — Полетели. Дел невпроворот, а мне ещё на брачную ночь надо успеть. Не подведи, золотце.
Золотой фыркает, встряхивает крылья, но молча поднимается в воздух. Пока взлетаем, решаю заглянуть кое-куда… к Годуновым.
Летим в сторону их ставки. До радаров остаётся совсем немного — сбрасываю скорость, активирую ментального портальщика. Ломтик мгновенно уходит в разведку, скользит тенями по базе, и уже через минуту находит идеальное место: без камер, без лишних глаз, прямиком в самое сердце ставки.
— Не теряй, Золотой. Я скоро, — встаю на желтую спину.
— А куда это ты собрался, человек? — хмыкает он. — Вокруг только облака.
— А я чуть дальше, — отвечаю с усмешкой.
Прыгаю.
Поводок телепортации в три километра — на первый взгляд так, ерунда, по горизонтали это почти ничего. Но если тянуть по вертикали, хоть в космос можно унестись и обратно вернуться. Только мы сейчас не в космосе. Всего-то на уровне облаков. А значит, и дистанция до земли меньше.
Пара скачков — и вот я уже в самом сердце ставки Годуновых, в защищённом до зубов кабинете главы.
Федот Геннадьевич стоит спиной ко мне, чинно плескает себе коньяк, покачивает бокал, явно погружён в свои мысли. Спокойный, расслабленный. Гостей точно не ждал.
Молча опускаюсь в его кресло. Удобное, широкое, мягкое — прямо создано, чтобы развалиться с видом хозяина жизни. Закидываю ногу на ногу, устраиваюсь поудобнее, позволяю себе неторопливую, почти ленивую улыбку.
— Мне водички, пожалуйста, — бросаю в пространство. — «Арарат» не надо, я, так сказать, за рулём.
Федот Геннадьевич резко оборачивается.
И замирает.
Мы встречаемся взглядами. И воздух в кабинете будто сгущается, вязкий, тяжёлый, словно время само решило задержать дыхание.
— Филинов… — выдавливает боярин, усы дёргаются, подпрыгивают, будто и они в панике.
— Здравствуйте, Федот Геннадьевич, — киваю, всё так же спокойно. — Тут такое дело: на мою базу идёт багровый зверь. Причём ровно по прямой, как по линейке. Будто кто-то лазерной указкой дорогу ему нарисовал.
Улыбаюсь чуть шире, ловлю, как по его лицу пробегает тень догадки.
— Это ведь подарок от вас с Гагером на мою свадьбу, верно?
Годунов сглатывает. Бокал дрожит в руке.
— Как ты сюда попал?..
— Да так, случайно пролетал мимо, — пожимаю плечами. — С багровым вы здорово напортачили. Первых гулей я ещё мог списать на случайность, но сейчас сомнений нет. Глупо вы поступили, уж простите за честность. Очень глупо, а вроде бы мудрый опытный человек.
Он пытается собрать остатки наглости:
— И чего тебе надо? Ступай, рассказывай своему Владиславу Владимировичу!
Я просто продолжаю смотреть на боярина, пока по его лбу скатывается капля пота.
— А зачем мне кому-то рассказывать? Я могу прямо сейчас убить вас, Федот Геннадьевич.
Чувствую, как у него скакнул пульс. А еще меридианы заиграли — готовится.
— Не советую, — добавляю тихо. — Стоит только дёрнуться, впрыснуть ману в каналы — и получите псионическую пулю в лоб. Даже доспех надеть не успеете.
Он замирает. Стоит, как вкопанный. Думает, перебирает варианты, ищет лазейку, но узел решений тугой. Только разум берёт верх, инстинкт самосохранения оказывается сильнее.
— Послушай, Данила Степанович! — прорывает тишину, голос сиплый, но старается держать уверенность. — Я с Хлестаковым работать отказался! Это он с Гагером связался, честное слово! Родом клянусь!
— Это неважно, — отсекаю безразлично. — В этой игре не бывает «наполовину чистых». Ты либо замаран, либо нет. Хлестаков — ваш соратник. И ошибки пора исправлять.
Встаю, поправляю рукав:
— Я отгоняю гуля обратно в Аномалию. А вы с царскими теперь держите портал. Новая орда — ваша забота. Хоть все там поляжете, но удержать обязаны. Ясно?
Годунов думает недолго. Вынужденный кивок.
— Да… Всё сделаем.
Разворачиваюсь и ухожу, хлопнув за собой дверью. В коридоре — сразу портальный прыжок вверх, второй вправо, и вот я снова на спине Золотого.
Годунову теперь будет трудно спать. Он же будет думать, что я обошёл всю его охрану, проскочил через системы, как сквозняк. А вдруг и правда?
По сути, только что мы договорились. Я не сдаю Годунова Охранке, не убиваю на месте, а он, в благодарность за такое великодушие, сторожит Аномалию. Я, конечно, особо не светился, но аккуратно намекнул на широту своих возможностей — чтобы шокировать и поставить на место. Сработало. Теперь он под моим колпаком, на испытательном сроке. Только дёрнется не туда — сразу билет в один конец. А пока пусть трудится. Мне его гвардия ещё пригодится. Гули сами себя не уничтожат.
Дальше летим к гиганту-гулю. Белая махина прёт напролом, сносит деревья, будто это трава под копытами. Шустрый, зараза. И в башке у него штырь торчит — телепатический артефакт, ясно дело, запрограммировали бежать строго на запад. Прямиком в Стрёмено.
За ним тянется орда, целая молочная река. Красота, если смотреть издалека.
Честно? Не уверен, что Золотой смог бы завалить такого громилу. Багровый уровень — понятие растяжимое, там разброс по силе такой, что один багровый другому не ровня. А этот — из разряда тех, кто башнями на ужин закусывает.
Но сейчас у нас другая задача. Золотой работает приманкой, а я телепатией аккуратно обесточиваю артефакт в башке монстра, чтобы не отвлекался по пути. Гуль цепляется взглядом за Золотого, принюхивается к шлейфу душнилы и несётся следом, а мы ведём его обратно в Аномалию.
Пару раз этот громила подпрыгивал так, что, казалось, вот-вот догонит и лапой прихлопнет нас, как муху. Но нет, не сегодня.
На ходу связываюсь с Кутузовым:
— Борис Глебович, мой Дракон ведёт гигантского гуля обратно в Аномалию. Обеспечьте проход.
Кутузов отвечает быстро, но голос с лёгкой ноткой удивления:
— Конечно, Данила Степанович. А вы тоже там?
Улыбаюсь:
— Хотел бы, но у меня разгар свадьбы в Москве. Драконом дистанционно управляю.
— Как хорошо, что вы так можете! — вздыхает Кутузов. — Кстати, поздравляю с браком! Надеюсь, ваши жёны порадуют Царство наследниками. Нам бы побольше таких героев, как вы.
— Не льстите, Борис Глебович, — ухмыляюсь. — А то ещё засмущаюсь и контроль над Драконом потеряю.
— Понял-понял. Проход будет! Гарнизон отступил!
И правда, на подходе лишь заброшенные фортпозиции.
Подводим гиганта к Аномалии — к порталу, огромному, как гора. Спокойно, без суеты, перекидываем его обратно, как и планировали, и выводим на Ту Сторону, а точнее на площадку с двумя порталами.
Первый ведёт в Сибирь, откуда мы только что пришли. Второй — тот самый, через который, судя по следам, и гнали гулей в наш мир. Промежуточный узел. Перевалочный пункт, где собирают орду, перегружают, направляют дальше в Междуречье.
Здесь всё просто: вход, выход и постоянный поток чудовищ.
Сбоку высится замок. Мрачный, чёрные шпили дерут небо, острые, словно когти хищника. На стенах суетятся мутанты-полудроу. Нервничают. Нас уже заметили. Бегают, переговариваются, видно, решают, стоит ли поднимать тревогу.
Но уже поздно. Я здесь.
Летим на Золотом прямо к замку. За нами гремит гигант-Гуль. А следом, шумной, белой массой, катится вся его орда.
Улыбаюсь себе под нос.
Ну что, лорд Гагер… Принимайте обратно свой подарок. Щедро, конечно, но я привык роскошь возвращать отправителю.
* * *
 Та Сторона, замок лорда Гагера 
Гагер скучающе листал бумаги в полутёмном кабинете, лениво обводя строки рассеянным взглядом. За открытым окном мерно скрипел ветер, слабо шуршали шторы, и ничто не предвещало беды. Но вдруг с улицы донёсся резкий, сдавленный крик, будто кто-то не поверил своим глазам и успел только вскрикнуть перед смертью.
Через секунду замок содрогнулся — глухой удар раскатился по стенам, встряхнув полки с книгами и заставив хрустальные подвески люстры злобно звякнуть друг о друга. Артефактная защита сработала мгновенно, озарив кабинет белёсыми сполохами и разлив по потолку вязкое свечение тревоги. Магия сдерживала натиск, но трещала, как старый лед под ногами.
Гагер поморщился, отложил перо и бросил взгляд на появившегося в дверях дворецкого. от был бледен, как мел, но голос держал ровный — за годы службы прекрасно усвоил, что паника лорда раздражает, а раздражённый Гагер — это всегда риск не дожить до обеда.
— Что там происходит? —осведомился Гагер хмурым тоном.
Дворецкий отвёл взгляд, опуская руки вдоль тела.
— Гули, милорд.
Гагер замер, фраза словно провалилась сквозь него. Он нахмурился, а затем рывком вскочил, опрокинув кресло.
— Что⁈ — сорвалось у него. Он бросился к окну. — Откуда гребаные гули в моем замке⁈ Твари должны сейчас жрать гарнизон Филинова!
За стеклом разверзся ад.
Во дворе бушевал хаос: стены крошились, башни оседали, а в центре разгрома возвышалась туша гиганта-гуля. Он рычал, сметая гарнизон, будто играючи разрывал людей, словно бумажных кукол, заглатывая их вместе с обломками крепости. А по трещинам и проломам, точно гной из лопнувшего нарыва, внутрь замка лились стаи мелких гулей, спеша на пир. Гвардейцы держались из последних сил, но это была бойня, а не оборона.
Гагер выдохнул сквозь стиснутые зубы, взгляд метнулся к далёким порталам на площадке — тем самым, что служили для перегона гулей с отдалённых аномальных пустошей.
— Филинов… — тихо прошипел он, пальцы сжались в кулак. — Это ведь ты, да? Моим оружием против меня. Хитро, мерзавец.
Дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвался главный гвардеец — мутант-полудроу, мокрый от пота и с перекошенным лицом.
— Милорд! Багровый уровень! Орда уже внутри! Мы теряем людей, держимся из последних сил! Ваши распоряжения⁈
Гагер повернулся и бросил брезгливо:
— Сражайтесь! Во имя моего замка!
И не теряя ни секунды, развернулся обратно к столу. Ловко, без суеты, сгреб документы, перевязал их шнуром, добавил сверху парочку редких артефактов, прихватил сейфовую амулетную коробку и запихнул всё в зачарованную сумку.
Полудроу растерянно застыл на пороге, наблюдая, как его господин деловито заполняет вещмешок.
— Милорд… — осмелился он. — А вы куда?
Гагер застегнул сумку, похлопал её ладонью, проверяя вес, и с самым невозмутимым лицом, будто речь шла о прогулке до соседнего поместья, произнёс:
— А я меняю резиденцию.
Бросив последний взгляд на рушащиеся башни, он направился к запасному выходу, невозмутимо поправляя воротник. За спиной рёв гуля и треск ломающихся стен сливались в гулкое эхо.
* * *
Возвращаемся с Золотым через Аномалию обратно в Сибирь. По-хорошему, надо бы навести Зару на портал Гагера — пусть попробуют подтянуть его под обвинение перед Багровым Властелином. Чем чёрт не шутит. Быстро передаю координаты, получаю в ответ сдержанное «поработаем». Ну и славно. Может, действительно получится выжать из этой истории что-то полезное.
Откинувшись поудобнее на спине Золотого, позволяю ветру растрепать волосы и лениво кидаю ментальную нить связи Кутузову.
— Последняя орда ушла, Борис Глебович, — говорю без спешки, глядя в сизые облака. — Гигантский гуль нашёл себе занятие поинтереснее. А ещё Годуновы должны были попроситься встать на оборону Аномалии. — Говорю так, между делом, хотя понимаю, что новость для Кутузова весомая.
Ответ приходит почти сразу, голос Кутузова звучит с лёгким недоверием, настороженно:
— Данила Степанович, про Годуновых только что доложили — запрашивают доступ к Аномалии. Не пойму, с чего это вдруг Федот Геннадьевич так расщедрился? Он же, выходит, сам себя выписывает из гонки по зачистке орды. Без боя отдаёт тебе земли в Междуречье. Странно как-то, не находите?
Усмехаюсь, глядя, как под нами проносятся леса.
— Что же поделать, раз Федот Геннадьевич сам захотел, — тяну с лёгкой насмешкой.
— Ну… ладно. Не знаю, как ты его уговорил, но помощь в защите Аномалии в нынешних обстоятельствах не помешает.
«Вот именно», — думаю про себя.
Разворачиваю Золотого и беру курс обратно на базу в Стрёмено. Пара минут — и мы на месте. Золотой тут же срывается к речке, отмываться от душнилы, а я вытаскиваю из схрона Ломтика портальную статуэтку и лениво кидаю топчущемуся рядом Студню:
— С багровым гулям покончено. Так что бывайте — у меня там продолжение праздника и брачная ночь на горизонте.
Студень качает головой, усмехаясь, но с уважением:
— Шеф, у меня нет слов. У тебя праздник, а подарки ты нам раздаёшь — гуля отвел, да и от орды избавил.
— Неверно рассуждаешь, — усмехаюсь в ответ. — Праздник у всего моего рода. А вы и есть мой род.
Активирую статуэтку через Портакла, и в следующую секунду оказываюсь обратно в Москве.
Способ, конечно, рискованный. Если кто-то захочет покопаться, совпадений наберётся с избытком. Слишком быстро оказался и в Междуречье, и в усадьбе. Метки по времени не сложатся красиво. Только вот тот же Кутузов меня лично не видел. А его люди пускай и отметили полёты Золотого, но на спине Дракона меня никто не фиксировал. Только Годунов видел — и то не где-нибудь, а в собственном кресле. Но у Федота Геннадьевича сейчас забот хватает. Он молчать будет. Годунов у меня теперь под калпаком.
Оказавшись в московской усадьбе, прохожу в закрытую часть дома. Здесь, как всегда, тишина, глушащая любые звуки снаружи. Лакомка ждёт меня. Сидит на подоконнике, лунный свет из окна падает на волосы, и те блестят, словно тонкие нити золота. Улыбается, как будто я только за хлебом выходил.
— И что там за подарок важный «для всего рода»?
— Мелиндо, — подзывает альва, грациозно спрыгивая вниз. — Смотри, что Красивая раздобыла!
Протягивает из-за спины небольшой слиток белого металла, блестящего тусклым голубым светом.
— Правда, чудесно? — довольно говорит она, поправляя локон за ухо.
Беру слиток в руки, ощущаю прохладу, плотную, тяжёлую, как само обещание будущего. Структура до боли знакомая, узнаю с первого касания. Драгоценный подарок, не поспоришь.
Невольно бросаю взгляд на кольцо Лакомки. Оно мягко вспыхивает голубым, отзываясь на металл в ладонях.
Я провожу по слитку пальцами. По коже невольно пробегают мурашки. Мои перепончатый пальцы! Жизнь меня к такому не готовила! Я думал, всё ограничится числом шесть, а выходит, этому может и не быть конца и края⁈ И пускай ограничение условное, но я с ним охотно согласился, ибо в принципе мне хватает внимания.
— Узнал? — улыбается моя златокудрая главная жена. Ну, чертовка же. Вот кто по-настоящему счастлив.
— Это тот самый металл, из которого выкованы наши обручальные кольца.
Лакомка ухмыляется, глаза сверкают лукавством.
— Значит, у тебя будет ещё больше жён! Ты больше не ограничен шестью кольцами.
Свезло так свезло, конечно.
— Мелиндо, ты готов составить список кандидаток?



Глава 8

Хмыкаю, возвращая слиток Лакомке.
— Похоже, это ты уже готова. И, судя по глазам, список кандидаток давно составила.
— Могу показать, — сладко улыбается альва, ни капли не отнекиваясь.
— В другой раз, — отмахиваюсь, бросая на слиток последний взгляд. Голубой прямоугольник размером с ладонь. И, если честно, не стоит пускать весь на обручальные кольца. Материал редчайший, связи держит намертво. Моим командирам из дружины и гвардии не помешало бы что-то вроде печаток или фрачников для постоянного контакта.
Но вопрос, конечно, остаётся открытым: где Красивая взяла такой слиток? Его стоимость как минимум с Московский Кремль потянет, если не на два. Эта оборотница-тигрица определённо куда удивительнее, чем пыталась казаться.
— Но сегодня у меня в приоритете Настя, — напоминаю, убирая мысли в сторону.
— Совершенно верно, — кивает Лакомка. — Тебе пора на бал.
Долго задерживаться смысла нет. В закрытой части дома успеваю только перевести дух, умыться, привести себя в порядок — и бегом в публичное крыло. Пора возвращаться. Бал ждёт.
Когда захожу в зал, тут уже посвободнее. Большинство гостей разъехались, суета схлынула. Его Величество, Владислав Владимирович и Морозовы покинули праздник, но кое-кто остался, допивает, договаривает, дотанцовывает.
Светка замечает меня первой. Едва я прохожу через зал, как в голове вспыхивает её бодрый голос по ментальной связи:
— Быстро ты! Ух, уже раскатал орду⁈
Я ухмыляюсь, отзываюсь с ленцой:
— Других вариантов и не рассматривалось.
Правда, раскатать ее должен Гагер ценой своего замка и гарнизона, но не суть.
Тут же, едва меня заметив, Настя встрепенулась и, не сдержавшись, подбежала, вслух, радостно:
— Даня! Ты уже вернулся!
Киваю, приближаюсь ближе.
— Это заняло не так уж много времени.
Улавливаю, как у неё вспыхнули глаза — ярко, искренне, с тем самым теплом, от которого внутри становится легче. Улыбаюсь:
— Ну что, может, ещё один танец напоследок? Закрепим успех.
Настя смеётся и кивает, как будто другого ответа и быть не могло, и мы выходим в круг. Танцуем неспешно, несколько минут всё вокруг не имеет значения. Только музыка и её лёгкие шаги рядом.
Бал же постепенно клонится к финалу. Разговоры затихают, все уже понимают: пора закругляться.
И тут рядом, будто из воздуха, появляется Светка — с фирменным лукавым прищуром и связкой ключей в руке.
— Даня, а ночуешь ты сегодня не в усадьбе, — говорит, чуть качнувшись вперёд. — Мы тебе с Настей и девчонками такой сюрприз подготовили!
Я моргаю, вспоминая, как ещё днём ловил на себе заговорщицкие взгляды и шепотки про какое-то «сюрпризище», но тогда решил не подслушивать.
— Да? И от чего ключи?
Светка кивает в сторону выхода, на губах играет загадочная улыбка:
— Пойдёмте, муж и «сестра». Улица всё покажет. Вас с Настей уже ждут. Кортеж доставит, куда надо. Брачная ночь — в сказочном месте.
Заинтригованные, выходим вместе с Настей. Стоит шагнуть на крыльцо — и оказываемся в живом кольце из наших девчонок. Все собрались, улыбаются, переглядываются, явно довольные собой и своим заговором.
На площади перед усадьбой морозный воздух искрится под фонарями, снег свежий, хрустящий, а у парадного подъезда нас ждут сани. И не абы какие — запряжены целой стаей волкомедведей, мрачных и массивных, с блестящими боками. Во главе, как полагается, идёт Акела.
— Ну и ну… — присвистываю, подходя ближе. — А куда это мы, если не секрет?
Камила прячет смех за ладонью, хитро щурится:
— Акела сам знает. Вам остаётся только наслаждаться дорогой.
Пожимаю плечами. Если честно, я бы лучше дома остался переночевать. После сегодняшних прогулок — и в Сибирь, и на Ту Сторону — мне бы плед, чай и стены родной спальни. Но ладно. Пара километров — не повод для капризов.
Помогаю Насте устроиться в санях, накидываю на ее колени лежащий здесь плед, киваю Акеле. Волкомедведи, переступая лапами, шумно фыркают, слышен звон упряжки, воздух дрожит от их тяжёлого дыхания.
— Ну что, поехали, мохнатые, — бросаю.
Стая трогается с места, и мы уходим в ночь. Сзади остаются огни усадьбы и машущие платками жены. Впереди только лес.
Среди деревьев появляется дом. С виду — обычный шалаш, будто поставленный на скорую руку охотниками. Но подходим ближе — свежие, ещё пахнущие смолой брёвна, аккуратно сложенный сруб, плотная дверь, ни единой щели. Всё новое, надёжное.
Оставив сани, отворяем ключом замок и заходим внутрь. Тепло сразу обволакивает. В углу тихо пылает магический камин, по столу ждут вино, бокалы и десерт. А в центре комнаты — огромная постель с ворохом подушек и пледов. Видно сразу — девочки постарались на славу.
Настя, едва переступив порог, оглядывается и восторженно выдыхает:
— Как же здесь замечательно! Это просто сказка…
Я медленно обвожу взглядом помещение, оцениваю уют, тепло, ну и, конечно, размеры кровати. Ухмыльнувшись, соглашаюсь:
— Да, девочки молодцы.
Наливаем вино, чокаемся. Первый глоток — сладкий, терпкий, с лёгкой горчинкой. Настя смеётся, касается губами моей щеки:
— Похоже, мне пора переодеться. Девочки говорили, что тут кое-что подготовили.
— Конечно, — киваю, провожая её взглядом, пока она исчезает за дверью в боковую комнату.
Оставаясь один, сбрасываю взгляд на Ломтика, устроившегося у камина клубком.
— Ну, вперёд, малыш. Покажешь, как там наши «друзья»-семибояре.
Ломтик растворяется в собственной тени, и через пару мгновений я уже вижу глазами щенка тёмное помещение и два знакомых бородатых лиц. Хлестаков и Шереметьев сгрудились над картой, оба недовольные и растерянные.
Хлестаков нервно постукивает пальцами по столу:
— Гигант-гуль просто ушёл. Взял и ушёл обратно в Аномалию. Черти что творится.
Шереметьев, красный, как рак, почти рычит:
— Да как так⁈ Что вообще происходит⁈ Как этот Филинов всё это провернул⁈ Он должен был потерять Стрёмено, а в итоге что⁈ А если ему и «багрового» зачтут в счет⁈ Так мы его никогда не обгоним и профукаем Междуречье! Это же не поддаётся никакому объяснению! Радий, как⁈
Хлестаков только разводит руками:
— Да кто его знает… Я уже десять раз пытался связаться с Гагером — бестолку, не отвечает! Сейчас снова попробую.
Улыбаюсь про себя, разваливаясь в кресле и делая ещё один глоток вина. Пусть связываются. Пусть гадают.
Настя как раз возвращается из комнаты — в полупрозрачном бежевом наряде, лёгком, будто сотканном из тумана.
Пока она подходит ближе, садится вплотную ко мне и мы пьем винишко, я краем сознания наблюдаю за боярами. Хлестаков суетится, шуршит артефактом связи, бормочет что-то себе под нос, в который раз пытается дозвониться. Глухо.
Ну давай, звони, звони… Только толку ноль. Гагер сейчас явно занят. Конечно, глупо верить, будто лорда-дроу прихлопнул гигант-гуль. Но дел у него теперь хватает.
Я не спешу наказывать Хлестакова с Шереметьевым. Рано. Пусть пока побегают, попытаются, повозмущаются. Просто факт, что они там строчат вызовы на артефакт, — доказательство слабое. Для Охранки нужны будут факты покрепче. Хоть тот же разговор с Гагером, например. Пока же пусть поживут. Недолго.
Связь обрывается, Хлестаков с досадой откладывает артефакт. Шереметьев ворчит что-то злое, размашисто машет руками, явно нарывается на инсульт, а потом встаёт и уходит, бурча себе под нос ругательства вперемешку с угрозами.
Хлестаков остаётся один. Постукивает пальцем по столу, потом вдруг оживляется, подзывает по рации фигуристую наложницу, лениво кивая в сторону вина:
— Ну что стоишь? Давай, развлекай меня, дура!
О. Вот сейчас, Радий Степанович, тебя и развлечём.
Ломтик, как всегда, срабатывает безупречно. Тень скользит вдоль пола, подбирается к боярскому бокалу, и незаметно капает туда снадобье от Лакомки. Смотрю, как Хлестаков наливает себе, наливает девице, с ленцой откидывается назад, делает глоток.
Не проходит и пары секунд, как он внезапно сгибается пополам, глаза вылазят из орбит, руки цепляются за живот.
— Ох ты ж… что это…прихватило⁈
Ого, пошло.
Со скрипом отъезжает стул, с грохотом падает салфетница, наложница в испуге отскакивает в сторону, а Хлестаков уже несётся мимо неё, не разбирая дороги, подвывая, как раненый тюлень. Туалет хлопает дверью так, что с полок сыплется пыль. И всё. Можно считать, минус один активный заговорщик на ближайшую ночь.
Снадобье-то легендарное. Когда-то оно варилось как лекарство от запоров. Ну, знаете, из серии «мягкое очищение, всё по щадящим технологиям». Только вот в итоге оказалось настолько убойным, что сносит вообще всё, включая гордость Мастеров.
Я в этот момент целиком возвращаюсь к реальности.
Настя кладет голову мне на плечо.
— Ну как там твои дела, супруг? — улыбается она.
— Все планы идут по графику, — усмехаюсь, притягивая её за талию.
Наливаю нам по бокалу, чокаемся, касаемся губами вина, потом друг друга.
И ночь у нас впереди такая горячая, что никакой рейд по гулевым логовам рядом не стоял.
* * *
 Ставка Хлестаковых, Междуречье 
Ночь выдалась адской. Нет, хуже — апокалиптической. Хлестаков просидел на штабном унитазе до самого утра, сгорбившись, корчась от боли, издавая такие звуки, какие, казалось, не способны вырваться из человеческого тела. Стоны, хрипы, всхлипы и глухие проклятия вперемешку с обречённым бормотанием — всё это эхом разносилось по всему штабу.
Целители суетились возле дверей, подсовывая то настойки, то порошки, то амулеты, уверяя, что «вот это точно поможет». Но с каждым глотком становилось только хуже. Казалось, будто зелья соревнуются, кто быстрее отправит боярина в могилу.
Со временем даже самые бодрые лекарские морды поникли. Переглядывались угрюмо, переговаривались шёпотом. Один из старших тихо буркнул другому:
— Магией держим, а то бы давно скончался.
И вправду — только искусная подпитка поддерживала жизнь в теле Хлестакова, пока всё остальное из этого тела пыталось сбежать.
К утру, окончательно выжатый, белый как мел, он с трудом захлопнул крышку унитаза, прислонился спиной к стене и осел прямо на пол. Грудь ходила ходуном, каждое дыхание отдавалось болью.
— Что-то… не то… — прохрипел он, облизнув пересохшие губы.
Попытался подняться. Не тут-то было. Пол покачнулся под ногами, стены расползлись в серую размытую кашу.
— Кто выключил свет⁈ — вдруг выкрикнул Хлестаков, вываливаясь в коридор, хватаясь за стену и хлопая глазами.
В коридоре застыли несколько приближённых. Те, кто не сбежал за ночь. Один из Целителей аккуратно подошёл, склонился и осторожно проговорил:
— Господин боярин… Похоже… у вас началась куриная слепота. Полное истощение организма.



Глава 9

Утро встречает меня редким состоянием — полным и абсолютным довольством жизнью. Ночь удалась на славу, и даже Ломтик, который пару раз будил меня своими донесениями, лишь добавлял веселья.
Каждый раз всё было по одной схеме: Ломтик тихонько шепчет в сознании, что Целители снова пытаются спасти Хлестакова очередным настоем, а я, едва разлепляя глаза, лениво командую:
— Малой, подбрось туда ещё капельку… Ты знаешь чего.
И Ломтик знал. Аккуратно, с ювелирной точностью, добавлял в зелья то самое диарейное снадобье от Лакомки, не давая эффекту закрепиться. Целители суетились, меняли настои, делали сыворотки, лепили компрессы — а толку? Только хуже делали. Конечно, вылечили бы, не будь им каждый час подарочка в чай. Но бывает. Не я написал правила войны, в которой все средства хороши.
Потягиваюсь, блаженно раскинувшись на кровати, оглядываю сруб. Тепло, уютно, из кухни доносится аромат кофе. Настя там уже вовсю хлопочет — настоящая хозяйка, хоть и признавалась, что не любительница кулинарных подвигов.
— Ну что, поедем завтракать в усадьбу? — спрашиваю, садясь на кровати и наблюдая, как она ловко разливает кофе по кружкам и расставляет пару бутербродов с маслом и икрой.
— Конечно! — весело откликается Настя. — Не буду скрывать, вкусная готовка — это точно не мой конёк.
Усмехаюсь:
— Ты ведь боевая оборотница, — уминаю бутерброд. — Кухня — не твой фронт. Для этого есть повара. Но икра, между прочим, отличная.
— Передам сёмге, — хихикает она, поправляя прядь волос за ухо.
Через полчаса снова вызываем санный кортеж от Светки. Волкомедведи бодро тянут нас по заснеженной дороге, снег искрится, воздух чистый, бодрящий.
В усадьбе еще почти все спят после бала. В столовой за большим столом сидят только трое: Гришка, сестра Катя и Гепара. В углу, прислонившись к стене, молча потягивает какао Феанор. Глазеет на Гепару пристально, с каким-то задумчивым выражением, будто взвешивает то ли чувства, то ли планы. Гепара на взгляды, похоже, не реагирует, продолжая резать хлеб, как ни в чём не бывало.
Гришка, заметив нас, кивает, прихлёбывая чай:
— Я тут у вас задержался, переночевал в гостевой комнате. Ты не против?
Машу рукой:
— Да нет, что ты. Дом большой, всем места хватит.
Садимся за стол. Перекусывая тостом с авокадо, неторопливо наблюдаю за Настей, которая улыбается с какой-то редкой, спокойной радостью. Сам я уже в своих мыслях. Где-то там, в Междуречье, сейчас работают гвардия и дружина, методично доводят зачистку до конца. Счёт убитых гулей уже явно в нашу пользу, и без меня справятся. Да и с душнилой сложно провалиться. О траве, кстати, надо будет заодно Кутузову намекнуть. И Семибоярщине тоже. Пускай повышают эффективность, пока гоняют орды, да и мои родовые земли почище будут.
Бер и Зела остались в Стрёмено, занимаются реабилитацией альвов-воинов. Потом, конечно, придётся разруливать вопрос со всеми альвами, которых вытаскивают из Северной обители группа «Тибет», подыскивать им место, обустраивать быт, раздавать работу. Но пока время есть.
— Как у вас настроение, господин? — неожиданно спрашивает Гепара, отрывая меня от мыслей.
Слышу, как Феанор тихо буркнул что-то себе под нос и вышел из зала. Ну и пусть с ним. Вечно с кисляком на лице.
— Великолепно, — отвечаю красавице Гепаре, отставляя чашку из-под кофе.
Она улыбается, чуть склоняя голову с гепардовыми:
— Я, кстати, занималась интерьером того домика с разрешения госпожи Камилы.
— У тебя отличный вкус, — искренне хвалю
Поворачиваюсь к Насте:
— Я тут подумал… А не устроить ли нам медовый месяц в Боевой материк? Как тебе идея? Заодно проводим Айру до дома.
— Конечно! — смеётся оборотница, глаза вспыхивают азартом. — Только скажи когда.
— Скоро, — киваю.
Позже, уже когда позавтракали, оборачиваюсь к Кате:
— Прогуляемся по старой усадьбе Филиновых?
— Я думала, ты и не предложишь, брат, — легко соглашается она.
Едем вдвоем до старой усадьбы на джипе, оставляем машину у ржавых ворот и идём дальше пешком. Мы с сестрой идём вдоль аллей, переговариваемся о новостях, делимся мыслями.
Наконец, останавливаюсь у старой беседки.
— Я дальше пойду один, — говорю, смотря вперёд, туда, где давно хотелось побывать.
Катя кивает, остаётся ждать у решётчатой скамьи, а я ухожу дальше, к самой границе родового прошлого.
Иду всё глубже и глубже, туда, где ещё не был. У самого края участка, возвышается тот самый главный дом, куда жаждет попасть Жанна Валерьевна. Старинный, мрачный, будто вырезанный из другого времени. Возникает острое желание подойти к самому порогу, да и войти. Но это, откровенно говоря, риск.
Неизвестно, что там внутри. Там явно полно Карманов. И, конечно, они не пустые.
И именно в этот момент кто-то стучится с Иной стороны. Тихо так, ненавязчиво, но отчётливо:
— Господин…
Мгновенно ухожу в медитацию, скользя внутрь Кармана, и почти сразу передо мной возникает фигура — слуга в камзоле, с гербом Филиновых на груди. Прямой, вежливый, спокойный.
Он кланяется, оценивающе смотрит:
— Раз ты зашёл так глубоко, значит, наверняка принадлежишь роду Филиновых, господин.
Хмыкнув, отвечаю коротко, с нажимом:
— Вещий-Филинов, попрошу запомнить.
Тогда слуга чуть ниже склоняет голову, сдержанно, но уже с куда большим уважением:
— Вижу, тебе даже пришлось взять двойную фамилию, чтобы хоть как-то отдалиться от позора древнего рода?
Усмехаюсь, скрещивая руки на груди:
— Вовсе нет. Я создал новый род с новыми правилами. А вторая часть фамилии — это просто знак уважения к предкам. Не более.
Слуга качает головой, задумчиво глядя в сторону мрачного дома:
— И всё же как бы ты ни назывался, но кровь Филиновых течёт в тебе. И всё здесь принадлежит тебе. Однако идти дальше я не советую. В усадьбе сидит Зло. Старое, хищное, ждущее. Ты не справишься. Слишком слаб.
Я фыркаю:
— Неужели?
Слуга смотрит внимательно, чуть прищурившись, изучая меня так, будто пытается разглядеть то, что скрыто глубже оболочки.
— Тебе нет и двадцати, верно? — уточняет он. — А значит, и Рой твой едва ли оформился. Может, даже он пустой….
— Да что вы говорите, сударь, — усмехаюсь, и в ту же секунду отпускаю Легион.
Вокруг меня один за другим возникают легионеры. Моя маленькая армия. Слитые в единую силу легионеры занимают позиции, выстраиваются, готовые к бою.
Слуга замирает, с явным удивлением смотрит на это зрелище и тихо произносит:
— У тебя уже столько ментальных воинов Роя.
— Легион, — спокойно поправляю. — У меня не Рой. Легион.
Слуга склоняет голову чуть ниже, теперь уже по-настоящему, с уважением.
— Тогда ты и правда силен, господин, — задумчиво произносит он. — Но всё же я бы не стал спешить с вхождением дом, если позволишь дать совет. У тебя есть сила, и она велика. Но станет больше. Гораздо больше. И время у тебя есть. Не торопись. Не сейчас. То, что скрывается в усадьбе слишком древнее и слишком тёмное. Оставь это пока нетронутым. Позволь себе стать сильнее.
Слушаю, но взгляд всё равно цепляется за дом. Тянет, как заноза под кожей. Но он прав. Сейчас — рановато. Время на моей стороне.
— Как тебя зовут?
— Савельич, господин.
— А полностью?
— Архип Савельев. Но лучше просто — Савельич.
— Что ж, Савельич, я — Данила Степанович, — приглядываюсь к Савельичу. Стоит прямо, спина прямая, взгляд опущен, но в глубине глаз вспыхивает что-то… надежда, что ли? Такая тихая, неуверенная, будто сам себе не верит, что может на что-то рассчитывать после всех этих лет забвения в Кармане. Но самое интересное — при всем при этом он не просит помощи себе, а даже обо мне заботится, от дома уберегает. — Пожалуй, внемлю твоему совету. В благодарность за помощь подарю тебе свободу.
Он вскидывает голову, осторожно, будто боится услышать насмешку.
— Господи, ты правда можешь меня освободить?
Улыбаюсь.
— А почему бы и нет? Сначала я впишу тебя в Легионеры, закреплю за собой, чтобы ни одна дрянь не утащила на разрыв. А потом отпущу в Астрал. Может, там наконец обретёшь покой.
Савельич молчит, будто обдумывает мои слова, но потом тихо качает головой.
— Если честно, я бы предпочёл остаться с тобой, господин. Какой покой в Астрале? Ты же знаешь сам, там ведь нет ничего хорошего.
Хмыкаю, довольный ответом. А слуга прошаренный.
— Тогда оставайся. Кем ты был у Филиновых?
— Я был последним дворецким при этой усадьбе, — тихо говорит он.
— Прекрасно, Савельич, — киваю. — У меня для тебя как раз есть новое поместье. Показываю.
Подхватываю его в Легион, затягиваю в глубины сознания — и перед ним с гулом распахиваются ворота Бастиона.
Вижу, как он невольно делает шаг вперёд. Да, впечатляет. Высокие башни уходят в небо, флаги с гербом Филиновых колышутся на ветру, по дворам раскатывается гул шагов легионеров.
— Добро пожаловать в Бастион, — говорю, заходя с ним во двор. — Теперь это твоя вотчина. Следи за порядком, держи в идеале.
Савельич замирает, медленно оглядывается, разглядывая своды, галереи, окна, и почти шёпотом выдыхает:
— Какая огромная…
Усмехаюсь, складывая руки за спиной.
— Могу и больше сделать, Савельич. Хочешь — растяну стены до горизонта, башни упру в облака. Здесь ведь мой разум. Что захочу — всё станет реальностью.
Делаю шаг в сторону, провожу ладонью по воздуху, и вдалеке, в галереях, материализуются вальяжно расхаживающие девушки из числа местных НПС. Крутятся вокруг легионеров, болтают, смеются, кто-то уже залез на колени.
— Вон, Савельич, заодно присмотри за порядком, — киваю в сторону девушек, которые без стеснения прохаживаются по залам, смеются и отвлекают легионеров от службы. — Совсем распоясались. Я их только что перенастроил, чтобы тебя слушались. Авторитет закрепил. Так что управляй, строй, наводи дисциплину. Это теперь твоя прямая обязанность. Мне, честно говоря, некогда каждый раз ментальные установки им докручивать.
Улыбаюсь:
— Ну а с веником бегать не нужно. Тут пыли нет.
Савельич смотрит сначала на девушек, потом на меня. Кланяется с тем самым видом, когда человек понимает, что ему только что выдали не работу, а личный замок с ключами и полными правами. В общем-то, так оно и есть.
— Как прикажете, господин. Всё устрою. Можете не сомневаться.
— И не сомневаюсь, — киваю и спокойно переношусь из Бастиона, оставляя Савельича осваиваться в новой должности.
Возвращаюсь в тело, медленно открываю глаза. Стою на границе участка, на краю той самой территории, где этот мрачный, тяжёлый дом нависает над землёй, словно глыба. Делаю вдох.
«И правда, — думаю, — торопиться незачем».
Савельич оказался прав. Внутри явно что-то сидит. Может, Демон, может, кто похуже. Лезть туда без крайней необходимости? Глупо. Лучше дождаться, когда стану ещё сильнее. Когда Легион разрастётся, когда моя мысль будет сносить стены. Тогда и вернусь.
Киваю сам себе, разворачиваюсь и иду обратно к беседке, где меня ждёт Катя. Она поднимает глаза, встревоженно смотрит:
— Всё в порядке?
— Да, — улыбаюсь. — Пойдём.
Мы вместе уходим прочь от старой усадьбы, оставляя за спиной тени и запертые двери. Сегодня им повезло.
Возвращаюсь в московскую резиденцию, открываю дверь в столовую — и сразу вижу вторую волну завтракающих. За длинным столом уютно устроились Айра и мои жёны. Светка уселась с принцессой Шакхарии едва не в обнимку.
Улыбаюсь, обвожу всех взглядом и останавливаюсь на Айре:
— Принцесса, не будем тянуть. Я ведь обещал тебя проводить, так что самое время. Кстати, Настя одобрила идею провести наш медовый месяц на Боевом материке. Что может быть романтичнее, чем экзотика под шум клинков и гарь порталов?
Айра вспыхивает, глаза загораются воодушевлением:
— О, конунг Данила, это замечательно! И вовремя, кстати. Мне правда пора возвращаться, гон может начаться с дня на день. Очень хочется попасть в начало, чтобы не отставать от соперников.
Киваю, мысленно прикидывая маршрут:
— Тогда не будем тянуть время. Сегодня же вылетаем в Будовск.
Перед самым отлётом заглядываю к Олежеку. Спит клубочком в кроватке, но, стоило мне открыть астральный поток, как тот тут же шевельнулся, потянулся, зевнул и поднял носик. Секунда — и рога снова проступили из головы, блестящие, как новенькие. Вот же, телепат подрастает. Не зря его Хоттабыч хочет загрести себе в ясли.
Погладил первенца между рожек, оставив немного энергии на потом.
На самолёт в Будовск беру только немного народу: Настю, Айру, Светку и Змейку. Этого более чем достаточно, особенно с учётом того, что Айру сопровождают пятеро шакхаров с ирокезами, каждый размером с платяной шкаф и с лицами, на которых мысли о милосердии не задерживаются.
В Будовске первым делом — к маме. Она не приехала на свадьбу, возилась с младшей сестрёнкой, Леной. И теперь встречает нас в дверях дома, в фартуке, с усталостью под глазами, но с такой радостью, что хоть сейчас бросай все дела и оставайся.
— Ну наконец-то! — восклицает она, обнимая меня. — Заходите, заходите, я как раз пирог достала.
А Лена уже не крошка. Подросла, крепенькая, пухленькая, хватает меня за лицо крохотными пальчиками и радостно лепечет что-то своё, детское, важное.
Мама наготовила ватрушек — мягких, сдобных, с золотистой корочкой и творожной начинкой, как я люблю. Все сидят вокруг стола, кто-то лениво дожёвывает, кто-то уже просто отдыхает, разморённый теплом, домашним уютом и полным желудком. Покой, тишина, счастье.
И тут в дом заходит Степан, прямиком с крыльца, не разуваясь, с лёгким напряжением на лице.
— Даня, тут кортеж приехал от князя Великопермского, — сообщает он. — Говорят, к твоей гостье — к принцессе Шакахарии.
Я вскидываю брови, переглядываюсь с Айрой и Настей.
Через пару минут кортеж впускают на территорию дома. Вместе со Степаном выхожу на улицу. Из лимузина выбирается представитель князя — щёки красные, нос заледенел. Зима в Будовске такая, что мороз будто пытается показать, кто здесь главный.
Чуть кланяется и громко бросает, чтобы все слышали:
— Меня послал князь Великопермский. Его Светлость приглашает принцессу Айру из Шакхарии посетить его резиденцию для обсуждения возможных деловых соглашений. Князь гарантирует полное гостеприимство и безопасность.
Айра переводит взгляд на меня, чуть склоняет голову, давая понять: «Решай, конунг».
А я уже всё понял. Великопермский явно не хочет выпускать Айру просто так. Контракты с принцессой Шакхарии — это не покупка китайского риса. Это крупный куш на поставки мяса, и упускать его никто из старой знати не собирается.
Теоретически я должен был бы сам явиться к князю, с поклоном, с уважением, раз уж на его земли прибыл. Но у меня здесь живет мама. А мама важнее любого Великопермского. Потому к ней первым делом и приехал.
Киваю, разворачиваюсь к Айре:
— Принцесса, надеюсь, вы не возражаете, если мы ненадолго заедем? Лучше с князем лишний раз не ссориться. Всё-таки это его земли.
Айра улыбается:
— Конечно, не возражаю, конунг, раз вам так хочется.
Поворачиваюсь обратно к представителю:
— Мы ненадолго, уважаемый. Час, не больше.
Тот тут же цедит с притворной вежливостью, но через зубы:
— При всём уважении, Данила Степанович, вас не приглашали. Только принцессу.
— Оу, вот как, — протягиваю, усмехнувшись. Очень глупо со стороны Великопермского звать мою гостью без меня. — Принцесса, в таком случае, я бы на вашем месте отказался.
— Что⁈ — вскидывается представитель, аж покраснел. — Данила Степанович, вы себе лишнего позволяете!
— Всего лишь забочусь о безопасности своей гостьи, — спокойно развожу руками. — Если принцесса поедет без меня, как тогда я смогу гарантировать её защиту?
— Решать, с кем ехать, не вам…!
И тут Айра, ровно, без малейшего сомнения, говорит:
— Я без конунга Данилы не поеду. Точка.
Представитель на миг завис, потом раскрыл рот, чтобы возразить, но, окинув взглядом шакхаров, моих жён и спокойно стоящего Степана, быстро передумал. Умный.
— Как угодно, Ваше Высочество, — натянутым голосом произносит он. — Данила Степанович, прошу вас…
Как быстро сдался. Великопермский после такого точно будет в восторге. Ну да, тем хуже Его Сиятельству.



Глава 10

Раз уж моему визиту у князя рады так себе, жен брать не стал. Нечего им настроение портить, таская по гостям, где на нас и без того через зубы улыбаются. Пусть лучше отдыхают.
Машина несётся по трассе. Айра устроилась рядом на заднем сиденьи, она еще перед вылетом в Будовск переоделась в плотный походный костюм из грубой кожи, обтягивающий фигуру как влитой. А фигура у принцессы Шакхарии, надо заметить, потрясающая.
По дороге к Великопермскому время зря не теряю. Развлекаюсь. Хлестакову уже досталось, очередь второго Семибоярина. Через Ломтика забрасываю Георгию Георгиевичу Шереметьеву в ванну пару уисоссиков. Чисто для поднятия настроения. Пусть побулькают с ним, чтобы жизнь мёдом не казалась. Эти тварюшки спреев не боятся, а амбре от них такое, что штукатурка сыплется. Пусть боярин подавится ароматами, глядишь — скромнее станет. А потом, может, и что повеселее для него придумаю. Тут уж фантазии мне не занимать.
Крики боярина отслеживаю краем зрения — чисто фоном, пока подъезжаем к резиденции Великопермского. Надо признать, к приезду Айры князь подготовился на совесть. Всё по высшему разряду: парадный вход, ковры, стол ломится от блюд, официанты в безупречных перчатках, музыка негромкая, ровно чтобы не мешала разговорам.
Сам Ермолай Ермолаевич восседает во главе стола, чеканит каждое слово, как положено старой школе:
— Принцесса Айра, прошу к столу. И вы тоже, Данила Степанович, — добавляет с хмурым взглядом в мою сторону. — Раз уже приехали.
Отвечаю равнодушной улыбкой:
— Благодарю, Ермолай Ермолаевич.
Десерт подают быстро, тут же переходим к делу.
— Принцесса Айра, — начинает князь, аккуратно складывая руки, — я был бы рад наладить с вами торговлю. Поставки мяса с Боевого материка нас всерьёз интересуют. Взамен готовы предложить всё, что пожелаете. Взаимовыгодное сотрудничество, как говорится.
Айра смотрит на князя спокойно, без тени улыбки.
— Ермолай Ермолаевич, — произносит ровно, — прошу не обижаться, но у нас, в Шакхарии, существуют свои строгие законы, не похожие на ваши. Главный из них — закон личной силы. Торговые соглашения с Шакхарией заключают только сильные правители. Лично сильные. Такой порядок.
Великопермский моргает, нахмурился, видно, не ожидал подвоха:
— Но ведь вы уже торгуете с графом Данилой?
Айра кивает, чуть улыбаясь:
— Конунг Данила одолел Пса. Я сама видела. А кого одолели вы? Есть ли у вас подвиг такого же уровня, доказывающий вашу личную силу?
Великопермский оседает в кресле, пальцами постукивает по бокалу, мрачнеет прямо на глазах.
— То есть, чтобы заключить с вами торговый договор, мне нужно победить в схватке багрового зверя? — недоверчиво переспрашивает он.
Айра пожимает плечами:
— Не обязательно. Но подвиг должен быть внушительным, чтобы впечатлить королеву.
— Вы этим странным законом вредите сами себе! — горячится князь.
— Попрошу поосторожнее со словами, — хмуро бросает Айра. — В Шакхарии также уважаем закон кровавой мести за оскорбление.
Князь супится, дуя в усы. Тут я, чтоб предотвратить межгосударственный конфликт, с подключаюсь к беседе:
— Ермолай Ермолаевич, принцесса Айра, в этой ситуации ведь есть решение куда проще. Давайте оформим сделку через меня. Я и так закупаю мясо в Шакхарии. Но часть буду перепродавать напрямую вам, князь. Ну, с самой скромной наценкой, в пределах приличий, конечно. Думаю, десять процентов.
— И правда, скромная, — с удивлением смотрит на меня Великопермский, уже без прежнего недовольства. — И вы, правда, пойдете на это, Данила Степанович?
— Раз я сам предложил, то конечно, — киваю. — Но тоннаж скидочного мяса будет ограничен, безусловно. Чтобы вы не могли спекулировать на других наших рынках. Уж простите за честность, Ермолай Ермолаевич.
— Хм, главное, чтоб Перми хватало… — задумчиво протягивает князь.
— Такой объем обеспечим.
— Шакхарии все равно, кому будет продавать мясо конунг, — подмечает и Айра.
Решаю для себя — схема мне подходит. Пусть Великопермский зависит от меня. Мясо с Боевого материка сейчас на вес золота, а если стабильный поток будет идти через меня — это крепкий повод держать отношения ровными. Меньше риск ссор, больше веса за мной.
Да, продавать буду с весомой скидкой, ниже рынка, но зато наладим связи с князем Перми, а это куда важнее. Здесь живут близкие мне семьи — Енеревы, Соколовы, да и мама со Степаном. Их спокойствие мне дорого.
Великопермский, покрутив в голове выгоды, соглашается.
— Данила Степанович, спасибо. Мне подходит.
И протягивает руку через стол. Пожимаю. Что ж, Великопермский вовремя сообразил, что лучше быть гибче. Буддовские норы давно истощаются, а лезть в конфликт с Шакхарией ради принципа — удовольствие сомнительное.
После рукопожатия князь заметно расслабился: разговоры пошли мягче, пару раз даже попытался пошутить — неудачно, конечно, но князь старался.
Встреча завершается, и мы с Айрой сразу уходим. Задерживаться в Будовске смысла нет — дела сделаны, разговоры закончены.
Этим же днем я, Настя, Айра со своими телохранителями, Светка и Змейка направляемся к местной стеле — той самой, что заранее установил в своём небольшом имении под Будовском. Ещё одна связная точка с Той Стороной, надёжная и проверенная.
Отсюда проще всего прыгнуть прямо на Боевой материк, сразу в Тавиринию, без пересадок и лишней возни. Обычные «норы» ведь ведут только в Заипис, а оттуда до материка — целое море впридачу. А мне сейчас точно не до морских прогулок.
Теперь, кстати, с переходами всё стало куда проще. Гумалин добыл в Северных горах партию портального камня, отладил его обработку, собрал команду и вместе с женой поставил производство стел на поток. А Портакл следит, чтобы эти стелы работали как надо. Если раньше я полагался только на стелы Странника, то теперь есть и свои, новенькие, надёжные. Разбросал их по всем своим имениям — кроме московского, разумеется. Там лучше лишний раз не искушать Царя.
Так что без особых приключений переносимся в Тавиринию.
Во дворе Давириса нас встречают сразу два воеводы. Мавра — командующая средней дружиной, и опытный Дибурд — воевода младшей дружины, правая рука Великогорыча.
— Конунг Данила, явились с гостями! — кланяются синхронно. — Со свадьбой тебя!
— Спасибо, воеводы, — отзываюсь.
Румяная Мавра тут же предлагает:
— Может, пир устроим в честь твоей свадьбы, конунг? Народ порадуется, и всем будет весело.
Отмахиваюсь:
— Нет, не до пиров. Хотите — устраивайте сами, погуляйте за наше с Настей счастье, — тут же поправляюсь. — Вернее, это приказ — пир обязателен. Погуляйте с дружинниками, порадуйтесь за нас. Но нам надо срочно уезжать. Подготовьте припасы и машины, заправленные до полного.
Оба кивают, не задавая лишних вопросов. Знают меня уже прилично, понимают, если я спешу — значит, есть причины.
Тут замечаю, как Светка с Настей переглядываются, бросая косые взгляды на Мавру — точнее, на её пышные формы. Понятно сразу: мыслеречь у них вовсю кипит.
Из любопытства подключаюсь, ловлю обрывок фразы от Светки:
— … во вторую очередь Лакомка её рассматривала, скорее в наложницы…
Хм. Оставляю без комментариев. Вид делаю максимально равнодушный, будто ничего не слышал.
Значит, ещё и вторая очередь есть. Интересно, а в первой тогда сколько кандидаток? Ну Лакомка, ну чертовка…
Собираемся быстро. Машины готовы, боекомплект проверен, топливо под горловину. Шакхары-телохранители идут впереди на разведке — благо, кто-то из тавров научил их водить. Мы с девчонками следом. За рулём Светка, и её явно понесло — ловит раж.
Едем-едем, и вот же сюрприз! Нити менталного сканирования цепляются за что-то странное впереди. Засада. Даже отсюда понятно — толпа шакхар сидит в засохшей низине, ждут нас. Ровно ради этого я и поехал. Хотел посмотреть, кто рискнёт напасть на Айру. Проверить, у кого из местных генералов хватит глупости сунуться к лояльной мне принцессе.
Уже почти собираюсь отдать команду на сближение, как вдруг улавливаю в стороне мощный, тугой, неспешный разум. Отвожу взгляд — и точно. Мамонт. Громадина оранжевого уровня, стоит в стороне, перекатывает тяжёлые бока, хоботом по воздуху водит.
Считываю мысли. Мамонт зол. Даже очень. Шакхары развалились прямиком на его любимой лавандовой полянке, растоптали травку, которую он пасёт уже, наверное, много лет. Мамонт, хоть и хищник по статусу, но травку уважает, и настроение у него откровенно испорченное. Думает, не погнать ли незваных гостей прочь к чертям.
Ну, как тут не воспользоваться случаем?
— Ты силён, — аккуратно стучусь к нему мысленно. — Но не суетись зря. Просто спугни их. Напади справа. Они в засаде, испугаются поднять шум, сами уйдут.
Чувствую, как разумный мамонт лениво перекатывает эту мысль у себя в голове, будто жует. Потом соглашается.
— Хор-рошо, — звучит глухо, как гул барабана.
Я по мыслеречи предупреждаю своих:
— Впереди засада. Останавливаемся и идем за мной. Только быстро.
Джипы резко тормозят, мы выскакиваем наружу, скользим в сторону и быстро уходим в заросли. Веду группу на склон небольшого холма, откуда открывается вид на низину впереди.
— И что мы тут делаем, Даня? — спрашивает Светка, на ходу застёгивая доспехи.
— Мазака? — Змейка вертит головой, высматривая цель.
Киваю вперёд, на заросли под холмом:
— Сейчас оттуда рванёт вражеская группа. Встретим с огоньком. Готовьтесь к бою.
— А чего им сюда переться? — удивляется Светка, бросая взгляд вниз. — Место-то дурацкое.
— Их сюда погонит один расстроенный слоник, — ухмыляюсь.
Ментально держу ситуацию под контролем. Вдали, на своей лавандовой полянке, мамонт выходит на сцену. Поднимает хобот и даёт такой сигнал, что поле гудит, земля дрожит.
Враг в панике. Шакхары срываются с места, начинают суетиться, дёргать оружие, бежать, перебрасываясь к запасным точкам. К нам.
Вот он, нужный момент.
— Огонь, — бросаю коротко.
Светка срывает первый залп. В воздух уходит огненный шквал, он осыпает низину, куда вываливаются бегущие. Я тут же подхватываю, врезаю по флангу волной псионики. Змейка с хриплым «Фаааака!» бросается вперёд, перемалывая ближайших. Настя хладнокровно кидается следом, Айра вместе со своими шакхарами облачается в тёмные доспехи, наводит порядок в рядах и идёт срезать остатки.
Бой короткий, как вспышка, но жестокий. Перемололи всех за несколько минут.
Кроме одного. Последнего цепляю пси-хлыстом, валю на землю, разматываю, держу живым. Лезу в разум. И тут становится интересно.
Засаду организовал кто-то из людей генерала Зодра. Подручный по имени Горк. В памяти «языка» всё чётко: сбор, указания, маршрут. Жаль только, самого Горка среди беглецов не оказалось. И Зодр напрямую в мыслях не засветился. Конечно, обидно, но даже такая информация дорогого стоит.
Выхожу из разума, переключаюсь и лениво кидаю по мыслеречи мамонту, который уже мирно жует свою «лаванду» за зарослями:
— Приятного аппетита.
— ПАСИБА, — гудит в ответ, и полянка снова погружается в спокойствие.
— Даня, а про какого слоника ты говорил? — спрашивает Настя, стряхивая снег с шерсти в волчьем облике.
— Да, один мохнатыч, — усмехаюсь. — Всё, возвращаемся к машинам.
Пока идём обратно, бросаю взгляд на ликанку, задумчиво прокручивая в голове происходящее. Значит, Зодр всё-таки решился сунуться к Айре. Просто так такое не оставляю. Айра — мой союзник. А кто знает… может, и не только союзник. В принципе, если глянуть на стратегические запасы обручальных колец, варианты открываются весьма перспективные.
* * *
 Северные горы за Заиписом, Та сторона 
Гумалин выходит из шахты вместе со своей недавно обретённой женой. Оба покрыты пылью с головы до пят, с кирками за плечами, но сияют от счастья, будто только что бриллиантовую жилу откопали. Недавно поженились, жизнь удалась. Рядом уже и небольшое поселение казидов образовалось — своя компания, своё дело, родные лица. Сейчас вечерком пивка бахнут, песни погромче заведут, а утром снова копать. Шахта зовёт. Тем более, только что Гумалин наткнулся на новую золотую жилу — богатую, сочную, с жирными самородками, какими редко балует подгорье. Лорд Данила ох как порадуется подарку к свадьбе! Весь месяц теперь уйдёт на то, чтобы аккуратно её раскапывать, перебирать камни, вытаскивать золото, таскать добычу на переработку. Вот она, настоящая казидская мечта.
Гумалин довольно щурится, глядя на закат, размышляя, какое бы имя дать новой жиле, но тут замечает, как к ним неспешно подходит Дед Дасар верхом на шестилапке. Тот ухмыляется, будто давно всё понял, и, не тратясь на приветствия, сразу спрашивает:
— Ну как дела, бородач? Гляжу, медовый месяц у тебя в самом разгаре. Аж блестишь весь, хоть на витрину ставь.
Гумалин тут же смотрит на него с подозрением, сдвигая брови:
— А ты чего припёрся в такую даль? У нас тут без тебя красота.
Дасар пожимает плечами:
— Работа для тебя есть от шефа.
Гумалин хмурится, будто в лицо ему холодной водой плеснули:
— Блин… И, конечно, не здесь?
— Конечно нет, — подтверждает Дасар. — Придётся вернуться в Невинск. Материал, с которым тебе предстоит работать, слишком дорогой, чтобы держать его где-то в стороне от резиденции и охраны. Рисковать нельзя.
Гумалин недовольно бурчит, опуская взгляд на свои сапоги, покрытые шахтёрской пылью:
— Не хочу никуда идти. Мне здесь хорошо. Шефу что, золота мало? Я ему столько самородков доставил, хоть обвешайся.
Дасар качает головой, усмехаясь, как человек, который сейчас выложит козырь:
— Ты не понял, Гумалин. Шеф тебя не неволит — а выбор предлагает. Милорд Данила уверен, что тебе это даже понравится. Сказал, мол, сам прибежишь, как только узнаешь, что за работа. Вот сейчас и проверим, прав он был или нет. Я, между прочим, спорил, что ты ни за что не вернёшься. Сотню золотых поставил. А он — взял и удвоил ставку.
Гумалин фыркает скептически, перекатывая в руках любимую кирку:
— Вряд ли вернусь. Если мне дали свободу выбора, то я отсюда точно не уйду. Чего ещё надо казиду? Кирка, пивасик, шахты вокруг — красота!
Дасар делает паузу, криво усмехается:
— А как насчёт медасия? Слышал о таком?
Гумалин замирает. Глаза округляются, рот приоткрывается, кирка выпадает из рук прямо в пыль.
— Голубой металл? Тот самый? Редчайший на свете? За всю историю казидских царств только одну жилу нашли…
— Точно он, — довольно хмыкает Дасар. — Ты ведь не только рунописец, но и руду уважаешь.
Гумалин кивает, чуть сбивчиво, словно просыпаясь от сладкого сна:
— Я, вообще-то, не особо по кузнечному делу, мне бы только добывать… Но если у шефа и правда медасий есть — за право молотом по нему стукнуть хоть жизнь отдам! Всё, собираюсь! Сейчас только своих перекличкой подниму — и двинемся!
Дасар чешет затылок, явно удивлённый такой прытью:
— Серьёзно? Проспорил я шефу бабки, выходит. Данила опять оказался прав. Я-то думал, ни за что не сорвёшься отсюда. Спорил, что и шагу не сделаешь.
Гумалин отмахивается, сияя так, что и закат меркнет:
— Ты что! Для каждого казида счастье — работать с медасием! А уж если что-то из него выковать… Это же седьмое небо!
Дасар осторожно добавляет:
— Только там его немного. Всего маленький слиток.
Гумалин аж распахивает глаза, словно Дасар сейчас бриллиант ему под нос сунул:
— Слиток⁈ Целый слиток! Подгорье ж ты моё! За него всё золото этих гор купить можно!
Он резко оборачивается к жене и громко командует:
— Любимая! Срочно собираемся! Всё бросаем! Это же медасий!
Дасар только головой покачивает, удивленно глядя на убежавшего за пожитками Гумалина:
— Надо же — даже не пришлось уговаривать. Ну, лорд Данила, конечно, знает своих подданных как облупленных.
* * *
Мы прибываем в королевский дворец Шакхарии. Хотя дворец — сильно сказано… Так, крепость из грубых каменных блоков. Я машинально хмыкаю и думаю, что король Павлинарх, окажись он тут, наверняка бы схватился за сердце и рухнул бездыханным от одного взгляда на каменную неэстетичность.
Во дворе нас встречают молчаливые конюхи. Хотя они остаются без работы — тачки мы просто бросаем у стены конюшни. Затем с Айрой, Светкой, Змейкой и Настей поднимаемся в башню. Провожатые ведут дальше, прямиком в тронный зал. Хотя «тронный» — это громко сказано. По факту это просто огромная каменная комната с низкими потолками, больше похожая на казарму. Даже пахнет тут гарью, металлом и чем-то копчёным. В центре стоит массивный стол, заваленный горами мяса и кувшинами с местной брагой. За ним уже расселись генералы и дворяне, которые в Шакхарии, по сути, одно и то же.
На троне, сделанном из костей каких-то особо крупных зверей, восседает королева Шакхарии. Настоящая воительница с ирокезом, в кожаной броне, и с таким взглядом, что ей бы в одиночку баронства грабить, а не государством править.
Королева стучит ножом по столу, и шум тут же сходит на нет:
— Приветствуйте конунга Данилу, нашего гостя и партнёра! А также вернувшуюся принцессу Айру!
Шакхары рявкают в ответ хором, будто команду на построение отдали:
— Приветствуем!
Я окидываю взглядом зал и сразу замечаю, кто тут главный после королевы. Ближе всех к ней сидит, конечно же, генерал Зодр. И здоровый шакхар явно расстроен, что Айра жива и невредима.
Я слегка кланяюсь королеве и спокойно говорю:
— Благодарю за тёплый приём, королева Крана.
Королева указывает на свободное место рядом с собой:
— Садись со своими жёнами, конунг. Это пир в твою честь.
Мы устраиваемся за столом, рассаживаемся. Шакхары сразу оживляются — по столу начинают разносить местную брагу. Мутная, тягучая, пахнет так, будто её на спор настаивали на железе и дёгте. Пьют все, не глядя, веселеют на глазах, кто-то уже в ладони хлопает и песни горланит. Видно, что для шакхаров любой повод — праздник.
Я к кружке даже не прикасаюсь. Как и мои жёны, как и Айра со Змейкой — каждая ждёт меня: кто как мужа, кто как союзника, кто как вожака. Сижу спокойно, наблюдаю. Королева это, конечно, замечает почти сразу. Прищуривается, постукивает пальцем по столу и спрашивает:
— Почему не пьёшь, как все, конунг?
Поднимаю взгляд и спокойно отвечаю:
— Я бы хотел сначала разрешить один вопрос с генералом Зодром.
— Со мной? — удивляется Зодр, отрываясь от куска жареного мяса.
Поворачиваюсь к нему, чуть кивая:
— Дело в том, генерал, что ваш подчинённый Горк отличился. Устроил западню, вывел людей и попытался нас уничтожить.
В зале сразу становится тише. Королева хмурится, бросает взгляд на Зодра:
— Горк — твой подчинённый?
— Да, королева, — отвечает тот спокойно, будто речь о погоде.
Я продолжаю, не торопясь, чтобы каждый в зале расслышал:
— Горк предал тебя, королева. Он напал на принцессу Айру.
Зодр только фыркнул, закатал рукав и показал свежий шрам поперёк предплечья:
— Не только её, конунг. Горк сегодня напал и на меня. Но я его убил. Отрубил голову и забрал с собой — сушится в покоях на память. Если хотите, могу принести показать. Для антуража.
По залу прошёл смешок, глухой, будто кто-то кашлянул, но в основном все молчат. Я замечаю, как Зодр сдержанно ухмыляется — ловко, мол, выкрутился из истории. Шустрый тип.
Киваю на его руку:
— А почему шрам не залечили?
Зодр пожимает плечами:
— На память. Чтоб помнить: нельзя ошибаться в убийстве, — и смотрит на Айру кровавыми глазами.
«Вот же сволочь!» — разносится голос Светки в моей голове.
«Терпения, Искра, — мысленно одёргиваю блондинку, почувствовав, как у неё закипает желание метнуться к Зодру и выдрать ему глотку за Айру. — Он своё ещё получит. Не сейчас».
Зодр, похоже, расслабился, решил, что выпутался из истории. Но рано радуется. Делаю свой ход, спокойно, почти небрежно:
— Королева, я хотел бы присоединиться к Гону на стороне принцессы Айры.
Айра вскидывает на меня удивлённый и радостный взгляд — ей я об этом не говорил, сам ещё взвешивал решение. Но сегодня стало ясно: пора.
Зодр тут же вскипает яростно:
— Извиняй, конунг. Только шакхары участвуют в Гоне.
Усмехаюсь в ответ. Ну-ну, Зодр, держись. Ты ведь ещё не понял, с кем играешь.
— Так ли это, принцесса? — оборачиваюсь к ликанке.
Айра возбужденно отвечает, даже стулом по каменному полу скребёт:
— Не правда, не только шакхары.
Зодр поворачивает к ней голову, рычит:
— Ты плохо знаешь наши обычаи, принцесса.
Айра только презрительно фыркает:
        — Я прекрасно знаю         наши         обычаи, генерал. Любой сильный, доказавший свою силу, может участвовать в Гоне в составе группы шакхара. И если конунг Данила хочет идти со мной, то имеет полное право. Он достоин как никто другой.      
В зале на мгновение воцаряется тишина. Королева задумчиво смотрит на меня, потом на Айру, кивает, словно взвесила всё и решила, что зрелище может получиться неплохое:
— Айра права.Конунг, ты можешь присоединиться к Гону. Но чтобы доказать, что ты достоин участия, тебе придётся убить сильного зверя. И принести его к моему престолу. Таков закон.
Зодр усмехается:
— И пусть этим зверем будет ушкоширь, королева.
Айра сразу бледнеет, аж губы побелели:
— Почему именно он?
Зодр пожимает плечами с язвительной ухмылкой:
— А почему бы и нет? Это самый сильный зверь поблизости. Оранжевого уровня. Подумал — раз уж доказывать силу, то по-крупному.
Айра собирается что-то сказать, явно протестовать, но я её мягко прерываю, спокойно, чтобы не раздувать лишний спор:
— Ладно. Я достану ушкоширя. Приведу его в Шах.
Шакхары переглядываются, кто-то прыскает, кто-то фыркает в кружку. Плохо они меня знают, ну да ладно, скоро это изменится.
Королева хлопает в ладони, и её голос раскатывается по залу, как удар боевого гонга:
— Дела обсудили! Начинайте праздник!
Шакхары дружно вскидывают кружки с мутной брагой, пьют. Я тоже присоединяюсь к трапезе вместе с девушками — поря и перекусить, а то у Змейки уже слюнки текут.
В центре зала без лишних церемоний образуется импровизированный круг, и туда начинают выходить желающие размяться. Потасовки тут, похоже, обязательная часть банкета. Без доспехов, без оружия, без магии — просто честная кулачка, чтобы не заскучали.
Наблюдаю за этим, приподняв бровь. Вижу, как один из шакхаров сначала по-дружески хлопает соперника по плечу, а потом так ему в челюсть заехал, что тот аж пару метров пролетел.
Зодр замечает моё недоумение и лениво поясняет:
— Это наши обычаи.
Киваю, криво усмехнувшись:
— Прикольно.
Тем временем Светка тихонько наклоняется ко мне и шепчет:
— Даня, мне бы… ну, в туалет.
Я только киваю. Ей показывают направление, и она вместе с Настей выходит. Проходит несколько минут, и вот они возвращаются. Бывшая Соколова идет походкой победительницы, гордо подняв подбородок, да и Настя тоже. Светка садится обратно на своё место, поправляет волосы и делает вид, будто ничего особенного не случилось, только мелкий фингал на скуле выдает. Настя тоже улыбается довольно.
И почти сразу за ними в зал входят две шакхарки с ирокезами. Обе в синяках, которые размазаны по физиономиям так щедро, будто им кисточкой разрисовывали. Подходят к нашему столу, останавливаются напротив Светки и Насти, руки в боки, и одна говорит, сипло, но с вызовом:
— Мы не закончили, иномирки.
Светка, не теряя самообладания, отвечает с резкой улыбкой:
— А мы думали, закончили. Вы так мило лежали.
Я поворачиваюсь к этим боевым девушкам, с лёгким интересом в голосе:
— Сударыни, а в чём вопрос?
Одна из них фыркает, потирая кровоподтек на глазу:
— Твои жёны перед нами в уборную полезли, конунг. Вот и получили.
Настя пожимает плечами:
— Так это вы сами на нас набросились. Хотя мы первые стояли.
— И получили в итоге тоже вы, — добавляет Светка.
Я развожу руками, глядя на шакхарок:
— Ситуация ясна. Ну и что же вы хотите теперь, сударыни?
Одна ухмыляется, но тут же морщится из-за разбитой губы:
— Решить вопрос кулачкой, что же еще!
Настя тут же подпрыгивает на месте, глаза блестят от восторга:
— Даня, можно? — хлопает она ресничками.
Ну и как такому солнышку можно отказать?



Глава 11

Я пожимаю плечами. Чем бы дитя не тешилось, как говорится.
— Только соблюдайте правила — без оружия и магии.
— Только кулаки — мы поняли, — кивает Настя.
Светка уже в ажиотаже вскакивает с места, Настя следом. Девчонки проходят в центр зала, сшибаются лбами с шакхарками и без лишних слов начинают разбираться. Пара ударов, пара ловких уходов, и вот уже обе шакхарки валяются на каменном полу, потирая синяки, а мои благоверные возвращаются за стол, довольные, как после удачного шопинга. Светка поправляет волосы, Настя фыркает и берет кружку с брагой. Но понюхав, слегка морщит носик и ставит обратно.
Зодр смотрит прямо на меня, в глазах — вызов, ухмылка медленно растягивает рот, обнажая клыки:
— А ты разве не хочешь поучаствовать в кулачке, конунг?
Я лениво перевожу на него взгляд:
— С тобой, генерал?
Но не успевает он что-либо ответить, как из-за стола поднимается другой шакхар. Этот раза в два больше самого Зодра. Настоящий шкаф с ирокезом, похож на байкера, и ухмыляется так, будто меня уже мысленно закопал.
— Можно я с ним схвачусь, генерал? — спрашивает, размяв кулаки.
Зодр усмехается и кивает:
— Хорошо, Бур.
Айра ловит мой взгляд, и без слов всё становится понятно. Только чуть качает головой и мысленно шепчет:
— Будь осторожен, Данила. Это Бур. Берсерк. Один из самых опасных воинов Зодра.
Я отвечаю по мыслеречи:
— А мотоцикла у него, часом, нет? Была бы неплохая ставка, принцесса.
— Только шестилапка, вроде….
— Тогда просто на интерес разомнемся.
Встаю, неторопливо выхожу в центр зала. Бур уже на месте разминается. Плечи раскатывает, суставы трещат, руки размял, потянул, бросает их вперёд, сжимая кулаки.
И да, сразу видно — Мастер физики. Это по движениям чувствуется, по энергетике. Таких у нас в Царстве можно по пальцам пересчитать. Грандмастеры вроде Ледзора — вообще единичный товар. А тут, на обычном пиру, напротив меня выходит местный титан.
Видимо, у шакхаров Мастеров физики столько же, сколько у нас дворников.
— У нас, кстати, среди прочего продается гель для укладки, — бросаю ему.
— Знаю, — мычит бугай. — Весь королевский двор давно уже пользуется.
О, как.
Бур без прелюдий бросается вперёд, размахивается, вкладывая в удар всю массу. Будь на моём месте кто-то другой — отнесли бы за порог с расплющенной головой. Но я просто ухожу с линии атаки, без суеты. Отвожу его кулак в сторону, перехватываю движение, и, пока он ещё только понимает, что промахнулся, отскакиваю в сторону, раскручиваюсь и отвешиваю ему хай-кик прямо в челюсть.
Удар выходит чистый, хлёсткий, с правильным углом и весом. Бур не падает — он рушится. С грохотом валится на пол, как подкошенный, и с треском проламывает каменные плиты затылком с ирокезом.
Три секунды — и готово. В зале наступает тишина.
— Интересно побеседовали, — улыбаюсь зрителям.
Я, конечно, по габаритам сильно уступаю Буру, но это только потому, что мой легионер-геномант держит рост мышц под контролем, без вреда для скорости и выносливости. А так, если по-честному — во мне три Дара физики слиты в одно. Это уже выше Мастера по физухе. Хотя Ледзора на одной только ударке я бы всё равно не свалил. У морхала совсем другой уровень. Впрочем, я вовсе и не претендую быть самым сильным физиком.
Спокойно возвращаюсь к своему месту, пока Бур с глухим стоном пытается подняться с проломленного пола. Пусть полежит, остынет. Сам полез — сам и отдыхай.
— Занимательно, — говорю, садясь обратно и отодвигая кружку с брагой. — Надеюсь, правила я не нарушил, Ваше Величество? Всё-таки кулачка, а я ногой бил.
Королева расплывается в широкой улыбке, в голосе одобрение:
— Всё честно, конунг. Локти и ноги у нас тоже в почёте. У нас тут есть охотники даже лбами сшибаться.
— Правда? — восхищаюсь. — Мы, телепаты, тоже предпочитаем работать головой.
Пир продолжается, шумно, оживлённо. Шакхары пьют, дерутся, ржут. Но ночь уже плотной стеной легла за окнами, и мне поднадоело уже — пора заканчивать с балаганом. Хозяев уважил, своё отсидел — пора сворачиваться. Я наклоняюсь к королеве, вежливо, без лишних слов:
— Если вы не возражаете, мы отправимся в покои. Утром выезжаем за ушкоширем.
Королева кивает:
— Конечно. Отведите их!
По её жесту появляется служанка, тоже с ирокезом, и ведёт нас по каменным коридорам в просторные покои. Несколько комнат, всё грубо, по-шакхарски, зато просторно и чисто. Распределяемся быстро: себе я беру самую большую спальню и прихватываю туда Светку с Настей. Змейка уходит в соседнюю, ей отдыхать важнее — завтра на охоте пригодится.
Ночка обещает быть занятной. Светка с Настей после пира и драки слегка захмелели, но явно только к лучшему. Без стеснения устраиваются по бокам, жмутся, смеются, то одну щеку приложат, то другую. Ну а я что? Я поддерживаю боевой настрой благоверных.
Утром нас будят рано. Приносят завтрак в постель. Как и ожидалось — обожаемое шакхарами жареное мясо, угольками пахнет, дымком. Хоть бы кто омлета предложил или яичницы с беконом. Но что поделать. В чужой монастырь, как говорится… Жую мясо, запиваю кефиром — к вечеру оно всё равно сгорит на загоне за ушкоширем.
Чуть позже в дверь кто-то стучит. Я лениво поднимаюсь с постели, прикрывая Светку одеялом, а то она уже снова дрыхнет без задних ног, и кидаю:
— Войдите.
Заходит Айра — уже полностью экипированная, в плотном кожаном костюме, перехваченная ремнями, на поясе охотничий нож и поясная сумка, волосы собраны в хвост. Готова к выезду, прям с порога уверенно заявляет:
— Я поеду с вами, конунг, если ты не против…
И только потом замечает, в каком виде мы тут расположились. Останавливается, моргнула, и тихо добавляет:
— Ой.
Я киваю спокойно:
— Хорошо, принцесса. Только дай нам пятнадцать минут на сборы.
— Да-да, конечно, — с красным лицом ликанка выскакивает в коридор.
Спустя время выезжаем из дворца на шестилапках. Машины оставили у конюшни — топлива хватит только вернуться в Тавиринию, а по такому бездорожью и смысла брать их не было. Заглохли бы на первом же броду. Шестилапки бодро топают по камням и корням, а я, пока мы едем, машинально держу пространство на ментальном контроле.
Почти сразу ловлю цепочку тонких окликов. Чужие. Явно не случайные путники, идут за нами. Слепки разумов характерные — ягуариды. Значит, Зодр не унимается и отправил за нами отряд наёмников. Ведь кругом земли свирепых шакхаров, и другим расам здесь расхаживать опасно.
Я уже научился отличать на расстоянии зверолюдей Боевого материка. Матрицы у всех разные, как отпечатки лап. У большинства тут защита от телепатов съёмная — нацепляют антисканирующие брошки. Но эти ребята… кто-то среди них явно менталист. Защищены чётко, мысли прикрыты грамотно, работают слаженно. Видно, броши не используют, полагаясь на живую защиту. Хорошая группа. Опытная.
Я виду не подаю. Пусть ждут своего часа. Нападать сразу не собираются, это понятно. Будут дожидаться, пока начнётся заварушка с ушкоширем — и тогда ударят из тени, по спинам.
* * *
Айра приводит нас в рощу, которую мы миновали по дороге из Давириса. Как сказала ликанка, по слухам, именно здесь обитает ушкоширь. Я легко нащупываю его разум — медленный, тяжёлый и сейчас в полудреме.
— Ушкоширь, значит, большой и мохнатый, — задумчиво произношу.
— Очень большой, — кивает Айра.
— Спасибо, принцесса. Дальше я поведу, — беру командование.
Веду всех прямо к зверю, пока лес постепенно не редеет, и впереди, наконец, не появляется он.
Когда подъезжаем ближе к спящему зверю, становится ясно — ушкоширь куда больше, чем, видимо, представляла себе Айра, судя по её округлённым глазам.
Светка первой по мыслеречи восхищённо выдыхает:
— Вот это да… Вот это махина!
— Фака… — Змейка уже выпустила когти, взгляд скользит по толстой шкуре, явно прикидывает, куда именно прыгать.
Настя, задумчиво глядя на тушу:
— Даже не знаю, во что тут вообще вцепиться…
Я улыбаюсь, глядя на ушкоширя, и громко говорю:
— Мохнатыч, привет!!!
Девчонки синхронно оборачиваются на меня.
Ушкоширь медленно приоткрывает один глаз, лениво хлопает огромными ушами, тянется, зевает. Разворачивает тяжёлую голову, отпуская дерево, на которое опирался во сне, и, заметив меня, низко, раскатисто гудит в хобот.
* * *
 Ставка Шереметьевых, Междуречье 
Боярин Шереметьев снова сидит в бане. Банщица трет его кожу до мяса, шоркая мочалкой яростно. Бесполезно. Ничего не помогает. Запах уисосика въелся не только в кожу, но, кажется, уже и в кости, и в лёгкие.
Одежду сменил раз десять. Каждую проклятую рубаху жёг лично, с торжественной ненавистью, наблюдая, как ткань скручивается в чёрные хлопья. Даже покои сменил — те, прежние, пропитались этой вонью так основательно, что проще было бы залить их маслом и поджечь с четырёх углов. Теперь боярин живёт в палатке — на свежем воздухе, под порывами ветра, в надежде, что хоть тут станет легче.
Но нет.
Стоит только расслабиться, только сделать глубокий вдох, как из ниоткуда возвращается это знакомое, до ужаса амбре ёжика.
Сейчас боярин парится до изнеможения, прогоняет банщицу и трет себя яростно сам. Скребёт, пока руки не дрожат, пока пальцы не немеют. Каждый раз верит, что вот сейчас, ну вот сейчас-то точно смоет. И снова впустую.
В конце концов, обессиленный, сев на полку, вытирает лоб дрожащей рукой и понимает — так жить нельзя. Это уже не просто неудобство. Это пытка. Адская кара. Тут без помощи не справиться.
Он тяжело вздыхает и, вывалившись в предбанник, берёт телефон, набирает номер дальнего родственника — графского сынка Антона Шереметьева, того самого, что, бывает, трется вокруг графа Данилы, как прихвостень возле короны.
— Слушай! Антошка, выручай! Тут беда. Адские ёжики замучили! Этот спрей твоего друга телепата, ну, тот самый, знаешь, что продается в аптеках Филинова… вообще не помогает! Есть что посильнее? Может, знаешь, чем спастись? Вдруг тебе Филинов что-то давал?
На том конце Антон хмыкает с подозрением:
— Странно, дядя Гоша. Этот спрей обычно всех спасает… Но знаешь, бывает, что и нет, но только в особых случаях. Если на Данилу кто-то наехал, или кто ему поперёк дороги встал, то его рецепты могут и не сработать на пользу врагу.
Шереметьев сжимает зубы до скрипа, кулаком по полке бьёт так, что доски трещат:
— Это неважно! Должен же быть другой спрей! Ты достанешь, Антоша⁈
Антон вздыхает, явно думает, как бы помягче отказать:
— Честно, дядя Гоша? Не думаю, что тебе что-то поможет. Я с Данилой в Испанию ездил, ещё когда он даже графом не был, и уже тогда он успевал доводить мадридцев до белого каления. Кстати, благодаря его помощи я и руку Исабель завоевал. Так что знаю, о чём говорю. Данила всегда на десять шагов впереди. Дядь, я бы на твоём месте уже подумал об извинении. Лучше уж потратится и откупиться, чем потом гнить в этой вони. У него на каждый твой ход — десяток своих, и все похлеще.
Шереметьев рычит в трубку, будто собирается её прокусить:
— Да пошёл ты, сопляк! Меня учить будешь⁈
И сбрасывает вызов с такой яростью, будто на том конце был сам Вещий-Филинов.
После этого боярин убегает в свою палатку, отдернув полог. Ветер обдувает его. Как это так — извиняться перед мальчишкой? Он, боярин Шереметьев, извиняться перед графом⁈ Перед этим Данилой, из-за которого Хлестаков уже ослеп и ходит, как привидение? Нет, он, Шереметьев, обязан держать марку. Обязан быть выше. Хоть и смердит так, что птицы стороной облетают лагерь, а кони от привязи рвутся.
И вдруг боярин слышит пыхтение. То самое.
— Пых-пых…
Пыхтение ёжика из угла.
Шереметьев бледнеет, как полотно. Бешено мотает головой и одними губами шепчет:
— Ой, нет… Опять!
И без оглядки, даже сапоги не надев, вылетает из палатки в ночь.
* * *
 Роща ушкоширя, Шакхария 
Семеро наемников-ягуаридов скользят по лесу почти бесшумно, ступая мягко, слаженно. Каждый в отряде знает своё место, каждое движение отточено. Впереди держатся четверо огненных магов. За спинами боевиков идёт менталист — долговязый, с острыми скулами, хищным взглядом и цепкими пальцами, которыми он будто нащупывает пространство перед собой, выискивая следы мысли.
— Ну что там впереди? — шёпотом спрашивает один из огневиков, сужая глаза, пытается разглядеть сквозь чащу силуэт добычи.
Менталист морщится, прикрывает глаза, сосредоточенно выслушивает невидимые вибрации, ловит эхо сознаний.
— Сознание большое… Очень большое, массивное… И оно движется прямо к нам. Это ушкоширь.
— Только один ушкоширь?
— Да.
— Ха! — фыркает огневик, скалясь так, что сквозь огненное забрало просвечиваются клыки. — Значит, дело сделано! Ушкоширь растоптал конунга и его девок. Нам даже пальцем шевелить не пришлось. Повезло же. А плата всё равно наша.
Второй ягуарид хмыкает, покачивая головой:
— Конунг Данила победил ликанского Пса и приручил Золотого Дракона… Он уже живая легенда. Думаешь, какой-то ушкоширь ему помеха?
— Сказки эти для детей, — отмахивается первый огневик. — Как же, Пса он приручил.
Третий пожимает плечами, притушая пламя доспехов:
— Ну, знаешь, зверь зверю рознь. То, что с одним сработало, другого может только разозлить. А конунга, между прочим, нигде не видно. Может, его и правда уже нет.
Менталист снова хмурится, пальцами ощупывает пустоту, будто пробует вкус воздуха:
— Ушкоширь движется один. Людей не чувствую.
Первый огневик ухмыляется:
— Значит, правда справился. Надо бы только останки найти.
Менталист склоняет голову, напряжённо прислушивается, и голос у него срывается на тонкую, тревожную ноту:
— Он ускорился…Резко! Очень резко! Отходим!!!
Но никто не успевает даже дернуться.
Из-за кустов с треском и гулом, как налетевший шквал, вырывается ушкоширь. Землю пробирает до дрожи от его трубного рёва, воздух вибрирует. А на спине зверя, крепко вцепившись в дублёную шерсть, сидит конунг Данила.
— Меня искали, уважаемые? — раздаётся в головах у всех ясный голос по мыслеречи.
Мамонт, не сбавляя хода, с размаху сносит переднего ягуарида, размазывая его по земле, как мокрое полотенце. Следом звуковая волна из хобота валит второго с ног и швыряет в заросли, где тот с хрустом ломает собой корни.
Оставшиеся в ступоре оборачиваются, чтобы драпануть, но поздно.
Там, где никто не ждал удара, из зарослей вылетают жёны Данилы, принцесса Айра и Змейка. Светка и Айра бросают огненные и теневые копья с поразительной синхронностью.
Змейка и рыжая волчица-оборотень рвутся в ближний бой. Без лишних слов, без крика — только хруст костей, всплески крови, и короткие рычания, от которых стынет кровь.
Конунг Данила, не теряя ни мгновения, бросает пси-хлыст. Тонкая нить, сверкающая в воздухе синим светом, обвивает горло менталиста. Тот хрипит, хватается за шею.
Данила без труда проникает в его разум, выдирая сознание изнутри, как сердце из груди, и отдаёт приказ:
— Снимай всем щиты. Я знаю, что ты их ставил.
Менталист трясётся, глаза закатываются, руки дергаются в конвульсиях. Защита рушится. В одно мгновение вся группа оказывается без ментального прикрытия, открываются голые мысли.
И сразу же всё заканчивается. Трое оставшихся ягуаридов замирают на месте, парализованные, не успев даже отступить. Конунг Данила захватил их разумы. Ловушки защёлкнулись.
Менталист хлопает глазами. Всё рушится прямо на его глазах, и он даже не в силах осознать, когда именно проиграл.
Данила смотрит на него спокойно, без лишних эмоций.
— Спасибо, уважаемый. Удачи в Астрале.
И пси-клинок пронзает голову менталиста.
* * *
Сижу верхом на ушкошире, провожу ладонью по его густой шерсти. Огромный, тяжёлый, но удивительно спокойный аномальный зверь. Даже как-то приятно — обычно подобные туши предпочитают шарахаться от людей или сносить их, не разбирая, кто там под ногами.
Спрыгиваю вниз, ловлю равновесие на рыхлой земле и мысленно велю марионеткам-ягуаридам отойти в сторону. Пусть держатся подальше, не дразнят судьбу.
— Ну что, дружище, — отправляю мысль прямо в голову ушкоширя, мягко, без нажима. — С общими врагами разобрались. Но скажу тебе прямо: скоро тут будет Гон. Охота начнётся. На тебя и других зверей будут гнать, пока не упадёте. Если останешься с нами на время — никто тебя не тронет. Под моей защитой ты в безопасности.
Ушкоширь тихо гудит, будто раздумывает, и медленно чешет хоботом лоб. Головой качает, не спеша, будто ему не охота верить, что человек может быть полезнее, чем уйти и спрятаться в чаще.
— А ещё, между прочим, — добавляю, прищурившись, — я не только конунг, но и друид. Могу найти для тебя вкусняшку, ту самую, любимую. Например, за тем холмом растёт лавандовая поляна. Как раз то, что тебе по душе.
Зверь снова гудит, но на этот раз уже с интересом. Разворачивается, не торопясь, топает к указанному месту, раздвигает хоботом ветки — и точно. Лаванда. Сиреневая полянка, и пахнет так, что самому хочется улечься в этой траве и вздремнуть часок.
Ушкоширь довольно жует, качая головой, отрывает хоботом пучки и прищуренно поглядывает на меня. Проходит несколько минут, прежде чем он выдаёт короткое:
— Ладно. Побуду с тобой.
Киваю с улыбкой:
— Позволишь снова на тебя забраться?
Зверь мычит, согласие даёт, и я без спешки снова вскарабкиваюсь на его спину, утопая в мягкой шерсти. Свисаю и подаю руку девушкам.
— Прошу, сударыни.
Одна за другой взбираются. Настя устраивается поудобнее, проводит рукой по шкуре, улыбается:
— Какой же он мохнатый…
Светка откидывается на спину, закрывает глаза, раскинув руки, будто на перине:
— Никогда ещё не каталась на облаке.
— Фака, — Змейка раздувает ноздри, разлегшись.
— Поехали, Мохнатыч, — командую, и ушкоширь тяжело сдвигается с места, разгоняя землю из-под лап.
Позади следуют зомби-ягуариды. По пути они забирают шестилапок — своих и наших, поднимаются в седла, и вся колонна ускоряется.
Когда мы подъезжаем к замку, ворота уже распахнуты настежь. Со стен нас заметили задолго до того, как мы подошли, и теперь во дворе столпилась едва ли не вся крепость. Люди смотрят молча, вытянув шеи, и лица у всех, как на подбор, с выражением редкого изумления. Ещё бы — перед ними конунг Данила верхом на ушкошире, с жёнами и свитой из зомбированных ягуаридов, шагавших в унисон, будто марионетки на нитях.
Королева Шакхарии сама выходит во двор, без всяких церемоний, с глазами по полтиннику, откровенно не скрывая удивления.
Я неспешно спрыгиваю с ушкоширя, приглаживаю ладонью шерсть на прощание и, глядя прямо на королеву, говорю:
— Ваше Величество, я привёл ушкоширя. Но убивать его не стану. Теперь он мой.
Королева медленно кивает, потом переводит взгляд на троих связанных ягуаридов, которых спрыгивают с седел.
— А кто эти трое?
— Эти? — переспрашиваю я, и обернувшись, восклицаю: — А, эти! Этих наняли убить меня и принцессу Айру. Наняли неизвестные, через посредников. Но думаю, пора показать, что бывает за покушение на принцессу Шакхарии и конунга Тавириния.
Мысленно отдаю приказ.
Зомбированные ягуариды выходят вперёд, встают треугольником, друг напротив друга, как по линейке выверенные. Поднимают руки одновременно, синхронно — и выпускают в лица друг другу огненные волны.
Мгновение — и троица вспыхивает, как свечи. Пламя взвывает, охватывает их вихрем, обвивает тела, ревёт на весь двор. Минуту спустя от них остаётся лишь чёрный уголь, осевший прямо на камнях. Смерть быстрая, страшная и наглядная.
Зодр стоит совсем рядом. Побледнев, наблюдает за происходящим не отрываясь, что, кажется, даже забыл, как дышать.
Я в свою очередь смотрю на генерала внимательно, не отводя взгляда.
— На сегодня урок закончен.
— Красивый урок, — одобрительно кивает королева, качнув ирокезом.
Позже, когда возвращаемся в покои, я замечаю, как Настя тихонько села, опустив глаза, и чуть поёжилась.
— Ты сильно побледнела, Насть, — говорю, присаживаясь рядом. — Напугалась?
Она качает головой, вздыхает, стараясь вернуть привычную улыбку:
— Да нет, Даня… Я всё понимаю, так надо было. Просто непривычно такое видеть.
Я опираюсь локтем о подлокотник, глядя в окно:
— Мне пришлось это сделать. Шакхары понимают только язык жестокости. Иначе здесь никак. Чтобы защитить Айру, я пошел на этот шаг. Но ты не переживай — я отключил ягуаридам болевые центры. Для них всё прошло быстро и без боли.
Настя смотрит на меня, улыбается уголками губ и обвивает руками мою шею:
— А я и так знаю! Знаю, что на самом деле ты очень добрый, Даня!
Ага, добрый, прям ужас какой.
* * *
 Шах, Шакхария 
Зодр сидит в своей комнате, сжимая в руке пятый бокал с бодягой. Горло уже почти не чувствует крепости, а мысли всё равно крутятся по кругу, как бешеная жердь на мельнице. Перед глазами снова и снова вспыхивает этот треугольник из трёх ягуаридов. Стоят, как статуи, головы опущены, лапы вытянуты вперёд — и полыхают. Горят молча, будто так и надо, будто это не смерть, а обычный приказ. Никаких криков, даже шипения. Только огонь, только жар, только тошнотворный запах палёной шкуры, въевшийся в память, будто ожог на внутренней стороне век.
Чёрт! Этот конунг — настоящий отморозок!
Зодр с усилием трёт лицо ладонями, растирает виски, будто так можно вытолкнуть эти образы из головы. Делает глубокий глоток — бодяга льётся в глотку тёплой волной, слегка смазывает углы в памяти. Хоть что-то.
И вдруг из-за стены, будто совсем издалека, едва слышно доносится тонкое «тяв».
Зодр дёргается, резко вскидывает голову, хмурится, прислушивается. Тишина. Только сквозняк где-то в углу шевелит ткань.
— Показалось… — бурчит себе под нос, отмахивается и снова тянется к кружке.
Подымает её, на секунду замирает. Вроде бы всё как обычно. Хотя… в бодяге что-то булькнуло. Глухо, с таким звуком, будто с самого дна сорвался пузырь. Или… нет? Как будто что-то туда добавили?
Зодр косится на кружку, поворачивает, оглядывает её снизу. Подумал даже понюхать, но махнул рукой.
— Да ладно, — фыркнул, — мания преследования, тоже мне.
И залпом допивает.
Проходит минута. Может, две.
И тут его скручивает так, что мышцы сводит судорогой, а глаза лезут на лоб, будто кто-то изнутри пытается выдавить их пальцами.
— Ох ты ж… — только и успевает выдохнуть, прежде чем со стула срывается, ноги заплетаются, плечом цепляет стену, чуть не валит табурет, и бегом в туалет, спотыкаясь на каждом шаге.
Он ещё не знает, что это Ломтик незаметно подсыпал в бодягу суперслабительное. Но догадается. Очень скоро. И забудет про треугольники, пламя и палёную шкуру. Потому что впереди его ждёт ночь, полная новых ярких воспоминаний.



Глава 12

 Усадьба Морозовых, Москва. 
Маша Морозова сидит в трапезной, ковыряет вилкой в ризотто и украдкой косится на Юрия Михайловича и Ненею. Князь и альва переглядываются через стол, обмениваются длинными взглядами, что этих двоих хоть в рамку вставляй. Настоящие влюблённые голубки после бурной ночи — только воркуют молча, одними глазами.
Маша отводит взгляд, хмурится, утыкается подбородком в ладонь. Вот когда уже кто-нибудь будет так же смотреть на неё? Постоянно. Хотя бы по утрам. Хотя бы иногда. И «кто-нибудь» этот, разумеется, вполне конкретный. Один слишком талантливый, слишком занятый, слишком непоседливый телепат.
Секунда… вторая… третья… Да сколько ж можно!
— Ну хватит уже молчать, как телепаты, — бурчит княжна, не выдерживая. — Может, хоть слово скажете? А то сидите тут, эфир экономите.
Юрий Михайлович отрывается от созерцания возлюбленной, удивлённо смотрит на дочь:
— Что с тобой, дочка?
Маша отмахивается:
— Ничего, папа. Пойду лучше потренируюсь.
Встаёт и уходит. Куда именно направляется — то ли в спортзал, то ли во двор — никто не уточняет.
Юрий Михайлович пожимает плечами, обращаясь к Ненее с беспомощной усмешкой:
— Что это с Машенькой? Она же всегда лапочка была.
Ненея берёт его за руку, легко сжимает пальцы и спокойно отвечает:
— Юра, подумай сам. Мы с тобой много времени проводим вместе — это для неё уже не пустяк. Но ведь главное совсем другое. Лорд Данила женился на Насте. А Маша до сих пор даже не знает, когда у неё самой будет свадьба. Они ведь с Данилой толком не обручились — он не мог сделать предложение, пока был помолвлен с другой.
Юрий Михайлович хмурится, тяжело кивает, задумчиво поглядывая в окно:
— Понятно теперь.
Из окна доносится глухой стук. Похоже, Маша выбрала тренировку на свежем воздухе. Через пару минут раздаётся короткий выкрик — кто-то из гвардейцев слишком самоуверенно вышел на спарринг и нарвался под горячую руку княжны. Ну, бывает. Теперь, скорее всего, валяется в снегу и пересчитывает звёзды.
Юрий слушает звуки схватки, глубоко вздыхает, сцепляет пальцы в замок:
— Ладно… Поговорю с Данилой, как вернётся из медового месяца. Конечно, и правда пора Маше под венец. А то тренировочные мечи у нас заканчиваются.
* * *
В Шакхарии темнеет стремительно, всё же рядом горы. Мы решили ночевать в королевской крепости, ждём Гона. Настя хлопочет в ванной, плескает водой и что-то напевает себе под нос. Светка укатила в гости к Айре и теперь, подозреваю, сидит с ней в обнимку. Подружки. Кто бы мог подумать.
А я выхожу на балкон. Опираюсь на перила и долго смотрю в сторону чёрных гор на горизонте. Самое время навести порядок в голове. Медитирую, проваливаюсь внутрь себя.
И вот уже стою в Бастионе. В ментальной крепости Легиона.
Первое, что бросается в глаза — слишком шумно. Но шум рабочий. Гул стоит ритмичный. Во дворе кипит жизнь: легионеры с каким-то безумным азартом гоняют спарринги, рубятся на мечах, стреляют по мишеням. Потеют, матерятся, валяются в пыли, сразу подскакивают и снова в драку. Такого задора я от них давно не видел. Словно пар спускают, но так, чтобы до последнего удара.
Но странно не это. Странно то, что по крепости снуют НПС-девушки. Шустрые такие, деловые. То веники волокут, то тряпки какие-то, одна и вовсе с вёдрами и коромыслом носится. Подметают. Подметают, Карл! Зачем убираться в ментальной крепости, где нет ни пыли, ни грязи? Видимо, Савельичу сложно отказаться от старого образа жизни. Хотя ладно, привычка дело такое, тут скорее другое любопытно: им раньше легионеры проходу не давали, хватали, мяли, подолы задирали, а сейчас только расступаются, дают дорогу. И многие из НПС таскают с собой… сковородки. Настоящие, чугунные, тяжёлые. Для чего, спрашивается?
Тут из бокового прохода появляется Егор-кровник. Подходит, косится на девчонок с кастрюлями, морщится.
— Шеф, — говорит жалобно. — Этот экзекутор нас замучил. Ты зачем его сюда приволок?
Я криво усмехаюсь:
— Савельича? Ну а что не так?
— Теперь мы с девчонками миловаться можем только по расписанию! — ворчит Егор, качая головой. — Не когда захотелось, как раньше, а строго по графику, в конце «рабочего дня», как он это называет. И только в своих комнатах, представляешь? В коридорах, говорит, дисциплину нарушаете.
Я поднимаю брови, оглядывая двор, где легионеры с утроенным рвением отрабатывают удары.
— Вот как… Значит, в коридорах больше не похулиганить. Но смотри-ка, тренироваться вы стали куда усерднее.
Егор пожимает плечами, бросает взгляд на спарринги у стены:
— А что нам остаётся? Пар ведь куда-то девать надо.
Ухмыляюсь, перехватываю ударную стойку и резко, без предупреждения, выбрасываю кулак в сторону Егора. Тот едва успевает дёрнуться вбок, и кулак проходит мимо, едва задев скулу.
— Ты чего, шеф⁈ — вылупляет он глаза.
— Вот видишь, реакция-то улучшилась, — криво улыбаюсь. — Значит, не зря пашете. Хоть и зарядил я на половине скорости, но раньше бы ты не увернулся. Савельич вам режимчик хороший прописал. Пусть остаётся. Полезный дед.
Егор недовольно фыркает, но спорить не лезет. А я ухожу внутрь крепости, поднимаюсь в свой ментальный кабинет — просторный, с каменными стенами, картами и стеллажами, где аккуратно разложены воспоминания. Сажусь за массивный стол, откидываюсь в кресле и мысленно зову:
— Савельич.
Дворецкий не заставляет себя ждать. Появляется почти сразу, будто всю дорогу стоял за дверью, выпрямленный до нитки, суровый, будто собирается проводить смотр личному составу.
— Звали, господин, — чеканит он, склоняя голову.
— Тут, значит, жалобы на тебя поступили, — говорю, не скрывая усмешки.
Савельич ни на миг не теряет серьёзности:
— Что не даю зажимать девок по углам? При всём уважении, Ваше сиятельство, но это воинская крепость. А не бордель, вольница или ещё какой балаган. Порядок должен быть.
Хмыкаю, барабаня пальцами по столу.
— Вот поэтому я и не отреагировал на их стенания. Молодец. Расписание, говорят, ввёл?
— Да, Ваше Сиятельство, — отвечает Савельич с достоинством. — Регламент, дисциплина, порядок. Чтобы каждый знал, когда отдыхать. Всем в крепости это на пользу.
— Угу… — медленно киваю. — И правда на пользу. Продолжай в том же духе.
Савельич слегка улыбается уголком губ, что для него уже почти праздник, снова кланяется:
— Будет исполнено.

Киваю, окидывая Савельича задумчивым взглядом:
— А чего это НПС-девушки по крепости со сковородками и кастрюлями ходят?
Савельич отвечает абсолютно спокойно:
— Для обороны.
Не успеваю даже толком сообразить, о чём он, как из окна раздаётся грохот железа, звон перекатывающейся кастрюли и оглушительный вопль Егора, пронзающий весь Бастион:
— Да мать твою! Я ж просто мимо шёл! Проход узкий, говорю же! Не трогаю я тебя, женщина! Случайно задел!
Савельич, даже бровью не ведя, только уточняет с невозмутимостью высшей пробы:
— Чтобы легионеры девушек не зажимали, господин. Кастрюли и сковородки — самое доступное средство приведения особо настойчивых в чувство. Надёжное и проверенное.
Хмыкаю, бросаю взгляд во двор. Вижу, как макушка Егора, пригнувшись, скрывается за аркой, а за ним семенит НПС-девица с тяжёлой чугунной сковородой наперевес. Ну натуральный патруль нравов.
— Ну, в целом, мысль здравая, — говорю, почесав подбородок. — Но можно ведь и по уму сделать… Настроим НПС программу обороны, выдадим нормальное оружие.
Савельич кивает одобрительно:
— Это было бы, правда, по уму, Ваше Сиятельство.
Уже вижу перед собой картину: боевые горничные, вооружённые палицами, булавами, патрулируют Бастион. Правда, не знаю зачем, здесь ведь нет врагов, это мой разум. Разве что только чтобы легионеры руки не распускали.
Щёлкаю пальцами — в глубине Бастиона тут же проступает новая комната, аккуратно встраивается в третий этаж:
— Готово. Пятая комната с краю — теперь это арсенал для девушек. Только что придумал, сразу материализовал.
Откидываюсь в кресле, перебирая в голове нужные боевые техники, словно листаю старую библиотеку. За пару секунд собираю подходящий блок памяти и передаю Савельичу:
— Навыки работы с палицами, булавами, дубинками и всякими подручными средствами я тебе в разум загрузил. Твоя задача — передать их девушкам. Профилактика, так сказать.
Савельич приподнимает бровь:
— Палицы и булавы, господин?
— Ага, — подтверждаю с усмешкой. — Лучшая замена сковородкам, по-моему.
Он задумчиво кивает, оценивая масштаб предстоящего обучения:
— И как мне передать им техники?
Усмехаюсь, разведя руками:
— Савельич, это же Бастион. Тут все сознания связаны напрямую. Общайся ментально, передавай знания — считай, корпоративный чат у нас тут с расширенным функционалом. Всё включено, инструкция в комплекте.
— Понял, господин, — задумался дворецкий.
Хмыкаю про себя, глядя в окно Бастиона, где занимаются легионеры. Пусть привыкают. Не всё же им здесь отдых, рассосались было по уголкам с безотказными девушками, расслабились… А потом в реальном мире будут глазами хлопать, когда вместо нежных коровьих взглядов получат по лбу сковородкой. Так хоть адаптируются.
Решаю дёрнуть Воронова — пусть выскажется, легат всё-таки, мнение важно.
— Ну а ты как относишься к новому порядку? — спрашиваю, когда он заходит.
Воронов тянет с ответом.
— Нет, ну, то, что девчонок трогать теперь нельзя — это, конечно, неудобно… — протягивает с тоской. — Юбки раньше никто не запрещал задирать, всё как-то проще было. Но… — он пожимает плечами, глядя в сторону тренировок. — Легион реально стал чётче. Сплочённее. Управляемей. Дисциплинированнее, в конце концов. Полезное дело этот Савельич затеял, как ни крути.
Киваю:
— Вот это уже мысли легата.
Покидаю из Бастиона обратно в реальность и возвращаюсь на балконе в Шахе. И вовремя. Как раз далеко в горах одна за другой вспыхивают тусклые огоньки. Ну, наконец-то. А то я уже думал, что не дождусь.
В этот момент дверь в комнату открывается, и оттуда выходит Настя. Влажные рыжие волосы каскадом ложатся на плечи, полотенце плотно замотано вокруг, оставляя открытыми только стройные ноги и загорелые плечи.
— Даня, а что это за огоньки? — спрашивает оборотница, подходя ближе, глядя туда же, на горы.
— Сигнальные костры, — отвечаю, не отрываясь от вида. — Гон начался. Значит, зверьё сходит с гор. Завтра уже выдвигаемся на охоту.
Не успеваю договорить, как дверь с хлопком распахивается. Влетают Светка и Айра, обе с мокрыми волосами, полотенца наспех накинуты, прикрывают только бёдра, а остальное — кто как успел завернуть. Светка на ходу запинается, но всё равно сияет вся, возбуждённая.
— Даня, ты видел огни⁈ — тараторит, глаза горят. — Айра говорит, Гон по факту начался! Звери бегут с гор!
Айра согласно кивает, приглаживая выбившуюся прядь.
— Всё верно. Завтра будет жарко.
Оглядываюсь на блондинку с ликанкой и спрашиваю:
— А почему вы обе полуголые?
Светка с Айрой переглядываются, хмыкают, и Светка без тени смущения отвечает, как ни в чём не бывало:
— Ну мы вместе душ приняли.
Настя морщит лоб, косится на них, будто ослышалась:
— Вдвоём?
Ухмыляюсь, подкидывая ехидцу в огонь:
— Воду экономите, что ли?
Светка только шире улыбается, с таким видом, будто я сам напрашиваюсь на продолжение:
— У Айры ванна большая. Ты бы, кстати, тоже поместился, Даня. Там для всех места хватит. Ещё успеем…
Айра краснеет, глаза в пол, молчит.
Отмахиваюсь, выходя из балкона:
— Ладно, шутницы, марш по кроватям. Завтра вставать ни свет ни заря. Верно, принцесса?
Айра послушно кивает, собираясь с голосом:
— Угу. В шесть утра уже надо быть на плацу. Королева официально объявит Гон, а потом сразу в лес — охотиться.
— А с твоими гвардейцами-охотниками как обстоят дела? Успеют собраться?
— Да они давным-давно наготове, — ликанка уже отвечает увереннее, почти в обычном для неё смелом тоне. — Базируются недалеко, только и ждали сигнала. Завтра будут как штыки, можешь не волноваться, конунг.
— Отлично, — киваю. — Тогда отбой.
Разворачиваюсь, не дожидаясь возражений, и просто валюсь на кровать. Даже не укрываюсь — закрыл глаза и тут же отключился. Ну как отключился… Это ведь не совсем про меня. Телепаты в отрубе, конечно, могут валяться, но ум всё равно где-то бродит по верхам, держит связь, ловит мысли и шорохи. Чувствую, как девушки так и зависают на месте, переглядываются в растерянности, будто не такого финала дня ждали.
Светка фыркает с обиженным возгласом:
— Ну блин… Придётся, правда, спать.
Правильная мысль, Светлана Дмитриевна. Мне-то отдых особо и ни к чему — ускоренный метаболизм всё вывезет, силы сами себя зальют обратно, даже глаза толком закрывать не обязательно. А вот девчонкам лучше не геройствовать. Завтра ведь не пикник, а вполне себе рабочий день с элементами беготни, зубастых тварей и риска для жизни. Так что пусть спят. Пока можно.
Усмешка сама собой всплывает в полудрёме. Горячие головы, мокрые волосы, полотенца наискосок… И кто бы мне сказал, что я когда-нибудь буду так укладывать девчонок спать перед Гоном.
Едва первые лучи рассвета царапают зубцы замка, как за стенами уже начинает гудеть равнина. Там, внизу, одна за другой выстраиваются цепочки охотников. Тысяча шакхаров, вся толпа в сборе, блестят насаленные кожаные доспехи, скрипят ремни, кто-то поправляет оружие, кто-то зевает в кулак.
Королева возвышается на постаменте, собранном из выбеленных костей, хищно сверкающих под рассветным солнцем. Вокруг неё — генералы, командиры, вторая кровь шакхарских кланов. Айра среди них держится чуть в стороне.
Я стою чуть позади ликанки, наблюдаю, как толпа шевелится, переминаясь с ноги на ногу, прислушиваясь к речи. Королева вещает о важности Гона — мол, мясо нужно всем, запасы тают, продажи ждут, а зверь уже сошёл с гор. Практичная дама. Всё верно говорит — добудьте побольше мясо, а я его куплю за хрустящие «бычки».
Тут сбоку подходит здоровяк, которого я, честно, в этом сборище видеть не ожидал. Бур. Тот самый, которому я на прошлом ужине ирокез по полу размазал.
Бур наклоняется ближе и тихо, почти шёпотом:
— Конунг, хочу к твоей группе примкнуть.
Перевожу взгляд на него, приподнимаю бровь:
— Ты, может, группу принцессы Айры имеешь в виду?
Бур коротко кивает:
— Если ты в ней состоишь.
Ухмыляюсь:
— Польщён. Но интересно, с чего вдруг такой интерес?
Он отвечает в своей фирменной манере — ухмылкой на пол-лица:
— Ты мощный парень. И ногой интересно мне по макушке закрутил. Никогда такого не видел. Хочу у тебя поучиться.
Качаю головой:
— Хай-кик, значит, зашел? Ладно, почему бы и нет. Только решать не мне. Принцесса командует — ее ж группа.
Бур тут же уточняет, кивая на королеву:
— Важно успеть согласовать до конца речи. Как только Гон объявят — менять группы будет нельзя. Меньше трех минут осталось.
Киваю:
— Ща у принцессы спрошу.
Подключаюсь к Айре по мыслеречи, касаюсь её разума мягко:
— Принцесса, тут Бур хочет с нами на Гон.
Айра откликается в мыслеречи, голос в голове звучит удивлённо, даже чуть растерянно:
— Бур?.. У него ведь своя крепкая группа, полсотни охотников, и все преданы только ему. Это же серьёзно.
— А он, случайно, не в связке с Зодром?
— Нет, они не соратники.
Ухмыляюсь:
— Значит, берём?
Чувствую, как она колеблется секунду-другую, а потом отвечает с тёплой улыбкой в мыслях:
— Берём! Еще вчера я и представить не могла, что ко мне кто-то добровольно захочет примкнуть… Это всё благодаря тому, что ты рядом, Данила!
— И тому, что я съездил Буру по шее.
Айра тихо смеётся, так натурально, как будто не в голове, а прямо у плеча:
— Да, и этому тоже.
Размыкаю связь, разворачиваюсь к Буру, лениво киваю:
— Принят.
Тот довольно скалится, в глазах блеск.
— Не пожалеешь, конунг.
А в это время королева выходит на самый край постамента, прямая, как копьё, голос её разносится по равнине звонко, чётко:
— У каждой группы — своя зона леса для охоты. Работаете на отведённых территориях. Мясо нужно всем — и столице, и деревням, и нашим торговым партнерам, — взгляд в мою сторону. Я киваю — нужно еще как. — И помните! Если потребуется защита селений, будем вызывать подкрепление сигнальными огнями. Группа Зодра отзывается на чёрные огни, группа Айры — на красные…
Королева перечисляет дальше, кто куда и по какому свету должен нестись, а я пока украдкой разглядываю колонны охотников, шестилапок, гружёные телеги. В стороне мамонт Мохнатыч мирно пасётся, травку щиплет. А на загривке, как на смотровой площадке, развалились мои жёны и Змейка.
Наконец, королева поднимает руки и завершает:
— Да здравствует Гон! Пусть начнётся! Принесите как можно больше мяса!
Толпа отвечает гулом, рёвом, будто сама земля содрогается, и сразу же начинается движение. Гулкое, плотное, тяжёлое — каждая группа тянет свои повозки, строится в походные цепочки.
Присоединяюсь к девчонкам, забираюсь на спину Мохнатыча. Растянулись там, как настоящие аристократы на выезде, вокруг простор, мягкая шерсть, тёплый ветер в лицо, а под ногами вся эта охотничья суматоха. Светка с Настей уже щебечут, ноги свесили, волосы развеваются. Змейка тихонько мурчит себе под нос
Наша колонна трогается Рядом держится Айра — скачет на шестилапке бок о бок с Буром. Вижу, как активно ему что-то объясняет, жестикулирует, приказывает, командует. Но каждый раз, когда взгляд случайно срывается в нашу сторону, в глазах у неё мелькает завистливый огонёк. Понимаю её. Тут, на мамонте, куда приятнее, чем на этой трясучей зверюге. Но статус обязывает Айру — предводитель группы должна держаться с охотниками, делить с ними дорогу, пыль, ветер.
Как хорошо, что сегодня я просто друг-помогатор. Ни тебе конунга, ни лорда, ни графа, ни шефа. Обычный пассажир на мамонте. Живу мечту.
Позади нас тянется вереница. Пятьдесят бойцов Бугая, за ними сотня Айриных охотников, а следом ползут тяжёлые телеги с провиантом, снаряжением и прочим барахлом, без которого Гон долго не вытянуть.
Я валяюсь на тёплой спиге Мохнатыча, лениво наблюдаю, как в небе крутится стайка ворон, и одновременно щупаю пространство артефактом удалённой телепатии. Волны идут мягкие, сканирующие, тонкие. И вот, где-то далеко-далеко, ловлю вибрацию. Звери. Ещё километров пять до нас, но идут прямо сюда, толпой.
— Мохнатыч, стой, — бросаю, даже не открывая глаз.
Мамонт тормозит резко, будто вкопанный. Колонна сзади срывается с шага, перекатывается волной остановки. Шестилапки скрипят когтями по камням, охотники оборачиваются, вытягивают шеи, глядя на меня и на замершего ушкоширя.
Айра с Буром подъезжают ближе, переглядываются, и Бур хмурится:
— Чего это мы встали?
Плавно спрыгиваю с Мохнатыча, стряхивая с себя дорожную пыль:
— Звери на подходе.
Бур тут же косится на своих менталистов. Трое что-то перешёптываются, потом синхронно пожимают плечами, мол, пусто.
— Наши никого не засекли, — докладывает Бур с недовольным прищуром.
Усмехаюсь, разводя руками:
— Ну так у ваших менталистов поводок короче. Звери ещё километрах в сорока.
Бур качает головой, будто всё ещё сомневается:
— Ты так далеко видишь…
Айра пожимает плечами и спокойно добавляет:
— Конунг — Грандмастер. Тут удивляться нечему.
— Времени хватит подготовиться, — говорю, оглядываясь на колонну.
Айра кивает и тут же раздаёт команды. Слово за слово, и по цепочке начинается движение. Колонна оживает: охотники слезают с шестилапок, распаковывают копья, натягивают тетивы, проверяют магические сети, кто-то уже расчехляет громобои. Минут через десять из-за леса доносится треск. Потом шорох, птичий клекот, низкий и хриплый, как будто кто-то там голос сорвал. Тут же Бур передает доклад от своих менталистов:
— Двести. Ровно двести Кровавых цесарок. Будем убивать.
— Нет, не будем, — качаю головой. — Пожалуй, я их подчиню.
— Двести цесарок⁈ — Бур аж глаза выпучивает. — Ты, должно быть, шутишь⁈
— Готовьте сети и загон, — вместо ответа кидаю Айре, и та сразу отзывается кивком, уже командует дальше.
Когда речь заходит о мясе, шутить я не люблю. Ну… разве что чуть-чуть. Так, для настроения.



Глава 13

— Конунг, двести — слишком много, — возражает Бур. — Наши менталисты больше сорока не удержат. Перегреются.
— И не надо, — отмахиваюсь — Пусть отдыхают. Я сам возьму всех.
Бур косится на меня с откровенным недоверием, хмыкает, как будто я только что объявил, что собираюсь выпить океан:
— Всю стаю? Цесарки сложно управляемые. Это же невозможно.
Пожимаю плечами:
— Нет, вполне возможно. Живые цесарки лучше мёртвых, принцесса?
Айра сразу отзывается, с тревогой глядя на горизонт, где уже шумит лесная кромка:
— Однозначно, конунг. Если их взять живыми, можно будет разводить. Мясо, яйца… польза.
Бур по-прежнему хмур, но уже без прежнего сарказма:
— И что нам делать?
— Конунг уж всё сказал, — влезает Светка вдруг, но сейчас даже по делу. — Загон ставьте и ждите птичек. Или для вас это слишком сложная задача? — упирает она руки в бока и с вызовом смотрит на огромного шакхара.
Бур теряет дар речи, а я усмехаюсь. Бывшая Соколова всё по делу сказала, мне добавить нечего.
Айра спешит примирительно вставить:
— Конунг и дроттинг, мои люди уже выполняют ваш приказ.
— Отлично, принцесса, — киваю, наблюдая, как охотники разворачиваются.
Светка, конечно, слегка наехала, но зато сработало. Работа закипела: доски пошли в ход, колья в землю, металлические прутья скрипят, натягиваются укрепления. Всё слаженно, без суеты. Через пару минут на поляне уже стоит загон с раскрытыми воротами, готовый к приёму особо ценной пернатой партии.
Тем временем из кустов выпрыгивает и стая. Аномальные цесарки. Огромные, как страусы, толстожопики с глянцевыми клювами, будто из металла выточенными. Несутся толпой, как белая волна. Зверьё бодрое и очень, очень голодное.
Внимательно разглядываю, как несутся птицы и за кем бегут. Справлюсь.
— Пожалуй, это не будет сложно, — говорю в пространство.

Щупов для такого недостаточно, слишком цесарки устойчивы к телепатии, тут Бур прав. Поэтому выкидываю псионическую паутину. Растягиваю её широко, накрываю выборочно передние ряды. Сеть липнет к головам пятнадцати вожаков. Только они мне и нужны. Остальные подтянутся сами.
Секунда — и вся стая словно спотыкается на бегу. Следуют за своими зацепленными лидерами, будто так и было задумано.
— Ну ничоси… — протягивает Бур, всматриваясь в это зрелище.
Плавно направляю цесарок к загону, просто мысленно толкая лидеров, остальная пернатая братия идёт следом, без вопросов. Охотники уже открыли ворота, и группа одна за другой залетает. Когда последний пернатый оказывается за оградой, ворота захлопывают и запирают.
Айра оборачивается ко мне, глаза сияют, голос звенит даже в мыслеречи:
— Конунг Данила, как ты это сделал? Двести штук! Ты, конечно, Грандмастер, но это… невероятно.
Усмехаюсь чуть лениво:
— Да какие двести? Я взял только пятнадцать. Стая делится на группы, группы идут за лидерами. Захватил главных — и весь табун твой. Всё просто.
Ну, ладно, не совсем просто: такую пси-сеть по длине только Грандмастер и вытянет. Но это уже детали. Было бы желание, а остальное приложится.
Айра задумывается, переглядываясь с Буром:
— Очень умно…
— Зато теперь у нас живые цесарки, — добавляю. — Мясо, яйца, пёрышки… Красота.
Бур чешет макушку, оглядывая загон:
— Конунг, мог бы ты подогнать лидеров к загону. Мои менталисты перехватят их доведут стаю до Шаха. Потом после Гона и поделим.
— Могу, — соглашаюсь и взмахом руки велю лидером подойти к прутьям.
И тут в голове раздаётся тихий, почти нежный голос Айры:
— Данила, спасибо.
Улыбаюсь краем губ:
— Мама будет тобой гордиться.
Айра чуть улыбается в ответ, тёпло, по-домашнему:
— Но ведь всё это только благодаря тебе.
— Ну так я же в твоей группе, принцесса, — отвечаю. — Поддержка входит в обязанности.
После дневного похода встаем на привал. Ночь тёплая. Шатры расставлены, костры тлеют, вокруг тишина, только ночные насекомые стрекочут. Лежу в палатке между Светкой и Настей, вроде бы начинаю проваливаться в дрему, когда снаружи внезапно поднимается шум. Тревожные голоса, топот, а потом резкий окрик патрульного, будто ножом по тишине:
— Подъём! Тревога! Горгона с ума сошла!
Рывком вылетаю наружу, подтягивая выше штаны. Позади с небольшой задержкой Светка и Настя — кутаются в куртки прямо на ходу, накинутые на голое тело. Светка любит спать без белья даже в походе, а Настя в этот раз поддержала бывшую Соколову.
К загонам с цесарками уже несутся Айра и Бур. Там, у самого забора, шипит Змейка, сжавшись, волосы-змеи извиваются, когти готовы полоснуть кого угодно, кто сунется ближе.
Патрульный, тяжело дыша, отчитывается, показывая рукой на Горгону:
— Она… Она хотела напасть на цесарок!
Бур хмурится, вынимает двуручный меч из прихваченных ножен, и мрачно роняет:
— Съесть наше мясо удумала…
Светка фыркает, встав перед ним, как стена:
— Полегче, шкаф. Это наша Змейка, ты поосторожнее с этой железкой.
Но Бур, кажется, уже завёлся:
— Она посягнула на нашу добычу!
Закатываю глаза, поправляю ровным тоном:
— Напоминаю, если кто забыл, что это вообще-то мой улов.
Бур недовольно ворчит, но меч быстро отводит:
— Да, конечно, твой, никто не спорит… Но всё равно, дикость какая-то.
Между тем, я сканирую взглядом загон. Цесарки суетятся, переминаются, нервно шипят и клацают клювами, но вроде целы. А вот Змейка вся сморщилась, держится за голову и сипло шепчет, почти жалобно:
— Мазака… звукккк…
Щёлкает. Тут я понимаю, что дело не в цесарках. Усиливаю слух, перестраиваю уши через геномантию. И точно — фонит. От одной из цесарок идёт тонкий ультразвук, противный, давящий, который обычным человеческим ухом не услышать.
— Бур, — бросаю через плечо. — Вон ту, возьм за ноги. Потряси.
Шакхар смотрит вопросительно, но всё же залезает в загон, хватает пернатую за лапы, поднимает, встряхивает, будто коврик от пыли выбивает.
Я подхожу, нащупываю ей под брюхом плотность, сжимаю — и цесарка сдавленно хрюкает и выплёвывает небольшой кубик. Металл, тёмный, гладкий, с тонкими резными знаками. И от него несет этим самым ультразвуком.
Поднимаю кубик и, отключив, показываю всем.
— Это амулет, — показываю на блестящий кубик в руке. — Ультразвуковой маяк, приманивает тварей. Именно он и заставил Змейку сорваться. Кто-то засунул маяк в цесарку вместе с приманкой, и, скорее всего, гнал на нас всю стаю намеренно.
— Но зачем, конунг? — удивляется Айра.
Пожимаю плечами, ухмыляясь:
— Да всё просто. Змейка бросается на цесарок, кромсает свежее и дорогое мясо, пытаясь выключить этот звук. А дальше начинается цирк с дракой: кто-то не выдерживает, хватается за меч… — киваю на Бура, который как раз молча и виновато убирает клинок обратно в ножны. — Мы вступаемся за Змейку. И в итоге кто-то из нас остаётся без головы.
Поворачиваюсь к Буру:
— Вы же уже мысленно мясо поделили, верно?
Бур почесал затылок, виновато хмыкнул:
— Ну… может, немного.
— Нас хотели стравить, — спокойно роняет Настя. — Но у них ничего не вышло.
Бур хмурится, глядя на кубик в моей руке:
— Неужели это Зодр подстроил?.. — косится на Айр.
Уточняю:
— Почему сразу подумал на Зодра?
Бур криво усмехается, пожав покатыми плечами:
— Генерал давно неровно дышит к принцессе. Болтает гадости, намекает, что она ликанка и ей не место в Шакхарии. Может, решил под шумок и нас с тобой поссорить. Повод ведь удобный.
Айра молчит, но губы сжаты в тонкую линию.
И вдруг Светка, стоящая чуть в стороне, вскидывает руку и показывает в тёмное небо:
— Смотрите!
Все поднимаем головы. Вдалеке, над лесом, вспыхивают алые сполохи. Красные огни — магический вызов группы Айры. Вызов на подмогу.
— Вот тебе и ночка… — улыбаюсь, переводя взгляд на принцессу-ликанку. — Сплошные приключения.
* * *
 Усадьба Вещих-Филиновых, Москва 
Коляска покачивается на ходу, Лакомка возит Олежека по двору, неторопливо катит кругами, проветривает наследника. Малыш тянет ручки в сторону старой усадьбы, скрытой за лесом, оживляется на глазах, бормочет что-то себе под нос, вертит головой,. Чувствует карманы Астрала, это уже точно. И с каждым днём всё явнее, всё сильнее.
Лакомка тяжело вздыхает. Пора бы уже возвращаться в Невинск. Там аптекарский сад, там проснувшиеся альвы. Но здесь зато Олежек спокоен. Не скачет, не визжит, не лезет с головой в Астрал, сидит как паинька. Но стоит только туда вернуться — и понесется. Опять рога отрастит, опять по Астралу забегает. Не ребёнок, а комета с приветом.
Подходит Феанор, хмурый и взъерошенный. Лакомка замечает его заранее, но делает вид, что занята малышом.
— Слушай, племянница, — негромко произносит Воитель, вставая рядом. — Хочу с тобой поговорить.
— Да, дядя, говори, — без интереса отвечает альва. — Только, надеюсь, не снова про бунт против моего мужа?
Феанор хмыкает, как будто обижен:
— Какой еще бунт? Это мой народ. Это я по закону король!
Лакомка только цокает языком, глядя, как Олежек щупает пальчиками воздух, будто нащупывает невидимые нити.
— Дядя, ты сотни лет был в плену у монахов. У тебя даже земель нет, чтобы разместить хоть пару семей, а Данила предлагает переселить наших в свои земли рядом с Заиписом,
— Откуда у менталиста там земли? — застывает Феанор.
— Мелиндо захватил Шпиль Теней, бывший замок лорда Бесчлина. Там можно будет жить, не прятаться, строиться, растить детей.
Феанор сердито морщит лоб, но упрямо кивает, будто сам себе:
— И что? Всё равно я король по закону!
Лакомка вздыхает раздраженно:
— Данила спас наш народ, дядя. Он даёт нам будущее, дома, работу, защиту. Он — причина, по которой мы вообще ещё живы. А ты — король, да? Ну-ну, дядя. Король. Только кто за тобой пойдёт?
— Верность важнее жизни, — упрямо гнет свою линию Феанор.
Олежек вдруг радостно лепечет, хлопает в ладошки и снова тянется к усадьбе, а Лакомка с нежностью поглаживает его по волосам, отвернувшись от Феанора. Ей-богу, Воитель ей надоел так, что сил нет. Еще немного, она пошлет его на три русские буквы, хоть он и дядя, хоть и родная кровь. Сколько можно одно и то же?
Вдруг со стороны старой усадьбы в небо ввинчивается чёрный столб то ли дыма, то ли Тьмы. Но даже если и дым, то странный — он не развеивается.
Из флигеля резко выбегает Гепара. Гибкая мутантка останавливается на крыльце, озирается, морщится, будто от боли, и произносит напряжённо:
— Резкий выброс телепатии… Что там произошло?..
Она замирает, уставившись на чёрный столп, дернув гепардовыми ушками. В этот же миг у Олежка вдруг вырастают рога.
Малыш тихо посмеивается, глядя в сторону старой усадьбы
Лакомка чувствует, как по спине пробегает холодок. Что-то назревает. Причём такое, что лучше бы об этом прямо сейчас узнал Даня.
Она молча мысленно зовёт мужа:
— Мелиндо, ты не занят? Тут старая усадьба, кажется, решила проснуться.
* * *
Двигаемся в сторону красных огней, колонна топчет тракт, шестилапки шлёпаются лапами по грязи, Светка с Настей негромко переговаривается, но я их почти не слышу — в голове пульсирует мыслеречь.
Лакомка вышла на связь:
— Мелиндо, над старой усадьбой Филиновых поднялся чёрный столб. Плотный, как ночь. Олежек чувствует Астрал, тянется туда, рога снова прорезались. Что-то странное началось. Гепарочка вот тоже заволновалась.
Мда, дела. Недолго думая, достаю связь-артефакт, выхожу на Гепару. И тут же, пока мысли не ушли в сторону, мелькает абсурдное, но цепкое: было бы проще, если бы Гепара носила кольцо из мидасия. Всегда на связи, всегда под присмотром, без этих плясок с артефактами. Подключился, проверил, помог, уберёг. Красота.
Только вот кольцо из мидасия — это статус. Это уже суженая. Очередная. А мне что, коллекцию открывать? Хотя стоп. А если не обручальное? Если сделать отдельную линию? Кольца для… хм, наложниц? Отдельная линия маркировки. Надо еще с Гумалином потом обсудить.
Для гвардейцев, понятно, будут печатки, но Гепара ведь не в гвардии, и ей не вручишь служебный знак различия, а кольцо, по сути, дает некий статус в роде. Обычной служанке не положено носить дорогущий мидасий. Вот потому и напрашивается статус «наложница». Или всё же в жены брать? Ладно, потом подумаю.
— Господин? — голосок Гепары.
— Докладывай, сударыня. Что там с усадьбой?
Голос у неё чуть запоздалый, будто она тоже ощутила, как перекосился мир:
— Господин, не знаю, но там случился резкий выброс телепатии. Очень сильный, как удар в голову. Шёл прямо из глубины усадьбы.
Хмурюсь, откидываюсь на спине Мохнатыча, прикрываю глаза на пару секунд. Савельич ведь предупреждал. Говорил про «зло», что гнездится в старой усадьбе, прячется, ждёт. И вот дождалось. Почуяло меня, когда я тогда топтался почти на пороге. Или, может, эта дрянь учуяла Олежека?
Возвращаю внимание обратно в реальность. Выхожу снова на мысль к Лакомке:
— Уезжай с Олежеком в Невинск, да и Лену с Камилой прихвати. Немедленно. А с усадьбой я потом разберусь. Олежека надо беречь. Он слишком интересный стал для всего, что просыпается в тех стенах.
С чёрным столбом дыма придётся разбираться отдельно, но сейчас не время. Гон только начался, и если его не дожать до конца, Айра останется без мяса, без отчёта и без авторитета. А мне это зачем? Айра, как-никак, теперь своя. Когда-то, да, ликанка была ещё той занозой в заднице, но времена меняются, люди тоже. Теперь вполне себе надёжная единица. А мне нужна спокойная, лояльная Шакхария, без сюрпризов и заговоров. Так что приоритеты ясны.
Окидываю взглядом Айру с Буром, киваю на огни:
— Где мигают сигналы, там вообще кто-нибудь живёт? Населённый пункт есть?
Айра качает головой:
— Нет, там пусто. Только лес, да старая тропа к горам.
Хмурюсь, смотря в ту сторону, где вспыхивают сигналы.
— Тогда зачем нас туда зовут? Это странно.
Айра сразу поддерживает:
— Думаешь, ловушка?
Киваю, даже не сомневаясь:
— Похоже на то. Идти туда, как на праздник, явно не стоит. Может, наши недоброжелатели снова зверьё нагоняют, как с цесарками. Только в этот раз покрупнее и поголоднее. А раздобыть сигнальные огни — не такая уж проблема. Надо проверить аккуратно.
— Я пойду с тобой! — Айра восклицает с таким энтузиазмом, что даже Бур покосился на нее и меня с подозрением. Расслабься, здоровяк, нет у нас ничего.
Собираю короткую группу: беру Айру и Змейку. Троём будет быстрее, тише и проще уйти, если что. Накрываемся Покровом Тьмы — пусть даже камень под ногой хрустнет, никто нас не заметит. Исчезаем в зарослях, двигаемся шустро по лесу.
Минут через двадцать ментальное сканирование цепляет людей. Тормозим в тени, притаились в зарослях, наблюдаем. Охотники Зодра. Узнаю в лицо — помню их из его группы. Трое возятся, деловые такие, словно на субботник вышли. Один держит ведро, двое других макают кисти и размазывают по коре деревьев какую-то тёмную вязкую дрянь. Ну-ну.
Подхожу ближе, к ближайшему стволу. Провожу пальцами по свежему слою, нюхаю, сразу морщу нос — запах мерзкий, как от тухлого мяса и кислых ягод, с железным привкусом.
— Принцесса, это что за дрянь? — спрашиваю у Айры.
Та подходит ближе, обнюхивает мазь, тоже поморщилась:
— «Гонный помёт». Сильнейшая приманка для хищников. Смесь феромонов, сока бешеных ягод, железа и прелой шерсти. Это штука некоторых зверей с ума сводит. Тащатся на запах, как мухи на мёд.
Усмехаюсь:
— Ну, ясно. Ловушку готовят. Сейчас нам сюда стадо тварей погонят, а мы, значит, такие добрые и глупые стоим, принимаем. Фиг им. Не дождутся.
Оглядываюсь на охотников. Те настолько увлечены своей мазнёй, что даже не догадываются, что за ними уже смерть дышит.
— Пора с этим заканчивать, — тихо бросаю.
Действуем быстро. Без шума. Трое — трое. Как по нотам: Айра режет одного клинком Тьмы, Змейка, вынырнув из тени, всаживает когти во второго, а мне хватает одной пси-гранаты, чтобы уложить третьего.
Подхожу к ведру с помётом, заглядываю внутрь. Вонь такая, что глаза слезятся, но в этой ароматной радости кроется ключ к нашей контратаке.
— Фака, — ругается Змейка, отходя подальше от «помёта».
— Может, выбросим? — предлагает Айра.
— Да вы что, принцесса, — удивляюсь, подхватывая ведро. — Люди Зодра так старались. Надо же им помочь заманить зверей.
Айра широко улыбается:
— Отличная мысль.
— Ага, — киваю. — Люблю дарить радость людям.
* * *
 Лесные угодья Гона, Шакхария 
Зодр шагает по тропе, ухмыляется в усы, покачивая плечами от самодовольства. Он оборачивается на далекие красные огни. Вот и всё, хана этому выскочке конунгу Даниле. Да и принцесске Айре тоже. Гона хотели? Ага, будет вам Гон. Сейчас они как миленькие припрутся на сигнал — красные огни ведь, священный вызов, нельзя игнорировать. Обязанность, мол. Честь, долги… Дурачьё.
Прямо туда и придут, где его люди уже щедро размазали по деревьям Гонный помёт. И как только запах разнесётся, так и попрут твари с гор. Гренди. Страшные, зубастые, разъярённые. Вот и вся охота у них будет — убегай, если сможешь. Хотя куда они убегут? Не успеют. И никакой ручной ушкоширь их не спасет.
Генерал хмыкает, размышляя, как же глупа оказалась принцесса. Ведь могла бы всё уладить заранее. Приняла бы его предложение — жила бы спокойно. Он бы ей и крышу, и титул, и супружеский долг по расписанию, и пол-Шакхарии в придачу. А она выбрала этого мальчишку. Данилу. Теперь вот пусть за него и умирает.
Зодр мечтает уже, как будет стоять потом на площади, рассказывать королеве, как эти двое трагически пали в бою. А он — герой, что удержал охоту и спас Шакхарию. Красиво будет. Словно песню спеть.
Но тут его нога вдруг вляпывается во что-то липкое. Он останавливается, бросает взгляд вниз. Под сапогом размазана тёмная, жирная масса. Генерал наклоняется, принюхивается… И резко морщится.
— Это же «Гонный помёт»!
Мгновенно вскидывает голову, осматриваясь. Сердце сжимается в груди. Откуда это дерьмо здесь взялось?
И тут, откуда-то из-за холма, катится низкий, раскатистый рёв. Тяжёлый топот пробирает до костей. Гул усиливается, земля начинает вибрировать, как будто под ней кто-то толкает камни.
Где-то там, в дымке, из леса, на группу Зодра несётся стая. Огромная, чёрная, с горящими глазами и пастями в клыках. Гренди. Вся орда целиком.
Зодр замирает, будто прирос к месту. И единственное, что успевает сказать прославленный генерал Шакхарии перед тем, как грохочущая орда наваливается сверху:
— Мама…



Глава 14

 Кремль, Москва 
Царь задумчиво смотрит в массивное окно своего кабинета, за которым медленно сгущается московский вечер.
— Так ты выяснил, что это за чёрный дым над старой усадьбой Филиновых? — негромко спрашивает Государь, не оборачиваясь.
Владислав Владимирович, стоящий неподалёку, коротко усмехается, качнув головой. Он выглядит уставшим — не физическая, а скорее умственная перегруженность, накопившаяся за последние месяцы.
— Технически это не дым, а телепатический импульс. Обычная частичная материализация Астрала, — поясняет начальник Охранки, поправляя манжеты рубашки. — Безвредна, если находиться на расстоянии. Телепаты Охранки уже проверили всё, что могли, но в усадьбу мы зайти не можем — мешают Астральные карманы.
Царь поворачивается.
— А что Данила говорит?
Владислав чуть расслабляет плечи, скрещивая руки за спиной.
— Я говорил с ним. Сейчас он на Боевом материке, но вернётся в Москву в течение недели и разберётся с этим сам. По всей видимости, в усадьбе засел сильный телепат — возможно, Демон, а может, и ещё какая-то астральная сущность. Оно привлекает к себе внимание этими «вспышками», но выйти наружу не может. Карманы держат его внутри, как клетка. И, судя по всему, войти туда тоже может только Филинов. Так что остаётся ждать его.
Царь задумчиво скользит взглядом по тёмной панораме столицы.
— Значит, опять Данила будет разбираться.
Владислав едва заметно кивает.
— Это его родовая земля, Борис. Сам же знаешь, что Карманы мешают моим людям разобраться.
Царь усмехается.
— Да-да, я не сомневаюсь в компетентности твоих телепатов. Но сам факт налицо: мы стали слишком зависеть от Данилы… или, точнее, от его успехов.
Его Величество начинает загибать пальцы.
— Разобрался с Буяном. Скоро ещё выиграет в гонке по зачистке гулей в Междуречье. А про Золотого дракона и поставки золотой чешуи я вообще молчу… — голос его звучит задумчиво, почти отстранённо.— Слишком уж он разогнался. Его либо надо опускать…
— Не думаю, что это хорошая идея, Борь, — спокойно замечает Красный Влад, чуть склонив голову. — Как ни крути, от Данилы до сих пор была только польза. Он серьёзно помог Царству, и на него можно опираться.
Царь хмурится, в голосе звучит предупреждающая нотка:
— Я не договорил. Сделай милость, Владик, больше не перебивай меня.
Владислав мгновенно поднимается с места, опуская взгляд.
— Простите, Ваше Величество.
Царь отмахивается, досадливо вздыхая.
— Сядь, Владислав Владимирович. Официоз уж отбрось в сторону, но впредь не смей меня перебивать.
Когда Владислав возвращается на место, Царь продолжает:
— Я хотел сказать: либо опускать его, либо сближаться. Как родственники. Что там по плану сближения через Морозовых? Данила должен был обвенчаться с Машей Морозовой, а мы, в свою очередь, обвенчаем Юрия Морозова с нашей Олечкой Гривовой. Мы этот план похоронили, а нового до сих пор я не слышал.
Владислав хмыкает.
— Облом, Боря, ты же знаешь. Морозов влюбился в иномирянку Ненею. Теперь Юрий Михайлочич никого уже не сможет взять в жёны, если только ты не введёшь многожёнство.
Царь недовольно поджимает губы.
— Не хочу многожёнства. И тем более не хочу выдавать нашу любимую племянницу Олю за нелюбящего её человека. Если Морозов не будет о ней заботиться, мне не нужен этот брак.
Он откидывается в кресле, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику.
— Указ о многожёнстве я тоже подписывать не собираюсь. Пусть этим займётся кто-нибудь после меня. Другой Царь. Я человек старых порядков, и мне претит ставить подпись на подобном документе.
Владислав осторожно напоминает:
— Вообще-то, Боря, в нашей истории был период, когда разрешалась только одна жена, но до этого многожёнство активно практиковалось.
Царь отмахивается.
— Знаю, знаю, — отвечает он глухо. — Но я не хочу возвращаться к таким порядкам. Хоть и понимаю, что это неизбежно. Но сам этого делать не буду.
Он делает паузу, переводя взгляд на книжные полки.
— Предлагаю другой вариант. Олечка и так связана с Данилой, она его посредник в переговорах с Ци Ваном. Так почему бы не использовать это для сближения? Пусть эта связь станет крепче.
Владислав Владимирович задумчиво барабанит пальцами по подлокотнику кресла.
— Это будет усиление рода Вещих-Филиновых, — медленно произносит начальник Охранки. — Подчеркну — очень мощное усиление Данилы. Максимальное приближение его к царскому роду. Это изменит баланс сил. Будет много недовольных. В первую очередь — Семибоярщина.
Царь усмехается.
— Нашел кого бояться, тоже мне! У тебя уже достаточно поводов схватить эту Семибоярщину за зад, особенно после их попытки навредить Даниле через Воробьёвых. А скоро они ослабнут ещё больше. Как только Данила выиграет гонку в Междуречье и заберёт его себе, боярское влияние резко упадёт. Напротив, Владик, связь с Данилой надо укреплять. Он активно захватывает Боевой материк, а это огромные напаханные земли, населенные аномальными зверями. Вот и думай. Разработай план сближения, оцени все риски и начинай воплощать, — Царь бросает взгляд на часы. — Пожалуй, давай закругляться.
Владислав поднимается, ухмыляется и, уже с лёгкой насмешкой, бросает:
— Есть, закругляться, Ваше Величество.
* * *
Перед очередным привалом я спрыгиваю с Мохнатыча, и ко мне сразу подходит Бур. Его лицо серьёзно, а в глазах сквозит странное удовлетворение — такой взгляд бывает у человека, который прошелся по краю и чудом выжил.
— Конунг, мне тут друзья доложили… — огромный шакахар делает паузу, будто собираясь с мыслями, поглядывает на меня исподлобья. — Помнишь, когда нас заманивали те лживые красные огни? Ты еще с принцессой вдвоем пошел разведать. Так вот, эта история для генерала Зодра обернулась потерей половины людей. Половины, конунг!
Он поёжился, массивные плечи вздрогнули, словно две каменные глыбы.
— С тобой, оказывается, опасно связываться… — пробасил он, усмехаясь, но без веселья. — А ведь Зодр меня к себе звал. Повезло, что я выбрал тебя.
Я усмехаюсь, покосившись на него.
— Ну, вообще-то ты выбрал группу принцессы Айры. Как и я. И да, мы оба сделали правильный выбор.
Бур тут же кивает.
— Как скажешь, конунг. К принцессе — значит, к принцессе.
Светка, сползая с бока Мохнатыча, хмыкает, поправляя ремни.
— Тебе реально повезло, Бур. Мог бы оказаться в той самой несчастливой половине группы Зодра.
Бур передёргивает плечами, будто только что увернулся от невидимого удара.
— Да уж…
Прошло ещё пару дней с начала Гона. Мы продолжаем охотиться, ловить и загонять стаи. Ещё четыре пойманных стаи цесарок отправлены в Шах, пять стай убитых гренди ушли в морозильники.
Цесарки из моей доли затем отправятся на ферму в Тавиринии. У тавров таких птиц в разведении ещё не было. Интересно, какие у них яйца — может, огромные как у страусов? Да и мясо стоит попробовать, вдруг окажется деликатесным.
Что касается Зодра… Он пережил ту травлю гренди. По слухам, потерял руку, но Целители её восстановили. Только вот с людьми ему повезло меньше: из трёхсот бойцов осталось сто пятьдесят. Теперь у него столько же, сколько у Айры и Бура.
Понос генерал тоже пережил. Всё-таки местные травники-шакхары знают, какие лопухи от чего помогают, так что доконать его ослабительным, как боярина Хлестакова, оказалось бы не так просто. Но возможно. Лакомка — лучшая травница на свете. Если использовать ее талант на полную, никакие Целители не поднимут. Но на Зодра у меня другие планы.
Айра оборачивается ко мне, поправляя кожаную куртку, её взгляд вопросительный:
— Конунг, может, сделаем привал?
Я осматриваю местность, подмечая впереди знакомый изгиб рельефа.
— Чуть дальше. Там будет лавандовая полянка для Мохнатыча и мята для Змейки.
Она кивает, и мы проходим еще пару километров.
На привале костёр потрескивает, разбрасывая искры в прохладный вечерний воздух. Я сижу на поваленном дереве, наблюдая, как Мохнатыч с аппетитом жуёт лаванду, время от времени закидывая хоботом в рот охапки душистой травы. В стороне Змейка с наслаждением развалилась в зарослях мяты, шевеля хвостом.
Настя подгадывает момент и опускается рядом на полено, внимательно глядя на меня.
— Даня, — негромко говорит жена, наклоняясь ближе. — Я слышала, как Бур разговаривал по артефакту связи. Он сказал кому-то: «Бросайте всё и двигайтесь сюда».
Я усмехаюсь, бросив взгляд в сторону Бура, который что-то негромко обсуждает с Айрой.
— Да, мы это с ним уже обсудили. Он просто даёт своим товарищам в других группах дельный совет — поклясться в верности Айре. Бур — умный мужик, быстро смекнул, что за ней будущее. Присоединиться к нам уже группы не смогут, но клятву дать — еще как.
Настя задумчиво глядит на ликанку.
— Значит, наша Айрочка станет королевой Шакхарии?
Я приподнимаю бровь. «Наша»? Хм… в каком смысле? После аппетитов Лакомки мне уже кажется, что все жёны только и думают о расширении гарема.
— Ну, если говорить про королеву — к этому всё и идёт.
Рыжая оборотница кивает, но видно, что в голове у неё крутятся свои мысли. Читать их я не собираюсь.
Внезапно над восточным горизонтом вспыхивают магические огни — красные, чёрные, зелёные, синие. Срочный сигнал сбора.
Из кустов выходит Светка, отряхивая руки.
— Опять ловушка?
Я оборачиваюсь к ней, мельком глянув на огни.
— В этот раз нет, –перевожу взгляд на Айру. — Что на востоке, принцесса?
Ликанка нахмуривается, быстро прокручивая в голове карту местности.
— Там деревня Шрык. Если вызывают всех, значит, она в опасности.
Мы собираемся. Когда прибываем на место, вокруг уже собираются другие группы. Среди них — и генерал Зодр со своими бойцами.
Вскоре начинается распределение отрядов. Голос гонца звучит громко и чётко:
— Генерал Зодр назначен командующим объединённой группой. Всем предводителям явиться в шатёр для совещания!
Я бросаю взгляд на Айру. Лицо у неё спокойное, но в глазах мелькает тень недовольства. Неудивительно. Мне же, если честно, это назначение даже по душе. Чем больше возможностей у Зодра, тем быстрее он их просрёт в нашу пользу.
— Конунг, пойдёшь со мной? — спрашивает Айра, переводя на меня взгляд.
Я улыбаюсь в ответ:
— Конечно, принцесса.
В генеральском шатре уже собрались предводители остальных групп. Генерал Зодр сидит во главе стола, выглядит измождённым: кожа бледная, под глазами тени, движения напряжённые. Видимо, слабительное Лакомки его всё-таки хорошо потрепало. Да и общее истощение после излеченных ран даёт о себе знать.
От вида шакхарского генерала я невольно усмехаюсь, особенно когда ловлю его яростный взгляд. Не стоило копать другим могилу, генерал…
Зодр тяжело вздыхает, водя пальцем по карте, словно сам не в восторге от того, что видит.
— Итак… — его голос звучит напряжённо. — На нас движется крупнейший поток тварей. Сход с гор масштабный, возможно, это главный поток.
Подаю голос.
— Главный? Что это значит?
Генерал поднимает голову, хмурит брови, бросает на меня колючий взгляд, в котором читается чуть ли не бешенство.
— Ты даже таких мелочей не знаешь, конунг? И ты еще называешься участником охоты?
В его голосе звучит едкая насмешка. Ага, считаюсь. Как и в тот раз, когда надрал тебе зад и похоронил половину твоей группировки.
Я пожимаю плечами, равнодушно глядя на него.
— Вопрос скорее к вам.
Зодр морщится.
— Ко мне?
Ухмыляюсь.
— А к кому же ещё, генерал? На носу что-то важное, а вы еще даже не потрудились провести мне краткий инструктаж, как предводитель охоты. Или вам не нужна моя помощь?
Зодр сжимает челюсти. Субординация нарушена, его авторитет пошатнулся. Он бы и рад меня послать и выгнать с охоты, но тогда упустит шанс прикончить во время отпора зверям.
Айра, улучив момент, делает шаг вперед.
— Конунг Даниал, «главный» поток значит, что после него звери уже не будут сходить с гор. Если этот поток разобьём, всё закончится. Гон окончится.
— Благодарю, принцесса, — улыбаюсь ликанке.
Зодр, с трудом пересиливая себя и делая вид, что меня не замечает, коротко кивает на карту.
— Мы поделим периметр между всеми группировками. Принцесса, твоя группа займётся защитой северо-востока. Моя группа будет держать север.
Я опускаю взгляд на карту, внимательно изучая расстановку. Он выбрал себе самую опасную позицию. Лоб в лоб с потоком зверей. Потому что твари идут именно с севера. Смелый ход? Скорее уж, расчетливый.
В подтверждение моих мыслей Зодр добавляет:
— У меня самая важная позиция. Потому, если мне понадобится помощь, я буду звать группы на подмогу сигнальными огнями.
И тут я понимаю, в чём подвох. Вот же хитрая сволочь.
Зодр выбрал позицию, где сможет стать главным героем битвы — собрать всю славу, перебить больше всех тварей, выглядеть спасителем деревни. Но вот только жар загребать он собирается чужими руками, вызывая подмогу через магические огни.
Но, конечно, это еще не весь его план.
После собрания Айра и я идём обратно в лагерь, шагая по усыпанной сухими ветками тропе. Зверей пока не видно, но их ментальные отклики угадываются вдалеке. Пару часов — и станет жарко.
Айра шагает сбоку, поглядывая на меня снизу вверх.
— Данила, странно, что Зодр взял на себя самый опасный участок, — задумчиво произносит она, не сводя глаз с темнеющего горизонта.
Я качаю головой, усмехаюсь, сунув руки в карманы.
— Нет, не странно, Айра. Всё даже разумно и логично.
Она бросает на меня любопытный взгляд, и я поясняю:
— Генерал задумал ловушку. Нам тоже нужно быть к ней готовыми. Магические огни — это обязательный сигнал. Он может вызвать нас куда угодно, хоть в пасть зверям, и мы не сможем отказаться. Когда прибудем, нас там будет ждать сюрприз.
Айра молчит, задумавшись.
— Я поняла… Зодр задумал нам ловушку, — выдыхает она, а потом её губы кривятся в хищной ухмылке, показав фирменные ликанские клыки. — Знаешь, я так рада, что ты со мной, Данила. Без тебя я бы не пережила Гон, но с тобой его не переживет Зодр. И эта мысль греет меня.
Я усмехаюсь в ответ.
— А еще, принцесса, раз нас заманят на север деревни, мы получим….
— … больше всех мяса! — Ликанка заканчивает фразу одновременно со мной, и в её глазах вспыхивает азарт охотницы.
Мы смотрим друг на друга, ухмыляемся. Мыслим одинаково. Добытчики. Хех.
Вернувшись в лагерь, сразу направляюсь к своей палатке.
Фух, пусто. И, главное, Светки нет. Значит, никто не будет приставать.
Хотел просто проверить московскую усадьбу, а с темпераментной блондиной на шее это проблематично.
Достаю из кармана разгрузки артефакт связи, его кристалл мерцает слабым синим светом, а затем активируется.
— Привет, Гепара. Как там старая усадьба поживает?
Ответ приходит почти сразу, и в голосе Гепары нет ни страха, ни тревоги:
— Всё без изменений, господин. Дым, этот столп тьмы, как был, так и остаётся, но больше ничего не происходило.
— Понятно, продолжай следить на ментальном уровне.
Очень странно. Если это действительно материализация Астрала, то на что тот, кто засел в усадьбе, тратит такую колоссальную энергию? Пустая демонстрация? Бессмысленный расход сил? Я хмыкаю. Если показывает — значит, хочет, чтобы мы видели. Значит, это именно показуха.
В очередной раз отмечаю, что связываться с Гепарой через артефакт неудобно. Лишние секунды на активацию, помехи. Надо бы ей дать кольцо для мгновенной связи. Так будет проще.
Я вздыхаю, прячу артефакт обратно и, развалившись на спальнике. Тут же переключаюсь на мысленную связь с Лакомкой. Узнаю как дела у жен в Невинске.
Лакомка занята акклиматизацией альвов — тех, кого вытащили из многолетнего плена у монахов. Сейчас их обучают, помогают адаптироваться к нормальной жизни. Освободить их было только первым шагом, теперь им нужно научиться жить заново. Они заново учатся простым вещам — как управлять своими Дарами, как говорить, не опасаясь наказания, как спать, не вздрагивая от каждого звука. Лакомка следит за всем этим, заботится, даёт инструкции, организует для них быт. Не знаю, где сейчас носит Феанора, но славный Воитель мог бы ей помочь своей племяннице. А то польза есть только от Бера с Зелой.
— Как там у вас? — мысленно спрашиваю альву-жену.
— Всё по плану, мелиндо, — отвечает она. — Те, кто пришёл в себя, уже обучаются. Им ещё предстоит долгая реабилитация, но главное, что они живы.
Да уж. В целом, я доволен — процесс идёт. Скоро я стану королём альвов, как уже стал конунгом тавров. Независимая фигура.
Вассальную присягу русскому Царю, конечно, сохраню — мои родовые земли всё-таки в России. Но и это будет почти формальность.
Как говорит Лакомка, Олежек, вернувшийся в Карман в своей детской, развлекается по-своему — доводит нянечек до полусмерти своими шалостями. Одна из женщин уже дважды запрашивала перевод в менее стрессовую зону, но что поделать? Других детей у меня пока нет, а если бы были — не факт, что они шалили бы меньше.
Следующим делом связываюсь через артефакт с Гумалином.
— Ну что, Хмельной? Как вы там с женой, прибыли в Невинск?
Голос у казида довольный, даже самодовольный.
— Да, шеф, мы с жёнушкой тут нормально устроились. По горам, конечно, скучаем, но мидасий того стоит. Сейчас его оцениваю.
Я приподнимаю бровь.
— Всё ещё оцениваешь?
Гумалин фыркает, как будто я не понимаю всей глубины момента.
— Шеф, понимаешь, это же работа тысячелетия! Тут куча анализов надо провести, чтобы разобраться, с чем имею дело. Оценить тугоплавкость, температуру плавления, гибкость, ломкость… В общем, всё изучить. Накосячить с таким драгоценным материалом — это я себе потом не прощу. Сразу самоубьюсь же!
Я усмехаюсь.
— Да понял я, понял. Соблюдай, конечно, все предосторожности. Ты своей благоверной живой нужен.
Вообще хорошо, что казид так загорелся мидасием. А то я уже начал опасаться, что его из гор никак не вытянешь. Он всё-таки могущественный руномастер, а не простой шахтер.
В палатку заглядывает Айра, её голос звучит осторожно:
— Конунг, ты тут один?
Я усмехаюсь.
— Один, не бойся, не помешаешь.
Она слегка краснеет — видимо, уже представила, чем могла бы «помешать», будь здесь мои жёны.
— Разведка докладывает: звери приближаются.
Я киваю с улыбкой.
— Тогда идём на северо-восток деревни. Там ведь наши позиции.
— Да, — кивает Айра. — До тех пор, пока не позовет Зодр.
А он обязательно позовёт, и мы не сможем проигнорировать генеральский сигнал. И вот тогда начнётся самое веселье.



Глава 15

— Как же скучно! — бросает Светка по мыслеречи. — Даня, ну когда уже этот Зодр позовет нас в ловушку?
— Думаю, еще четверть часа ждать, не больше, — прикидываю я, пси-волной расшвыривая подобравшуюся пятерку гренди. — Генерал явно ждет большой наплыв.
— Блин, вот же он тупой ждун.
Мы с группой Айры держим линию без особых проблем. Наплыв слабый, звери лезут хаотично, не единой стаей, будто просто заполняют пространство. Виды разные — мохнатые, лысые, с рогами, когтями, одноглазые, с множеством глаз. Каких только зверюшек здесь нет.
Я краем глаза замечаю, как Айра ловко уходит от удара, перехватывает инициативу и бьёт встречным рывком, её копья Тьмы рассекают воздух. Как Настя носится рыжей волчицей, мгновенно сменяя форму, полосуя врагов в прыжке. Как Змейка молниеносно срывается с ветки, впиваясь когтями в спину особо крупной твари, кружась вокруг неё.
Мохнатыч трубит из своего хобота, сбивая сразу троих бигусов, отправляя их в беспомощный полёт. Земля содрогается от каждого шага мамонта-ушкоширя.
И тут в небе вспыхивают красные огни.
Ну наконец-то! Зодр вызывает нас.
Я усмехаюсь. Ну конечно. Генерал зовёт, и нельзя же его огорчать. Значит, пора отделять часть бойцов.
— Бур, берём твои полсотни и идём на выручку генералу, — говорю я. — Светка, Айра, Настя, со мной.
Мы отделяемся и двигаемся к позициям на север деревни. Но что-то не так. Слишком тихо.
Лесные заросли сдавливают пространство, ночной воздух напоён запахом крови и магии, но здесь почти нет людей Зодра. Они не мертвы, их просто нет. Вернее, есть, но их слишком мало.
Айра морщится, оглядываясь по сторонам.
— Где все люди генерала, чёрт его дери?
Я всматриваюсь в лес, но их и вправду не видно. Значит, они очень далеко.
И в этот момент на нас обрушивается шквал тварей.
Пятидесяти бойцам Бура приходится резко перестроиться и держать оборону. Наплыв сильный. Почти сразу же я вызываю подкрепление со своих позиций на северо-востоке, ещё больше бойцов врубаются в битву, пытаясь не дать тварям сомкнуть кольцо. Я-то рассчитывал, что генерал оставит больше людей, а не жалкую десятку, которую уже смели звери. Но Зодр решил подстраховаться и взять почти всех для ловушки.
Айра никак не успокоится и яростно шипит.
— Где же все бойцы Зодра⁈ — негодует ликанка. — Взять и бросить деревню ради личной мести! Какой он генерал после этого⁈
— Самый что ни есть подлый, — киваю с улыбкой. — Впрочем он уже почти наступил на собственные грабли.
Сканирую местность, ловлю пси-след, улавливаю мысли, разлетающиеся вдалеке, и подтверждаю свою догадку.
— Они в засаде, — говорю я, убирая артефакт удаленной телепатии. — Ждут, пока твари нас полностью займут, а потом ударят нам в спину.
Айра ругается, её забрало доспех Тьмы дрожит от ярости.
— Какие же они сволочи…
Светка аж топает ногой, вспыхнув огненной аурой.
— И не говори!
— Зодр точно не альтруист, — отвечаю я, продолжая наблюдать за горизонтом. — Ну что, сходим со Светой в лес и быстренько проведаем генерала? А вы, принцесса, пока держите оборону. Не бойтесь, никто в спину не ударит.
— Я только за! — Светка в восторге. — Айрочка, не волнуйся — я прослежу, чтобы Зодр получил сполна за предательство.
Айра кивает блондинке и внимательно смотрит на меня, её черный шлем непроницаем, но я ощущаю взгляд ликанки.
— Хорошо, конунг.
Она протягивает руку, и я пожимаю её, но ликанка вдруг сжимает мои пальцы обеими ладонями, с силой, почти цепляясь.
— Спасибо за всё, что ты делаешь для Шакхарии, — по мыслеречи говорит она.
Я киваю, не разжимая рук.
— Пустяки, Айра. Мне и самому не терпится поговорить по душам с Зодром. Он ведь подарил нам столько аномального мяса, — указываю на зверей вокруг.
Потом убираю ладонь и шагаю в сторону Светки.
Жаль, конечно, что у Айры нет кольца связи. Я не смогу подкинуть ей энергии или помочь в бою, если что-то пойдёт не так. Но рядом с ней Настя — значит, связь и поддержка через неё хотя бы будет.
Мы со Светкой идём через лес, шаги почти бесшумны на мягкой подстилке из опавших листьев. Светка поворачивается ко мне, её губы растягиваются в знакомой ухмылке. Под огненным шлемом лица не видно, но я прекрасно ощущаю чувства супруги. Как и с Настей, в бою я всегда делаю нашу связь чувствительной — чтобы вовремя подстраховать, если понадобится.
— Наконец-то мы снова наедине, Даня!
Я тоже усмехаюсь.
— Ага, но ненадолго.
Она едва слышно фыркает.
— Мог бы и порадоваться тоже!
— А я разве грущу?
Бывшая Соколова снова фыркает, но улыбаться не прекращает. И чего это с ней? Вся такая возбужденная…
Я же накрываю её огненный доспех Покровом Тьмы, сам тоже скрываюсь в завесе. Мы подходим к лагерю Зодра. Его бойцы растянулись по лесу, разбиты на небольшие группы, сидят в засаде. Причем с тыла они никак не защитились. Боевые порядки разорваны, патрульных не выставили. Мы двигаемся между деревьями, обходя бойцов. Никто нас не замечает.
Почти доходим до середины их позиций, когда один вражеский менталист вдруг выскакивает из кустов.
— Чувствую здесь кого-то! — произносит он, резко разворачиваясь.
Из кустов вместе с ним выпрыгивают ещё двое — шакхары-физики, бойцы с быстрыми рефлексами.
Я не даю им шанса поднять тревогу.
Одним резким движением отправляю пси-стрелы в головы.
Менталист даже не успевает осознать, что произошло, прежде чем оседает на землю.
Шакхары валятся следом, их глаза застывают в пустом выражении, а из носа и ушей медленно сочится тёмная жидкость. Мозги сожжены.
Я бросаю быстрый взгляд на Светку, она уже приготовилась бить, но теперь расслабляется и разочарованно вздыхает.
— Быстро ты, — замечает блондинка.
Я только пожимаю плечами.
— Зачем затягивать?
Она коротко кивает. Затем по привычке фыркает, раздражённо покачав головой:
— Блин, вроде не шумели… Как они нас засекли?
Я усмехаюсь, следя за окрестностями.
— Не нас. Тебя. У меня защита, стелс-режим от менталистов, а у тебя его нет.
— Вот блин! — огорчается жена. — И как дальше нам двигаться? Даня, ты что, хочешь меня оставить здесь и идти один? — косится подозрительно на меня.
— Не неси ерунды. Смысл тогда мне был тебя брать с собой? — удивляюсь.
— А как же стелс-режим?
— Сейчас это уже не важно. Больше поблизости телепатов нет.
— Оу-у! Тогда ладно!
Мы бесшумно приближаемся к центру лагеря.
Здесь, на небольшой поляне, прямо под открытым небом расположился Зодр со своими адъютантами. Разложенные карты, разостланные меха, еда рядом. Устроился он, конечно, поудобнее — даже табуретку притащил. Засада, говорите? Вот уж не скажешь. А в это время Айра защищает его позиции.
Я не мешкаю. Формирую массивный валун и швыряю в главного халтурщика. Камень с глухим ударом попадает в грудь генерала, сбивая его со стула.
В тот же миг Светка бросается вперёд, её ладони вспыхивают, и огненные шары с гулкими взрывами отшвыривают его адъютантов назад.
— Сдерживай их, — быстро бросаю я по мысленной связи.
Она только коротко кивает, уже работая противника по всем фронтам.
А я, в доспехе Тьмы, нависаю над Зодром, который корчится на земле, морщась от боли.
Тот, сквозь зубы проклиная меня, активирует свой собственный доспех Тьмы.
— Сукин сын! — выплёвывает он, поднимаясь. — Конунг⁈ Ты тоже тёмник⁈
Я качаю головой, усмехаясь.
— Ага. Но не расстраивайся, у меня нет желания с тобой драться.
Я плавно поднимаю руку.
— Поэтому ты просто умрёшь.
Бросаю в генерала некротический шар. Белая энергия с шипением разъедает его доспех, впиваясь в плоть.
Зодр орёт, хватается за грудь, но не успевает ничего предпринять. Подскочив ближе, я вонзаю ему в голову пси-копьё. А затем, не теряя времени, провожу частичную материализацию Астрала. Прямо по пси-копью.
Взрыв.
Голову Зодра разрывает на куски, кровавые ошмётки летят во все стороны. Я выдерживаю остаточный удар без проблем — мой Дар Пустотника впитывает большую часть отдачи.
Воздух наполняется запахом горелой плоти и магического перегрева.
Генерал Зодр же потерял голову. Во всех смыслах.
Я тут же оборачиваюсь.
Светка в одиночку держит троих шакхаров-адъютантов. Они слаженно атакуют её, их доспехи Тьмы мерцают тёмным сиянием, пытаясь накрыть её Голодом Тьмы. Они работают грамотно, постепенно сжимая пространство вокруг неё, отсекая пути к отступлению.
Но я не жду.
Со спины швыряю им в затылки несколько пси-гранат. Они взрываются в воздухе, окутывая шакхаров ментальной волной, разбрасывая их в стороны, сбивая концентрацию.
Прежде чем они успевают опомниться, добиваю их пси-копьями.
Но не убиваю.
Захватываю их разум.
Они — Мастера, не Грандмастера, а значит, сломить их сопротивление вполне мне по силам. Ментальные щиты разлетаются. Бойцы застывают, их взгляды стекленеют, а через мгновение они послушно поднимаются, словно марионетки, ожидая моих приказов.
Светка уже замахивается, собираясь прожарить их, но я резко поднимаю руку.
— Стоп! Они теперь под моим контролем.
Блондинка морщится, но не атакует, лишь внимательно смотрит на шакхаров, оценивая, насколько они теперь действительно «свои». Я сам тоже поворачиваюсь к бывшим адъютантам Зодра, теперь стоящим передо мной безвольными куклами, ждущими приказов. Что ж, и правда, надо дать одну задачу.
— Ведите бывшую группу вашего генерала на север деревни, на бой с зверями. Помогайте принцессе Айре. Защищайте свои земли.
Программа вшивается в сознание. Адъютанты сразу разворачиваются и уходят, чтобы передать приказ остальной группе, а затем возглавить ее.
Я тут же связываюсь с Настей через мыслеречь:
— Передай Айре, что сейчас к вам придёт подмога. Это не враги, а именно подмога. Люди Зодра теперь за нас. Они идут помогать.
Настя быстро отвечает:
— Принято, Даня
Через пару секунд я чувствую, как Айра получает сообщение от Насти.
Светка продолжает смотреть вслед адъютантам с интересом.
— Даня, а ты этих сейчас поведёшь на убой?
Я качаю головой.
— Нет. Они просто примут бой. Зачем убивать обычных солдат, которые лишь подчинялись своему командиру? Генерал оказался мерзавцем, но он уже мёртв. Теперь его охотники могут приносить пользу.
Блондинка молча разглядывает меня, затем чуть усмехается и пожимает плечами.
— Ну, если так…
Бывшая Соколова у меня всё-таки очень кровожадная. Но, если честно, тут я сам виноват. С малолетства таскал её на охоту под Будовском. Хотя, если быть точным, это она постоянно увязывалась за мной. Впрочем, именно благодаря этому Светка всегда умела постоять за себя.
Мы со Светкой двигаемся обратно к своим, пробираясь через поле боя. Армия Зодра уже вступила в схватку, их бойцы отчаянно отбиваются, сдерживая натиск зверей. Теперь они действительно помогают, пусть и пришлось грохнуть их генерала. Такая вот эффективная рокировка в командовании.
Звери рвутся к деревне, пускай поток и ослабевает. Мы тоже врубаемся в драку, но спустя несколько минут становится ясно — победа уже не за горами. Животин становится всё меньше. Вскоре наплыв подойдет к концу.
Оставшихся тварей добивают, раненых тут же отправляют к Целителям. Всё проходит, как надо. Удар выдержали.
И вдруг ко мне подлетает Настя — в облике волчицы, её рыжая шерсть торчит клочьями, глаза горят паникой.
— Даня! — голос срывается. — Я Айру потеряла!
Я не раздумываю. Ментальные щупы уже выцепили ликанку. Прорываюсь вперёд, прокладывая себе путь сквозь остатки зверей, раскидывая их на ходу.
Впереди ещё клубится маленькая туча оставшихся тварей — и среди них я замечаю Айру. Она уставшая, но всё ещё сражается, удерживает себя на ногах, раз за разом взмахивая оружием.
Бросаюсь в бой, разбиваю тварей варскарри, сношу их Каменным градом и Голодом Тьмы, прикрывая Айре спину.
Когда последний монстр оседает в пыль, Айра резко теряет равновесие, её ноги подкашиваются.
Я мгновенно подхватываю её за талию, не давая упасть.
— Пойдём к своим, Айра.
— Д-да, конунг… — выдыхает она, слабо кивая, всё ещё тяжело дыша.
Я смотрю на неё, прикидываю и, недолго думая, просто подхватываю на руки.
Айра удивлённо смотрит на меня снизу вверх, но ничего не говорит.
Вот так вот. За своими девушками надо приглядывать, а то ещё убьётся.
Быстро добираемся до лагеря за частоколом деревни. Вокруг кипит работа — раненых лечат Целители, бойцы приводят себя в порядок, костры вновь разгораются, наполняя воздух ароматом дыма и еды.
Айре Целители не нужны. Я уже осмотрел её сам, так что несу сразу к костру, где суетятся повара. Подзываю туда же жён.
Успеваем перекусить вместе со Светкой, Настей и Айрой — простая походная еда, вяленое мясо, но после боя кажется чуть ли не пиршеством.
Тем временем Мохнатыч, мамонт, неспешно удаляется в сторону леса. Судя по всему, идёт искать свою любимую лавандовую полянку. Что ж, у каждого свои приоритеты.
Вскоре в лагерь прибывает королева.
Все предводители групп уже собраны в шатре, здесь же и главный адъютант Зодра. Айра смотрит на него недовольно, но я коротко улыбаюсь ликанке, мол, всё путем.
Королева осматривает собравшихся, её взгляд довольный.
— Вы молодцы, мои охотники, — произносит она, голос звучит спокойно, в нём ощущается гордость. — Битва была знатная, вы уничтожили главный наплыв, и я не могла не приехать, чтобы поздравить вас с победой.
Она делает небольшую паузу, крутит головой в непонятках, а затем прямо спрашивает:
— Где Зодр?
Вперёд выходит его адъютант — всё тот же, что теперь под моим контролем. Вид у него печальный, скорбный. Всё по роли.
— К сожалению, королева, — с должной скорбью объявляет он, — генерал Зодр пал в бою, как великий герой.
Я с трудом сдерживаю ухмылку. Да, прямо герой. Прямо пал… со своей табуретки… А адъютант не собирается останавливаться.
— Но в решающий момент командование на себя взяла принцесса Айра! — продолжает он с жаром. — Она повела нас в атаку, и мы победили! Всё благодаря принцессе!
Я краем глаза замечаю, как Айра удивлённо смотрит сначала на адъютанта, потом переводит взгляд на меня.
Я подмигиваю принцессе. Девушка хлопает глазами в шоке.
Конечно, адъютанты Зодра уже «забыли», что шли убивать Айру. Теперь они искренне верят, что пришли ей помочь. И что генерал Зодр был её сторонником, а его последнее слово перед смертью было: «Служите принцессе Айре».
Да, мозги им я промыл качественно. Весело быть телепатом, скажу вам честно.
А адъютант уже вошел в раж, развернувшись к королеве, продолжает вдохновлённую речь:
— Принцесса Айра — истинный предводитель! Спасибо, что ты отправила её с нами.
Королева гордо смотрит на Айру, и та краснеет, явно не привыкнув к такому количеству внезапных почестей.
— Это конунг Данила помог мне удержать оборону, — наконец говорит ликанка, всё же гордо вскинув подбородок. — Его помощь была неоценима.
Королева удивлённо поднимает бровь.
— Неужели ты хочешь сказать, что конунг — герой Гона?
В шатре воцаряется тишина. Айра смущенно молчит. Вопрос явно ввел ее в замешательство.
— Королева, разве я могу выдвинуть свою кандидатуру? — наконец удивляется ликанка.
— Не просто выдвинуть. Айра, ты справилась с главным потоком, — замечает королева. — А значит, вправе назначить героя Гона.
Она смотрит на дочь испытующе.
Айра не отводит взгляда, встречая её прямо, спина прямая, голос звучит твёрдо и уверенно:
— Тогда, да. Конунг Данила — герой Гона!
Все взгляды тут же устремляются на меня. Я в непонятках чешу затылок, приподнимая бровь. Герой Гоня? Эм… А что это вообще значит?
Но королева уже кивает, не оставляя мне времени осмыслить ситуацию.
— Да будет так!
Ее возглас тут же подхватывают охотники одобрительными криками, кто-то стучит кулаком по столу, выражая поддержку, кто-то одобрительно хмыкает.
А я всё ещё в замешательстве.
«Может, стоило заранее обсудить это с Айрой? Ну да ладно…»
* * *
 Штаб-квартира «Новостного льва», Москва 
Княжна Ольга Валерьевна сидит в своём кабинете, перелистывая последние отчёты. За окнами сгущаются сумерки. Княжна как раз делает глоток крепкого чая, когда дверь распахивается. На пороге стоит Владислав Владимирович, его фигура резко выделяется на фоне светлого коридора.
Ольга поднимает взгляд, откладывает ручку и с легким зевком потягивается:
— Дядя Влад, твой приезд неожиданен.
Владислав шагает внутрь, закрывая за собой дверь. Лицо у него сосредоточенное, но в глазах привычно поблёскивает насмешка.
— Я как раз проездом, — говорит он, небрежно оглядывая кабинет. — Подумал, что могу и лично передать тебе поручение.
— Поручение?
— Собирайся, Ольга Валерьевна. Ты отправляешься.
Княжна приподнимает бровь.
— Что? Куда?
На губах Владислава мелькает усмешка, он медленно опускается в кресло напротив, кладёт руку на подлокотник.
— Разведка доложила, что в Шакхарии закончился Гон.
Ольга моргает, ставит чашку обратно на блюдце.
— Шакхария? Это ведь страна на Боевом материке, где сейчас находится граф Данила?
Дядя приподнимает бровь, окидывая её испытующим взглядом.
— Смотрю, твоя разведка не хуже моей. По крайней мере, когда дело касается Данилы Степановича.
К щекам княжны приливает лёгкий румянец, но Ольга быстро отводит взгляд, поправляя рукав пиджака.
— Просто он сам сказал на своём балу, что собирается туда, — признаётся она, убирая прядь волос за ухо. — Но я не знала, зачем именно и что он там делает.
Владислав внимательно наблюдает за её реакцией, а она вздыхает, предчувствуя, куда ведёт этот разговор.
— Хорошо. Я отправлю лучших своих репортёров.
Владислав кивает.
— Именно самого лучшего. Себя.
Ольга удивлённо поднимает брови.
— Но почему?
Начальник Охранки пожимает плечами.
— Так нужно для государственной политики. Царь согласовал.
Ольга закатывает глаза. Опять дяди что-то мутят… Но затем княжна задумывается, прижимая кончик пальца к губам. Шакхария? Гон? Политика, конечно, политикой… но встреча с графом Данилой? Она вдруг улыбается своим мыслям. Почему бы и не да?
— Когда вылет? — спрашивает она, поднимаясь с кресла.
Владислав ухмыляется.
— Через три часа. Полетишь в Невинск, а там жены Данилы перекинут тебя в Тавиринию.
Ольга бросает взгляд на бумаги на столе.
Ну что ж… Остальная работа подождёт. Ее снова ждет сенсация.
* * *
Гон завершён. Время наград и праздника.
Все охотники снова собираются на равнине за крепостью Шахом, выстраиваясь перед помостом из белых костей. На нём возвышается массивный трон королевы, украшенный узорами и свежими черепами чудовищ, добытых уже в нынешнем Гоне.
Королева поднимается и громко объявляет:
— Подойдите ко мне, конунг Данила!
Толпа гудит, охотники с интересом следят за происходящим. Я шагаю вперёд, ощущая, как на меня устремляются сотни взглядов.
Королева берёт в руки странную брошку в виде черепа, покрытую тончайшими выгравированными узорами, и крепит её мне на разгрузку.
— Вы — герой Гона, — торжественно произносит она. — Так решила принцесса Айра, и я одобряю её выбор!
— Спасибо за честь, — спокойно киваю.
Я уже выяснил, что «герой» — это почётный титул без обязательств. Просто дополнительные привилегии: лучшая еда, лучшие места на пиру — всё будет доставаться мне. Ну, неплохо.
Толпа взрывается криками. Кто-то свистит, кто-то выкрикивает моё имя, охотники-физики одобрительно стучат копьями о землю, создавая низкий, гулкий ритм. Света и Настя в первых рядах улыбаются.
Я встречаю взгляд Айры, которая стоит среди предводителей на помосте, слегка краснея от внимания.
Королева поднимает руку, и шум стихает.
— А теперь назначим победителя Гона, — произносит она.
Ей подают венок — массивный, сделанный из переплетённых серебряных прутьев, украшенный клыками редких зверей.
Она держит его в руках, смотрит на меня и говорит:
— Венок победителя должен надеть герой Гона.
Я принимаю венок, но королева не спешит отпускать его.
Её пальцы легко касаются моих, а в глазах мелькает хитрый огонёк. Странная задумчивая улыбка скользит по ее губам.
— Победителем Гона, по числу убитых тварей и схваченных живыми зверей, назначается принцесса Айра! — громко объявляет она.
Толпа снова взрывается ликованием.
Я разворачиваюсь, направляясь к Айре.
Она стоит передо мной, её карие глаза сверкают, щёки пылают румянцем. Чёрные волосы заплетены в дерзкие короткие косички — явно работа Насти и Светки. Айра буквально светится от счастья.
Я осторожно надеваю венок на голову Айры. Она улыбается, её карие глаза сияют, отражая свет факелов. Затем делает шаг вперёд, направляясь к королеве, и начинает благодарственную речь.
Внизу, у подножия помоста, суетятся репортёры «Новостного льва». Камеры устремлены на мою брошку и венок Айры, объективы выискивают удачные ракурсы, операторы переговариваются шёпотом. В центре кадра — Ольга Гривова с микрофоном. Княжна уверенно вещает что-то перед объективом. Её взгляд периодически соскальзывает в мою сторону. В этой заинтересованности есть что-то странное, нерабочее, хотя, возможно, мне просто кажется.
После речи Айры толпа постепенно рассеивается. Усталые, но довольные охотники расходятся по временным лагерям, где их уже ждут жареное мясо на вертелах и крепкие напитки.
Я уже собираюсь уйти, но замечаю, как Ольга, грациозно лавируя между людьми, оказывается рядом.
— Данила Степанович, вы рады?
Я киваю, бросая короткий взгляд на Айру, которая всё ещё стоит на помосте.
— Ольга Валерьевна, спасибо за вопрос. Да, я рад за Её Высочество Айру.
Ольга слегка прищуривается, её улыбка становится чуть лукавой.
— А за себя? Вам выпал титул — признание от соседней страны.
Я пожимаю плечами, отвечая такой же лёгкой улыбкой.
— Ну, мы тоже получили свою выгоду. Рад, конечно. Тем более теперь у нас есть сотни цесарок для разведения на ферме в Тавиринии.
Княжна слегка качает головой, уголки её губ приподнимаются.
— Значит, всё не зря.
Я усмехаюсь, чувствуя, что интервью ещё не закончено.
— Присоединяйтесь к пиру шакхаров. Может, сделаете об этом отдельный репортаж?
Ольга склоняет голову, будто раздумывая, затем согласно кивает.
— Да, конечно. Буду рада.
Я прищуриваюсь.
— Тогда держитесь меня. Шакхары во время своих праздников бывают несдержанны.
— В таком случае вверяю свою безопасность в ваши руки, Данила Степанович, — произносит княжна Гривова с едва заметной игрой в голосе, почти строя глазки.
В этот момент артефакт связи в кармане разгрузки начинает звенеть, создавая лёгкую вибрацию.
— Простите, Ольга Валерьевна.
Я быстро достаю артефакт, активирую.
На связи Гумалин.
— Шеф, короче, я обследовал мидасий, — возбуждённо говорит казид, голос его дрожит от восторга. — На что делить слиток будем?
Я задумчиво вздыхаю. Что ж, пора выбирать.
«Сколько же мне нужно колец? И каких именно?»



Глава 16

 Резиденция Дозра, сына генерала Зодра. Шакхария 
— Что за бред про «пал, как герой»⁈ — рычит Дозр, сын Зодра, оскалив пасть. — Как мой отец мог «пасть, как герой»⁈ Он собирался прикончить дуру Айру, а заодно и этого конунга тавров! Таков был план! Когда-нибудь мы и до суки-королевы добрались бы!
Он меряет шагами свою резиденцию — массивный зал, украшенный знаками его рода. Генеральский сын ходит взад-вперёд, сапоги гулко ударяются о пол, а пальцы судорожно сжимаются в кулаки. Гнев кипит, требует выхода.
Старший адъютант едва заметно вздрагивает, но стойко выдерживает взгляд своего нового господина.
— Господин Дозр, ваш отец сражался, как лев, как истинный воин, — словно бы заученным тоном произносит он. — Айра заняла его место, когда он пал под наплывом тварей, защищая деревню.
Дозр замирает.
— Что за хрень⁈ — взрывается он, отступая на шаг, будто отказываясь принимать сказанное. Его рука сжимается в кулак. — Ты в своем уме⁈ Отец не был идиотом, чтобы сражаться ради кого-то! И тем более погибать!
Он резко разворачивается, взгляд метается к шакхару-менталисту, стоящему чуть в стороне.
— Если бы не яд, который я получил на охоте… — Дозр говорит уже тише, но голос всё ещё дрожит от сдерживаемого гнева. — Я был бы там, на главном наплыве, вместе с отцом. И покончил бы с этой шавкой Айрой.
С этими словами он шагает к менталисту и резко тычет пальцем в воздух перед его лицом.
— Конунг Данила тоже менталист. Он мог бы перепрограммировать этих придурков! — Дозр указывает в сторону старшего адъютанта. — И заставить их нести эту чушь про героическую смерть! Что скажешь⁈
Менталист приподнимает брови.
— Неужели вы думаете, сир, что он мог перепрограммировать всех адъютантов вашего отца? — в его голосе скользит нотка сомнения. — Щиты ведь стоят нетронутыми. Я заглядывал под них. Воспоминания у всех адъютантов сходятся…правда, есть нюансы.
Дозр прищуривается, его ноздри раздуваются.
— Какие нюансы? — цедит он, будто готовый вцепиться в любую деталь, подтверждающую его подозрения.
Менталист чуть склоняет голову:
— Оригинальные воспоминания всегда можно отличить от внушённых. Воспоминание о том, что ваш отец пал под натиском зверей… оно носит признаки внешнего вмешательства. Но вот в чём дело: вряд ли конунг Данила смог бы перепрограммировать всех троих адъютантов, не взламывая их ментальные щиты. Щиты ведь стоят нетронутыми… — повторяет он прежний довод.
— Щиты можно поставить заново, идиот! — отрезает Дозр, глядя прямо в глаза менталисту. Генеральский сын медленно выдыхает. Вот она — зацепка! Конунг Данила всё-таки переписал мозги этим дебилам.
— Это точно Данила. Он — грёбаный менталист, да еще к тому же Грандмастер. Думаешь, он не смог бы поставить такие же примитивные щиты с твоими узлами? Ты же слабак по сравнению с этим хитрым человечишкой! Он провёл тавров, стал их конунгом, подчинил себе целый народ! И ты правда веришь, что он не смог бы спародировать твою защиту⁈
Дозр делает ещё один глубокий вдох, всё решив для себя. Гнев в нём не утихает, но теперь он становится направленным, готовым к действию.
— Ну и что ж… — медленно произносит сын генерала. — Пожалуй, я поговорю с этим человечком. С глазу на глаз.
* * *
Пир кипит в Шахе, гремит звоном кубков и гулом голосов.
На драку меня в этот раз никто не вызывает, как и моих жён, — похоже, урок усвоен. Хотя между собой шакхары продолжают выяснять отношения кулаками — их веселье без кулачки явно никогда не обходится. Вот я и сижу, наблюдая за очередным мордобоем шакхаров, параллельно обдумывая последний разговор с Гумалином.
Казид пусть пока занимается перстнями для гвардейцев — девять штук, как договорились.
А вот с будущими жёнами и избранницами ещё предстоит разобраться. Мысленно прикидываю возможные варианты и случайно ловлю взглядом Ольгу Валерьевну. Деловой костюм сидит на ней идеально, подчёркивая осанку и уверенные движения.
За княжной Гривовой на пиру я поручил следить Светке с Настей. Если кто-то посмеет приблизиться к Ольге Валерьевне с намерением, отличным от обычной беседы, мои жёны быстро и доходчиво объяснят ему, почему это была плохая идея. Для других сотрудников «Новостного Льва» я выделил шакхарских бугарей Бура — они зорко следят, чтобы никто не обидел гостей из Москвы.
Во главе стола, самодовольно скалясь, восседает королева Крана. Сегодня её ирокез выкрашен в зелёный цвет. По правую руку от неё расположилась Айра, а слева — я, как герой Гона. Айра, поймав мой взгляд через стол, одаряет меня лёгкой улыбкой.
Королева Крана, заметив поведение дочери, усмехается, обнажая острые клыки.
— Конунг Данила, давай выйдем наедине. Хочу с тобой пообщаться.
Я киваю:
— Конечно, королева.
Королева ведёт меня прочь из зала. Мы идём по коридору, поднимаемся на один этаж выше — самый последний. И это уже странно.
Бур говорил, что кабинеты для приёма гостей находятся ниже, а здесь располагаются личные покои. А у знатных шакхарок не принято пускать в спальню кого-либо, кроме любовников и мужей.
Мысль о том, что меня пытаются скомпрометировать, мне не нравится. Не хочу оскорбить королеву — я не из тех, кто бросается обвинениями. Но и рисковать репутацией тоже не собираюсь. Вернее, не собираюсь давать кому-то козырь против себя.
Поэтому достаю из разгрузки перстень князя Буревестника и активирую иллюзорную личину служанки. Пусть будет небольшая подмена. Для королевы я остаюсь самим собой. А для остальных — смазливая шакхарка с саблевидными клыками.
По дороге на лестнице видим генералов, которые смотрят нам вслед. На последнем этаже также видим в коридоре группу служанок. Одни свидетели кругом.
Игнорируя служанок, Крана открывает массивную дверь, и я делаю вид, что ненавязчиво ей следую. И, конечно, вместо кабинета мы оказываемся в её покоях.
В комнате царит абсолютный порядок. В центре — огромная двуспальная кровать. Новая. Произведена в Российском Царстве. Причём на моей фабрике. Весь интерьер обставлен мебелью из того же комплекта — тумбы, шкафы, стулья.
Я неторопливо осматриваюсь, затем, не меняя невозмутимого выражения лица, спокойно замечаю:
— Может, стоило пойти в ваш кабинет? А то люди могут подумать не то… Ваши подданные явно не оценят.
Королева усмехается и садится на кровать с видом самодовольной кошки, удобно устроившейся в хозяйском кресле. Шёлковая блузка мягко струится по её телу, а обтягивающие кожаные штаны подчёркивают каждую линию выпуклых бёдер, делая их особенно заметными.
— О, как мило, конунг! Ты волнуешься о моей чести! — её голос звучит с насмешливым удивлением, но в глазах читается странный расчет. — Никто ничего не подумает, конунг, если мы выйдем отсюда и сразу же объявим твою помолвку с моей дочерью.
Она усаживается поудобнее, слегка откидывается назад, словно ненароком подчёркивая изгиб своей фигуры. Шёлковая блузка мягко облегает её грудь, а улыбка теперь больше напоминает женскую, а не дипломатическую.
Я спокойно спрашиваю:
— А вы бы хотели этого?
Крана усмехается снова, на этот раз чуть задумчивее:
— Сложный вопрос. Обычно у нас не принято обручаться не с шакхарами, тем более, если сам не чистокровен. Айра ведь наполовину ликанка. По всем обычаям ей следовало бы выйти за шакхара… — Она делает небольшую паузу. — Но я смотрю в будущее, дорогой конунг.
Она обводит рукой комнату, её взгляд скользит по мебели, явно намекая не только на удобство, но и на перемены, которые пришли вместе с моим влиянием.
— Ты дал нам одежду, мебель, много полезных атрибутов своей цивилизации. Включая краску для волос. — Она тряхнула кислотно-зелёным ирокезом, словно демонстрируя, насколько далеко зашла в освоении моих товаров. — А ещё ты теперь герой Гона. Ты для шакхаров не чужак, а исключение.
Я равнодушно бросаю:
— Благодарю за оценку, королева.
Крана замечает:
— Думаю, пора менять некоторые традиции.
Она хлопает ладонью по кровати рядом с собой, приглашая сесть, её губы изгибаются в легкой усмешке.
— Ты ведь помог Айре не только ради фермы цесарок, так?
Я остаюсь на месте, не двигаясь ни на шаг.
— Так. Я помог Айре, чтобы получить лояльную правительницу Шакхарии.
Королева усмехается ещё шире, и в этом взгляде сквозит хитрый блеск.
— Какой правитель может быть лояльнее королевы-жены? И её матери?
Она снова хлопает по кровати, на этот раз чуть медленнее, словно подчеркивая приглашение, и изящно перекидывает ногу на ногу, не сводя с меня внимательного взгляда.
Я смотрю на неё без тени эмоций и коротко отвечаю:
— Спасибо, это щедрое предложение, но вынужден отказаться, к сожалению.
Крана удивлённо поднимает брови и раскрывает рот в недоумении:
— Но почему?
— Вопрос брака я буду обсуждать только с Айрой, — подробно разъясняю. — А сейчас вы фактически продаёте её в обмен на мои товары. Более того, вы поставили меня в безвыходную ситуацию, где, если я не объявлю Айру своей женой, все будут думать, что мы с вами любовники.
Крана всё так же улыбается, но в её глазах вспыхивает любопытство.
— Любовниками? — протягивает она, лениво вздыхая. Тонкая ткань блузки на груди чуть натягивается, подчеркивая выразительны формы. Королева явно знает толк в соблазнении, — И зачем же мне это?
Не отвожу взгляда от опасной собеседницы. А то, что Крана не только красива, но и смертельно опасна, не подлежит сомнению.
— Предположу, что слух о нашей связи укрепит ваше положение в Шакхарии. Ведь что может быть надёжнее для престола, чем намёк на отношения с героем Гона — главным партнёром и поставщиком ценнейших товаров?
Королева даже не моргает, но улыбка становится шире, хищнее.
— Попытка не пытка, — лениво протягивает она. — Всё это ради мира в Шакхарии. В том числе ради Айры.
— Других кандидатур нет? — интересуюсь.
— Таких нет. Слава о тебе ходит по всему Боевому материку, конунг. Пёс и Дракон служат тебе. Если ты будешь на моей стороне — неважно в каком качестве: муж дочери или мой любовник, — генералы не посмеют взбунтоваться. Иначе их постигнет участь Зодра.
Молча смотрю на неё. «Участь Зодра?» Королева не только опасна, красива, но еще и догадлива. Айре повезло с родительницей.
Крана заливается смехом, запрокидывая голову, затем ловит мой взгляд:
— Я ведь правильно сообразила? Зодр «не пал как герой». Он умер как предатель и трус. Кстати, отдельное спасибо за его смерть, конунг. Я давно хотела избавиться от этого интригана, но у него была слишком большая власть.
Пожимаю плечами:
— Пожалуйста.
Крана проводит рукой по воздуху, жест её расслабленный, а в улыбке читается нечто хищное, почти тигриное.
— Надеюсь, ты не осуждаешь мой подход?
Качаю головой:
— Я не осуждаю. Я просто отказываюсь.
Хмыкнув, она медленно встаёт, подходит ближе и, чуть приподняв руку, легонько касается моей груди когтистыми пальцами, выкрашенными в черный лак.
— Эх, жалкой бедняжку Айру. Ну, раз уж все всё равно подумают, что мы любовники… может, и вправду устроим небольшое веселье?
Я смотрю на неё без эмоций и ровным голосом отвечаю:
— Боюсь, вы ошибаетесь, королева. Никто не посчитает нас любовниками.
Она прищуривается, в её глазах скользит вызов:
— Как это? Многие видели, как мы зашли в мои личные покои.
Усмехаюсь:
— Никто не видел, что именноя́зашёл сюда с вами.
Королева хмурится, её взгляд становится холоднее.
— Что ты такое несешь? — из-под пухлых губ показываются шакхарские клыки.
— Когда мы входили, я принял иллюзорную личину кое-кого другого.
Её глаза расширяются.
— Кого именно?
Лениво растягиваю улыбку:
— Да так… одного знакомого.
Крана сверлит меня свирепым взглядом, мгновение напряжённого молчания — и вот её лицо мрачнеет, губы поджимаются.
— Это твой выбор, конунг.
— Именно — мой, — не спорю. Ибо на чужие манипуляции поддаваться не в моих правилах. Крана могла бы просто поговорить со мной честно, но вместо этого решила взять своё хитростью — и в итоге обожглась.
— Уходим.
Она резко разворачивается, проходит вперёд и дёргает дверь, даже не взглянув на меня. Я же, не торопясь, меняю иллюзию — больше не служанка, а кое-кто другой. Не люблю, когда меня пытаются провести. Раз Крана хотела подставить меня и выставить своим любовником, пусть теперь сама окажется в той же ловушке.
Мы выходим из её покоев. В коридоре уже дежурит четверка шакхарских дворянок и дворян. Свидетели? Чудно. Я спокойно шагаю рядом с королевой, ничем не выдавая своей задумки. Когда мы возвращаемся в зал, я незаметно сбрасываю иллюзию.
Почти одновременно с нами и Бур приходит. До этого он уходил с одной служанкой куда-то в служебные помещения, то-то такой растрепанный.
Королева молчит, но её взгляд полон злого раздражения. Она сверлит меня глазами, но тут её внимание резко переключается. К группе генералов приходят дворяне — свидетели с верхнего этажа. Они о чем-то сообщают с круглыми глазами. Затем генералы один за другим начинают подходить к Буру, завязывая с ним разговоры. Уважительные, даже чуть подобострастные. Мощный физик-шакхар моргает, растерянно оглядываясь. Он привык к уважению, но не настолько, чтобы к нему вдруг начали льнуть те, кто раньше лишь равнодушно кивал на встречах.
Он ошарашен.
Королева тоже.
Она резко поворачивается ко мне, её глаза сверкают яростью.
— Ты принял личину Бура⁈
Айра и княжна Ольга с моими жёнами удивлённо переводят взгляд с королевы на меня. Я же спокойно смотрю, как Крана кипит, и с довольной улыбкой отвечаю ей по мыслеречи:
— Да. Теперь его будут считать вашим любовником. Может, для него это даже сложится в нечто более конкретное.
Королева сжимает кулаки. Её уловка провалилась. Теперь она сама поставлена перед фактом. На обратном пути я принял личину Бура, и все видели, как именно он выходит с королевой из ее покоев. Вот генералы теперь и выказывают Буру уважение.
Посреди пира я встаю и, не торопясь, направляюсь к балкону. Гул голосов и звон кубков остаются позади, заглушённые тяжёлыми занавесями, отделяющими зал от ночной прохлады.
Лёгкий ветер шевелит ткань, у перил стоит Айра. Её черные косички, подсвеченные серебристым светом, слегка дрожат на ветру. Вот и повод поговорить. Тема, близкая к той, что подняла королева Крана, да не совсем та же.
Я подхожу ближе, не спеша, позволяя ей заметить моё присутствие.
— Принцесса, — спокойно произношу. — Я хотел обсудить с тобой одну возможность.
Айра оборачивается. В её глазах лёгкое удивление, но без тревоги.
— Какую, Данила?
Я смотрю на девушку внимательно.
— События во время Гона показали, что в Шакхарии для тебя небезопасно. Скоро я смогу предоставить тебе защиту. Если ты захочешь. Но дело в том, что защита будет носить и обязательство с твоей стороны.
Она чуть наклоняет голову, едва заметно напрягаясь.
— Защиту?
Я киваю.
— В виде кольца.
Она моргает, не сразу осознавая смысл сказанного. Затем её глаза широко распахиваются.
— Кольца⁈ Такие же, как у дроттнинг Светланы, дроттнинг Елены, дроттнинг Камилы и дроттнинг Лакомки?
— Не совсем. Это кольцо избранницы. Я решил использовать именно такое название.
Айра хлопает глазами, словно пытается уложить мои слова в голове.
— Избранницы… То есть… жены?
Я качаю головой.
— Нет. Это не кольцо жены. В жены я могу взять только ту, кто будет помогать мне укреплять род. А ты будешь королевой Шакхарии, ведь так?
Она поджимает губы, её взгляд становится глубже, темнее.
— Значит, наложница.
Я тяжело выдыхаю. По сути, она сделала правильный вывод.
— Дело не в тебе, Айра, а в твоём статусе и… твоей отдалённости от меня.
— Я согласна! — внезапно перебивает она.
В её глазах вспыхивает радость, как будто я только что предложил нечто долгожданное.
Ого! Так её всё устраивает?
— Правда? — спрашиваю, искренне удивлённый.
— Конечно! Я почту за честь быть твоей наложницей!
— Избранницей, — поправляю её, чуть усмехаясь.
Всё-таки этот термин звучит солиднее.
И тут в моей голове раздаётся довольный, ехидный голос Светки:
«Целуетесь уже?»
Я поворачиваюсь, бросаю быстрый взгляд на дверь балкона… и, конечно же, за стеклом стоит Светка. Улыбается, как кот, обожравшийся сметаны. Ещё и пальчиками мне машет, как будто поздравляет с удачной сделкой.
Я закатываю глаза.
«А ты сторож, да?»
Светка весело кивает, явно довольная собой:
«Ага!»

Раз уж сторож есть… Я решаю поцеловать Айру. И целую. Она подаётся вперёд, отвечает с жадностью, её пальцы жадно сжимают мою шею, словно боится, что я отступлю.
Но тут раздаётся приглушённое «Ой» у двери. Я медленно поворачиваю голову.
За сияющей Светкой, которая пялилась только на нас, стоит Ольга Гривова. Княжна явно смущена, переминается с ноги на ногу, её взгляд виновато мечется между мной и Айрой.
— Ой, я не хотела! Я просто… подышать вышла.
Изо рта Айры вырывается смущённый смешок. Светка же наконец вспоминает о своей роли сторожа, которую сама на себя взяла. Ловко приобняв княжну Ольгу за плечи, она безапелляционно разворачивает её обратно в зал:
— Ольга Валерьевна, пойдёмте на другой балкон.
Я ухмыляюсь.
— Что ж…
Но договорить не успеваю, потому что в следующий момент Айра снова целует меня сама, уже уверенно, без тени смущения.
Я усмехаюсь, касаясь её щеки.
— Пойдём отсюда, пока ещё кто-нибудь «случайно» не вышел подышать.
Когда возвращаемся в зал, королева мельком бросает взгляд на припухшие губы дочери, фыркает и, не удостоив даже взгляда Бура, уходит куда-то прочь.
Пир завершается без происшествий и, как оказалось, без королевы. Ну и ладно. А на ночь я ухожу в личные покои Айры под руку с принцессой-ликанкой, и все это видят. Так что, в каком-то смысле, затея королевы Краны всё же удалась.
* * *
Утром Айра провожает нас. Глаза у неё красные — ночь у меня с принцессой выдалась бессонной.
— До встречи, дроттнинг Светлана и дроттнинг Анастасия! — она обнимается с бывшей Соколовой и бывшей Горнорудовой, словно с сёстрами. Затем, обвив меня руками за шею, целует в губы — и на этом прощаемся.
Я сажусь в машину рядом с Ольгой Валерьевной, Светка с Настей удобно располагаются сзади. Мы выезжаем в Тавиринию на нескольких машинах — в одной мы, во второй группа княжны.
Внезапно Ольга, глядя в окно, спрашивает:
— Данила Степанович, а мамонта ты с собой не взял?
Я улыбаюсь.
— Мохнатыч — свободолюбивый товарищ, Ольга Валерьевна. Очень любит лавандовые травы, которые растут только в этой широте.
Ольга удивляется:
— У вас главная жена же отличный друид. Разве проблема вырастить эту траву?
— Конечно, не проблема — соглашаюсь я. — Мы могли бы выращивать эту траву у себя, но мамонты водятся только здесь. Они привязаны к местному климату и пище. Пока Мохнатыч не найдёт себе спутницу, смысла тащить его далеко от естественной среды нет.
— Понятно, — кивает княжна Ольга, а затем, будто невзначай, добавляет: — Это очень благородно с вашей стороны — не неволить зверя, который верно вам служил.
— Мне бы самому было неприятно принуждать Мохнатыча, — соглашаюсь.
В этот момент раздаётся голос Светки по мысленной связи:
«Даня, засада впереди!»
Я, уже телепатией ощутив гостей, лишь отмахиваюсь.
— Да это не засада. Это открытая баррикада.
Машина плавно останавливается.
Я первым открываю дверь и выхожу, бросая через плечо:
— Ольга Валерьевна, сидите тут. Света, Настя — тоже.
Перед нами выстроился отряд шакхаров — верхом на шестилапках, в боевой позиции. Сотня магов, не меньше. Их звери тяжело переступают лапами, ноздри раздуваются, выдыхая тёплый пар в прохладный воздух. Шакхары ждут, оценивают, кто-то сжимает копьё, кто-то медленно водит пальцем по рукояти меча.
Я хмурюсь, но уверенно шагаю вперёд, ровно, без спешки. Вокруг тихо, если не считать далёких звуков утренней природы и редкого позвякивания амуниции.
— Уважаемые, ну и чего вы встали посреди дороги?



Глава 17

        Из строя всадников вперёд выезжает один. Молодой, в его движениях чувствуется самоуверенная резкость — та, что выдаёт отпрыска влиятельного рода. По скуластому лицу сразу понятно:         родственник покойного генерала Зодра. 
Он смотрит на меня холодными, оценивающими глазами, лицо жёсткое, клыки едва заметно высовываются из-под верхней губы.
— Я Дозр, сын генерала Зодра, — голос звучит твёрдо, в нём явный вызов. — Я знаю, что ты взломал мозги моих адъютантов, конунг Данила.
Я равнодушно пожимаю плечами.
— И что?
Дозр дёргается, будто не ожидал такой реакции.
— «И что⁈» Как это «и что»⁈ Ты даже не отрицаешь⁈
Я устало выдыхаю, глядя на него, не меняя выражения лица.
— Мне надо домой, Дозр. У меня есть дела поважнее, чем спорить с тобой. Так что говори, что хотел, и проваливай.
Шакхари морщится в недовольстве.
— Я могу рассказать королеве и всем генералам, что ты взламываешь шакхаров! Думаешь, они обрадуются? Да тебя объявят врагом нации!
Ухмыляюсь насмешливо.
— Ну объявят или нет — это ещё большой вопрос. Но раз ты торгуешься, значит, что-то от меня хочешь.
Дозр медленно выдыхает, сжимает поводья своей шестилапки, будто собирается с духом.
— Мои условия просты. Вали к себе и не возвращайся. Ты прекращаешь оберегать принцессу Айру и больше не вмешиваешься в дела Шакхарии.
Не даю ему договорить, холодно перебивая:
— Не пойдет. Рассказывай королеве и генералам.
Его глаза расширяются:
— Конунг, ты серьезно? Знаешь, что тогда будет?
— Конечно, — киваю. — Тогда вскроется, что твой отец — трус и предатель. Что он сидел в засаде, дожидаясь, пока звери перебьют защитников, а заодно пробьются в деревню и перегрызут мирных жителей.
Дозр сжимает челюсти. А я ухмыляюсь:
— Ты можешь рассказать это всем. Как думаешь, когда твой отец станет последним ублюдком в глазах всей Шакхарии, какая репутация будет у тебя и твоего рода? Сейчас-то ты сын героя, Дозр. Но только брякнешь правду — и сразу станешь изгоем.
Дозр стоит неподвижно, его самоуверенность дала трещину. В глазах мелькает паника. Тупой генеральский сынок думал, что всё будет проще. Что сможет напугать меня.
Но теперь он видит: мне плевать на его угрозы. А вот что будет с его именем — другой вопрос.
Дозр бледнеет, его челюсти сжимаются так крепко, что даже слышится скрежет зубов. Кулаки сжаты, плечи напряжены. Гнев плещется в его глазах, но он молчит, не находя слов.
Я бросаю почти лениво:
— Забудь всё, что было. Забудь последний Гон. Но если ты хоть пальцем тронешь Айру, да и вообще если с ней хоть что-то случится — я буду знать, кого винить.
Я делаю шаг вперёд. Не торопясь, протягиваю руку и хлопаю его шестилапку по морде.
На первый взгляд — обычный жест, почти небрежный. Но в тот же момент я посылаю мощный псионический импульс, проникая в сознание зверя, взламывая ментальный щит, который установили вокруг разума лошадки. Ну и устанавливая команду.
Реакция мгновенная.
Шестилапка резко дёргается, задние лапы чуть подгибаются, а затем, словно сорвавшись с привязи, зверь резко срывается в галоп.
Дозр вскрикивает, падает на спину, его руки судорожно хватаются за воздух, но он не успевает зацепиться. С глухим стуком ударяется о землю, а затем кубарем катится по траве, поднимая вокруг себя пыль.
Я даже не смотрю на это представление.
Просто разворачиваюсь и, не спеша, сажусь обратно в машину.
Светка сидит, закинув ногу на ногу, и с нескрываемым любопытством наблюдает за шакхарами, которые всё ещё колеблются, переговариваются, не зная, как реагировать.
Она кивает в сторону ползущего Дозра, потом переводит взгляд на меня.
— Неплохо ты его извалял. И что дальше, Даня?
Я бросаю, даже не глядя в окно:
— Едем. Сейчас они уйдут.
И действительно.
Шакхары переглядываются, кто-то нервно перебирает поводья, но затем замечают, как их командир вскакивает, отряхивается, оглядывается и резко машет рукой, велев им уехать.
Без лишних слов они разворачивают шестилапок и, не оборачиваясь, начинают отходить в сторону.
Машины плавно трогаются с места, минуют баррикаду, и вскоре дорога вновь становится свободной.
Я откидываюсь на спинку сиденья, краем глаза наблюдая за задумчивой княжной Ольгой. Дозр — весь в отца. Такой же трус. Побоялся связываться с Грандмастером, даже будучи униженным, даже имея за спиной сотню воинов. Потому я и угрожал. По идее, теперь он и к Айре побоится приближаться. По идее…
Эх, снова Ломтику придётся присматривать за Айрой.
* * *
До Давириса мы добираемся без происшествий. Через портал переходим в Невинск — прямо во двор Невского замка. Знакомый холодок магии пробегает по коже, и в следующий миг суровый пейзаж Тавиринии сменяется знакомыми очертаниями замкового двора.
Дом, милый дом.
Успел соскучиться и теперь возвращение ощущается особенно приятно.
Не успеваю даже осмотреться, как мои жёны — Лена и Камила — уже набегают, обнимают, наперебой что-то говорят.
Камила прижимается к груди, весело смотрит снизу вверх:
— Даня, ты опять устроил приключение, да? Вечно тебя куда-то несёт!
Лена, с другого боку прижавшись к груди, добавляет с улыбкой:
— Главное, что ты целый. А то знаем мы твои «поездки»…
Я смеюсь, приобнимая их обеих, но тут же переключаюсь на смущенную княжну Ольгу.
— Ольга Валерьевна, не хотите ли прокатиться на Золотом драконе? Камила составит вам компанию.
Камила тут же кивает, озорно подмигнув:
— Конечно, Ольга Валерьевна. Это будет незабываемо!
Княжна улыбается, явно польщённая предложением. Я знаю — эта золотоволосая девушка, так похожая и одновременно не похожая на Лакомку и Светку, обожает желточешуйчатого. И, кажется, он отвечает ей взаимностью.
— Спасибо вам большое!
Я киваю в ответ.
— Как только закончу дела, сегодня полетим в Москву вместе, если вы не против?
Ольга соглашается, и, оставив княжу на попечение Камилы, я первым делом направляюсь проведать Олежека.
По пути замечаю, что альвов в крепости стало больше. Видимо, часть тех, кого «Тибет» привезли, уже выписали из больницы. Теперь они осваиваются, учатся жить в этом мире, привыкают к новому укладу. Для них замок пока что временный дом.
В детской комнате меня встречает знакомая картина: Лакомка уже здесь, суетится вокруг Олежека, нежно проводя пальцами по его маленьким рожкам.
Маленький полуальв-телепат блаженно качает головой, развалившись в кровати, и выглядит довольным, как кот, наглотавшийся сметаны.
Я подхожу ближе и усиливаю астральный барьер, укрепляя его, чтобы всякие Демоны не могли пролезть через защиту.
— Видел альвов в замке, — замечаю, наблюдая за малышом.
Лакомка улыбается, переведя на меня влюблённый взгляд:
— Да, некоторые временно выполняют рабочие функции, чтобы привыкнуть к миру. Учатся пользоваться бытовой техникой, ухаживать за садом, осваиваются.
Киваю. Лакомке лучше знать, куда пристроить своих слуг.
        Побыв немного с первенцем и главной женой, дальше направляюсь к Гумалину. Захожу и вижу казида, сидящего за столом с довольной ухмылкой. И, что самое странное,         он трезвый. 
Я прищуриваюсь, осматривая его с головы до ног:
— Ну, как ты поживаешь, бородач? Что-то ты слишком счастливый сегодня…
Гумалин ухмыляется, его глаза блестят лукавством.
— Может быть, — отвечает он, а потом хитро прищуривается. — Только, шеф, я теперь всегда счастливый. Так вот.
— Ни хрена себе, как женитьба меняет людей… — я качаю головой. — У тебя что, новое прозвище теперь? Не Хмельной, а Трезвый?
Гумалин довольно ухмыляется:
— Ага, может быть.
Потом, явно не собираясь долго томить меня загадками, усмехается.
— Понял про кольца, шеф. Ты хочешь девять печаток — гвардейцам, семь — наложницам, а остальной мидасий оставить в запасе?
Я киваю, удовлетворённый тем, что новый непьющий Гумалин не страдает потерей памяти.
— Да, именно так. Только не наложницам — избранницам.
— А есть разница? — удивляется казид.
— Есть, только я еще не решил какая, — в задумчивости отвечаю. — И вот еще что: кольца избранниц должны легко перековываться в обручальные кольца, если возникнет такая необходимость.
Гумалин довольно потирает руки, предвкушая работу.
— Понял, шеф. Умный ты, конечно. И хитрый с многоходовочками… — непонятно он протягивает. — Я еще хотел тебя спросить. Ну, а как закончу, мы с женой можем вернуться в горы?
Усмехаюсь:
— Как я могу быть против? Кто-то же должен мне добывать золото?
* * *
 Округа Невинска, земли Вещих-Филиновых 
Княжна Ольга, вместе с Камилой, только что завершила потрясающий полёт на Золотом Драконе. Она всё ещё в костюме наездницы, адреналин пульсирует в крови, эмоции бьют через край. Волосы растрепались от ветра, а щеки пылают от восторга.
— Камила Альбертовна… — выдыхает она, глядя на напарницу с улыбкой. Но тут в памяти вспыхивает недавний образ: Данила, стоящий с шакхарской принцессой. Мысль проскальзывает сама собой, прежде чем она успевает её остановить: — А граф Данила, я заметила, просто нарасхват.
Камила удивлённо вскидывает брови.
— Да? Ольга Валерьевна, ты про Машу, что ли?
Ольга моргает, не сразу понимая, о чём речь.
— Про Машу? Про… Марию Юрьевну?
— Да, — кивнула Камила, глядя на неё в ожидании.
Ольга качает головой, удивленная еще больше. Про Морозовых она как-то и не подумала. Проблема-то оказывается еще больше. Стоп… А почему проблема-то?
— Нет, я не про княжну Морозову. Кстати, их помолвка всё ещё в силе? Они ведь так и не обручились официально… пока что.
Камила улыбается, её лицо остаётся спокойным, уверенным.
— Это вопрос времени. Данила никогда не отказывается от своих слов.
Ольга задумчиво смотрит вдаль.
— Понятно…
Но в голове одна мысль цепляется за другую. Жён у Данилы будет всё больше и больше.
А чем их больше, тем меньше шансов, что он возьмёт новую. Почему-то это тревожит княжну. И самое странное — она сама не понимает, почему.
* * *
После встречи с Гумалиным я сталкиваюсь с Фирсовым, который только что вернулся с Антарктики. Сразу идем в мой кабинет. Старый ликвидатор выглядит так, словно только что вышел из снежной бури: его камуфляж покрыт тонкой коркой льда, сапоги в морозном налёте, а перчатки запылены. Даже усы местами прихвачены инеем. Однако в его взгляде нет усталости — напротив, в нём читается удовлетворение.
— В пургу попали? — интересуюсь.
— Если бы, — отмахивается ликвидатор. — Это Мерзлотник устроил атаку на выскочивших монахов, да и нас припорошило остатком.
Фирсов отряхивает перчатки, усаживается напротив, расправляя плечи.
— Почти всех альвов вывезли, Филинов, — говорит он, будто докладывает нечто будничное, хотя операция по эвакуации была не из простых.
Я киваю, переводя взгляд на разложенную передо мной карту Антарктики.
— Хорошо. Теперь пора переходить к диверсиям против Западной Обители. Она сейчас самая слабая. Их войска почти уничтожены, големов почти не осталось. Лучше бить именно по ним.
Фирсов задумчиво качает головой, скрестив руки на груди.
— В Южной обители сидят повелители джинов, так что, действительно, логично. Встревать туда без хорошего плана — самоубийство.
Он постукивает пальцем по краю стола, затем прищуривается:
— Ну а Ледзора тоже привлечём?
Я ухмыляюсь.
— Естественно. Он и так там в развалинах Северной обители скучает, поди. Пусть разомнётся.
Фирсов хмыкает, стряхивает кусочки льда с рукавов.
— Отпрашивать у Красного Влада нас не надо?
— Зачем? У нас уже есть царский приказ, — замечаю, — повелевающий устраивать диверсии против гомункулов. Так что будете этим заниматься официально и с наслаждением.
Фирсов криво усмехается, кивает и, расстёгивая на ходу промёрзшую разгрузку, уходит.
Я же переключаюсь на звонок со Студнем.
— Как там дела в Междуречье?
Ответ приходит почти сразу, но в голосе Студня слышится лёгкое раздражение.
— Феанор прибыл. Внезапно.
Я не удивляюсь. Куда-то же Воитель должен был деться. Логично, что побежал к своим.
— И?
— Сейчас воюет вместе с альвами, Бером и Зелой против гулей. Причём в альвийских рядах почти все — маги. Так что зачистка идёт очень хорошо.
Ещё бы. Пусть воинов-альвов осталось всего триста, но это лучшие маги Королевства Золотого Полдня.
Стоит ли переживать за гулей? Нет.
Настоящая игра начнётся, когда Феанор примется обрабатывать альвов, давить на законы своего Королевства и требовать от них клятв верности.
А Бер и Зела, напротив, будут настаивать на признании меня их лидером.
Что из этого выйдет? Посмотрим.
Свой ход я ещё сделаю.
А гонку за Междуречье я не проиграю. Оно будет моим.
Когда прибывают Ольга и Камила, княжна тут же заходит ко мне в кабинет:
— Данила Степанович, спасибо за Золотого Дракона. Я могу лететь в Москву, если вы освободились.
Ольга выглядит воодушевлённой — проведала своего жетлочешуйчатого любимчика. Камила тоже выглядит довольной.
Я киваю, отвечая вслух:
— Хорошо, Ольга Валерьевна. Тогда мне нужно полчаса собраться.
— Конечно, Данила Степанович, — улыбается княжна и уходит с брюнеткой на кухню пить чай.
В Москву беру с собой только Свету и Настю, о чём тут же сообщаю благоверным по мыслеречи.
Обе девушки принимаются за сборы. Я тоже, но не успеваю приступить, как дверь в кабинет внезапно распахивается.
Входит Лакомка. Прекрасная, нестареющая альва молча усаживается в кресло, скрещивает руки на груди и надувает щёки, словно обиженный ребёнок.
Я тут же настораживаюсь.
— Мелиндо, а ты не забыл?
Хмурюсь. Вроде бы не должен ничего забывать — я же телепат, вся память выстроена по полочкам.
— О чём?
Лакомка глубоко вздыхает, как будто говоря: «Я так и знала».
— Что ты должен обручиться с Машей Морозовой.
— Вообще-то нет. А это разве к спеху?
Лакомка закатывает глаза так красноречиво, что даже слов не нужно.
— Маша очень переживает в последнее время. Ты в курсе, что она избивает в поединках гвардейцев Морозовых? Ненея уже переживает за бедняжку.
— По-моему, переживать стоило бы за гвардейцев, — замечаю, мысленно посочувствовав беднягам. — Но я тебя услышал, дорогая. Как только выпадет свободная минутка, обручусь с Машей.
— Только не забудь про банкет! — напоминает Лакомка. — Без него будет непублично, а это уже не то. Ваши дворянки любят претенциозность.
Эх, снова обручаться. Ну что ж, одно кольцо у меня осталось…
* * *
Ну вот и полетали в Москву. Прибыв, мы прощаемся с Ольгой Валерьевной, я с жёнами сразу направляюсь домой.
Нас встречает Гепара — сияющая, радостная, явно довольная тем, что мы вернулись. Светка приобнимает мутантку и гладит по ушкам.
— Надо сходить в старую усадьбу, — говорю я Гепаре, после того как усаживаемся на кухне и перекусываем ватрушками с чаем.
Она сразу кивает, без вопросов, её хвост плавно покачивается за спиной.
— Конечно, господин. Я ведь знаю, что вы прибыли из-за этой проблемы.
Мы отправляемся вдвоём.
Чем ближе подходим к усадьбе, тем сильнее гложет меня странное чувство. Смутно знакомые эманации стелются в воздухе, заполняя пространство тяжёлым, липким напряжением.
Пахнет Демоном.
Я крепче сжимаю Гепару за руку, создавая защитную ментальную оболочку, чтобы Карманы ничего из неё не вытянули.
— Как себя чувствуешь? — интересуюсь просто ради разговора, хотя её состояние и так под моим контролем.
— Вполне неплохо, — мурлычет девушка, опуская красное лицо.
Я прищуриваюсь. Это что, моё прикосновение ввело её в краску? Ох уж эта Гепара… Тело супермодели, но стеснительность, как у школьницы.
И вот перед нами возвышается старая усадьба…
Из окон и дверей старой усадьбы медленно вытекает астральная чёрная энергия, поднимаясь в небо. А затем поток резко смещается, принимая чёткую форму.
Форму короны.
— Корона? — Гепара удивлённо вскидывает голову, её глаза расширяются.
Что ж, сомнений нет — внутри Демон. Сам он не выйдет — он запечатан. Потому тратит силы на показуху.
— Это ловушка, — говорю я Гепаре, не сводя взгляда с извивающейся в воздухе тёмной короны. — Он заманивает меня туда.
— И что ты будешь делать, господин? — хлопает глазами двевушка.
— Ничего, — пожимаю плечами. — Туда я точно сейчас не пойду. Во-первых, не вижу смысла вестись. Во-вторых, пусть Демон тратит силы на свою приманку.
— А если у него этих сил очень много? — спрашивает Гепара, и вопрос, надо признать, вполне разумный.
Я ухмыляюсь:
— Тогда мы узнаем, что он не слабее Грандмастера. А знание, как известно, тоже сила.
Мы не теряем времени — просто разворачиваемся и уходим, оставляя за спиной астральную ловушку.
По дороге тишина тянется какое-то время, пока я, разрывая её, не задаю вопрос:
— Гепара, а чего бы ты хотела? Какого места в жизни добиваешься?
Она на мгновение опускает глаза, будто собираясь с мыслями, но затем отвечает мягко, но без колебаний:
— Я хочу служить вам.
Я тяжело выдыхаю, продолжая смотреть вперёд.
— А может, тебе кто-то нравится?
Гепара поднимает на меня взгляд, и в её глазах нет смущения.
— Мне нравитесь только вы.
Я прищуриваюсь.
— В каком смысле?
Она чуть медлит, прежде чем объяснить:
— Я имею в виду… мне хочется служить вашему роду. Вы спасли меня от Бехемы.
Мда, интересно. И спрашивать прямо «хочешь ли ты стать одной из наложниц-избранниц» не так уж просто без предварительной разведки. С Айрой было как-то проще, а Гепара слишком невинная, еще расстроится, не дай Астрал. Ладно. Пусть Светка спросит. Зачем-то же я ее взял с собой.
По возвращению в московскую усадьбу я сразу распределяю задачи.
— Настя, с тобой мы идём к Жанне. Где бы она ни была.
Светка лениво потягивается:
— А я?
— А у тебя задание, — я встречаюсь с ней взглядом и по мыслеречи добавляю: «Поговори с Гепарой. Узнай, хочет ли она быть избранницей.»
Светка моргает, потом хмыкает.
«В смысле наложницей?»
«Избранница, — настаиваю. — Наложница — это просто любовница. Она может целыми днями на диване валяться и семки щелкать. А у избранниц есть и другие важные обязанности».
«Поняла! Спрошу!» — сразу загорается блондинка.
Ну я пойду звонить Портаклу…
* * *
Пока достучался до Портакла, который опять ушёл смотреть сериалы, пока переговорил с Настей, где может быть Жанна… прошло уже полчаса.
Но вот, наконец, портальная статуэтка в моей руке активируется, и в следующий миг мы с Настей оказываемся на Южных островах — когда-то владениях Британии, но уже полвека как территории Русского Царства.
Пальмы, солнце, бирюзовое море.
Мы прибываем в центр единственного на острове курортного городка.
Настя, уже успевшая нацепить шляпку и солнцезащитные очки, растерянно пожимает плечами, разглядывая белоснежные пляжи.
— Даня, Средний остров — мамин любимый, так папа рассказывал. Но я не знаю, в каком точно отеле она остановилась.
Я оглядываюсь вокруг, прищуриваюсь на многоэтажные здания, сияющие в солнечном свете.
— Значит, едем в самый дорогой.
Поймав такси, добираемся за двадцатку до «Эдем Плаза». Мы заходим в прохладный, утопающий в роскоши холл. В воздухе разносится лёгкий аромат цитрусов, а мраморный пол отражает наши силуэты.
Подхожу к стойке администратора.
— Добрый день, уважаемый. Не подскажите, где Ее Сиятельство Жанна Валерьевна Горнорудова? Мы с ее дочерью приехали навестить баронессу, — киваю на лучезарно улыбнувшуюся Настю.
Сотрудник перелистывает список гостей, потом поднимает глаза:
— Она ушла на пляж, господин.
Я киваю.
— Отлично.
Настя чуть улыбнулась.
— Значит, идём на пляж.
Отель расположен на первой линии. Песок, пальмы, море — идеальная курортная картинка, будто с открытки. Лёгкий бриз приносит запах соли, кокосового масла и свежих фруктов. Место красочное. Надо бы сюда слетать с женами на недельку.
Я усаживаю Настю за свободный столик в пляжном баре.
— Посиди пока тут, выпей коктейль и заодно закажи мне яблочного сока. А я найду Жанну Валерьевну и приведу её сюда, в тень.
Она улыбается, её рыжие локоны под шляпкой, освещённые южным солнцем, переливаются медным и золотым, мягко колыхаясь на ветру.
— Хорошо, Даня. Закажу сок… и много пирожных.
Я ухмыляюсь.
— Ты меня знаешь.
Сам ухожу на пляж, рассеиваю по побережью ментальные щупы, позволяя сознанию скользить над песком, шезлонгами и бирюзовыми волнами.
Чувствую Жанну. Она здесь. Нахожу ее.
Баронесса Горнорудова лежит на шезлонге, расслабленно вытянувшись под солнцем. На ней тонкое бикини, состоящее практически из одних красных ниточек, подчёркивающее её идеальную фигуру. Рядом с ней устроился загорелый парень, ухоженный, самоуверенный, с зализанной. Он улыбается, стараясь выглядеть одновременно обходительным и нахальным.
— Сударыня, могу ли вас намазать кремом от загара?
Жанна лениво улыбается, медленно накручивает на палец прядь волос, словно раздумывая.
— А ты точно хочешь рискнуть, сударь?
Я спокойно подхожу к ним и ровным тоном произношу:
— Сударь, не могли бы вы дать мне возможность поговорить с моей уважаемой тёщей?
Парень лениво поворачивается, медленно окидывает меня взглядом с головы до ног, а затем кривится, будто увидел что-то невообразимо нелепое.
— Какая ещё тёща? Ты вообще видел, насколько она молода и красива? Что ты несёшь? Пошёл отсюда.
Я остаюсь невозмутимым.
— Сударь, вы непозволительно грубы. Это может вам аукнуться.
Он фыркает, встаёт, расправляет широкие плечи, будто намеренно пытаясь подчеркнуть свою физическую силу, и нагло ухмыляется:
— Я из боярского рода Мстиславских. А ты вообще кто такой?
Я спокойно улыбаюсь в ответ.
— Я Данила Вещий-Филинов. Зять Жанны Валерьевны.
Мстиславский замирает. В глазах проскальзывает осознание, за которым следует нервозность.
— Граф Данила… — он сглатывает, взгляд его тут же отводится в сторону. — Что ж, мне правда пора. Простите за грубость, пожалуйста!
Киваю с лёгкой насмешкой:
— Так и быть, вы прощены. Но впредь будьте осмотрительнее.
Мстиславский торопливо кивает и быстро уходит, стараясь сохранить остатки достоинства.
Конечно, уходит.
Мстиславские — из Семибоярщины. Они в сговоре с Хлестаковыми, Годуновыми и Шереметьевыми. А каждый боярин в этой шайке уже понял, что значит воевать с графом Вещим-Филиновым. До Мстиславских, кстати, тоже еще дойдёт очередь. Ведь гонка за Междуречье формально еще не окончена.
Я смотрю на Жанну, внимательно оценивая её выражение лица.
— Жанна Валерьевна, прекрасно выглядите.
Она наигранно весело поднимает тюбик крема, но за этой лёгкостью скрывается беспокойство.
— Спаситель, какая встреча! Раз уж ты здесь, не помажешь мне спинку? — изгибается баронесса.
В её голосе сквозит нервозность, а взгляд цепляется за меня чуть дольше, чем обычно.
Я молча беру тюбик, откладываю в сторону, затем касаюсь её руки, позволяя геномантии сделать своё дело.
Её кожа темнеет, приобретая ровный более темный загар, становится устойчивой к солнцу.
— Готово, Жанна Валерьевна.
Баронесса осматривает свои стройные смуглые ноги. Через мгновение она моргает, пару раз хлопает ресницами, затем натужно улыбается:
— Спасибо, спаситель…
— Не стоит благодарности, — Сажусь рядом на шезлонг и смотрю прямо ей в глаза. — Мне нужно знать, Жанна Валерьевна. Что находится в усадьбе Филиновых? Зачем вы на самом деле хотели туда попасть?



Глава 18

 Усадьба Вещих-Филиновых, Москва 
Светлана шагнула на крыльцо небольшого, но ухоженного флигеля Гепары, замешкалась. Флигель был опрятным, но маленьким и невзрачным.
Это жилище не годилось для столь важного члена рода Вещих-Филиновых. Данила уже объяснял, какую роль играет Гепара. Она была якорем в Астрале, стабилизатором в океане психической энергии. Но Гепара сама предпочитала жить поближе к Дане.
Света подошла к двери, постучала, и почти сразу створка мягко приоткрылась.
— Госпожа? — удивленно спросила Гепара.
— Привет, можно к тебе на чаёк зайти? — Светлана легко улыбнулась, демонстрируя дружелюбие.
Гепара слегка кивнула, посторонилась, пропуская гостью внутрь.
Вскоре они уже сидели на крохотной кухне. Сделав глоток обжигающего чая, Светка решила не тратить время на церемонии.
— Гепара, я тут хотела тебя спросить. Как насчет того, чтобы стать наложницей главы рода?
Гепара чуть не подавилась.
— Светлана Дмитриевна, что вы такое говорите⁈ Я и господин? Как такое может быть?
Её гепардовые уши слегка дёрнулись, а на щеках проступил румянец.
Светлана хмыкнула, откинувшись на спинку стула.
— А что такого? Ты талантливая, симпатичная, стройная… — её взгляд неторопливо скользнул по фигуре Гепары. Гибкость, пластика, экзотичность — в ней всё говорило о хищной грации. Милые ушки, кажется, сейчас даже дрожали, придавая девушке ещё большую привлекательность.
На мгновение блондинка задумалась, не купить ли себе заколку с такими же ушками для ролевых игр… Светлана, блин! Сейчас не об этом!
— Ты уж точно достойна быть наложницей Дани, — с лёгкой усмешкой заключила она.
Гепара густо покраснела, её плечи чуть сжались, а взгляд скользнул вниз.
— Боюсь, я не могу поверить в услышанное…
Теперь уже Светлана удивилась.
— Я ни за что не поверю, что ты не влюблена в нашего телепата со специфическим чувством юмора, — хмыкнула бывшая Соколова. — Ты могла бы жить в дорогих апартаментах в центре столицы или иметь загородный домик. И это только в нашем роду! А другие роды ради тебя что только не предложили бы — огромные деньги, привилегии… Но нет, ты осталась здесь, живёшь в пристройке к нашей усадьбе ради редких встреч с Даней.
Она сделала короткую паузу, наблюдая за реакцией. Гепара не двигалась, лишь чуть сжала чашку в руках.
— И не говори мне, что ты не хочешь большего: уважения, близости, признания твоих заслуг, — добавила Светлана, приглушив голос.
Гепара запнулась, её хвост медленно качнулся, выдавая напряжение.
Светлана же, не теряя напора, подняла руку, демонстрируя кольцо на пальце.
— Хочешь принести пользу роду? Хочешь быть полезной Дане? Тогда ты должна быть всегда на связи. Вот это кольцо делает это возможным. Мы с Даней всегда можем общаться.
Гепара моргнула удивлена.
— Вы всегда можете говорить с господином?
— Конечно, — Светлана кивнула. — Хоть сейчас могу его подоставать. Ладно, не буду мешать Дане, но могу связаться, например, с Камиллой и спросить, как у неё дела. Хочешь что-то передать?
Гепара выглядела растерянной, но явно заинтересованной.
Светлана усмехнулась и послала быструю мыслеречь брюнетке в Невинске.
— Камилла передаёт тебе привет. Она ждёт тебя в гости в Невинске.
— Спасибо Камиле Альбертовне за приглашение, — вымолвила Гепара.
— Ты, наверняка, благодарна Дане. Он тебя спас, и ты хочешь приносить ему пользу, — продолжала Светлана, отпивая чай. — Если ты всегда будешь на связи, как телепатический якорь, он сможет пользоваться твоими способностями. Но есть одно «но» — он не даёт такие кольца кому попало.
Бывшая Соколова выдержала паузу, глядя на Гепару в упор.
— Либо ты должна быть высокопоставленным гвардейцем… либо наложницей. Выбор за тобой.
Светлана знала, что немного лукавит. Даня не стал бы ставить перед Гепарой столь жёсткий выбор. Для связи с ним через кольцо вовсе не требовалась интимная близость. Но Светлана не любила полумер. Раз уж Даня поручил ей задание, она намеревалась выполнить его как следует, в своем стиле.
Вот как можно говорить о принадлежности девушке роду, если у нее нет своего мужчины?
Пусть этим мужчиной станет Даня.
Гепара медленно выдохнула, сжала пальцы в кулаки, затем подняла взгляд.
— Светлана Дмитриевна, я согласна служить Даниле Степановичу как угодно.
* * *
— Господин, не желаете сесть со своей возлюбленной на сдвоенный шезлонг для парочек? Бронь для клиентов «Эдема» бесплатна, — неожиданно предложила работница пляжа, подойдя к нам.
Я моргаю, переводя взгляд на девушку, потом — на себя. Хм. Возлюбленная? Это Жанна-то? Но, и правда, я сел слишком близко к баронессе.
Жанна, в тонком бикини, будто специально, едва заметно передёргивает плечами и подтягивает ногу ближе. Теперь её бедро оказывается совсем рядом ко мне, а со стороны мы, наверное, выглядим скорее как пара на отдыхе, чем как зять и тёща. Особенно если учесть её молодость.
Я усмехаюсь, качаю головой:
— Действительно, сударыня, было бы удобнее не ютиться. А если уж менять место, то почему бы не на большой шезлонг с тентом и со столиком?
Работница просияла, явно довольная моей готовностью воспользоваться вип-опцией:
— Конечно, прошу вас на пирс впереди. Там специальные места для отдыха, можно заказывать напитки и еду.
Я лениво поворачиваюсь к Жанне и замечаю, как она непроизвольно пододвигается ближе, но тут же замирает, бросая на меня испуганный взгляд.
— Ну что, Жанна Валерьевна, пересаживаемся?
Баронесса быстро кивает, голос звучит чуть натянуто:
— Да-да, конечно.
Мы встаём, и Жанна быстро накидывает полупрозрачное парео, которое, впрочем, мало что скрывает.
Пока мы переходим на новый лежак, я мысленно зову Настю, параллельно заказывая жене любимое мороженое с клубникой, а себе с шоколадом.
Полукабинка оказывается удобной: три стены, открытый перед, мягкий диванчик, тент, защищающий от солнца, и небольшой столик для закусок.
Пока Настя направляется к нам, я замечаю, что Жанна явно взволнована. Её взгляд чуть испуганный, но в то же время заворожённый. Она сидит рядом, слишком близко, словно неосознанно стирая границы личного пространства. Загадочная телепатка. По сути, она Грандмастер, как и я, но уже понимает: если я её ещё не превзошёл, то, как минимум, достиг её уровня. А с моим Легионом, Даром Пустотника и Физика, я объективно опаснее. Не сильнее в чистой телепатии, но куда более смертоносен в бою. И всё же она тянется ко мне, словно мотылёк к свече.
Не успеваю я обдумать это, как рядом радостно раздаётся голос Насти:
— О, моё любимое мороженое! Даня, какой ты заботливый. Мама, смотри, какой у меня замечательный муж!
Оборотница беззаботно опускается на шезлонг с другой стороны, чмокает меня в щёку и с довольным видом принимается за десерт.
Пора переходить к делу. Я поворачиваюсь к Жанне, но наш разговор снова откладывается. Меня окликает звонкий женский голос:
— Граф Данила Степанович?
Я поднимаю глаза и вижу перед собой стройную девушку в закрытом купальнике. Аристократка. В этой зоне пляжа других и быть не может.
— Он самый, сударыня, — вежливо отвечаю. — С кем имею честь говорить?
— Баронесса Оксана Савицкая, — представляется незнакомка с лёгкой улыбкой и неожиданно делает реверанс. В купальнике это смотрится забавно.
— Я пришла поблагодарить вас, — говорит она чуть тише, но в голосе звучит искренняя признательность. — За то, что вы восстановили и открыли санаторий в Алабмаше. Только там бабушка смогла получить настоящее лечение. Минеральные воды помогли ей поправить здоровье.
Я слегка приподнимаю бровь.
— Ей не могли помочь даже Целители?
Оксана грустно качает головой:
— Дело не в болезни, а в старости.
— Понятно… Минводы помогают организму, но время не обманешь, — киваю, делая мысленную заметку. Я давно собирался съездить в Алабмаш — с тех самых пор, как спас кавказский городов от Бехемы, но всё как-то руки не доходили. Теперь появился ещё один повод.
Чтобы соблюсти приличия, поднимаюсь и с лёгким поклоном отвечаю:
— Рад, что смог помочь. Примите мою радость, сударыня.
Но прежде чем Оксана успевает что-то сказать в ответ, рядом с ней неожиданно возникает высокий, загорелый парень в шортах. У него суровое выражение лица, он явно раздражён.
— Оксана, ты чего тут делаешь? Ты долго ещё?
Девушка смущённо отводит взгляд:
— Я уже почти всё… Просто хотела поблагодарить графа Данилу.
Парень резко замирает.
— Граф Данила? Вещий-Филинов? — его взгляд темнеет, на лице проступает напряжённое выражение.
Я спокойно смотрю на него:
— Он самый, сударь.
        Парень хмурится,         челюсти сжимаются так крепко, что на скулах вздуваются жилы        , а затем он, неожиданно,         низко кланяется        .      
— Я благодарю вас, граф, — его голос звучит твёрдо, но искренне. — Меня зовут Сибирский Дмитрий, наследный сын графа Сибирского. Я от всего сердца благодарю вас за ханьскую военную кампанию.
— Так сильно не любите ханьцев? — улыбаюсь.
Сибирский кивает.
        —         Еще как! То есть… да, но за дело,         — тут же исправляется. —         Когда вы начали устраивать диверсии в сердце Ханской империи, окружение рисоедов вокруг нашей группировки распалось, и мой брат был спасён. 
Я задумчиво перевожу взгляд на линию горизонта, припоминая детали той кампании. Ци Ван тогда здорово понервничал, а Странник так вообще копыта откинул.
— Да… помню. Славное было время.
Граф Сибирский выпрямляется и внезапно говорит:
— Я от лица нашей компании приглашаю вас на вечеринку сегодня в шесть в клубную зону отеля «Эдем». Приходите вместе с жёнами, граф.
Я поправляю, не сдержав лёгкой усмешки:
— Не с «жёнами», а с «женой и тёщей», граф. — Поворачиваюсь к своим спутницам:
        —         Позвольте представить. Анастасия Павловна и Жанна Валерьевна Горнорудова. 
        Жанна         с равнодушной миной         улыбается, в её взгляде скользит высокомерие. Настя, наоборот,         улыбается тепло         и коротко говорит:      
        —         Здравствуйте! 
Я киваю Сибирскому:
        —         Насчёт приглашения — спасибо, обязательно придём. 
Граф Сибирский и Савицкая радостно улыбаются, прощаются и удаляются.
        Я провожаю их взглядом, затем снова         опускаюсь на диванчик        .         Надо же, скольким людям я помог в Царстве…         А ведь просто         занимался своими делами        .         Убивал достающих меня гадов, возрождал род.         Хорошо, когда         побочный результат оказывается таким полезным. 
Настя гордо вскидывает голову:
— Видишь, мама, мой Даня спас не только тебя.
Жанна смотрит на дочь с лёгким раздражением и холодно отвечает:
— Так, как меня, он больше никого не спас.
Я перехватываю её взгляд, но не вникаю в смысл этого замечания. Судя по интонации, там целая бездна подтекста, в которую я пока не собираюсь заглядывать. Лучше сразу перейти к делу.
— Так мне повторите свой вопрос?
Жанна опускает голову, колеблется, затем наконец медленно произносит:
— Спаситель, в старой усадьбе находится корона.
В голове тут же щёлкает нужный пазл.
— Корона Короля Теней?
Жанна удивлённо поднимает взгляд:
— Как ты догадался?
Я усмехаюсь:
— Очень просто. Какой же он король без короны? А именно из-за него произошёл астральный катаклизм в старой усадьбе много лет назад.
Пристально смотрю на неё.
— И зачем вам корона Демона?
Жанна глубоко вздыхает, скрещивает руки на груди, будто защищаясь.
— Это мощнейший артефакт… Сначала, когда ты ещё не был дворянином, я хотела заполучить его. Поэтому подталкивала тебя в усадьбу. Хотела обладать ей, но теперь многое изменилось. Недавно я узнала в Провидении, что стану Королевой Теней… а я не хочу быть прислужницей Короля Теней. Поэтому стала искать пути, как этого избежать.
Я хмурюсь:
— То есть ты точно знаешь, что Король Теней жив?
Жанна кивает, избегая моего взгляда.
— Да. И он передал через своих прислужников: если я достану для него корону, он не сделает меня Королевой.
Я качаю головой.
        — Значит, ты признаёшь, что хотела устроить мне не         красивую подставу?         Если бы он получил корону, я бы обзавёлся         серьёзной проблемкой. 
Жанна молчит. Потом опускает глаза.
— Я не вижу смысла скрывать правду. Да, я правда собиралась это сделать, но надеюсь на твоё прощение, спаситель. Мы ведь теперь родственники, — она кивает в сторону Насти.
Настя резко напрягается, а затем вдруг вскидывается:
— Да не в жизнь! Даня ни за что не простит тебя! Как ты могла такое вытворить, мама⁈ Нет, иди к чёрту, мама!
Жанна замирает.
— Настенька!
— Никаких больше «Настенек»!
Я спокойно поднимаюсь на ноги.
— И правда, прощение надо заслужить.
Говорю без злобы, даже без эмоций. Просто факт.
— Убивать я вас, конечно, не буду, если вы этого боитесь. Но и помощи больше не ждите.
Делая шаг назад, бросаю напоследок:
— Приятного отдыха, Жанна Валерьевна. Я не думаю, что нам стоит ещё о чём-то разговаривать.
Я поворачиваюсь и ухожу. Настя тут же поднимается следом, догоняя меня. Не оборачивается. Ни разу.
Анастасия Павловна воспитана по дворянским принципам. Она понимает, что муж для неё важнее всего. Он — её семья, её род. А если мать идёт против рода мужа, значит, она идёт против неё самой.
Сегодня у нас еще вечеринка, а потому решаю снять номер в «Эдем». Так-то я, конечно, не горю желанием задерживаться на Среднем острове. Но связи — штука полезная, а Сибирские — известные промышленники.
Мы с Настей входим в отель. В холле мягкий свет, приглушённая музыка, и стойка регистрации, за которой тайком листает журнал администратор. Подходим ближе, и я спокойно говорю:
— Хотел бы забронировать номер.
Администратор, привычным любезным тоном уточняет:
— Ваша фамилия, господин?
— Граф Вещий-Филинов.
Эффект получается мгновенный. Мужчина вдруг заулыбался от уха до уха. Я, правда, не понял в чем дело. В моем титуле что ли?
— Номер люкс, Ваше Сиятельство?
Я пожимаю плечами:
— Пусть люкс.
— Возьмите ключи! — администратор поспешно достаёт карту-ключ и кладёт на стойку, затем вдруг вспоминает ещё кое-что и с улыбкой добавляет: — И ужин в номер за счёт заведения.
Я приподнимаю бровь:
— Почему?
Он широко улыбается:
— Наш отель принадлежит Сибирским. Дмитрий Дмитриевич распорядился. Вы — уважаемый гость.
— Понятно.
Я забираю ключи и направляюсь к лифту, Настя идёт рядом, о чём-то задумавшись. Разговор с матерью её явно выбил из равновесия, и теперь она погружена в свои мысли.
Номер действительно роскошный: просторная гостиная с панорамными окнами, огромная кровать, отдельная ванная с джакузи, бар, свежие цветы на столе. Я бросаю ключи на тумбу и киваю Насте:
— Не хочешь обмыться? На улице парилка жуткая.
— Да, пожалуй, — тихо соглашается она, всё ещё под впечатлением от недавней сцены с Жанной.
Я провожаю жену взглядом, а когда дверь в ванную закрывается, устраиваюсь в кресле и обдумываю ситуацию.
Корона Короля Теней — это, без сомнения, мощнейший артефакт. Но насколько она связана с самим Королём? Просто символ власти или нечто большее? Возможно, она привязана к нему, является частью его силы? Если это так, её уничтожение или овладение ею может сыграть ключевую роль, чтобы избавиться от Короля.
На эти вопросы может ответить разве что Южный Обитель.
Эти монахи тесно связаны с Королём Теней. Именно они когда-то хотели сделать меня его Аватаром, а это значит, что они в сговоре с ним. Их нужно допросить.
Вот только Южный Обитель — это крепость монахов, управляющих джиннами. Взять её штурмом — задача непростая, но я и не собираюсь идти туда один.
Мне нужны союзники.
Царские войска? Нет, если привлекать их, придётся делиться добычей с Царем, а это нежелательно.
Но у меня есть должники. Семибоярщина. Они не раз подставляли меня, а я, в свою очередь, пока не прикончил их. Теперь они в долгу передо мной.
Даже Хлестаков и Шереметьев — один всё ещё без остановки дристает, а второй от уисосиков носится по всему Междуречью — ещё живы и, что самое важное, у них есть приличные войска.
Вывод ясен. Нужно ехать в Междуречье и предъявить боярам требование. Заставить их двинуться в Антарктику.
Но прежде чем заняться этим, надо разобраться с гулями. Это займёт немного времени, но лучше закончить дела перед тем, как начинать новую войну.
Стук в дверь.
Встаю и открываю — на пороге стоит граф Дмитрий Сибирский.
— Мне консьерж сказал, что вы здесь разместились, Данила Степанович, — без лишних вступлений говорит он. — Можно зайти?
— Прошу, — приглашаю его жестом, и граф проходит внутрь.
— Я хотел ещё раз выразить вам благодарность за спасение моего брата. Вернее, не только его, но и трёх моих кузенов, — добавляет он, внимательно на меня глядя.
Я приподнимаю брови:
— Целых троих?
— Да, они тоже были в том окружении, — подтверждает Сибирский и протягивает мне лист бумаги. — И вот, примите это в знак признательности.
Я бегло пробегаюсь взглядом по документу. Вексель? Нет, это не просто вексель, а дарственная на деревообрабатывающий комплекс «Пень-колода» в Междуречье.
— Лесной завод в Междуречье? — уточняю я.
Сибирский улыбается:
— Выиграл в карты у младшего сына Мстиславских. Он тоже тут отдыхает, тусуется в той же компании.
Я вспоминаю парня, который вертелся возле шезлонга Жанны Валерьевны.
— Да, мы пересекались, — задумчиво произношу.
— Без брата и кузенов наш род бы ослаб. Так что примите, — настаивает Сибирский.
Я снова смотрю на документ, взвешиваю все за и против.
— Ну, раз уж я спас еще и ваших кузенов, почему бы и нет? — усмехаюсь.
Сибирский смеётся, хлопает меня по плечу:
— Отлично! И ждём вас вечером в клубной зоне.
        Вообще,         интересное приобретение        . Когда я         верну Междуречье        ,         предприятия на нём по-прежнему останутся в руках Семибоярщины        . Да, они будут платить мне         региональные налоги        . Но заводы и фабрики всё также будут принадлежать боярам. Кроме этого лесозавода.      
        После ухода Сибирского я поворачиваюсь к         вышедшей из душа Насте        .      
        —         Давай перенесёмся домой. Ты переоденешься, заодно Светку заберём на вечеринку. 
        Настя         поправляет полотенце на груди        , кивает, и я         активирую портальную статуэтку        , одновременно доставая         связь-артефакт        .      
        Портакл в этот момент, похоже,         наслаждается очередной мыльной оперой        , потому что, недовольно бурчит что-то про         неблагодарных конунгов, которые не дают ему спокойно отдыхать        .      
        Но, несмотря на его ворчание,         мы сравнительно быстро телепортируемся        .      
Пока Настя идёт выбирать платье, я неспешно выхожу в коридор, и тут же замечаю Гепару, которая, увидев меня, краснеет, шарахается в сторону и буквально убегает.
Я хмурюсь. Похоже, Светка перестаралась.
Нахожу блондинку в ее комнате.
— Как дела? — спрашиваю.
Светка, валяющаяся на кровати, раскидав золотистые волосы по подушке, довольно улыбается:
— Даня, о вы уже прибыли! Я, кстати, поговорила с Гепарой!
— Поэтому она от меня шарахается?
        Светка         округляет глаза        :      
        —         Шарахается? Да вроде нет… Всё прошло отлично. Гепарочка согласилась стать твоей наложницей и уже ждёт не дождётся, когда Гумалин сделает кольцо. 
        Я         тяжело вздыхаю        :      
        —         Не наложницей, а избранницей, так-то…         Ладно.         Собирайся, через пару часов вечеринка на Среднем острове. 
        —         Вау, вечеринка!         — радостно восклицает Светка и,         ничего больше не спрашивая        , убегает в свою гардеробную.         Бывшей Соколовой лишь бы движуха. 
Я же тем временем достаю артефакт связи и набираю Гришку.
— Привет, батыр, хотел тебя попросить об услуге. В общем, с тебя обручальный банкет. Причем завтра.
В трубке слышится секундное молчание, а затем ошарашенный голос:
— Чего⁈ Обручальный банкет? С меня⁈ Даня, мы, конечно, с княжной Лопухиной уже довольно… эм… близки, но это как-то быстро!
Я ухмыляюсь:
— Расслабься, это не для тебя. Это для меня. Я сделаю на твоем банкете предложение Маше Морозовой.
На том конце пауза, затем Гриша подозрительно уточняет:
— А почему тогда я должен делать банкет⁈
— За всё хорошее, что я для тебя сделал. В том числе за то, что познакомил тебя с княжной Лопухиной.
Гришка тяжко вздыхает:
— Ничего себе ты взял плату…
— Повод есть. Я должен сделать предложение Маше Морозовой. Но об этом никому не говори, это будет сюрприз. Марии Юрьевне он необходим — она сильно грустит в последнее время.
В трубке слышится негромкое ругательство, затем Гришка в панике:
— Блин! Ведь банкет без повода — это всегда обручальный! Такова традиция! А значит, Лопухина подумает, что я собираюсь ей сделать предложение! А не получив кольцо, она расстроится!
Я лениво улыбаюсь:
— Не расстроится. Ведь ты тоже сделаешь ей предложение. Давно пора. Сколько можно просто гулять держась за ручки? Ты ведь сам хотел жениться на княжне и уже обговорил всё с ее родителями.
На том конце провода раздаётся страдальческий стон:
— Так-то оно так, но блин, Даня… Ну я даже кольцо не купил!
— До завтра у тебя есть время.
— Данила, ты как снег на голову! — вопит Гришка. — Теперь срочно бегу искать кольцо!
Связь обрывается — похоже, он уже несётся в ювелирный.
Я усмехаюсь и убираю артефакт в карман.
Через пару часов мы со Светкой и Настей переносимся в отель на Среднем острове, снова используя портальную статуэтку. Спасибо, Портаклу, что он, хоть и с явным недовольством, но всё же оторвал глаза от ящика с мыльными операми.
Оказавшись в своем номере, направляемся в клубную зону, расположенную на верхнем этаже отеля. Здесь всё, как и полагается элитному отдыху: сверкающий бассейн, уютные лаунж-зоны, мягкий свет, ненавязчивая музыка, дорогие коктейли в руках молодых дворян, расслабленных, но всё же внимательно следящих за каждым новым гостем.
К моему удивлению, многие проявляют ко мне уважение: здороваются, улыбаются, благодарят за ханскую кампанию и другие мои заслуги. Я даже не ожидал такого тёплого приёма. Оказывается, моя репутация действительно укрепила род, и теперь его популярность только растёт.
        Но самое любопытное —         почти все уже в курсе         о моей         гонке за Междуречье с Семибоярщиной        , хотя это не разглашалось. И, похоже, у всех уже сложилось мнение о её исходе. Я замечаю сочувственные взгляды, направленные в мою сторону, слышу приглушённые разговоры и доброжелательные вздохи. Почти каждый, кто подходит, говорит с ноткой сожаления в голосе:      
— Удачи вам, граф…
И эти слова звучат так, словно меня отправляют на плаху. Видимо, они уверены, что я обречён проиграть из-за того, что у меня меньше гвардии, чем у Семибоярщины.
Я сдержанно киваю, не спеша их разубеждать. Как и мои жены. Светка едва удерживается от смеха, периодически кусая губу и бросая на меня заговорщические взгляды. Настя тоже ухмыляется, явно развлекаясь, наблюдая, как я невозмутимо принимаю сочувствие и поддержку, улыбаясь с выражением человека, готовящегося к неминуемому поражению. Гонка-то, по сути, мной выиграна, но пока никто не в курсе, кроме моего рода, Семибоярщины и военных с Охранкой.
И вдруг к нам подскакивает баронесса Савицкая, явно взволнованная и полная решимости присоединиться к группе желающих мне удачи.
— Ох, граф! Я всё равно буду верить в вас! — выпаливает она, сжав руки в кулачки.
Я спокойно киваю, принимая её поддержку с видом, словно мне действительно необходима вера в этот трудный момент.
Но тут в разговор встревает ещё один дворянин — граф Супулин, молодой человек с искренним, но сочувственным взглядом.
— Вы не расстраивайтесь, Данила Степанович, — говорит он тоном человека, готового приободрить павшего героя. — Я уверен, что вы делаете всё возможное для своего рода. Это действительно благородный поступок. Даже когда… то есть если вы проиграете, то сможете честно сказать себе, что сделали всё, что могли.
Я сдерживаю ухмылку и, сохраняя серьёзность, ровным голосом отвечаю:
— Спасибо, граф Супулин. Именно так я себе и скажу.
Все вокруг понимающе кивают. Кто-то даже с сожалением качает головой.
Я же продолжаю играть роль человека, которому действительно нужна моральная поддержка.
— Какие же они забавные! — по мыслеречи угорает Светка. — Так и тянет поделиться инсайдом.
— Это лишнее. Пусть будет сюрпризом, когда все увидят победителя, — отвечаю, пожав плечами.
        —         Даня! Божечки!         — смеётся Настя, но только в мыслях.         Моя новая жена отлично умеет держать покер-фейс на людях.         —         Никогда не думала, что буду веселить с такого! Я замужем за тебя меньше месяца, а ты уже так меня изменил! 
        —         То ли ещё будет, «сестрёнка»!         — подхватывает Светка, крепче сжимая мою руку. —         С телепатом поведёшься — веселья не оберёшься! 
Неожиданно в зал входит Мстиславский, ведя под руку Жанну Валерьевну. Вот это да! А баронесса не отказывает себе в отдыхе.
Жанна выбрала крайне вызывающий наряд — полупрозрачное платье, под которым отчётливо виден купальник. Да, здесь есть бассейн, но появляться в таком виде в отсутствие мужа… Для замужней баронессы это, мягко говоря, вульгарно.
Мстиславский же весь сияет от удовольствия, явно находясь под её чарами. Его самодовольная ухмылка говорит о том, что он доволен сложившейся ситуацией.
Но как только Жанна замечает меня, Светку и Настю, её лицо мгновенно вытягивается.
— Спаситель? Настенька? Я не думала, что вы будете здесь… — выдаёт она, заметно нервничая. — Я думала, вы уехали.
Настя даже не изволит отвечать, отвернувшись. Я же спокойно:
— Как видите, нет, Жанна Валерьевна.
Мстиславский переводит взгляд с баронессы на меня, и на его лице проскальзывает легкое напряжение. Однако быстро собравшись, он делает шаг вперёд и предлагает:
— Данила Степанович, мы не были представлены полностью. Я — Герман Борисович Мстиславский. Мы можем отойти на минуту?
Пожимаю плечами.
— Хорошо, Герман Борисович.
Мы отходим в сторону, и, как только оказываемся наедине, Мстиславский исподлобья смотрит на меня.
— Я знаю, что граф Сибирский отдал вам вексель на лесозавод.
Он делает глубокий вдох, явно сдерживая раздражение.
— Я буду вам очень обязан, если вы отдадите мне этот вексель.
Я усмехаюсь, глядя на него с лёгким любопытством.
— Вы мне и так скоро будете обязаны, Герман Борисович. Вернее, ваш род.
Мстиславский сжимает зубы:
— О чем это вы?
— Вы же знаете, что скоро я выиграю гонку. А значит, заберу земли Междуречья у семи боярских родов. Тогда ваш долг передо мной станет ещё больше.
Мстиславский буквально прожигает меня взглядом, но его голос остаётся ровным:
— Конечно, земля землями, но предприятия всё равно остаются за Семибоярщиной. Деревообрабатывающий комплекс — это не ваше дело.
Я хмыкаю.
— Раз вексель у меня, то теперь моё.
Он бросает быстрый взгляд на Жанну, стоящую в стороне, затем снова поворачивается ко мне.
— Тогда дайте мне отыграться.
Качаю головой.
— Я не поклонник азартных игр.
Но Мстиславский уже достаёт из кармана своего блейзера ещё один вексель и протягивает его мне. Ничего себе, он подготовился.
— Я хотел использовать его чтобы отыграться у Сибирского. Это вексель на один из крупнейших рыбных заводов в Междуречье. Он не принадлежит моему роду, — быстро добавляет Мстиславский. — Это моё личное имущество, как и лесозавод. Отец отдал их мне — я не наследник боярина, потому у меня огромный личный актив. Я готов поставить его на кон, чтобы выиграть у вас обратно лесозавод.
Я снова качаю головой.
— Нет.
— Что⁈
— Мне неинтересно. Рыбный завод — это, конечно, хорошо, но играть я не хочу.
Мстиславский явно на взводе. Его ноздри раздуваются, челюсть сжимается, а затем, резко подаваясь вперёд, он наклоняется ближе и почти шипит:
— Тогда я трахну вашу тёщу, граф! И это попадёт в прессу!
Моя реакция? Просто передаю это воспоминание Жанне Валерьевне. А затем начинаю считать секунды. Ох, и пипец же теперь котенку!



Глава 19

— Почему вы молчите, граф⁈ — растерянно выпаливает Мстиславский.
Я, действительно, внешне никак не отреагировал. Спокойно, даже лениво, смотрю ему прямо в глаза и отвечаю:
— Как жаль, что вы настолько глупы, граф, если думаете, что сможете взять меня какой-то мелочной угрозой.
Мстиславский сжимает кулаки, челюсть ходит ходуном — видно, что он на грани срыва. Внутри у него бушует смесь злобы и отчаяния, похоже, от папаши ему крепко влетит за профуканный лесозавод. Но прежде чем он успевает раскрыть рот, я добавляю:
— И, кстати, мы с Жанной Валерьевной — телепаты, вы разве не знали? Я уже передал ей воспоминание о том, как вы сказали свою самоубийственную реплику. Потому могу сказать вам только одно, — вздыхаю. — Прощайте.
Я даже не смотрю в сторону Жанны, но знаю, что этого достаточно.
И она, конечно, не заставила себя ждать.
Мстиславский вздрагивает, глаза расширяются, руки рефлекторно хватаются за живот.
Из его тела торчит пси-копьё — тонкое лезвие ментальной энергии, дрожащее, словно натянутая струна. Оно вибрирует, резонируя с его нервной системой, отправляя разряды чистой боли по каждому рецептору.
Он вскрикивает. Нет, орёт от боли. Лицо мгновенно бледнеет, губы дёргаются, пальцы судорожно хватают воздух, словно пытаясь нащупать хоть какую-то поддержку, которой нет.
Вокруг начинают шептаться. Кто-то ахает, кто-то делает шаг назад, опасливо глядя в нашу сторону. Ясное дело, подумали на меня. Да и пусть пока. После того, что он сморозил про мою тёщу, наказание более чем заслуженное.
Но доводить Мстиславского до брызжущей изо рта пены, пожалуй, будет лишнее. Мне еще общаться с его отцом и тащить его гвардию в Антарктику.
Я поднимаю руку — и развеиваю копьё, не давая повреждениям углубиться дальше.
Мстиславский дёргается, его зрачки закатываются, и он безвольно оседает на пол. Щиты его, конечно, выдержали. Но шок вырубил.
Толпа начинает сгущаться вокруг нас.
К нему тут же подбегает несколько дворян, среди них граф Сибирский, который хмурится, осматривая бесчувственное тело.
— Что случилось⁈ — раздаётся встревоженный голос.
Один из Целителей, молодой парень с сосредоточенным лицом, присаживается рядом с Мстиславским. Его ладонь медленно скользит над телом, наполняя воздух мягким золотистым свечением. На лице Целителя мелькает лёгкое удивление, и через мгновение он выпрямляется, объявляя:
— Он цел и невредим, но по какой-то причине без сознания. Видимо, шок.
Граф Сибирский хмыкает, скрещивая руки на груди.
— Ну, надо бы его оттащить. Граф, не объяснитесь? — его взгляд устремляется на меня.
Я лениво пожимаю плечами:
— Прошу, граф.
Одним взглядом по мыслеканалу передаю ему воспоминание о «фразочке» Мстиславского.
Сибирский застывает, осмысливает услышанное, затем коротко кивает.
— Хм, тогда заслуженно. Унесите боярского сына прочь с моей вечеринки.
Люди из его свиты быстро подхватывают обмякшее тело и уносят подальше от эпицентра событий. Вокруг ещё гудят разговоры, да только быстро шумиха сходит на нет. Уже даже гуляет версия, что Мстиславский-младший, мол, опять перебрал с выпивкой. Видимо, ему не впервой.
Я же спокойно поворачиваюсь к Жанне, которая стоит с высоко поднятой головой и всё ещё пылающим взглядом.
— Вы могли бы держать себя в руках, — замечаю.
Жанна скрещивает руки на груди, прозрачная ткань платья почти не скрывает дерзкое бикини, а её глаза сверкают, губы поджаты в тонкую линию.
— Я сделала то, что должна была, спаситель.
Качаю головой, глядя прямо на неё:
— Если уж говорить о долге, то ваш — быть рядом со своим мужем.
Она делает обиженное лицо, голос становится обволакивающим, низким.
— Ну хоть ты, спаситель, пожалей меня… — выдыхает она, надув губы. — Я бедная, одинокая женщина.
Она медленно проводит рукой по груди, чуть оттягивая парео, демонстративно задерживаясь на ключице. Я лишь усмехаюсь. На мне эти штучки тещи не работают, но, видимо, привычка — вторая натура.
— Да я и так уже милосерднее некуда, Жанна Валерьевна.
Жанна моргает, напрягается. А я поворачиваюсь и ухожу, оставляя её стоять в свете клубных гирлянд, среди болтающих гостей.
Задерживаемся с женами еще ненадолго. Дождались, пока две сударыни устроят дуэль в бассейне — шуточную, конечно, — а затем я прощаюсь с графом Сибирским и его ближними, обмениваясь короткими рукопожатиями и кивками. Настя и Светка тоже перекидываются парой слов с дворянами, но усталость уже даёт о себе знать — вечер был долгим.
Вернувшись в апартаменты, я быстро принимаю решение: хоть номер и был забронирован на сутки, оставаться здесь смысла нет.
Я активирую портальную статуэтку, вызываю к стеле Портакла и через мгновение мы переносимся обратно в московскую усадьбу.
* * *
Ночь в поместье тиха, воздух свежий, вдалеке слышен мерный стрёкот насекомых. Я какое-то время просто стою в кабинете, лениво вращая в пальцах небольшой артефакт, размышляя о событиях дня.
Корона Короля Теней, Семибоярщина, метания Жанны… Один мой неверный шаг — и главный ублюдок Король Теней вернется, что грозит проблемами как минимум всему нашему миру. Но сейчас не время загружать голову глобальными вопросами.
Ночью мозг должен отдыхать.
Однако есть кое-что, что стоит прояснить.
Я направляюсь к флигелю Гепары, стучу. Дверь почти сразу открывается.
Передо мной стоит Гепара — в халатике, наброшенном поверх лёгкой ночнушки, её хвост нервно дёргается за спиной, а гепардовые уши удивленно топорщатся.
— Господин?
— Всё хорошо у тебя? — спрашиваю я спокойно.
Она тут же вздрагивает, будто моё присутствие выбивает её из равновесия. Пальцы начинают теребить край одежды, словно она пытается собрать себя в кучу.
— Да, проходите, — она пропускает меня внутрь — в гостевую комнату, где мы усаживаемся друг против друга. — Простите, что сегодня убежала от вас. Это непростительно. Просто я говорила со Светланой Дмитриевной и до сих пор не пришла в себя, — пробормотала она, избегая взгляда.
Я с лёгкой улыбкой качаю головой:
— Ты не обязана идти на это, если не хочешь.
Она вдруг резко поднимает голову, встречаясь со мной глазами.
В этот момент в её взгляде нет ни тени сомнения.
— Я хочу.
Её голос твёрдый. Чистый.
И в следующий момент она неуверенно подаётся вперёд, тянется ко мне, но движение выдаёт колебание.
— Постой, — вдруг улыбаюсь, и она растерянно замирает.
— Господин? — захлопав глазами, она застыла на полпути.
— Я хочу сказать только, что ты полезна моему роду, — спокойно замечаю. — И от тебя не требуется делать сверх того, что ты помогаешь мне с Астралом. Остальное — на твоё усмотрение, понимаешь?
— Да… — её щёки заливает лёгкий румянец, взгляд чуть опускается, в нём проскальзывает что смущение.
Казалось, что на этом можно прощаться, как вдруг Гепара уже оказывается у меня на коленях. Причем очень быстро. Но вся сцена кажется странной, чуть неловкой… Но затем я вижу её глаза.
В них вспыхивает голодный огонь. Ну, прямо настоящая хищница. И она набрасывается на меня. А дальше девушка выдыхает:
— Вау! Господин!..
* * *
Я просыпаюсь в своей спальне, потягиваюсь, мельком бросая взгляд на кровать.
Гепары рядом нет. Впрочем, ее и не могло здесь быть — мы ограничились поцелуем, хотя девушка явно была не против пойти дальше. Но ещё успеется.
Я уже собираюсь подняться, когда раздаётся звонок. Протягиваю руку, беру мобильник с тумбочки рядом.
— Вы уже улетели, Данила Степанович? — раздаётся знакомый голос графа Сибирского.
Я лениво потягиваюсь:
— Да, Дмитрий Дмитриевич. Мы с женами вдоволь отдохнули.
На том конце слышится тяжёлый выдох:
— Как жаль.
Я усмехаюсь:
— Прямо тоскуете по мне?
— Практически, — отзывается Сибирский с усмешкой. — Знаете, после вечеринки, когда Мстиславский наконец отошёл от шока, мы с ним снова сыграли в карты… и я у него выиграл вексель на рыбный завод в Междуречье.
Я приподнимаю бровь.
— Уже второй вексель? У вас талант трясти активы с бояр.
— Я знаю, — не без гордости отвечает Сибирский. — И я хочу вам его отдать.
— И снова просто так? — скептически уточняю я.
— Разумеется, нет. — Граф усмехается. — Я предлагаю обмен.
Я прислоняюсь к спинке кровати, чуть прикрывая глаза.
— Что хотите взамен?
— Соразмерную долю в вашей компании по междумировому транспортному порталу.
Я задумчиво качаю головой. Хм, предложение забавное.
— Уверены, что оно того стоит? Проект еще в разработке, потенциал его неизвестный.
— Данила Степанович, уж простите, но я навел справки о вас и о вашей Кире Паукове, — смеется граф. — Кира Игоревна — мощнейший топ-менеджер. Ваша бизнес-империя растет как на дрожжах, а этот проект не только ваш конгломерат поддерживает, но и сам Царь, по слухам, возлагает на него огромные надежды. Так что, уж извините, но я просто не могу не напроситься к вам в долю!
— Это можно устроить, — наконец отвечаю. — Обговорим детали.
В итоге мы договариваемся: Сибирский получает соразмерную долю в проекте порталов, относительно небольшую, а я — предприятие по рыбному производству в Междуречье. Не самый грандиозный трофей, но завод расположен на моих родовых землях, так что логично, чтобы он оказался в моей копилке. Теперь остаётся придумать, как заполучить остальные предприятия Семибоярщины в Междуречье. Не хотелось бы, чтобы бояре владели хоть чем-то на моей земле.
* * *
 Усадьба Морозовых, Москва 
Гриша Калыйр устроил приём, и княжна Маша искренне радовалась за Настю Лопухину — казалось, что Гриша наконец собирается сделать подруге предложение. Банкет был объявлен без повода, а это означало, что истинная причина держалась в тайне. В высшем свете традиция была неумолима: если праздник не привязан ни к какому конкретному событию, значит, это обручение.
Маша поджимает губы. Она завидует подруге, но без злобы, лишь с лёгкой тоской. Княжна ждала, когда Даня сделает ей предложение. Да, он будет на банкете, но, похоже, её момент ещё не настал.
Ну что ж… Она готова терпеть.
Благо, у неё есть способ выпустить пар.
— Спасибо за спарринг! — Мария Юрьевна делает поклон.
Затем отворачивается от груды побитых гвардейцев, разбросанных по тренировочным матам. Деревянные мечи переломаны, лица и тела покрыты синяками и ссадинами.
А сама Маша даже не запыхалась.
Грустно улыбаясь своим мыслям, она направляется в сторону своих покоев. Пора готовиться к знаменательному вечеру для ее подруги.
* * *
Ещё до банкета я связываюсь с Лакомкой по мысленной речи и переношу нас в воспоминания о Среднем острове. Море, солнце, пляж.
Тёплый песок под ногами, лёгкий бриз приносит запах соли и кокосового масла.
Мы лежим на шезлонгах, наслаждаясь мягким теплом солнечных лучей на коже.
Я постарался с погружением. Всё кажется настолько реальным, что Лакомка, прикрыв глаза, блаженно выдыхает:
— Ох… Как классно, мелиндо…
Я усмехаюсь.
— Да, надо нам как-нибудь действительно сюда слетать. Южные острова довольно неплохи.
Она открывает глаза, смотрит на меня чуть задумчивее.
— Знаешь, я хотела с тобой поговорить.
Я прищуриваюсь.
— Всё хорошо?
Лакомка кивает.
— Да. Хотела поговорить о Свете.
Я удивлённо поднимаю брови.
— О Светке? А что о ней говорить?
Лакомка мягко улыбается, но в её взгляде читается серьёзность.
— Потому что она рядом с тобой. И ей неплохо бы забеременеть.
Я смотрю на альву с лёгким удивлением.
— Уже?
Главная графиня отвечает спокойно, но твёрдо:
— Ну, подумай сам. Настя только вышла замуж, ей пока рано. А Свете пора. Да и Олежек не должен быть единственным ребенком. Иначе он вырастет слишком избалованным, а этого допускать нельзя.
Она на мгновение задумывается, а затем добавляет с лёгкой усмешкой:
— Вот, например, Ненея и я — у нас разница в возрасте всего полгода. Мы росли вместе, и именно поэтому такие покладистые жёнушки.
Сейчас не хочется слишком углубляться в размышления. Да, род должен расти — это очевидно. А вот кому именно родить — Лакомке виднее. В этом я ей полностью доверяю.
— Думаю, ты права.
На банкет я прихожу вместе со Светой и Настей. Никаких вычурных нарядов — Света в элегантном тёмно-синем платье, подчёркивающем её фигуру, с распущенными светлыми волосами, а Настя — в бордовом, с высоким разрезом на бедре, который ещё больше выделяет её хищную грацию.
Я же в простом, но хорошо сидящем костюме, без ненужного пафоса. Зал уже наполнен гостями, слышен гул голосов, звон бокалов, смех, где-то играют музыканты.
Не успеваю толком осмотреться, как ко мне тут же подходит Игорь Мстиславский — дядя Германа, мужчина лет пятидесяти, с резкими чертами лица и цепким взглядом.
— Данила Степанович, мы в курсе, что у вас вексель на обладание нашим предприятием в Междуречье, — без предисловий заявляет он, словно сам факт этого возмущает его до глубины души.
Я киваю, позволяя лёгкому интересу отразиться в глазах.
— Игорь Семёнович, о каком из двух предприятий вы говорите?
— Что⁈ Двух⁈ — Мстиславский выпучивает глаза, в его голосе звучит искренний шок. — Мой племянник проиграл в карты только лесозавод!
— Эта информация устарела, — вздыхаю, делая вид, что мне даже жаль его просвещать. — Герман Борисович проиграл также графу Сибирскому рыбный завод «Окунь». А я, в свою очередь, выкупил его у графа.
Мстиславский замирает, лицо его вытягивается в шоке, взгляд мечется, а в глубине души он, видимо, уже проклинает нерадивого племянника.
Но быстро берёт себя в руки и, будто ничего не случилось, произносит с нотками высокомерия:
— Хорошо, Данила Степанович. Если так, то мы готовы выкупить оба завода за полцены.
Я приподнимаю бровь.
— Полцены? Щедро, безусловно. Но, пожалуй, я не готов продавать эти предприятия даже за полную стоимость.
На лице Мстиславского отражается раздражение.
— Мы будем добиваться аннулирования сделки, — резко бросает он. — Печати на документах не последнего образца от главы рода, так что их можно оспорить.
Я делаю удивленный вид, приподняв брови.
— Не последнего образца?
Одновременно через Ломтика заглядываю усадьбу Мстиславских. А там уже малой находит пустой кабинет главы рода Мстиславских. Подключившись к щенячьим глазам, быстро нахожу полку с печатями. Малой, слегка неуклюже держа печати зубами, принимается ставить их на оба векселя. Сам при этом исправно испачкался в штемпельной краске.
Затем я медленно сую руку под пиджак, будто во внутренний карман, но на самом деле извлекаю документы из теневого кармана.
Небрежно разворачиваю их и, не торопясь, показываю.
— Вы уверены?
Мстиславский инстинктивно наклоняются ближе… и тут же бледнеет.
На бумагах стоят все возможные печати, включая самые редкие — их пятнадцать штук, вплоть до штампа «Немедленно к исполнению».
— Откуда… — потрясённо бормочет дядя Германа, глядя на меня с расширенными глазами. — Откуда у вас даже этот внутриродовой штамп⁈
Я пожимаю плечами,
— Так, видимо, получилось.
Неторопливо убираю документы обратно в теневой карман, затемпрохожу мимо ошеломлённого Мстиславского.
— До скорого, Игорь Семенович.
Он не двигается, только молча провожает меня взглядом, его челюсть едва не падает на паркет.
Тем временем оркестр затихает, и Гришка подает мне знак, вставая в центре зала. Он поднимает бокал, а его лицо озаряется широкой улыбкой, и громко заявляет:
— Внимание, дамы и господа! Пора озвучить повод нашего банкета! Но этот почет должен достаться не мне, а моему другу — Даниле Степановичу!
Зал замирает, все взгляды устремляются на меня. Я спокойно выхожу вперёд, не торопясь прохожу через толпу и поворачиваюсь к Маше. Княжна смотрит на меня, не понимая, что происходит. Ловлю её взгляд, позволяю мгновению повиснуть в воздухе и негромко, но так, чтобы услышали все, говорю:
— Мария Юрьевна, подойдите, пожалуйста.
Она хлопает глазами, её лицо застывает от неожиданности.
— Ближе, пожалуйста, — повторяю, протягивая руку.
Маша делает шаг вперёд, тоже поднимает руку… и вдруг замирает, уставившись на свои пальцы.
— О божечки!..
Кольцо сверкает на её безымянном пальце.
Глаза Маши округляются, губы дрожат от нахлынувших эмоций, но слов не выходит. Она ошеломлена.
— Вы выйдите за меня, Мария Юрьевна? — мой голос звучит у неё в голове. Теперь кольцо нас связывает.
— Да, конечно! — княжна Морозова вскрикивает вслух и, не раздумывая, бросается мне на шею.
Тем временем Гришка, горько взглянув на меня, медленно достаёт из кармана коробочку с кольцом и, повернувшись к княжне Лопухиной, произносит:
— Настя Кирилловна, к вам у меня тоже вопрос личного характера…
* * *
А на утро я просыпаюсь рядом со Светкой. Мы остались вдвоём — Настя ночью так и не пришла, только улыбнулась на прощание, уходя в свои покои.
Я потягиваюсь, поворачиваюсь к лохматой Светке с лёгкой усмешкой замечаю:
— Сегодня ты одна.
Светка удивлённо моргает, чуть приподнимаясь на локте.
— Я сама в шоке. Настя сказала, что сегодня ты должен быть только со мной.
Я хмыкаю, усмехаясь чуть шире.
— Ну что ж, ладно.
Видимо, Лакомка постаралась. Альва, наверняка, посветила Настю в свои планы по демографическому росту рода Вещих-Филиновых.
Проверяю состояние просыпающейся жены, мягко провожу пальцами по её плечу, затем скольжу вниз, касаясь тёплой, нежной кожи на животе, сканируя её состояние.
Тихо говорю:
— Всё, в Междуречье я поеду с Настей, а ты отправишься в Невинск.
Светка резко поднимает голову, щурится.
— Это почему еще?
Я смотрю на блондинку с улыбкой и просто произношу:
— Потому что у тебя особое состояние, крошка.
Ее взгляд теряется. Пухлые губы чуть приоткрываются, и она ошеломлённо хлопает глазами.
— Даня! Что еще за «состояние»! О чем ты⁈ Почему ты меня не берешь с собой⁈ Неужели разлюбил меня?!! — в глазах заблестели слезы.
Я улыбаюсь, легко касаюсь её щеки.
— Дома узнаешь все подробности. А уезжаешь, потому что теперь тебе нужно пить травы от Лакомки, да и вообще лучше быть под ее наблюдением. Наша альва о тебе позаботится.
* * *
 Невский замок, Невинск 
В обед прилетев в Невинск, Светка сразу нахмурилась.
— Я вообще ничего не понимаю! — заявила бойкая блондинка, скрестив руки на груди. — Лакомка, ты можешь объяснить, зачем Даня так срочно отправил меня сюда?
Бывшая Соколова требовательно посмотрела на альву.
— Почему он меня резко согнал? Я ведь хотела поехать с ним в Междуречье бить морды боярам или гулям, без разница!
Лакомка даже не удивилась её возмущению. Вместо этого спокойно ответила:
— Потому что ты беременна, солнце.
Светка застывает, её дыхание срывается, взгляд мечется.
— Как… Что… Почему… — она моргает, пытаясь осознать услышанное, но слова путаются.
Лакомка, как всегда невозмутимая, добавляет ровным голосом:
— Мы с Даней решили, что тебе уже пора.
— Чего⁈ — Светка вскидывается, её глаза сверкают возмущением. — Решили⁈ Вы решили, вашу мать⁈ А меня вы не захотели спросить, прежде чем делов наделать⁈
И тут Лакомка поняла, почему Даня сам не рассказал Светке о ее новом положении.
«Ну, мелиндо!!!» — возмутилась альва мужу по мыслеречи. И услышала далекий ментальный смешок супруга-телепата.
* * *
Вместе с Настей прибываю в аэропорт военной базы Кутузова, расположенный в Междуречье. Едва выхожу, как тут же меня подхватывает машина дружины, и мы отправляемся в путь. Но далеко уехать не удаётся. Колонна наталкивается на кордон Семибоярщины.
К машине подходит боярский офицер — ухмыляется самодовольно, даже не пытаясь скрыть удовольствие.
— Проезд закрыт, господин граф. У нас блокада, приказано никого не пропускать.
Я спокойно отвечаю, не пытаясь спорить:
— Хорошо, объедем другими дорогами.
Офицер пожимает плечами, изображая равнодушие:
— Возможно. Но это займёт много времени. Мы перекрыли все основные пути.
Он усмехается, слишком самодовольно, явно намекая, что блокада — не просто так.
Я слегка хмыкаю, быстро сканирую округу.
— А к чему блокада? В этой стороне ведь нет ни одного гуля. Мы зачистили все орды здесь.
Офицер не меняет выражения лица.
— Это уже наше дело, господин граф.
Я медленно перевожу на него взгляд, чуть прищуриваясь.
— И вся ваша артиллерия, значит, уже развернута?
Он самодовольно улыбается и уверенно кивает:
— Конечно. Всё готово.
Значит, целые войска с артиллерией развернулись только ради того, чтобы не впустить меня в Стрёмено? Ну-ну.
Мы отъезжаем от кордона, и я достаю рацию, передавая сообщение:
— Студень, пускай навстречу Золотого Дракона.
Спустя несколько минут воздух сотрясает оглушительный рёв.
Я подключаюсь к Золотому и велю ему попугать боярскую группировку.
С небес спускается гигантский желточешуйчатый дракон, сверкая в лучах солнца как живой металл. Он опускает огненные ливни, будто бы по позициям Семибоярщины, а на самом деле мимо.
Местные офицеры реагируют мгновенно. Открывают огонь. Артиллерийские установки, ракеты, техномагические орудия — всё нацелено на громадную фигуру в воздухе.
Вспышки взрывов разрывают небо, огненные грибы расцветают вокруг него.
Но Золотой Дракон лишь взмахивает крыльями — и вокруг него вспыхивают золотые энергощиты, поглощающие всю атаку.
Я усмехаюсь. Ух, сколько миллионов сейчас горит в небе…
* * *
 Ставка Мстиславских, Междуречье 
Глава рода Борис Семёнович Мстиславский вошёл в бункер командного центра, сжав кулаки так, что костяшки побелели.
Перед ним экран, передающий поле боя в реальном времени.
Артиллерия Семибоярщины поливает небо огнём, ракеты одна за другой взмывают в воздух, устремляясь в сторону приближающегося Золотого Дракона.
Но с каждой секундой лицо Мстиславского всё сильнее багровеет.
— Что за хрень⁈ Почему стреляют по Дракону Вещего⁈
— Он напал первым…
— И каковы потери на нашей стороне?
— Нет потерь.
Мстиславский недоверчиво хмыкает:
— Он напал, разлил по небу огонь, но наши войска даже не пострадали?
Он переводит тяжёлый взгляд на офицера.
— И вы продолжаете бомбить его, как кретины⁈
Офицер молчит, взгляд его мечется по приборам.
Мстиславский резко оборачивается.
— Сколько снарядов вы уже потратили⁈ Ну, говорите, сколько⁈
Офицер нервно сглатывает.
— Эм… Вся батарея отработала… Все установки тоже.
— НА СКОЛЬКО ДЕНЕГ⁈
Офицер замешкался, быстро пробежался глазами по отчётам.
— Ну… примерно… на десять миллионов рублей…
Мстиславский резко хватается за голову.
— Вы офигели⁈ А Дракон-то что? Хотя бы ранен?
Офицер замялся с ответом, и боярин яростно разворачивается к экрану. А там, среди вспышек взрывов, парит Золотой Дракон. Его золотые щиты даже не треснули. Он даже не двинулся с места.
Борис Семёнович сжимает кулаки до боли, его голос звенит от ярости:
— Вы идиоты! Вы меня разорить хотите⁈



Глава 20

 Кафе «Шоколадница», Москва 
— Девочки, взгляните! — с сияющей улыбкой Маша протянула руку вперёд. Кольцо на безымянном пальце мягко переливалось в свете ламп уютного кафе. Три девушки сидели за столиком у окна, откуда открывался вид на широкую улицу, по которой неспешно прогуливались прохожие, наслаждаясь вечерней прогулкой по брусчатке.
Княжны-подруги — Лиля Меньшикова и Настя Лопухина — с интересом разглядывали украшение.
— Оно даже не с бриллиантами… — нахмурилась княжна Меньшикова, прищуриваясь и поднося руку Маши ближе к глазам. — И металл какой-то странный. Это что, серебро?
Маша покачала головой, лучась от радости:
— Это аномальный металл.
Глаза Лили расширились.
— Оу-у! Тогда беру свои слова обратно, Мери. Оно прямо из Аномалии?
— Из Той Стороны, — кивнула Маша, сверкнув улыбкой. — Да-да-да. Даня не делает ординарных подарков.
Рядом Лопухина, мельком взглянув на своё обручальное кольцо с крупными бриллиантами, пожала плечами и заметила:
— А мне по душе классика. Бриллиантики. Григорий не разочаровал.
Маша лишь загадочно улыбнулась, покрутив кольцо на пальце. Подруги не знали об истинных свойствах её подарка, и Даня сказал держать это в секрете. Теперь Маша была постоянно на связи не только с женихом, но и с будущими «сёстрами»…
Сбоку от их стола вдруг донёсся насмешливый голос, заставивший Машу вздрогнуть:
— Какие люди! Точнее, какие барышни!
Княжна Морозова подняла глаза и почувствовала, как её лицо непроизвольно бледнеет. Перед их столиком стоял Дмитрий Паскевич.
— Дмитрий Степанович?.. — губы её дрогнули. — Что ты тут делаешь? Тебя же сослали! Помню, твой отец отправил тебя в куда-то в Сибирь!
Лопухина с Меньшиковой тоже переглянулись, явно удивлённые появлением младшего Паскевича.
Дмитрий Паскевич изменился. Он стал жилистым, исхудавшим, с впалыми щеками и тёмными кругами под глазами. Его взгляд потемнел, в нём читалась злость — та самая, что копилась месяцами. Время ссылки, похоже, не смягчило его, а лишь сделало ещё более взбешенным. И всё это зло наверняка направлено на Данилу. Да только руки у него коротки. За последние месяцы Даня возмужал, обрёл силу, титул, основал собственный род, а этот так и остался никем — озлобленным, бесполезным княжичем, застрявшим в прошлом.
Паскевич ухмыльнулся, склонившись ближе:
— Время моей ссылки прошло. Ну что, Машенька Юрьевна, сходим на свидание?
Маша, не дрогнув, спокойно ответила:
— Не выйдет, княжич. Я обручена.
Она подняла руку, демонстрируя кольцо. Дмитрий прищурился, его губы скривились в презрительной ухмылке:
— Что за серебряная безделушка?
— Это не серебро, — холодно бросила Маша, даже не удостоив его объяснением, что это кольцо стоит дороже любых бриллиантов.
— И кто же твой жених? — Паскевич склонил голову.
Маша произнесла:
— Граф Данила Степанович.
Паскевич замер. Его лицо на мгновение окаменело, но уже через секунду он злобно фыркнул:
— Что-то такого я не знаю… Стоп! Данила? Вещий⁈ Простолюдин⁈
Подруги Маши настороженно переглянулись.
Маша поправила прядь волос за ухо и с явным удовольствием уточнила:
— Данила Степанович давно уже граф. И не Вещий, а Вещий-Филинов, попрошу.
— Ты где был, Дима? — спросила Меньшикова. — Раз даже не знаешь, что Данила Степанович теперь один из самых известных в Царстве графов? На Чукотке?
Паскевич нахмурился, лицо его дёрнулось в раздражении:
— То есть Вещий — это и есть Вещий-Филинов? Тот самый, о котором говорят в новостях?.. Простолюдин-телепат⁈
Лопухина, высокомерно скрестив руки, лениво заметила:
— Ну, ты догадливый, Дмитрий Степанович.
Дмитрий сжал кулаки, его пальцы побелели от напряжения:
— Почему мой род мне не сказал, что он так поднялся⁈
Маша пожала плечами, поглаживая обручальное кольцо:
— Ты слишком вспыльчив. Наверное, твой род решил, что лишние новости только подогреют твой характер, вот и предпочли промолчать. В конце концов, тебя сослали именно из-за Дани — тогда ты так опозорился перед Морозовыми, что отмываться пришлось всему вашему роду.
Паскевич сжал зубы, его плечи напряглись, а ноздри раздулись от ярости:
— Это… Это всё было из-за Вещего!
Глаза его вспыхнули ненавистью, но вместо очередного взрыва он вдруг резко усмехнулся, откинув назад голову:
— Но я стал сильнее. И умнее.
Маша смотрела на него с лёгким снисхождением:
— Неужели настолько сильнее, что сможешь обуздать багрового зверя, как мой Данила?
Паскевич зло прищурился, его губы скривились в презрительной усмешке:
— Да плевать мне на твоего телепата и на вас всех!
Он резко развернулся и зашагал прочь, его шаги тяжело стучали по кафешной плитке;
Маша провожала его тревожным взглядом.
Лопухина тронула её за руку:
— Правильно ты его опустила. Совсем он обнаглел.
Но Маша продолжала задумчиво смотреть в спину уходящему Паскевичу. Она чувствовала — этот человек ещё не раз попытается навредить Дане.
А ведь так хорошо день начинался…
* * *
После того как Золотой Дракон потратил на себя весь арсенал артиллерии заслона Семибоярщины, расположенного в этом районе, я велю водителю ехать дальше. Откидываюсь на кресло, ментальными щупами удерживая контроль над окружением. Всё под наблюдением — блокаду мы просто объезжаем, оставляя позади дым отстрелявшей канонады и запах раскалённого металла.
Золотой парит над нами, легко рассекая воздух. Его крылья иногда ловят блики солнца, и кажется, будто в небе полыхает золотое пламя. Рядом со мной Настя напряжённо смотрит в окно.
— Даня, мы ведь ехали в зону оцепления. Думаешь, они не ударят по нам артиллерией?
Я усмехаюсь, прикрыв глаза. Так проще видеть обстановку.
— Бояться нечего. Я контролирую небо глазами Золотого. Если что-то полетит — им ещё как достанется.
Настя качает головой с улыбкой.
— Даня, это я и так понимаю, что ты не дашь нас в обиду. Но если они всё же сглупят и ударят, то ты же вынужден будешь ответить. Причем очень жёстко. Так, что они даже ноги унести не успеют. — Она на мгновение замолкает, оглядываясь. — А здесь столько солдат… Если честно, их даже жалко.
Открываю один глаз и бросаю на жену короткий любопытный взгляд.
— Не волнуйся за бедолаг, Насть. Они-то как раз это понимают лучше тебя. После демонстрации Золотого им хватило ума не испытывать судьбу.
Настя выдыхает, расслабленно откидывается на сиденье и проводит рукой по рыжеватой пряди.
— Ну тогда ладно, — пробормотала она, а затем, оглянувшись в окно, с искренним восхищением добавила: — А вообще, мне нравится Междуречье, Даня. Природа здесь потрясающая. Сибирские леса — настоящий рай.
— Скоро ты сможешь охотиться здесь постоянно, — улыбаюсь. — Остаётся лишь одно — сделать эти земли нашими. И ждать этого осталось недолго.
Продолжаю наблюдать за окружением через зрение Золотого. В округе спокойно. Семибоярщина на нас больше не реагирует. Им теперь есть чем заняться — восполнять так глупо потраченный арсенал. Наверняка, это войска Мстиславских посчитали себя самыми умными.
Мы добираемся до Стрёмено за три часа. База выглядит спокойной. На въезде нас ждёт Студень. Он стоит ровно, вытянувшись, словно перед строем, а как только мы останавливаемся, мгновенно подходит к машине.
— Шеф, — докладывает старший гвардеец, пока я выхожу из машины. — У нас всё под контролем. В гонке ведём счет.
Киваю, оглядываясь. Великогорыч уехал в Тавиринию — ему здесь практически нечего делать, только небольшая дружина тавров осталась для поддержки. Те рогатые, что стоят неподалёку, выглядят собранными, но без излишнего напряжения. Гули поблизости уже давно не шалят. Да и мало осталось стай.
— Где сейчас альвы? И что делает Семибоярщина? Это меня интересует в первую очередь.
Мы проходим в небольшой зал для совещаний. Помещение простое, с деревянным столом в центре и старыми стульями. Настя, зевая, уходит размещаться, а я неспешно пью горячий чай, заваренный дежурным.
Студень, отдав распоряжения, снова возвращается ко мне, усаживается напротив и продолжает:
— Шеф, альвы сейчас на зачистке. Под командованием Бера и Зелы. И Феанора… — он морщится, скользнув по мне взглядом.
Я ставлю чашку, усмехаюсь.
— Феанора? Ну-ну… — протягиваю. — Выслуживается перед альвами, значит. Студень, что они там чистят? — дальше попиваю кипяток.
Гвардеец пожимает плечами:
— Гулей, понятно. Целая колония, причём мощная. Разрослась до таких масштабов, что зачистка затянется на несколько дней. Можно было артиллерией накрыть, да там деревни кругом. Тем более ты сам сказал, что альвам нужно практиковаться в боевой магии.
Я киваю. После сотен лет, проведённых в состоянии зомби, альвам действительно необходимо вновь почувствовать своё тело в действии.
— А что Семибоярщина?
— Основные войска сместились ближе к Сибирской Аномалии, — отвечает он, наклонив голову, словно прокручивая в уме последние разведданные. — Не считая гарнизона, с которым ты, шеф, наверняка уже столкнулся. Проблем не было на пути сюда?
— Какие проблемы? Вполне себе мирный контингент, — улыбаюсь. — Они даже не пытались нас задержать. Им сейчас важнее пополнить арсенал, боеприпасов у них почти не осталось.
Студень усмехается:
— Ха, так значит, арсенала не осталось? Ну да, неудивительно — весь ушёл на обстрел Золотого, не так ли?
— Вероятно, — хмыкнул я.
— Умами боярские гвардейцы не блещут, — вздыхает Студень, покачав головой. — Не по Сеньке шапка, да и не носить им её никогда.
Он, конечно, прав, но волнует меня другое. Бояре двинулись к Аномалии? Неспроста это.
— Хлестаков с Шереметьевым и остальными боярами что-то задумали… Раз они вдруг сорвались к Аномалии, надо будет разобраться, — протягиваю, потирая подбородок. — Но сперва займусь альвами.
В том числе Феанором. Воитель есть Воитель. Сейчас он громя гулей вовсю напоминает альвам, насколько он силён, воссоздавая себе репутацию лидера. Боевой маг, прошедший не одно побоище, он явно хочет показать себя во всей красе. Что ж, я не собираюсь ему мешать. Пускай работает на свою репутацию — а я покажу альвам свой путь. Тот, который для них подготовил.
— Что ж, надо проведать альвийский гарнизон, — решаю.
Через несколько минут мы с Настей уже в воздухе. Я сижу на спине Золотого, а рядом моя рыжая жена — в камуфляжных шортах и лёгкой майке. Держится уверенно, хоть и временами украдкой бросает взгляды вниз, будто оценивая высоту.
— Как хорошо, что в этот раз ты меня не брызгаешь своей вонючей травой, человек, — замечает Золотой по мысленной связи, лениво взмахивая крыльями.
Я усмехаюсь:
— А что ей брызгать-то? Сейчас мы сами летим к гулям, выманивать их не надо.
Дракон довольно рычит, набирая высоту.
Мы с Настей подлетаем на Золотом к месту высадки, и перед нами разворачивается живописная, но далёкая от идиллии картина: изрытые земли, тёмные провалы гнёзд гулей, напоминающие зияющие пасти, клубы пыли. Звери разбредаются широким фронтом, их белые силуэты мелькают между разломами, беспокойно рыщут по полю в поисках добычи. Это не орда, но стая действительно крупная — их число впечатляет, и зачистка затянется для альвов надолго.
Вернее, затянулась бы, если бы я собирался дать Феанору неделю позировать перед сородичами, доказывая, какой он великий Воитель. Но не дождется, хех.
Дальше, на горизонте, я замечаю лагеря альвов. Судя по тому, как организованы их построения, они пытаются загнать гулей в одно место, чтобы уничтожить всех разом. Но что-то идёт не так — стая уходит из-под контроля, бегает кругами, рассеивается по полю. Гули не просто хаотично метаются, находят прорехи в окружении и ускользают. Погоня превращается в затяжную охоту, а те, кого всё же удаётся прижать, бросаются в яростные контратаки, растягивая процесс.
Я активирую артефакт связи и вызываю Зелу.
— Милорд? — в её голосе слышится лёгкое удивление.
— Он самый, — отвечаю, наблюдая, как вдалеке строятся альвы. — Хватит вам бегать за этой стаей. Гоните гулей на юг. Мы их встретим и покончим с этим разом.
Зела радостно откликается:
— Так вы уже здесь! Знаете, это хорошо. А то Феанор тут такое устроил… Он совсем уже обнаглел.
Я хмыкаю.
— Представляю. Но о нём позже, скоро я с ним разберусь.
— Конечно, милорд, это радует, — соглашается Зела. — Но почему мы не используем артиллерию?
Я оглядываю местность. В округе разбросаны небольшие деревни, кое-где видны крыши, огороды, остатки дорог. Здесь до сих пор могут оставаться жители — старики, инвалиды, те, кто не смог вовремя эвакуироваться. Можно было бы накрыть всю эту территорию артиллерией и смести гулей с лица земли, но вместе с ними сгорят и посёлки.
— В округе полно населенных пунктов, — отвечаю. — Мы можем стереть стаю, но вместе с ней уничтожим и тех, кто мог остаться.
Зела мгновенно понимает ситуацию.
— Ясно. Ваша милость велика, милорд. Тогда сделаем всё по вашей команде.
Киваю, наблюдая, как альвы начинают перестраиваться.
— И будьте готовы встретить остатки стаи, когда они рванут назад от нас, — добавляю, держа в поле зрения южный рубеж.
Одновременно велю Золотому Дракону ждать.
Мы зависаем в воздухе, наблюдая за происходящим внизу. Картина вырисовывается впечатляющая: гули разбегаются по всей местности. Альвы методично гонят их вперёд, давят с трех сторон. Они разошлись всерьёз — пылают огненные всполохи, ледяные копья протыкают бегущие фигуры, электрические разряды с треском пронзают воздух. Кто-то внизу поливает зверей кислотой
Лёгкая артиллерия сопровождающих гвардейцев тоже вступает в игру. Взрывы поднимают в небо клубы земли.
Вот стая приближается. Пора ставить точку.
— Ну давай, жарь, Золотой!
Дракон мгновенно реагирует. Он резко складывает крылья и уходит в отвесное пике, пронзая воздух со свистом. Я крепко держусь за его чешуйчатую спину, одновременно придерживая Настю — та невольно вцепляется в меня, её дыхание перехватывает от резкого падения. Интересно, она нарочно выбрала такую майку? Вот сейчас прижимается ко мне, и мой взгляд непроизвольно задерживается на её декольте. Определённо, это отвлекает.
Золотой мчится над полем боя, рассекая пространство стремительной тенью. Его грудь вздымается, и в следующий миг он испускает гигантскую лавину огня.
Пламя охватывает поле внизу, прожигает землю, накрывает бегущих зверей. Гули не успевают ни закричать, ни почувствовать боль. Огонь мгновенно испаряет их.
— Притормози, — велю я. — Опустись ниже.
Золотой резко сбавляет скорость и зависает в воздухе.
Внизу начинается новая фаза боя. Те немногие гули, кто уцелел, больше не пытаются спастись бегством на юг. Напротив, они резко разворачиваются и, спасаясь от полыхающего пламени, бросаются в яростную контратаку — прямо на альвов.
Погоня закончилась. Теперь начинается настоящая схватка.
Я поднимаюсь на желточушейчатой спине.
— Всё, Золотой, отдыхай и пари сверху! Мы займёмся ими внизу.
Дракон недовольно фыркает, его рокочущий голос звучит в голове с лёгким раздражением:
— Я бы мог их поджарить.
Я ухмыляюсь.
— Разве что вместе с альвами. А уж извини, но я не для того столько времени их спасал и лечил, чтобы ты взял и поджарил их одним махом.
Золотой раздражённо рычит, но не спорит, опускается ниже.
— Достаточно, — бросаю
Я с Настей прыгаю вниз.
Воздух рассекает лицо, лёгкий гул нарастает в ушах. В полёте Настя трансформируется, её тело искрится, вытягивается, и через мгновение она уже волчица, распахивающая лапы в свободном падении. Я же покрываю себя теневым доспехом — магия охватывает тело тёмным плащом, обволакивает бронёй.
Приземляемся.
Земля сотрясается от удара, но я уже несусь вперёд, не давая вражинам опомниться. Настя первым же рывком вгрызается в ближайшего гуля, её когти вспарывают противника. Сейчас и не скажешь, что эта разъяренная оборотница переживала за жизни боярских гвардейцев. Настя — лапочка, если не будить в ней зверя.
Гули завывают, бросаются в атаку, заслоняя нам путь к альвам и не давая ни секунды передышки.
Клыки, когти, белые туши — я прорубаюсь сквозь эту мешанину. Вихрь ударов: пси-импульс сбивает гулей с ног, Тьма хлещет тёмными клинками, разрубая их на части, Камень дробит их кости, превращая тела в кашу. Настя метается рядом, словно рыжая тень, её пасть рвёт глотки, когти вспарывают брюха. Вопли, визг, рёв боли.
— Держись ближе, — бросаю жене по мыслеречи, замечая, как она чересчур увлеклась погоней за особенно жирным гулем. Ещё немного, и её бы там точно смяли без моей поддержки.
— Прости, Даня, — тут же откликается Настя и, сделав стремительный рывок, оказывается у меня за спиной.
Прорубаемся дальше. Впереди мелькают знакомые фигуры. Мы добираемся до альвов, и ряды остроухих воинов удивленно смотрят на нас, будто мы с женой вынырнули из самого ада.
* * *
 За несколько минут до этого 
 Зона охоты альвов, Междуречье 
Закончив разговор с милордом, Зела сразу же отдала команду лейтенантам-альвам:
— Гоним гулей на юг.
Феанор, закованный в свой вулканический доспех, тут же вскинулся. Его голос прозвучал раздражённо:
— Зачем это еще?
Зела сказала твердым голосом, скрывая лёгкое удовлетворение:
— Так велел милорд. Данила собирается покончить со стаей. У тебя есть возражения против этого?
Феанор хмыкнул, качнул магматическим клинком, но промолчал. В последнее время он всё настойчивее пытался оттеснить Зелу от командования альвийской ратью. И, надо признать, у него это выходило весьма успешно.
Феанор был самым опытным в бою альвом, это отрицать было бессмысленно. Воитель воевал десятилетиями, и в этой кампании проявил себя превосходным тактиком в охоте на гулей. Альвы это видели. Они уважали его. Всегда уважали. Он был для них Воителем. А командиры-лейтненанты, такие как Финрод и Галадриэль, разумеется, признавали его авторитет и слушались.
Но теперь всё изменилось. Милорд вернулся. Данила снова здесь.
Зела, как и Бер, знала — теперь всё встанет на свои места. Феанор снова окажется в тени Дани, снова будет злобно зыркать из-за плеча, но уже ничего не сможет сделать.
И Данила не подвёл.
Он мгновенно нашёл способ закончить это затянувшееся изматывающее преследование. Всё произошло за секунды: с небес обрушился огонь, Золотой Дракон испепелил почти всю стаю. Остались лишь те, кто уцелел в аду пламени — несколько сотен гулей, но и они уже сцепились в отчаянной схватке с альвами.
Зела, как и все остальные, видела, как со спины Золотого прыгнул милорд. В своём теневом доспехе он выглядел как тень, рухнувшая с неба. А вместе с ним вниз бросилась его новая жена — рыжая волчица, с горящими глазами, оскаленная, готовая рвать и уничтожать.
И в этот момент всё стало предельно ясно. На одном фланге сражались три сотни альвов, на другом — всего один Данила со своей волчицей. Это зрелище захватывало дух.
И тут воздух разорвал его голос:
— Сегодня у нас выходит неплохое барбекю!
Поле боя застыло. На мгновение никто не мог поверить в то, что только что услышал. А затем — абсолютно все, абсолютно все — охренели.
В следующую секунду Данила и его волчица прорвались сквозь истончившиеся ряды гулей. Словно бур, он просверлил насквозь стаю, сметая всё на своём пути. Если даже Воитель когда-то вытворял нечто подобное, то уж точно не в этом столетии.
* * *
Наконец-то последние остатки гулей были разбиты.
Я оглядываюсь — поле боя затихло. Вокруг меня, как-то незаметно, собрались главные альвийские воины. Зела стоит чуть сбоку, а рядом с ней Феанор, закованный в свой вулканический доспех, Бер с поднятым фламбергом и ещё с десяток командиров, отвечающих за альвийский роты. Они молчат, напряжённо смотрят, будто чего-то ждут.
Я спокойно замечаю:
— Смотрю, у вас дела очень даже ничего.
Зела тут же опускается на одно колено передо мной. Следом за ней то же самое делает Бер, подняв фламберг.
Зела оборачивается к остальным альвам и твёрдо говорит:
— Вставайте на колени тоже. Перед нами — милорд и будущий король.
Но командиры переглядываются между собой, явно растеряны. Они не смотрят на меня — скорее друг на друга, неуверенные, стоит ли повторять этот жест.
Я качаю головой, нахожу взглядом Зелу:
— Не сейчас. Мы всё ещё на поле битвы, и время для этого не подходящее. Поднимайся, Зела. Бер, ты тоже.
Воительница молча поднимается, избегая встречаться со мной взглядом, и смущенно поправляет ремни, которые, по сути, и составляют всю её одежду.
— Хорошо, милорд.
Я продолжаю:
— Размещаем лагерь неподалёку. Ограждаем периметр и выставляем патрули. Мало ли, вдруг остались ещё гули.
Феанор, до этого молча наблюдавший за мной, вдруг резко заявляет:
— Менталист, зачем оставаться? Ты можешь просканировать округу и сразу проверить, есть ли ещё гули.
Я хмыкаю, глядя на Воителя:
— Могу. Так же, как и новые гули могут заявиться в любой момент. Поэтому мы остаёмся лагерем и некоторое время наблюдаем за округой.
Феанор морщится, но больше ничего не говорит. Зела рявкает на альвов:
— Вы слышали милорда! За дело!
Лагерь разбивают быстро. Палатки ставят в считаные минуты, альвы организуют дозоры,. Местами уже заполыхали костры — запах горячего мяса и травяного отвара разбавляет гарь и кровь.
Золотой Дракон взмывает в воздух, сделав круг над лагерем, а потом улетает пастись неподалёку. Он знает, что если понадобится — я его позову.
Сейчас же мне нужно потолковать с командирами альвов.
В большом шатре начинается совещание. Я собираю всех ключевых фигур: Феанора, Бера, Зелу, Финрода, Галадриэль и остальных командиров. Настя стоит в сторонке, скрестив руки на груди, лениво прислонившись к стойке шатра и щеголяя загорелым животом, который её короткая майка совершенно не скрывает.
Альвы всё ещё смотрят на меня с долей сомнения, их взгляды мечутся между мной и Феанором. Для них он по-прежнему привычный лидер, символ воинской славы, олицетворение старых традиций. Но только вот от монахов спас их не прославленный Воитель, а человеческий телепат.
Провиант, одежда, снабжение, лечение их близких — всем этим занимается мой род. Всё, что у них сейчас есть, обеспечено мной. Они это понимают, но до сих пор им не хватало одного — демонстрации моей личной силы. Сегодня они её увидели.
Я позволяю этой паузе растянуться, затем спокойно заявляю:
— Я готов ответить на все ваши вопросы, сиры и леди.
Финрод делает шаг вперёд. Его лицо сохраняет внешнее спокойствие, но в глазах читается беспокойство.
— Лорд Данила, мы благодарны вам за помощь. Вы нас спасли. Зела и Бер уже всё рассказали. Мы готовы помогать вам в зачистке ваших земель, ведь мы благодарны вам, но… насколько долго это продлится?
Встречаю его взгляд.
— Вы в корне неверно понимаете ситуацию, сир Финрод. Сейчас вам необходимо сражаться не потому, что вы будто бы помогаете мне, а потому, что вашему проснувшемуся организму, после долгого состояния в режиме зомби, нужно адаптироваться. Бой — это часть вашей реабилитации.
Альвы удивленно округляют глаза. Я же равнодушно продолжаю:
— Кроме того, у вас сложилось ошибочное представление: это не вы мне нужны, а я вам. Потому что именно мой род занимается восстановлением вашего народа. Ваша боевая адаптация — это часть этого процесса, но не единственная. Моя супруга, ваша принцесса Люминария, за сотни километров отсюда занимается реабилитацией ваших детей, женщин и стариков, пострадавших от монахов. В рамках реабилитационного процесса я также собираюсь перевезти всех альвов в ваш родной мир, в земли, где стоит замок Шпиль Теней.
Тут же подаёт голос стройная Галадриэль, её глаза засияли недоумением:
— Шпиль Теней, лорд? Разве там не располагается лорд дроу? Не помню, как его зовут, но он был скверным типом.
Я ухмыляюсь.
— Лорд Бесчлин, леди. Он жил там, но его больше нет.
Феанор, который до этого молчал, хмурится.
— Всё равно с такими соседями, как лорды дроу, там опасно размещаться.
Пожимаю плечами, бесстрастно отвечая:
— Отнюдь. Я подчинил весь Совет Лордов. Никто не посмеет даже пальцем вас тронуть.
Альвы переглядываются, и в их взглядах читается всё — недоверие, замешательство… и, что важнее, проблески осознания. Этоя́им нужен, а не они мне. Но Воитель не собирается уступать.
— Подчинил дроу, говоришь? — хмыкает Феанор, скрестив руки на груди. — И каким же способом, менталист? Что, купил их лояльность? Тогда спешу тебя разочаровать: договорённости для дроу — пустой звук. Мы это знаем на своем горьком опыте.
Я качаю головой, усмехаясь.
— Дело не в подкупе, Воитель. У меня в плену сейчас весь Совет Лордов. Они не смогут напасть на мои земли, просто потому что все сидят в темнице.
Альвы застывают. Галадриэль широко раскрывает глаза. Финрод часто моргает, будто пытаясь понять, правильно ли он услышал. Даже Феанор застывает и раскрывает рот.
Похоже, абсолютно все альвы просто охренели.



Глава 21

— Так что подумайте на досуге над перспективами в землях Шпиля Теней, — продолжаю я, оглядывая собравшихся. — Там вам должно понравиться.
Финрод моргает, явно ошарашенный, потом осторожно уточняет:
— Это твой ультиматум, лорд Данила?
Равнодушно встречаю его взгляд.
— Это просто единственное решение, — пожимаю плечами. — Или у вас есть на примете другое место, где вас примут с распростёртыми объятиями?
Альвы мнутся, кто-то поглядывает на Феанора, но тому сказать нечего. Воитель сам-то проснулся на месяц раньше остальных сородичей.
— Слушайте, сиры и леди, — вздыхаю. — Я вас спас, потому что моя главная жена озабочена вашей судьбой. И только поэтому. Изначально у меня не было желания вами править, у меня и без вас народу хватает, которым нужно заниматься. Так что никаких уговоров не будет. Вы будете защищать свой народ в землях Шпиля Теней. Либо так, либо предложите что-нибудь лучше.
Альвы окончательно зависли, словно не ожидали такой прямолинейности. Похоже, они всерьёз рассчитывали, что я стану их уговаривать, объяснять, убеждать. Только вот мне это совершенно не нужно.
— Так их, Даня! — улыбается мысленно Настя, стоящая в сторонке. — А то ишь, какие важные, эти альвы. Ты столько сил на них тратишь, а они еще носы задирают.
Я также случайно улавливаю лёгкий мысленный отклик от Зелы, её голос звучит весело, даже с некоторой долей торжества:
— Так их, милорд!
Нет, я, конечно, знаю — у меня есть право на альвийскую корону. Не меньшее, чем у Феанора. Только вот Феанор — Воитель с большой буквы. Он умеет вести в бой, вдохновлять воинов, принимать тактические решения в сражениях. Но что он может предложить альвам кроме войны? Как он собирается восстанавливать народ, обеспечивать их будущее? Где брать ресурсы?
Я не собираюсь с ним соперничать в том, что он умеет лучше всего. Мне это просто не нужно. Я предложил альвам перспективу. Будущее. И теперь они видят разницу — если, конечно, не страдают дефицитом здравого смысла. В конце концов, им несколько сотен лет, должно же что-то накопиться в этих головах.
— Совещание закончено, — объявляю я, разворачиваясь.
Альвы медленно расходятся, хмуря лбы и осмысливая сказанное. Одни переглядываются, другие тихо перешёптываются, но спорить уже никто не решается.
Ко мне сразу подходят Зела и Бер. Воительница ухмыляется, поправляя широкий кожаный ремень, который едва скрывает её грудь.
— Милорд, это было потрясающе!
— Феанор пытался взять брутальностью, а ты, Данила, берёшь рассудительностью, — добавляет Бер, улыбаясь.
Я ухмыляюсь в ответ, бросая мимолётный взгляд на полог, за который уже выходят последние альвы.
— Мне не нужно доказывать силу. Всё уже разложено по полочкам. Феанор — всего лишь военный лидер. Альвы хотят не войны, а мирной жизни. А дать её могу только я… Сир Финрод, задержись, –подзываю альва-лейтенанта.
Замыкающий альв оборачивается. Зела настойчивым жестом подзывает Финрода. Он подходит. Между его бровей залегла напряжённая складка.
— Да, лорд Данила?
— Как сказала Зела, в альвийском войске ты четвертый по силе после Феанора, Зелы и Бера.
Финрод хмыкает, усмехнувшись краем губ.
— В целом, верно, но насчёт Бера я бы поспорил.
— Эй! Да я тебя порву! — мгновенно вскидывается кузен.
— В другой жизни, оборотень, — невозмутимо парирует Финрод, даже не удостоив его взгляда. — Так зачем вам я? Что-то хотите спросить, лорд Данила?
Лениво пожимаю плечами:
— Я хочу поесть мороженого и поваляться в постели со своей женой, а лучше сразу с тремя. Но вместо этого разбираюсь с твоей странной энергоструктурой. Так что давай рассказывай: что с тобой приключилось, сир?
Финрод замирает и бросает взгляд на удивленных Зелу с Бером. В глазах альва пробегает тревога.
— Как ты понял?..
Я усмехаюсь, позволяя его нервозности нарасти, затем коротко велю:
— Подними правый рукав.
Финрод мрачнеет. Видно, что он колеблется, но, в конце концов, медленно закатывает рубаху.
— Офигеть! — Бер округляет глаза. Зела тоже в шоке.
На его коже, от запястий до локтей, проступают чёрные руны. Татуировки. Они выглядят чужеродно, будто впаянные в тело чем-то нечистым, пульсирующие слабым магическим свечением.
Зела качает головой, её голос звучит недоумённо:
— Раньше ведь ничего не было! Их осматривали Целители.
— Значит, проявились недавно, — я быстро осматриваю татуировки, пробегаю взглядом по контурам, оцениваю их на всех уровнях — физическом, энергетическом, ментальном.
— Верно, — вздыхает альв с наколками, устало потирая плечо. — Они начали проступать только после боёв с гулями. Без понятия, что это значит.
Я усмехаюсь.
— Да всё просто. Ты, Финрод, — якорь.
Финрод моргает, на его лице отражается полное непонимание.
— Кто я?..
— По ночам снятся кошмары? — спрашиваю.
Он резко поднимает на меня взгляд. В его глазах удивление — слишком искреннее, чтобы быть наигранным.
— Да…
— Сколько вас таких?
Финрод тяжело выдыхает, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть усталость.
— Все лейтенанты. Галадриэль и остальные тоже.
Я киваю.
— Значит, самых умных из вас монахи покрыли татуировками…Без понятия зачем. Наверное, ставили эксперименты. Ты понимаешь, что это значит?
Финрод смотрит на меня напряжённо, почти не моргая, его плечи невольно напрягаются.
— Нет. Лорд Данила, надеюсь, ты знаешь?
— И не зря надеешься, сир, — хмыкаю. — Знаю. Вы притягиваете всякую астральную дрянь.
Финрод заметно бледнеет, словно кровь уходит с его лица.
— Эти татуировки — пси-накопители, — поясняю спокойно, наблюдая за его реакцией. — Сейчас вы не ощущаете влияния Астрала, но со временем оно усилится. Вы впадёте в бешенство и начнёте убивать всех подряд.
Зела и Бер недоуменно переглядываются.
— Они могут напасть на своих, Данила?
Я коротко киваю.
— Ага. Именно поэтому им нужно периодически сражаться. С гулями, с другими врагами. Им необходим выход для бушующих эмоций, иначе рано или поздно крышу снесёт. Но это не лекарство, а лишь временная мера. Я найду настоящее решение.
Финрод, нахмурившись, потирает лицо, словно пытаясь взять себя в руки.
— И ты правда это сделаешь?
Я усмехаюсь.
— Я уже вас один раз спас. Было бы странно, если бы теперь позволил вам перебить друг друга.
Финрод сглатывает, на мгновение опускает взгляд, потом снова поднимает его на меня. Теперь в его глазах читается не просто тревога, а осторожная благодарность.
— Спасибо, лорд Данила… Зела всегда хорошо о тебе отзывалась. Говорила, ты лучший воин.
Я приподнимаю бровь и скосив взгляд на парочку голубков.
— Надеюсь, она не говорила это при Бере?
Финрод усмехается, его плечи немного расслабляются.
— Говорила. Да и Бер то же самое повторил.
Бер, который до этого старался сохранять невозмутимость, мгновенно краснеет, его взгляд метается, а Зела рядом ухмыляется, явно наслаждаясь моментом.
— Да просто случайно вырвалось! — бурчит кузен, отводя глаза. — Конечно, это я лучший мечник и воин тоже.
Я фыркаю, качая головой.
— Ладно. Теперь будем думать, что с вами делать дальше. А пока передай остальным лейтенантам то же самое. Про руны. Пусть понимают, с чем столкнулись.
Финрод низко кивает, его голос звучит уже более уверенно:
— Сделаю, милорд.
Он быстро уходит, а Зела тут же поворачивается ко мне с радостной улыбкой.
— Вы заметили⁈ Он назвал вас милордом!
— Я тоже заметила! — подмечает Настя, до этого молча стоявшая в сторонке и задумчиво теребившая лямку своей майки.
— Финрод просто с мозгами, — пожимаю плечами. — И уже правильно оценивает ситуацию. Скоро и остальные подтянутся.
Затем коротко киваю:
— Все свободны. Отдыхайте.
Бер с Зелой уходят, негромко переговариваясь, а Настя, мелькнув рыжим силуэтом, отпрашивается побегать в лесу.
Я же остаюсь в шатре, мысленно перебирая возможные решения новой проблемы. Нужно разобраться с этим до того, как пси-татуировки начнут работать в полную силу и превратят альвов в бешеных берсерков. Мои перепончатые пальцы. Вот же монахи подсобили, гады.
Вдруг Феанор заходит в шатёр и косо смотрит на меня.
— Ну и что? — сразу спрашиваю я, не давая ему времени на вступления. — Какой у тебя план действий на будущее?
Феанор ухмыляется, скрестив руки на груди.
— Мы с тобой сразимся за корону, менталист. В смертельном поединке.
Я фыркаю с насмешкой:
— Ага, конечно. Только вызовешь ты меня лет через десять.
— Что? С чего ты взял? — морщится он, хотя прекрасно понимает, что я прав. Умный ведь дядька, хоть и с синдромом нарцисса. Возраст у него куда больше, чем у Лакомки, а она, на минуточку, уникальная травница.
Я усмехаюсь, пожав плечами:
— Потому что сейчас я занят. Я даю вам земли, вытаскиваю вас из кучи проблем, спасаю ваш народ. Так что сразишься со мной только тогда, когда альвы полностью переселятся в Шпиль Теней и обустроятся. Потому что, если ты вызовешь меня сейчас и даже победишь, ты и сам не будешь знать, что делать с бездомными альвами.
Феанор раздражённо щурится и цедит сквозь зубы:
— Всё ты знаешь, умник.
— Ну я-то не против, — пожимаю плечами. — Потом мы с тобой устроим поединок. Как ты хочешь. Если еще будет актуально.
Феанор бросает на меня тяжёлый взгляд, его зубы сжимаются так, что слышен скрип. Затем, не сказав больше ни слова, резко разворачивается и уходит, явно раздосадованный. Смотрю ему вслед, приподнимая бровь. Так я и не понял, зачем он вообще приходил. Попугать меня, что ли? Так мы пуганые.
Вообще, в прошлом я никогда не стремился быть лидером. Даже когда у меня были перепончатые пальцы в постапокалиптическом прошлом, я инстинктивно отшатывался от этой роли. Руководить поселением? Не-не, разбирайтесь сами. Конечно, я мог показать, где водится мелкое зверьё, и первым поднять тревогу, если к нам сунется банда мародёров. Но вот управлять всей этой бытовухой — не моё.
Просто выделите мне нору побольше, а в соседи пусть будет девчонка пофигуристее, да чтоб тараканью похлёбку готовить умела. Я всё-таки заслужил.
Но это было тогда. Теперь я граф, конунг, лорд. И, что удивительно, новая жизнь мне больше нравится.
Ночь прошла спокойно — никаких новых гулей не появилось. Так что с Настей время провели вполне неплохо, если не считать язвительных мысленных комментариев Светки из Невинска. «Ну-ну, веселитесь там, да-да?» — завидовала она. Но долго мешать блондинка не смогла. Стоило мне отправить ей через ментальную связь женскую эйфорию, и она благополучно вырубилась от счастья. Да, телепаты могут доводить женщин до экстаза, даже не прикасаясь. Но, если честно, касаться всё же приятнее.
А наутро мы выдвигаем к Сибирской Аномалии. Золотой Дракон парит над нами, его огромные крылья отбрасывают тень на дорогу. Машины гудят, двигатели рычат, колонна движется к ставке Годуновых.
Пора разобраться, что затеяла Семибоярщина и зачем они перебазировались ближе к Аномалии. А заодно стоит заглянуть к старому знакомому.
Лагерь Годуновых замаячил через пару часов. Наша колонна остановилась неподалёку, но в стане бояр уже наблюдалась настороженность. Их дозорные не отрывали от нас напряжённых взглядов, явно не ожидая столь внезапного визита целого войска иномирян.
Я еду к ним один, не считая водителя.
— Граф Данила Степанович к Федоту Геннадьевичу на чаёк, — бросаю на КПП.
Дежурный караульный быстро связывается со штабом, что-то бурчит в рацию, и через пару минут меня пропускают.
Прибыв в лагерь, не мешкаю и сразу направляюсь к Годунову. Федот Геннадьевич встречает меня настороженным взглядом. Похоже, он уже догадался, что чаёк — это не главная причина моего визита. Хотя, надо признать, чайник уже стоит на столе, а рядом — аккуратно расставленные фарфоровые чашки.
— Федот Геннадьевич, мы так не договаривались, — беру рогогора за рога с ходу, без церемоний. — Вы мне уже здорово надоели своими выходками, уж простите за прямоту. Я мог вас уже десятки раз сдать Охранке и Царю, — говорю хмуро, наблюдая, как его пальцы чуть заметно сжимаются. — Но не стал. Потому что мне выгодно, чтобы вы воевали с гулями.
Со вздохом я пригубливаю чай:
— Под «вы» я имею в виду всю Семибоярщину. Но вот незадача — почему-то войска бояр вместо защиты Междуречья отходят в сторону Аномалии. — Я развожу руками, показывая, что мое терпение на исходе. — У меня на вас была всего одна надежда — что вы будете защищать Междуречье. Если вы не справляетесь, мне придётся вас сдать, и пусть Владислав Владимирович сам с вами разговаривает.
Годунов тяжело вздыхает, потирая переносицу.
— Данила Степанович, я тут ни при чём, честное слово. Просто Семибоярщина… решила убить гиганта-гуля.
Я резко смотрю на него.
— Где сейчас остальные бояре?
Годунов качает головой.
— Они уже там. Полезли внутрь.
— Внутрь? — я мгновенно соединяю все пазлы в голове. — Они тоже сунулись в Аномалию?
Годунов взлохмачивает бороду, кривится, но всё же кивает.
— Верно. Мои товарищи решили, что если завалят гиганта-гуля, то смогут уравнять силы, учитывая, что у тебя численное преимущество за счёт обычных гулей. Они посчитали, что один гигант стоит сотен обычных.
Я чешу подбородок, обдумывая ситуацию. Вот же Хлестаков и Ко, опять учудили. Но что хуже всего — я сам виноват в том, что у Семибоярщины появилась возможность сунуться в Аномалию.
Это ведь я договорился с Кутузовым, чтобы войска Годунова охраняли Аномалию со стороны Междуречья. Думал, будут выполнять свой долг, держать границы, но Семибоярщина воспользовалась этим. Пока Годунов держал охрану периметра, его друзья рванули в Аномалию и теперь охотятся на гиганта-гуля вместо того, чтобы защищать Междуречье от стай обычных гулей.
Я тихо выдыхаю, потирая виски:
— Мои перепончатые пальцы… Додуматься же полезть черти куда.
Как бы ни были тупы эти бояре, но вытаскивать с Той Стороны их всё равно придётся. Их войска нужны мне для зачистки Южной Обители, а что их ждёт внутри Аномалии — никто не знает. Вдруг Гагер там их просто грохнет?
Чай у Годунова так и остался недопитым. Не до чаепитий, когда боярские войска записались в камикадзе.
Возвращаюсь к альвам.
— Ставьте здесь лагерь, — коротко приказываю, встречая кивок Зелы.
Без лишних слов запрыгиваю на спину Золотого, дожидаюсь Настю, и через пару секунд мы уже взмываем в небо. Маршрут — прямиком в Аномалию.
* * *
 Невский замок, Невинск 
Светка ловко раскидывает троих ящеролюдей-телохранителей, словно это не бойцы-физики, а тренировочные манекены. Их шкуры скользкие, удары тяжёлые, но она с лёгкостью уворачивается, используя усиление организма — Даня когда-то поколдовал над телами жён, так что теперь они могут значительно повышать свою физическую мощь.
В один момент блондинка ловко отбивает когтистую лапу противника, резко уходит в сторону, а затем, подпрыгнув, с хрустом врезает ему по голове, отправляя в полёт.
— Света, что ты делаешь! Ты же беременна! — голос Лены выдёргивает её из боя.
Светка раздражённо разворачивается, стряхивая со лба светлую прядь.
— А мне Лакомка разрешила, — спокойно отвечает она, хлопая по фляге, болтающейся у неё на поясе. — Только сказала пить этот коктейль каждый час.
В подтверждение она делает глоток густого, терпкого зелья, которое защищает организм от перегрузок и физического урона, затем с довольным вздохом вытирает губы тыльной стороной ладони.
Лена берёт у «сестры» флягу, крутит её в руках, заглядывает внутрь, но затем лишь грустно улыбается:
— Светик, ты только не расстраивайся. Даня тебе всё так же доверяет, как никому другому.
Светка фыркает, недовольно тряхнув мокрыми волосами.
— Конечно, доверяет! Он же именно меня обрюхатил! И нет, я не то, что расстраиваюсь, наоборот, очень-очень рада! Но меня могли хотя бы спросить! А то, видишь ли, порешали напару с Лакомкой, что Олежеку нужен братик или сестричка!
Лена качает головой:
— У нас теперь иерархия, Света. Посмотри, сколько уже у Дани нас, то есть жён, а скоро будет ещё больше, и это даже без учёта наложниц! Даня не может бегать к каждой из нас и согласовывать каждое решение. Для этого есть Лакомка.
Светка сжимает кулаки.
— Я всё это прекрасно понимаю, но всё равно чертовски зла!
Лена лишь пожимает плечами. Ну, Светка есть Светка. А может, это уже гормоны беременности дают о себе знать вдобавок.



Глава 22

Аномалия резко возникает перед глазами. Мы с Настей врываемся в гигантский портал — растянутый на десятки километров разлом в реальности, где свет искрится, преломляется и искажается.
Настя с восторгом озирается, её глаза сияют отраженным светом.
— Вау! Даня, я никогда не видела Аномалию вживую! — восхищенно признаётся оборотница. — Только по телевизору. Даня, это всё один гигантский портал?
Я качаю головой, сдерживая усмешку. Хотя сам всего недавно впервые побывал в Сибирской Аномалии. Впрочем, два года назад я уже был в Испанской Аномалии. Именно там я познакомился с английской леди Барборой Смит — королевой парфюмерии и женщиной, которая знает толк в приятном времяпровождении.
— Нет, Насть, разные участки ведут в разные места на Той Стороне. Но нам нужен самый южный участок.
Настя бросает на меня заинтересованный взгляд:
— Почему именно туда?
— Возле этого участка как раз стоят войска Годунова. Они должны были охранять проход, чтобы новые гули не заскочили.
Еще хотел добавить про то, что Годунов повел себя нечестно и пропустил на Ту Сторону Сембоярщину. Но сказать Насте полностью не успеваю — золотые крылья рвут пространство, и мы прорываемся через южную часть гигантского портала. В одно мгновение перед нами раскрывается другой мир, и я снова оказываюсь в месте, куда уже приводил гиганта-гуля.
Под нами развалины замка Гагера, обломки стен и башен, цепляющиеся за край обрыва, а внизу бушует море, брызги которого доносятся даже сюда.
Я с ухмылкой провожу взглядом по обломкам башен.
— Ого, а резиденцию Гагера потрепало даже сильнее, чем я думал! Думал, ущерб будет поменьше.
Настя, всё ещё прижимаясь ко мне, держась за чешую дракона, удивленно вскидывает голову:
— Так эти руины — твоих рук дело, Даня?
Я пожимаю плечами.
— Ну, не совсем. Это устроил гигант-гуль. Я просто показал ему дорогу.
Настя улыбается, искоса глядя на меня, её глаза лукаво сверкают.
— Твои шутки всегда были мне по душе, Даня. Но не стоит скромничать. Мой супруг-граф хитростью разгромил лорда дроу-Грандмастера, — и твердо заявляет: — Я так всем буду говорить!
Она поправляет непослушную прядь волос, убирая её за ухо.
— Приму к сведению, дорогая, — улыбаюсь.
Вдалеке, среди мрачных развалин, маячит лагерь Семибоярщины. Пёстрая мешанина палаток, укреплённые редуты, группы гвардейцев, выставленные в боевом порядке миномёты и ЗРК, дулом смотрящие в небо. Вдалеке, среди изломанных остатков стен, двигаются тени — разведчики прочёсывают местность. Среди них есть менталисты и сканеры. И все разведчики ищут большого гуля.
        Но что в лагере действительно бросается в глаза — это бочки с характерной красной маркировкой и канистры с распылителями. Первое — спреи, помогающие людям оставаться на Той Стороне. Второе — приманка-душнила для гулей. Оба — мои открытия.         Иронично, да? 
Я сам передал царским и боярским войскам информацию о том, что душнила притягивает гулей, чтобы её использовали для борьбы с тварями в Царстве. Ага, конечно. Бояре решили иначе.
Вместо того чтобы выкашивать гулей в Междуречье, они потащились в другой мир в надежде выманить самого здоровенного зверя.
Спрей уже давно производит «Энергосинтез» по рецепту Лакомки. И вот теперь вся эта полувоенная боярская шушера тут находится благодаря моим продуктам. Зависимы от них, надеются на них… и при этом хотят использовать их против меня самого.
Хитро. Подло. По-боярски.
        Хотя есть и плюсы: в любой момент я могу нейтрализовать спрей, и тогда всё войско просто окажется небоеспособным. Но об этом —         тссс        !      
Я направляю Дракона к спуску рядом с лагерем. Патрульные моментально приходят в движение — суета, грохот сапог, резкие команды. К нам спешит отряд магов. Держатся настороже, выстроились полукругом, близко не подходят. Огнестрел наготове, стихийные доспехи мерцают.
Но мне плевать.
Я спрыгиваю с Дракона, и берцы мягко касаются влажной от тумана земли. Игнорируя окрики и взгляды гвардейцев, протягиваю руку Насте. Она, конечно, и сама бы справилась — гибкая оборотница, хоть в прыжке кувыркайся. Но этикет есть этикет, а при посторонних это тем более важно. Считайте, что желточешуйчатый — мой золотой кабриолет.
— Вы что-то говорили, господа? — оборачиваюсь к отряду наконец.
— Назовите себя и цель прибытия в лагерь бояр Шереметьевы, Хлестаковых, Трубецких, Лыковых, — бойцы напрягаются. Всё же Грандмастер и багровый зверь — не те противники, с которыми они готовы тягаться. Просто потому что это затея без шансов.
Я улыбаюсь:
— Граф Вещий-Филинов с супругой. Прибыл к Семибоярщине для разговора.
Отряд мгновенно связывается по рации с кем-то из начальства. Короткий обмен фразами, приглушённый треск помех. Очевидно, кто-то там не в восторге от моего появления, но выбора у них нет — откажут в аудиенции, и я вполне могу попросить Золотого дыхнуть на палатки.
— Хорошо, но вы пройдёте один.
Качаю головой, улыбка никуда не исчезает:
— Я возьму с собой жену. К тому же ей не помешает согреться горячим чайком после полёта — наверху холодно.
Гвардейцы переглядываются, но спорить не решаются. Окружают нас плотным строем, будто мы тут ради диверсии, и ведут в лагерь. По пути я успеваю изучить обстановку: палатки, бочки с душнилой, позиции с миномётами, маги и стрелки, рассредоточенные по лагерю.
Кстати, я уже догадываюсь, кто будет ждать на встрече.
Главный шатёр, тяжёлые парусиновые пологи, запах горячего чая, масла и чего-то смутно неприятного. За столом сидят четверо бояр великой и знаменитой Семибоярщины.
Самый крайний слева — Шереметьев. От него даже слегка попахивает — видимо, давний визит моих уисосиков не прошёл бесследно, хоть я их к нему в последнее время и не отправлял.
Следующий — Хлестаков. Худющий, как ветка, но всё ещё живучий. Похоже, действие зелья Лакомки всё ещё тянется, хоть его и пытаются подкармливать через питание-уколы.
В центре уселся Трубецкой. Впервые вижу этого боярина. Толстый и лысый дядька.
И последний — Лыков. Ещё одно новое лицо.
Конечно, здесь должен были бы быть еще и Воробьёв, Годунов и Мстиславский. Но Воробьев выбыл из игры, когда подставился в Москве и отдал мне всё своё вооружение. А Годунов остался сторожить Аномалию снаружи. Где же Мстиславский? Да фиг его знает.
Я оглядываю молчащих бояр:
— Мы присядем, Ваши Сиятельства? Чайком не угостите?
— Угостим, Данила Степанович, — неожиданно весело откликается Трубецкой. — Конечно, присаживайтесь с супругой. Чай у нас листовой, отменный.
Я отодвигаю стул для Насти, сажусь сам и принимаю походную кружку из рук гвардейца.
М-м, чай и правда неплох.
До листового шедевра Лакомки, конечно, далеко, но, надо признать, вполне достойно.
Трубецкой изучает меня с насмешливым прищуром, затем качает головой, на губах мелькает ухмылка:
— Зачем явились, граф? Хотите отобрать наш трофей?
Я удивленно переспрашиваю:
— Трофей? А он у вас есть? Что-то я не видел тушу гигантского гуля.
Трубецкой усмехается шире, лениво откидываясь на спинку кресла:
— Ее отсутствие — временное.
— Видимо, как и ваша роль защитников Междуречья, — киваю, неторопливо попивая чай. — Ваши Сиятельства, я пришёл настоятельно попросить вас вернуться туда, куда вас отправил Царь. И заняться тем, чем вы обязаны заниматься — защитой жителей Междуречья, а не этой странной охотой.
Боярин хмыкает, переглядывается с остальными.
— Мы участвуем в гонке. И, между прочим, именно так выполняем то, что обещали Царю.
Я пожимаю плечами:
— Думаю, глупо надеяться, что Царь засчитает тушу гуля, убитого не в Междуречье, да и вообще даже не в Царстве.
Трубецкой хищно ухмыляется:
— Мясо есть мясо, граф. Тем более багрового уровня. Это дорогой товар. Мы рискнём. У нас есть надежда, что Царь оставит нам Междуречье за тушу багрового зверя. И уж поверьте, убитые вами тысячи гулей вас не спасут.
Я качаю головой, чуть усмехаясь:
— Да вы что? Думаете, Царь такой же мелочный, как вы, господа? Возьмет вашу взятку?
Лыков, который до этого молчал, хмурится, подаваясь вперёд:
— Данила Степанович, вы прилетели к нам на драконе — один, не считая вашей юной супруги. И при этом учите нас, как нам жить? Очень своевольно с вашей стороны.
— Вот как, Игорь Игоревич? — приподнимаю брови.
Рядом Настя тоже настораживается. А Лыков, сам того не осознавая, сдал себя с потрохами. Трубецкой и Лыков явно что-то задумали. В этом шатре, вместе с Шереметьевым, Хлестаковым и их адъютантами, собралось слишком много Мастеров. Их не пугает даже мой ранг Грандмастера, не говоря уже о присутствии Насти, Мастера–оборотницы.
Бояре уверены в своих силах, ведь мы находимся в самом центре их лагеря, окружённые их войском, и они явно собираются воспользоваться этим преимуществом. Что ж, пусть попробуют. Я готов постоять за себя и свою супругу.
* * *
 Читайте продолжение: https://author.today/reader/432136/4002960 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 #Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 24