Образец «Ноль» (Веласкес-4)



Предисловие + Пролог +Глава 1

Предисловие.

Портал, соединяющий Землю и планету Сегунда, обнаружен в 2027 году в Бразилии. Существовал до 31 декабря 2041 года, когда на Землю упал астероид Нерей. За это время на открытую планету переселились сто пятьдесят тысяч человек. Дата падения астероида называется Разделением, с неё идёт отсчёт лет в земной колонии.
Сегунда — планета возле жёлтого карлика Сол. Местонахождение относительно Земли неизвестно. В звёздной системе четыре планеты. Первая и третья необитаемые, размером с Марс, Сегунда на второй орбите, на четвёртой — газовый гигант с многочисленными собственными спутниками и пылевым кольцом. Пятый спутник Сола — коричневый карлик с двумя лунами.
Сегунда немногим меньше Земли, сила тяжести на семь процентов выше, состав атмосферы похож на земной, кислорода немного меньше, углекислоты — больше, кроме азота, есть ещё аргон в небольших количествах. Давление на поверхности океана примерно соответствует земному на высоте двух тысяч метров. Практически вся поверхность планеты покрыта океаном. Растительность и животный мир проникали на Сегунду из бразильской сельвы, и частично мутировали под действием жёсткого излучения Сола.
Практически всё население (около 5 млн. человек) живёт на острове Параизу в северном полушарии. Остальные — на близких к Параизу островах. Размеры Параизу — тысяча двести семьдесят километров с севера на юг и семьсот с запада на восток, максимальная высота над уровнем океана 2600 метров, растительность — джунгли. Климат субтропический.
В году 12 месяцев, из них 11 по 28 дней, и один, декабрь, состоит из пяти дней. В декабре празднуют Рождество. Каждый месяц состоит из четырёх недель и начинается с воскресенья, кроме декабря, в котором дни недели не считают.
В сутках 30 земных часов, с учётом этого год на Сегунде длится чуть дольше земного.
Официальный язык — португальский, с большим количеством английских, русских и китайских слов. Национальный состав — смешанный, каждый сам может выбрать любую национальность.
Столица Сегунды делится на две части — Верхний и Нижний город, у каждой свой мэр и капитан полиции. Крупные города и территории возле них образуют протектораты, остальная часть Параизу и другие острова — Свободные территории.
Во главе Сегунды стоит правительство, состоящее из выбранных общим голосованием депутатов, текущее управление осуществляют департаменты. Охрану порядка обеспечивают Силы обороны (Forcas de Defesa de Segunda), Бюро специальных операций и полиция.
Уровень технологий примерно соответствует земному в момент Разделения, используется оборудование, завезённое с Земли, или его копии и модификации. Месторождения нефти, газа и угля на планете не разрабатываются, основная используемая энергия — электрическая.

Пролог.

 1 декабря 335 года от Разделения (первый день Рождества), 

 — Пока команды отдыхают, а Лакроссу накладывают повязку на сломанную ногу, мы прерываем репортаж с рождественского футбольного матча между «Сидаже атлетико» и «Майскими пантерами» сообщением о смерти мэра Верхней столицы Матеуша Гомеша, — Тереза Симонс, репортёр Пятого канала, помахала рукой своему коллеге Коллинзу, который появился на другой половине экрана на фоне здания мэрии. — Давай, Дюк, гони подробности. 
 Коллинз готов был растерзать подлую тварь, но вместо этого широко улыбнулся. 
 — Да мне и добавить теперь почти нечего, Терри, действительно, мэра Гомеша час назад нашли мёртвым в собственном доме. Мне шепнули в клинике Святой Марии, что смерть произошла по естественным причинам, но учтите, я этого не говорил, давайте дождёмся отчёта полиции Верхнего города, которая, как вы знаете, только недавно получила нового капитана. А мы, жители столицы, получили новые выборы, которые назначены на вторую субботу января, так что готовьтесь, дорогие наши избиратели, к жёсткой схватке. Конечно, не такой, какую вы только что видели, но… 

— Вернусь утром, — Настя Волкова помахала рукой закрытой двери, тронула рукоять мотоцикла и отправилась на работу.
Прошло несколько месяцев с того дня, когда Павел Веласкес, пижон, нахал и вообще мерзкий тип, спас её сестру. Правда, вся слава досталась Силам обороны острова и Бюро по специальным операциям, Павел промелькнул в новостях мельком, как и она сама. Зато Люси осталась жива. И внешне — вполне здорова.
Люси Волкова последние несколько лет держалась в первой десятке узнаваемых лиц спортивного мира Параизо. У неё были светлые волосы, тонкие черты лица, смуглая кожа, карие глаза, родинка над верхней губой, рост сто семьдесят шесть сантиметров, вес шестьдесят три килограмма, талия шестьдесят два сантиметра, а грудь — восемьдесят пять. Она ездила на Гладиаторе, мощном байке, собранном на фабрике в Майске специально для неё, пила крепкий кофе со сливками и ванилью и танцевала в клубе «Безумный Сол» в Акапулько каждую ночь с субботы на воскресенье. Люси играла в футбол сначала за команду «Майские совы» в любительской лиге, потом за «Майских пантер» в профессиональной, а с лета тридцать пятого года должна была выйти на поле за столичную «Сидаже атлетико».
Не вышла.
Последнее, что помнила Люси перед тем, как оказалась в медицинском боксе Сил обороны — это как она протягивает пятьдесят реалов курьеру медицинского склада, приятному молодому человеку, их пальцы соприкасаются, а потом её сознание погружается в темноту. Первые несколько часов после спасения она себя чувствовала отлично, шутила с парамедиком и даже расписалась на его униформе. Потом её доставили домой к сестре, Люси приняла душ, созвонилась с менеджером команды, договорилась о дате первой тренировки, и улеглась в постель.
Проснулась она через час в холодном поту, единственное, что всплывало в памяти из приснившегося, это лицо. Прямой тонкий нос с едва заметным хрящиком, резко очерченный подбородок, чёрные большие глаза и светлые взъерошенные волосы. Она знала, как зовут этого человека, точнее, мага — Павел Веласкес. Другие люди сказали Люси, что именно он её спас, но почему-то во сне маг делал с ней такие вещи, которые мозг упорно не хотел запоминать. И в этом сне, и в других, которые повторялись из ночи в ночь. Ничего конкретного она не помнила, только мерзкие и одновременно жуткие ощущения оставляли в сознании грязные следы. В клинике Святой Марии подобрали лекарство, которое отключало мозг на восемь часов, и это кое-как спасало. Не до конца, потому что в последние несколько минут сон приходил снова.
Целый месяц Люси не могла выйти из дома, ей всюду мерещился Веласкес, от футбола пришлось отказаться. Большую часть времени она сидела в своей комнате, вздрагивая при каждом звуке и движении теней, но и уехать она не могла — стоило девушке даже представить, как она будет жить в одиночестве, без сестры, и на неё накатывала истерика. Настя металась между работой и домом, и наконец признала, что больше так жить не может.
— Мы переезжаем, — заявила она Люси. — Хватит, мне надоели и этот дом, и твои вечные всхлипы, и врачи, которые ничего не могут сделать. Доктор Мендес сказала, тебе нужно поменять обстановку. Раз ты так ко мне привязалась, сделаем это вместе.
Не обращая внимания на протесты, она чуть ли не силком выволокла Люси из дома, запихнула в фургон, и перевезла в Ньюпорт. В участке неподалёку от порта как раз освободилось место сержанта-детектива, в полицейском управлении Нижнего города от Насти были рады избавиться, и послали на новое место отличную рекомендацию. Волкова выбрала небольшой дом на окраине, на улице Гойи, недорогой, но очень уютный — с собственным садом и перголой, увитой орхидеями, неподалёку от озера и стадиона, где тренировалась местная футбольная команда. Юристы Люси перевели контракт с «Сидаже атлетико» к «Ньюпортским кайманам», и даже умудрились урвать с правительства небольшую компенсацию, которой как раз хватило на обустройство дома и первый взнос.
Поначалу Люси готова была убить сестру, но переезд действительно помог. Уже через несколько дней она вышла на крыльцо, ещё через неделю устроила первую пробежку, к октябрю наконец появилась на тренировке на соседнем стадионе, хотя и так было ясно, что в этом сезоне на поле она не появится. Карьера Волковой-младшей катилась под откос, и виноват в этом был один маг со светлыми волосами и чёрными глазами. В Люси что-то надломилось, от жизнерадостной оптимистки не осталось ничего. Журналисты это чувствовали, лицо Волковой гораздо реже мелькало на экранах.
Рождественскую пятидневку Люси решила провести дома, она сидела на диване, смотрела сериалы, заказывала еду и напрочь отказывалась выходить на улицу. Проводив сестру равнодушным взглядом, женщина снова перевела внимание на экран. Сериал прервался выпуском новостей, полковник Мойра Хоук требовала, чтобы Службу контроля за магами передали Силам обороны.
— Пора положить конец безнаказанности эсперов, — говорила полковник, — иначе количество жертв будет только увеличиваться.
— Точно, — со злостью отозвалась Люси с дивана. — Но лучше бы их всех уничтожить. Твари! Ненавижу!
И она с силой швырнула почти полную банку содовой в экран.
* * *
Другая молодая женщина, Филипа Суарес, лежала в прозрачном коконе. Глаза у неё были открыты, в уголок левого глаза от постамента, на котором стояла капсула, шла тонкая трубка, по ней подавался прозрачный бесцветный раствор. Пальцы Филипы сжимались и разжимались, лицо исказила гримаса ужаса. В нескольких шагах от капсулы стояли двое мужчин в белых халатах.
— Хорошая реакция, смотри, как грудь выпятила, — сказал один из них, делая пометку в планшете, — попробуй увеличить уровень до оранжевого. Добавь ещё электрические разряды, только не переборщи, а то получится как с образцом из пятой. И тогда нас точно по голове не погладят.
— Она выдержит? — с сомнением произнёс второй.
— Мне откуда знать. Мы с тобой кто? Исследователи. Мы только нарабатываем опыт, получаем его вот от таких, — первый кивнул на Филипу, — объектов, и передаём данные дальше. Но если вдруг у тебя есть сомнения, выскажи их не мне, а куратору.
— Ну уж нет, — хохотнул второй, — себе дороже. Значит, оранжевый?
Он повёл пальцем вверх по экрану планшета, тело Филипы выгнулось в дугу, комки мышцы появлялись под кожей то здесь, то там, зубы скрежетали, растираясь в порошок, из уголка глаза, прямо из-под трубки, выкатилась слеза.
Белоснежное здание в три надземных этажа в небольшой долине, окружённой горами, выстроили семь лет назад. Персонал жил на первом этаже, второй занимали служебные помещения, на минус первом стояло оборудование, а весь минус второй, с двадцатью палатами и двенадцатью исследовательскими боксами, отводился для пациентов

Глава 01

 1 января 336 года от Разделения. 

Павел Веласкес вертел в руках пластиковый конверт с голографической маркой и идентификационным чипом. Обычно подобные письма рассылали университеты и полиция, получатель прикладывал палец к поверхности чипа, конверт открывался, а сигнал шёл в единую почтовую службу Острова. В этот раз отправителем высветился столичный адвокат, поручителем — Матеуш Гомеш.
— Если не уверен, выбрось в утилизатор, — сидящая на соседнем шезлонге молодая женщина взъерошила парню короткие русые волосы, всё ещё влажные от воды, — ты хорошо знаком с Гомешами? Эйтор Гомеш, если мне не изменяет память, до сих пор капитан полиции Верхнего города, а этот Матеуш помер на днях, даже в новостях передавали.
Память женщине не изменяла по той простой причине, что она была эспером, или как их называли по-простому, магом, а маги почти ничего не забывают. На левой руке она носила блокиратор, а на запястье правой — служебный комм. Женщину звали Розмари Суон, она приходилась племянницей судье Иржи Суону, и служила в канцелярии штаба Forcas de Defesa de Segunda (Сил обороны Сегунды) в чине первого лейтенанта. К блокиратору и комму прилагались роскошные чёрные волосы, кольцами спадавшие на изящные плечи, высокая грудь, тонкая талия, стройные ноги и милое, по-детски наивное лицо со вздёрнутым носиком и ямочками на щеках. Загорать сеньора Суон предпочитала без купальника.
Веласкес приложил палец к чипу, достал пластиковый лист.
— Меня приглашают на оглашение завещания, — сказал он. — В Верхнем городе, на следующей неделе, начиная с четверга.
— Ты не удивлён, — отметила Рози.
— Ты тоже.
— Твой Гомеш очень вовремя умер, Бюро накопало на него столько компромата, что ещё месяц, может быть полтора, и отправили бы его на дальние острова. Словно знал. Не слишком приятный человек и очень жадный, он уж точно не стал бы оставлять что-то постороннему, так что губу не раскатывай.
— Ты удивишься, но мне многие оставляют что-то в наследство. Мотоцикл, например, мне достался от Игнасио Ортега, хозяина «Ньюс».
— Я знаю! — Рози улыбнулась. — Ты случаем не спал с его племянницей Мишель? Шикарная женщина, на таких мужчины бросаются, как выдры на приманку, мы даже поспорили в отделе на сотню, что спал. Она вертела Игнасио как хотела, могла и Дьяболо тебе подкинуть по широте душевной.
— Нет, она меня не слишком любит, даже из редакции выгнала, — пожаловался Павел, — и вообще, зачем мне Мишель, если есть ты.
— Отлично выкрутился, — подмигнула ему женщина. — Чёрт, теперь я должна Сэму Маккензи сотню, и ты её отработаешь.

Скажи кто-нибудь Розмари полтора месяца назад, что она будет встречаться с Павлом Веласкесом, молодая женщина бы фыркнула презрительно. Парень ей совершенно не нравился, более того — бесил. Они познакомились почти ровно год назад, когда лейтенант следила за ним из-за пропавшей Стеллы Марковиц, связанной с утечкой секретных технологий, и знакомство это приятным Рози не считала. Во-первых, Павел якшался с криминальными семьями, а значит, находился на другой стороне закона и порядка, которые она, лейтенант Суон, защищала. Во-вторых, вёл он себя дерзко и заносчиво, словно был кто-то, кто его охранял и из неприятностей вытаскивал. В-третьих, из своих неприятностей он извлекал выгоду, вот яхту, к примеру, или домик в лесу, или целое здание в Ньюпорте, всё это намного превышало то, что она, Рози, зарабатывала в канцелярии Сил обороны. И, наконец, ладно бы на утонувшей сеньоре Марковиц всё закончилось, но потом Веласкес влип в дело с подпольной лабораторией, где сама Рози чуть не погибла, и её оттуда вытащил. Нет, лейтенант, конечно, была ему благодарна, но когда начинающий репортёришка спасает сотрудника самой могущественной организации на Острове, это, в-четвёртых, ненормально.
На Хеллоуин они случайно столкнулись нос к носу на вечеринке в Акапулько. Ни он, ни она не пили алкоголь, переводить дорогие напитки на мага, который всё равно не опьянеет — дело пустое, но зато отлично оторвались на танцевальном поле, и вообще, в тот вечер у Рози было отличное настроение, она неделю как вдрызг разругалась со своим прошлым знакомым. Кое-какие общие воспоминания у неё с Веласкесом всё же были, молодые люди нашли, о чём поболтать, так что рано утром она проснулась среди джунглей в отлично оборудованном коттедже.
Возможно, отношения продержались целый месяц только потому, что виделись Павел и Рози редко — раз в неделю. Зато весь декабрь, который, к счастью, состоял всего из пяти дней, они провели вместе, и теперь Розмари серьёзно задумывалась — не пора ли эти отношения заканчивать. Не вот прямо сегодня, а через месяц-два.

Лейтенант погладила пальцем браслет мага, поцеловала Веласкеса в губы, нацепила маску, пояс с балластом и ласты, и прыгнула с бортика. Рози вошла в воду почти как профессиональная пловчиха, практически без брызг, погрузилась метров на сто. Вода в океане была настолько чистой, что Веласкес мог следить за подругой с кормы яхты. Брюнетка подняла голову, послала Павлу воздушный, а точнее — водяной поцелуй, стянула с руки блокиратор, устремилась ещё ниже, добралась до отметки в двести пятьдесят метров и замерла вертикально. От пальчиков её ног до дна оставался километр. Толща воды, казалось, не причиняла ей никакого вреда. Здесь, на глубине, Рози могла досчитать до двухсот, прежде чем жжение чуть ниже локтя заставит надеть браслет обратно. Вода на сотни метров вокруг давала спокойствие, а двадцать пять атмосфер дополнительного давления давали телу заряд бодрости.
А ещё помогали пережить приступ. Они начались в июле прошлого года, Рози сидела в канцелярии, разбирала дело одного отставника по фамилии Ковальчик, который решил подзаработать, убивая людей, когда виски кольнуло. Пронзило острой болью, словно ткнуло крохотной иголочкой в нерв сначала слева, а потом, через секунду, справа. Ещё через пять секунд покалывание повторилось. Эсперы, в отличие от обычных людей, всегда могут точно сказать, что именно у них болит, пусть для этого придётся снять браслет, и сканировать собственный организм буквально клетку за клеткой, в приюте этому учат уже со второго года, но Рози — не могла. Покалывание она чувствовала, а что именно происходит, не знала, организм считал себя полностью здоровым. Попытка купировать боль тоже ничего не дала, ритмичное покалывание продолжилось с минуту, и пропало совершенно независимо от её усилий.
Докладывать начальству она ничего не стала, при первом же удобном случае просканировала голову в больнице, врач заверил, что Розмари совершенно здорова, а если будет спать чуточку дольше и меньше волноваться, то и любые фантомные боли исчезнут. Но они не пропали, покалывание вернулось через три недели, в самый неподходящий момент — девушка неслась на мотоцикле по автостраде, переведя его на ручное управление. Розмари подметила закономерность, минут за пять перед покалыванием кисть под браслетом словно чуть припекало. В больницу она больше не пошла, решив, что и вправду переутомилась. В третий раз, дома, девушка была готова, она стянула блокиратор, и сила покалываний существенно уменьшилась. Не пропала, так и осталась, лево-право, пять секунд перерыв, в течение минуты. С тех пор Рози или терпела, если не было возможности снять браслет, или уединялась где-нибудь и пережидала, пока покалывание не закончится. Делать это приходилось всё чаще, интервал между приступами уменьшался, и сейчас они случались примерно раз в неделю. И боль становилась всё сильнее. Рози не была дурой, она понимала, что наступит момент, когда она уже не сможет справиться сама, но надеялась, что это произойдёт нескоро.

Молодая женщина дождалась, когда покалывания исчезнут, пошевелила ластами, и понеслась наверх. Руку чуть ниже локтя вода словно обжигала, её переполняла вливающаяся сила, сознание словно балансировало на грани, за которой каждый маг принимает последнее в своей жизни важное решение — отдаться этой силе навсегда, или дальше прозябать подобно обычным людям. На отметке в минус пятьдесят метров Рози нехотя притормозила, а потом натянула блокиратор на запястье. Излучение планеты, каким-то образом позволяющее некоторым людям совершать сверхчеловеческие вещи, тут же почти прекратило действовать, и остаток пути Суон поднималась не спеша, чтобы кровь не вскипела.
— Двести? — спросил Веласкес.
Он лежал на палубе, раскинув руки, и смотрел в безоблачное небо. Сто секунд — столько средний эспер мог провести без блокиратора совершенно спокойно, без опасения потерять контроль. Десять-пятнадцать минут в специальной камере Службы, где за его состоянием наблюдали. Два часа — порог, за которым практически у всех магов, как их не вытягивай, блокиратор становился бесполезной игрушкой.
— Двести одиннадцать, — похвасталась Рози.
— Отличный результат.
— Океан поглощает часть излучения, ты же знаешь не хуже меня.
— Ага.
— Не хочешь попробовать?
— Нет. Какой смысл. Достаточно одного раза, чтобы сорваться.
— Зануда, — Рози надула губы, — иногда ты слишком правильный, Паулиньо, зачем я только с тобой связалась.
— Как бы иначе ты провела рождественский вечер с неподражаемой Эми Ласкер, — рассмеялся парень, — да ещё спела с ней дуэтом. На службе скажешь, обзавидуются.

 В том, что сказал Павел, была доля истины. Кавендиши каждый год на Рождество собирались все вместе в поместье неподалёку от Ньюпорта, на Западном побережье. Эл Кавендиш, ныне покойный, при жизни был опекуном Веласкеса, его жена Эми Ласкер, знаменитая певица, относилась к Павлу так же, как к родным детям, например, к Патрику Кавендишу, бывшему майору Сил обороны, а теперь новому суперинтенданту Службы контроля, или к Нине Фернандес, капо мафиозной семьи Гальяцци, которая тоже появилась на семейном ужине вместе с дочкой Триш. Всего набралось полтора десятка человек, вечер прошёл отлично, никакой фальши и наигранных эмоций, Рози даже спела с Эми её хит «Чёрный Сол». 
 — Поёшь ты так себе, деточка, — откровенно сказала хозяйка поместья, — но с душой, молодец, и вообще, ты мне нравишься. Я рада, что Поль наконец нашёл себе настоящую женщину, будет дураком, если тебя потеряет. 
 Видимо, старушке мерещились свадебные колокола и Розмари в белой фате, Суон сделала усилие, чтобы не рассмеяться, и внезапно поймала себя на мысли, что, в принципе, эта идея не вызывает отвращения. Но и особого восторга — тоже, значит, пора их знакомство прекращать, пока оно не зашло слишком далеко. 

— Через десять часов я должна быть на дежурстве, иначе бригадный генерал Мойра Хоук сделает из меня чучело, — Рози зевнула, соблазнительно потянулась, семь дней отдыха действовали расслабляюще, — так что не теряй времени.

В семи километрах от них на небольшом островке, точнее, на скале, торчащей из океана, на площадке, отполированной ветрами за миллионы лет и нависающей над водой, под полосатым пляжным зонтом сидела ещё одна девушка — на вид ей было лет семнадцать, не больше. Светлая майка и такого же цвета шорты почти сливались с камнем, тактический визор был сдвинут на затылок, возле левого колена лежала винтовка, возле правого — открытый чемоданчик с переносной ракетной установкой. Три серых матовых стержня диаметром полтора сантиметра и длиной сорок были заправлены в кассету, сам чемоданчик служил пусковым столом и одновременно модулем управления, от него к визору шёл экранированный кабель.
Один из окуляров визора был опущен, девушка следила за белоснежной яхтой через камеру, вмонтированную в зонтик. Та позволяла разглядеть веснушки на лице женщины и каждый волосок на груди мужчины. За то, что девушке приказали сделать, она получила сто тысяч реалов. Заказчик не торговался и не разбивал платёж, инструкции предоставил чёткие и предельно ясные.
Одноразовая пусковая установка вместе с перепрошивкой управляющего модуля и усиленной боевой частью досталась стрелку за двенадцать тысяч, в четыре тысячи обошлось обслуживание винтовки и изготовление патронов, десять ушли на всякую мелочь вроде аренды аквабайка и номера в гостинице. Самой существенной тратой был зонт, точнее, полог-трансформер, защищающий от наблюдателей, он с учётом доработки стоил четверть миллиона, но купила его девушка год назад и потихоньку списывала затраты с каждого заказа. Даже с учётом этого чистыми выходило никак не меньше пятидесяти кусков, неплохой заработок в первый день нового, триста тридцать шестого года от Разделения.
Мужчина поправил браслет на руке. То, что целью будет маг, заказчик не скрывал, девушке ещё не приходилось убивать мутантов, но они умирали почти так же, как обычные люди, если попасть разрывной пулей в голову. Оставалось подождать, когда цели разделятся.
Наконец женщине на яхте надоело лежать под солнечными лучами, она нацепила маску, и прыгнула в воду, в этом месте океан был чист, водоросли не приживались вдали от берегов, мелкие рыбёшки сюда не заплывали, а крупным нечего было делать. Девушка проследила за спутницей жертвы, надвинула на глаз второй окуляр, легла на подстилку, подогнув правую ногу. Она была левшой, и приклад винтовки упёрла в левое плечо. Изображение цели наложилось на панорамный вид яхты, для стандартного пуска ракет требовалось приложить указательный палец к сенсору на левом виске, но девушка переместила его на винтовку. Поёрзав на куске вспененного полиэтилена и приняв нужное положение, она начала дышать синхронно с ударами сердца, вдох на каждый третий, выдох на каждый пятый, и через минуту почувствовала, что готова.
В магазин винтовки были заряжены её любимые патроны, такие использовали бойцы Сил обороны для охоты за преступниками в джунглях и на побережье — даже на дальних расстояниях они поражали быстро и точно, почти не меняя траектории. Стреловидные пули с мягким тяжёлым сердечником и крохотным зарядом, разделёнными перегородкой, с вольфрамовыми хвостовиками, каждая весом в семь грамм, разгонялись магнитным полем до скорости пять тысяч метров в секунду. С учётом сопротивления ветра им предстояло провести в воздухе девять секунд, магазин вмещал двенадцать зарядов — четыре очереди по три патрона. Девушка на всякий случай зарядила полный магазин. Стандартный спусковой крючок на винтовке был заменён на сенсор под большой палец, движение получалось гораздо короче и не требовало усилий. Чемоданчик загудел, кассета раскрылась, и три стержня поднялись на высоту в три метра над уровнем площадки. В отличие от пуль, которые замедлялись, вылетая из дула винтовки, ракеты, наоборот, набирали скорость до максимальной только к середине пути и сохраняли её до самого конца. Зато пули преодолевали звуковой барьер внутри ствола, и летели практически бесшумно. Впрочем, это не имело значения, жертвы не смогут услышать хлопок ракеты, к этому времени они, скорее всего, уже умрут.

Павел замер на мгновение, так и не достав из холодильника банку содовой. Радар яхты, настроенный его приятелем Эфраимом Геллером, опознал ракеты, стоило им покинуть кассету. Законы Острова запрещали монтировать на частных судах армейское вооружение, Эфраим модифицировал гражданское, два короткоствольных пулемёта с магнитными ускорителями могли сбить пару ракет, при удаче — три или четыре. У Веласкеса оставалось достаточно времени, чтобы уйти на глубину, и страховка на полмиллиона, так что за себя и яхту он не опасался. Чтобы убить мага с блокиратором на руке, надо постараться. Чтобы убить его, Павла, стараться пришлось бы гораздо больше, и убийца наверняка об этом не знал.
— Быстро под воду, — сказал он Рози.
Лейтенант прошла боевую подготовку, поэтому не стала рассуждать или спорить, она подхватила маску и ласты, благо только недавно их сняла, прыгнула в воду, застёгивая пояс, и с ускорением понеслась вниз, толща воды служила достаточной защитой от поверхностного взрыва, даже если в яхту попадут все восемь ракет. В обруч, охватывающий талию, была встроена двигательная установка, которая разгоняла тело в воде до пятисот метров в минуту, у неё было секунд десять, и за это время женщина погрузится метров на пятьдесят. Сейчас Рози была занята тем, что пыталась уйти как можно глубже, и наверняка не следила за ним. Веласкес повернулся лицом к островку, с которого готовились выпустить ракеты, и помахал рукой, показывая, что усилия стрелка не остались незамеченными.
Девушка с винтовкой усмехнулась, вдавила указательный палец в сенсор пуска ракет, и тут же начала стрелять. Три стержня, один за другим, с интервалом в полсекунды, ушли к цели, с учётом разгона и расстояния им предстояло лететь семнадцать секунд. Пули их значительно опередили.
Два заряда вошли в волосатую грудь мужчины, стрелок зафиксировала попадание, и только после этого перевела прицел на платиновую блондинку, которая неслась на аквабайке в пятидесяти метрах от яхты, ничего не замечая. Стрелять приходилось с опережением, по движущейся мишени, подскакивающей на волнах. Первая пуля попала в женщину, когда ракеты превращали белоснежное судно в груду обломков, две другие вывели из стоя гидроцикл
Незнакомка подхватила винтовку, сложила зонт, дотронулась до утолщения на майке. Тело словно коконом опутали серые нити защитного костюма, стрелок подошла к краю площадки, подняла один окуляр, подмигнула Павлу и шагнула вниз. Веласкес следил за крошечным по сравнению со скалой предметом, падающим в воду, стрелок ушёл на глубину, радар подсветил гидроцикл, который через несколько секунд вместе с седоком тронулся с места, и разгоняясь, ушёл в туда, где над океаном поднимался чёрный дым.

Рози к этому времени уже выпрыгнула из воды, связь с судном она не теряла.
— Чего ждёшь, плывём туда, — сказала она, связываясь с береговой охраной, — прайм-лейтенант Суон, Силы обороны, подтверждающий код выслан. Определили место?
— Да, мэм, — пожилой мужчина спокойно глядел с экрана прямо ей в глаза, — мы засекли взрыв, патруль вылетит с минуты на минуту. Как только мы получим подтверждение от моего начальства, сможете поучаствовать, но не раньше. Всё, что я могу для вас сделать без санкции судьи или приказа руководства, так это сообщить имена предполагаемых жертв, Феликс Орлов и Тереза Симонс. Надеюсь, мэм, вам это поможет.
— Ублюдок, — стукнула Розмари кулаком по палубе, стоило мужчине отключиться, — что на радаре?
— Исчезла через восемь секунд, радар её потерял, сейчас наверняка крутится на месте взрыва, но отсюда её не достать. Скорее всего, полог снова поставила, тот зонт, что на записи. Армейская модель.

Полицейский беспилотник появился на месте преступления через десять минут — от Ньюпорта до уничтоженной яхты он пролетел почти шестьдесят километров. Он кружил над обломками яхты, дожидаясь катера береговой охраны, и сканируя окрестности. К этому времени преступник успел скрыться, или смог затаиться так, что его не обнаружили. Два медицинских дрона занялись пострадавшими.
Вертолёт полиции Ньюпорта направился сразу к скале, с которой в яхту выпустили ракеты, сержант-детектив и криминалист высадились на площадке, на которой лежала пенка. Криминалист с помощью двух дронов помечал отлично сохранившиеся следы и собирал образцы, детектив, пожилой мужчина в куртке с растянутыми локтями и потрёпанным воротником, медленно поворачивался на месте, стараясь охватить взглядом как можно больше.
— Что скажешь? — спросил он криминалиста через несколько минут.
— Ничего мы здесь не найдём, — тот лепил метки на пакетики с уликами, сверяясь с коммом, — наш стрелок отлично за собой прибрал. Вроде всё осмотрел, можно возвращаться.
— Не всё, — сержант сделал шаг назад, показал на едва заметный отпечаток собственной ноги.
Прямо на том месте, где только что была подошва, блестела половина монеты.



Глава 2

Глава 02

 2 января 336 года от Разделения. 

Бюро специальных расследований появилось, когда население колонии почти освоило Остров, основав крупные поселения, ставшие городами. Фильмы и сериалы периода до Разделения оставались самыми доступными источниками культуры и традиций, поэтому в Бюро служили агенты, а в полиции — офицеры и сержанты, преступные кланы создавались именно такими, как их показывали актёры со Старой Земли. А ещё оттуда пошла мода на национальное самоопределение, те, кто считал себя потомками переселенцев из Южной и Центральной Америки, обосновались в Тахо, Касабланке и Акапулько, англоязычные, в основном американские колонисты отстраивали Модену, Гринвуд и Тампу. Европейцы обустроили Ньюпорт и Ривердейл, китайцы — Хайчен. Русский обслуживающий персонал вместе с группой военных остался в Майске, а учёные, их охрана и морские подразделения двинулись на север, заняв территорию между реками Рио-Морто и Агуа — там появился город Северный. После короткого периода раздробленности население смешалось, люди переезжали из города в город, но всё равно, до сих пор в Северном жили те, кто считал себя русскими, а в Хайчене — китайцами.

Центральное отделение Бюро располагалось неподалёку от Нижнего города, в нём работало почти пятьсот человек, при том, что в отделах даже крупных городов едва ли насчитывался десяток агентов. Поэтому вся информация стекалась сюда, в длинное трёхэтажное здание слева от Каменного шоссе, если ехать из столицы в Майск. Группа из Сил обороны, занимавшаяся делом безумного мага, готова была свернуться к Рождеству, но новые обстоятельства заставили Сэмюэля Маккензи задержаться.
Полтора месяца назад, в восемь часов первой трети 16 октября, курьер доставил в Бюро на его имя посылку. В коробке чёрного дерева с накарябанным знаком бесконечности, лежала половина серебряной монеты со Старой Земли, итальянские пятьсот лир 1965 года по старому исчислению. На монете был изображён итальянский поэт Данте Алигьери. Сэм решил, что это чей-то дурацкий розыгрыш, зарегистрировал посылку как положено, и сдал в архив — команда из FDS была расформирована, только он и Эрик фон Зюдов оформляли последние документы.
22 октября, в воскресенье, в Верхнем городе сделали шесть выстрелов в адвоката Бориса Данте, работавшего на криминальную семью Гальяцци. Полиция погналась за убийцей, при задержании машина загорелась, личность преступника установить не удалось, заложенный в пикап термобарический заряд всё уничтожил. Адвокат выжил, у Данте было полно врагов, и никто поначалу не углядел в преступлении ничего необычного, кроме того, что на шее расстрелянной жертвы висел блокиратор. Поскольку перед офицерами полиции был маг, да ещё и без браслета на руке, рапорт ушёл в Службу контроля и в Бюро. Аналитическая программа указала на сходство имени человека с монеты с именем жертвы, но пометила, что связь незначительная. Данте поместили в карантин Службы контроля, к этому времени Маккензи и думать забыл о монете.
Вторую посылку он получил почти сразу после убийства Данте, утром 23 октября. Половина монеты в один франк с Шарлем де Голлем 1988-го года до Разделения лежала точно в таком же деревянном ящичке, а через шесть дней подорвали в собственной машине Карла Любомирского, гангстера из Майска. Любомирский, как и Данте, был магом, и ему тоже повесили браслет на шею. В этот раз полиция оказалась внимательнее, обыскала место преступления сразу же, и нашла вторую половину франка, которая вместе с той, что получил Маккензи, составила целую монету. Вторую половину итальянской монеты нашли в доме Данте при повторном обыске, так что сомнений не почти не оставалось — кто-то охотится за магами, наносит смертельные ранения, а потом снимает с руки блокиратор и вешает на шею, чтобы лишить эспера защиты.
Сэмюэля Маккензи и Эрика фон Зюдова оставили в Бюро, дали в помощники Марка Эскобара, агента отдела убийств, и мага-инспектора Тима Мелендеса из Службы контроля.
Покушения повторялись каждую неделю, сначала в понедельник с утра на имя Маккензи присылали монету с подсказкой, а потом в воскресенье той же недели пытались убить очередного мага. Все они были смертельно ранены, без сознания, и с блокиратором на руке выжить не могли. Преступник сохранял им жизнь, снимая браслет, и одновременно её отнимал — организм мага, пытаясь спастись, впитывал столько излучения, что сам он становился опасным для общества. Один раз у преступников вышла осечка — Мари Бланш, одна из близких помощниц мэра Гомеша, умерла, ранения оказались слишком тяжёлыми, и излучение планеты ей не смогло помочь. Убийцу вычислили, обычный банковский клерк покончил с собой через сорок минут после покушения. Жизнь клерка вывернули наизнанку, но ничего подозрительного не нашли, разве что нездоровое увлечение холодным оружием и половину монеты в кармане.
Предпоследней жертвой стала Филипа Суарес, дочь советника преступной семьи Фальков. 16 ноября Маккензи получил половину монеты в два реала, на которой был отчеканен художник Кандиду Портинари, а 22 ноября сеньору Суарес расстреляли в её собственном офисе в её же собственный день рождения. В кабинете жертвы среди множества подарков нашли номерную копию картины того же Портинари «Мальчик с рогаткой», которую она получила в подарок от Эфраима Геллера. Но поскольку у Геллера было алиби, и к тому же он и Филипа были старыми друзьями, к покушению его никак привязать не смогли.
Последнюю половину монеты прислали 23 ноября, в этот раз Маккензи достался серебряный рубль Российской империи, на аверсе которого красовался император Пётр, а на реверсе — герб империи, орёл. На всякий случай попытались установить слежку за всеми магами, которые как-то были связаны с Петрами или орлами, но 1 декабря ничего не произошло. Как оказалось, преступник решил отдохнуть, и перенёс покушение на первый день следующего года.

Фон Зюдов сидел перед шестью голографическими портретами жертв, под которыми лежали распиленные монеты. Над пятью голограммами висели серые клубки, и только над одной, Марии Бланш — лицо банковского клерка. Эрик не смотрел на них и не думал о чём-то, он спал.
— Работать пора, — Маккензи хлопнул его по плечу, — сегодня отличный день.
— Ничего? — фон Зюдов протёр глаза, потянулся.
— Ничего, — кивнул Сэм, — похоже, он выдохся.
— Они, — поправил его Эрик. — А может, курьер опаздывает.
По всему выходило, что преступников как минимум трое, но вполне возможно — шестеро, рисунок преступления каждый раз выходил разный. Последнюю жертву, Феликса Орлова, застрелили из снайперской винтовки.
— Новости есть?
— Да, — фон Зюдов провёл рукой, выводя экран над столом, — я попытался выяснить, куда девают этих бедолаг, Мелендес не знает.
— Ну, во-первых, эти бедолаги сами преступники те ещё. А во-вторых, их должны содержать в карантине как минимум три месяца, — сказал Маккензи.
— Да, но Тим уверяет, что их там нет. Вот сам посуди, если бы ты был потенциальным безумцем, где бы тебя держали?
Сэм не стал отвечать, это и так было известно каждому эсперу — карантинный блок Службы контроля находился на небольшом острове в десяти километрах от Параизу, к северу от Касабланки.
— Мелендес утверждает, что их забрал кто-то из штаба Сил обороны. Может, мы чего-то не знаем?
— Выясню у отца, — Маккензи кивнул, — а лучше, подам запрос и перед этим ему покажу. Подполковник Патрик Кавендиш стал новым супером при главном инспекторе, а Патрик — человек Мойры Хоук, что-то мне всё это не нравится.
— Мне тоже, не хотелось бы закончить жизнь неизвестно где, — Эрик поёжился, поправил по привычке браслет, — ещё пришёл рапорт из полиции Ньюпорта и отчёт из больницы. С Орловым была Тереза Симонс, репортёр из «Ньюс», она получила пулю в ногу, её прооперировали, и сегодня утром полиция её допросила. Но у них ничего не вышло, у Ньюс отличные адвокаты.
— При необходимости у нас есть кое-что, чтобы этих адвокатов приструнить. Вообще, эту стерву треть Острова желает убить, но от слов до дела, сам знаешь, какое расстояние.
— Тут ты абсолютно прав, — фон Зюдов улыбнулся, — убийца был возле яхты, но Симонс не прикончил, а наоборот, аптечку ей на шею нацепил, и приложил пластырь к ране, так что медицинскому дрону даже делать ничего не пришлось. И ещё у нас есть свидетель, который не только видел покушение, но и сделал запись, причём лицензированной камерой. Ты его, кстати, отлично знаешь, это Павел Веласкес. Ну тот, что застрелил убийцу год назад на площади Сервантеса, а потом с Лапортом покончил. И вчера он плавал неподалёку на яхте вместе с Розмари Суон.
— Вот как, — Маккензи нахмурился, — этот сукин сын давно действует мне на нервы.
— Ревнуешь? — невинно осведомился Эрик.
Сэм слегка покраснел.
— Нет, — сказал он, — но давай-ка к нему приглядимся поближе, вдруг найдёшь какую-то зацепку, пусть самую незначительную. Не хочу, чтобы Рози была в этом замешана, ей нужно держаться от Веласкеса подальше. И давай сосредоточимся на убийцах, что-то мне подсказывает, что это ещё не конец.
* * *
 3 января 

Фран Лемански спрыгнула со второго яруса вниз, к мотоциклу. Её однокашники жили кто в кампусе, кто — в родительских домах, некоторые даже в собственных, Фран сняла небольшой склад, который стоял на дороге от Тампы к Лахо, озеру, из которого вытекала Рио-Флор. На общих картах озеро называлось Саус-Лейк, но Фран больше нравилось местное название. До ближайшего городка Палермо можно было доехать за несколько минут, до реки — за пятнадцать, участок вокруг склада чистили за две тысячи реалов в год, за это время побеги успевали вырасти метра на три, не больше. С дорогой справлялся трактор, стоящим тут же, воле стены.
Университет в Тампе был таким же замшелым и старомодным, как и остальные — студенты вполне могли бы учиться откуда угодно, но преподаватели требовали, чтобы те хотя бы раз в неделю появлялись на занятиях. Какой в этом толк, Фран не знала, но получала образование уже два года, осваивая журналистику, и даже выиграла недавно стажировку в «Ньюс». Приходилось мотаться два раза в неделю в университет, двести пятьдесят километров в одну сторону, и столько же в другую, такое же расстояние отделяло склад от Верхнего города, где находилась редакция «Ньюс» — там Фран появлялась по вторникам и субботам. Но теперь ей, наверное, придётся подобрать что-то поближе к столице — курс обучения закончился, оставалось досдать накопившиеся хвосты, получить диплом и оторваться на грандиозной выпускной вечеринке.
Снаружи склад выглядел заброшенным и неухоженным, с большими воротами, выкрашенными пятью слоями краски разных цветов, и двумя небольшими слуховыми окнами. И ворота, и окна были бутафорскими, их налепили поверх стены, так что свет внутрь склада снаружи не поступал, но Фран вполне хватало искусственного освещения. Зайти на склад можно было через гермошлюз с двумя рельсовыми металлическими дверьми, бесшумно уходящими в сторону, весом по четыре тонны каждая. Неизвестно, что именно хранили на складе предыдущие хозяева, но к безопасности содержимого они относились чуть ли не параноидально, трёхслойные стены и крышу можно было снести разве что направленным взрывом большой мощности. Внутри склад делился на два верхних яруса шириной в пять метров, идущих по периметру, и нижний ярус, занимающий всю площадь пола.
Сервоприводы еле слышно загудели, внутренняя дверь пошла влево, открывая проезд в защитную зону, Фран оттолкнулась от пола, заехала внутрь, приложила ладонь к считывателю, ввела кодовое слово. Камеры показывали, что снаружи безопасно, если не считать какой-то ящерицы размером с телёнка, притаившейся в кустах.
— В шесть первой трети нужно спать, — Фран еле увильнула от ящера, — а не на людей бросаться.
Ящер что-то забормотал вслед, но потом переключился на другой объект для завтрака. Девушка выехала на шоссе, и помчалась в сторону столицы, рабочий день начинался в десять утра, то есть в начале второй трети, но у девушки было еще сто тысяч дел, которые нужно было переделать именно этим утром. Пусть не сто тысяч, а всего два, но всё равно, очень важные. Несмотря на раннее время, Сол уже выглянул из-за горизонта, и прижигал всё, до чего мог дотянуться. Местные растения и животные за миллионы лет привыкли к жёсткому излучению, потомки землян спасались только с помощью импланта. У Фиры тоже был такой, возле надпочечника, именно он позволял обычным людям подставлять открытое лицо солнечным лучам, не опасаясь за своё здоровье.
Ярко-зелёный мотоцикл развил на автостраде скорость в двести восемьдесят километров в час, Фран неслась по крайней левой полосе, обгоняя многочисленные фуры и грузовички, таких же любителей скорости, как она, хватало, были и те, кто ехал быстрее, системы стабилизации не давали байку опрокинуться в турбулентных потоках. Водители поосторожнее при приближении лихачей отодвигались, давая дорогу — к этому на Острове приучали с ранних лет.
В семь пятнадцать Фран подъехала к терминалу, отделяющему территорию столицы от остального протектората, чуть снизила скорость, перестроилась на полосу, подкрашенную зелёным, и промчалась под аркой, утыканной сканерами. Полицейский лениво проводил девушку взглядом, и снова уткнулся в планшет. Вылетев на площадь Хайме Сервантеса, прямо к мэрии, Фран ушла налево, на Тополиную улицу, поплутала немного, и выехала к длинному ряду двухэтажных домов, обнесённых общим невысоким забором. Где-то внутри кондоминимума находился бассейн, и вообще, домики тут были аккуратные и очень чистые, Фран пришла мысль, что неплохо бы снять один из них, до «Ньюс» рукой подать, район был тихим, спокойным и скучным. Иначе говоря, идеальным.
— Доброе утро, синьора Гименес, — поздоровалась она со старушкой, ковыряющейся в земле несмотря на ранний час, — я приехала посмотреть саженцы настурций. Не помешаю?
Та подняла голову, прищурилась, махнула рукой на открывающиеся воротца, и подозрительно следила за тем, чтобы Фран не помяла колёсами цветы, когда та закатывала мотоцикл гараж.
— Показывай, — приказала женщина.
Фран развернула свёрток, там лежала разобранная винтовка.
— Как прошла охота на болотных оленей? — синьора Гименес нажала на рычаг, фальшстена отодвинулась, открывая верстак, уставленный и увешанный приборами и инструментами.
— Нормально, — девушка с интересом наблюдала, как пожилая женщина ловко собирает оружие, а потом устанавливает его в держатели, — почти все выстрелы в цель. Отличные пули, синьора, каждая наверняка стоит намного больше, чем я заплатила. А чемоданчик — тот просто такой, что нет слов.
— У меня самый лучший товар, уж будь уверена, — хозяйка дома поджала губы, включила тестер и запустила магнитный ускоритель. — Переключатель сбился на микросекунду, а ствол нужно отполировать заново. Заедешь через две недели, не раньше.
— Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — Фран скорчила умоляющую рожицу, — на охоту могут позвать в любую минуту.
— Ох, — синьора Гименес вздохнула, — ладно, будет готово в пятницу к вечеру, заберёшь, когда захочешь. Восемьсот реалов сверху за срочность. Запас патронов сделать, деточка?
— Конечно, — та просияла, достала пачку пластиковых банкнот, — двадцать штук. Вы такая хорошая, синьора Гименес, спасибо-спасибо-спасибо.
— Перестань балаболить попусту, — старушка выпроводила её наружу, проследив, нет ли любопытных глаз, — не забудь рассаду. Ну всё, проваливай, егоза.
Девушка чмокнула её в щёку, погрузила корзину с ростками настурций на багажник, забрала маленький букетик фиалок, осторожно, чтобы не помять ни травинки, выехала на улицу. Из сорока домов кондо синьора Гименес владела пятнадцатью, склад, который купила Фран, раньше принадлежал ей, чем конкретно занимается пожилая женщина, кроме торговли оружием, девушка не знала и не собиралась узнавать, ей хватало того, что у Гименес всё было превосходного качества.
Фран Лемански не всегда убивала людей. До семнадцати лет она была обычным подростком, с соответствующими возрасту увлечениями и интересами, и о стрельбе по разумным мишеням не задумывалась. Всё изменилось, когда её подругу, соседку по комнате в школьном кампусе, застрелили на парковке супермаркета. Две молодёжные банды что-то не поделили, прозвучали выстрелы, единственная шальная пуля попала в случайного свидетеля. Очень неудачно, в голову, поэтому врачи, как ни старались, ничего не смогли сделать. Девушку никто не хотел убивать, это признали нанятые эксперты-психологи, криминалисты и судья. Тот, кто стрелял, отделался небольшим сроком и крупным штрафом, по мнению Фран, наказание преступлению никак не соответствовало.
Девушка всерьёз решила, что сама станет правосудием. Для этого требовалось немногое — научиться стрелять, маскироваться так, чтобы тебя не нашли, а ещё уметь наблюдать. Правильнее всего было бы пойти работать в полицию, или поступить в Силы обороны — желающих набирали на каждом углу, но Фран не доверяла полицейским и армии, она решила, что подготовится сама. В сети девушка наткнулась на группу, которая собиралась очистить Параизу от всякой мрази. Дальше угроз у этих ребят дела не шли, но среди них были инструкторы, которые научили её многому. Занятия с оружием, уроки маскировки и многое другое — это заняло два года, за это время девушка успела поработать официанткой и поступить в университет. У Фран оказался талант — она чувствовала оружие, могла попасть из обычной винтовки в цель, которую другие поражали только с помощью наводящих прицелов. В группе что-то поменялось, она познакомилась с новым инструктором, который отнёсся и к самой Фран, и к её желанию самой вершить правосудие более чем серьёзно.
Первый настоящий заказ она получила год назад, инструктор вывел её на заказчика, который за убийство заплатил столько, что хватило и на аренду склада, и на новое оружие, которое она, по совету всё того же инструктора, купила у сеньоры Гименес, и с тех пор только у неё и отоваривалась. Три предыдущие жертвы не приходили Фран в страшных снах и совесть её не мучила — все они при жизни были теми ещё мерзавцами, кого не копни, и вообще, по её небогатому жизненному опыту, порядочных людей за большие деньги не заказывали, всегда за каждой пулей стояли чьи-то грехи. К тому же последний, четвёртый, наверняка выжил, мутанты твари живучие. Фран магов не любила скорее, как природное явление, некоторые из её знакомых, те, кто носил блокираторы, были отличными ребятами, ну или по крайней мере не хуже других.
Широкие улицы Нижнего города, усаженные пальмами, махагонами и сейба, и уставленные аккуратными домиками, закончились шлагбаумом, преграждающим ведущую наверх дорогу, девушка приложила к считывающему устройству ладонь. Верхний город располагался на плоскогорье в южной части острова на высоте полутора тысяч метров от уровня океана, и на пятьсот метров выше Нижнего города. За счёт перепадов высот ветры здесь были гораздо сильнее, чем внизу, и температура была градусов на десять ниже равнинной, но богатые и знаменитые люди предпочитали селиться именно в Верхней столице, в домах с толстыми стенами из красного кирпича, отлично аккумулирующего дневное тепло для долгой прохладной ночи, и наоборот — ночную прохладу для дневного зноя.
Проехав по улочкам старой части города, девушка выбралась на открытый участок, проехала ещё несколько километров, шоссе здесь упиралось в высокую стену, которая отгораживала портальный комплекс от любопытных. Узкая асфальтовая дорога уходила в сторону, через несколько минут Фран остановилась на стоянке рядом со смотровой площадкой. Небольшое кафе было полно народу, отдыхающие заказывали кофе, булочки с омлетом, пау ди кейжу, черничные маффины и блинчики с сиропом. Те, кто хотел поесть на открытом воздухе, выстроились в очередь к автоматам. Фран взяла две порции персикового мороженого с шоколадной крошкой и большой стакан кофе, вытащила из мотоцикла сумку, в зарослях невысоких деревьев нашла едва заметную тропинку, которая привела на пустынное скалистое плато. Отсюда весь Нижний город был как на ладони, скала обрывалась вниз. Она расстелила кусок ткани на каменном выступе, вытащила еду, сняла крышки с контейнеров с мороженным, открыла кофе, села на самый край пропасти, свесив ноги.
— У меня всё хорошо, — сказала Фран в пустоту, — в воскресенье готовилась к зачётам, а весь понедельник просидела на лекциях, да кому они вообще нужны — всё равно осталось чуть-чуть, ещё неделя, и я получу наконец диплом. А ещё, представляешь, Терезу позавчера подстрелили, а я попала к ней на стажировку, теперь буду работать в «Ньюс».
Она отколупнула от густой массы мороженого небольшой кусочек, и начала рассказывать, как прожила ещё один год, почти не шевеля губами. Наконец, мороженое у Фран закончилось, а в контейнере, что стоял напротив, растаяло. Кофе давно остыло, к нему она не притронулась. Девушка достала из кармана маленькую деревянную коробочку, перевязанную белой лентой, положила возле растаявшего мороженного, рядом примостила цветы.
— С днём рождения, папочка. Только не открывай до начала второй трети, ты же знаешь правило.
Она поднялась, и ушла, не оглядываясь.
* * *
Тереза Симонс чувствовала себя отлично. Медицина на Сегунде творила чудеса, ещё недавно она истекала кровью, валялась в больничном коконе с дыркой в ноге, сегодня о случившемся напоминал шрам, который через неделю превратится в тоненькую ниточку, а потом и вовсе пропадёт. Хотя нет, его Тереза обязательно на какое-то время оставит — профессия репортёра смертельно опасна, и те, кто сидит в кабинетах на шестом этаже «Ньюс» и платит ей деньги, должны об этом помнить.
И не только они, а ещё и полиция, навроде той драной кошки, что её пыталась допросить. У Симонс была профессиональная память на лица, этого сержанта она помнила — жизнь у Насти Волковой казалась скучной и серой, но на самом деле, если покопаться, набиралось материала на приличный репортаж. Приличный, но не сенсационный, а по мелочам Тереза не разбрасывалась. Вообще, со стороны могло показаться, что у ведущего репортёра «Ньюс» нюх на сенсации и чужие тайны, на самом деле на Терезу работала целая команда, подбиравшая очередных жертв. Феликс Орлов, с которым она чуть было не умерла на яхте в первый день года, отлично подходил для расследования, помимо того, что удалось накопать в полиции и Бюро, информаторы из мафии тоже кое-что подбросили, но Орлова подстрелили, и судя по всему, насмерть. Мёртвые люди интересны только фактом своей смерти, они не боятся разоблачений. Симонс отвела на подпольного торговца оружием две недели, и теперь в её графике образовалась пустота, которую требовалось кем-то заполнить.
Женщина припарковала новенький белый кабриолет на личной парковке возле двух кубиков «Ньюс», соединённых перемычкой, придала лицу печальное выражение и направилась к себе в кабинет на пятом этаже, не забывая прихрамывать.
— Сеньора Ортега ждёт вас через сорок минут, — личный помощник, низенький смуглый индус Тимми почтительно поклонился, сложив ладони перед грудью.
Тереза проверила комм, там никаких сообщений не было.
— Просила передать вам это лично, — добавил Тимми, всем своим видом выражая радость от встречи с боссом.
Тимми перепрыгнул с третьего этажа сразу на пятый и не скрывал, что очень дорожит своим новым местом. Симонс была той ещё тварью и сволочью, готовой на всё ради карьеры, но к подчинённым по пустякам не придиралась, платили здесь неплохо, и главное, через два-три года вполне можно уйти в какую-нибудь программу исполнительным продюсером. А два года можно и потерпеть.
— Когда? — уточнила Тереза.
— Только что. Все ваши поручения выполнены, отчёт у вас в комме, и на столе.
— Вызови мне Титова и Фельдман из аналитики, у них есть полчаса. И пусть поторопятся, кое-что нам надо обсудить с глазу на глаз.
— Слушаюсь. Ваша новая ассистентка на рабочем месте с начала второй трети.
— Во сколько я беру интервью у кандидата в мэры? — спросила Симонс, хотя отлично помнила и время, и место.
— В пять второй трети.
— Включи её в группу, введи в курс дела. И предупреди, чтобы не путалась под ногами.
— Конечно, — Тимми закивал головой, — я её припугну.
— Даже не думай, — репортёр улыбнулась, — не хватало только мне испуганной овцы, наоборот, вдохнови, расскажи, как это здорово — мне помогать. Это ведь прекрасно, да, Тимми?
Маленький индус закивал головой ещё чаще.
— Ладно, сама сделаю. Когда вернусь от Мишель, проводи ко мне.

Через тридцать пять минут Тереза вышла из кабинета и направилась к лифту — единственному перевозившему ведущих работников редакции с пятого на шестой этаж. Обычные сотрудники пользовались лифтами в другом конце здания, их дальше кабинетов секретарей и младших вице-президентов не пускали, Тереза поднялась в главный холл, в который выходили двери приёмных Мишель Ортеги и её заместителей. Репортёр не знала, зачем её хочет видеть начальство, и немного нервничала.
Просторная комната с овальным столом была пуста. Тереза уселась в кресло, достала планшет, проверила отчёты о реакции на своё вчерашнее выступление. Мнения зрителей разделились, часть радовалась, что репортёр осталась жива, но были и такие, кто желал ей смерти и даже обещал в следующий раз лично взять винтовку и расправиться с женщиной. Симонс холодно улыбнулась, важно было не то, что думали другие люди, а то, что есть реакция. Все они прильнут к экранам, когда в следующий раз Тереза выйдет в сеть, и будут ловить каждое её слово, а значит, она и дальше будет держаться на пике популярности.
— Отличный материал.
Мишель появилась не со стороны своего кабинета, а из приёмной, она выглядела усталой и недовольной. Молодая женщина унаследовала после своего дяди Игнасио Ортега целую империю, которую пыталась удержать её в руках. Стоило дать слабину, и такие, как Симонс, перебегут к конкурентам, а если в «Ньюс» не будет ярких личностей, то и самой медиаимперии не останется.
— Спасибо, — Тереза улыбнулась с ноткой благодарности. Почти естественной.
Мишель подошла к столу, но осталась стоять, опершись руками на спинку кресла, её голова утонула по уши во вздёрнутых плечах.
— С сегодняшнего дня мы усиливаем твою охрану. Это не обсуждается, Тереза, твоя безопасность — наша ответственность и главная забота. Юристы подготовили документы, отослали адвокату. Уверена, он с тобой свяжется в ближайшее время. Никаких ограничений, за тобой просто будут приглядывать тридцать часов в сутки.
— Кто?
— Охранное агентство «Мёбиус».
— Мишель, — Тереза поднялась, обошла стол, уселась перед боссом на край столешницы, получившаяся пауза придавала словам вес, — ничего ужасного пока не произошло. Меня просто пытались убить, но не смогли, возможно, будут пытаться ещё раз, и дилетанты из бывших полицейских меня не спасут. Мне нужны настоящие профи, я сама могу таких подобрать.
— Выберешь тех, что хорошо смотрятся? — Ортега иронично сжала губы. — Мы с тобой знакомы сколько, лет двадцать уже? Я тогда сопливой дурочкой была, бегала с микрофоном за тобой и оператором, дядя Игнасио считал, что мне надо набраться опыта у лучших. А ты уже тогда была звездой, и характер был такой же мерзкий, но ты мне и тогда нравилась, и сейчас нравишься. И ты до сих пор всё ещё звезда. А я — твой босс, поэтому подобрала тебе такую охрану, какую посчитала нужной. Задержись здесь, посмотри, подпиши договор, и тогда можешь отправляться в свой кабинет. Или катись в отпуск, если откажешься.
— Хорошо, — Симонс соображала быстро, и почти доверяла своему адвокату, который только что прислал своё одобрение вместе с договором, — я согласна. Но…
— Получишь два процента к тем, что есть, — кивнула Мишель Ортега, дождалась, когда Тереза заверит договор, и вышла. Теперь уже в другую дверь, ведущую в её кабинет.
Тереза спустилась обратно на пятый этаж, прошла в свой офис, плюхнулась в глубокое кресло, которое тут же загудело, разминая мышцы. Сканер подсветил сетчатку, оценил степень усталости и подобрал нужное освещение. Симонс отлично понимала, что никакая дополнительная охрана ей не нужна, если кто-то решит пристрелить репортёра, то так и сделает. Она за свою карьеру достаточно часто сталкивалась с представителями теневого бизнеса, у которых были достаточные возможности нанять лучших снайперов или подрывников, обойти все существующие системы охраны и барьеры безопасности, а уж если перейти дорогу влиятельным шишкам из Бюро или Сил обороны, можно сразу заказывать место на кладбище. Тереза купила такое заранее, на небольшом островке для знаменитостей неподалёку от Касабланки, на скалистом плато с видом на океан, и даже памятник оплатила — смерть рано или поздно заставит её замолчать. Лучше поздно.
Недавно прикончили Филипу Суарес, дочь советника семьи Фальков, и убийцу ничего не остановило, даже боязнь мести со стороны могущественного мафиозного клана. Тереза была по сравнению с Суарес мелкой сошкой, говорящим лицом на экране, которое, что случись, быстро заменят на другое. И если за те сорок лет, что она аккуратно выворачивает чужие секреты наизнанку, её по-настоящему не пристрелили, то и сейчас не станут, разве что случайно.
Контур двери моргнул красным, потом зелёным, и в створку просунулась голова Тимми.
— Ваша новая ассистентка, сеньора. Она в приёмной.
— У неё восемь минут.
Голова Тимми кивнула, исчезла, дверь распахнулась, и в кабинет вошла Фран. Она скромно встала посреди комнаты, сложив руки и чуть наклонив голову. Тереза поднялась, приблизилась к девушке почти вплотную. Кабинет был надёжно отгорожен от чужих глаз и ушей, но Симонс знала, что от внимания боссов защищаться не только бесполезно, но и вредно.
— С первым рабочим днём, дорогая, — сказала она громко и отчётливо, фальшиво улыбаясь и обнимая Фран так, чтобы к ней почти не прикасаться. — Тебе тут понравится.
— Спасибо, мама.



Глава 3

Глава 03

 3 января 

— Ты можешь хоть иногда ни во что не влипать? — Настя Волкова со злостью смотрела на Веласкеса, который сидел с другой стороны стола, теребя серебристый браслет. — Какого чёрта тебя понесло туда, где убивают людей? И зачем ты сюда вообще припёрся ни свет ни заря, допроса на месте нам вполне хватило.
У Волковой были все причины злиться. Точнее, четыре.
Во-первых, обычно преступления, которые происходили в открытом море, передавались или Бюро, или Силам обороны, но в этот раз всё спихнули на полицию. Виноват в этом был лейтенант из новеньких, который, не разобравшись, что взорванная яхта находится за пределами десятимильной зоны, выслал патруль и детектива, а представителя Сил обороны отказался допустить. Лейтенанта перевели прямо перед Рождеством из Тампы, а в Тампе, как известно, океана нет. Настя ждала, что её начальника тут же разжалуют в патрульные, но почему-то и Бюро, и Силы обороны от расследования устранились.
Это была вторая причина, похоже, в Бюро отлично знали, кто убийца, или по крайней мере, почему этого русского эспера подстрелили возле Ньюпорта, но с полицией делиться информацией не спешили. Иначе как можно было объяснить то, что с них не требовали каждый день отчёт о том, как продвигается дело, и что катера Бюро рыскали возле обломков яхты Орлова всего десять минут.
В-третьих, в деле был свидетель, и не какой-нибудь, а целый репортёр из «Ньюс», Тереза Симонс, законченная стерва с толпой адвокатов. Она почти сутки провела в больнице, хотя у этой дряни даже ранений серьёзных не было, потом молча сидела напротив Насти с надменным видом, не отвечая на вопросы, а ещё через час вовсю рассказывала на пятом канале «Ньюс» о том, как над ней издевались в участке, и выдумывала причины, по которым полиция на Острове работает кое-как. Поэтому Симонс купалась в лучах славы, а она, Настя, ковырялась в дерьме.
И наконец, вторым свидетелем был Веласкес. Вот уж кого Настя точно не хотела видеть, но пришлось. Павел передал полиции запись со стрелком, которого так и не удалось идентифицировать — расплывчатый силуэт, скрытый маскировочным армейским пологом, со стороны был похож на серое человекоподобное облачко. Молодой человек позволил обшарить свою яхту, подробно рассказал, что он делал и не делал, как заметил поднявшиеся над скалой ракеты, и почему именно он оказался в этом месте. А главное — с кем. Его спутницей была лейтенант Сил обороны Розмари Суон. Настя отлично помнила Рози, эта красотка бесила её с первого момента их знакомства. Розмари была четвёртой причиной, по которой Волкова места себе от злости не находила. Лейтенант подкатывала к Веласкесу год назад, когда у самой Насти с Павлом ещё ничего не было, и вот теперь, когда уже ничего не было, но могло бы быть, тварь такая, добилась своего.
— Настя, перестань, — Павел потянулся было к её руке, но передумал, поймав злобный взгляд, — вот чего я тебе сделал, а?
— Детектив Волкова, — сказала Настя, — для тебя я детектив Волкова. Или сержант Волкова. Или детектив-сержант…
— Понял. Кстати, я тут уже был однажды, так что забрёл по старой памяти.
— Мне доложили.
— А где Макс Фогель? Ну ваш лейтенант, он допрашивал меня тут в прошлый раз, отличный дядька, такой колоритный.
— На пенсию ушёл.
— Из-за меня?
— Нет. Это отношения к делу не имеет.
— Хорошо, — Павел вздохнул, — если ты так злишься, задержи меня на сутки, причину ведь всегда можно найти, а до пятницы я совершенно свободен. Или, может, поужинаем вместе?
— Офицер Камински, — Волкова подозвала полицейского, — проводите сеньора Веласкеса к выходу, и проследите, чтобы ноги его здесь не было. Никогда.
Павел спорить не стал, он выехал со стоянки, и уже через несколько минут остановился возле пятиэтажного здания на улице Фейхтвангера. Меньше чем год назад он купил этот дом по совету адвоката Ломакса, открыл на втором этаже сыскное агентство «Мёбиус», на пятом обустроил себе апартаменты, а остальные площади сдавал. После того, как семья Гальяцци решила, что Павел им необходим для одного важного дела, это дело закончилось небольшой войной между Семьями, а молодой человек вляпался в серьёзные неприятности, из которых кое-как выбрался. Вместе с новым сотрудником агентства Эфраимом Геллером.
Геллер временно, как он утверждал — буквально на неделю, занял его квартиру, а в маленькой комнате по соседству жила Оливия Борхес, ассистент и по совместительству воровка, и у Павла даже места своего тут не осталось. Эф продавал и монтировал какое-то оборудование, а Борхес отлично справлялась со слежкой за неверными мужьями и прочей текучкой, получалось, что агентство прекрасно обходится без него.
Консьержка, сидящая у лифта, посмотрела на него подозрительно.
— Я — к себе, — Веласкес напомнил женщине, кто тут лендлорд.
— Шастают тут всякие, — тихо, но отчётливо сказала консьержка, когда он поставил ногу на первую ступеньку.
— Уволю, — пообещал Павел, но в ответ услышал только презрительное хмыканье.
В офисе ничего не изменилось, Геллер сидел в рабочем кресле, погрузив руки в гелевые манипуляторы, и надвинув маску, Оливия что-то двигала на мониторе, пристально глядя на него глазами разного цвета, сигнализация при виде владельца моргнула оранжевым и раздражённо пискнула.
— Что с Филипой? — вместо приветствия спросил Веласкес.
— Осталось шестнадцать вариантов мест, где её держат, — отозвался Геллер, — с ними я почти закончил, надежды почти никакой.
— Я попробую разузнать в Службе контроля, может там что-то всплывёт.
— Держи меня в курсе. Завтра и послезавтра нужно проверить два периметра, а на следующей неделе я снова займусь объектом нашего общего знакомого, оборудование уже готово, осталось наладить. Лив заберу с собой, её техники слушаются.
Оливия важно кивнула, нацепила очки и выпрямилась в кресле.
— Какие будут приказы, босс?
Вместо ответа Павел протянул ей чип. Борхес нажала на сенсор, сбоку выдвинулась панель, не подключённая к общей сети.
— Там есть что-то стоящее?
— Полиция топчется на месте, но они нашли прямо там, откуда стреляли, какую-то монету, попробуй отследить, что это вообще такое и не было ли таких же случаев раньше. Комм Волковой я тоже скопировал, поищи там Марка Эскобара, он раньше работал в Бюро, наверняка и сейчас тоже, выясни, не общались ли они. Похоже, Бюро ведёт собственное расследование. Эф?
— Я — пас, — Геллер выбрался из кресла, достал контейнер из пищевого автомата, ткнул вилкой в сторону Веласкеса, словно пикой, — отсюда в Бюро не полезу, там новые протоколы безопасности, взломать получится только изнутри. И вообще мне некогда, надо найти Пипу, заказчики — те ещё придурки, а ещё в полиции хвосты подчищать за тобой.
— Я тоже туда не полезу, — возмутилась Оливия, поймав пристальный взгляд Веласкеса, — еле из хранилища ноги унесла, а музей по сравнению с Бюро просто курорт. Вы бы лучше поторопились, босс, встреча через три часа в Верхнем городе.
— Какая встреча? Она настолько секретная, что на комм детали нельзя было скинуть?
— Запрос пришёл семнадцать минут назад, — Борхес улыбнулась, прищурив глаза, провела языком по губам, — к тому же, босс, каждое ваше появление здесь — праздник. И вообще, не пора ли поработать?
— Ты предлагаешь мне поработать? — вкрадчиво поинтересовался Веласкес.
— Ну что вы, сеньор Веласкес, я лишь забочусь о вашем бизнесе. И вообще, у нас были большие затраты в прошлом году, а ещё аренду платить.
— Мы платим аренду?
— Конечно, босс. Мы, и все остальные в этом здании платим арендную плату владельцу, то есть вам. Из этой арендной платы вы оплачиваете налоги, страховку, уборку, текущий ремонт, зарплату мне и Эфу. Ах да, ещё милой женщине возле лифта, полторы тысячи реалов.
— Тогда зачем мне ещё что-то делать?
Лив покачала головой.
— Я же сказала, в прошлом году мы здорово потратились. Эф закупил оборудование, которое нам оплатят хорошо если к сентябрю, и у нас получился кассовый разрыв. Не то чтобы мы бедствовали, но и заработать немного не помешает, тем более что деньги сами в руки плывут. Нас хотят нанять «Ньюс», прислали контракт на двести тысяч, Ломакс уже прочитал и согласился. Он такой душка, сначала-то сумма в два раза меньше была. В общем, вас ждут в Верхнем городе ровно в час второй трети, стоит поторопиться. И я вам скажу, эта Мишель роскошная дамочка, так что удачи, босс. Мишель Ортега, если вы не поняли, она лично хочет с вами встретиться.
— Иногда мне кажется, что это я на вас работаю, а не вы на меня, — буркнул Павел, выходя из офиса.
Первые результаты появились, когда он выезжал на бульвар братьев Люмьер. В конце октября прошлого уже года в Верхней столице попытались убить адвоката Данте, застрелили в собственном доме, и рядом с телом нашли половину памятной монеты со Старой Земли. Данте был магом, и данных о том, что он умер, в общей базе не нашлось, значит, смог выжить. Покушения на магов всегда регистрировались Службой контроля, осенью её фактически возглавил майор Кавендиш. Патрик не любил говорить о работе, но молодой человек был, считай, с детства знаком с инспектором Службы Тимом Мелендесом, который наверняка что-то знал, и договорился с ним о встрече.
Фамилия Данте определённо была Павлу знакома, так звали адвоката, который прислал ему письмо о наследстве Гомешей, только тот определённо был жив и здоров — Франческа Данте, улица генерала Круглова, 33. Значит, или однофамилец, или родственник. Некий Борис Данте работал по тому же адресу, и временно клиентов не принимал.
Просматривая информацию в визоре шлема, Веласкес не забывал поглядывать по сторонам. На повороте с бульвара братьев Люмьер на улицу Дюма он увидел Люси Волкову, та брела куда-то в мешковатом спортивном костюме. Девушка выглядела потерянной, Павел хотел притормозить и спросить, не нужна ли помощь, но вспомнил, как она отреагировала на него в их последнюю встречу. Видимо, когда он стирал ей воспоминания о похищении, что-то напортачил, но второй раз ковыряться в её мозгах Настя ему запретила строго-настрого.

Люси не узнала Павла, зато сразу узнала мотоцикл, багрово-красный Дьяболо из лимитированной серии приковывал к себе взгляд, из всех её знакомых только Веласкес на таком ездил. Девушка вздрогнула и заторопилась домой, она уехала в Ньюпорт, чтобы убежать от воспоминаний, и вот теперь воспоминания последовали за ней.
Каждый раз после тренировки она гуляла по городу, он нравился ей своим спокойствием и неспешностью, кривые улочки, переходящие одна в другую, были усажены деревьями и цветами, невысокие дома с черепичными крышами напоминали Землю, такую, какой она была в старинных фильмах. Появление Веласкеса всё испортило, Люси перешла на быстрый шаг, потом на бег. Она влетела в спальню, достала из тумбочки запасной комм и нашла нужный контакт. На экране появился старик с тощей бородкой, заплетённой в косичку, на плече у него сидел сиреневый дракончик.
— Я его снова увидела, — выпалила Люси.
— Где? — старик недовольно поморщился, бородка завязалась в узелок, дракончик почесал когтем подбородок.
— Здесь, в Ньюпорте.
— Случайно?
— Не знаю, — Люси сжимала и разжимала пальцы, — ты сказал, что можешь мне помочь.
— Не только тебе, а всем нам. Когда мир очистится от магов, мы станем свободными, — строго сказал собеседник. — На что ты готова пойти, чтобы от этого мага избавиться?
— На всё, — твёрдо сказала девушка. — Абсолютно.
* * *
Если взглянуть на Остров сверху, то окажется, что весь он покрыт паутиной отличных дорог, по которым несутся сотни тысяч мотоциклов, пикапов, кабрио, фургонов, грузовиков и даже лимузинов. Дорожную сеть начали строить ещё в те времена, когда портал между Сегундой и Землёй работал, и продолжили, когда он исчез. Лет через сто после Разделения население увлеклось воздушным транспортом, но, во-первых, он почти не давал преимущества в скорости, а во-вторых, требовал много энергии. Универсальный электрический картридж, вставленный в мотоцикл или кабрио, позволял проехать Параизу из конца в конец, для небольшого двухместного вертолёта требовалось пять таких картриджей, а для лёгкого самолёта — одиннадцать, к тому же самолёт надо было где-то сажать. Тем не менее ежедневно в воздух поднимались десятки тысяч вертолётов и сотни самолётов. Один из коптеров пронёсся над головой Павла, когда тот выезжал на автостраду, и молодой человек подумал, что неплохо бы такой прикупить. Самый дешёвый стоил двести тысяч реалов, Веласкесу нравился Крузо-211 за полмиллиона, с шестью винтами и четырёхместной кабиной. Если избавиться от агентства и нахлебников, и выскрести остатки со счетов, можно будет получить лицензию пилота и смотреть на Остров свысока. От прошлой встречи с представителями семьи Ортега Павлу, помимо денег, достался мотоцикл и дом в джунглях, на этот раз, похоже, цену объявили сразу, и на винтокрылую машину этот контракт не тянул.
Корпорация Ньюс располагалась в Верхнем городе, куда добраться можно было по горной дороге. Эйтор Гомеш оставался капитаном полиции номинально, но приказы его ещё действовали — магов проверяли особенно тщательно. Трое полицейских обыскали мотоцикл, проверили браслет и лицензию на оружие, заставили в который раз заполнить анкету.
— Пистолеты придётся оставить здесь, — пожилой офицер провёл Павла в кабину, показал на стойку с ящиками, — такой теперь порядок.
— Давно? — Павел выложил два глока, запер ящик отпечатком.
— Прямо перед Рождеством Совет проголосовал, ещё мэр был жив, — равнодушно сказал мужчина, — связь для коммов, если у тебя браслет, тоже не работает, но, если необходимо, можешь взять гостевой, это бесплатно.
Павел улыбнулся, покачал головой.
— Обойдусь.
Ньюс занимал три здания в Верхнем городе. Маленький двухэтажный дом-кубик висел между двумя шестиэтажными стеклянными коробками, похожими друг на друга, словно близнецы. Вместе они образовали латинскую букву Н, или русскую Н, кому как больше нравилось думать. Правая коробка занималась обработкой информации и организацией вещания, редакция сидела в левой. Парковочная площадка была забита машинами и мотоциклами, Павел остановился, выискивая место, через несколько секунд перед шлемом завис небольшой коптер.
— Сектор В, место номер восемь, — раздался голос, коптер поднялся чуть выше, отлетел в сторону, показывая, куда именно Веласкесу разрешили поставить байк.
Павел дотронулся до визора, разрешая коптеру передать информацию, пунктирная линия прошла по стоянке к помеченному оранжевой линией квадрату на углу здания неподалёку от входа. У черты, отгораживающей сектор от остальной парковки, стоял Коллинз.
— Я теперь важная птица, — с сомнением сказал Веласкес, слезая с байка, — раньше сюда даже поглазеть не пускали
— Наверняка, — Коллинз пожал ему руку. — Сейчас на тебя смотрят со всех шести этажей, и гадают, кто это такой пожаловал, возможно, новый выпускающий редактор или даже будущий вице-президент. Отлично выглядишь, парень, вольная жизнь пошла тебе на пользу.
Репортёр шутил, но взгляд у него был настороженный. Коллинз и Веласкес три года назад работали вместе в редакции «Фундо политико», потом Коллинз ушёл в Ньюс, и переманил к себе Павла. Карьера Веласкеса в редакции не сложилась, точнее, пошла нестандартным путём.
— Мишель велела тебя встретить, — объяснил Коллинз, идя впереди Веласкеса к лифтам, — не скажешь, почему?
— Буду охранять Симонс, — не стал скрывать молодой человек. — Ты же знаешь, у меня своё детективное агентство, так что с прежними занятиями покончено.
— Вот оно что, — репортёр расслабился, — оно, конечно, к лучшему, работа у нас сволочная. Только, на мой взгляд, ты в это зря ввязался, нашу звезду хотят прикончить буквально все.
Он распахнул дверь в приёмную, пожелал удачи, и отправился в свой кабинет, а Веласкеса секретарь провела в просторную комнату с большим овальным столом, и попросила подождать.
Через пятнадцать минут дверь отворилась, и в комнату вошла смуглая высокая брюнетка в кремовом коротком платье, открывавшем стройные ноги чуть выше колен, в красных туфельках, с блокиратором на левой руке. Нора Суарес.
— Привет, Паулу, — сказала она, усаживаясь перед молодым человеком на столешницу, — сеньора Ортега занята, но мы обсудим контракт без неё.
— Привет, Нора, — Павел поёрзал в кресле, — уверен, она просто не хочет меня видеть.
Женщина пахла орхидеями и морской свежестью, словно только что вернулась с прогулки по океану, на шее вздулась синяя жилка, губы растянулись в искренней улыбке, она наклонилась так, что грудь чуть ли не вывалилась из декольте.
— Угадал, совсем не хочет. Сколько мы не виделись, наверное, года полтора? Точно не скажу, помню лишь очень юного репортёра, который влез не в своё дело.
Павел улыбнулся в ответ, маги — не забывают.
— Семнадцатого августа тридцать четвёртого, — напомнил он, — в доме Ли Шаня. На тебе были туфельки того же цвета, но чуть другого оттенка, и чёрное платье. Ты приехала с Мануэлем Варгасом, советником семьи Фальков.
— Покойным Варгасом, — женщина поёрзала на твёрдой древесине, усаживаясь поудобнее, — теперь я — советник семьи.
— Поздравляю.
— Тогда к делу, мой дорогой. На Терезу Симонс совершено покушение, сеньора Ортега поручит агенству «Мёбиус» обеспечить её безопасность, но есть одно обязательное условие — ты сам должен этим заниматься, не перепоручая другому. Согласишься, мы платим двести тысяч, по двадцать тысяч в день, нет — найдём кого-нибудь ещё.
— Я должен всё время таскаться за ней? Даже ночью в одной комнате спать?
— Нет, — Нора рассмеялась, — ты не в её вкусе, не беспокойся. Вопрос в том, что только тебе решать, сколько людей должно её охранять и когда, не пытайся спихнуть это на кого-то ещё. Отвечаешь ты лично, а не твоё агентство. Сочтёшь, что Симонс может обойтись совсем без охраны — превосходно, будешь находиться рядом с ней днём и ночью — твой выбор. Когда она здесь, в столице, мы сами за ней как-нибудь присмотрим, а в другие места нам лучше не соваться, семьи сейчас не доверяют друг другу, и наши люди на чужой территории — лишний раздражитель. Терезу будет сопровождать несколько сотрудников, за них вы не отвечаете, пусть сами о себе заботятся.
Павел задумался. То, что говорила Нора, звучало логично, последние несколько месяцев криминальные кланы находились в состоянии войны, это он знал от Нины, а та — от Гальяцци. То там, то тут вспыхивали мелкие стычки, менялись советники и капитаны, старые связи рушились, а новые никак не создавались, каждый сидел на своей территории и не высовывался. С другой стороны, Фалькам он не доверял, но не настолько, чтобы их бояться. Он развернул планшет, пробежал глазами контракт, присланный Ломаксом.
— Адвокат добавил страховку и пункт о ненападении, — сказал молодой человек. — Раз уж служба безопасности Фальков не хочет влезать. И то, что Симонс сама может отказаться от охраны в любой момент, совсем или на время, не желаю отвечать за её капризы.
Нора кивнула. Павел приложил к экрану палец, потом поставил подпись.
— Превосходно, — женщина спрыгнула со стола, погладила Павла по голове, она стояла так близко, что её бедро прикоснулось к его щеке, — ты сделал правильный выбор, мальчик, деньги не главное, важно, кто платит. Считай это предложением мира, мы нанимаем тебя, и этим подтверждаем, что не имеем претензий. И вот ещё что, скажи, раз уж мы окончательно стали друзьями, Геллер нашёл Пипу?
Веласкес поймал напряжённый взгляд Норы, её губы напряглись, мышцы возле глаз непроизвольно сжались, женщина моргнула.
— Эф считает, что ваша дочь мертва, — ответил он, — и я тоже, нет никаких признаков, что её где-то держат. Простите, сеньора Суарес, если вас разочаровал.
— Нисколько, сеньор Веласкес, — произнесла Нора, — нисколько.

Павел связался с Геллером, как только выехал из Верхней столицы.
— Привет, — сказал он, — ты помнишь, что я должен был встретиться с Мишель Ортега? Вместо неё заявилась Нора Суарес.
— Что она сказала? — спросил Эфраим.
— Она не знает, где её дочь. Но определённо догадывается, что мы её ищем.
— Чёрт, — выругался Геллер, — если и Фальки не знают, я в отчаянии, ничего не выходит. Шварц обещал помочь, но сказал, что надежды мало.
Доктор Леопольд Шварц возглавлял госпиталь Святой Марии в Верхней столице. А ещё он помогал магам, оставшимся без браслетов, не сойти с ума, и это у него отлично получалось — Эфраим Геллер был одним из его клиентов.
— Помнишь, что я говорил тебе о докторе Шварце? — улыбнулся Павел.
Эфраим небрежно кивнул, и отключился.



Глава 4

Глава 04

 3 января, вторник 

Шестиэтажный кирпичный параллелепипед с затонированными наглухо окнами и мощной оградой находился на выезде из Нижнего города в сторону Майска. Столичное отделение Службы контроля за эсперами опекало три тысячи магов, живущих в Верхней и Нижней столице, Павел с некоторых пор жил на Свободных территориях, а там с проверками дело обстояло куда проще. Правда, теперь для того, чтобы въехать в любой Протекторат, приходилось каждый раз оформлять допуск, но свобода того стоила.
Напротив отделения работало кафе, молодой человек занял место у окна и приготовился ждать. У мага-инспектора Тима Мелендеса наверняка были свои дела, и он не был обязан из-за Веласкеса срываться с рабочего места. Тем не менее, Тим появился ровно через семь минут.
— Держи, — вместо приветствия он кинул Павлу крохотную пластину, — не знаю, как ты про них вынюхал, но это всё, что у нас есть. Настоящее местонахождение неизвестно, без комментариев. Тут официальная информация, а неофициальной ровно столько же. Пять случаев, все засекречены и переданы в Бюро, точнее, Бюро их передало нам. Если нужны подробности, тряси Патрика, он у нас теперь главный.
— Именно поэтому я к тебе и обратился, — Веласкес пододвинул магу-инспектору две пластинки по пять тысяч реалов, отметил у того в планшете свою лицензию частного детектива, — сеньор Кавендиш не будет разговаривать со мной о работе, в лучшем случае заставит работать в вашей Службе.
— А что, неплохое занятие.
Тим подмигнул собеседнику. Маленький спектакль, который они разыграли для внутреннего контроля, почти закончился. Служба не могла отказать в ответ на конкретный запрос лицензированного частного детектива, а откуда этот частный детектив получил имена и даты — его профессиональная тайна. Всё, что нужно было Веласкесу, так это официально получить полный список подстреленных магов, дальше он мог копать сам. Магу-инспектору никто не запрещал брать за это деньги, если список не содержал секретных или личных сведений. На правильный вопрос был получен правильный ответ.
— Не боишься, что я тебя подсижу?
— Спасибо скажу, от мёртвого чокнутого мага больше неприятностей, чем от живого, из-за него внедряем новые программы, ночей не спим. Скоро и до вас доберутся, деревенских.
Павел кивнул. Мелендес предупреждал его, на Свободных территориях новшества появлялись не сразу, так что он всё ещё мог сдать старый набор тестов. Они поговорили минут десять, маг-инспектор забрал с собой коробку пончиков с клюквенным джемом, перешёл улицу и скрылся в подъезде отделения Службы, а Веласкес проверил комм — адвокат успел выбить из юридической службы «Ньюс» семьдесят тысяч аванса, и обещал к вечеру получить ещё пятьдесят. Ломакс, если вцеплялся во что-то, то как кайман, не отпускал добычу до последнего.
Информация с пластинки ушла Геллеру, вдогонку Веласкес послал ему запись разговора с Суарес. Эфраим надеялся вытащить свою подружку, чтобы отвезти её к Шварцу. Отличный обмен, Филипа получит жизнь, а доктор — ещё одного мага в свою организацию. Филипа Суарес исчезнет навсегда, вместо неё появится новый житель Свободных территорий, решивший переехать в протекторат, её мать будет считать Пипу мёртвой, но это лучше, чем быть мёртвым на самом деле. Лично Веласкеса это не касалось, он, по возможности, не хотел иметь ни с Шварцем, ни с его людьми ничего общего. И с Суаресами — тоже.
Комм снова пискнул, Нина была согласна выделить своих людей, двоих. Вполне достаточно для одной истеричной звёзды.

В пять часов второй трети у Симонс намечалось интервью в здании мэрии Нижнего города — третий советник Луиш Перейра выставил свою кандидатуру на пост мэра, и обещал Терезе выложить всю правду о себе, своей семье и конкурентах. Что именно сеньор Перейра за это получал, и что отдавал взамен, Веласкесу знать не полагалось, его обязанности распространялись только на обеспечение безопасности репортёра «Ньюс».
Мэрия Верхнего города находилась в центре сквера, носящего имя доктора Гомеша, первого мэра столицы — полторы тысячи кипарисов, высаженных в шахматном порядке, обрамляли короткую аллею из каштанов и скромное двухэтажное здание с красной черепичной крышей и кирпичными стенами. Утверждали, что один из кипарисов посажен лично Франсиску Гомешем. Мэр, восемь советников, девять помощников, три секретаря и четыре охранника — численность обитателей мэрии оставалась неизменной двести сорок лет. На самом деле внутри редко когда находились больше пяти-шести человек, и мэр, и его советники предпочитали решать проблемы города там, где им было удобно, и когда удобно. В полном составе мэрия собиралась два раза в год — перед рождественской пятидневкой и в начале июня.
Полицейский пост на площадке для размещения гостей состоял из одного пикапа и двух постовых. Сержант, плотный чернокожий мужчина средних лет, проверил лицензии Веласкеса, показал на свободное место, проще говоря, обвёл всю площадку левой рукой, на которой тускло блестел блокиратор. В правой он держал пластиковый пакет с маффинами и сканер.
— С этими выборами сплошные проблемы, — пожаловался он. — То никто носа сюда не покажет, а теперь шастают каждый день. От «Ньюс» получен запрос на трёх сопровождающих, значит, в мэрию зайдёте только ты, сеньора Симонс и двое её ассистентов. Площадь Сервантеса, да? Я тебя помню, парень, три выстрела, один точно в глаз, год назад. Глок с магнитным ускорителем? Тот самый? Отличная штука, точнее две. Всё в порядке, сеньор Веласкес. А вот и третий советник.
На стоянку въехали два мотоцикла, на красном Дьяболо, почти один в один как у Павла, сидел молодой человек в кожаной куртке и футболке с собственной физиономией, а на чёрном Каймане — здоровенный верзила в навороченном такт-костюме, с овалом визора, надвинутым на левый глаз. Советник Перейра соскочил с байка, кивнул Павлу и сержанту, крепко пожал им руки и быстрым шагом направился к зданию мэрии, его охранник задерживаться не стал, скользнул угрюмым взглядом по стоянке и зашагал чуть позади босса.
Охранника звали Майк Лански. Полтора года назад он работал на Войцеха, хозяина нелегального клуба в Нижнем городе, а Войцех, в свою очередь, работал на Карпова, тогдашнего босса Павла. Лански был тупым качком, напичканным имплантатами, он мог выбить долг или выбросить на улицу проигравшегося игрока. Выглядел он внушительно — больше двух метров ростом, огромные мышцы, рубленые черты лица и жёсткий взгляд, но в реальной схватке не стоил ничего. Из этой встречи молодой маг мог сделать два вывода, либо люди Карпова после его смерти разбежались кто куда, и Лански случайно прибился к советнику Перейре, либо братья Гальяцци, боссы Карпова, сделали ставку на будущего мэра, и выделили тому охрану из своих боевиков. Из своих самых никудышных боевиков.
Чёрный фургон «Ньюс» появился через несколько минут, оператор переговорил с полицейским, запустил несколько дронов и проверил камеру. Следом за ним подлетел мотоцикл, с него спрыгнула Тамсин, невысокая чернокожая брюнетка. Тамсин работала на Нору Фернандес, и не любила, когда её дёргали по пустякам. Она подошла к Павлу и пихнула его под рёбра.
— Эта сучка меня достала, — заявила брюнетка. — Я требую прибавки.
Оператор подошёл поближе, пригладил волосы.
— Сеньора Симонс? — уточнил он.
— Ага. Бесит, тварь такая. Тут не стой, там не загораживай. Теперь ещё решила ехать отдельно, не удивлюсь, если её пристрелят. Да что там, я сама это сделаю. Эй, — повернулась женщина к полицейскому, — если что, я просто пошутила.
Тот равнодушно кивнул.
— Энрике у нас отвечает за камеры, правда, красавчик? — Тамсин потянула оператора за воротник, выпятила грудь.
— Да, — молодой человек покраснел.
— А мне покажешь, как всё это работает? — грудь женщины заскользила по рубашке оператора.
— Конечно, — тот с готовностью протянул планшет, — вот здесь я вхожу в модуль управления, а здесь выбираю маршрут облёта, а здесь…
— Дебил, — с грустью в голосе сказала Тамсин. — ты же первой шлюшке всё выложишь. Паулито, ну как с такими работать? Малыш, запомни, если кто-то тебя о чём-то спросит, сразу беги к тёте Тамсин, я им сама покажу и расскажу. Ладно, время ещё есть, Симонс будет через три минуты. Эми присматривает за ней, а я пока прогуляюсь, что-то не нравится мне это место, вон там бы я посадила снайпера.
И она исчезла среди деревьев. Полицейский недоверчиво хмыкнул, перелистнул записи в планшете.
— Почаще бы такие, а то скука смертная. Ты-то сам не хочешь осмотреться?
— Нет, — Павел покачал головой, — ей лучше не мешать.
Белый кабриолет Терезы Симонс опоздал на тридцать секунд, он влетел на стоянку, и резко затормозил возле фургона редакции. Репортёр была не одна, рядом с ней сидела рыжая девушка в светлом сарафане, Павлу показалось, что он её где-то видел, причём совсем недавно.

 4 января, среда. 

Фран аккуратно высунула ногу из-под одеяла, нащупала кончиками пальцев прохладный пол, стараясь не шуметь, села на кровати. Обернулась, и выругалась про себя. Она зря осторожничала, соседняя подушка пустовала. Девушка соскочила на пол, голышом подошла к окну, провела рукой по стене, заставляя жалюзи раскрыться. В ста метрах стена деревьев, увитых лианами, казалась сплошной зелёной массой. В зарослях что-то мелькнуло, чёрная тень, похожая на ягуара, но конечно же, ей показалось — зачем самому опасному хищнику Параизо тут разгуливать.
За поясом безопасности вокруг дома следили, молодая поросль была подстрижена почти под корень, даже трава почти не выбивалась. Голова после вчерашнего чуть побаливала, Фран прошлёпала в ванную комнату, и долго стояла под холодными струями воды. Она обожала почти ледяной душ, и выключила воду, только когда губы посинели. Накинула халат, толстый, пушистый и очень мягкий. Комм ничего подозрительного не замечал, мотоцикл стоял неподалёку на улице, там, где она его бросила, пистолет лежал в сумочке, в самой сумочке никто не рылся.
Парня с яхты, помахавшего ей, когда она готовилась выпустить ракеты по цели, Фран узнала сразу. Трудно не узнать человека, которого ты разглядывала с помощью дорогой и очень чувствительной камеры, и в первую секунду она даже было полезла за пистолетом, но потом сообразила, что уж её-то этот молодой пижон никак не вычислит. В маскировочном балахоне, меняющем почти всё, вплоть до походки, можно скрыться от кого угодно, именно поэтому такие штуки были запрещены для гражданских. Тем не менее, весь день, пока Веласкес таскался с ними сначала по мэрии, а потом по дому политика, Фран непрерывно за ним следила. Молодой человек ничем не показал, что в чём-то её подозревает, и всё равно, врождённая паранойя или то, что называют шестым чувством, заставила её продолжить знакомство — сначала в баре, где Павел ничего не пил, потом в ночном клубе, где он ничего не глотал и не колол, и наконец здесь, в глухих джунглях. У молодого мага, оказывается, был собственный коттедж, оборудованный так, что у Фран слюнки потекли. Она мысленно посчитала, во что обошёлся бы ей герм-вход компании «Уорбиш Тринити», две полностью изолированные комнаты-капсулы, защиту которых не смог пробить навороченный сканер, и комплекс «Эхо-440», который угадывался небольшими пирамидками, разбросанными по всему зданию. Фран неплохо зарабатывала для девушки её возраста, но такой коттедж позволить себе пока что не могла. Так же, как и коллекционный Дьяболо. И яхту. И наверное, не сможет позволить её долго, репортёры, за исключением тех, кто на самой верхушке, зарабатывали скромно, а побочный заработок мог исчезнуть в любую минуту.
— Нравится?
Павел, стараясь подойти незаметно, оказался у неё за спиной, но девушка услышала его топот задолго до того, как молодой человек появился в комнате.
— Ты всех сюда привозишь, чтобы впечатление произвести?
— Ага.
— Тебе это удалось, — призналась Фран. — Отличный домик, и место тоже шикарное. Тут ведь водопад недалеко?
— Пять километров. Если открыть окна, его хорошо слышно даже через джунгли.
— Один живёшь?
— Я в этом доме почти не бываю, — Веласкес колдовал над кофейным автоматом, — живу то в Ньюпорте, то в столице. А коттедж мне в наследство достался от одного противного старикашки. И ещё мотоцикл.
Фран кивнула, пообещав себе, что сегодня же выяснит, кто этот щедрый старикан. Проследить судьбу коллекционного экземпляра было несложно, реестр владельцев находился в почти открытом доступе. Точнее, она знала человека, который мог в нём покопаться за небольшую плату.
— Нам следует поторопиться, — Павел поднял две чашки кофе, — иначе твоя мать начнёт волноваться, а мне платят за то, чтобы она этого не делала. Кстати, ты расскажешь ей о нас?
— Нет, — Фран забрала у него чашку с горячим ароматным напитком, сделала глоток, в голове окончательно прояснилось, словно резкий ветер сдул пыль, осевшую на извилинах, — откуда ты знаешь?
— От вашей юридической службы, контракт заставляет раскрывать такие вещи — родственники под охраной и всё такое, но я никому не скажу, обещаю.
— Мне кажется, — девушка усмехнулась, — рано или поздно и так все узнают, и тогда уж отыграются. Плевать, я на самом деле честно выиграла это место, все анкеты были обезличены. Ты ведь тоже там работал? Мне Тимми сказал.
— Да, Коллинз пригласил, мы с Дюком давно знакомы, но потом что-то не сложилось.
— И тогда ты получил это всё? — девушка обвела рукой вокруг себя, — или ты из богачей, каких-нибудь старых Веласкесов?
— Нет, — Павел рассмеялся, — мои родители были фермерами на Свободных территориях, максимум, что они мне могли оставить — это сарай с овцами, но я бы точно отказался. Частные детективы в реалах купаются, разве ты не знала?
— Догадывалась, — девушка вытащила из аппарата сэндвич с сыром и помидорами. — Так родители у тебя живы?
— Умерли, когда мне было десять, меня опекун воспитывал, кстати, с ними повезло, с ним и его родными. Твоя очередь.
— Мой отец тоже умер много лет назад, он был военным, сержант Ингвар Лемански. Мать я почти не знала, она оплатила приёмную семью, я оттуда сбежала, как только появилась возможность.
В этот момент комм Фран завибрировал. Пришло личное сообщение.
* * *
Майк Пельтцер, высокий полнеющий мужчина сорока семи лет, с курносым носом и выступающим подбородком, в кремовом мятом пиджаке и тёмных брюках, преподавал в университете Тампы два предмета — химию и историю Сегунды. Первый предмет он обожал, а второй ненавидел. Однако именно преподавание истории позволило ему изучить достаточно первоисточников, чтобы понять — то, что пишут в учебниках, полное враньё. Майк моргнул, проверяя время — до конца лекции оставалось шесть минут. На дворе стоял триста тридцать шестой год от Разделения, а они изучали двадцать девятый, именно тогда Ирма Рубин стала первым зарегистрированным ESP, эспером — человеком с экстрасенсорными способностями. Майк не любил студентов и коллег, но ещё больше не любил магов. Эсперы были тем редким случаем, когда факты оказывались куда хуже любых домыслов, тщательно скрываемые преступления против обычных людей можно было обнаружить, просто копаясь в архивах. В группе, которой он читал лекцию, с браслетами ходили четверо — три парня и одна девушка, сниженные оценки были им обеспечены.
— На этом всё, — сказал Пельтцер, смахивая с экрана на стене лицо Ирмы, — через неделю итоговый зачёт, тогда и увидимся. Проваливайте.
Студенты толпой повалили к двери, переговариваясь о чём угодно, кроме истории, Майк равнодушно на них смотрел, прикидывая, чем заняться вечером — отправиться в бар, где играли в покер, или остаться дома, спуститься в подвал, в лабораторию. Шрам на руке заныл, Пельтцер улыбнулся. Старая рана подсказывала, что нельзя терять навык, со дня, когда его вышвырнули с работы в горнорудной компании, прошло двенадцать лет, но до сих пор он мог перепрограммировать взведённую мину с закрытыми глазами. Тогда ему просто не повезло, какие-то идиоты залезли в ущелье, где их компания вскрывала пласт, хотя всё вокруг было огорожено и обвешено знаками и предупреждениями. Но нет, всегда найдутся те, кто хочет рискнуть. Там и остатков тел почти не нашли, и суд Пельтцера оправдал, только компания решила, что он портит их репутацию. Двенадцать лет Майк просидел в университете, сначала студентом, а потом преподавателем, но истинной его страстью были взрывы. Когда с ним связался безымянный наниматель, и предложил работу, Пельтцер колебался недолго. К предлагаемой сумме шло досье на будущую жертву, того ещё мерзавца, и вдобавок мага. Бывший взрывник сделал для него особый заряд, такой, чтобы гадёныш потерял только ноги, но не жизнь. Мгновенная обширная кровопотеря, оторванные конечности, потеря сознания, Майк остро чувствовал его боль и отчаяние, а ещё колебался, оставить мага подыхать с браслетом на руке, или всё же заработать сто тысяч. Он хотел выбрать первое, но выбрал второе — на зарплату преподавателя прожить сложно.
Словно в ответ на его мысли, комм завибрировал, пришло кодированное сообщение. Пельтцер проводил взглядом спину последнего студента, уселся в кресло, положил ноги на стол, натянул на глаза визор, уставился на несколько строчек текста и три затушёванных лица.
 — Поздравляю, — гласила надпись, — ты прошёл во второй этап.
Приз — триста пятьдесят тысяч реалов. Подтверди участие, и получишь аванс в пятьдесят тысяч и информацию о первой цели. Приз выплачивается полностью и только в том случае, если все три цели будут уничтожены. 
— Конечно — да, — произнёс Майк, вдавливая палец в экран, и вращая изображение парня с непропорционально большим ртом.
* * *
Тинг Чэнь, подтянутая блондинка с зелёными глазами и кукольными чертами лица, которые были в моде лет пятнадцать назад, стояла на бровке футбольного поля, где бегал её младший. У Чэнь было трое детей-близнецов, девочки сейчас отдувались на уроках, а Кевин гонял мяч. Тинг обожала своих детей, своего мужа, сержанта полицейского участка небольшого городка неподалёку от Тахо, и свой дом в хорошем кондо на побережье, с видом на океан. Женщина сунула два пальца в рот и свистнула.
— Давай, Кевин, задай им жару.
Кевин, прорвавшись в штрафную, ударил по мячу, тот полетел в сторону ворот, ударился о штангу и отскочил в сторону защитника. Зрители разочарованно загудели. Комм блондинки завибрировал.
 — Поздравляю, — гласила надпись, — ты прошла во второй этап. Приз — триста пятьдесят тысяч реалов. Подтверди участие, и получишь аванс в пятьдесят тысяч и информацию о первой цели. Приз выплачивается полностью и только в том случае, если все три цели будут уничтожены. 
Тинг чиркнула по экрану, смахивая надпись и открывшееся лицо девушки с рыжими волосами. Вместо неё появился муж, тот как всегда сломя голову нёсся куда-то на своём служебном мотоцикле.
— У меня после обеда дела, дорогой, в магазин привезли новый товар, — сказала она, — близнецов заберёт няня. Конечно, я буду к ужину.
Магазин приносил одни убытки, а близнецов надо было одевать и кормить. И выплачивать ипотеку.
* * *
— Вы не пожалеете, сеньора, — Фредди Кошта бережно забрал планшет, положил его в чехол, замер, держа двумя руками, словно драгоценность.
Кошта был небольшого роста, сухощавый, с приплюснутой головой и непропорционально большим ртом. Но все недостатки исчезали, когда клиенты ловили взгляд его больших карих глаз, он отлично действовал даже на мужчин, но особенно — на женщин средних лет. Именно такие чаще оформляли страховку, а значит, давали Фредди заработать. Кошта был страховым агентом, и разъезжал по всему Параизу в поисках клиентов из тех, что доверяют только личному общению. У мужчины не было семьи, и поэтому его отлучки никого не беспокоили.
— Но триста реалов в месяц, — теперь, когда договор был подписан, клиентка засомневалась, — а вдруг муж потеряет работу? Мы и так едва сводим концы с концами.
— Совершенно справедливо, сеньора, — сказал Фредди, снова доставая планшет, — ещё сто реалов, и вы сможете об этом не беспокоиться. Страховая компания поддержит вас в трудную минуту, обещаю.
Тут снова помогли карие глаза, влажный пронизывающий взгляд словно давал гарантию того, что страховку она получит в любом случае. Женщина, словно под гипнозом, заверила второй договор, Кошта поклонился, поцеловал ей руку и не спеша прошёл к потрёпанному пикапу — такая машина внушала небогатым клиентам доверие. Только усевшись в кабину, он раскрыл сообщение на комме, внимательно изучил текст, приложил подушечку большого пальца к браслету комма и полюбовался изображением китаянки с зелёными глазами. Коште вполне хватало того, что он получал от продажи страховок, но он любил приключения.



Глава 5

Глава 05

 4 января, среда 

Потолок и стены были выкрашены в глубокий серый цвет, бледно-голубую подсветку вмонтировали в пол. В центре небольшой комнаты стояла пластиковая прозрачная ванна, заполненная голубым гелем, в котором угадывалось женское тело. Гель посветлел, поменял цвет сначала на розовый, потом — на красный, и исчез, тело продолжало лежать неподвижно. Через несколько минут оно пошевелилось, руки ухватились за края капсулы, над ними показалась голова со слипшимися от геля волосами.
Медицинский блок занимал весь седьмой подземный этаж штабного комплекса Сил обороны. Розмари, как и любой другой сотрудник, проходила комиссию каждый год, не заходя дальше второго отделения, но место, где она очнулась, девушка угадала сразу, по стилю оно ничем не отличалось от других помещений блока. Ванна, в которую её уложили, была очень похожа на капсулу из лаборатории в Гринвуде, за исключением плиты, опускающейся сверху. Первым делом Розмари проверила себя — браслет обхватывал кисть, все органы работали нормально, сознание было чётким и ясным. Из одежды ей не оставили ничего, но женщину это не смущало, ей приходилось раздеваться и в менее комфортных условиях. Прежде чем вылезти из ванной, она огляделась.
Комната примерно четыре на четыре метра, и ещё три в высоту, стены из шершавого материала, с подсвеченным полом и тёмным потолком, никаких окон, зато рядом с капсулой — дверной проём, открытый. У противоположной стены стоял шкафчик, рядом с ним на тумбочке лежали стопка белья и полотенце. Рози собиралась подняться, но тут возле левой руки заморгал оранжевый огонёк. Она пригляделась — на подсвеченном участке виднелась пиктограмма душа.
Сильные струи воды полностью смыли гель, а тёплый воздух, дующий из тех же форсунок, чуть подсушил тело. Лейтенант выпрыгнула из ванны, растёрлась полотенцем, натянула майку и трусы. В шкафчике висел комплект полевого обмундирования с планкой, на которой было написано её имя.
— Розмари Суон, — прочитала она. — Отлично, это я.
Женщина быстро оделась, чуть замедлила шаг перед дверным проёмом, а потом решительно вышла в коридор. Она не помнила, как здесь оказалась, за секунду перед тем, как вылезти из ванной с гелем, Рози стояла возле экрана, собирая данные о пенсионерах Сил обороны, не отметившихся вовремя. Часть из них умирала, и родные не сообщали по прежнему месту службы, часть — не считала нужным о себе напоминать, и тогда служба сама напоминала о себе, раз в несколько лет. Навряд ли она обнаружила что-то, что могло послужить причиной обморока.
— Время, — скомандовала она, и на стене коридора появились часы.
Рози поёжилась, она помнила себя в семь часов второй трети во вторник, а сейчас эта вторая треть только начиналась. Дату часы не показывали, комм у неё отобрали, и приходилось только гадать, сколько суток она была в отключке.
Два бойца в форме молча расступились, освобождая ей проход, один, тот, что пониже, вытянул руку влево, показывая, что надо повернуть за угол. Матовое покрытие пола переливалось огоньками, они при появлении Розмари собрались в кучку и заскользили именно туда, куда показал часовой, оставалось только последовать за ними. Длинный коридор, не меньше тридцати метров, заканчивался обычной деревянной дверью со старинной медной ручкой, женщина нажала её и вошла в небольшую комнату, с точно такой же дверью на правой стене. За столом, занимавшим чуть ли не половину помещения, сидел молодой человек в штатском. На руке его поблёскивал браслет.
— Доброе утро, лейтенант, — сказал он и улыбнулся. — Обождите немного, командир будет через несколько минут.
Ждать — любимое занятие военных, Розмари прислонилась к стене и прикрыла глаза. Она приспустила блокиратор, готовясь в любое время скинуть его и ухватить частичку силы, которой делилась планета, если вдруг что-то пойдёт не так.
— За мной, — послышался голос.
Розмари чуть было не вздрогнула, открыла глаза и тут же вытянулась в струнку — напротив неё стояла генерал Хоук. Убедившись, что подчинённая отреагировала как полагается, Хоук распахнула правую дверь, пропустила женщину в кабинет, практически полную копию того, что находился наверху, в канцелярии, а сама обошла её и уселась за стол.
— Оставь нас, Людвиг, — распорядилась она.
Молодой человек заглянул в кабинет, кивнул, исчез, и почти сразу послышался звук хлопнувшей двери.
— Садись, — сказала Мойра, тряхнула кистью в сторону неглубокого кресла.
Генерал дождалась, когда женщина уместится на тощей кожаной подушке, сложила пальцы домиком.
— Что со мной? — Розмари не стала дожидаться, начала разговор первой.
— Ты упала в обморок. При свидетелях, лейтенант Суон, грохнулась словно беременная школьница.
Мойра провела рукой по столу, включая экран на стене. Там возле почти такого же экрана стояла Розмари, сортируя личные дела. Внезапно она прижала руки к вискам, застонала, и опустилась на пол, рот у девушки приоткрылся, ноги судорожно дёргались, а глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит.
— Жалкое зрелище, — прокомментировала генерал, — не должен первый лейтенант вот так валяться. Ладно, ты много работаешь, и неплохо справляешься, возможно, переутомилась. Я так подумала. Да, Суон?
— Да, — нерешительно ответила Рози.
— А потом я сделала запрос, лично, потому что не хочу, чтобы слухи шли впереди фактов. И оказалось, что Розмари Суон обращалась в больницу Парацельса в Тампе с жалобой на боль в висках, причём под чужой фамилией. Я тебя отлично понимаю, — Мойра усмехнулась, — сама такой была. Если узнают, что болеешь, отстранят, погонят к врачам, а это значит потерять неделю, а то и две, лучше потерпеть, подождать, пока само пройдёт. Так?
— Да.
— Давно?
— С июля.
— И как часто?
— Сначала раз в три недели, и я думала, это временно, врачи ничего не нашли. Сейчас чаще.
— Насколько? Когда был последний приступ?
— Первого января.
— Это когда чуть не убили Орлова, а ты рядышком нежилась в лучах Сола. Тоже упала в обморок?
— Нет, ничего такого не было. Я не знаю, что делать, — Розмари чуть не плакала, еле сдерживалась, — я сама себя изучаю, прямо во время приступа, но ничего не нахожу. И я научилась справляться, точнее, думала, что научилась.
— Мы тебя обследовали, тут аппаратура не хуже, чем в больнице, — Мойра встала, подошла к девушке, села на подлокотник кресла, положила ей руку на плечо, — ничего серьёзного не нашли. Обычное переутомление, врач говорит, ты должна больше спать и хорошо питаться, а наш консультант из Службы контроля убеждён, что это может быть связано с блокиратором. Какие-то неполадки или что-то в этом роде. Ты ведь проверяешься каждый год в Службе?
— Последний раз в сентябре, — девушка кивнула.
— Когда уже всё началось? Пройдёшь тесты ещё раз, придумаем причину, например, ты могла слишком поздно надеть браслет, и хочешь убедиться, что всё в порядке.
— Не могла, — возразила Рози.
— Так и сделала, — жестко сказала Мойра, — Людвиг подготовил рапорт, подпишешь его, и отправишься в Службу контроля. Пройдёшь основную схему и дополнительную, если никаких отклонений не обнаружат, потребуешь заменить блокиратор, рекомендация в протоколе обследования есть. Отдохнёшь, на службу выйдешь, когда окончательно поправишься, не раньше, минимум три недели без рецидивов.
— Да, мэм, — Рози вскочила, вытянулась. — Спасибо, мэм. Я могу идти?
— Можешь. Документы подпишешь у Людвига, сдашь дела капитану Лосеву. И не вздумай мне больше врать. Оружие можешь оставить, и не забывай, что даже в отпуске ты — на службе.
* * *
 5 января, четверг 

На Свободных территориях с оружием ходили даже дети, джунгли, вплотную подбиравшиеся к домам, оставались местом опасным и полным неожиданностей, земные формы жизни на Сегунде мутировали совсем не в мирную сторону. Стрелковая подготовка оставалась обязательным школьным предметом, не самым популярным, системы наведения делали за стрелка большую часть работы. Практические навыки требовались всё реже, и энтузиасты переключились на экзотическое оружие — луки, мечи, метательные ножи и даже духовые трубки.
Тинг Чэнь любила арбалеты и ножи, особенно — арбалеты. Пусть они не могли тягаться с винтовками в точности и скорости стрельбы, зато в них было какое-то очарование — гул спускаемой тетивы, шелест вылетающего болта, гудение магнитных катушек. Толстая короткая стрела летела на полкилометра, входя в бетонную стену почти наполовину, но Чэнь не стреляла в бетонные стены, она охотилась. Когда ей исполнилось восемь, отец первый раз взял её с собой в джунгли. Она отлично помнила первую цель, пятнистого древолаза, лягушку, которая на Сегунде вырастала до тридцати сантиметров, плевалась ядом, а ещё обладала отличной реакцией. Чэнь выслеживала её не меньше часа, и попала точно в центр брюшка.
Тогда ей и в голову не могло прийти, что она будет охотиться на людей. Первой настоящей жертвой стал подонок, который её изнасиловал. Полиция нашла его, но у мужчины оказалось непробиваемое алиби, он откровенно насмехался над Тинг на суде. Зато тело пробивалось отлично, Чэнь выследила его, и убила двумя выстрелами. В этот раз полиция была расторопнее и умнее, девушка попалась, и провела в тюрьме следующие четыре года. Там Чэнь познакомилась с людьми, которые знали других людей, которые, в свою очередь, иногда нуждались в особых услугах, а за это могли сделать четыре года не такими ужасными.Несколько раз её забирали прямо из камеры, а после возвращали обратно. Выйдя из тюрьмы, женщина сменила имя, подправила внешность, а потом вышла замуж за полицейского со Свободных территорий. За десять лет воспоминания стёрлись, но навыки никуда не делись. И когда таинственный наниматель связался с ней, предложил сто тысяч реалов, а заодно прислал биографию жертвы, Чэнь согласилась практически сразу.
Макса Крюгера, сутенёра, продававшего несовершеннолетних, она выслеживала две недели. Несколько раз подворачивался удобный момент, но наниматель пожелал, чтобы это случилось восьмого ноября. Сутенёра пришлось оставить в живых, его судьбе тем не менее Чэнь не завидовала — Служба контроля наверняка нашла применение магу без браслета.
Разобранный арбалет лежал в чемоданчике, отдельно, в небольшом кейсе, к нему крепились стрелы с разрушаемым наконечником, такой, войдя в тело, распадается на тысячи крохотных осколков, а модифицированный нейротоксин блуждающего паука, содержащийся во внутренней полости, тут же проникает в кровь, вызывает остановку сердца, а через несколько секунд — отёк мозга и неминуемую смерть. Рядом лежали два охотничьих ножа, через тонкие отверстия, сделанные внутри, яд из рукояти поступал на режущую кромку. Чэнь пока что не знала, какой вид оружия ей придётся использовать.
Наниматель позаботился, чтобы она не искала долго свою новую жертву, рыжеволосая девушка по имени Фран легко нашлась обычным сетевым поиском, она маячила возле ведущей «Ньюс», когда та брала интервью у одного из кандидатов в мэры столицы. Оставалось только узнать, где будет следующее, и оказаться поблизости. Наверняка Фран была такой же мерзавкой, как Макс Крюгер, и те двое, незнакомцы с затемнёнными лицами, тоже.
— Буду через неделю, дорогой, — она поцеловала мужа, усаживаясь на мотоцикл, — присматривай за близнецами. И заезжай в магазин хотя бы раз в день.

Фредерик Кошта наблюдал за ней, подключившись к местным камерам, адрес магазинчика Чэнь пришёл ему вместе с другой полезной информацией. Несложно было догадаться, что всего их четверо, и каждому дали свою цель. Чэнь была неосторожна, и позволила камере поймать экран комма, когда изучала изображение рыжеволосой девушки, одновременно заказывая детали для арбалета. Значит, их не разбили на пары, а создали цепочку, и за самим Коштой гонялся кто-то четвёртый. И этот четвёртый не знал ни о рыжеволосой девушке, которую, как определил несложный поиск, звали Фран Лемански, ни о Чэнь. Значит, у Фредди будет достаточно времени, чтобы разработать план — вроде того, что он провернул в одной из подставных фирм мафиозной семейки Фальков.
Чтобы проникнуть туда, пришлось попотеть, но дело того стоило — девчонке не помогли ни охрана, ни браслет на запястье.
Кошта обожал технологии и те возможности, которые они давали, совершенно безобидные предметы после небольшого вмешательства в конструкцию становились смертельно опасными. О том, что его самого могут выследить, Фредди не слишком беспокоился, ему это напоминало прежнюю работу в полиции под прикрытием. Там Кошта научился перевоплощаться, он мог стать кем угодно — курьером, страховым агентом, водителем, бизнесменом или торговцем, в любой роли мужчина смотрелся органично. А ещё под прикрытием можно было делать такое, за что обычного человека посадили бы лет на десять, а то и пожизненно. Он делал, и его всего лишь отправили в отставку. Риск и воспоминания будоражили кровь, заставляли сердце биться чаще. Сейчас Кошта выглядел как подросток, только что закончивший школу — рваные джинсы, потёртая куртка, лицо со следами прыщей. Тонкие силиконовые перчатки второй кожей обтягивали руки, создавая впечатление молодости. Да что там, он бы и сам себя не узнал.
Небольшой грузовичок службы доставки с дистанционным управлением пристроился за мотоциклом Чэнь на повороте в Сентаменто, и не терял из виду почти до самого города. Кошта, следивший за китаянкой, довольно ухмыльнулся — здесь он когда-то был полицейским, и знал каждый закоулок. Бедняжка сама облегчила ему задачу.

Майк Пельтцер осторожно положил контейнер на дно багажника. Семь самодельных противопехотных мин, два флека из старых запасов, и небольшой коврик с отпечатанным на принтере слоем взрывчатки, этого должно было хватить. Жертва жила в Майске, Пельтцер любил города — за их скученность и предсказуемость. И за то, что там он не чувствовал себя таким одиноким.
Комм еле заметно завибрировал, мужчина вывел закодированное сообщение.
 «Доступна подсказка, цена будет вычтена при окончательном расчёте. Ты можешь заплатить пятьдесят, сто или сто пятьдесят тысяч. Выбери сумму в течение пяти минут». 
Майк задумался. С одной стороны, лучше немного заплатить, чтобы получить всё, чем пожадничать, и не получить ничего, но с другой, он уже потратил полученные за Любомирского деньги на новый заказ — закупил материалы, списанные мины и два флека по десять тысяч. Отдавать ещё половину того, что наниматель готов был заплатить, Пельтцер не собирался, но и совсем отказываться от подсказки не хотел. Он подтвердил, что берёт информацию за сто.
 «Жертва изменила внешность и направляется в Сентаменто, информация о местонахождении будет доступна ещё десять часов.» 
Экран мигнул, действительно, лицо человека по имени Фредерик Кошта поплыло, стало совсем другим, он превратился в молодого парня, теперь жертва выглядела в точности как один из идиотов-студентов, которых Пельтцер видел каждый рабочий день в аудитории. Майк довольно улыбнулся, этого было вполне достаточно. Раз Кошта направлялся в Сентаменто, он, Пельтцер, последует за ним.
* * *
 6 января, пятница. 

Тереза Симонс ехала в Сентаменто не на прогулку, третий советник мэрии Верхней столицы Луиш Перейра жил в этом городе с рождения, и перебрался в столицу только в тридцать лет. Перейра охотно рассказывал о себе и Верхнем городе, но период жизни в Модене старательно обходил. Боссы, управлявшие редакцией, хотели, чтобы советник победил, для этого им нужна была Симонс, лучшая ведущая пятого канала «Ньюс». А ещё боссы обошлись с Терезой, как с обычным наёмным работником, посчитали, что можно бросить подачку и наплевать на её статус и значимость для канала. По мнению ведущей, она заслужила право решать, кто её будет охранять, это был вопрос принципиальный.
Женщина прекрасно понимала, за что ей платят деньги, только у неё тоже было чувство собственного достоинства. Если Мишель Ортега и её хозяева хотят, чтобы Перейра стал мэром, он им станет, но потом Тереза вытащит на свет всё грязное бельё, которое найдет, и вывалит на всеобщее обозрение. Найти это бельишко следовало сейчас, пока личность Перейры не была такой важной. За много лет работы Симонс обзавелась целым отрядом информаторов, самыми ценными из них были полицейские — эти ребята на своём участке всё про всех знали. Ещё в столице женщина связалась с одним знакомым сержантом, и попросила его кое-что разузнать. Ничего секретного, только то, что можно найти, порывшись в архивах, если знать, где и что искать.
Кортеж из кабриолета, в котором ехала репортёр, фургона сопровождения и мотоцикла пересёк Рио-Лунго, и через сто километров подъехал к мосту, пересекавшему глубокое ущелье. Следом дорога уходила направо, на побережье, и налево, к городу, перед мостом стояла небольшая пробка, основную трассу ремонтировали, и транспорт отправляли в объезд, по однополосной дороге, описывавшей полукруг диаметром в двести метров. Симонс провела пальцем по экрану планшета, просматривая материалы по Павлу Веласкесу, которого к ней приставили. Двадцать три года, эспер, воспитывался в приюте на Свободных территориях, закончил колледж в Ньюпорте, работал в «Фундо политико» у Фриды Каплан, играл в покер, и почти не выделялся до того момента, как убил стрелка на площади Сервантеса. Кроме этой удачи, и тёмных делишек с покойным Игнасио Ортегой, Веласкес ничем похвастаться не мог. Или всё же мог?
Симонс развернула документ об опёке, сверила данные — этот парень воспитывался вместе с Патриком Кавендишем, новым суперинтендантом Службы контроля, а опекуншей была Эми Ласкер, знаменитая певица. Понятно, раз у парня такие связи, значит, сам он ничего не стоит. А вот Патрик — лакомый кусочек, когда непонятная ситуация с покушением прояснится, Тереза им займётся вплотную, и подберётся через Веласкеса. Всего-то нужно сделать комплимент, может быть, разрешить прикоснуться к себе, и дурачок никуда не денется. А ещё лучше, поручить Фран, между молодыми людьми явно что-то происходит, уж у Симонс на это взгляд был намётанный.
При мысли о дочери Тереза поморщилась, они никогда близко не сходились, прекрасно жили друг без друга, и дальше будут так же прекрасно жить, когда стажировка у Фран закончится. Дети женщине никогда не нравились, от них не было никакого толка, только лишние проблемы.

У объезда их подрезал оранжевый с чёрными кляксами мотоцикл, на котором ехал парень без шлема, в кожаной куртке с рюкзаком на спине, притормозил за пикапом, потом резко вывернул на обочину, и погнал по ней, на лету получив штрафную квитанцию. Сразу за мостом мотоцикл свернул к магазинчику, заправляющему картриджи, седок забрал порцию акараджи — жареных котлеток из красной фасоли с начинкой из имбиря и кешью, проверил уровень зарядки, и помчался дальше, теперь уже позади кабриолета Терезы, и почти догнал кортеж у развилки. Но свернул направо, на побережье. Устройство в фургоне, отслеживающее окружающий транспорт, удалило его из списка потенциальных подозреваемых — во-первых, программа проанализировала тысячи таких же попутных мотоциклов, и сочла, что этот ничем не отличается, а во-вторых, он был слишком заметным для преследователя.

Кошта не очень любил мотоциклы, а фасолевые котлетки и вовсе ненавидел. Упаковку он выбросил, проехав километр вниз по плоскогорью. Репортёр Симмонс ехала не одна, следом за ней, в нескольких метрах, как приклеенный держался фургон без опознавательных знаков, со сканером, считавшим номер мотоцикла. Установка таких сканеров была вне закона, значит, в фургоне ехала не только съёмочная группа, но и охрана. Возможно, к охране принадлежал ещё и мотоцикл Дьяболо, который стоил примерно столько, сколько наниматель собирался заплатить Коште за убийство трёх человек — сидящий на нём человек следил за кабриолетом и одновременно за фургоном. Обычный преследователь выбрал бы что-то понезаметнее, и главное подешевле.
Поэтому Кошта остановился возле закусочной, купил мучнистые куски перетёртой фасоли, обжаренные почти до черноты, и потом показал всем любопытным, что вовсе не собирается ехать в Сентаменто. От мотоцикла пришлось избавиться, байк своим ходом отправился обратно, в прокатную контору, а Кошта арендовал другой, менее броский. Он дождался, когда доставят новый мотоцикл, проехал по равнине между горами, пересёк автостраду, ведущую от Сентаменто к Гринвуду, добрался до дороги на Тахо, повернул налево, и через час был на месте.
Восемь лет назад он работал сержантом-детективом в седьмом участке, в районе бульвара Коэльо, заставленного типовыми домами, в которых жили рабочие и мелкие клерки. В таких окраинных районах было полно мест, где человек мог скрыться на время, или даже навсегда, несколько заброшенных зданий внутри представляли собой лабиринты из коридоров и загаженных комнат. Кошта слез с байка возле одного из таких зданий, мотоцикл развернулся, и отправился к новому клиенту, а бывший полицейский пересел в фургон, стоящий на другой стороне улицы. Машина тронулась, через три километра остановилась за углом от полицейского участка, из неё вылез пожилой мужчина с седеющей шевелюрой и широким ртом, и направился в бар.



Глава 6

Глава 06

 6 января, пятница 

Отель «Картахена» располагался на площади Маркеса в помпезном здании начала двухсотых. Тогда возникла и быстро исчезла мода на колонны, портики и арки, с того времени и по нынешний день отель находился в руках одной семьи, которая очень берегла традиции. Поэтому вход украшала статуя писателя Маркеса со Старой Земли, а предпоследний, пятый этаж опоясывал широкий балкон, уставленный растениями в кадках и кожаной мебелью. Но помимо традиций, существовали также потребности клиентов, и к балкону добавились бассейн на крыше, вертолётная площадка на опоре и игорный зал в подвале. Гостиничный бизнес в крупных городах преуспевал, только если сочетался с другими развлечениями, в основном азартными играми.
Для Терезы Симонс корпорация сняла роскошный номер на пятом этаже, с точки зрения безопасности — самый неудачный. Здесь двери номеров выходили не в холл или коридор, а прямо на балкон, уставленный экзотическими растениями, и любой злоумышленник, решивший пробраться к постояльцу, вполне мог это сделать, просто заселившись в соседние апартаменты.
— Это наверняка не просчёт, — Тамсин только что обошла балкон по кругу, — кто-то тебя очень не любит, эль ниньо, заставляет потратиться. А нас любит. Я к бассейну, не скучай.
Трёхкомнатный номер стоил три тысячи реалов в сутки, пришлось взять ещё один такой же, по соседству, для Эми и Тамсин, а сам Веласкес обошёлся скромной комнатой за пятьсот на шестом, прямо под бассейном и над номером Терезы. Оператора и Фран поселили на втором, тут тоже у номеров были балкончики, но крохотные, только чтобы выйти и на звёзды полю.
Павел был уверен, что телезвезде ничего не угрожает, но всё равно, проверил, установлены ли камеры. Из номера вышла Эми, как обычно — в шортах и облегающем топике, уселась на перила балкона, качнула ногами.
— Что, красавчик, волнуешься? Мы с Тамсин сами управимся, пока ты разбираешься со своей личной жизнью.
— С какой?
— Именно что ни с какой, — фыркнула девушка, — рыжая заперлась у себя, выходить отказывается, что-то у неё случилось. А красотка, которую ты ждёшь, скоро появится. И тогда, Паулиньо, никакой личной жизни у тебя не получится. Я тебе говорила, что ты всегда выбираешь не тех женщин?
— Сегодня ещё нет.
Павел ничего не слышал о Розмари с воскресенья, когда рядом с ними разбомбили яхту мелкого мафиози, Феликса Орлова, одного из тех пяти магов, которые почти умерли, а потом исчезли. Скорее всего, их отправили в какую-нибудь лабораторию, навроде той, что Веласкес обнаружил в Гринвуде, но где это место, и как вообще его можно найти, молодой человек не представлял. Точнее, был вариант — разузнать о тайных лабораториях у Рози, но навряд ли девушка вот так раскрыла бы служебную тайну.
Она позвонила ему в четверг, сказала, что дело срочное, и им нужно встретиться. Веласкес подозревал, что дело это никак не связано с личными отношениями, и предложил девушке приехать в Сентаменто — охрана Терезы Симонс не отнимала много времени и сил.
* * *
Розмари отдыхала на диване, тупо глядя в экран, показывающий очередную мыльную оперу, когда виски снова кольнуло без всякого предупреждения. Она стащила с руки новенький блокиратор, и замерла на минуту, глотая слёзы. Тесты в отделении Службы контроля ничего не показали, а вот браслет и вправду оказался с небольшим дефектом, который, как утверждал маг-инспектор, вполне мог стать причиной головных болей. Инспектор заверил, что это больше не повторится, и Рози ему поверила.
Как оказалось, зря, хоть на этот раз обошлось без потери сознания, но покалывание означало — дело вовсе не в дефектном блокираторе. Всё это время она догадывалась, на что похожа боль, но не хотела об этом даже думать. Пришлось.
Она вспомнила, как лежала в капсуле в подпольной лаборатории, как подрагивали иглы в позвоночнике, как поле планеты, хлынувшее в неё, помогало только первые несколько минут, через десять — стало почти бесполезным, хотя на Рози не было браслета. Не было очень долго. И хотя потом Веласкес показывал ей какие-то протоколы испытаний и отчёты, утверждал, что плита над капсулой выполняла роль блокиратора, в глубине души девушка ему не поверила. И не верила до сих пор. Оставалось получить честные ответы на прямые вопросы.
Женщина тряхнула волосами, коротко постриженными, как у Мойры Хоук, вызвала Веласкеса, и потребовала встречи. Павел занимался охраной Терезы Симонс, но её, Розмари, дело было куда важнее. До Сентаменто она рассчитывала добраться к ночи, и там уж она всю душу из Веласкеса вытрясет, если этот мелкий мерзавец будет запираться, она, лейтенант Сил обороны, найдёт силы, средства и способы, как развязать ему язык. В крайнем случае — пристрелит на месте.
* * *
Фран сидела в своём номере, тупо глядя на экран комма. Два дня назад она получила предложение, от которого отказалась. Точнее, сначала согласилась, увидев сумму, а потом, когда узнала, кого ей предстояло убрать, решила этого не делать. Жертвой назначили доктора Пельтцера, их преподавателя по истории. Пельтцер был странным типом, не любил студентов, получить хорошую оценку по его предмету было равносильно подвигу, но это не являлось поводом лишать его жизни. До недавнего времени все цели были мерзавцами, и она с удовольствием в них стреляла, в этот раз заказчик ничего не написал о тёмной стороне жертвы. Одно дело убить за преступления, на которые полиция закрывает глаза, и другое — просто за деньги, к этому девушка не была готова. Связь с нанимателем всегда была односторонняя, Фран долго искала, как сообщить ему, что она не собирается в этом участвовать, наконец, с десятой или одиннадцатой попытки, через старые контакты удалось отправить сообщение с вопросом, как вернуть аванс. Вся переписка исчезла, и девушка решила, что теперь-то она вне игры. До тех пор, когда наниматель снова с ней не связался. Полчаса назад.
 — Сожалею, Фран, — на экране появилось смешное существо с большой головой, крошечными телом и лапками, огромными круглыми ушами и такими же огромными глазами, оно в такт словам шевелило маленьким ртом, подпрыгивало, а сами слова дублировались текстом, — но принятое решение изменить нельзя. Приз — триста пятьдесят тысяч реалов. Участие подтверждено, аванс в пятьдесят тысяч получен. У тебя всё получится, Фран Лемански, или другой участник убьёт тебя. Таковы правила. Тебе доступна подсказка, её цена будет вычтена при окончательном расчёте. Ты можешь заплатить пятьдесят, сто или сто пятьдесят тысяч. Выбери сумму в течение пяти минут, потом это предложение исчезнет'. 
Никакую подсказку выбирать она не хотела, ни за сто тысяч, ни бесплатно. Лучшее, что она могла придумать — это связаться с Пельтцером, и предупредить его, но не стала торопиться. Всего жертв было три, и наверняка, если верить нанимателю, кто-то из них охотился на неё. То есть всего их получалось четверо. Фран решила, что будет осторожной, не даст себя подстрелить, и подождёт, когда всё закончится. Стараясь отвлечься, Фран открыла на планшете расписание на ближайшие два дня. Предстояло взять интервью у одноклассников Перейры, у его школьной учительницы и старшего брата, владельца торговой компании. Все они будут будущего мэра хвалить, но Тереза ясно дала понять, что ей нужна вся информация, значит, Фран вытрет слёзы, примет душ, хорошенько выспится, а утром отправится в городской архив, где будет искать малейшие зацепки, которые приведут к информации о Перейре. Той, которую он сам бы хотел забыть.

В трёхстах семидесяти километрах от них Настя Волкова отправляла дело о покушении на Феликса Орлова и Терезу Симмонс в архив. Адвокат Орлова прислал запрос для страховой компании одновременно с подтверждением Службы контроля о том, что эспер Орлов в результате двух попаданий в грудь не пострадал, и находится на реабилитации. Тереза Симмонс уже красовалась на экране, в «Ньюс» на продолжении расследования не настаивали. Силы обороны и Бюро от преступника открестились, свалив всё на полицию, а точнее, на неё, Настю, и на лейтенанта Хо. За сутки детектив прошерстила все окрестности, все записи с камер были изучены и проанализированы, свидетели опрошены и отпущены. Обнаружили несколько слепых зон, которые почему-то не регистрировались раньше, но и там следов преступника не нашли. Он словно появился ниоткуда и потом растворился. А значит, полиция сделала всё, что могла. Хо только рад был закрыть дело, и приказал Насте поторопиться, пока рабочий день не закончился.
— Да чтоб тебя, — Волкова водила пальцем по сенсору, тот никак не хотел верить, что она подписывается под материалами, — давай уже, срабатывай.
Наконец, комм пискнул, дело о покушении получило ещё один символ в длинный код, по которому его, если надо, отыщут, и ушло в центральный архив полиции, располагавшийся в Нижней столице. Настя облегчённо вздохнула, вызвала сестру.
Люси растягивалась на коврике, неподалёку от неё, на кресле, лежала небольшая коробка. При виде лица Насти девушка приветливо помахала рукой.
— Чего надо?
— У меня завтра свободный день, можем съездить куда-нибудь, на Саус-Лейк, например.
— Отлично, — равнодушно ответила Люси, — только не завтра, у меня тренировка. Ты с Павлом Веласкесом ещё встречаешься?
— Нет, с чего бы.
— Он ведь здесь, в Ньюпорте, живёт?
— Не совсем, но да, и тут тоже.
— Я тут подумала, что зря про него гадостей наговорила, он вроде как меня спас. Не знаешь, можно перед ним извиниться? Может, послать цветы или просто поговорить где-нибудь в кафе, раз уж он недалеко?
— Не знаю, — настроение у Насти испортилось, — домой приеду, решим.
— Ага, — Люси кивнула, и тут же отключилась.
Сделав несколько глубоких наклонов, она вытерла пот полотенцем, ещё раз открыла коробку, в которой лежали серебристый флакон и пистолет. Собеседник, изображавший дракончика, сказал, что чайной ложки будет достаточно, чтобы ненадолго усыпить Веласкеса, а содержимое любой анализатор определит как витаминный комплекс. Что очень скоро настанет подходящий момент. И что, если у самой Люси не хватит духу покончить с магом, выстрелить самой, достаточно набрать номер, и тогда появятся те, кто отомстит за неё.
* * *
 7 января, суббота 

— Двадцать пять, фиолетовый, — радостно сказал крупье, — отличная игра, сеньор.
Пожилой мужчина в щеголеватом пиджаке и цветастом шейном платке пересчитал фишки, две бросил крупье, две — официантке, а остальные поставил на желтое. Тереза Симонс, сидящая рядом, пошарила в сумочке, достала сигареты.
— Может быть, перейдём к делу? — спросила она.
— Если везёт, прерываться нельзя, — мужчина поправил шёлковый шейный платок, достал носовой, и вытер лоб, — уф, так я ещё одно жалование себе заработаю. Дело, сеньора, никуда не убежит.
— Ноль, чёрное, — снова обрадовался крупье. — Вам повезёт в следующий раз, сеньоры.
— Ага, как же, — мужчина встал, пошарил в карманах, — чёрт, знал, что не надо садиться. Пять тысяч наличными.
— Мы договаривались на три, — тихо сказала Тереза.
— Это вы с сержантом Прустом договаривались, но он спихнул всё на меня, потому что запрос должен идти из другого участка, — мужчина тоже говорил тихо, одновременно высасывая коктейль через соломинку. — Если вы ищете, чем тут занимался советник Перейра, пока не перебрался в столицу, поверьте, вы не будете разочарованы, там такое, что никто просто так не расскажет. Материалы можно отсмотреть только во втором участке, сами дела не засекречены, только без индекса и кода доступа вы их не получите. Второй участок находится на Кленовой, там подключимся из общего терминала для посетителей. Только условие, максимум двое сопровождающих, мне неприятности не нужны. Заплатите, когда получите то, что нужно, вы личность известная, да и Пруст отзывался хорошо.

Сержант Пруст лежал в собственной кровати с медицинским пластырем на шее, и крепко спал. Пластырь каждые пятнадцать минут вводил ему успокоительное, заодно измерял давление, температуру тела и проверял анализ крови, Кошта не хотел лишних жертв.
Он согласился на подсказку в сто пятьдесят тысяч, и не прогадал, оказалось, что репортёр Тереза Симмонс ищет информацию на Перейру, который избирался в мэры Верхней столицы. Судя по всему, Симонс интересовали не только положительные стороны будущего мэра, но и отрицательные, она договорилась с сержантом Прустом из третьего участка, что тот подберёт ей информацию. Кошта прослужил в полиции много лет, и с бывшими сослуживцами всегда мог найти общий язык. Вспомнить общих знакомых, какое-нибудь дело, в котором оба участвовали, выпить по паре стаканчиков, поругать начальство и пенсионную систему, и вот два незнакомых друг другу офицера уже лучшие друзья. Смена в полиции заканчивалась каждую треть, и, хотя у Кошты не было ничего, кроме имени и внешности нужного человека, ребята из третьего участка ходили в «Слепую сову» на углу Боливара и Фюнеса. Пришлось подождать, сержант освободился позже обычного, и заявился в компании двух друзей. Это сыграло на руку, Пруста не пришлось спаивать, он сам основательно набрался, и уже собрался расплатиться, как почувствовал на плече ладонь Кошты.
— Сержант Пруст? Генрих? — мужчина с большим ртом растянул его ещё больше в радостной улыбке, — ты меня точно не помнишь. Я — Кошта из седьмого.
— Кто? — не понял Пруст, пытаясь набрать на комме нужную сумму.
— Погоди, я за тебя заплачу. Дьявол, я же тебе почти жизнью обязан, помнишь пожар на Терновой? Ты же моего напарника вытащил, я уже собирался за ним в огонь прыгнуть, и тут ты его на плече волочишь.
Пруст и вправду лет десять назад спас кого-то из горящего магазина — преступник ограбил его, сам вызвал полицию, а потом, когда несколько полицейских из разных патрулей, оказавшихся поблизости, зашли внутрь, активировал взрывное устройство, лежащее в сумке. Тогда погибли четверо, включая самого преступника и продавца, а Пруст отличился, почти из последних сил вытащил одного из патрульных, Ровелло. И вроде как именно из седьмого участка этот Ровелло был. Сержант кивнул, всё ещё недоверчиво глядя на незнакомца.
Кошта решительно отодвинул комм Пруста, сам заплатил за выпивку, и заказал ещё два пива. А ещё через полчаса вызвался отвезти нового приятеля домой, потому что такси стал слишком дорогим в последние годы, не по карману честному офицеру. Пруст согласился, и потом уже мало что помнил.
Полицейским в чине сержанта и выше, ставили имплант, защищающий от мед-допроса, когда-то их вживляли за рёбрами, но после многочисленных жалоб в профсоюз стали вшивать под кожу, и то не всем, а только тем, кто на это согласился. У Пруста имплант выделялся еле заметным бугорком возле локтя. При введении препарата для допроса, или при попытке удаления имплант посылал сигнал в участок, поэтому Кошта сперва на глазах у всего кондо затащил сержанта в его собственную квартиру, раздел, и уложил на кровать, и уже там, оглушив ударом по голове, обмотал руку Пруста отражающим материалом. По счастью, сержант давно развёлся и жил один, так что страховому агенту никто не мешал.
Капсула с микроиглами легла под язык, несколько микродоз стимулятора впрыснули в кровь интервалом в три минуты. Имплант мужественно боролся с каждой, но на пятой его ресурс закончился. После этого часть оболочки капсулы растворилась, из оболочки выделился препарат, растормаживающий сознание, язык сержанта развязался, и он выболтал, сколько заработает, всего лишь рассказав репортёру из «Ньюс» о пяти старых делах. Кошта аккуратно скопировал индексы, продублировал пропуск Пруста, послал с его комма сообщение Терезе Симонс, затёр в записях камер сцены со своим участием, вытащил изо рта сержанта то, что осталось от капсулы, и вместо неё положил пилюлю со снотворным. Как Пруст будет объяснять себе и другим шишку на голове, Кошту мало интересовало.
Выяснить, где сейчас находится Тереза Симонс, труда не составило — местные сети были переполнены снимками репортёра, поселившегося в отеле «Картахена». Кошта не стал наблюдать за объектом, потому что звезду наверняка охраняли, а если охрана засечёт подозрительную личность, то подобраться к Терезе станет почти невозможно. Так что он примерил одну из давно знакомых личин, Игрока, и какое-то время мигрировал от одного стола к другому, прежде чем усесться рядом с Симонс. Кошта выждал двадцать минут после того, как женщина ушла, проиграл ещё двести реалов, и только тогда уселся в такси.

Тереза подъехала ко второму участку в сопровождении Тамсин и Эми, Веласкеса она не взяла, заявив, что и так охраны достаточно, и даже подписала отказ, когда тот потребовал. Репортёр всегда была осторожной, а молодой человек не только много знал, у него ещё и знакомых было и в Ньюс, и в других редакциях предостаточно, если пронюхает, что Симонс интересует не только положительный образ будущего мэра, может продать информацию своим друзьям. Сама Тереза именно так бы и поступила.
Кабрио телезвезды остановился на углу Кленовой и Гойи, фургончик охраны пристроился позади.
— Ждите здесь, — распорядилась Тереза, — за мной не ходите. Я выйду через сорок минут.
— Можете через двадцать послать сообщение, и мы будем спокойны, — предложила Эми.
Симонс надменно фыркнула, помотала головой, и зашагала к стеклянным дверям, за которыми маячила фигура в помятом пиджаке. Полицейские участки не походили на маленькие крепости, но здесь было куда спокойнее, чем на улице, и главное, каждый вход и выход регистрировался. То, что она интересуется старыми делами, наверняка узнают, но это вполне профессиональный ход, убедиться, что в биографии подопечного нет слепых пятен. Сержант уверял, что из пяти дел, два — вполне безобидные, мелкая кража в магазине и стрельба в черте города, их Симонс включит в отчёт. А вот остальные три связаны с настоящим криминалом, в них имени Перейры нет, но описание человека, чуть не убившего полицейского и задушившего девушку, довольно точное. Свидетелей подмазали, кое-какие улики «потеряли», раненому выплатили компенсацию, у девушки близких не нашлось, так что все остались довольны. А дело осталось в архиве.
— Сюда, — Кошта приложил пропуск к терминалу, тот пискнул, но дополнительную проверку не запросил, пока что это был первый контур охраны, — думаю, порядок вы знаете. Копировать нельзя, каждая страница показывается ровно столько, сколько хватит обычному человеку, чтобы её прочесть. Видео проигрывается с двойным ускорением, и только первые тридцать секунд. Максимальное время ограничено пятью минутами. Если нужен полный доступ, вам лучше потом с адвокатом заявиться.
Тереза порядок знала, поэтому не удивилась. Они прошли в общий зал, уставленный терминалами, на три четверти пустой. Репортёр села в кресло, надвинула визор на глаза, Кошта ввёл первый индекс, на сетчатку упало изображение первого протокола. Дела о магазинной краже и стрельбе она пролистала быстро, а вот на остальных трёх остановилась подробнее, но ограничение в пять минут прерывало её, когда репортёр даже не добиралась до середины. Кошта терпеливо ждал, уткнувшись в комм. Когда Тереза наконец сняла визор, он пил кофе.
— Ну что, я свою работу сделал, — сказал он, — с вас пятёрка, можете отдать мне наличными, как договаривались, или перевести шесть. Это тоже возможно, завтра отошлёте запрос в полицию, я вас проконсультирую. Всё официально, из шести тысяч я тысячу отдам участку, так что лишнего не заработаю.
— Мне нужно их скопировать, — тихо сказала Симонс.
— Любой адвокат за несколько тысяч с удовольствием вам поможет, нужно только составить запрос и немного подождать.
— Но ведь можно взять из полицейской базы, чтобы никто не связал их со мной.
Кошта улыбнулся.
— Можно, — сказал он, — я же говорил, машина на стоянке. Пятнадцать сверху, и договорились.
— Десяти минут хватит?
— Мы управимся быстро, — мужчина игриво подмигнул, но заметив брезгливый взгляд Симонс, тут ж же стал серьёзным, — копирование идёт почти мгновенно, но нужно будет войти в архив и взять вместе с этими делами несколько других, это пять минут минимум. Подождёте здесь? Давайте носитель, я его скоро принесу.
— Нет, — Тереза сверилась с часами, — время ещё есть, я сама это сделаю.
Кошта пожал плечами, невозмутимо кивнул. На самом деле в душе он ликовал, всё складывалось как нельзя лучше, грузовичок он оставил четыре часа назад на парковке для служащих мэрии, и машину увезли на штрафную стоянку почти сразу. Площадка для хранения находилась за городом, но транспорт оформляли во втором участке, для этого оградили пустырь. Техник приходил в половине первого второй трети, сбрасывал компьютер, и отправлял транспорт за город, значит, автомобиль мог спокойно стоять ещё несколько часов. Только что на машине появилась эмблема города и надпись «Рolícia», а бока поменяли цвет на белый, а крыша — на синий. Вход на стоянку не охранялся, кому придёт в голову угонять машину от участка, требовалось только подтвердить личность, что Кошта и сделал, приложив карточку, на которую регистрировался автомобиль. А потом приложил дубликат пропуска Пруста. Створки распахнулись, датчик удостоверился, что проходящих — двое.
— Почему сюда? — спросила Симонс.
Кошта не внушал ей подозрений, он вёл себя совершенно естественно для полицейского, а уж на всяких мошенников у репортёра был нюх, так что она поинтересовалась скорее для порядка.
— Патрульные машины подключены к центральному через свой участок, — пояснил Кошта, — а этот грузовичок для доставки вещдоков, канал связи идёт напрямую к центральному.
И это было правдой, так что Тереза не колебалась, она залезла на переднее пассажирское сиденье, дождалась, когда мужчина усядется рядом, а на терминале появится эмблема полицейского управления.
— Пожалуйста, — Кошта приложил карточку, на экране высветилось его лицо, — это я, детектив Беринг. С какого индекса начнём?
Тереза открыла рот, чтобы ответить, но лёгкие внезапно её не подчинились

— Что-то давно её нет, — Тамсин выпрыгнула из машины, — двадцать пять минут прошло, пойду погляжу на всякий случай.
Она прошла через стеклянные двери в общий зал, огляделась. Объект охраны сидел к ней спиной, что-то увлечённо изучая на экране терминала. Тамсин осталась стоять возле входа, но когда часы показали, что сорок минут истекли, решительно подошла к женщине, тронула её за плечо.
— Пора, — сказала она.
Женщина обернулась. Она была очень похожа на Терезу Симонс — та же причёска, одежда, даже черты лица. Но ей не являлась.

Пельтцер не пожалел о потраченных ста тысячах. Да, сигнал пропал, когда он только въехал в черту города, зато до указанного места было несколько минут езды. Майк не стал рисковать, машина, крадущаяся по улице или остановившаяся просто так, без цели, вызывает подозрения — об этом твердили в каждом детективном фильме, поэтому вытащил лёгкий скутер, и отправился на нём. Скорость у скутера была небольшая, так что Пельтцер разглядел и парнишку, и машину, с которой тот возился. Небольшой грузовичок с голографическими панелями вместо обшивки. Мужчина сделал круг, дождался, когда парень уйдёт, и снова проезжая мимо, швырнул флек под грузовик.
Шарик растёкся в каплю, просочился через щель в капоте, забрался в тех-отсек, и выдал первую порцию информации. Во-первых, грузовичок оказался непростым, тут стоял полицейский сканер, а в приборную панель вмонтировали имитацию полицейского терминала. А во-вторых, задняя кабина была оборудована для перевозки похищенных жертв — с фиксаторами, удерживающим креслом и запасом нейропаралитика. Значит, этот Кошта хорошо подготовился, и решил поиграть с жертвой перед тем, как её убить. Пельтцера покоробило, если хочешь убить, убей, но издеваться, это уже извращение. От скутера отделилась небольшая платформа, закатилась под грузовичок, и магнитами притянулась к днищу. Флек послал сигнал о готовности, вклинился в управляющий модуль, и теперь Пельтцер мог делать с автомобилем всё, что угодно.

Кошта понял, что не управляет машиной, когда та проехала мимо нужного здания. Он оборудовал логово в одном из заброшенных цехов, и намеревался держать там Симонс, пока рыжая Фран Лемански не подставится китаянке. Если же Чэнь не появится, то Кошта сам уберёт рыжую, потом дождётся, когда китаянке дадут новую жертву, того, кто охотился за самим Коштой, и разберётся с этими двумя.
Безвольное тело Симонс болталось рядом, двери были заблокированы, кругом — полицейские камеры, Кошта решил дождаться, когда перекрасившийся и поменявший номера грузовичок выберется за переделы Сентаменто, и там высадить боковое стекло. Управление наверняка перехватили, внедрив жучок, иначе связь с тем, кто это сделал, его бы выдала. Этот жучок ведёт машину по заданному маршруту, а Коште нужна только свобода действий. А вообще, так было даже интереснее, мужчина догадывался, что всё это подстроил охотник, и предвкушал встречу с ним.

Пельтцер сидел в баре на углу Сиреневой и Гойи, неподалёку от выезда из полицейского участка. Зачем он сюда пришёл — наверное, не смог бы даже себе внятно объяснить, грузовик стоял на полицейской парковке для штрафников, и его скорее всего забрали бы завтра, тогда внутри наверняка обнаружат и флек, и всё остальное, а потом привяжут всё это к нему. Переделанный флек тянул лет на десять, и это если он не числится украденным с какого-нибудь военного склада. Майк купил две штуки, неисправные, несколько лет назад, чтобы просто покопаться во внутренностях, и даже не поинтересовался, где продавец их взял.
Как попасть внутрь, Майк не знал, и не был уверен, что у него вообще что-то получится, сто тысяч улетели впустую, а цель где-то бродила, в очередной раз изменившись, и возможно, будет и дальше бродить, если полиция начнёт гоняться за Пельтцером.
И тут внезапно пульт управления подал сигнал — флек двигался. Ворота пошли вверх, на Сиреневую выехал грузовичок с логотипом грузовой компании. Полноценной связи с флеком не было, самодельный управляющий блок был рассчитан на автономное использование. Что творилось за затемнёнными стёклами, Майк не знал, но был уверен — его цель сидит там, внутри. Он кровожадно ухмыльнулся, и заказал полный стакан кишасы. О том, что его план сработает, Пельтцер намеревался вскоре узнать из выпуска новостей.

Грузовичок пролетел поворот на Тахо, выскочил на Северное шоссе, ведущее к Модене, Кошта проводил взглядом столбики с сенсорами, поднял пистолет, навёл на голову Терезы, потом чуть сместил вправо — осколки вылетят наружу, и репортёр останется целой. Он улыбался, когда от грузовичка отделилась клякса, и отлетела на обочину, превращаясь в матовый шарик, а заряд, способный поднять на воздух сотни тонн горной породы, разорвал машину вместе с пассажирами на куски.



Глава 7

Глава 07.

 7 января, суббота. 

 — Мы прерываем репортаж об открытии выставки срочным сообщением, — на огромном экране, занимавшем всю стену лобби отеля, появился ведущий местного канала «Таймс», — только что на выезде из Сентаменто взорвался автомобиль. Если вы собрались в Модену, выбирайте пути объезда, шоссе перекрыто полицией. Найдены остатки тел, проводится идентификация. Сейчас вы увидите кадры, снятые нашей камерой, если рядом с вами дети, уберите их подальше, им такое ещё рано смотреть. 
— Ставлю двадцатку, это Симонс, — мрачно сказала Тамсин.
Чернокожая наёмница подожгла кишасу, залпом выпила, надкусила лайм.

Они с Эми прочесали все окрестности полицейского участка, но ничего не нашли. Веласкес приехал через несколько минут после того, как Тамсин обнаружила двойника, сделал запрос, приложив метку лицензии частного детектива. Репортёр зашла в здание полиции, но обратно не вышла. Настоящие детективы частных детективов не любили, и из участка их выставили.
Пришлось отсылать новый запрос, в Центральный участок. Дежурный лейтенант Панов оказался эспером, как и Павел. Из чувства солидарности и после вмешательства адвоката Ломакса, который, кажется, никогда не спал, он позволил получить записи с камер на входе и выходе в пределах часа, Терезу обнаружили уходящей на стоянку в сопровождении незнакомого мужчины по пропуску сержанта Пруста из третьего участка. Репортёр на пятидесятилетнего сержанта ну никак не походила. Допрос двойника ничего не дал, женщина утверждала, что ей заплатили через курьера, который принёс парик и одежду. Женщина уже сталкивалась с подобными извращенцами, те платили щедро, при должной осмотрительности вреда не причиняли, а что просьбы у них странные, на то они и двинутые на всю голову.
— Проходной двор, а не участок, — мрачно произнесла физиономия Панова на экране комма, — я открываю внутреннее расследование, так что, приятель, мне не до тебя. Адвокат твой просто выдра какая-то, кидается почём зря, ну подождали бы до утра, всем было бы спокойнее.
— А что с Симонс?
— Судя по записи, она пришла и ушла добровольно, если бы поведение показалось странным, её бы просто не выпустили. Пока мы не уверены, что произошло преступление, возможно, это чей-то розыгрыш.
— Воспользовалась чужим пропуском, — напомнил Веласкес. — Полицейским.
— Да, точно, — взгляд лейтенанта стал задумчивым, — так и быть, поставлю её в розыск, как подозреваемую. Машину мы потеряли возле Персиковой аллеи, но похоже, он просто поменял номера и цвет, тут таких грузовичков у каждого второго, любимая машина роботяг. Это займёт минут двадцать. Что? Чёрт, у нас тут проблема, какой-то взрыв.
Он отключился, а через двадцать минут на экран в лобби выползла надпись «Срочное сообщение».

— Может быть, это не она, — сказала Эми, — потому что, если это она, у тебя неприятности. Ставлю сотню против твоей двадцатки, что Суарес наплюёт на контракт, и до тебя доберутся до второй трети.
Тамсин кивнула, потом пихнула Павла в бок, показала на входную дверь.
— Кажется, это к тебе.
Там стояла Розмари. Брюнетка помахала рукой, подошла быстрым шагом, и чмокнула Павла в щёку.
— Чего такие мрачные, может, пива выпьем? — Розмари решила, что неловкую ситуацию стоит разрядить, и придерживалась шутливого тона.
Веласкес странно усмехнулся, посмотрел на охранниц, те деликатно отвернулись.
— У нас тут проблемы, Рози, — тихо сказал он.
— Что случилось?
— Вон там, — Павел кивнул на экран, — возможно, взорвали Терезу Симонс. Её комм не отвечает, а грузовик похож на тот, что забрал её из полицейского участка. Ты же знаешь, что я её охраняю, вроде все документы в порядке, есть прямой приказ и отказ, и всё равно, хорошо это не закончится. Мы можем отложить разговор?
— Неужели всё так серьёзно? — удивилась женщина.
— Ага, потому что семьям плевать на всякие договора, красотка, — лениво сказала Тамсин, — они поступают так, как им выгодно. Мы с Эми вообще-то работаем на Гальяцци, а это так, подработка, их служба безопасности изучит записи, с нашей стороны всё чисто, и нас не тронут — иначе спорить придётся с другой службой. А вот Паулито с его агентством сам по себе, ничейный, он у нас независимый. Отличный повод всё отобрать, или загнать в долги, чтобы потом сделать ручным, уверена, Суарес только этого и ждёт.
— Именно так, — кивнул Веласкес. — Скорее всего, возьмутся за меня, могут притянуть «Мёбиус». Или в машине вовсе не Тереза, а кто-то другой. Слишком много неизвестных, на которые мы не можем повлиять.
— Ты абсолютно прав, Паулито, — вклинилась Эми, — нужно подождать, пока сделают анализ. Если есть остатки тел, через час максимум мы всё будем знать. Только что мы будем делать с ней?
— С кем? — не понял Павел.
— С рыжей, meu tolo, — Тамсин надвинула визор на глаз, зрачки ходили из стороны в сторону, словно она что-то искала на крохотном экране, — подготовь её, что ли, я пока найду местечко, где нам лучше переждать.
— А она тут при чём? — не поняла теперь уже Розмари.
— Потому что, — за всех объяснила Эми, — Тереза Симонс — её мать.
— Сейчас сделаю.
Рози казалось, что звук голоса Веласкеса идёт через толщу воды. Женщине очень захотелось обхватить голову руками и заорать, снять браслет перед всеми она не могла.

Фран проснулась голодной, некоторое время лежала на кровати, потом решила, что поздний ужин не повредит. Она оделась, спустилась на лифте в лобби. Местная телесеть показывала какую-то выставку модных художников, потом трансляция прервалась, чтобы сообщить о взрыве. Фран отвлеклась на комм, куда только что пришло сообщение от нанимателя. Одно из смазанных изображений пропало, и их осталось только два. Девушка перевела взгляд с экрана комма на экран на стене, если это не было простым совпадением, то, похоже, ей вскоре предстояло узнать, кто именно из соперников выбыл.
Мелькнула мысль, что если подождать, то и остальные тоже как-нибудь исчезнут, но потом девушка сообразила, что уж один-то останется точно, и этот один будет пытаться её убить. Пока что она находилась под защитой вместе с Терезой, но пройдёт несколько дней, и рассчитывать можно будет только на себя. Она ошибалась, только пока этого не знала.
Девушка вспомнила, что вообще-то вышла из номера, чтобы перехватить что-нибудь съедобное, огляделась, заметила черноволосую красотку, замершую у входа, и троицу охранников во главе с Веласкесом, которые явно были чем-то взволнованы. Брюнетка быстрым шагом направилась к ним, и поцеловала в щеку Веласкеса. Фран почувствовала неприятный холодок в груди. Есть расхотелось, пока она раздумывала, что лучше, подняться обратно в номер или пойти пройтись, Павел и теперь уже три его собеседницы о чём-то оживлённо спорили. Наконец, молодой человек оторвался от компании и направился в её сторону.
— Нужно поговорить, — сказал он, и повлёк Фран к лифту.

Павел решил, что лучше рассказать ей правду. И сделать это в её номере — там Фран будет чувствовать себя более защищённой. Девушка не протестовала, она позволила затащить себя в кабину лифта, потом впустила молодого человека к себе в комнату, уселась на кровать. Веласкес сел рядом, рассказал, как Тереза потребовала довезти её до полицейского участка, и запретила входить за ней, а потом пропала, и что возможно её похитили.
— Это она взорвалась на шоссе? — спросила Фран, она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на копию какой-то мазни на стене.
— Мы пока не знаем.
— Это она, — утвердительно сказала девушка.
Молодой человек хотел возразить, но тут на комм пришло сообщение от лейтенанта Панова.
— Она, — кивнул Веласкес.
Фран повернула к нему голову, на щеке блестела слеза.
— Это я её убила, — сказала она твёрдо. — На этот раз окончательно.
Веласкес за свою недолгую репортёрскую карьеру успел достаточно повидать людей, которые мололи невесть что, стоило случиться несчастью. Дети винили себя в смерти родителей, и наоборот, и практически всегда вина была моральной, а не криминальной. Так что слова Фран он воспринял именно так.
— Я всё расскажу полиции, — девушка встала, — пора этому положить конец.
— Чему положить? — Павел начал подозревать, что его рыжая знакомая свихнулась от горя.
— Я не сумасшедшая, — совсем не успокоила его Фран, — помнишь, ты был на яхте в день сразу после Рождества? С тобой ещё чёрненькая отдыхала, которая к вам только что присоединилась.
— Розмари, — озадаченно кивнул Веласкес.
— Ты мне помахал рукой, а я тебе подмигнула, только ты не видел, потому что на мне была маскировочная накидка.
Пока Веласкес пытался прийти в себя от такой новости, Фран вываливала на него новые — о таинственном инструкторе, который поддерживал её несколько лет, а потом вывел на заказчика, который сводил счёты с преступниками. Каждую жертву девушка проверяла, и каждый раз думала, что делает мир чище. Как и в последний, когда ей поручили подстрелить мерзавца и сделать так, чтобы тот не умер, а попал в лапы Службы контроля. Тогда же Фран увидела свою мать, та каталась на яхте с Орловым, очень трудно было попасть в неё так, чтобы только ранить. И она справилась. А теперь наниматель хотел, чтобы она убила троих, и чем они виноваты перед законом или людьми, девушка не знала.
— Он точно не насильник какой-то? — Павел повертел изображение Пельтцера.
— Нет, он мой преподаватель. И вообще, я отказалась, пыталась отказаться
— Верно. А ещё вас, судя по всему, трое, и все наверняка до этого отстреливали тёмных личностей, так?
— До взрыва нас было четверо, а потом один, такой же размытый, пропал. Это моя вина, если бы я сразу сообщила полиции, то их бы просто задержали, и Тереза была бы жива.
— Фредерик Кошта, — Павел сверился с планшетом, — бывший полицейский, отсюда, из Сентаменто, досье засекречено, может, под прикрытием работал или в специальных операциях участвовал. Уволился из полиции девять лет назад, последнее занятие — страховой агент. Безупречная служба, две награды, никаких трений с законом. Всё это действительно плохо пахнет, ещё два часа назад я бы сказал, что тебе лучше держаться ко мне поближе, но теперь, со всеми этими смертями, безопаснее будет подальше. Я попрошу Тамсин, чтобы она за тобой приглядела, хочешь?
— Нет, — Фран мотнула головой, — я справлюсь.
— Соберёшься сообщить полиции, у меня есть знакомый сержант в Ньюпорте, поговори с ней, она подскажет, что делать. Анастасия Волкова.
— Хорошо, — девушка нерешительно кивнула, — я с ней свяжусь. А что будет с тобой?
— Обо мне не беспокойся, — Веласкес притянул её к себе, поцеловал, погладил по волосам, — я выберусь. Мы, маги, очень живучие.

Насчёт этого Павел был совершенно не уверен. Эспер, если действует в полную силу, может пережить взрыв гранаты, или попадание пули, отклонить от себя ракету, даже вертолёт сбить, если удача повернётся, но в одиночку против организованной группы военных ему не выстоять. Это подтверждали события двухсотлетней давности, когда генерал Альварес спас столицу от полчищ безумных магов. Их уничтожили Силы обороны, разнесли на куски. Так что Веласкес не особо обольщался насчёт своих способностей.
Дойдя до лифтового холла, он первым делом связался с Ломаксом. Тот подтвердил, что и по записям с камер, где Симонс даёт чёткое указание за ней не следовать, а ждать на месте, и по её заверенному временному отказу от услуг Веласкеса, претензий к агентству быть не должно. В «Ньюс» это не подтвердили, но и не опровергли, их юристы запросили неделю на изучение подробностей. Однако Павла больше беспокоили не они, и адвокат, кажется, это понимал.
— Покупатель на Дьяболо у меня есть прямо сейчас, — сказал Ломакс, — если нужно составить завещание, сделаю за половину стоимости.
— Я подумаю, — пообещал молодой человек, делая шаг в сторону открывшейся кабины.
И услышал грохот, раздавшийся внутри номера Фран.

Площадь полковника Джона Маркеса, который был первым мэром Сентаменто, застроили сто пятьдесят лет назад, пять зданий образовали три стороны квадрата, четвёртая граничила с парком, разрезанным пополам бульваром Лейбница. В центре площади на гранитном кубе стояла двухметровая фигура бойца с винтовкой, который целился в своего однофамильца у входа в «Картахену». Оставшиеся четыре здания занимали апартаменты, цена на которые за последние пятьдесят лет снизились почти на четверть. Люди с деньгами переселялись в другие районы, более приспособленные для жизни, а апартаменты постепенно заполнялись кем попало.
Прибытие телезвезды в «Картахену» не осталось незамеченным, поклонники выложили столько записей, что, казалось, каждый шаг съёмочной группы разглядывали, анализировали и описывали с сотни разных точек. Чэнь старалась ничего не упустить, похоже, Терезу сопровождали пятеро, двое мужчин, один совсем ещё молодой, второй постарше, и трое женщин. Две женщины совершенно точно были охранницами, они и вели себя соответствующе, и таскались везде за Симонс, а вот насчёт мужчин китаянка уверена не была.
Она заселилась в ту же гостиницу, на второй этаж, через один номер от Фран — это лучшее, что портье мог предолжить. Чэнь бросила вещи, переставила мотоцикл на подземную стоянку, и отправилась осматривать местность. Охота в городе по большому счёту от охоты в джунглях отличается мало, цель находится в привычной среде обитания, чувствует себя естественно, а охотнику приходится приспосабливаться, изучать повадки жертвы и других обитателей, использовать рельеф и время суток. И помнить, что свидетели могут в один момент превратиться во врагов.
К Симонс было не подобраться, её поселили в роскошный номер, такой же безопасный, как бункер Сил обороны, а стоило Терезе выйти, её не отпускали одну ни на минуту. Если бы целью Чэнь была телезвезда, наверное, у женщины бы ничего не вышло. Но рыжая Лемански оказалась никому не нужна, она пока что сидела в номере, и почти оттуда не выходила. Пока Чэнь думала, как ей лучше поступить — снять квартиру напротив гостиницы, и оттуда выстрелом через окна прикончить жертву, или притаиться где-то возле лифтов, и прирезать её прямо тут, на этаже, случай решил всё за неё. Выходя из номера, она увидела, что дверь соседней комнаты открывается, и оттуда выходит молодой парень, один из тех, что сопровождали Терезу.

Энрике Смирнов больше думал не о работе, а о том, как завалить в кровать чернокожую охранницу. Та то обнадёживала его, прижимаясь упругой грудью, то отталкивала каким-нибудь едким замечанием, парень не знал, что и думать. Его отношения с женщинами складывались так себе, весь расчёт был на то, что в поездке люди сближаются, и находят общий язык. Во всех смыслах этого выражения. Но Тамсин отшила его в очередной раз, заявив, что белые задохлики не в её вкусе.
Работы как таковой не было, босс сказала, что возьмёт его на встречу с родственниками будущего мэра, но когда эта встреча произойдёт, не уточнила, только велела быть готовым в любую секунду, а значит, никуда не отлучаться. Разве что в бар на первом этаже. Энрике крепче пива ничего не пил, он заказал пинту, и огляделся. Одно лицо показалось знакомым, женщина с восточным разрезом глаз сидела неподалёку от него и пила кайпиринью, она медленно цедила коктейль, забавно отталкивая подтаявшие кубики льда языком. Одна льдинка, уже крохотная, никак не поддавалась, Энрике невольно улыбнулся, и вдруг китаянка нерешительно улыбнулась ему в ответ.
Оператор воспрял духом, он как-никак работал в одной из самых известных редакций, и вообще был накоротке со знаменитостями, а значит, мог рассказать много интересных случаев из жизни, а женщины, они ведь любят слушать такое. Он приподнял бокал, взглядом спросил разрешения подсесть поближе, и уже минут через десять вовсю вешал собеседнице лапшу на уши. Китаянка почти не смеялась, зато улыбалась так, что у Энрике сердце заходилось. Он уже забыл о Тамсин, и о том, что о их поездке болтать нельзя. Ещё через полчаса они целовались сначала в лифте, потом в коридоре, затем прошли к нему в номер, новая знакомая, которую звали Эшли, скинула с себя лёгкое платье, которое почти не скрывало отличную фигуру, потянула бретельку бюстгалтера.
— Ну чего ты ждёшь? — спросила она оператора нежным и очень волнующим голосом.
Энрике мысленно врезал себе по лбу, и начал лихорадочно стаскивать штаны. Он запутался, грохнулся на кровать, китаянка со смехом повалилась на него. А дальше оператор уже ничего не помнил.

Соблазнить парня труда не составило. Правда, Чэнь уже давно такими делами не занималась, но что не сделаешь ради трёхсот пятидесяти тысяч реалов. Она позволила себя поцеловать, помять грудь и задницу, и даже почти разделась, когда этот недотёпа упал в кровать. Чэнь навалилась на него, чувствуя, как тот возбуждён, и полоснула ногтем, смазанным нейролептиком, по шее. Энрике ничего не заметил, он пытался стянуть штаны, и так и вырубился, не до конца раздевшись.
Чэнь его спеленала как следует, заткнула рот носками и для верности обмотала голову полотенцем.
— Как же вы, мужики, падки на шлюх, — брезгливо сказала она, вытирая с шеи салфетками слюни незадачливого поклонника, — сосок покажи, и уже на всё готов.
Чтобы никто ничего не заподозрил, она изобразила сцену бурного секса, минут на пять, потом включила душ, и наконец хлопнула дверью в номер, оставив её приоткрытой. Если рыжая их подслушивала, то наверняка подумала, что Энрике остался один и уснул. На самом деле оператор действительно спал, китаянка подождала некоторое время, а потом пробралась к себе в комнату, вытащила из шкафа сумку, достала нужные вещи и перенесла их в соседний номер.
Женщина никогда не занималась профессиональной слежкой, но сложного, как оказалось, в этом ничего не было. Номера Энрике и Фран соединялись ванными, Чэнь приложила к стене микрофон, а потом, расхрабрившись, достала из сумки эндоскоп. Она хотела просверлить тонкое отверстие в стене, но оказалось, за неё это уже кто-то сделал — прямо за зеркалом. И ещё расцарапал такое же зеркало, висящее на другой стороне стены, так что китаянке оставалось только просунуть камеру и подключить её проводком к комму. А ещё ввести антидот, он хоть и не защищал полностью от яда паука, если тот случайно попадёт на кожу Чэнь, но, по крайней мере, позволял с большой вероятностью не умереть.
В номере Лемански было темно, но там явно кто-то ворочался, микрофон улавливал сопение. Чэнь просверлила ещё одно отверстие, сбоку от зеркала, снова прислушалась — сопение не прекращалось. Женщина сделала ещё одиннадцать дырок, заложила туда капсулы со взрывчатым веществом, соединила их последовательно. Она решила напасть внезапно, спящая жертва почти не будет сопротивляться, но тут Лемански решила прогуляться. В номере включился свет, через несколько минут дверь щёлкнула. Чэнь раздражённо выругалась, прошла в комнату, пнула Энрике ногой.
— Бесполезный кусок дерьма, — сказала она.
Фран могла уйти до утра, а утром оператора хватятся, и все её усилия пропадут даром. Китаянка мрачно перебирала ножи и наконечники для арбалета, и совсем уже было приготовилась идти вслед за Лемански, чтобы прикончить её снаружи и потом постараться улизнуть, но тут дверь номера рыжей снова открылась.
Теперь Фран была не одна, с ней в номер зашёл молодой человек, судя по промелькнувшему в щели ванной лицу — один из тех, что сопровождал Терезу Симмонс. Они о чём-то негромко разговаривали, но потом голос у рыжей окреп, и Чэнь кое-что услышала. Например, то, что рыжая совсем не собирается убивать свою жертву, а собирается их всех сдать полиции. Китаянка вне себя от ярости готова была ворваться и прикончить обоих, но усилием воли заставила себя подождать. И это сработало, собеседник Лемански собрался уходить, он закрыл за собой дверь, микрофон поймал быстрые шаги. Женщина точно знала, сколько их надо сделать до лифта, подождала, когда, по её расчётам, молодой человек зайдёт в кабину, прибавила ещё десять секунд, а потом активировала взрыватель.

Фран совсем не была уверена, что хочет рассказать всё полиции. Её наниматель определённо за ней следил, точнее, за всеми потенциальными убийцами, иначе как бы он узнал раньше полиции, что Кошта умер. В чём она была уверена, так это в том, что убивать Пельтцера не станет, ну если только убедится, что есть за что. Преподаватель был мерзким типом, он издевался над студентами и занижал оценки по предмету, но если из-за этого начать охотиться на таких же преподавателей, то учить студентов будет некому.
Девушка решила, что поспит, а потом утром решит, что делать, на свежую голову. Она скинула одежду, зашла в ванную комнату, включила душ. И тут стена, на которой висело зеркало, словно взорвалась. Обломки гипса полетели во все стороны, стеклянная перегородка выдержала, но пошла мелкой сеточкой трещин. А потом в ванную. ввалилась какая-то женщина, ударила по стеклу ногой, и полоснула Фран ножом.
— Минус один, — торжествующе сказала Чэнь, и тут же развернулась лицом к двери, держа ножи перед собой.
Молодой человек вернулся, видимо, она неправильно рассчитала время. Дверь в номер распахнулась, а следом за ней — дверь в ванную комнату, парень влетел внутрь, и напоролся на выставленный нож.
— Прости, — прошептала китаянка, яда на лезвии оставалось достаточно, чтобы умертвить ещё одну жертву, в этот раз случайную.
Только незнакомец не думал умирать. Он сделал шаг вперёд, ещё сильнее насаживаясь на нож, ударил Чэнь кулаком в подбородок, а потом резко крутанул ей руку. Раздался треск ломающейся кости, китаянка успела подумать, что ещё выберется, и потеряла сознание.

Павел не был уверен, стоит ли вмешивать в это дело Тамсин и Эми, поэтому связался с Розмари.
— Номер двести семь, пожалуйста, срочно, — сказал он.
Рози только что поднялась в свой номер. Она решила принять душ, а потом уже додавить Веласкеса, тот под гнётом проблем охотнее станет откровенным, и этим нужно воспользоваться. Звонок Павла застал её врасплох, эенщина придавила кобуру к поясу, выбежала в коридор. Она тоже разместилась на втором этаже, только в другом крыле, пришлось огибать лифтовый холл и пару еле идущих постояльцев. Дверь двести седьмого была приоткрыта, она вбежала, в левой руке держа пистолет, а правой — обхватив браслет. От пыли зачесался нос, шум доносился из ванной комнаты.
Вместо зеркала там была дыра, на ней, перекинутое фактически из одного номера в другой, лежало женское тело в задранном на талии сарафане. На полу душевой сидел Веласкес, и прижимал ладонь к шее рыжей помощницы Симонс, а та таращилась на него широко открытыми глазами. Точнее, в сторону левой руки — её Веласкес держал приподнятой, с растопыренными пальцами. Фран смотрела не на руку, а на застрявшую в стене незнакомку, и не видела того, что сразу заметила Рози.
Лейтенант Сил обороны Сегунды что есть силы треснула Павла ногой в бок.
— Ты чего? — спросил молодой человек. — Тут яд какой-то странный, сразу и не получается вывести.
— Браслет, — прошипела Рози, — какого чёрта ты его не снял?
— Только что надел, — попытался выкрутиться молодой человек.
Розмари приподняла левую руку, тряхнула кистью, покачала головой.
— Или потому, что я — самоуверенный идиот, — Павел отпустил Фран, та шлёпнулась на пол и не шевелилась.
— Она умерла?
— Нет, спит. У нас есть минуты три, чтобы их отсюда убрать. Остальное — потом.
Рози кивнула, потянула Фран за руку, закидывая её к себе на шею, а Павел за ноги вытащил незнакомую женщину из дыры в стене.
— Эшли Родригес, — сказал он, — номер двести пять, потащили. Сейчас любопытные набегут.
— А камеры?
— Вырубил.
Они едва успели захлопнуть за собой дверь номера Чёнь, когда раздался топот, и несколько человек забежали в комнату Энрике, а оттуда и в соседний. Розмари вертела наконечник для арбалета, нюхала, и даже хотела лизнуть, но Веласкес её остановил.
— Яд блуждающего паука, модифицированный. Неприятная штука, тебя не убьёт, но может вырубить.
— А тебя?
Павел не ответил, он раскладывал содержимое сумки на кровати. Комм, чехол с ампулами, запасной арбалет, набор ножей и плюшевая фигурка выдры. Рози стояла позади, держа в обеих руках пистолет, направленный ему в затылок.
— Эй, я тебе ничего не сделаю, — заявил Веласкес, продолжая изучать вещи Эшли. — Кстати, на самом деле её зовут Тинг. Тинг Чэнь, домохозяйка из окрестностей Тахо. Дай угадаю, ты сейчас думаешь, кого тебе лучше вызвать первыми, своих или ребят из Службы контроля.
— И тех и других, — заявила Розмари. — Эта Чэнь жива?
— Конечно. Мне ещё надо её кое о чём спросить.
— А потом?
— Отправится обратно, к своему мужу-полицейскому, — Павел разглядывал картинки на комме. — У неё близнецы, трое, две девочки и мальчик, это большая редкость на Сегунде. Сама знаешь, таких случаев один на сотни тысяч, планета не хочет, чтобы мы размножались.
— Очень познавательно.
Рози уже решила, как ей поступить. Веласкес выдал себя с потрохами, и Силы обороны, и Служба контроля используют это в своих интересах, а её, Розмари, оставят подыхать от боли, или превратят в ещё одну подопытную. Всё, что произошло год назад в лаборатории в Гринвуде, мелкие кусочки мозаики, которые ей дали увидеть, они вставали на свои места. То, что Веласкес освободился раньше всех, шастал по этажам, как у себя дома, забрал отчёты, наверняка он уже тогда мог обходиться без браслета. Сейчас она целится в безумного эспера, который, как ей вдалбливали сначала в приюте, а потом — в армии, в любое время может начать убивать всех подряд. Этот эспер ей всё расскажет, а потом она его прикончит.
— Целься сколько влезет, — Павел, казалось, совсем за свою жизнь не беспокоился, — только если соберёшься стрелять, отключи магнитный ускоритель, иначе пуля просто пролетит через голову, и ничего мне не сделает.
— Ты бессмертный что ли? — прошипела Розмари, но переключатель опустила вниз.
— Не знаю, — Веласкес, стараясь не делать резких движений, повернулся с виноватой улыбкой, — скорее всего, нет.
— И давно ты…
— Снял блокиратор? Год и три месяца.
Рози как-то внезапно успокоилась. Видимо, неопределённость волновала её больше, чем реальная опасность.
— В лаборатории ты поэтому нас вытащил? — уточнила она.
— Да, — признался Павел, — никто ведь этого не ожидал. Во внезапности, есть свои преимущества.
— Значит, ты год и три месяца назад стянул свой браслет, и с тех пор ходишь себе спокойно. А что, если я это сделаю?
— Через какое-то время ты свихнёшься, начнёшь убивать людей, и мне придётся тебя прикончить, как Виктора Лапорта. Всё не так просто, сеньора Суон, — молодой человек подмигнул, стараясь разрядить обстановку, — если для этого нет очень серьёзных причин, то лучше оставить всё как есть.
— У тебя была такая причина? — не унималась женщина.
— Ещё какая. Ладно, давай договоримся, я тебе честно расскажу, что со мной случилось, но сначала мы вместе с Фран отсюда уберёмся.
— Её оставим здесь? — Розмари ткнула пистолетом в китаянку.
Веласкес кивнул. Потом сел рядом с бесчувственным телом, положил ладонь на затылок Чэнь, и тихим размеренным голосом пояснил специально для Рози, что сейчас он убирает несколько последних часов из памяти. Примерно двадцать, столько он может запереть, точнее, запутать в гиппокампе, без риска превратить пленницу в овощ, в фигуральном смысле. И да, он такое раньше уже проделывал. И нет, в настоящий овощ, например, в баклажан, он превратить человека не может.
— Всё, — сказал молодой человек через десять минут, — она проснётся утром, и будет уверена, что приехала сюда по семейным делам. Оружие, я думаю, лучше оставить. Долго объяснять, но эта женщина охотилась на Фран, а на неё охотится ещё кто-то, словно по кругу бегают. В общем, будет негуманно, если мы оставим её без возможности защищаться. Идём на стоянку, машина готова.
Фургон стоял возле выезда с открытой дверью, на водительском месте сидела Тамсин, оживлённо с кем-то беседуя, Павлу она помахала рукой, и снова уткнулась в комм. Рядом с фургоном стоял чёрный микроавтобус, возле него Геллер и Эми о чём-то разговаривали.
— Привет, — инженер помог погрузить Фран на заднее сиденье, хотел то же самое проделать с Розмари, но та так посмотрела на Геллера, что тот сразу отстал.
— Мы с Тамсин возвращаемся, — сказала Эми, — Нина распорядилась. Сказала, чтобы ты берёг себя, и что она уверена, ты справишься. И ещё, Тамсин нашла отличное место в Северном, ты знал, что она русская?
— Нет, — признался Павел, с интересом поглядев на чернокожую снайпершу.
— Смешно, да? В общем, у неё есть связи в русской общине, и они готовы тебе помочь. Фальки туда не сунутся, а если попробуют, им быстро пообломают всё что можно. Что скажешь?
— Может быть. Только что Ломакс прислал сообщение, «Ньюс» полностью расплатились по контракту, и заявили, что претензий не имеют, значит, Суарес решила действовать. Буду прятаться, признаю свою вину.
— Ты как всегда слишком самоуверен, красавчик, — Эми щёлкнула его по носу, — да ещё с Эфом связался, он же ходячая катастрофа. Береги себя.
Фургон тронулся, микроавтобус выехал вслед за ним, на выезде из города они разделились, Эми и Тамсин отправились на юго-восток, к Тампе, Веласкес со спутниками — на север, к Тахо.



Глава 8

Глава 08.

 7 января, суббота. 

Чэнь пришла в себя на следующее утро, в пять часов первой трети, она открыла глаза, потянулась, и резко села на кровати. На незнакомой кровати в совершенно незнакомом номере. Рядом валялся комм, он позволил тут же выяснить, что она вчера заселилась в гостиницу «Картахена» в Сентаменто. Что женщина собиралась делать в этом городе, она не помнила. Последнее, что всплывало в памяти — это футбольный матч, Кевин, бегающий по полю, и сообщение от нанимателя с предложением трёхсот пятидесяти тысяч за какое-то убийство.
.
Китаянка вскочила на ноги, чуть не споткнулась о сумку, подняла её на кровать. Внутри лежали арбалет и ножи. Проскользнула мысль, что должно быть ещё что-то, и тут же пропала. Она открыла комм, но тот был пуст. Пока шло восстановление данных, Чэнь пыталась вспомнить, что произошло дальше, но мозг ни в какую не соглашался ей помочь. Жизнь словно отрезали в среду, четвёртого января.
На экране, висящем на стене, передавали новости — репортёр из «Ньюс», Тереза Симонс, погибла сегодня ночью на выезде из Сентаменто, машина, в которой она ехала, взорвалась. На Терезу покушались совсем недавно, неделю назад, и вот теперь, по мнению ведущего, до неё наконец добрались.
— Я? — сама себя спросила Чэнь.
И помотала головой. Зарезать, или застрелить — это пожалуйста, но с минами она почти не работала.
Но другого объяснения, почему она здесь, у женщины не было. Значит, на предложение она согласилась, приехала сюда, судя по гостиничной карточке на имя Эшли Родригес, вчера, и тогда же убила Симонс. Понятно, почему она не взяла с собой наконечники с препаратом яда паука — именно это её озадачило, когда Чэнь перебирала оружие.
Пришло сообщение от мужа, который спрашивал, когда она вернётся. Женщина ответила, что очень скоро, и не соврала, следовало поторопиться. Пока полиция будет искать убийцу, она вернётся на побережье, получит деньги и наконец расплатится с долгами. И разберётся с пропавшими тремя сутками — в Тахо есть отличный специалист-нейропсихолог, который мигом всё вернёт.
 — Жду тебя в пляжном домике, — ответил муж. 
Чэнь радостно улыбнулась, это означало, что он сплавил детей няне, а сам приготовил для неё что-то особенное. Женщина не стала переспрашивать, она обожала и мужа, и сюрпризы. Китаянка быстро собрала вещи, надела чистую одежду — платье почему-то было изодрано и в пыли, ещё один аргумент в пользу того, что при взрыве что-то могло пойти не так, как ожидалось. Возможно, она не захочет что-то вспоминать, да и вообще, если всё обойдётся, какая разница, что случилось в эти три дня. Впереди её ждёт счастливая семейная жизнь без материальных проблем. Она толкнула дверь, и выскочила в коридор.
Из соседнего номера вышел молодой человек, он был расстроен, тёр лицо ладонями, но при виде Чэнь радостно улыбнулся.
— Привет, — сказал он.
— Привет, красавчик, — женщина пронеслась мимо него, — прости, тороплюсь.
Парень хотел что-то сказать, но она уже добежала до лестницы, и помчалась вниз по ступенькам. Мотоцикл стоял на стоянке, Чэнь похвалила себя за предусмотрительность — во-первых, она взяла чужое имя, и во-вторых, заранее заплатила и за гостиницу, и за парковку, и даже за выпивку в баре. Три двойных кайпиринья, немудрено, что память отшибло. Байк загудел, шины чуть взвизгнули, проворачиваясь по бетонному полу, дорога ложилась под колёса словно прирученная. Сто пятьдесят километров Чэнь пролетела за сорок пять минут, пришлось снизить скорость на горной дороге, спускающейся к побережью. Оставив Тахо справа, она повернула к Рио-Гранде, и ещё через семь минут подъехала к небольшому домику, который они снимали иногда у пожилой пары. Песчаные пляжи начинались между Тахо и Гринвудом, а здесь волны били о скалы, место было уединённое и недорогое. Рядом с домом стояла полицейская машина.
— Проказник, хочешь поиграть, — сказала женщина. — Ну я тебе сейчас устрою.
Она достала из кобуры пистолет, на всякий случай поставила его на предохранитель, толкнула ногой дверь, сделала шаг, краем глаза уловила какое-то движение, повернулась — у стены примотанный к стулу, сидел её муж, а за ним стоял высокий мужчина лет пятидесяти, с круглым животиком, в маске, закрывающей лицо. В одной руке он держал пистолет, в другой — серебристую коробочку.
— Опустите оружие, миссис Чэнь, — сказал незнакомец, — иначе ваши дети умрут.

Пельтцер не стал дожидаться, когда на место взрыва стянется полиция, он поехал обратно, в Сентаменто, на всякий случай — вдруг новая жертва находится там. Новое сообщение от нанимателя пришло на комм через тридцать минут.
 «Поздравляю, Майк, ты уничтожил первую жертву, продажного полицейского. Вместе с ним в машине был продажный репортёр, поэтому я предлагаю тебе выбор — или я возвращаю половину стоимости подсказки, пятьдесят тысяч реалов, или ты получишь бесплатно ещё одну, стоимостью сто тысяч. Или ты хочешь доплатить пятьдесят, и получить самую лучшую информацию? Полюбуйся на новую цель». 
На экране комма появилась подтянутая блондинка с зелёными раскосыми глазами и кукольными чертами лица. Такие были в моде, когда сам Пельтцер только начинал работать в горнорудной компании, и эта китаянка была один в один как его бывшая, которая его бросила, ушла к начальнику. Майк не стал жадничать, если есть возможность получить дешевле то, что стоит дорого, этой возможностью нужно пользоваться.
Китаянку звали Тинг Чэнь, правда, раньше она носила другое имя, и прожила бурную молодость. Майк обрадовался, узнав, что его жертва — бывшая преступница, это придавало будущему убийству налёт торжества справедливости. Муж Чэнь был полицейским по имени Генри Фосс, а трое детей родились в один день. У Пельтцера детей не было, и он ничего не почувствовал, глядя на чужие семейные записи. Семья Фосс жила в большом таунхаусе в хорошем кондо, а ещё снимала домик неподалёку от Тахо, в уединённом месте, и домик этот в настоящее время стоял совершенно пустой. Наниматель подсказывал ему, что нужно делать, хотя Пельтцер и сам догадывался, как лучше поступить. Подсказка сэкономила ему по крайней мере дней пять слежки.
Судя по записям, мужчина в полицейской форме выходил из дома около девяти первой трети. Тогда же дети шли к остановке перед шлагбаумом, перегораживающим въезд в кондо, и дожидались школьного автобуса. Китаянка выезжала раньше, примерно в восемь, у неё был свой магазин в небольшом городке, за квартал от полицейского участка. Так они поступали с понедельника по пятницу, однако по субботам вся семья садилась в одну машину и ехала в церковь, к восьми первой трети. Обратно возвращались Тинг Чэнь с детьми, а Генри, видимо, оставался на работе.
После увольнения Пельтцеру приходилось подрабатывать то там, то тут, он учился в университете и не брезговал любой работой, от расчистки участков от деревьев до ковыряния в водопроводе. Но самыми незаметными, по его мнению, были курьеры. Он быстро перекрасил свой пикап, нанеся логотип островной службы, и помчался к Тахо. На перекрёстке пришлось резко затормозить, по направлению к объездной дороге нёсся желтый школьный автобус.
Майк оформил доставку на один из адресов рядом с апартаментами Чэнь, перехватил курьера на подъездной дороге. Парнишка на скутере не стал задавать вопросов, отдал коробку, получил чаевые и помчался обратно.
Кондо охраняли кое-как, не стали даже личность сверять, Майк скинул адрес доставки, продемонстрировал груз с наклеенным стикером, метка на стикере и адрес совпали, шлагбаум поехал в сторону, и Пельтцер припарковал пикап на стоянке рядом с въездом. До нужного места пришлось идти пешком, платформа на колёсах тащила груз, а Майк шёл рядом. В руках у него была небольшая сумка. По правилам кондо личные камеры работали только внутри участков, поэтому мужчина не опасался, что муж Чэнь его заметит. Он взял коробку с платформы, поставил на крыльцо соседнего апартамента, и уронил в траву последний флек. Шарик покатился в сторону полицейской машины, и примостился рядом с блоком управления, растёкшись тонкой плёнкой. Майк уселся в машину, предвкушая удивление соседей Чэнь от неожиданного подарка, выехал из кондо, и на повороте на Тахо загнал машину в лес по старой грунтовой дороге. Оставалось только ждать.
Полицейская машина появилась в семь тридцать, за рулём сидел Генри Фосс, он изучал планшет, не глядя на дорогу, дети зевали и о чём-то спорили. Они не поняли, что происходит, когда машина притормозила и повернула на грунтовку. Первым пришёл в себя отец семейства, он сперва попытался вернуть ручное управление, а когда не получилось. тут же связался с полицейским участком. Флек перехватил сигнал, и отправил его на комм Майка. На глазах у ошарашенного офицера тот вышел из зарослей с продолговатым чехлом в руках, подошёл поближе, показал полицейскому мину, а потом прикрепил её к днищу машины. Офицер достал пистолет, прицелился в лобовое стекло.
Майк покачал головой, вытянул руку с коммом, и когда муж Чэнь ответил на звонок, сказал:
— У тебя под днищем горный заряд, приятель, и защитные стёкла, сначала пуля отрекошетит в детей, а потом я вас подорву. Но я не хочу этого делать, не пытайтесь выбраться, сделайте то, что я скажу, и останетесь живы. Успокой детей, с ними ничего не случится, если ты, конечно, не решишь поиграть в героя. А я пока покажу тебе кое-что интересное о твоей жене.

Чэнь медленно опустила оружие на пол, подтолкнула пистолет ногой к мужчине. Но заговорил не он, а её муж.
— Тинг, ты правда убиваешь людей?
Китаянка замерла. Она ожидала услышать всё, что угодно, требование выкупа, например, или угрозы, но не этот вопрос и не от Генри.
— С чего ты взял? — наконец ответила она.
На самом деле Чэнь представляла, кто этот человек в маске. Правда, она ошибалась, думая, что её нашли люди Макса Крюгера, которого она убила в начале ноября.
— Я ему всё рассказал, — незнакомец почесал подбородок, в другой ситуации это выглядело бы смешно, он скрёб ногтями по силиконовой маске, — вы ведь так же, как и я, получили предложение устранить трёх человек. Врать и изворачиваться не советую.
— Да, — Чэнь кивнула.
— И скольких ты убила? — спросил Генри.
Китаянка замолчала, но не потому, что решила не отвечать, она считала.
— Двенадцать, — наконец сказала она неуверенно. — Кажется. Но все они были мерзавцами. Послушай, Генри, не знаю, что тебе рассказал этот ублюдок…
— То, что ты убиваешь за деньги, — муж покраснел, — он сказал, и очень убедительно, что моя жена — чёртов наёмный убийца. И что на самом деле тебя зовут Эшли Гувер, я, знаешь ли, даже досье твоё получил в управлении. Пришлось постараться, зайти под логином сержанта.
Чэнь еле сумела подавить улыбку. Этот идиот, захвативший её детей, дал Генри возможность связаться с полицейским участком. Она перевела взгляд на пальцы мужа, тот оттопырил указательный и средний, значит, полиция здесь будет через пять минут.

Пельтцер почувствовал неладное, когда увидел, что глаза Чэнь загорелись торжеством. Не стоило давать её мужу комм, он ведь подозревал, что тот попытается схитрить, но слишком велик был соблазн продемонстрировать, какова она на самом деле, его жёнушка. В принципе, мужчина получил, что хотел — Чэнь приехала, она без оружия, стоит перед ним. Майк поднял пистолет, и выстрелил несколько раз женщине в голову.
Он ждал от нанимателя как минимум похвалы, а ещё лучше — нового подарка или приза, но заказчик ограничился новой целью. Рыжеволосую девушку звали Фран Лемански, Майк её помнил — она была студенткой и прогуливала его занятия по истории. За такое не убивают, но мужчина уже настолько глубоко увяз, что ему было плевать, виновата она в чём-то, или нет.
Тем более что его искали — местные репортёры успели на место преступления быстрее полиции, наверное, перехватили тревожный сигнал, и выдали в сеть кадры с Тинг Чэнь, оставшейся почти без головы, и с её мужем-предателем. После этого выступил детектив из Тахо, он заверил, что преступника, который чуть было не убил трёх невинных детишек, сейчас ищут, и обязательно найдут. У полиции были приметы и следы ДНК, так что Майк не сомневался, личность будет установлена очень быстро. Как и то, что преступника подорвали на выезде из Сентаменто несколько часов назад — оторванная кисть Кошты лежала в охлаждающем пакете в багажнике. Пельтцер упивался своей предусмотрительностью, он избавил мир от ещё одной мерзавки, избежал случайных жертв, и сам остался в тени.
* * *
— Почему мы едем в Тахо? — Рози с интересом разглядывала внутренности автомобиля.
Микроавтобус явно предназначался для длительных поездок — комфортные кресла позволяли сесть полулёжа, вытянув ноги, окна были дополнительно защищены экранами, в салон вмонтировали пищевой автомат с кофеваркой и минибаром. Розмари сидела так, чтобы видеть Геллера и Веласкеса, и держала руку на пистолете. Её мотоцикл ехал позади, в двух километрах, чтобы в любой момент быть рядом.
— Не в Тахо. Мы едем в Гринвуд, — сказал Павел.
Лейтенант посмотрела на него как на сумасшедшего. Гринвуд был вотчиной Фальков, там располагалась главная башня их корпорации «Айзенштайн», и соваться в самое логово зверя, который, возможно, на тебя охотится, было не самой лучшей идеей. По её мнению.
— У нас там дела, — подключился к разговору Геллер, он включил автопилот и сидел, откинувшись в кресле и надвинув визор на глаза, пальцы инженера подрагивали, он что-то печатал.
— Важные?
— Очень.
Розмари ткнула пальцем в синюю матовую пластину на потолке.
— Я знаю, что это, только не припомню, чтобы мы это продавали. Скорее, я видела это в списках на утилизацию.
— Антенна Коха, армейская модель сто семьдесят восьмого года, — небрежно сказал Геллер, — жуткое старьё, честно скажу, тех денег, которые с меня за неё взяли, не стоит. Но я кое-что переделал и усилил, теперь ловит информацию с любых источников в радиусе десяти километров, даже защищённых по второй категории, и до пятидесяти с третьей. А если добавить обработчик, то может и категорию «А» обойти на небольшом расстоянии.
— Мне кажется, это незаконно, — Розмари нахмурилась. — То есть это вообще незаконно. Тянет лет на десять.
— Но ведь ты же никому не расскажешь, — Эфраим поймал брошенный Павлом комм Фран, воткнул в разъём на передней панели, — детка, если Пол тебе ещё не объяснил, мы имеем дело с людьми, которые на законы плюют.
— Назовёшь ещё раз меня деткой, шею сверну, — пообещала Рози, — но штука интересная, потом покажешь, как работает. Кстати, взламывать чужой комм тоже незаконно, и вообще, я ведь могу вас арестовать.
— Она может? — спросил Геллер.
— Нет, — Павел улыбнулся. — Только задержать и передать сотрудникам Бюро, или пристрелить при задержании. Готово?
— Погоди. Вот теперь да.
Веласкес забрал у него комм, снял с головы Фран датчики, похлопал её по колену. Девушка моргнула, затрясла головой.
— Где я?
— В безопасности? — с сомнением в голосе сказал Эф.
— В безопасности, — подтвердил Павел, протягивая ей комм, который Фран машинально спрятала в карман. — Что ты помнишь?
Она приложила ладони к вискам, ощутив кожей что-то прохладное и плоское, в голове словно туман потихоньку рассеивался. Фран помнила, как спустилась вниз на лифте, чтобы успокоиться перед сном, и решить, что делать дальше, увидела новое сообщение от нанимателя, потом Веласкес потащил её обратно в номер, обещая что-то рассказать. И всё, очнулась она тут, в этой машине.
— Ты меня похитил? — спросила она. — Куда мы едем?
— Никто тебя не похищал, мы только доставим тебя в безопасное место, а дальше делай, что хочешь, — успокоил её молодой человек.
— И я могу хоть сейчас выйти?
Веласкес посмотрел в окно, пожал плечами.
— Конечно, но я бы на твоём месте добрался с нами хотя бы до Гринвуда.
— Так что мы будем делать в Гринвуде? — Розмари попыталась было уснуть, но передумала.
— Ничего, — Геллер сдвинул визор на лоб, — заберём посылку, и свалим.
— Какую посылку?
Инженер посмотрел на Павла, тот наклонился к Фран, словно собираясь что-то сказать, положил ей руку на колено. Рыжая девушка обмякла, уронила голову на плечо и засопела.
— Пусть поспит, — Веласкес виновато улыбнулся, — в общем, у Геллера есть подружка, Филипа Суарес.
— Слышала, что её убили, — сказала Розмари.
— Да, наверняка ты слышала. Не совсем убили, но это сейчас не важно. В общем, Пипа работала у своей матери, то есть у Фальков, и очень хотела продвинуться по службе. Для этого она создала виртуального работника, Пако Эсторио, который перемещался из одного филиала в другой, собирая информацию о дырах в системе безопасности, и одновременно ускользал от проверок.
— А это возможно?
— Если работаешь внутри системы — конечно, — подтвердил Эф, — и не сама она создавала, это я сделал, мы с ней вместе учились и помогали друг другу. Эсторио, кстати, был моей дипломной работой. Отличная программа для поиска слабых мест в системе безопасности, Пипа их искала, а заодно для себя кое-чего припрятывала. В прошлом году у Пипы были неприятности, и Эсторио её здорово выручил, после этого его пришлось убрать. Но я когда Эсторио делал, прицепил к нему ещё пятерых помощников, она об этом не знала, а я как-то подзабыл, знаешь, бывает такое, идея вечером кажется отличной, а на утро — полное дерьмо. Я же не смертник к Фалькам лезть секреты выведывать.
Рози кивнула.
— Короче, когда Филипу подстрелили, а потом куда-то увезли, я о них вспомнил, проверил, один ещё жив, до сих пор работает, и именно в башне «Айзенштайн». Удалённо с ним связаться нельзя, слишком опасно, придётся подобраться как можно ближе.
— Например, дрона послать, — предложила Рози.
— Ага. Но сигнал сработает, только если я его запрошу.
— Ладно, гений, и кем же работает ваш шпион?
— Не знаю, — Геллер пожал плечами, — это как очень засекреченный спящий агент, понимаешь ли, я в курсе, что он жив, но ничего не знаю ни о том, чем он занимается, ни о том, как его зовут. Когда я его делал, то опыта маловато было, зато энергии хоть отбавляй, и самоуверенности, а система безопасности у Фальков всегда была очень хорошей, поэтому раз тронешь — и всё, считай, списал.
— Откуда ты знаешь, что он ещё активен?
— Каждый из них слал анонимные сообщения на адреса разных клубов в мелких городках, так я знал, что они всё ещё живы. У каждого своё хобби, я подумал, так будет весело. Пятый, он был садоводом, в общем, в клубе любителей кактусов в Лацио, это такой городишко недалеко от Тампы. Но клуб закрылся год назад, и я на это рукой махнул. А когда всё случилось, решил клуб возродить, и оказалось, Пятый эти сообщения продолжает слать, последнее пришло на Рождество. Я на него ответил, включился режим сбора информации, через несколько дней он исчезнет, и если её не забрать, то всё пропадёт.
— И что это за информация?
— Откуда я знаю, — Эф раздражённо нахмурился, — может, о расходе туалетной бумаги, или что-то подобное. Не думаю, что он сильно продвинулся по карьерной лестнице, но нам бы хоть за что-то зацепиться.
— Ты ведь в курсе, что дают за самообучающиеся программы? — Розмари улыбнулась, ей происходящее начинало нравиться. — Пожизненное.
— Смотря сколько этой жизни осталось, — философски ответил Геллер. — Кстати, забыл сказать. Нас должны там ждать, это обязательное условие. Их система безопасности должна работать в активном режиме, и лучше, если под ручным управлением.



Глава 9

Глава 09.

 7 января, суббота. 

Нора Суарес всерьёз рассматривала вероятность того, что у неё есть ангел-хранитель, ленивый и неумелый. С Терезой получилось как нельзя лучше, она уже наняла людей, которые бы прикончили репортёра на пути из Сентаменто в столицу. Если идёшь против хозяев и начинаешь припрятывать козыри в грязном рукаве, то не надейся, что это сойдёт с рук, Тереза явно переоценила и своё значение для компании, и степень самостоятельности. И тогда бы Веласкес, возможно, раскрылся, показал, на что способен — если есть возможность сделать два дела за раз, этим нужно пользоваться.
Но Нору опередили, какой-то бывший полицейский вывез Терезу из города, наверное, чтобы передать информацию о Перейре, и его взорвали вместе с Симонс. Скорее всего, целью был именно полицейский, и если бы Тереза не оказалась в неудачном месте в неудачное время, то пока что была бы жива. Но что случилось, то случилось, подопечного агентства «Мёбиус» прикончили. Суарес пришлось надавить на юристов, чтобы те признали вину Терезы в произошедшем, полностью оплатили контракт, и формально фирма Веласкеса доказала свою непричастность.
 — Этот мальчишка должен работать на нас, мы уже потратили достаточно денег, а результата нет. Припугни или купи, ты умная девочка, разберёшься, правда, Хеймрих? Только учти, сделать он это должен добровольно, нам не нужны проблемы. 
Так сказала Магда Фальк, бабка Генри Фалька и настоящий глава семьи. Норе ничего не оставалось, как согласиться. Только чтобы не спорить, проблем с Веласкесом, и в этом она была убеждена, будет много. Парень не так давно ходил по их складам и лабораториям, словно у себя дома, а потом исчез как растворился, и как он это сделал, Нора понять пока что не могла. У Веласкеса были козыри в рукаве, показывать их он не спешил, к тому же парень носился со своей независимостью, как с писаной торбой, и переубедить его будет трудно.
У Норы тоже имелись козыри. Например, расписка на четыре миллиона, выданная Ларой Беннет. Лара погибла, когда участвовала в одном мероприятии, организованном покойным Абернатти — беспомощных эсперов привозили на отдалённый остров, оставляли без браслетов, и там люди, заплатившие очень большие деньги, на них охотились. В тот раз охотники сами стали жертвами, где находится островок, никто не знал. Отто Беннет мог никогда не найти место, где покоится его дочь, но на похоронах старого друга обнаружил и её расписку, и карту с меткой. Старик очень просил вернуть деньги тому, кто подбросил ему карту.
Суарес была уверена, что это сделал Веласкес, и оставалось только дождаться нужного момента, чтобы предложить ему деньги. В виде благодарности. Для этого следовало загнать молодого человека в долговую яму, или поставить в такое положение, когда деньги ему будут необходимы. И когда Веласкес заберёт расписку, и отнесёт в банк, ему напомнят про четыре других векселя, которые до сих пор наверняка хранятся у него. Пригрозят, что о них узнают. Например, китайцы, триада из Хайчена. У китайцев возникнут вопросы, с Фальками они враждовать не станут, Генри может пообещать своё покровительство в обмен на преданность. Но пока что расписка лежала без всякого толку, а Веласкес как-то выкручивался и даже не бедствовал.
И тогда она придумала вариант с Терезой. Казалось, беспроигрышный.
Нора подошла к панорамному окну на последнем, двадцатом этаже башни «Айзенштайн». Отсюда можно было рассмотреть ближайший к побережью крупный остров Согласия, старый порт и фабричные кварталы, а ещё бескрайний океан. В который раз мелькнула мысль найти себе среди бесчисленных островков укромный уголок, затаиться там вдали от всех этих проблем. Мелькнула и пропала, да она бы со скуки подохла через неделю, даже несмотря на то, что блокиратор попытается помешать.
Группа беглецов разделилась, двое людей Фернандесов отправились к себе домой, и правильно сделали, Тереза сама наделала глупостей и самонадеянно отказалась от охраны, а приказы её они не выполнить не могли. Любой арбитр решит этот спор в пользу Фернандесов, если бы две наёмницы остались с Веласкесом, дело другое, но Павел уехал в другую сторону — к восточному побережью. За микроавтобусом следили, он двинулся было в сторону Тахо, но свернул направо, в Гринвуд. Нора улыбнулась, этот наглец явно что-то задумал. Она уселась в кресло, закинула стройные ноги на стол, и принялась отзывать команды в Модене, Ньюпорте и Касабланке — необходимость в них отпала, потом соединилась со своим вторым помощником, Саймоном Бредфордом.
— Нашли его людей, Борхес и Геллера?
— Геллер вместе с ним, а Борхес, — помощник попытался показать, как расстроен, — словно сквозь землю провалилась. Офис пуст со вчерашнего дня, мы попытались вскрыть оборудование, но наших людей задержала полиция — этот засранец поставил какую-то хитрую систему охраны, так что их всех вырубило. Но не беспокойтесь, я их вытащил из участка.
Нора раздражённо отключилась, прикрыла глаза, Бредфорда ей навязали, и выбор тех, кто это сделал, оказался неудачным. Когда Варгас был начальником службы безопасности, а она — его помощницей, она ведь не была такой идиоткой. Своих сотрудников Суарес невольно сравнивала с собой, и все они проигрывали. Размышления о том, что Веласкес забыл в Гринвуде, пока ни к чему не привели, слишком много вариантов предлагала система анализа. Женщина положила ладони на гелевые подушки, теперь она видела и слышала то, что видела и слышала система.
На подъездной дороге появился чёрный микроавтобус, он почти ничем не выделялся из ряда машин, кроме эмблемы на двери и крыше. Затенённые стёкла не давали рассмотреть тех, кто сидит внутри, а защитный слой в обшивке — просканировать издалека, но пришли данные пассажирах. Кроме Веласкеса и Геллера, внутри находились Фран Лемански, ассистент Терезы Симонс, и Розмари Суон, прайм-лейтенант Сил обороны. Нора выругалась, этот паршивец привлёк ещё и армию, без спроса вступать в конфликт с Forcas de Defesa de Segunda она не станет.
— Наблюдайте, — распорядилась она, — машину не трогать.
Тот, с кем она разговаривала, был бывшим агентом Бюро, корпорация платила ему достаточно, чтобы он не задавал лишних вопросов, но и не использовала втёмную. Агент, в свою очередь, сливал кое-какую информацию бывшим работодателям, но дозированно и под контролем. Слежкой он занимался профессионально, для силовых операций у корпорации «Айзенштайн» были другие люди, они ждали сигнала, получили его, и отступили.
Автобус промчался прямо под окнами башни, если бы Нора перешла в другой кабинет, то смогла бы увидеть его из окна. Она шевельнулась, чтобы подняться, и тут перед глазом запульсировала красная надпись.
 «Нарушение протокола передачи информации. Этаж минус три.» 
На развернувшемся плане здания появилась отметка, оттуда только что выслали пакет данных, камеры тут же показали картинку офиса и департамента, откуда выслали пакет. Все сотрудники были на месте, кроме двух техников и секретаря.
* * *
— За нами следят, — Геллер и быстро двигал пальцами правой руки по сенсорной панели, левая ладонь плотно обхватила небольшой шарик, — шесть дронов сверху, два мотоцикла, и ещё кто-то целится из винтовки. Чёрта с два у него что-то получится, тут активная броня. Винтовка исчезла, может, передумали. Приготовьтесь, три, два, один, есть, получил. Теперь валим отсюда, и поскорее.
Микроавтобус проскочил несколько перекрёстков, свернул к порту, и остановился прямо у пирса, рядом с белоснежным судном. В охраняемую зону дроны залетать не стали, маячили в километре, наблюдая сверху. Появился погрузчик, переместил вещи из багажника микроавтобуса на откидную планку кормы яхты, уехал в сторону склада. Веласкес похлопал Фран по руке, та потрясла головой, словно желая привести мысли в порядок.
— Эй, — сказал он, — мы идём на яхте в Майск, тебе лучше добраться с нами, а там делай, что пожелаешь. Или забирай машину, будешь в Ньюпорте через три-четыре часа. Здесь динамическая защита, доберёшься в целости и невредимости. Что думаешь, с нами?
— Сама справлюсь, — Фран решительно мотнула головой. — Спасибо. Мне, наверное, надо в «Ньюс», и вообще, личные дела.
— Как знаешь, — Веласкес поцеловал её в щёку, подмигнул, — береги себя, Фран Лемански. И если решишь, что тебе нужна помощь, я приду и помогу.
* * *
— Вся компания на борту, яхта отошла от берега на пять километров, и движется к Майску на небольшой скорости, — помощник доложил Нине то, что она и сама видела. — По декларации место назначения — Приморск, километрах в ста южнее, но мне кажется, они где-то по дороге могут высадиться.
— Ему кажется, — Нора отключилась, сморщила нос, вызвала начальника охраны. — Идиот. Да не ты, Карл, что с нарушителем?
— Ищем, — доложил тот, — один техник и секретарша нашлись, они были в подсобке, ну сами понимаете, чем занимались, с ними занимается департамент по кадрам. Второй техник, Макс Линдер, работает в ночную смену, поэтому на работе не появлялся. Только есть один непонятный момент, сеньора.
— Да?
— Он на минус семнадцатом уже второй год, до этого был техником на четырнадцатом, пятом, и минус первом этажах, и везде по ночам. Не знаю, имеет ли это значение, но именно на этих этажах стоят архивные накопители, там собирается всякий мусор, который потом удаляется. Я послал к нему домой людей, на всякий случай. Они только что проверили его апартаменты, поговорили с управляющим, тот его ни разу не видел, уборщица, которая раз в неделю приходила — тоже. Ни заказов еды, ни чего-то ещё, счета оплачивались регулярно. Этот парень жил где-то ещё, совершенно точно.
— Спасибо, Карл, ты сделал достаточно, — похвалила его Нора, одновременно изучая досье техника.
Макс Линдер, 34 года, уроженец Свободных территорий, технический колледж в Касабланке. Уровень допуска 4, никаких судимостей, один привод в полицию в 15 лет. В «Айзенштайне» 4 года, начинал со второго этажа. Ничего примечательного, кроме того, что всегда работал по ночам. Аналитическая программа никаких противоречий не выявила, написала всего два замечания, несущественных. Первое, Линдер был принят на работу сотрудником отдела кадров Эрлихом, который через месяц покончил с собой. И второе, кроме него, Эрлих принял ещё троих техников, те увольнялись каждый год, освобождая место Линдеру. На пятом, минус первом и минус третьем этажах. Что-то в этих кадровых передвижениях Нору беспокоило, она взглянула на дату. 22 ноября, именно в этот день каждый год Линдер переходил с этажа на этаж. И в этот день родилась её дочь, Филипа Суарес.
Нора читала, и одновременно думала, что ей предстоит сделать. Прежде всего, засекретить кадровые данные, это не вызовет подозрений. Второе, продумать, как лучше всё свалить на её покойного предшественника, Варгаса — это было несложно, все перемещения загадочного Макса Линдера происходили, когда Нора была хоть и не простой, но исполнительницей. Целая группа аналитиков уже работала над тем, что могло быть в переданных данных, первые результаты не обнадёживали, этот Линдер, казалось, собирал всё подряд, потом раз в месяц обрабатывал, используя ресурсы отдела поглощений, и упаковывал на компьютерах службы уборки. Суарес восхищалась этим человеком, он умудрялся оставаться совершенно незамеченным, даже те, кто выходил вместе с ним в ночную смену, его не помнили, на записях охраны он ни разу не появился, такое впечатление, что этого Линдера не существовало.
Эту версию она решила приберечь на крайний случай — если выяснится, что среди двух тысяч работников центрального офиса корпорации затесался виртуальный техник, которого не смогли сразу обнаружить, начнётся тщательное расследование, привлекут аналитиков, и те обязательно свяжут Линдера и даты перехода, Линдера и «Мёбиус», «Мёбиус» и приятеля Пипы, Геллера, с которым та училась в одном университете. Геллер работал на Нину Фернандес, та — на братьев Гальяцци, конкурирующую семью. И через эту цепочку сама Нора окажется связана с врагами Фальков, жить ей после этого останется совсем немного, пусть даже сама она ни в чём не замешана.
Значит, Линдер должен оказаться обычным живым человеком, связанным с китайцами — у Фальков были крупные трения с триадами из Хайчена как раз года четыре назад. Нора даже представила узкий разрез глаз, который будет у этого техника. Она назначила уровни допуска, приказала докладывать ей обо всём немедленно, и отправилась на парковку. Такие вопросы нужно было решать вдали от посторонних глаз.
Она скинула распоряжение охране, выслала отчёт Генри Фальку, спустилась на парковку, и через десять минут выезжала из Гринвуда в сторону Кейптауна. В небольшом домике на побережье ей думалось лучше всего. И если она поторопится, то сможет своими глазами увидеть яхту, на которой пытается удрать Веласкес.
* * *
Водомёты разогнали яхту до комфортных 30 узлов, она шла в нескольких километрах от берега, в зоне ответственности полиции и берегового патруля, людям из службы безопасности «Айзенштайна» оставалось только следить за судном.

Павел оставил Геллера в капитанской рубке, а сам спустился в каюту, где уже расположилась Розмари. Лейтенант сидела в кресле, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику.
— Выкладывай, — потребовала она.
— Это долгая история, — Веласкес замялся, — и если я тебе её расскажу, а потом об этом узнает твоё начальство, от меня не отстанут.
— Я в отпуске, поэтому могу делать всё, что захочу, — заявила Рози, — и не обязана докладывать обо всём, что услышу. Хотя, если бы ты знал, сколько на тебя информации накоплено у нас в канцелярии, ты не стал бы думать, что чем-то меня удивишь.
Молодой человек пожал плечами, и рассказал об острове, куда их привезли, сняв браслеты, об охотниках на магов, о самих магах, одним из которых был Виктор Лапорт, и о том, как он оттуда выбрался.
— Это ничего не объясняет, — твёрдо сказала женщина, — ты был несколько дней без браслета, хорошо, с чего ты взял, что тебе ничего не угрожает? Я читала отчёт по Лапорту, там много неясностей, но результат всё равно тот же — он свихнулся.
— А что ты знаешь о генерале Альваресе?
— То же, что и все.
— Например, о проекте, который он возглавлял сто семьдесят лет назад?
Розмари слегка напряглась.
— Генерал чем только не занимался, когда его в отставку отправили.
— Хорошо. То, что я тебе расскажу, уйдёт в сеть, если ты меня сдашь.
— Дорогой, если я расскажу то, что уже знаю, тебя запрут до конца жизни, — напомнила ему Рози, — начал говорить, продолжай.
Веласкес улыбнулся, ситуация и вправду была патовой. Его бы точно заперли, а у начальства Розмари появился бы выбор — повысить ей уровень доступа до максимального, или запереть вместе с ним, и Павел был почти уверен, что генерал Хоук выберет второе. Розмари, похоже, тоже так считала.
— Если коротко, Альварес проводил опыты над магами, пытался добиться полного повиновения, многое из того, что сейчас применяет Служба контроля, осталось от его проекта. Тогда, после восстания, в его распоряжении было семнадцать эсперов без браслетов, и он кое-что выяснил. Смотри, — Павел стащил браслет, растопырил пальцы, — когда ты снимаешь блокиратор, поле планеты соединяется с чем-то внутри тебя, и ты чувствуешь прилив сил, через несколько часов или дней появляются новые способности. ты можешь огненные шары кидать, или бить электричеством, не дышать час или полтора, ну ты видела безумных магов, что я тебе рассказываю. Но если маг каким-то образом сможет взять это под контроль, то через некоторое время, через месяц-два примерно, вот здесь, вокруг кисти, появляется свечение, хорошо заметное в полумраке, оно означает, что есть надежда. Поэтому проект назвали «Сияние». Он был закрыт сто семьдесят лет назад, потому что из семнадцати магов выжили только двое, точнее, целых двое, и они могли себя контролировать. И их тоже уничтожили, сама понимаешь почему.
— И ты это как-то узнал?
— Эл Кавендиш был моим опекуном, — напомнил Веласкес, — после его смерти кое-что осталось — описание проекта, протоколы, дневники наблюдений, я случайно их нашёл в подвале, отпечатанные на обычном пластике.
— И где они теперь?
— В надёжном месте, не беспокойся, если я не захочу, их никто не найдёт.
— Хорошо, предположим, я тебе верю. В чём сложность? Нужно особое оборудование?
— Штука в том, что, чтобы освободиться от блокиратора, нужно умереть.
— И ты умер? — с сомнением в голосе спросила Розмари.
— Да, я убил себя несколько десятков раз, точнее, убивал до тех пор, пока не понял, что не восстанавливаюсь больше. И тогда мне помог друг, иначе я бы не выкарабкался, его зовут Люцифер. Если пожелаешь, я вас потом познакомлю. В общем, браслет мне теперь не нужен, и с ума я сходить не собираюсь.
— Звучит как бред, — Рози передёрнула плечами. — Как ты можешь быть уверен? В себе и этом Люцифере?
— Я прохожу тесты в Службе контроля раз в полгода. Если бы были отклонения, я бы знал.
— Ну и как это, быть настоящим магом?
— Если честно, ничего особенного, — Павел слегка улыбнулся, — будь у меня был выбор, я бы лучше блокиратор носил, в смысле, по-прежнему. В приюте выживал каждый второй, а тут, если верить статистике Альвареса, один из девяти. Это получается чуть больше пяти процентов, шанс на успех. К тому же выигрыш не такой уж большой, ну сможешь ты делать сама вещи, которые обычно делаешь с помощью оборудования, только и всего. Ты не станешь каким-то высшим существом, первое время, да, просто кайфуешь от прилива энергии, но потом понимаешь, что мог бы прекрасно жить и без этого. Что с тобой?
Лицо Розмари перекосило, она сидела, обхватив ладонью правой руки кисть левой, и явно очень сильно мучалась.
— Боль, — прохрипела она, — у меня приступ. Чёрт, ладно.
Девушка сдёрнула браслет, но раскалённые иглы, бьющие в виски, не отставали. Интервал между парными ударами уменьшился до трёх секунд. Внезапно наступило облегчение, Павел взял её за руку.
— Так лучше?
Рози вытерла слезу, кивнула. Молодой человек замер, словно прислушиваясь, потом погасил в каюте свет. Неяркое свечение, видимое только в полной темноте, пробивалось из-под его пальцев.

Геллер следил за редкими огоньками на берегу, лёжа в шезлонге на палубе, поднявшимся Рози и Веласкеса он вяло помахал рукой. Массив данных, полученный от бывшего техника Линдера, был слишком велик, чтобы обрабатывать его здесь, на яхте.
— Следят?
— На берегу никого не видно, радар чист, — доложил инженер, — два катера идут в километре, ближе не подходят. Что решили?
— Мы остаёмся.
— Мне нужно быть или в офисе, или на объекте, — сказал Геллер, — без оборудования я ничего не пойму. В офис кто-то пытался залезть, мой периметр их вырубил, а потом полиция забрала. Думаю, выпустят, ничего не взяли. Развлекайтесь, а я пока поплаваю.
Розмари заняла освободившийся шезлонг, она закрыла глаза, подставив лицо лучам Сола, Павел уселся на корме, свесив ноги.
— Смотри, акула чего-нибудь откусит, — инженер подмигнул ему, и спустился в трюм.
Часть отгороженного пространства занимал шлюз, Геллер надел глубоководный гидрокостюм, нацепил на грудь компенсаторы давления, на пояс — кислородный концентратор. От яхты до берега в этом месте было километров пять, от киля до дна — полтора километра. Эф залез в капсулу, которая заполнилась водой, и выплюнула его в океан. Яхта сбавила ход до десяти узлов, начала описывать круги, преследователи обошли её со стороны океана, почти остановившись.
Первые пять минут инженер спускался вниз, держа в руках небольшой контейнер, пока грудь не сдавило — на глубине в полкилометра приток энергии снизился, и Геллер сохранял дыхание только благодаря компенсаторам. Он завис в толще воды, нажал кнопку на контейнере, тот раскрылся, превращаясь в копию человеческого тела. Рядом проплывали несколько акул, Эф настроил отпугиватель на манекене, запустил его обратно к яхте, а сам продолжал оставаться на месте, включив маскировку.
Манекен всплывал ещё минут десять, яхта подобрала его, и устремилась дальше, к Майску, один катер приотстал, повторив несколько раз траекторию судна Веласкеса, но потом всё же уплыл. Геллер терпеливо ждал, на всякий случай, и только через полчаса поплыл в обратную сторону, постепенно приближаясь к берегу. Двадцать километров он проделал на той же глубине за полтора часа, приходилось следить за дыханием и содержанием азота в крови, и расслабился, только когда дно поднялось до отметки в двести пятьдесят.
Здесь животный мир был гораздо богаче, Геллер ускорился, пронесся над кайманом, лежащим на дне — в источниках со Старой Земли утверждалось, что те вырастали всего до трёх метров и жили в пресноводной воде, этот пятиметровый малыш прекрасно чувствовал себя в солёной. Учуяв проплывающую еду, кайман рванул с места, разогнался, почти догнал инженера, поймал удар отпугивателя, развернулся и отправился искать жертву поспокойнее. Дно плавно поднималось всё выше и выше, наконец на глубине в сотню подъём стал почти вертикальным, из каменной толщи торчала толстенная труба. При появлении молодого человека торец трубы раскрылся, а когда Геллер заплыл внутрь, снова захлопнулся. Он проплыл ещё метров двадцать, и оказался в цилиндрической камере, с лестницей, уходящей вверх. Камеру от трубы отгораживала мембрана, она закрылась, насосы откачали воду, Геллер полез по ступенькам.
Лестница заканчивалась в небольшой комнате, уставленной водолазными принадлежностями, тут же висела одежда, Эфраим как раз натягивал штаны, когда дверь распахнулась, и внутрь заглянула Лив Борхес.
— Привет, красавчик, — сказала она, — добро пожаловать в наш райский уголок, на обед подадут стейки, а первоклассное обслуживание и чудесный вида на океан включены в цену.
— Некогда, — молодой человек бодро потопал вслед за ней по длинному коридору, — работа, Лив, вот что главное.
— А я думала, что некая черноволосая красотка по имени Мириам.
Геллер покраснел.
— Мы с Мириам всего лишь друзья, — заявил он. — И вообще, ты ничего не понимаешь в отношениях.
— Куда уж мне, — Лив ехидно улыбнулась, — кстати, она будет здесь завтра. Приготовить дорожку из розовых лепестков?
— Лучше бургер, — проворчал инженер, усаживаясь в рабочее кресло, — и большой кувшин кофе.
— Ты мне не босс, — фыркнула женщина, — сам сделаешь.
Она ушла, оставив Геллера одного в просторном помещении, заставленном приборами и аппаратурой. Стены уходили вверх на пять с лишним метров, по контуру шёл второй ярус, здесь раньше стояли койки, их разобрали и отдали на утилизацию. Когда-то помещение было частью подземного убежища, таких сооружений, оставшихся от первого столетия после Разделения, на Параизу насчитывалось не меньше трёх сотен. Зачем их строили люди, оторванные от материнской планеты, сейчас понять было сложно — за триста с третью сотен лет, пока они тут обживались, на Сегунду не упало ни одного крупного астероида, свежих следов ударов на самом Параизу не нашли, а астрономические наблюдения первых десятилетий ничего опасного не обнаружили, коричневый карлик, занимавший дальнюю орбиту, притягивал к себе космический мусор, из которого у него сформировались собственные спутники.
Сверху убежище защищал слой породы в восемьдесят метров, лифт поднимался по шахте до отметки океана, ход в сторону воды заканчивался тупиком, наружу вёл узкий лаз, который заканчивался в подвале старого маяка. Отсюда, из маяка, не так давно убийца прикончил Рудольфа Крамера, главу фирмы «Крамер Биотек». После этого случая мотель, находящийся на берегу, продали, и новый владелец перестраивал его под собственные нужды.
Инженер запустил кофейный автомат, надвинул шлем на лицо, положил накопитель на выдвинувшуюся из подлокотника пластину, и постарался сосредоточиться.
* * *
Суарес следила за яхтой, пока та не оказалась возле Майска. В сорока километрах от Кейптауна из судна выплыл человек, спустился на большую глубину, затем всплыл обратно. Через три часа подводный дрон обследовал это место, но ничего не нашёл, оставалось загадкой, зачем Веласкес это проделал.
Веласкес и его люди могли подождать, что бы они не получили, для больших объёмов информации требуется оборудование помощнее яхтенного компьютера. Это во-первых. А во-вторых, следить за ними, пытаться отобрать носитель, значит признать, что информация ушла именно к нему, и что Линдер — просто звено в цепочке. Нору такой вариант не устраивал, она не могла себе позволить потерять неизвестно что, и Линдера, и украденные данные нужно было найти, любым путём.
Один человек мог бы всё устроить, влезать к нему в долги не хотелось. но видимо, в очередной раз придётся. Она дотронулась до виска, вызывая на экран перед глазами список контактов, выбрала нужный. В службе безопасности Фальков этот человек проходил как информатор, очень дорогой и очень надёжный — Жерар Гаусс торговал антиквариатом по всему северному побережью уже пятнадцать лет, и ни разу не имел проблем ни с полицией, ни с Семьями. А ещё он был когда-то близким другом умершего репортёра, и никто не углядит ничего необычного, если глава службы безопасности выразит свои соболезнования. Как умеет.
— Сеньор Гаусс, — прощебетала женщина, — могу ли я с вами встретиться? Да, это срочно. Конечно, буду на месте через три часа.
Нора поморщилась, Жерар пожелал встретиться в местечке Папайя-Вейли, недалеко от города Лацио, между Тампа и Майском. Лацио вот уже двести лет управляли Фернандесы — из этой семейки вышли мэр, половина городского совета и начальник полиции. И Нина Фернандес, дальняя родственница Павла Веласкеса. То, что встреча назначена на её территории, могло быть простым совпадением, или наоборот. Но Норе ничего не оставалось, как рискнуть.
До мотеля «Мираж», где ей назначили встречу, было два часа езды, сначала по побережью, мимо Кейптауна и старого маяка, а потом, примерно на половине пути от Старого порта до Майска, вглубь острова. Женщина сомневалась, взять ли с собой охрану, но потом решила, что поедет одна. Пять-шесть головорезов не спасут на чужой территории, а небольшая армия вызовет большую войну просто фактом своего появления. Нора взяла с собой два пистолета, оседлала мотоцикл, и вырулила с лесной дороги на шоссе. Дорога петляла, повторяя береговую линию, Суарес проехала Кейптаун, пересекла Рио-Лунго, и даже издалека полюбовалась на очертания местной достопримечательности, старый маяк, стоящий на обрыве над белоснежным пляжем. Рядом с маяком расположилась гостиница, именно здесь полгода назад убили Рудольфа Крамера, президента «Крамер Биотек», и её дочь, Филипа Суарес, оказалась замешана в этих событиях. Мелькнула мысль свернуть и посмотреть на место преступления, но гостиница была закрыта, её обновляли — бульдозер в свете прожекторов ровнял площадку слева от домиков.
Папайя Вейли вживую выглядел гораздо хуже, чем в сети, даже ночью, однотипные трёхэтажные домишки, в которых жили рабочие фабрики квант-индукционных панелей и завода по переработке коки стояли по обе стороны дороги, чахлые огороды примыкали к джунглям. Местным центром был мотель «Мираж», в котором располагались бар, ночной клуб и даже, как утверждал навигатор, бордель. Мотель состоял из десятка домиков на два номера каждый, и основного здания, разделённого на два трёхэтажных крыла. В левом находились развлекательные заведения, а в правом — закусочная и номера для постояльцев. Нора припарковала байк на пыльной парковке рядом с десятком здоровенных грузовиков, и зашла в последний по счёту, и первый по нумерации домик.
Скудная обстановка располагала к непродолжительному отдыху — широкая кровать, небольшой столик, экран на половину стены и душевая. Между этим и соседним номером была дверь, Нора подошла, чтобы постучать, но створка и без этого распахнулась, на пороге стоял высокий мужчина со смуглой кожей, европейскими чертами лица и чёрными с сединой длинными волосами, затянутыми в конский хвост. Он галантно поцеловал женщине руку, усадил её в кресло, а сам уселся на кровать.
Нора коротко объяснила, что случилось. Лишних вопросов Жерар не задавал, занёс данные Макса Линдера в планшет, попросил немного подождать, и через пять минут вывел на экран незнакомое лицо.
— Твой человек. Следы затеряются на Свободных территориях ближе к Касабланке, но потом всплывут в Модене, частные апартаменты, оборудование будет испорчено, но не так, чтобы ничего не восстановить. Что должны найти?
Нора протянула пластину с данными, Жерар сунул её в карман.
— Триста тысяч, — сказал он.
— Идёт. Гарантии?
Жерар достал из бокового кармана игральный кубик, подкинул в воздух несколько раз.
— На кости шесть граней, и только на одной — единица. Как думаешь, какова вероятность того, что она выпадет шесть раз подряд? — спросил он.
Нора пожала плечами. Она не любила математику.
— Примерно две тысячных процента, — сказал мужчина. — Невероятные вещи хоть и редко, но случаются, поэтому я гарантирую результат на девяносто девять целых и девятьсот девяносто восемь тысячных процента. Но довольно о делах, номера оплачены ещё на семь часов. Если ты никуда не торопишься…
Женщина секунду подумала, кивнула. Антиквар был привлекателен, самоуверен и чертовски хорош в постели. Для обычного человека.



Глава 10

Глава 10.

 7 января, суббота. 

Пельтцер потратил два часа на то, чтобы убраться от Тахо. Он следил за новостями, но кроме кадров с детьми Чэнь, оставшимися без матери, почти ничего интересного не увидел — ни своего собственного изображения, с предложением сдаться, ни награды за голову. Полиция сообщала, что преступника ищут и вот-вот найдут, репортёры слетелись к домику на побережье из близлежащих городов, а те, кто оказался далеко от Тахо, кусали себе локти. Наниматель молчал, наконец, Майк не выдержал, сам предложил сто пятьдесят тысяч — это значило, что придётся вернуть двадцать тысяч из аванса.
Ответа долго не было, он успел поселиться в недорогом мотеле, пообедать, проиграть на бильярде двадцатку, почистить оружие и перепрограммировать оставшийся флек. Наконец, через несколько часов иконка нанимателя моргнула.
 «Лимит подсказок исчерпан. Удачи, Майк Пельтцер!» 
Мужчина выругался, бросил комм на пол, прыгнул на него сверху. Ударопрочный корпус никак на это не отреагировал, сообщение никуда не исчезло, Пельтцер размахнулся, чтобы зашвырнуть проклятый кусок пластика подальше, но вовремя одумался. Работа научила его внимательно относиться к фактам, и разыскивать нужное в потоке, казалось бы, совершенно бесполезных сведений. Раз Лемански была одной из съёмочной группы, значит, она работала в «Ньюс». Редакция находилась в Верхней столице, рыжая там наверняка появится, хотя бы для того, чтобы её уволили. Или придёт на похороны. Пельтцер поставил фильтры на любую информацию о Фран, и ему улыбнулось чудо, иначе и не скажешь, похороны Терезы Симонс были назначены на среду, среди приглашённых гостей была сеньора Лемански. Пришлось продлить отпуск по болезни ещё на неделю — Майк согласился отдать половину жалования приглашённому преподавателю, лишь бы не вступать в ненужный конфликт с деканом. Убийства оказались не такими выгодными, как он себе представлял, Пельтцер твёрдо решил — прикончит рыжую, и на этом остановится. Мысли отказаться не было, как и желания разузнать, что же такое совершила студентка.
* * *
Фран получила два важных сообщения, когда пересекала Рио-Лунго.
Первое было от «Ньюс». Её стажировка закончилась, девушке предлагали приехать в кадровый департамент, и заполнить необходимые документы, чтобы подать запрос на постоянную работу. Скорее всего, этот визит должен был стать обычной формальностью, наверняка её уволят, но Фран решила заехать на всякий случай.
Второе прислала адвокат матери. Похороны матери назначили на вторник следующей недели, прах покойной, или, точнее, того, что от неё осталось, будет развеян над океаном в Ньюпорте, родном городе сеньоры Симонс. Фран подтвердила, что придёт, хотя на самом деле появляться там не собиралась.
Она связалась с транспортной фирмой, заказала байк, отметила точку на карте, на заправке в небольшом городке Ла-Рош, здесь дорога, идущая от Тампы, расходилась к Сентаменто и Ривердейлу. Фран собиралась сменить транспорт, а потом навестить сеньору Гименес, чтобы забрать винтовку.
На заправке девушка отпустила микроавтобус, арендованный мотоцикл ждал её на стоянке, до Нижнего города Фран добралась за два с половиной часа, Сол только-только появился из-за горизонта, и пришлось ждать в закусочной до семи первой трети. Девушка успела плотно позавтракать и даже подремать. На большом экране в закусочной транслировались новостные каналы, Фран расплачивалась, когда увидела сюжет о только что произошедшем убийстве в окрестностях Тахо. Женщину расстреляли на глазах у мужа. Под днищем полицейской машины нашли взрывную пластину, состав взрывчатого вещества, уверяли эксперты, совпадал с тем, которым взорвали фургон возле Сентаменто. Появились данные с камер, на которых обнаружили Чэнь неподалёку от места, где убили Терезу, и тут же появились версии, что именно она была целью преступника, а репортёр просто подвернулась неудачно. И что преступник наверняка действовал из ревности — по-другому объяснить произошедшее с обычной женщиной из пригорода никто не мог, или не хотел
Когда она выходила из закусочной, пришло сообщение от нанимателя.
 «Поздравляю с выходом в финал, напоминаю, что приз оставшемуся в живых — триста пятьдесят тысяч реалов. Тебе всё ещё доступна подсказка стоимостью в девяносто пять тысяч, Фран, смотри, не прогадай». 
Смазанное лицо третьего участника пропало, остался только профессор Пельтцер, похоже, он разобрался ещё с одним человеком, поразительно быстро для скромного преподавателя истории. Возможно, это было совпадением, но выбывшей могла быть Тинг Чэнь, которую только что показали в новостях. Чем могла провиниться мать троих детей, жена полицейского, даже в голову не приходило, но получалось, что Пельтцер не такая уж невинная овечка. У него наверняка высветилась следующая цель — она сама, и тут уже стоял вопрос, кто кого. Преподаватель истории не колебался, убивая многодетную мать, и точно не станет раздумывать, вгоняя пулю в голову Лемански. И ещё, Пельтцер подозрительно быстро находил своих жертв, не иначе, как ему помогали, как тогда, когда сама Фран охотилась на Феликса Орлова. Наниматель со своими платными подсказками, раз так, то и Фран воспользуется предложением, но чуть позже. Или соберётся с духом и отправится в полицию, к сержанту Волковой. Девушка представила, какой фурор может произвести её информация, если она отдаст её полиции, поёжилась, стоит это сделать, и дороги назад не будет.
.Она проехала через полицейский терминал, не снижая скорость, добралась до кондо, где жила сеньора Гименес — если та сказала, что оружие будет готово именно в этот день, с утра, то значит, так оно и должно было произойти. Старушка вставала рано, с первыми лучами, и очень не любила, когда её заранее тревожили сообщениями.
Дверь в дом была приоткрыта, Фран поднялась по ступенькам. постучала. Из глубины дома появилась молодая женщина в перчатках.
— Привет, — сказала она, — я Салли, убираюсь тут. Ты к хозяйке?
— Да.
— Она ещё не проснулась. Но если я могу чем-то помочь…
— Нет, — девушка помотала головой, сделала шаг назад, — я просто хотела узнать, как она. Ладно, зайду через пару часов.
— Конечно. Но если ты за заказом, — Салли подошла поближе, подмигнула, — могу отдать.
— Отлично, — Фран постаралась вести себя естественно, хотя чувствовала что-то неладное, — но я уже оплатила, если что.
— Наверняка, иначе бы она не оставила тебе ничего, — уборщица захлопнула дверь в дом, и пошла к гаражу прямо по газону, — так что ты заказала?
— Цезальпинию, — девушка ткнула пальцем в высокий колючий куст у забора, покрытый оранжевыми цветками, — две штуки.
Нехорошие предчувствия только окрепли, если бы обычная уборщица позволила себе ходить по садику Гименес, примяв даже стебель травы, её тут же бы вышвырнули на улицу. Мурашки побежали по спине, но Фран усилием воли подавила панику, она точно знала, если даст волю чувствам, будет только хуже. То, что никакой пожилой сеньоры тут нет, она поняла, и мысленно с ней попрощалась. Слишком поздно — возле калитки стояли два молодых человека, перегораживая пути отхода.
Салли зашла внутрь гаража, Фран остановилась на пороге.
— Где цезальпиния? — спросила она, — и где сеньора Гименес?
Никаких цезальпиний внутри не было, ближе к двери, ведущей в дом, стояло кресло, в котором сидел пожилой мужчина в помятом костюме и с небритой щетиной на лице. Он курил сигару, стряхивая пепел прямо на пластиковый пол. Скорее всего, какой-то бандит, и Фран предстояло узнать прямо сейчас, кому старушка перешла дорогу. Комм пискнул, это значило, что сигнал тут глушили.
— Привет, — сказал помятый мужчина, — я специальный агент Фил Родригес из Бюро. А тебя как зовут?
— Фран Лемански, — представилась девушка, — что тут происходит?
— Продаю цветочки вместо сеньоры Гименес, — Фил хохотнул, — тебе какой? Вон там в углу лежат на любой вкус, выбирай.
На столе красовались пистолет и три винтовки, в одной из которых Фран узнала свою. Мурашки развернулись в районе копчика, и галопом понеслись вверх, к затылку, похоже, она здорово вляпалась.
— Не понимаю, о чём вы, — Фран покачала головой, — понятия не имею, что тут происходит, но я хочу адвоката. И если вы агент, то должны показать значок.
— Хорошо, — Фил пожал плечами, достал из кармана пластину с голограммой, помахал в воздухе, — посмотрела, и хватит. Эй, ребята, отвезите её к остальным, и дайте увидеться, вдруг они знакомы. Но сначала обыщите, никаких средств связи. Добро пожаловать в Бюро, детка, тебе у нас не понравится, сразу предупреждаю.

— Кто она? — Родригес подошёл к воротам, стряхивая сигарный пепел на подоконник, и смотрел, как пленницу втаскивают в микроавтобус.
— Фран Лемански, жительница Свободных территорий, точный адрес неизвестен, полицейский терминал на въезде считал её карточку пятнадцать минут назад, так что насчёт имени не соврала. Сейчас получаю по ней информацию, ничего особенного, что можно было бы притянуть. Кстати, стажируется в «Ньюс» с недавних пор, — Салли уселась в освободившееся кресло, стянула перчатки, вытянула ноги, — у Терезы Симонс.
— Дьявол, — выругался Фил, — этого только не хватало. ДНК, отпечатки?
— И что это даст? — вздохнула специальный агент Вильямс, — всё оружие стерильно чистое. Записей с камер кондо у нас почти нет, сам знаешь, но она появлялась тут несколько дней назад, забрала саженцы настурций.
— Цветочки она любит, значит. Шансы один к четырём, а то и больше, — агент Родригес швырнул окурок на газон, достал из кармана новую сигару, — чёрт, старуха померла не вовремя. Ты оставайся тут, а я поеду, попробую её разговорить. Заодно узнаю, как она тебя раскусила. Да-да, ты где-то прокололась, детка, те двое, что были позавчера, не просекли, а эта сразу догадалась.
— Ты сам-то что будешь делать, если Лемански не расколется?
— Смотря как будет себя вести. Подержим сутки, если не сознается и будет требовать адвоката, извинимся, отпустим и проследим. А пока ждём ещё гостей, кому-то эта винтовка точно принадлежит. Но я вот печёнкой уверен, что ей.

Исабель Гименес умерла за несколько минут до наступления среды, 4 января, и за одиннадцать дней до того, как ей должно было исполниться девяносто восемь лет. Для своего возраста она чувствовала себя великолепно. В восемь последней трети женщина выпроводила запоздалого гостя, поужинала, посмотрела телевизионное шоу, сидя на крыльце, под стрёкот цикад, выкурила сигару, а когда время приблизилось к полуночи, прошла к себе в спальню. Там она проверила картриджи с лекарствами, подключила к запястью датчик экстренного вызова скорой. Камеры в гараже, на участке и на въезде в кондо транслировали изображение на настенный экран, выключать его старушка не стала, мерцающий приглушённый свет успокаивал, а звуки шелестящей листвы, изредка проезжающих автомобилей и мотоциклов, и перебранка соседей позволяли быстрее заснуть. Окна и двери были закрыты наглухо, система вентиляции охлаждала свежий воздух, насекомые напрасно бились в стёкла, а многочисленные датчики по контуру участка следили за любым движением. Старушка давно уже ничего не боялась, но всегда была осторожной.
Ей предстоял насыщенный день, нужно было довести до ума винтовку, которую привезла молодая вертихвостка, высадить бегонии, откалибровать новый пистолет, заказанный богачом из Майска, связаться с банком, чтобы оплатить ипотеку за три кондо и обновить страховку. Женщина аккуратно опустила голову на подушку, выключила свет, вытянула руки вдоль тела, по армейской привычке дала себе приказ уснуть, но смазанное движение в углу комнаты заставило её слететь с кровати, выхватывая пистолет — старые навыки никуда не делись, только реакция стала хуже из-за возраста. Времени думать, почему система охраны не сработала, у неё не было, яркий свет залил каждый уголок спальни, старушка уставилась на чёрное пятно, ползущее по полу, два раза выстрелила, заставив флек замереть. Перевела взгляд на потолок — оттуда ей на голову падала точно такая же клякса. Гимерес вздёрнула пистолет, но слишком поздно, флек растёкся по её лицу, собрался в районе рта комком, проник внутрь, запирая дыхательные пути. Женщина зашарила вокруг себя, нащупала нож, попыталась выковырять кляксу, но та сопротивлялась, воздуха отчаянно не хватало. Тогда она решилась, приставила пистолет прямо к зубам, повернув так, чтобы пуля прошла мимо крупных сосудов, нажала на спусковую пластину. Две пули в начале обоймы были гладкие, без взрывной начинки, они при нападении должны были задержать на секунду противника, чтобы третья, разрывная, проделала в нём дыру. Но, видимо, старушка что-то перепутала, и первый же выстрел вспучил её череп, разметав куски костей, хрящей и мозгов по всей комнате.
Датчик на запястье сработал, сигнал об остановке сердца поступил в клинику Нижнего города, через минуту оттуда выехала машина скорой помощи и понеслась в сторону дома сеньоры Гименес. Флеки собрались в два шарика, скатились в кухню, просочились через измельчитель в канализацию и исчезли за пределами дома. Медицинский дрон влетел в распахнувшееся окно через три минуты после этого, а сами медики появились ещё через пять. И тут же вызвали полицию.
Полиция пробыла в доме сеньоры Гименес полтора часа, на первый взгляд в произошедшем не было ничего необычного, старая женщина решила свести счёты с жизнью, перед этим попытавшись убить собственное кресло. Записи с камер и замеры датчиков показывали, что кроме неё, в доме никого не было, и версия самоубийства стала единственной. Она оставалась таковой до тех пор, когда сержанту Койо не пришло в голову хорошенько всё обыскать. В гараже офицер полиции обнаружил оружие, проверил регистрацию, отметил, что почти у всех экземпляров таковой не оказалось, доложил своему начальству, а то, чтобы перестраховаться, перенаправило доклад в Бюро, благо офис Бюро находился неподалёку. Тем временем труп сеньоры погрузили в санитарный фургон, и увезли в морг больницы Винсента. Зеваки из соседних кондо, собравшиеся возле дома, потихоньку расходились, новость о самоубийстве почти никого не заинтересовало, разве что из «Фундо политико» приехал репортёр Анджей Смолски, провёл среди очевидцев четверть часа, и направился в ближайший к редакции бар, где продавали его любимый персиковый бренди «Ликуид Мирикл». Там он кое-как под двойную порцию сляпал материал на несколько минут, оценил его на троечку, решил, что это подождёт до завтрашнего рабочего дня, и вернулся к себе домой.
Если бы Смолски доверился своему чутью, а не желанию поскорее снова лечь в постель, и подождал минут двадцать, то встретился бы с агентами Бюро, которые прибыли на место к часу первой трети среды. Возможно, это бы побудило его дополнить материал для редакции, новость о расследовании Бюро утекла бы в сеть, и Фран её бы увидела. И ноги бы её больше не было в доме сеньоры Гименес.
Но этого не произошло. Агент Фил Родригес появился в сопровождении криминалиста, когда возле дома уже никого не было, прогнал сержанта Койо, который рассчитывал хотя бы на похвалу, и принялся изучать найденное оружие. Два пистолета и четыре винтовки интереса не переставляли, их модифицировали, но в разрешённых пределах. А вот пятая винтовка заставила агентов понервничать, во-первых, степень доработки превосходила то, что обычно делали для снайперов, а во-вторых, пули, которые к ней прилагались, один в один совпадали с теми, что выпустили в Феликса Орлова и Терезу Симонс.
О том, что Бюро наложило лапу на любое упоминание о смерти старушки, Анджей Смолски узнал только утром. Дело запахло сенсацией, репортёр рассудил, что не в его интересах спорить, лучше проследить, набрать ещё информации, а потом вдарить ей так, чтобы у зрителей глаза повылазили от удивления. Он заявил на работе, что болен, проверил, нет ли в кондо, где жила Гименес, свободных апартаментов, и обнаружил, что два продаются. Осталось только связаться с риэлтером, заполнить договор, внести триста пятьдесят реалов за неделю, и занять небольшой домик в четырёх таких же от квартиры старушки.
Первые птенчики попали в капкан днём пятого января, двое парней на мотоциклах заехали на участок Гименес, где их аккуратно упаковали и увезли в неизвестном направлении. Кто это такие, Анджею узнать не удалось, но и так вокруг происходило много всего интересного — куда-то пропала уборщица кондо, Молли, женщина с тремя детьми, а на её месте появилась новая уборщица, Салли, а жильцы двух соседних с апартаментами Гименес домов срочно отправились на отдых. В самом доме обосновались агенты Бюро, которые менялись ночью, приходилось изворачиваться, чтобы они его, Анджея, не заметили.
Удача улыбнулась в субботу, седьмого. Рыжая девушка постучала в дверь дома покойницы, и о чём-то переговорила с Салли. Анджей готов был биться об заклад, что лицо девушки ему знакомо, но вспомнил он, кто это такая, только когда рыжую погрузили в чёрный микроавтобус, а заодно проверил, пролистал записи интервью с советником Перейрой. Фран Лемански, стажёр Терезы Симонс, о которой все новостные каналы вопили с прошлой ночи. Убитый в Сентаменто репортёр, арестованный стажёр, умершая старушка, пропавшая уборщица — это отлично складывалось в репортаж о тайной операции Бюро против граждан Параизу. Бред, конечно, но такова его работа. Анджей убедился, что все записи хранятся в надёжном месте, и их никто кроме него не сможет вытащить, сунул в зубы трубку, откинулся в кресле, надвинул на глаза пластину визора, подключил комм, чтобы связаться с Коллинзом из «Ньюс».и выяснить всё насчёт Фран. Но не успел, пришлось подняться, потому что в дверь постучали. На экране спиной к двери стоял мужчина в помятом костюме, в опущенной руке дымилась сигара.
— Привет, старина, — гость не стал поворачиваться, когда дверь открылась, — сколько лет мы знакомы, ты не меняешься, всё такой же любопытный.



Глава 11

Глава 11.

 7 января, суббота. 

Фран просидела в небольшой комнате без окон почти четыре часа, прежде чем её вызвали на допрос. Перед агентом по имени Марк Эскобар лежал её комм, судя по кислому виду, специалисты Бюро ничего из него не вытащили. Точнее, ничего важного, переписка, к которой могли прицепиться, велась на шифрованных каналах, по кодам, которые она вводила каждый раз, а потом меняла, и, если не залезть девушке в голову, отследить её сообщения было невозможно. Фран вообще с некоторых пор стала параноиком, она даже маршруты в пилоте байка очищала каждый день.
Эскобар начал с простых вопросов, Фран охотно отвечала. Да, училась, работает в «Ньюс», живёт, где придётся, сейчас вот хотела снять квартиру в Верхней столице, поближе к работе, но сегодня редакция от её услуг отказалась. Нет, ни в каких людей никогда не стреляла, и даже не представляет, каким моральным уродом надо быть, чтобы это делать. И первого января она была на Саус-лейк, а где именно — не скажет, потому что частная жизнь на Параизу охраняется десятком законов. Но охотно покажет записи этого дня на своём комме. Эскобар, видимо, и не надеялся, что она расколется, через час его сменил мужчина, которого Фран встретила в гараже сеньоры Гименес, Фил Родригес.
— Облегчи жизнь себе и дядюшке Филу, — сразу, без предисловий, сказал он, — признайся, что из этого твоё, и мы тебя отпустим. Ткни пальцем, и всё, мы даже обвинений тебе предъявлять не станем, я тебе гарантирую.
Он выложил несколько фотографий с оружием из гаража. Фил явно торопился, готов был пообещать всё, что угодно, и Фран буквально через несколько минут поняла, почему. В дверь вошёл молодой мужчина в сером костюме, с дорогим кожаным портфелем и в очень дорогих ботинках, представился адвокатом Ломаксом, и поинтересовался, когда его клиентку освободят. На вопрос Фила, кто его, чёрт побери, сюда впустил, Ломакс предъявил постановление, подписанное судьёй Масловым со Свободных территорий, квитанцию о внесении залога, и предложил агенту поскорее закончить допрос, на котором его клиент всё равно будет молчать, потому что расскажет всё только в суде. И только если будет выдвинуто обвинение.
Так и вышло. Фран смотрела в потолок, Ломакс за неё отвечал, Фил поначалу злился, но потом успокоился. В конце концов, он и так собирался отпустить эту мелкую рыжую дрянь, так почему бы не закончить спектакль достойно. Маслов назначил суд на начало февраля, к этому времени или Лемански прикончат, или она попытается сделать это с кем-то ещё, так что всё, по мнению Родригеса, шло в правильном направлении.
Однако его решимость поколебалась, когда Лемански увели, а на её место уселась Диана Родригес, шеф департамента убийств.
— Это не она, — сказала женщина.
— С чего ты взяла?
— Я узнала, куда она идёт девятого января, во вторник. На похороны Терезы Симонс в Ньюпорте.
— Ну и что? Там весь «Ньюс» будет, она же, кажется, стажёр. Или уже нет?
— А то, папа, что она — её дочь. Лемански — дочь Терезы Симонс.
— Чёрт, — Фил выругался, — прости, сорвалось. Не может такого быть, она что, в собственную мать стреляла? Слушай, эта рыжая точно замешана, вот зуб даю, я эти дела чую, ты знаешь. Терезу ранили аккуратно, словно рукой пулю положили, надо найти записи, где эта Лемански стреляет, отдать на анализ, чтобы нашли совпадения, и наверняка она где-то хранит остальное оружие, если отыщем, припрём к стенке.
— Отлично, сделай это. А пока — у тебя есть хоть одно доказательство?
— Нет, — признался агент, — только интуиция, но ты знаешь, она меня не подводит.
— Дам три часа. Если не сможешь предъявить обвинение, Лемански свободна.
— Сам хотел тебе это предложить. Пусть подумает, что мы ничего не добились, а пока мы за ней проследим.
— Даже не вздумай, — Диана поднялась, — тебе осталось два года до пенсии, но, если будешь поступать по-своему, вылетишь завтра. Я не посмотрю, что ты мой отец, отправишься в свой садик цветочки копать. Где саженцы взять, ты уже знаешь.
Фран выпустили к вечеру. Ей вернули мотоцикл, комм и оружие, девушка заполнила бланк отказа от претензий, и через несколько минут выехала на Каменное шоссе, ведущее в Нижнюю столицу. Первым порывом было отправиться на склад, вывезти оттуда всё оборудование, а само здание спалить начисто, но камеры показывали, что туда никто не наведывался, и не стоило пока что привлекать к нему внимание. В кофре мотоцикла лежала винтовка, в кобурах — два пистолета, стандартный набор любого жителя Параизу, оружие обслуживали в обычном магазине, не лучший выбор для киллера, а вот для самозащиты то, что нужно. Оставалось найти место, где можно переночевать относительно безопасно, и решить, что делать дальше.
* * *
Геллер пытался разобраться в огромном массиве данных, который собрал его виртуальный шпион, когда получил сигнал, что в комме Фран Лемански копается кто-то посторонний. Через минуту он определил, что копались, скорее всего, спецы из Бюро — они получили доступ, используя универсальный пароль, у полиции такого не было. Значит, у девушки возникли неприятности. Инженер связался с Веласкесом, тот сказал, что разберётся.
— Как дела? — спросил Павел.
— Такое впечатление, — инженер зевнул, — что этот бот собирал всё подряд. Я теперь знаю, сколько денег у «Айзенштайн» уходит в год на заправку освежителей воздуха, и кто их подрядчик. Он их обдирает, как липку, мы можем подсунуть другое предложение, более выгодное.
— И это всё?
— Почти, — признался Геллер, — программа считает, что ничего важного тут нет, но я надеюсь.
— Мы тут на яхте болтаемся, вблизи Майска, эти ребята из команды Суарес не отстают. Розмари может помочь.
— Зачем это ей? То есть да, было бы отлично. Переключаю канал, теперь вы видите то же, что и я, доступ идёт через Касабланку, это безопасно.
— Павел сказал, ты ищешь, где могут держать Филипу. Как ты это делаешь? — подключилась лейтенант.
— Понятия не имею, в крайнем случае нарою что-нибудь компроментирующее, и заставлю их поменяться. За несколько лет какой-то мусор собрали, программа его сортирует, по времени там, по важности, и сотне других критериев, но многое приходится проверять. Возможно, там нет вообще ничего интересного, информацию извлекали из общих узлов, ни с чем секретным мои фантомы дела не имели, обычные отчёты, сметы и всё такое. Я сам не очень в этом разбираюсь, как добыть данные — я знаю, что делать, если есть конкретная цель, тоже, а вот когда перед тобой куча офисных отбросов, не представляю, к чему первому подступиться. Но вдруг нам повезёт, и мы там отыщем что-то важное.
— В этом есть смысл, — Розмари кивнула, — люди часто не придают значения обычным записям, только секретные данные часто берутся не из секретных источников, и из того, что известно практически всем, надо только знать, где и что смотреть.
— Здорово, — восхитился Геллер, — и что ты будешь делать?
— Искать несоответствия, — ответила женщина, открывая первую сводку. — Любые. Например, документы вдруг заверил другой человек, или отчёт всегда высылался в полдень, но иногда — на пять минут позже, это самое простое. Что потом, когда мы это найдём? Будем шантажировать корпов?
— Если ты из этой свалки вытащишь что-то полезное, — инженер выбрался из кресла, дотопал до кофейного автомата, и вернулся с большой кружкой кофе, — и тебя попрут из армии, корпы тебя с руками оторвут. А мне в лучшем случае голову. Поэтому шантаж, он на крайний случай. Ну, поехали.
Перед глазами Розмари замелькали цифры, даты и видеозаписи, женщина не заметила, как прошло два часа, даже от покалывания в висках отмахнулась, словно от надоедливой, но неопасной помехи, и только потом сообразила, что привычной боли не было. Она спихнула с глаз прозрачную пластину, потянулась в шезлонге, Сол уже кочегарил вовсю, хлестал лучами по открытым частям тела.
— Надо перекусить, — сказала она, — эй, Эф, ты как?
— Несколько месяцев назад я был обычным инженером, — Геллер тоже стянул визор, — и мне в голову не приходило заниматься этой чушью. Но стоит только начать. У меня пусто. А у тебя?
— Кое-что нашла в документах строительного департамента, тысячи аукционов на аренду земли, сметы на строительство, отчёты.
— И что тебя заинтересовало?
— Если скажу — придётся тебя убить.
— Ты серьёзно? Тогда лучше не надо.
— Шучу, это не тайна, просто никто обычно не интересуется, кроме подрядчиков. Смотри, вывожу карту, что ты видишь? Острова, много островов. Если брать двадцатикилометровую линию от берега, вокруг Параизу их больше сотни, а если увеличить до ста километров, почти тысяча. Примерно две трети — голые скалы, они мало кого интересуют, остальные пригодные для освоения клочки земли давно застроили и перепродают. Всё, что дальше, спросом не пользуется, люди привыкли жить вблизи от цивилизации. Поэтому там практически нет сделок, если ты захочешь заселить такой островок, пусть даже в Южном полушарии, подаёшь документы, выясняешь, не занят ли он, платишь регистрационный взнос, и земля твоя. Естественно, ты должен возвести постройки в течение двух лет, иначе всё отберут.
— Большой взнос?
— От типа и площади зависит, но даже ты потянешь. У каждого правительственного объекта есть санитарная зона, от трёх до пяти километров, даже если там есть земля, она не поступает в продажу. Все эти объекты можно найти в реестрах строительных компаний, потому что государство — выгодный заказчик, аукционы проходят в закрытом режиме, к результатам только правительственный департамент имеет доступ, поскольку он всё оплачивает. Например, у Сил обороны четырнадцать баз в стокилометровой зоне, при желании ты можешь их посетить, надо только подать заявку и получить разрешение.
— Так просто?
— Да, это ведь не враждебная какая-то организация, мы, сеньор Геллер, служим планете и всем, кто её населяет, так что любой может своими глазами увидеть, хорошо мы это делаем или нет.
— И много желающих?
— Кроме репортёров и тех, кто собирается пойти служить — почти никого. Скажи лучше, этот канал хорошо защищён?
— Можешь быть уверена, — пообещал Геллер, — если нас пытались бы подслушать, или перехватить, я бы знал. Разговор не записывается, любые следы уничтожаются, а то, что уничтожить нельзя, подменяется. Я на этом выдру съел.
— Ладно, у правительства есть свои объекты за стокилометровой зоной, это могут быть резервные склады или полигоны, или, например, что-то, связанное с космосом. Если объект не хотят раскрывать, то оформляют как частную территорию, в этом случае заявка подаётся на основной остров и на всё, что в пяти километрах от него. У нас, как ты знаешь, доступ на частную собственность запрещён без ордера судьи, так что с секретностью там всё в порядке, ты даже можешь убрать свои владения с доступных карт. Так вот, кажется, я нашла такой объект, почти на самой границе, и он никому не принадлежит уже шесть лет, потому что по документам там ничего нет, а вот по строительным отчётам «Айзенштайн» — есть, они подавали заявку, и её отклонили. Никто бы не заметил, но шесть лет назад береговую линию скорректировали, с учётом близких крупных островов, стокилометровая зона отодвинулась., в документах возникла путаница, потом всё поправили, конечно. Участок на западе, почти на самой границе. Не знаю, возможно там только начали что-то строить, и не закончили, но можно проверить.
И Рози подсветила небольшой участок океана в ста километрах от Ньюпорта.
* * *
На острове, затерянном среди бескрайних просторов океана Сегунды, на минус втором этаже белоснежного здания, Филипа Суарес пришла в себя, попыталась открыть глаза, но веки будто склеились. Она пошарила руками, нащупала простынь и нижнее бельё, попыталась сесть, приподняла голову, и тут же уронила обратно на подушку — перед глазами замелькали оранжевые пятна, неприятный комок подступил к гортани. Ноги едва шевелились, их словно что-то удерживало. Филипа с трудом разлепила губы, звуки словно застряли в горле, не желая выползать наружу.
— Помогите, — кое-как прошептала она.
Сердце колотилось, девушка привычно попыталась скользнуть сознанием внутрь организма, чтобы узнать, что там не в порядке, но не смогла. И от этого бессилия, непривычного эсперам, ей стало страшно. Она рванула правую руку, обхватила кисть левой, нащупала блокиратор и облегчённо вздохнула.
— Сто сорок седьмой очнулся, — раздался голос, он ударил по ушам, словно взрыв.
Филипа почувствовала, через нос выползает что-то длинное, идущее глубоко внутрь, в желудок, потом ей провели чем-то влажным по векам, то, что сжимало щиколотки, исчезло.
— Можешь открыть глаза и сесть, — тот же голос звучал гораздо тише.
Девушка сжала веки до боли, потом потянула, размытые пятна появились в поле зрения, они потихоньку изменялись, обретая контуры. Филипа подсунула под себя руку, оттолкнулась, села, спустив ноги вниз. Перед ней стоял пожилой мужчина в белом халате.
— Я — доктор Градов, твой лечащий врач, — представился он, — вижу, ты ещё в себя не пришла, но состояние неплохое, учитывая… Впрочем, это неважно. Минут через десять ты почувствуешь голод, одевайся, поднимайся на третий этаж, лифт в конце коридора. После процедур нужно нормально поесть, потом у тебя свободное время, можешь побегать или посмотреть новости, а в десять последней трети я тебя осмотрю. Одежда на тумбочке.
— Где я? — спросила Филипа.
— Ты в полной безопасности, — Градов холодно улыбнулся, и вышел через раздвижную дверь.
На тумбочке лежал спортивный костюм, с номером 147 на груди, Филипа натянула толстовку, сунула ноги в штаны, движения становились с каждой секундой всё увереннее. Зеркал в комнате не было, более того, все металлические предметы были матовыми, словно отражение могло показать что-то лишнее. Кроссовки чуть сжались, принимая форму стопы, девушка провела рукой по голове, ощутив голую кожу, потом дотронулась до шеи, нащупала шнурок, обвивающий горло, без узлов и застёжек. Появилось желание сорвать его, но Филипа делать этого не стала, решила сначала узнать, что это такое.
Она помнила себя за рабочим столом, посыльный принёс подарок от Геллера, копию той картины, которую она мечтала купить, но не могла себе позволить, и короткую записку о том, что оригинал ждёт её вечером в ресторане. Девушка невольно улыбнулась, Эф всегда выпендривался, наверняка под оригиналом он подразумевал себя, или какого-нибудь коротышку, наряженного, как мальчик с картины. Затем посыльный вытащил пистолет и выстрелил в неё, после этого в памяти всплывали даже не воспоминания, а образы, больше похожие на сон. Особенно ярко она представляла какой-то прозрачный кокон, в который её положили, опутав трубками, и связанное с этим что-то страшное и мучительное. Настолько, что Филипа почувствовала физическую боль, словно её разрывало на части.
Он пережёвывания прошлого толку нет, в этом Филипа Суарес была уверена. Надо было выяснить, где она находится, и как отсюда выбраться, после каким-то образом связаться с матерью или Варгасом, начальником службы безопасности. Створка двери исчезла в стене, стоило приблизиться, безлюдный длинный коридор встретил холодным белым светом, идущим с потолка. Она дошла до лифтового холла, чувствуя, что мышцы практически восстановились, поднялась на пять этажей вверх — здесь коридор шёл перпендикулярно нижнему, центральная дверь была заперта, проём справа вёл в просторное помещение со столиками и кухонными автоматами. За одним из столиков сидел мужчина точно в таком же костюме, с номером 144 на груди, с красным шнурком, словно порезом отделяющим голову от тела, и листал что-то на планшете, прихлёбывая из кружки с улыбающейся кошачьей рожицей. Над правой бровью у него чернело пятно. При виде Филипы мужчина приподнялся и галантно поклонился.
— Привет, сто сорок седьмая, — сказал он, — ты ведь новенькая, только что проснулась? Если пожелаешь, присоединяйся, сегодня на обед превосходный мукейкас из сома и креветок и овощи на гриле, ещё есть бургеры и пицца, но я бы не советовал, они каждый день одинаковые.
Филипа хотела сказать, что не голодна, но внезапно почувствовала, как внутри, в животе, образовалась чёрная дыра, готовая поглотить любую еду.
— В первый раз у всех такое, — 144-й понимающе кивнул, — я порций пять съел, помню, и всё равно остался голодным, но это пройдёт. Кстати, персонал здесь зовёт всех по номерам, но на самом деле я — Борис Данте.



Глава 12

Глава 12.

 7 января, суббота. 

Розмари так увлеклась, что и второй приступ пропустила, он был чуть сильнее предыдущего, но лёгкие покалывания вселяли надежду, что это только временное ухудшение, и потом она может справиться сама.
Яхта высадила Павла в четырёх километрах от Майска, у портового причала острова Беринга, застроенного гостиницами и увеселительными заведениями, и отправилась дальше, вдоль побережья. Что находится вдали в океане, пока что оставалось загадкой, женщина не стала рисковать, запрашивать спутниковые снимки, а без них проверить, действительно ли там что-то есть, можно было бы только самому, доплыв до этого участка. Она рискнула, задала новый маршрут, на скорости в двадцать узлов, чуть больше чем за сутки судно должно было добраться до Ньюпорта. А если она сделает небольшой крюк, и пройдётся вдали от берега по океану, это её личное дело. Но даже если там ничего нет, в тех документах, что Геллер украл у «Айзенштайна», было много чего, что могло заинтересовать второй департамент штаба, и Розмари рассчитывала не просто вернуться на своё место через три недели, а ещё и с ценными данными.
Поэтому она решила, что эти сутки проведёт с пользой, а если времени не хватит, то всегда можно продлить сотрудничество. То, что сведения добыты незаконным путём, с помощью самообучающейся программы, давало простор для расследования, наверняка к этому подключатся Сэм Маккензи и его группа. Инженеру она, естественно, об этом говорить не стала, судьба Геллера её почти не волновала.
Гораздо важнее было то, что она узнала от Веласкеса. О том, что Альварес ставил опыты над магами, ей проговорился Сэм Маккензи. Парень из кожи вон готов был вылезти, только чтобы её заполучить, и проболтался об Альваресе, проекте «Сияние» и о том, что есть те, кто хочет его возродить. Больше Сэм ничего не сказал, может быть, не знал, или хотел приберечь как главный козырь, но потом Рози начала встречаться с Павлом, приступы стали сильнее, в общем, ей стало не до Альвареса и чокнутых эсперов.
Выходило, что проект не просто возродили, а ещё и добились результатов, по крайней мере, одного или двух. Для себя она решила, что даже если приступы пройдут, то Веласкеса она пока сдавать не будет. А если не пройдут, и Рози действительно потихоньку сходит с ума, то она попробует выкарабкаться. Процедура женщину не пугала, эсперов с детства приучали к мысли, что они могут умереть в любой момент, в её группе в приюте из шестнадцати детей остались в живых семеро. И раз получилось у Павла и его друга по имени Люцифер, то, может быть, получится и у неё.

Павел добрался до Майска на пароме, и нашёл свой Дьяболо на стоянке в порту. В Верхнюю столицу можно было попасть двумя путями — или через Сидаже Фундо по Каменному шоссе, или по автостраде, ведущей к Акапулько. В обоих случаях дорога занимала не больше полутора часов, однако в первом случае шла большей частью по равнине через Свободные территории, а во втором — по полосе, прорубленной в горах, и из зоны протекторатов не выходила. Молодой человек выбрал горы, если кому-то взбредёт в голову на него поохотиться, то установленные на вершинах камеры и радары мигом засекут недоброжелателя.
От самого Майска за ним демонстративно пристроились четверо мотоциклистов, они держали дистанцию метров двести, и отстали, только когда молодой человек остановился перед шлагбаумом на въезде в Верхний город. Возник соблазн помахать им рукой, но Павел себя сдержал. Он сдал пистолеты, переключил комм на новый платный канал столицы, и через десять минут и два десятка извилистых улочек оказался перед небольшим двухэтажным особняком в современном стиле, из стекла и гранита, стоящем на небольшом участке газона. Здесь Веласкес никогда не был, но семья Данте обслуживала многочисленное семейство Гальяцци, в том числе бывшего босса самого Павла — Карпова, и кое-что он о них слышал. Дверь распахнулась автоматически, стоило ему слезть с прокатного мотоцикла, клерк с приклеенной улыбкой провёл его в большой кабинет на втором этаже, с окнами в пол. За стеклянным столом сидела женщина с короткой стрижкой и острым носом, изучая многочисленные документы, выведенные прямо на столешницу. Мраморный пол в центре кабинета был покрыт дорогим ковром из натуральной шерсти.
— Сеньор Веласкес, — женщина привстала, пожала ему руку, — прошу.
Молодой человек уселся в кресло, поправил браслет.
— Франческа Данте, представляю интересы семьи Гомешей, мы не знакомы лично, — сказала адвокат, — но вы знали моего мужа. Сергей Корс, он хорошо о вас отзывался.
Павел кивнул, Корс был начальником охраны братьев Гальяцци, он нанимал Веласкеса, чтобы тот нашёл похищенную Светлану Крамер, но потом всё пошло совсем не так, как планировалось. Корса убили в прошлом году на вечеринке в честь открытия нового клуба на глазах у Павла и сотни гостей.
— Соболезную, сеньора, вашей утрате. Насчёт нашей встречи — никогда не был знаком с мэром, с чего бы ему что-то мне оставлять. И не называйте меня сеньором Веласкесом, это как-то непривычно. Лучше просто по имени.
Франческа смахнула документы со стола, достала из ящика конверт, запечатанный чипом.
— Вы не наследник, сеньор Веласкес. Павел. Матеуш Сантуш да Коста Гомеш назначил тебя душеприказчиком с обязательным условием, что это значит, я объясню, когда ты дашь согласие. Но сперва я должна вручить документы, которые оставил покойный, а ты должен их просмотреть в моём присутствии. Прежде, чем мы продолжим.
— Это обязательно?
— Нет, но разве тебе самому не любопытно? — женщина лукаво улыбнулась, протянула Павлу конверт.
Молодой человек пожал плечами, приложил браслет, потом посмотрел на зелёный крестик, чип сличил данные, и распался на две половины, позволяя достать содержимое.
В конверте лежали три листа.
На первом, с голограммой Службы контроля, были нанесены слова, которые Павел помнил, хотя прошло пятнадцать лет.
 «Я, Матеуш Сантуш да Коста Гомеш, пятый советник Верхнего города, отрекаюсь от Паулу Гомеша, отказываю ему в родовом имени и изгоняю из семьи, говорю это от себя, моего отца, моей матери и их родителей. Навсегда.»         Текст был заверен доктором Элайей Кавендишем, старшим инспектором Службы контроля.      
На втором листе капитаном полиции Верхнего города был зафиксирован факт рождения Паулу Гомеша, передача под опеку Службе контроля, дата и место пропажи — 01 мая 323 года от Разделения, остров Мечты, протекторат Ньюпорт. Записью от 30 ноября прошлого года полиция Свободных территорий подтверждала, что Паулу Гомеш до сих пор считается живым, поскольку тело так и не было найдено, а чиновники из Службы контроля запрос о поисках не отозвали. Ниже, департамент опеки 30 апреля 323 года передавал жителя Свободных территорий Павла Веласкеса, эспера, на попечение Элайи Кавендиша. Датчик в углу листа фиксировал движение глаз, записи исчезли, стоило Павлу их прчесть, пластик почернел, показывая, что содержимое уже не восстановить.
        С третьего листа на молодого человека смотрел он сам, только в пятилетнем возрасте, рядом с отцом, Эйтором и Мириам. Дети сидели за столом, а Гомеш-старший стоял за ними, положив руки на плечи сыновьям. Мириам тогда не сдержалась, показала язык, а Эйтор злобно щурился. Эту фотографию он тоже отлично помнил, её сделали на Рождество, потом она висела у него в комнате. На пластике кто-то написал         «Прости»        , явно не Матеуш, потому что Веласкес знал его почерк.      
Павел ещё раз просмотрел листы, попытался сложить их поровнее, он волновался, и нечаянно уронил почерневший пластик на ковёр с высоким ворсом. Быстро нагнулся, чтобы его поднять. Франческа смотрела на него снисходительно, поинтересовалась, нужно ли ещё время, попросила отделить одну половину чипа от конверта, приложила его к пластиковому прямоугольнику, появившемуся всё из той же тумбочки.
— Половина дела сделана. Поздравляю, теперь ты — душеприказчик Матеуша Гомеша, я должна тебя ознакомить со списком наследников и тем, что, собственно, они получат. Точнее, он, наследник должен быть один. Всё имущество сеньора Гомеша, которое оставалось на момент смерти, делится на две части. Первую он получил после смерти своей жены, она отходит её детям по брачному договору, к этому ты отношения не имеешь. Вторая часть — то, что принадлежало лично покойному, а именно фамильный особняк Гомешей на Пятой аллее, с земельным участком, обстановкой и всем содержимым, страховая стоимость четыре миллиона реалов, реальная — примерно шесть. По завещанию, запрещено передавать, продавать или сдавать собственность в течение двух лет. Все налоги, обслуживание и охрана оплачены на те же два года вперёд. Судья проверил условия завещания, и наложил абсолютный запрет на любые иски против тебя и наследника, естественно, не зная имён. Это понятно?
Молодой человек кивнул.
— На этом листе, — адвокат пододвинула пластиковый прямоугольник, — список тех, кто может получить особняк. В течение двух месяцев ты решишь, кто это, подчеркни имя, заверь своей личной меткой или браслетом, приложи вторую половину чипа, и передай мне, или в любой судебный участок. После этого наследник получит все документы и ключи, а я — свои двадцать тысяч комиссионных.
— А если я не захочу этого сделать? Или не успею? Или если этот наследник откажется?
Франческа устало улыбнулась.
— Тогда имущество достанется тебе. Но свой гонорар я всё равно получу.
— Чушь какая-то, — Веласкес усмехнулся, — появляется соблазн ничего не решать, подождать два месяца и забрать всё себе.
— Такова воля сеньора Гомеша, — Франческа поправила причёску, наклонила голову, — в моей практике, признаю, такое редко случается, но я составляла завещания гораздо более странные. Есть вопросы?
— Нет.
Павел подчеркнул четвёртую строку в списке наследников, прилепил остаток чипа, к подсвеченному прямоугольнику прислонил браслет, протянул лист Франческе. Та невозмутимо припечатала документ ладонью, опустила лицевой стороной на столешницу. По контуру листа появилось зеленоватое свечение.
— Вот и всё, — молодой человек встал, — надеюсь, наследник будет счастлив.
— Наверное, — адвокат тоже поднялась, протянула руку, — если объявится. Отличный выбор, сеньор Веласкес, я почему-то была уверена, что вы поступите именно так. Кики вас проводит.
В створке двери появился коренастый мужчина в сером костюме и синем галстуке, с квадратной челюстью и такой же квадратной стрижкой. Общее впечатление портили умные глаза, охранник дал на себя полюбоваться, отодвинулся в сторону, чтобы Павел мог мимо него протиснуться.
— Извините, сеньор, — сказал он, — лифт барахлит, нам придётся спуститься по лестнице.
Пожарный выход был в другом конце коридора, охранник ненатурально пыхтел, следуя прямо за молодым человеком, перед дверью опередил, распахнул створку. Он был слишком услужлив, и Павел держался настороже. До площадки между пролётами они добрались без происшествий, а потом Кики перегородил Веласкесу дорогу.
— Сегодня не моя смена, но я специально приехал сюда, отменил ланч со своими детьми, хотя вижусь с ними только по воскресеньям, хотел поговорить с тобой лично, — он поменялся в лице, учтивость словно ластиком стёрло, выражение глаз стало жёстким, — дону не нравится, что ты ввязался в спор с Фальками.
— Кому именно из братьев? — попытался пошутить Павел.
— Чезаре, — серьёзно сказал громила. — Он просил передать, что ты должен вести себя осторожно, но не рассчитывать на нашу помощь. Любую, это включает и людей Нины Фернандес. И ещё он надеялся, что особняк мэра останется его любимой племяннице Мириам. Дон Гальяцци думал, что ты поступишь правильно, но ты ошибся, и подвёл его.
— Значит, на меня теперь не только Фальки будут охотиться? — молодой человек потряс головой, — неудачно пошутил, если бы я знал, то конечно, поступил бы так, как хотел Чезаре. Кики, передай ему мои извинения.
Павел так был взволнован, что споткнулся, и чуть не грохнулся со ступеньки, ему пришлось ухватиться одной рукой за перила, а другой — за охранника, чтобы удержаться на ногах. Кики невозмутимо ждал, когда гость придёт в себя, вежливо выпроводил его из конторы, убедился, что Веласкес выехал с участка, потом поднялся на второй этаж, в кабинет Франчески.
Адвокат стояла возле двери, а внутри ходил техник с детектором. Висящий в воздухе дрон сканировал стены, ещё два ползали по стенам и полу, Кики остановился рядом с Франческой.
— Вот оно, — через несколько минут техник пинцетом отделил крошечный комочек от ножки стола, — модель Сириус-115, его в оборот ещё не пустили, только у вояк есть. Уничтожить?
— Нет, — охранник покачал головой, — точно только один?
— Вроде да.
— Проверь ещё раз, потом подключи его к отдельному каналу связи, я решу, как этим можно воспользоваться. Сеньора Данте?
Франческа посмотрела на охранника с затаённым страхом.
— Он сам выбрал, — сказала она, дождавшись, когда техник уйдёт. — Я никак не могла повлиять на его решения.
— Не твоя вина, — Кики равнодушно кивнул, — если парень отнёсся к дону без уважения, хотя знал, что Мириам — его родственница, то это его личный выбор. У тебя, Ческита, есть проблема поважнее, если твой брат не найдётся до конца месяца, братья будут вынуждены нанять других адвокатов. Ты отлично знаешь, что это означает для тебя. Ну что, нашёл?
Техник, снова заглянувший в кабинет, отрицательно помотал головой.
— В лифте всё чисто, и на лестнице тоже, кроме этого жучка, он ничего не оставил. Но на всякий случай я подключил следящую программу, если отсюда уйдёт посторонний сигнал, мы его обнаружим.
Если бы техник проверил вентиляцию, то увидел бы там растёкшуюся по трубе тонкую плёнку с выступом по центру. Когда Павел оступился, он прилепил флек к перилам с обратной стороны, за те несколько минут, что его выпроваживали, шпионское устройство перетекло на мраморный пол, сливаясь с рисунком, переползло по щели в лестнице к решётке на первом этаже, сразу за камерами, и просочилось через сетку. Изначально молодой человек хотел подвесить шпиона в лифте, но кабина оказалась буквально нашпигована всякими следящими устройствами. В кабинете Франчески таких устройств было ещё больше, и гораздо тщательнее замаскированных, вдобавок периметр надёжно защитили новейшим охранным барьером. Павла не интересовали секреты адвокатской конторы и её клиентов, но именно в этом здании находился кабинет Бориса Данте, пропавшего мага, одного из тех, кого пытались убить. Если Борис выжил, и каким-то чудом выберется, то свяжется с сестрой, тогда останется проследить за ним. И этот след выведет на Филипу Суарес.

В Верхней столице у Павла оставалось ещё одно дело. Неотложное, он и так слишком долго тянул.
Больница Святой Марии Карповой состояла из целого комплекса зданий, нужный Павлу корпус, лабораторный, находился чуть в отдалении, но пройти в него можно было только через главное здание клиники. Парень слез с мотоцикла, заполнил формуляр, указав, что пришёл к врачу-офтальмологу Клэр Биркин.
Через пять минут вниз, в холл, спустилась черноволосая женщина в белом халате, поманила Веласкеса за собой, они быстрым шагом прошли по коридорам в соседнее здание без окон — излучение Сола могло помешать экспериментам. Обитель Лео Шварца находилась на последнем этаже за дверью с номером 1113. Клэр вызвала лифт, который поднял их на одиннадцатый этаж, дождала, когда тот остановится, вдавила квадратик рядом с клавишей «Стоп» и засунула мизинец в появившееся отверстие. Лифт поехал вниз.
— Давно тебя не видела, — сказала женщина, — опять кого-нибудь охмуряешь?
— Лейтенанта Сил обороны, — улыбнулся молодой человек. — Она тоже эспер.
— Губа не дура. Не боишься, что она тебя раскусит?
— Боюсь, — признался Павел, — тогда наши отношения закончатся, а она мне очень нравится. Ты что такая напряжённая?
Клэр не ответила, кабина проехала минус второй этаж, на несколько секунд замерла, пока плита, перегораживающая шахту, отодвигалась в сторону, а потом спустилась ещё ниже, на уровни, которые в строительной документации не были отмечены. Геллер утверждал, что уровень, на котором они вышли. был защищён намного лучше, чем самые секретные правительственные объекты.
Лео Шварц, невысокий пожилой мужчина с круглым брюшком, золотой оправой очков и надменным выражением лица, которое не изменилось при виде гостей, встречал их в холле.
— Ты опоздал на три дня, — строго сказал он. — Идём.
Длинный, плохо освещённый коридор заканчивался лестницей, уходящей вниз, справа от неё прямоугольный проём вёл в ослепительно-белое помещение. В нём стояли несколько кресел, глубоких и удобных, и длинный узкий стол, продетый в матово-серое кольцо. Павел здесь бывал, и не раз — именно на столе происходило то, что он самостоятельно проделал в гараже в поместье Кавендишей, здесь магов долго и упорно убивали и возрождали, пока те не обретали независимость от браслета.
— Ложись, — скомандовал Лео.
Павлу не пришлось снова умирать, кольцо несколько раз прошлось вдоль тела, на экране проверенные участки подсветились зелёным. Сканер задержался в двух местах — у шеи и в районе поясницы, здесь свечение было оранжевым. Клэр пометила световым пером показатели, недовольно поморщилась.
— Концентрация увеличилась до семи процентов выше нормы, — сказала она, — ничего необычного не чувствуешь?
— Нет.
— Если дойдёт до двадцати, процедуру нужно будет повторить, — озабоченно произнёс Лео, — полежи пока, я сам посмотрю. Доктор Биркин, оставьте нас.
Клэр кивнула, и ушла.

Поток частиц с Сола в магнитном поле Сегунды выбивал из атома гелия один нейтрон и замещал на другую частицу, с отрицательным зарядом, образуя изотоп водорода. Количество таких изотопов было мизерным, но они присутствовали везде — в воде, в воздухе и в толще породы в относительно стабильном состоянии, что-то в поле планеты не давало им исчезать сразу же. Через кожу и с вдыхаемым воздухом изотоп проникал в ткани организма и распадался уже там. Животные и растения давно адаптировались, у человека спустя годы появлялись мутации, приводящие к смерти, если только в детстве ему не ставили имплант возле одного из надпочечников. До пяти лет имплант не приживался.
Организм будущих эсперов отвергал любые чужеродные включения, у магов изотоп проникал в кровь, связывался с железом, накапливался в нервных окончаниях, изменял их, пробуждал особые способности, и одновременно сводил с ума. Блокираторы инициировали процесс распада, но если какое-то количество задерживалось на определённое время, то извлечь его почти не удавалось. Оранжевое свечение означало, что изотоп накопился локально, и пока не представляет угрозы, красное — что концентрация слишком высока, и процесс уже не остановить.
— Потерпишь немного? — Лео поменял настройки, переводя аппарат в лечебный режим.
Павел кивнул. Инжектор прилепился к шее, впрыскивая лекарственный раствор, он закрыл глаза, сжал кулаки — казалось, что от участков тела, мимо которых двигалось кольцо, отрывают кусочки. Не помогали ни попытки потерять сознание, ни блокировка болевых ощущений, с каждым разом куски становились всё больше, в процесс вовлекались сначала подкожные ткани, потом внутренние органы. Ощущения были похожи на те, что каждый маг испытывал, проходя тесты в Службе контроля, только в сто раз сильнее.
Когда сканер пискнул, и кольцо остановилось, Павла трясло. Лео, напротив, довольно улыбался.
— Минус два процента, — сказал он. — Приходи сюда каждую неделю, будешь как огурчик.
— Нет уж, — молодой человек с трудом поднялся, сел, пытаясь унять дрожь, — одного раза в месяц достаточно.
— Как знаешь, — доктор Шварц равнодушно кивнул, — только не забудь, плюс пятьдесят, и я уже ничего не смогу сделать. Плохо, что ты приходишь, когда тебе вздумается, но хорошо, что ты появился сегодня. Идём, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Они поднялись тем же путём на одиннадцатый этаж, Шварц пропустил Павла в пустую приёмную, распахнул дверь в кабинет.
В его кресле сидела светловолосая женщина с холодными голубыми глазами на узком скуластом лице, одетая в светлый сарафан с геометрическим рисунком, ей на вид было лет тридцать, не больше. Лео чуть ли не насильно впихнул Павла в гостевое кресло, уселся рядом с ним в такое же. Было видно, что доктору с его объёмным животиком такое мелкое сиденье непривычно, но он терпел.
— Меня зовут Елена. А ты — Павел, я знаю про тебя всё, — сказала женщина, голос у неё был мягкий и пронизывающий.
— Так уж и всё? — удивился Веласкес.
— Конечно. С самого рождения, уж поверь, точнее, ещё раньше. Я хорошо знала твою мать, и неплохо — отца, покойного Матеуша, тот ещё кусок дерьма был.
Веласкес посмотрел на Шварца.
— Да, — вздохнул тот, — познакомься, Елена Соколова, пятый советник Северного протектората. Ты ведь не просто так сегодня приехал, может быть, хочешь что-то рассказать?
— Можешь говорить при мне, — Соколова мягко улыбнулась, — у нас с Лео нет секретов друг от друга, правда, дорогой?
Шварц обречённо, как показалось Веласкесу, кивнул.
— Мы вместе уже больше ста пятидесяти лет, — продолжала женщина, — и знаем друг друга как облупленных, как говорят русские.
Веласкес почувствовал себя неуютно, сказанное означало одно — и Шварц, и Елена вполне могли быть участниками эксперимента генерала Альвареса, который закрыли в 164-м году, или сто семьдесят лет назад. Двумя чокнутыми магами, которые каким-то чудом выбрались и смогли дожить до этого дня. Если так, то им обоим наверняка было лет по двести, а то и больше, и звали их, если верить отчётам об эксперименте, совсем по-другому, Леонид Гаусс и Ольга Громова. Он внимательно посмотрел на Шварца, в документах Кавендиша тот изображался совсем по-другому, тот выдержал взгляд спокойно, словно ничего не произошло.
Кем бы ни были эти двое, Павел не видел причин скрывать от них то, что происходит с Розмари. Во-первых, они были гораздо опытнее, во-вторых, у них было необходимое оборудование, и в-третьих, у девушки со светящимися кистями рук выбор был небогат — или свихнуться, или вылечиться. Веласкес надеялся, что принял правильное решение.
— Я сглупил, — сказал он, — попался своей знакомой, когда лечил ещё одного человека, не сняв браслет. Она маг, и сразу всё поняла.
— Ты убил её?
— Нет.
— Зря, — женщина покачала головой, — она тебя сдаст.
— Не думаю, — молодой человек раскрыл планшет, положил перед Шварцем, — это запись нашего разговора. Одноразовая.
Лео пододвинул устройство женщине. Елена внимательно отсмотрела все восемь минут, до того момента, как руки Рози окутало сияние. Когда экран погас, она скрутила планшет в трубочку, прижала ладонью.
— Что произошло в той лаборатории?
Павел коротко рассказал о том, как они проникли в заброшенное здание, и оказались подопытными в экспериментах, организованных неизвестными. Когда он описывал кокон, в котором лежал, Лео и его знакомая многозначительно переглянулись.
— Ей повезло, — сказал Шварц, — эти приступы — признак того, что организм борется. Ты зря ей помог, сильная боль спасает, думаю, эффект продлится неделю, максимум две, потом боль усилится до такой степени, что она не сможет терпеть. Привози её, и чем скорее, тем лучше.
— Она из штаба Сил обороны, — напомнил Веласкес.
— У неё нет выбора, — усмехнулся доктор, — и у меня тоже, я врач, в конце концов, и обещал помогать людям. Можешь рассказать ей о нас.
— О «Сиянии»?
— Да. Не во всех подробностях, и не стоит говорить о своих догадках, например о том, что я прекрасно себя чувствую без блокиратора, хорошо? Скажи, что есть исследователи, которые до сих пор занимаются этим проектом, в их Силах обороны каких только тайн нет, она подумает, что и мы из её коллег. Но услуга за услугу, это то, о чём мы давно хотели с тобой поговорить. Ты ведь в хороших отношениях с Патриком Кавендишем?
— Не очень.
— Всё равно, вы, считай, родственники. А с его другом, Маркусом Валленбахом, ты был знаком?
— Видел пару раз, не скажу, что он мне понравился, — Павел вспомнил фотографию, где вместе с Маркусом и Патриком стояла Сара Флеминг, она же Светлана Крамер, и еле заметно поморщился, он и Геллер убили Сару в прошлом году, после этого отношения с Патриком стали ещё хуже.
— Маркус был одним из наших, как Эфраим и Клэр, эспером без браслета, только ему не повезло, процедура адаптации дала сбой. Все считают, что он погиб, но на самом деле Маркус сам подставился под взрыв, не хотел оставаться в живых, иначе через несколько недель он бы всё равно сошёл с ума. Я отговаривал его, иногда прорывы случаются внезапно, но он решил, что надежды нет. Так вот, Маркус занимался экспериментами с человеческим геномом, он был очень талантлив, намного талантливее меня и всех остальных, кого я знаю и знал. Один из его опытов ты видел, это Мона, девочка с подавленным даром, которую нашли ты и детектив Волкова. Таких детей, как Мона, было семь, шестерых нам удалось отыскать, их мы смогли спасти, седьмой образец в опасности. Этому ребёнку сейчас от восьми до тринадцати лет, она или он с небольшими отклонениями — например, с имплантом, который с первого раза не прижился, или с приступами, которые обычно бывают у эсперов, но без выброса энергии. Если ребёнку уже есть тринадцать, то вполне возможно, он умер, если нет, то есть шанс, что он выживет. Мы пытаемся найти ребёнка и спасти, но Маркус слишком хорошо его спрятал. У Валленбаха не было секретов от лучшего друга Падди Кавендиша, постарайся ему объяснить, что для этой девочки или мальчика попасть сюда — возможно, последний шанс остаться в живых.

Лео проследил, как Павел садится на багрово-красный мотоцикл, смахнул с экрана картинку, провёл Елену в соседнюю комнату отдыха. Женщина села на диван, держа спину прямой и чуть наклонив голову влево.
— Думаешь, он поверил?
— Без разницы, — Лео примостился на фальшивом подоконнике, — Ирина давно пытается узнать, где последний образец, но она его не нашла, а уж они с Патриком, считай, не разлей вода, ещё с того времени, когда оба были призраками. Марик что-то наверняка рассказал другу, я в этом уверен, он один раз почти проговорился. Я думаю, Кавендиш настороже, он так спрятал девочку, что её никто не отыщет, потому что Патрик не такой дурак, как считают, и тут Пауль неожиданно полезет с вопросами, посмотрим на реакцию. Но седьмой эмбрион, он важен в основном для науки, и так ясно, что наш внук был на правильном пути. Меня больше волнует самый первый образец, без номера, который мы делали вместе в трёхсотом. Маркус сказал, что его уничтожил, ещё на стадии зародыша, потому что возникли какие-то сложности.
— Ты считаешь, что он соврал?
— Он всегда был скрытным, что-то рассказывал, что-то — нет, но здесь он точно меня обманул, я в этом уверен. Пауль привёз вместе с Моной образец раствора, я его проверил, и там есть фрагменты чужих клеток с изменённой ДНК. Более того, я точно могу утверждать, что Маркус извлёк минимум литр крови из полностью созревшего организма.
— То есть этот ребёнок родился? — уточнила Елена.
— Думаю, не просто родился, а дожил минимум до восьмилетнего возраста. Если это так, то ему может быть от пятнадцати до тридцати четырёх.
— На что он похож?
— Не знаю, — Лео недовольно пожал плечами, — но совершенно точно, это бракованный экземпляр. Мы пошли по неверному пути, использовали обычный геном, так что, возможно, нулевой образец до сих пор обычный человек. Идея была в том, чтобы затормозить изменения на десятилетия, но мы не смогли обеспечить контроль, поэтому, когда и как они проявятся — предсказать невозможно. Он как бомба с неисправным детонатором, может рвануть в любую секунду, или проваляться в углу лет сто без всяких последствий.
— А Павел может быть этим нулевым?
— Совершенно точно — нет, я его несколько раз осматривал, брал ткани на анализ. Что тебя рассмешило?
— Магов отстреливают явно с какой-то целью, по острову разгуливает ребёнок Маркуса, эспер, который биосовместим с имплантом, Ирина совсем слетела с катушек, хочет подмять под себя всю Сегунду, мало ей было прошлого раза. Нам не хватало именно нулевого образца, — с иронией сказала Елена. — Помнишь, я не так давно предлагала тебе создать колонию подальше от обычных людей? Забудь, дорогой, здесь гораздо интереснее.



Глава 13

Глава 13.

 8 января, воскресенье. 

Фран миновала шлагбаум, открывший въезд в Верхний город, на следующее утро после того, как через него выехал Павел. У девушки была встреча в редакции, её отпустили из Бюро слишком поздно, пришлось снять номер в недорогой гостинице.
В воскресенье, как и в субботу, подавляющая часть населения Сегунды не работала, исключение составляли те, кто их обслуживал. Юристы, бармены, репортёры, служащие увеселительных заведений, операторы пляжей и особенно полиция трудились не покладая рук, от трудящегося человека гораздо меньше проблем, чем от отдыхающего. Парковка возле кубиков «Ньюс» была заполнена едва ли на треть, однако Фран показалось, что людей внутри прибавилось, они сновали по этажам с озабоченными лицами, не обращая внимания на портреты Терезы Симонс, висящие с траурной лентой в каждом лифтовом холле.
— Привет, Коллинз тебя ждёт, — Тимми, помощник Терезы, встретил девушку на первом этаже, кивнул в сторону портрета. — Соболезную твоей утрате, нам её будет не хватать. Особенно мне.
— Переводят на второй этаж? — пошутила Фран, и по грустному виду индуса поняла, что может быть, это вовсе не шутка. — Почему Коллинз? Мне звонили юристы, а он третий выпускающий.
Тимми пожал плечами. Он надеялся, что Коллинз по старой дружбе заберёт его к себе, но тот, похоже, забыл, что они вместе протирали штаны в «Фундо Политико», и был готов легко расстаться со старым товарищем. Второй этаж занимали те, кем редакция не дорожила, и могла выкинуть на улицу в любой момент.
Коллинз сидел на шестом, оттуда уходили только на пенсию или, как Тереза, на тот свет. Он не стал делать вид, что ему грустно, выпроводил Тимми, усадил Фран в удобное глубокое кресло.
— У меня две новости, плохая и хорошая, поэтому начну с плохой. Постоянную работу тебе не предложат, сама понимаешь, опыта никакого, никто не хочет рисковать.
— Понимаю, — Фран грустно улыбнулась, — значит, мне нужно подписать документы, и искать другую работу?
— Есть ещё и хорошая новость, — напомнил Коллинз, — у меня есть знакомые в Бюро, они говорят, что тебя в чём-то подозревали, но ты выкрутилась.
— И что в этом хорошего? — не поняла девушка.
— Это же удача для любого репортёра, шанс найти свою тему. Раз ты замешана в какой-то передряге, выйдет неплохой материал, только подай его как следует, как это делала Тереза. Я поговорил с Мишель, сказал, что у тебя есть большой потенциал, всё объяснил. Ну и в конце концов, твоя мать столько сделала для «Ньюс», что несправедливо вышвыривать тебя на улицу.
— Так значит, я остаюсь?
— Не совсем, — редактор покачал головой, — но условия у тебя лучше некуда. Год испытательного срока, полторы тысячи в месяц, никаких обязательств, кроме одного — все материалы идут только к нам, точнее — ко мне, твоему новому куратору. Отличное предложение, можешь вообще ничего не делать, и получать пятнадцать сотен, или чуть постараться, и получить в два, а то и пять раз больше. Если за год ты попадёшь в лист, тебя возьмут в штат. Хотел бы я так же начать? Наверное, нет, это расхолаживает, появляется желание лежать круглый год на пляже и плевать в сторону Сола, но ты девочка упорная и трудолюбивая, я в тебя верю. Если согласна, можешь подписать договор, или подумай, если сомневаешься, но твой адвокат уже всё согласовал.
— Мой адвокат? — удивилась Фран.
— Ломакс.
— Ах, да, у меня же есть адвокат.
Коллинз с удивлением на неё посмотрел, но переспрашивать не стал. Фран заверила договор, пообещала, что сразу примется за дело.
— Похороны, — сказал третий выпускающий, — там будет наша группа, попадай в кадр почаще, люди увидят тебя, начнут спрашивать, а когда примелькаешься, станут искать, не упусти этот шанс, многие годами ждут, когда он появится.
Мысль о похоронах собственной матери как пиар-акции немного задела девушку, но виду она не подала — репортёры не отличались щекотливостью, если где-то пахло жареным, или наоборот, тухлятинкой, они слетались как мухи, и чувства других людей их волновали мало. Она сама выбрала профессию, знала, на что шла, хотя только сейчас задумалась, что всё, что она делала — и колледж, и смертельное хобби, всё это было большой ошибкой, последствия которой она ещё будет расхлёбывать. Если останется в живых.
* * *
Пельтцер твёрдо намеревался остаться единственным выжившим из четвёрки. Он удачно расправился с двумя, и был уверен, что и третья жертва никуда от него не денется. Эта соплячка, которая трепалась с подружками на его лекциях, наверняка даже опыта необходимого не имеет, если она и убила кого-то из магов, то только потому, что им всем подсказывали, как это делать, вплоть до мелочей. А сейчас, когда требовалась самостоятельность, у него, Майка, есть все шансы победить.
В Ньюпорт он приехал заранее, чтобы осмотреть территорию. Севернее порта находился комплекс, где отправляли умерших в последний путь — большое строение, в котором размещались сразу несколько молельных комнат для верующих, шатры на случай дождя для родственников и друзей, большие экраны и главное, пусковая установка, выстреливающая под углом в шестьдесят градусов снаряд с прахом, который взрывался на высоте в полкилометра. К смерти на Сегунде относились серьёзно, и делали всё, чтобы живые не остались разочарованными.
Похоронное бюро находилось в старой части Ньюпорта, в воскресенье там работал один скучающий клерк, который охотно рассказал Пельтцеру, что репортёра будут хоронить с трёх до пяти второй трети, десятого января.
— Вообще я планирую устроить такую же церемонию через неделю, — признался Майк, — только намного скромнее. Моя подруга, которая недавно скончалась, хотела, чтобы это произошло именно здесь, вот я и решил осмотреться, а эти похороны, Терезы Симонс, о них даже в новостях передавали. Туда можно как-то попасть, поглядеть вживую на вашу катапульту?
— Только по приглашениям, — клерк состроил виноватую физиономию, — но вы можете понаблюдать со стороны порта или из океана, если арендуете место на катере. Конечно, вы не получите коктейль и закуски, но в продаже будут медальоны с прахом знаменитости, а выстрел совершенно точно будет видно отовсюду.
— Эта штука, которая стреляет, она не опасна? Снаряд точно долетит?
Пусковая установка работала на магнитных ускорителях, по заверениям клерка, она была очень надёжной, что исключало возможность любых инцидентов. Ускорители запитывались от защищённой батареи, которая тестировалась раз в неделю на предмет неисправностей, а обслуживанием занималась портовая служба. Майк оставил аванс в пятьсот реалов за короткую церемонию в следующее воскресенье, и обещал доставить останки в среду, в крайнем случае — в четверг. Это показалось ему забавным, к тому же, убийство Фран Лемански принесёт ему гораздо больше, и он считал, что может на неё немного потратиться. Пельтцер проехал в порт, нашёл службу эксплуатации, и, размахивая буклетом похоронной конторы, потребовал доказательств безопасности установки. Электронный секретарь проглотил квитанцию об уплаченном авансе, выдал график обслуживания и контакты техника.
Адам Сикорский обслуживал портовое оборудование второй год, и относился к своей работе как к досадной помехе, отнимающей десять часов через день. Платили не то, чтобы совсем мало, с голоду он бы не помер, но и на развлечения почти ничего не оставалось, только на вечернее пиво и тотализатор. Сикорский жил один, уборщице давно не платил, а домашний робот простаивал, ожидая ремонта, на который не было сил, времени и денег. Поэтому, когда Адам вернулся домой поздно вечером, никаких изменений в своей комнате не заметил — беспорядок никуда не делся. Он бросил куртку на стул, подошёл к автомату, разогревающему готовую еду, и попробовал его включить. Сенсор не срабатывал, Адам со злостью стукнул по пластиковому ящику кулаком, подвернул палец, зашипел от боли. Автомат моргнул, и выдал совсем не то, что просили, вместо пиццы на тарелке лежал сэндвич, но Сикорский слишком устал, чтобы бороться ещё и с этим, он запихал еду в рот, запил газировкой, насыпал в большую миску кукурузные чипсы и уселся на диван перед телевизором. Но ничего посмотреть не успел, голова его склонилась на грудь, и мужчина засопел.
Дверца в кладовку отворилась, Пельтцер вылез, стряхивая с себя пыль. Работая преподавателем химии, можно создавать не только взрывчатку, но и снотворные препараты, исходные материалы почти одни и те же, только эффект разный. Сикорский должен был проспать часов пятьдесят, Пельтцер достал из ящика комода униформу, понюхал, брезгливо скривился, отправил одежду в стирку, и завалился спать тут же, на хозяйской кровати, Адам выходил на работу в начале второй трети. Комм тихо загудел, Майк было подумал, что наниматель решил исправиться и прислал подсказку, но нет, сообщение было из университета — декан требовал, чтобы Пельтцер перестал валять дурака и появился хотя бы в четверг, на заседании кафедры.
Утром в понедельник преподаватель химии и истории проснулся бодрым и свежим, хозяин комнаты всё так же сидел на диване, под штанами расплывалось мокрое пятно. Майк аккуратно обошёл диван с Сикорским, вытащил из сушилки униформу, переоделся, взял набор инструментов, и отправился в порт.
— Как, говоришь, тебя зовут? — бригадир засунул карточку техника в считыватель. — Чёрт, не срабатывает. Ладно, напомни потом, чтобы я тебе часы этого бездельника переписал. Начни с северного причала, Сюзи вчера поменяла часть накопителей, но контроллеры у панелей барахлят, подзарядка идёт медленно, найди, в чём дело.
Пельтцер кивнул, где находится северный причал, он нашёл на карте, а аппаратную через схему порта. В апартаментах, где он жил, электричество подавалось через розетки, и такие же вот парни, как Адам Сикорский, что-то там меняли и проверяли, но в горнорудной компании ему приходилось кое-какое оборудование настраивать. Он запрыгнул в тележку, перевозящую рабочих, и через несколько минут обсуждал с ними низкую зарплату и дурацкий график. Никто не поинтересовался, что незнакомый человек делает в технической зоне, униформа ничем не выделалась, а дураков, чтобы делали за других работу просто так, из любви к искусству, здешние работяги не встречали никогда.
С контроллерами пришлось повозиться, здесь, в Ньюпорте, их не просто вытаскивали из посадочных мест, чтобы вставить новые, и отправляли на утилизацию, а составляли дефектные ведомости, Пельтцер напрягся и изобразил нечто правдоподобное, интуитивно заполняя нужные формуляры. До катапульты Майк добрался почти к концу рабочей смены, обслуживания она не требовала, но зато он уверился, что ним никто не следил.
Несмотря на хвалёные меры безопасности, батареи отлично взрывались, если приложить строго направленный импульс в нужном месте — например, выстрелить. К тому же в катапульте находился снаряд, распыляющий чей-то прах, который для эффекта снаряжали взрывчатым веществом, всего-то десять граммов, этого хватало, чтобы тонкостенная колба разлетелась на мелкие кусочки. Мужчина дождался, когда очередной покойник отправится в воздух, а провожающие — займутся своими делами, для виду покопался в панели управления, проверил тестером контакты, и просунул между шарнирами кусок низкомолекулярной взрывчатки. За оставшееся она должна была покрыть тонким слоем движущиеся элементы, а детонатор, прилепленный к контактам батареи — в нужный момент её активировать. Теперь, если катапульта взорвётся, никто не подумает, что её специально заминировали, спишут всё на батарею и снаряд. И на выстрел, который их повредит.
На сигнальной мачте тоже стояли накопители, которые следовало проверить. Мачта возвышалась на семьдесят метров, с её вершины площадка с похоронной катапультой была как на ладони, Майк спрятал в техническом отсеке два дрона с взрывчаткой, прикрепил к металлической конструкции арбалет, который он нашёл в сумке Тинг Чэнь, на оружии остались её отпечатки и частички кожи. К арбалету пришлось докупить прицел, автоспуск и небольшие дротики, с палец длиной, к ним он тоже приделал наконечники с крохотным зарядом, неспособным кого-то серьёзно ранить, у Пельтцера не было цели уничтожить как можно больше людей. Он собирался убить только одного, точнее одну. Первый дротик должен был попасть в шарнир, соединяющий катапульту с подставкой, а остальные — куда придётся, автоприцел перед выстрелом замерял скорость и направление ветра, но всё равно, точность была невысокой.
Второе место он оборудовал на контейнерной площадке, в полукилометре от места похорон. Пусковая установка для фейерверков, купленная в обычном магазине, заняла место под рабочей кабиной башенного крана, её пришлось немного доработать, чтобы увеличить дальность. В суматохе никто не будет разбираться, что летит в сторону толпы — настоящие ракеты, или имитация, мелкие ранения добавят паники, охрана собьётся с ног, пытаясь не допустить давки, мало кто будет обращать внимания на посторонних, а когда Лемански обнаружат мёртвой, он, Пельтцер, будет уже далеко отсюда.
* * *
В трёх километрах от него, в небольшой гостинице на улице Ремарка, Фил Родригес и Анджей Смолски вышли из номеров на последнем, третьем этаже, и спустились в бар. Анджей приехал сюда по заданию редакции, Фил — взяв отпуск. Агент не знал, что они ищут, он доверял своему чутью, если Фран стреляла в свою мать, на похоронах он это поймёт. Сотрудника Бюро и репортёра «Фундо Политико» объединяла бурная молодость и страсть к персиковому бренди, а ещё возможность вспомнить первое за стаканчиком второго.
— И что ты собираешься делать? — спросил Анджей, — посмотришь ей в глаза и спросишь, не она ли прикончила половину магов этого острова?
— Примерно так, — кивнул Фил, бросил в рот горсть фисташек, задвигал челюстями, — просто помаячу неподалёку, она занервничает, поймёт, что от неё не отстанут, и обязательно себя выдаст. Пока что она слишком осторожна, ночует в гостиницах, ездит на арендованном мотоцикле, но помяни моё слово, когда эта пигалица почует опасность, обязательно приведёт нас к своему дому, а там мы найдём доказательства. Ты получишь свой репортаж, а я смогу спокойно уйти на пенсию, не мучаясь мыслями, что всякая нечисть свободно разгуливает по Параизу, смеясь мне, Анджей, мне, ветерану Бюро специальных операций прямо в лицо. Ты бы видел её адвоката, такой лощёный, словно из мафии, у него портфель стоит дороже моей машины, за ней точно что-то есть. А ещё помнишь, парнишка у вас работал в «Политико», из эсперов.
— Веласкес? — Смолски зачерпнул ложечкой мороженое, опустил кусочек прямо в бренди, отхлебнул из стакана, глотая ледяную массу вместе с выпивкой.
— Он самый. Это Веласкес охранял Симонс, он тоже наверняка будет тут, а где этот парень, там неприятности. Он и Лемански повязаны, помяни моё слово. В прошлый раз мы чуть было его не сцапали, но гадёныш скользкий, как электрический угорь, и такой же опасный, чуть что, шарахнет током, то есть молнией, или чем там эти мутанты бьют.
— Полегче, — Анджей втянул слишком большой кусок мороженного, зубы заныли от холода, — маги такие же люди, как мы.
— Ага, рассказывай, если бы ты повидал такое, что мне довелось, ты бы так не говорил, — хмыкнул Родригес. — Ладно, давай ещё по две, и спать.
* * *
Приглашение на церемонию похорон Павлу прислал Коллинз, когда молодой человек выезжал из города. Он не скрывал, что его заставили это сделать.
— Наш маркетинговый департамент посчитал, что ты должен отдать дань памяти погибшему на задании репортёру, — мрачно сказал редактор «Ньюс», — не знаю, что там за игры они устраивают, ты всегда можешь отказаться. Кстати, Перейра снялся с выборов, пошли слухи, что это для него устроили взрыв, чтобы Симонс не раскопала ничего о его прошлом, всплыл запрос, который она отправила из полицейского управления, так что Перейре конец.
— А я тут при чём?
— Ходили слухи, что Перейра — человек Фальков, а бывший мэр Гомеш был женат на племяннице братьев Гальяцци, если одна семья выхватывает власть в столице из рук другой, жди беды. Ты ведь как-то был связан с братьями?
— С чего ты взял? — натурально удивился Веласкес.
— У Терезы на тебя целый чемодан компромата, как раньше говорили, — рассмеялся Коллинз, — что там правда, а что выдумки, не разберёшь, но теперь всё это лежит у меня, вместе с тремя или четырьмя тысячами таких же чемоданов, наша покойница чуть ли не на каждого жителя Сегунды что-то собирала. Имей ввиду, Пол, я просто так от тебя не отстану, и если ты ещё раз устроишь такое же шоу, как на площади Сервантеса, говорить будешь только со мной, к чёрту «Таймс» и «Миррор». Договорились?
Павел клятвенно пообещал, получил метку приглашения, судя по порядковому номеру, там должно было быть не меньше трёх сотен человек. Если вдруг Нора Суарес решит его там прикончить, ей придётся туго — помимо свидетелей и бестолковой охраны, будет ещё и полиция, а в её присутствии убийцы обычно ведут себя скромно, да и сам молодой человек будет настороже, так что насчёт мероприятия он не беспокоился.
Апартаменты на улице Фейхтвангера пустовали — Геллер и Лив Борхес отдыхали на белом песке восточных пляжей, Павел проверил записи с жучков в доме Франчески Данте. Тот, что он специально оставил в кабинете адвоката, обнаружили практически сразу, его подсоединили к линии секретаря, и вставили несколько смонтированных разговоров, незначительных, просто чтобы проверить реакцию Веласкеса. Флек встроился в общую сеть, но тоже ничего важного не передал, Борис Данте не связывался с сестрой, а она не знала, где он находится.
Яхта, судя по метке на карте, находилась в ста двадцати километрах от Акапулько, в открытом океане, и на небольшой скорости шла прямо к той точке, которую обнаружила Розмари. Несколько камер показывали пустую водную поверхность, всю в искорках отражённых звёзд, если лейтенанту повезёт, она найдёт какую-нибудь секретную базу, давно законсервированную. Если же не повезёт, то неприятности на свою круглую задницу. Павел хорошо относился к Розмари и беспокоился за неё, но в конце концов, он ей не нянька, чтобы приглядывать за каждым шагом. У молодого мага были другие дела, то, что он узнал от Лео и его гости, волновало гораздо больше, чем внутренние дела Сил обороны. Возможно, стоило подождать, но Веласкес был уверен — если он знает, где искать, то и другие тоже рано или поздно обнаружат девочку.
— Образец семь, — Павел натянул маскировочный комбинезон, надвинул на глаза визор, через люк в апартаментах вылез на чердак. а оттуда — на крышу, — вот как, оказывается, тебя зовут.



Глава 14

Глава 14.

 9 января, понедельник. 

Считается, что днём человека легче выследить, но у ночи есть свои преимущества. С наступлением темноты включаются инфракрасные камеры, нагретые лучами Сола предметы остывают, особенно вблизи океана, где прохладный и влажный воздух отлично отводит тепло. Даже специальная накидка, которая скрывает тепловое излучение, подстраиваясь под температуру окружающей среды, не спасёт — человеку приходится двигаться, и когда его обнаружат — зависит только от чувствительности сенсоров. К тому же людей на улицах становится намного меньше, а значит, меньше объектов. Павлу больше нравилось ночное время — всё, что справедливо для жертвы, так же справедливо и для охотника.
Два наблюдателя практически не скрывались, они расположились в припаркованном микроавтобусе в двух домах от его апартаментов. Один курил сигару, периодически ссыпая пепел в окно, второй, коротышка, иногда выходил из автомобиля, обходил квартал, и возвращался. Когда коротышка проходил мимо окон Веласкеса, то смотрел вверх.
Молодой человек постоял прямо над их автомобилем, а потом побежал по крышам в сторону бульвара братьев Люмьер. От Ньюпорта до нужного места было триста километров по прямой, или почти четыреста, если ехать по магистрали, меньше двух часов на мощном Дьяболо, который стоял в гараже. Павел заранее арендовал неприметный байк с колёсами для бездорожья, такие брали в основном охотники, мотоцикл ждал его возле небольшой закусочной на бульваре.
Через два часа Веласкес проехал Тампу по окружной дороге, и направился к Майску. Горный серпантин как перемычка соединял две автомагистрали, центральную, проходящую через весь Параизу с юга на север, и ту, что шла вдоль побережья от Тахо через Гринвуд к Майску. Там, где дорога переставала петлять и приобретала нормальный уклон, поворот направо уводил к Нижней столице, Павел свернул, проехал ещё километров тридцать, и двинул налево, через проложенное по джунглям шоссе, к городку Лацио.
В Лацио жило пять тысяч шестьдесят восемь человек, о чём сообщал щит на въезде. Здешнее население работало на небольшом заводе, печатающем детали для автомобилей, и полотняной фабрике, а те, кто любил простор, трудились на нескольких десятках ферм вокруг. Павел проскочил Лацио насквозь, свернул на двухполосную дорогу, уходящую в джунгли, ещё через пять километров он уткнулся в ворота поместья Фернандесов. Стоило мотоциклу подъехать поближе, створки раздвинулись, молодой человек припарковался у большого белого дома с колоннами, возле белого кабриолета. Раньше он появлялся здесь раз в месяц, чтобы осмотреть и подлечить Триш, но в последнее время его помощь уже не требовалась, состояние девочки стабилизировалось.
Нина ждала молодого человека в кабинете, одетая, словно собиралась куда-то.
— Должна быть веская и очень срочная причина, что ты приехал сюда поздней ночью, — сказала она.
— Даже две, — Павел уселся напротив. — Сегодня встретил одного интересного человека по имени Кики, он заявил, что я расстроил братьев.
— Тебя это, кажется, веселит, — женщина с неудовольствием поджала губы. — Всё, что нужно было, это чтобы ты скрылся в Северном, и отсиделся там неделю или две, а не шлялся по острову в поисках приключений. Что ты ещё натворил?
— Кажется, оставил его племянницу Мириам без особняка Гомешей. Она, оказывается, родственница братьев Гальяцци.
— Да, её мать была их двоюродной племянницей, Паола Гальяцци, она умерла двадцать пять или двадцать шесть лет назад. При чём тут ты?
— Покойный Гомеш назначил меня душеприказчиком, и я выбрал не того наследника, которого хотел Чезаре. Это может тебе навредить?
— Нет, я сижу в Лацио, и не лезу в другие дела, кого-то из настоящих Фернандесов они сюда не назначат, потому что родственники моего покойного мужа — идиоты, а постороннего тут не примут. Формально я от них завишу, но сама решаю, с кем мне отношения поддерживать. Откуда ты знаешь мэра?
— Не знаю. Сам не пойму, почему именно меня выбрали.
— И ты не знаком с Мириам?
— Она лечила меня после того случая, помнишь, на площади, когда в меня стреляли. Симпатичная молодая женщина.
— У вас что-то было?
— Нет. И не спрашивай, почему.
— Ладно. Так почему ты не отдал ей дом? Я, кстати, видела её пару раз в детстве, Эл был приятелем её отца, она, кажется, сейчас действительно врач или вроде того, в сомнительные дела не лезет, не то, что её брат.
— Это послание, — молодой человек пожал плечами, — думаю, она поймёт. Ну а если нет, через два года дом всё равно отойдёт ей.
— Какое ещё послание? Вечно ты во что-то впутываешься, Пол, — Нина печально вздохнула, — с того момента, как ты у нас появился. Помню, папа всегда этим гордился, говорил, что если ты и сломаешь себе шею, то так, что об этом все будут говорить, всегда об этом спорил с мамой, та была готова тебя запереть, лишь бы себе не навредил. Иногда мне казалось, что она любила тебя больше, чем нас, потом только поняла, ты ведь был ещё ребёнок, а мы уже выросли.
— Да, это вторая причина, почему я здесь. Как Триш?
— Отлично. Имплант прижился замечательно, врач говорит, что никакого отторжения уже быть не может, так что я больше за неё не боюсь. Представляешь, что было, если бы не ты? Девочка могла умереть, или стать эспером, что почти одно и то же. Прости.
Павел кивнул. За детишками, у которых не приживался имплант, следили, и когда происходил выброс энергии или им исполнялось девять лет, забирали в специальные заведения Службы контроля. Там выживал едва ли каждый второй — не потому, что с детьми плохо обращались, причиной была сама природа формирующегося организма эспера, который в любой момент мог пойти вразнос и самоуничтожиться. Вне стен приюта у подрастающих магов шансов выжить было ещё меньше, но, тем не менее, на Свободных территориях многие росли в семьях, рискуя поджарить вместе с собой своих близких. Он сам выбрался из приюта в одиннадцать, и считал, что ему очень повезло.
— Расскажи мне кое-что о Маркусе Валленбахе, — попросил молодой человек.
Женщина вздрогнула, этого вопроса она ожидала меньше всего.
— При чём тут Маркус? Что ты о нём знаешь?
— Он — отец Триш?
— Павел, — Нина твёрдо взглянула на собеседника, — что происходит?
— Понимаешь, — парень замялся на секунду, — я, кстати, тоже Маркуса знал, он друг Патрика, и иногда у вас гостил. Так вот, с ним не всё гладко, кажется, этот человек проводил опыты над своими детьми, точнее, над эмбрионами. В прошлом году я занимался одним делом, и случайно нашёл девочку по имени Мона. Забавная такая, она могла искры между пальцами пускать, отлично обходилась и без браслета, и без импланта. Не полноценный эспер, но с задатками.
— Это невозможно, — женщина снисходительно улыбнулась, — ты что-то путаешь. Забыл, кем был мой отец? Я знаю об эсперах не меньше твоего. Маг не может обойтись без браслета, особенно в детстве.
— У Маркуса получилось. Он, оказывается, создал семь эмбрионов до того, как умер, и все они развиваются в обычных людей со слабыми магическими способностями.
Нина посмотрела в окно, напряжённо поджав губы.
— И при чём здесь Триш? — спросила она.
— Возможно, — Павел встал, подошёл к Нине, сел перед ней на корточки, взял за руку, — Триш — это седьмой эмбрион. А может быть, нет. Но я знаю, как проверить. Симптомы, которые были у Моны, очень похожи на те, что я лечил у Триш, и если Маркус её отец. это многое объясняет, то, почему ей помогали сеансы, и то, почему она сейчас так отлично себя чувствует, хотя по всем признакам должна была бы сжечь кого-нибудь, и почему прижился имплант.
— Ладно, — жещина сжала руку Павла так сильно, словно тонула, на улице ещё было темно, но первые всполохи Сола показывались из-за горизонта, — только учти. об этом никто не знает, даже моя мама. Патрик нас познакомил, у них тогда ещё такая дружная компания была, четвёрка друзей. Падди, Маркус, Мойра Хоук, которую сейчас везде показывают, и Сара. Падди был влюблён в Сару, Сара бегала за Маркусом, Мойра всегда была сама по себе. А когда мой муж умер, мы случайно встретились, и Маркус решил приударить за мной, чтобы Патрик не нервничал. Сначала в шутку, а потом как-то само всё закрутилось, но мы скрывали ото всех, и в первую очередь от отца.
— Ты говоришь, Патрик был влюблён в Сару?
— Ну да, — чуть раздражённо ответила Нина, она думала совсем о другом, а этот вопрос сбил с толку, — они даже чуть не поженились лет двенадцать назад. Только она пропала куда-то, может, умерла, или замуж вышла за другого, я не спрашивала. В общем, когда родилась Триш, Маркус от неё не отходил. Чёрт, он её осматривал каждую неделю, просвечивал чем только мог, я думала, он действительно волнуется. А потом он погиб, Триш тогда года два было, и ещё через год начались эти приступы. Не пойму, ведь я чувствовала, Маркус любил меня и Триш, он не мог с нами так обойтись.
На глазах женщины показались слёзы, она аккуратно промокнула их салфеткой.
— Он умер, — напомнил Павел, — они сказали, что иначе он бы сошёл с ума. Может быть, не хотел навредить.
— Эти люди, которые тебе рассказали про Маркуса, кто они и зачем это сделали? — Нина усилием воли успокоилась, женщина привыкла жить в условиях постоянного стресса, и научилась сохранять рассудительность в любой ситуации.
— Одна организация, состоящая из магов.
— Зачем им Триш?
— Они не знают про имплант, но уверены, что она — эспер.
— Чушь. Так не бывает, и ты прекрасно это знаешь.
— Эти люди так не считают.
— Ты им веришь?
— Нет. Не потому, что они лгут, а потому, что говорят не всю правду, у них есть собственный интерес, Нина, и не думаю, что он совпадёт с тем, что ты хочешь.
— Они про меня знают?
— Не знают, иначе бы не искали.
— Делай, что нужно, ты ведь знаешь, я доверю свою жизнь и жизнь дочки только двум людям — Падди и тебе. Точнее, наоборот, тебе и Падди.
— Нина, у меня пока нет решения, — Павел грустно улыбнулся. — Если Триш — действительно эспер, то через какое-то время ей понадобится помощь, хотя бы для того, чтобы скрывать это. Если нормальный ребёнок, отлично. Я не смогу что-то изменить, но могу проверить, кто она на самом деле. Скоро рассвет, ты ведь не возражаешь, если мы с Триш рано утром прогуляемся, прошвырнёмся по окрестностям? А потом я отправлюсь на похороны.
— Мы прогуляемся все вместе, — Нина поднялась с кресла, — прямо сейчас.

Девочка спала, и только что-то пробормотала во сне, когда Веласкес взял её на руки, Нина шла рядом, словно готовясь подхватить ребёнка в любой момент. Мощный внедорожник вынес их за ворота мимо поста охраны, Павел перевёл его на ручное управление, проверил, нет ли следящих устройств.
— Это мой личный автомобиль, я сама решаю, нужно ли за мной наблюдать, — раздражённо сказала женщина. — Куда мы едем?
— Нам нужны джунгли, — молодой человек что-то высматривал на обочине, потом свернул в самую гущу леса, — здесь, наверное.
Нина огляделась — они остановились в тридцати метрах от дороги на небольшой поляне среди зарослей бразильского дуба, в таких местах обычно предпочитали селиться гигантские пауки и капибары. Веласкес похлопал её по руке, женщина моргнула, и потеряла сознание. Молодой человек вытащил Триш, поставил на ноги, потрепал по щеке.
— Эй, — сказал он, — сейчас я тебя кое с кем познакомлю. Со своим другом.
— А что с мамой? — девочка зевнула, потёрла кулачками глаза, — почему она спит?
— Потому что ещё ночь.
— Меня заставляют спать, а я не люблю, ночью происходит всё самое интересное. Кто твой друг?
На поляну вышла огромная чёрная кошка.
— Вот он, — сказал Павел, — познакомься, его зовут Люцифер.
— Какой красивый. Его можно погладить? — шёпотом спросила Триш.
— Не знаю. Лучше спросить у него.
Девочка подошла к ягуару, его голова была на уровне её уха.
— Здравствуй, Люцифер, — сказала она, — можно, я тебя поглажу?
Ягуар зевнул, потёрся щекой об ухо Триш, подставил голову, она несмело прикоснулась к чёрному лбу. Там, где кончики пальцев касались шерсти, загорались голубые искорки.

Охранник, отставной рейнджер, проводил внедорожник взглядом, подождал несколько минут, вытащил комм, выбрал голосовой анонимный вызов.
— Сержант Доминго, сэр, — сказал он, — из поместья Фернандесов. Она уехала вместе с Триш и Веласкесом.
— Куда они направились? — спросил собеседник.
— Не знаю, маячок не активен. Но машина не выехала за дальний периметр, двигатель только что выключили, они где-то недалеко, километрах в пяти.
— Веласкес был один?
— Да, сэр, — ответил бывший сержант, — он приехал, когда моя смена ещё не началась. Мне проследить за ними?
— Нет, не нужно. Спасибо, что сообщил, когда вернутся, постарайся разузнать, что сможешь.
— Сделаю, — Доминго осклабился, — будьте уверены, сэр. Пройду и осмотрю каждую травинку.

Высокий подтянутый мужчина с крючковатым носом и пепельными волосами, забранными сзади в хвост, Жерар Гаусс, покачивал в руке клюшку-вэйдж и примеривался, как лучше выбить мяч из песчаного бункера. Сигнал застал его внезапно, мужчина тем не менее сначала сделал удар, полюбовался белым шариком, почти докатившимся до следующей лунки, и только потом опустил визор на правый глаз.
Среди десятков тысяч неярких точек, каждая из которых обозначала эспера на карте Параизу, то там, то тут возникали всполохи — это маги снимали и надевали браслеты, пики возмущения поля не превышали двух сотых. Возле Тампы происходило что-то необычное, всплеск ушёл за две десятых, и начал медленно расти. Еще за двадцать секунд поле достигло единицы, и стабилизировалось, всё это время Жерар пытался найти эпицентр, круг сужался, пока не оказался возле небольшого городка Лацио. Это означало, что маг, пропускающий через себя энергию, с вероятностью более пятидесяти процентов находится внутри области диаметром в десять километров. Ровно через две минуты и двенадцать секунд возмущение исчезло без следа.
— Да, конечно, я видел, — ответил маг на пришедший вызов, — точно не накопленный дефект и не разлом, а что-то другое, обрати внимание на абсолютно ровную линию и моментальный обрыв. Какой-то неучтённый эспер, который скрывался где-то лет сорок, научился пропускать через себя энергию поля плавно и без выбросов, а потом так же резко перекрывать. В круге — сорок семь магов, все с блокираторами, они и близко такое не могут, разве что это кто-то из наших, но я это отсюда не увижу.
— Вот именно, — Мойра Хоук покачала головой, взъерошила короткие чёрные волосы, — зато я знаю, где кто находится, не уверена только насчёт восемнадцати, но это не их почерк. Постарайся выяснить, что именно произошло, не поручай никому, езжай сам и всё проверь. Лео наверняка поручит тебе то же самое, но я должна знать первой.



Глава 15

Глава 15.

 9 января, понедельник. 

— Тебе велели, чтобы Веласкес был тут, — коротышка в классическом костюме в полоску и чёрных лакированных туфлях резко ударил Дюка Коллинза под дых.
Редактор судорожно пытался вздохнуть, но спазм мышц не давал диафрагме двигаться. Второй гость сидел в гостиничном кресле, лениво зевая.
— Я ему сказал, — наконец смог выдавить из себя мужчина. — Он обещал приехать.
— Он приехал, а потом пропал, — сказал второй гость, на нём был потрёпанный пиджак с чуть оттянутыми локтями, но в этой паре именно он был главным, — ты ведь его не предупредил, правда?
— Нет, — Коллинз дотронулся до губы, поморщился от боли, на пальцах осталась кровь, — у вас ведь есть запись разговора. Он ничего не заподозрил.
— Нам платят, чтобы мы решали проблемы, — второй достал сигару, обрезал кончик, с удовольствием раскурил, — быстро и эффективно. Мелкий эспер должен быть здесь, мы следили за ним от столицы до Ньюпорта, и последнее место, где его видели — это офис его агентства. Последний звонок — тебе. О чём вы говорили?
Павел действительно звонил Коллинзу некоторое время назад, но редактор не стал отвечать, побоялся сказать что-нибудь лишнее.
— Ни о чём, — проговорил он, и получил ещё один удар под дых, теперь уже ногой.
Второй гость терпеливо ждал, пока судорожно бьющееся на полу тело сможет снова говорить.
— Я думаю, ты его предупредил. Если мы сегодня днём не закончим с парнем, завтра мы примемся за тебя по-настоящему, — ухмыльнулся он, — хорошо понял? Постарайся его найти, и приглядывай, чтобы не сбежал раньше времени.
— Да, конечно, — Коллинз закивал головой, — я всё сделаю, всё исправлю, обещаю.
Гости ушли, он полежал ещё немного на полу, потом доковылял до шкафа, вытащил чемодан, а из него — походную аптечку. Обезболивающее вспрыснулось в кровь, голова прояснилась.
Редактор приехал в Ньюпорт на траурную церемонию по Терезе Симонс, и заселился в отель вместе с остальными приглашёнными из «Ньюс». Коллинз не любил похороны, они напоминали ему о том, что всё, что он делает, когда-нибудь для него лично ничего не будет значить — ни плохие поступки, ни хорошие не помогут ему, когда придёт время исчезнуть насовсем, личность распадётся, его самого не станет, а весь накопленный багаж впечатлений, ощущений и прочего оправится на свалку. Все эти церемонии хороши для живых, мёртвым они ни к чему, нельзя произвести впечатление на того, кого не существует. Пример Терезы был удручающим, ещё несколько дней назад она ходила по редакции, как королева, а теперь всё, чего репортёр достигла, поместилось в небольшой контейнер, который запустят над океаном, в облачко праха, унесённого ветром. Наверное, уже без него.
То, что случилось сегодня, Дюк и в страшном сне не мог представить. В департаменте маркетинга его просили пригласить Веласкеса, и он сделал это, не подозревая, что действует в чьих-то незаконных интересах, а теперь эти двое пытались что-то ему диктовать, словно он мелкая сучка в уличной шайке. «Ньюс» катились под откос, раньше, при Игнасио Ортега, ни бандиты, ни представители Фальков, что часто бывало одним и тем же, не осмеливались вмешиваться в дела редакции и угрожать её работникам. Одно дело поддерживать корпоративные интересы, а другое — плясать под чью-то дудку, грань между этими двумя понятиями Коллинз проводил очень чётко. Сегодня его бьют те, кто должен охранять, что будет завтра?
Он бросил последний взгляд на чемодан, переоделся в спортивный костюм, напялил кроссовки, и побежал в сторону порта. Возможно, его просто припугнули, и отстали, но существовала вероятность того, что за Коллинзом кто-то следил, поэтому он не стал давать им повода что-то заподозрить. Пробежка длилась двадцать минут, редактор забежал в гостиницу через второй вход, со стороны гаража, прошёл на подземный этаж, и сел в арендованный пикап. На автопилоте автомобиль отправился к ближайшему супермаркету, в кузов загрузили кресло и письменный стол, а потом пикап не торопясь поехал в сторону автострады. Уже там, в потоке машин, Коллинз вылез из-под сиденья, ввёл новый адрес, пикап ехал в Хайчен. Комм валялся в номере гостиницы, и если кто-то и пытался с редактором связаться, сделать они этого пока что не могли.
В Хайчене мужчина пересел на мотоцикл, и через два часа пересёк реку Агуа, въехав на территорию Северного протектората. В ближайшем городке он подтвердил личность, восстановил доступ к данным, купил новый аппарат, перевёл все деньги в «Северный банк», продал свои акции «Ньюс», направил заявление в департамент по кадрам и отказался от апартаментов в Верхней столице. Через три минуты с ним попыталась связаться Мишель Ортега, Коллинз не стал отвечать, с прежней редакцией он покончил. Редакции «Северная звезда» требовался ночной выпускающий, а ему, похоже, новая работа. Оставалось ещё одно дело, точнее, долг, мужчина нашёл контакт Веласкеса, попытался его вызвать, а потом, когда не вышло, послал сообщение, прикрепив копию видео со своей лицензированной камеры. Лицензия принадлежала «Ньюс», так что он позаботился, скопировал не только видео, но и метку, под которой запись лежала на правительственном сервере. Пусть попробуют удалить, или выкатить претензии, его юристы вцепятся в редакцию не хуже выдры.
* * *
Давид Сигел работал в службе безопасности «Айзенштайн» больше десяти лет, один из корпоратов, Саймон Бредфорд, вытащил его из уличной банды и наставил на путь истинный. Пока был жив шеф Варгас, Сигела задвигали на третьестепенные роли, связанные с мелкими разборками и подручными из уличной шпаны, но со смертью прежнего начальника карьерный эскалатор пришёл в движение, кое-какие персоны, оказавшиеся не на той стороне, вылетели вон, а другие чуть поднялись. В том числе и Бредфорд, новый второй помощник нового главы службы безопасности. Сигел стал одним из тех, кто отвечает за локальные силовые операции, не пешкой, а почти конём. Или, как оказалось, ослом.
На экране двое его людей покидали гостиницу, где разместились работники «Ньюс», приехавшие на похороны Терезы Симонс, через несколько минут из неё выбежал третий выпускающий редактор Коллинз, камера крупно показала ссадину на его губе, а ещё через полчаса Коллинз пропал. Скорее всего, он сбежал в одном из автомобилей, три фургона и пикап седана выехали из гаража гостиницы почти одновременно. Плохо, что его люди действовали в рамках его же указаний — надавить на Коллинза, заставить Павла Веласкеса появиться в Ньюпорте, а потом и на похоронах. Давид пустил слух, что за голову парня назначена награда, Веласкес должен был об этом узнать там же, в порту. Ему бы объяснили, что он должен сделать, если хочет остаться в живых, припугнули хорошенько, а потом позволили бы исправиться, взяли под защиту. Сперва он подключил связи в «Ньюс», там намекнули приятелю Веласкеса, редактору Коллинзу, что парнишке хорошо бы поприсутствовать на церемонии в честь бывшей подопечной, только Павел куда-то исчез. Подчинённые, которым он доверял и знал ещё по улице, перестарались, они должны были всего лишь подстегнуть объект, заставить понервничать, а не лезть к Коллинзу с угрозами.
. Ещё хуже, что он, Сигел, узнал об этом шесть часов спустя, когда Коллинз уже был вне пределов досягаемости, демонстративно уволился из «Ньюс», и не стал разговаривать с Мишель Ортегой. Сигел хоть и не был самым умным и сообразительным работником службы безопасности, но представлял, что произойдёт дальше, он догадывался, что Нора Суарес уже отдала приказ Бредфорду, тот — своим псам, и никакие прежние связи и знакомства его, Сигела, не спасут. У мужчины не было жены и детей, значит, вредить будут только ему, долго и мучительно. Давид вылез из-за стола, на лифте поднялся на крышу, подошёл к парапету, вдохнул прохладный морской воздух, насыщенный влагой и свежестью. Потом проверил, отключены ли ловители, разбежался, и прыгнул, стараясь отлететь от здания как можно дальше, чтобы не попасть в страховочную сеть. Он успел — когда тело летело мимо седьмого этажа, на крышу выбежали трое. Один из них залез на бортик, посмотрел вниз.
— Готов, — сказал он, — надо доложить. Аккуратно упал, поганец, прямо на разделительную полосу.

Для Норы смерть Сигела ничего не решала. Троица, посланная за ним, должна была придержать Давида до её приезда, то, что мужчина выбросился с крыши, было его личным и слегка поспешным решением.
— Ублюдок, — женщина думала о нём с долей зависти, сама она на такую роскошь, как самоубийство, не рассчитывала.
Сигел подчинялся Бредфорду, а тот в последнее время не скрывал, что получает приказы лично от Генри Фалька, видимо, Норе готовили замену. По сути, провал операции «Веласкес» лежал теперь на помощнике, только крайней, и в этом Суарес была уверена, окажется она сама. Нора откинулась на сиденье автомобиля, приказала изменить маршрут — возвращаться в Гринвуд не имело смысла, машина развернулась и поехала обратно, в Ньюпорт. Предстоял неприятный разговор с Мишель, возможно, сегодня у «Ньюс» будет новый президент, или у службы безопасности «Айзенштайн» — новый глава.
Следовало бы отозвать тех, кто избил Коллинза, Суарес потянулась было к комму, но в последний момент передумала, если у них получится надавить на Веласкеса, отлично, нет, двумя идиотами станет меньше. А вот судьба молодого человека её волновала, в «Ньюс» он сказал, что ничего не знает о судьбе её дочери, но Нора была уверена — Веласкес соврал. Филипа наверняка жива, и он её найдёт, лучше рано, чем поздно.
* * *
— Гляди, Багси, это ж наш клиент, — коротышка пихнул своего приятеля локтем в бок.
Гангстеры проспали в машине до утра, потом поднялись в апартаменты Веласкеса, и обнаружили, что там никого нет — тепловизор показывал абсолютно пустое помещение, только бытовые приборы выделялись на экране. Консьержка, с вечера занявшая место внизу, оказалась злобной старой грымзой, и выяснить у неё ничего не удалось, кроме того, где находится сенсор вызова полиции, поэтому коротышка и его приятель ушли не солоно хлебавши, и отправились в гостиницу к Коллинзу. Там коротышка хорошенько оторвался, избив редактора, начальство словно о них забыло, никаких новых приказов эти двое не получили, и вернулись на прежнее место неподалёку от дома Веласкеса. У обоих было паршивое настроение, коротышке жал новый костюм, а туфли натёрли ноги, у помятого осталась последняя сигара. Взяв кофе и пончики. они расположились так, чтобы видеть подъезд. В арсенале уличных банд было полно устройств для слежки, но эти двое считали, что теперь они в мафии, и важная новая работа требует соответствующего антуража и манер, таких, как их показывали в фильмах со Старой Земли. Они даже клички себе взяли оттуда, Багси и Микки.
— Откуда у этого прыща такой байк? — Багси выплюнул кончик сигары, поднёс старомодную зажигалку.
— Чур, будет мой, — осклабился Микки.
Транспорт на Параизу угоняли редко, во-первых, обычные модели стоили дёшево, во-вторых, всегда можно было взять то, что нужно, в аренду, и в-третьих, угонщика поймали бы в тот же день — вывезти машину или мотоцикл с острова было некуда, а камеры стояли на всех магистралях. Правда, только если об угоне заявят, а мёртвые, как известно, мало пекутся о своём имуществе.
— Ты поаккуратнее, — посоветовал потрёпанный, наблюдая за тем, как Павел слезает с байка и заходит в подъезд, — велено только припугнуть, мокрое дело он не заказывал.
— Всегда что-то может пойти не так, — философски ответил коротышка, дотрагиваясь до двери, — пошли, пока тёпленький, может разговорчивее будет.
Створки раздвинулись, впустив бандитов, на месте консьержа сидел молодой парень, почти подросток, с длинными курчавыми волосами, при виде гостей он вздрогнул.
— Эй, шкет, — сказал потрёпанный, — мы к приятелю пришли, он тут на последнем этаже живёт, но это сюрприз. Давно не виделись, вот бы на его рожу поглядеть, как дверь откроет, а мы там. Сечёшь?
— Так вам нужен сеньор Веласкес? — парень чуть побледнел, перелистнул что-то на экране, — только что приехал, но ничего не передавал, типа, чтобы никого не пускать. Только сами знаете порядок, придётся предупредить.
— Если здоровья навалом, предупреди, — коротышка нахмурился, сжал кулаки, — сказали же тебе, сюрприз, или ты всё испортить хочешь?
— Нет, — парнишка замотал головой, — конечно, нет.

Павел устал, он чувствовал, что всё идёт не так, как надо. Пришлось сказать Нине, что с Триш всё в порядке, и что никаких признаков особых способностей у девочки нет. Люцифер убежал до того, как женщина очнулась, к тому же она очень хотела верить, что воспитывает обычного ребёнка, убедить её в этом труда не составило. Гораздо труднее было убедить Триш, что она гладила по голове не настоящего ягуара, а оцелота-переростка. Девочка так матери и сказала, но видно было, что она огорчилась, и очень хотела верить, что Павел ошибся, и это была именно чёрная пантера. Наверняка Триш расскажет об этом в школе, но ей никто не поверит — мало ли что дети выдумают, чтобы выделяться из толпы сверстников. Он попытался подправить память девочки, но ничего не вышло, как не получилось бы с любым другим эспером, значит, Лео Шварц, возможно, был прав, и Нина Фернандес воспитывала седьмой образец загадочного Маркуса.
Накопленная Триш энергия ушла, словно приоткрыли вентиль и спустили давление, на время девочка превратилась в простого человека с имплантом. На сколько именно, Павел не знал, не хватало и знаний, и опыта, значит, через месяц сеанс придётся повторить. Ягуар был бы не против, наоборот, ему даже понравилось. Молодому человеку — нет, все эти эксперименты могли навредить и девочке, и ему самому, и многим другим людям. Павел начал загибать пальцы, подсчитывая, сколько проблем накопилось помимо Триш. Тут были и Фальки, и Розмари, и рыжая Фран Лемански. Предстояло решить, что делать дальше.
До улицы Фейхтвангера он добрался к самому началу второй трети, чёрный микроавтобус стоял на другом месте, но с теми же наблюдателями, Павел зашёл в холл, за столом сидел Адольфо, внук консьержки. Стервозную бабулю давно уже следовало заменить системой безопасности, но совет квартала в очередной раз продлил запрет на камеры в общественных местах. Адольфо вечерами играл в группе в барах, а утром здесь иногда подрабатывал.
— Доброе утро, сеньор Веласкес, — вежливо сказал он, — к вам гости.
— Много?
— Одна сеньора, ждёт вас в офисе, сказала, чтобы вы немедленно, как только появитесь, шли туда.
— Так и сказала? — недоверчиво спросил Павел. — А что за сеньора?
— Такая с чёрными волосами, — Адольфо покраснел, — очень красивая. Я не знал, можно ли её впускать, но господин Геллер разрешил.
— Раз разрешил, пусть ждёт. Поднимусь сперва к себе, — решил молодой человек, поставил было ногу на ступеньку, но передумал, вернулся к столу, наклонился поближе к парню, — машину видел на улице возле соседнего дома, чёрный микроавтобус?
— Да, с самого утра стоит.
— А людей, что внутри?
Адольфо помотал головой, в его взгляде читался вопрос.
— Их двое. Они наверняка сейчас заявятся, скажи, что я наверху. Они заставят тебя сидеть тихо и никого не предупреждать, так и сделай. И не беспокойся, тебе эти люди ничего не сделают.
— Хорошо, — парень готов был сорваться и сбежать отсюда как можно дальше, но пытался не подать виду, что испугался, чтобы не опозориться, — конечно, сеньор Веласкес.
— Ну и молодец, — Павел положил на стол пластинку в двадцать реалов, чуть подтолкнул к внуку консьержки, подмигнул, — купишь себе пива.

Багси постучал костяшками пальцев по старомодной деревянной двери — такие ставили в городах, подчёркивая преемственность с культурой Старой Земли. Жители Свободных территорий в этом отношении вели себя проще, и использовали металлопластик, который и разрывной пулей не прошибёшь. Дверь легко поддалась, а стоило на неё надавить, распахнулась.
Микки достал пистолет, отошёл от двери на два шага, широко расставил ноги и навёл ствол на дверной проём — именно так поступали кумиры с экрана. И когда створка уехала, выстрелил два раза в живот стоящему посреди холла силуэту. Он сделал это скорее от неожиданности, чем от желания кого-то убить, до этого дня Микки пришлось стрелять по живым людям лишь дважды, он предпочитал расправляться с жертвами куском арматуры или битой.
— Идиот, — прокомментировал его поступок Багси, водя стволом из стороны в сторону.
На полу валялся манекен, на который вешают одежду — пуля Микки проделала дырку в рубахе, и застряла в животе.
Апартаменты занимали большую часть этажа, длинный коридор расходился в обе стороны. Мягкий свет лился с потолка, слышался шум воды, кто-то принимал душ.
— Ты — туда, — Багси мотнул головой вправо, в сторону ванной комнаты, — и смотри там, этот пижон нужен нам живым. Я за тобой.
Микки кивнул, и осторожно пошёл вперёд, шагая коротко, словно пританцовывая, пистолет он перевёл в режим шокера. Дойдя до ванной комнаты, он отодвинул створку, и заглянул внутрь. Душ шумел, стеклянная дверь, покрытая капельками воды, была приоткрыта, из щели вырывался пар. Внутри душевой кабины явно кто-то был, Микки пальцем подтолкнул дверь наружу, и нажал на спуск.
О том, что подавать высокое напряжение во влажном помещении — так себе идея, он подумать не успел, разряд, ушедший в цель, на световой скорости вернулся назад, и через повлажневшую кожу ударил по нервным центрам. Глаза бандита закатились, он упал на мраморный пол, и принялся дёргать ногами и руками. В себя он пришёл в микроавтобусе, на водительском сидении. Рядом сидел Багси, с простреленной головой, повёрнутой в сторону напарника, мёртвые глаза смотрели, казалось, прямо в душу. Микки поднял руку, чтобы проверить, вдруг Багси жив, почувствовал тяжесть — в руке был зажат пистолет. Бандит разжал пальцы, роняя оружие, прижал палец к дверному сенсору, но машина почему-то не открывалась. А через несколько секунд рядом остановились два патрульных автомобиля.

На экране полиция выковыряла бандита из машины, упаковала и увезла, а его приятеля забрали парамедики. Павел убедился, что гости надёжно пристроены, допрос потрёпанного почти ничего не дал, он и коротышка были членами какой-то банды в Тахо, и получили задание от старого приятеля, а тот в детали не вдавался — этим двоим нужно было припугнуть Веласкеса, лучше избить, так, чтобы он понял, что должен ходить и оглядываться. И беспрекословно выполнять то, что ему потом скажут. Потрёпанный, который назвал себя Багси, хвастался тремя убитыми им лично жертвами, причём одна из них была беременной женщиной, его приятель, коротышка по имени Микки, до сих пор только калечил людей. На короткий допрос и внушение ушло четверть часа, после чего оба гостя ушли, сели в машину, и через несколько секунд боковое стекло микроавтобуса вылетело осколками наружу.
Молодой человек не понимал, зачем Нора Суарес послала этих людей, разве что от него ждали какой-то реакции. Но выстрелы были сделаны, его попытались убить, значит, конфликт с Фальками переходил в горячую фазу. Павел вздохнул, и направился на второй этаж, где его ждала загадочная черноволосая красавица.
* * *
Розмари добралась до нужного места под утро. Прошедшим вечером она собиралась пристать к берегу, вызвать транспорт, и разыскать Веласкеса — покалывания в висках становились сильнее. Лейтенант не хотела ждать момента, когда она снова грохнется в обморок, она уже поняла, что Павел каким-то образом смог снизить интенсивность боли. До Рождества ничего подобного не происходило, но тогда Рози, даже если была в его компании, уединялась, чтобы пережить приступ в одиночестве, значит, дело было в телесном контакте — именно во время приступа. Двое людей оказались связаны накрепко одной проблемой, именно так возникают настоящие чувства, подумалось Розмари, девушка через силу улыбнулась, покрутила на кисти браслет.
Остров, на котором могли когда-то вести строительство, находился внутри обнаруженного участка. По форме он был ближе к овалу, высокие скалы вырастали из океана, окружая контуры острова стеной, и не давая рассмотреть, что может находиться в центре. В северной части острова скалы отступали, там был пляж с белоснежным песком, на котором стояли несколько бунгало, возле пирса на волнах покачивались два катера. Стоило коптеру подняться в воздух, чтобы подлететь поближе, как на яхту поступило сообщение, что это частная территория, и съёмка строго запрещена. Посещение территории тем более нежелательно, но владельцы желают всем мира и добра. Розмари связалась с Геллером.
— Нашла? — спросил тот.
— Возможно.
— Это не то, что нам нужно.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Рози.
— Я отыскал владельцев, небольшая религиозная коммуна из Акапулько, здесь у них что-то навроде места для отдыха, семь бунгало и ферма в центре острова. Домик можно снять, но только с апреля по июль.
— Странно, — женщина приблизила картинку, — не похоже, чтобы кто-то в них жил, хорошо бы пристать к берегу и проверить.
— Открываю тебе полный доступ к оборудованию, будь осторожна, — сказал инженер и отключился.
Скрупулёзность и дотошность — эти качества у сотрудников канцелярии штаба ценились больше всего, а Рози была отличным работником, и не собиралась ограничиваться беглым осмотром. Она натянула тонкий защитный комбинезон, армейский подавитель сигналов надела на предплечье, на пояс прилепила двадцатизарядный финниган с насадкой для подводной стрельбы, спустилась в трюм. На стойке с оборудованием для подводного плавания. помимо компенсаторов давления, костюмов и прочего барахла, висели два небольших дрона для рыбалки. Женщина надела пояс с балластом, ласты и компенсаторы давления, достала из шкафчика небольшой рюкзак, через шлюз она выбралась наружу, и ушла вниз, почти к самому дну.
Дроны отправились по спирали, которая постепенно расширялась при удалении от границ участка, локаторы были включены, и наверняка на радарах охранников они светились, словно две яркие точки. Ничего необычного в том, что делала Розмари, не было — рыбы, если и водились здесь, то вблизи острова, там, где дно поднималось достаточно высоко. Морская флора и фауна за три миллиона лет разошлась по планете, даже кайманы обитали возле отдалённых островов. К тому же женщина не собиралась нарушать установленные границы, а что она делает в ничейных водах, никого не должно было волновать.
Точнее, что делают дроны. Розмари шевельнула ластами, и двинулась к тому месту, где пляж окружали заросли. Подводные разведчики описывали круги длиной в восемнадцать километров за сорок минут, и им предстояло сделать пять витков, прежде чем они удаляться от частной территории до того места, где океанское дно уйдёт вниз достаточно глубоко
У женщины было по меньшей мере три часа, и пять километров до берега. Пришлось активно шевелить ластами, под конец Рози выбилась из сил, но уложилась в тридцать семь минут. Ночное небо усеивали звёзды, их свет был слишком слаб, чтобы что-то разглядеть невооружённым взглядом, но у охраны наверняка имелось нужное оборудование. Розмари застыла в воде, ощущая, как волны накатывают на песчаный берег, сняла браслет, досчитала до десяти, и рванула вперёд. Комбинезон обтягивал тело целиком, оставляя открытыми лишь кисти и лицо, нагретый за день песок успел остыть, но всё равно был теплее тридцати градусов по Цельсию, женщина не раз проделывала такое на учениях, и представляла, как может выглядеть на экране тепловизора — еле заметная дымка, которая плывёт в воздухе.

В здании, стоящем в окружении гор, в дежурной комнате на минус первом этаже, охранник, женщина средних лет в комбинезоне, смотрела на экраны — незваные гости запустили подводных дронов, словно в океане не было других мест для рыбалки. Так поступали многие, из вредности, лезли на занятую территорию, лишь бы доставить другим неприятности. Эти, на яхте, действовали осторожно и в рамках правил, они не пересекли границу частной собственности, но тем не менее два аппарата быстро перемещались по кругу, сканируя дно. Система защиты была готова их при необходимости уничтожить. Яхта покачивалась на волнах, огоньки горели в иллюминаторах, если через два часа чужое судно не уйдёт, к нему отправится группа захвата, три человека на катере береговой охраны. Простая проверка, которая может закончиться, если что-то пойдёт не так, ликвидацией помехи.
Раздался сигнал, датчики, закопанные в грунт в двадцати метрах от берега, заметили слабое движение. Они работали в пассивном режиме, и активировались при физических колебаниях, на экране нарушитель не появился, слишком чувствительный периметр иногда глючил, подавая ложные данные, в этот раз программа, обрабатывающая показатели, выдала вероятность вторжения в семнадцать процентов. Женщина потянулась, чтобы включить прожекторы, палец замер над кнопкой — за то, что она пошлёт группу, которая никого не найдёт, её уж точно не похвалят. Со стороны остров должен выглядеть тихо и мирно, так велел протокол — даже если нарушитель действительно существует, он найдёт пять пустых бунгало и два заселённых,
— Лука, — спросила охранница, — ты что-нибудь видишь?
— Ничего, — раздался мужской голос, — темень такая, что хоть глаз выколи. Ты бы сама поднялась на вышку и посмотрела, тут такие звёзды, красотища.
— Много болтаешь, — раздражённо сказала женщина, — как думаешь, это проверка?
— По срокам подходит, — отозвался Лука после небольшой паузы, — они каждый раз придумывают что-то новенькое, в прошлый раз с вертолёта высадились, почему бы с яхты не попробовать. Они считают нас за идиотов, тут чтобы до подземных этажей добраться, половину острова нужно снести.
— Думай, что говоришь, — охранница сжала кулак, — в третьем и седьмом что делают?
— Спят они, — было слышно, как Лука сплюнул, — особенно в третьем. Слушаю, аж зубы сводит, молодая докторша такое выделывает, жаль, камеры заблокированы. Слышь, Тина, может и мы тоже…
— Размечтался. За периметром следи, сделаем вид, что ничего не заметили, я пока группу захвата вызову, пусть будут наготове.
Женщина потянулась к оранжевой кнопке, открыла интерфейс охранного периметра, начала изменять параметры, отвлеклась от левого экрана, и не заметила, как на нём проскользнула какая-то тень. Но даже если бы заметила, наверное, приняла бы за дефект камеры, ни датчики, ни сенсоры никаких странностей не обнаружили.

Розмари обнаружила линию датчиков, подобравшись к ним почти вплотную. Подавитель сигналов сработал, но у датчиков не было встроенного узла управления, сигналы уходили куда-то вглубь острова. Женщина осторожно перешагнула через подсвеченную линию, и ещё несколько шагов прошла медленно, опуская полную ступню. И только потом надела браслет и снова побежала. Её не интересовали бунгало, если этот клочок земли использовался для тайных делишек, пляж и всё что на нём есть — обычные декорации. Настоящее находилось за горами. Рози добралась до подножия скал, здесь тропинка уходила наверх. Из рюкзачка женщина достала липучки, нацепила на руки — тончайшие иглы проникали в трещины, позволяя уцепиться за практически любую природную поверхность. Пришлось попотеть первые десять метров, их пытались отполировать, но трещины всё равно остались, дальше дело пошло быстрее, и меньше чем через полчаса Рози вытирала пот на перемычке между скалами. Расставленные на тропинке ловушки остались нетронутыми.
С высоты в полторы сотни метров внутреннее пространство тонуло во тьме. Женщина растопырила пальцы, механическая стрекоза слетела с ладони, сделала круг, вернулась, тонкий проводок подключился к визору. Трёхэтажное здание стояло посреди зарослей плодовых деревьев, аккуратных теплиц и небольшого поля с кустарниками, всё это действительно было похоже на ферму. Розмари сделала ещё шаг, и замерла.
В трёх метрах от неё кто-то стоял. Лейтенант стянула браслет, подняла с левого глаза визор, пригляделась, света звёзд было явно недостаточно, чтобы рассмотреть человека, которого не могли обнаружить встроенные в очки сканеры. Но её заставил замереть не только человеческий силуэт, было ещё что-то, что Розмари не могла себе объяснить, словно между ними двумя находился барьер.
Человек шевельнулся, послышался тихий женский голос.
— Кто ты? Ты ведь не одна из них? Я знаю всех.
— Из кого? — так же тихо спросила Розмари, отлепляя финниган от пояса.
И вздрогнула — силуэт еле заметно заискрился, словно по одежде человека были разбросаны светлячки. Немного, может быть сотня или две.
— Обслуга. Врачи. Охрана. Это твоя яхта?
Рози обернулась, она смогла бы на таком расстоянии разглядеть судно только при помощи камеры, или спутника.
— Да.
— Пожалуйста, увези меня отсюда, — попросила странная незнакомка. — Помоги, я больше так не могу.
Прежде, чем лейтенант Суон ответила, она сделала шаг вперёд, мерцание усилилось, позволяя её разглядеть — это была молодая девушка с большими глазами, острым носом и тяжёлым подбородком, одетая в серый комбинезон, скрывавший фигуру. Рози вытянула руку, пытаясь остановить, девушка, видимо, решила, что она её зовёт к себе, и шагнула ещё раз.
— Стой, — сказала Рози, но было уже поздно.
На шее незнакомки что-то вспыхнуло, голова взорвалась, а обезглавленный труп с венчиком сосудов и хрящей, торчащих из шеи, ещё стоял две или три секунды, покачиваясь, и только потом рухнул на землю. Искры потухли.
* * *
— На мне были ошмётки её мозгов.
— Ты же сказала, несколько капель, — уточнил Павел.
— Не важно, я проплыла три мили до яхты, потом простояла час в душевой кабине, и всё равно мне кажется, что я с ног до головы испачкана, — Розмари не спеша ходила взад и вперёд по комнате, она говорила негромко, но резко. — Дьявол, я видела, как убивали людей, я даже сама стреляла в человека, но такое — никогда. Ей взорвали голову, Пол, эта девушка видела яхту на расстоянии пяти километров, и меня в почти полной темноте, а ещё она светилась, словно лампочка. Что там творится? Там какая-то тюрьма для магов?
— Так с чего ты взяла, что эта незнакомка — эспер?
— Догадалась, — Рози сунула руку в карман, достала серебристый браслет, покрутила на пальце. — Ну и по блокиратору тоже.
— Сняла с трупа?
— Нет, попросила отдать. Конечно, сняла, а что я должна была сделать?
— Эй, успокойся, ты поступила правильно.
Молодой человек попытался положить руку Рози на плечо, но девушка раздражённо его оттолкнула.
— Тебе откуда знать, что правильно, а что — нет. Я поступила не по протоколу, а я, между прочим, прайм-лейтенант Сил обороны, и даже сейчас на службе, меньшее, что мне светит, это разжалование и увольнение. Хотя нет, меня не уволят, а запрут вместе с ними, как подопытную мышь.
— Ты не стала докладывать своему начальству?
— Нет, конечно, — Розмари мотнула головой, — сначала я должна выяснить, кто настоящий хозяин острова. У меня есть план, и требуется твоё участие.
— Вообще-то я занят, — попытался отказаться молодой человек.
— Ты уже участвуешь. Яхту наверняка опознали, примутся за владельца, то есть за тебя, а я прослежу, кто тебя найдёт. Как тебе такое?
— Если со мной что-то случится, сама будешь со своими приступами справляться, — мстительно сказал Павел.
— Прости, — совершенно спокойно сказала Розмари, — я правда хочу выяснить, что там происходит. Кем бы ни были эти люди, и в лаборатории, из которой мы выбрались, и на этом островке, и в других местах, которые наверняка существуют, они не заслуживают того, что с ними делают. Если всё это принадлежит армии, меня всё равно рано или поздно найдут, и какой-нибудь призрак, о которых я только слышала, разделается со мной. Или скоро я свихнусь, и начну убивать всех направо и налево, и опять же, меня ликвидируют. Так что плевать, пока жива, сделаю то, что могу. Ну так что, ты в деле?
— Ну конечно, — молодой человек вздохнул, крутанулся в кресле, — последние полтора года я только этим и занимаюсь.



Глава 16

Глава 16.

 10 января, вторник. 
 Протекторат Ньюпорт. 

Обычная смена в полицейском участке длилась десять часов, за этим строго следил профсоюз. Сержанты приходили на полчаса раньше, готовили задания для рядовых полицейских, смотрели отчёты — это отнимало максимум час. Потом шла рутина, в основном стычки между соседями, изредка грабежи, иногда перестрелки между уличными бандами, если совсем повезёт — убийства, затем Волкова разбирала рапорты патрульных и составляла собственный отчёт, это занимало ещё тридцать-сорок минут после смены. Следующие почти тридцать часов Настя могла ничего не делать. Она привыкла к совсем другому темпу и графику работы, и иногда просто не знала, куда себя деть со скуки. Волкова брала все возможные переработки, дополнительные дежурства и свободные смены, и всё равно, свободного времени было слишком много.
В этот вторник в город должны были съехаться важные шишки, чтобы проводить знаменитого столичного репортёра в последний путь, и многих офицеров вызвали на внеочередное дежурство. Не настолько важные, чтобы сюда нагнали агентов Бюро, но тем не менее, полиция Ньюпорта не могла ударить в грязь лицом. В списке приглашённых были вторые советники трёх городов — Модены, Ньюпорта и Нижней столицы, третий советник из Верхней столицы, помощник начальника правительственного департамента и некоторые другие, всех их нужно было охранять непонятно от кого, полиции Ньюпорта предстояли несколько скучных и утомительных часов на дневной жаре. Волкова в глубине души порадовалась, что Тереза Симонс не померла в сезон дождей — стоять под струями воды куда хуже, чем под лучами Сола.
— Чего такая мрачная? Всем, кто вышел не в свою смену — двойная ставка. В столице так не делают?
Лейтенант Хо расставлял патрульных на настенном экране, развалясь в просторном кресле. Рост у лейтенанта был два метра, вес — сто пятьдесят килограммов, и вставать по пустякам он не любил. Отношения у Насти с лейтенантом не сложились. Хо считал сержанта-детектива столичной выскочкой, которая метит на его место, а для этого старается выслужиться любым способом. Сам он переехал из пригорода Тампы, любил охоту и рыбалку, и не любил появляться на работе сверх положенного.
— Бесплатный пончик, и то не всегда, — подтвердила Волкова. — Но почему вызвали меня? Сегодня дежурство сержанта Мюллера.
— Он позвонил и сказал, что болен, — грустно вздохнул Хо. — Но ничего, я тебе помогу, лично возглавлю сегодняшнюю операцию, неформально, так сказать, пригляжу со стороны. А ещё нас будет инспектировать капитан Сбышек, мы ведь ей покажем, в какой отличной форме, правда, детектив?
— Непременно, — Настя подошла к экрану, ткнула пальцем в контейнерную площадку, — Смита и Вайсман нельзя ставить вместе, иначе это будет не пост, а пустое место, Камински сломал ногу, и не появится, поэтому Семёнова будет в паре с Гонсалесом.
— Точно сломал? — засомневался Хо.
— Точно.
— Бедняга. Наверное, это надолго.
— Я связалась с клиникой и всё выяснила, восстановится только через неделю.
— Мы, — веско сказал лейтенант, подняв указательный палец, — в нашем участке привыкли доверять друг другу, сержант Волкова, а не устраивать унизительные проверки. Впрочем, спасибо. Так ты думаешь, надо поменять Гонсалеса и Вайсман? Отличная мысль, так и сделаю.
Настя вздохнула, вот сколько раз обещала себе, что не станет лезть не в свои дела, и всё равно, не удержалась. Хотела как лучше, но вышло хуже некуда, теперь Смит будет в одной паре с Гонсалесом, который увёл у него девушку в прошлом году, хорошо если не подерутся. Оба служили в полиции недавно, но, судя по личным делам, проходили начальную подготовку в лагерях Сил обороны, это значило, что эти полицейские бывшие мелкие преступники, сумевшие взяться за ум. Для работы это был плюс, для личных отношений минус, если эти отношения они начнут выяснять, без телесных повреждений не обойдётся. Вайсман и Семёнова обе были любительницы поболтать о чём угодно, кроме работы, и уж точно не станут следить за тем, что происходит вокруг. Итого минус четыре патрульных офицера, а их и так немного.
Отчёты патрульных Волкова пролистала быстро, в портовом районе снова не произошло ничего серьёзного, на территории участка, который находился на бульваре братьев Люмьер, а точнее, на улице Фейхтвангера, один заезжий уличный гангстер из Тахо вчера застрелил другого. Зачем он это сделал, гость Ньюпорта на месте преступления объяснить не мог, но все улики показывали на него — и следы крови, и пистолет с отпечатками пальцев и следами ДНК, и записи с уличных камер. На них убийца вместе с жертвой уселись в автомобиль, через несколько секунд раздался выстрел, тут же сигнал о преступлении ушёл ближайшему патрулю. Стрелявший явно не отличался умом, Волкова некоторое время работала под прикрытием среди таких же гангстеров, и успела убедиться, что большинство из них — тупые жестокие ублюдки, которых рано или поздно либо убивали, либо сажали. С убийством одного из них мир стал чище, плохо только, что это произошло в нескольких кварталах от её дома.
Настя была почти уверена, что на этой неделе больше ничего не случится — лимит громких преступлений был достигнут. Хотя, раз здесь появились залётные бандиты, нужно перестраховаться — как никак, предстоит ответственное мероприятие. Детектив-сержант открыла ящик стола, достала мозес, повертела в руках, добавила к нему глок с магнитным ускорителем, запросила в центральном отделении несколько дополнительных дронов. Будет тяжело, но она справится. В конце концов, что может случиться на похоронах?
На комм пришло сообщение, Люси писала, что всё ещё хочет увидеться с Веласкесом. Настя не понимала, с чего вдруг сестра прониклась такими нежными чувствами к человеку, которого ещё недавно ненавидела. и который променял саму Настю на какую-то выскочку из Сил обороны. Постепенно мысли об этом отвлекли её от рапортов, наверняка гад и подлец проводил весело время с лейтенантом Суон, совершенно не думая о Волковой. Придётся напомнить.
Сержант помотала головой, отбрасывая личные переживания, и снова сосредоточилась на предстоящем мероприятии. Лейтенант Хо выставил патрули, оставалось заставить этих бездельников работать. На плане всё выглядело просто отлично — офицеры перекрывали каждый уголок, концентрируясь на площадке возле катапульты, где будут стоять важные гости. Наверняка кто-то из них привезёт собственных людей, потому что местной полиции в таких вещах иногда не доверяли, это значит, что к двадцати офицерам портового участка прибавятся ещё один или два агента Бюро, которые обычно сопровождают чиновников из правительства, и полтора-два десятка частных охранников. Списки, как всегда, пришлют в последний момент, и случись что, создастся неразбериха, а отвечать за всё придется ей, сержанту-детективу Волковой.
* * *
Пельтцер сперва хотел обождать, когда толпа ринется обратно в порт, и в нужный момент выстрелить из пистолета, но почти сразу передумал. Он стрелял неплохо, но не настолько, чтобы гарантированно попасть в голову нужного человека. Можно было затеряться среди приглашённых, и в суматохе пырнуть Лемански ножом, но и этот вариант при некотором размышлении отпал, жертва наверняка получила сообщение, что за ней охотятся, значит, будет следить за теми, кто пытается к ней подобраться, а поскольку всех их подбирали по каким-то сходным параметрам, не факт, что Пельтцер выиграет прямое столкновение.
Дальше второго эшелона гостей девушку не пустят, удар следовало нанести сразу же, как только раздадутся взрывы, в этот момент все будут глазеть на катапульту, в том числе и полиция, которую наверняка привлекут для охраны. Майк подкинул на ладони шарик размером с ноготь, аккуратно поймал, подержал на ладони — взрывчатки в нём вполне хватало для того, чтобы легко ранить. Наощупь шарик был мягким, плющился почти без усилий, тончайшая проволочка-детонатор, проходящая по центру и заканчивающаяся крючком, отлично цеплялась за одежду. Таких шариков Майк приготовил несколько штук, с запасом, придуманный план был сложным, многосоставным, потребовал небольших финансовых затрат, и в конечном счёте позволял обойтись без особого риска. Мужчина надеялся, что Фран Лемански его не подведёт, и появится в нужное время в нужном месте.
Униформу полицейского, пожарного или солдата можно было заказать в сотне мест, но это только одежда, уникальные чипы, позволяющие сличить личность с занимаемой должностью, достать было почти невозможно. Разве что снять с мёртвого тела, и переписать на себя, но у Майка не оказалось под рукой запасного трупа полицейского. Адам Сикорский тоже наверняка очнулся, и занял своё место среди ремонтных рабочих, этот вариант тоже отпадал. Пельтцер решил рискнуть, и действовать открыто.
Он приехал на место за час до церемонии, к этому времени площадку возле катапульты расчистили, два человека в полицейской форме ходили туда-сюда, глядя себе под ноги. Все крупные предметы, в которые можно было заложить взрывное устройство, убрали, Пельтцер за свою взрывчатку был спокоен — найти её можно было, только разобрав механизм и проведя спектральный анализ. Возле выставленных барьеров стояли два десятка любопытных, и ещё один полицейский, женщина в форме сержанта, она проверяла приглашения. Ещё через полчаса возле катапульты стало людно, прибывали какие-то важные шишки — их охрана заходила за барьер, и оставалась там, а сами они проходили к центру. Видно было, что похороны их волнуют в последнюю очередь, гости пили шампанское, смеялись и оживлённо переговаривались. Один из них, пожилой мужчина с висячим носом, переходил от одной группы к другой, словно хозяин. Когда почётные гости заняли наконец свои места, начали пускать гостей попроще — эти стояли в очереди и терпеливо ждали, те, кто оказался впереди и уже прошёл за барьер, сдавали оружие офицеру полиции.

Фран приехала за двадцать минут до начала, она совершенно не хотела присутствовать здесь в тот момент, когда горстка праха её матери облачком развеется в воздухе, но из «Ньюс» позвонили и настойчиво попросили не опаздывать. Девушка стояла вместе со всеми, прислушиваясь к разговорам, судя по всему, Терезу Симонс приглашённые не любили, если не сказать больше. Фран никого из них не знала, и чувствовала себя тут лишней. И когда кто-то дотронулся до её плеча, вздрогнула.
Пельтцера она узнала сразу, преподаватель-убийца стоял со смущённым видом, несмело улыбаясь.
— Фран Лемански? — спросил он, — хотя чего там, ты ведь меня помнишь, правда? Пятый ряд, аудитория истории Сегунды, вечно болтала на лекции. Нам надо поговорить.
Девушка потянулась к пистолету, но потом решила, что перекинуться парой слов будет нелишним, этот тип явно что-то задумал.
— Добрый день, господин Пельтцер, — сказала она, и направилась к барьеру, поближе к полицейским.
Здесь он наверняка поостережётся её убивать, хотя мужчина всем своим видом показывал, что не собирается причинять Фран вреда, он даже ладони держал раскрытыми.
— Ты ведь понимаешь, что творится? — Пельтцер дождался, когда Фран осмотрится, прислонился к металлическим трубам рядом с ней, — нас стравили, заставляют друг друга убивать. Неужели тебе этого хочется?
— А тебе? — не удержалась Фран.
— Совершенно не имею такого желания.
— Как же Тинг Чэнь, и Тереза Симонс?
Пельтцер усмехнулся. Они стояли в пяти метрах от сержанта, и та уже бросила на парочку несколько взглядов, значит, запомнила.
— Сеньору Симонс взорвала Чэнь, я точно знаю, потому что у меня цель поменялась на неё. Мне пришлось убить её, иначе она сделала бы это со мной, да и с тобой, кстати, наш наниматель прямо об этом сказал. Погоди, я знаю, что ты хочешь сказать, если я прикончил одну женщину, почему бы не поступить так же со второй? Тут, Фран, другое дело, Чэнь была готова меня убить, не раздумывая, она всю жизнь этим занималась, а ты — нет, ты не такая, так ведь?
Фран пожала плечами. В глубине души она была согласна с Пельтцером, то, что китаянка чуть было её не принончила, девушка не помнила, но непонятную неприязнь к ней испытывала.
— Не делай вид, что тебе всё это нравится. Ты ведь не наёмный убийца, наверняка тебя сначала заманили, подсунули какого-нибудь мерзавца, которого ты застрелила или зарезала, а когда ты поверила, что делаешь доброе дело, вдруг втянули в это дурацкое состязание. И я тоже совершенно не хочу убивать людей только потому, что это кому-то захотелось. Покончим с кошмаром, ладно? Если всё дело в деньгах, у меня есть сто тридцать тысяч, если хочешь, я заплачу их, вместо тех, что тебе обещал наниматель, конечно, это меньше, чем нам обещали, но больше просто нет. Понимаю, ты мне не доверяешь, давай сделаем так — когда церемония закончится, встретимся здесь, и запишем взаимное признание, расскажем всё, как есть, со всеми деталями. Это будет нашей страховкой, зачем нужны деньги, если ими всё равно не воспользоваться, сидя в камере или ещё где похуже. Если вдруг передумаешь, просто не приходи, но предупреждаю, тогда я сам пойду в полицию и всё им выложу.
То, что предлагал преподаватель истории, и вправду казалось неплохим вариантом. Фран колебалась, она вздохнула, огляделась, еле заметно вздрогнула — неподалёку стоял тот агент, который арестовал её в доме Гименес, Фил Родригес. Он был не один, а с каким-то полным неряшливым мужчиной в сером пиджаке. Значит, Пельтцера тоже поймали люди из Бюро, и заставили на себя работать, а раз так, она им подыграет. Девушка скажет правду — как пыталась отказаться, но не смогла, и что никого из остальных охотников не убивала, пусть Родригес утрётся. Оставалось сделать вид, что она поверила, и хочет поступить так, как лучше.
— Хорошо, — согласилась Фран. — Давай это сделаем.
Майк проводил её взглядом, дождался, когда девушка пройдёт мимо полицейского, и довольно насвистывая, подставил лицо лучам Сола.

Фила Родригеса никто на похороны не приглашал. Более того, его дочь. Диана, ещё раз напомнила агенту, чтобы он не лез не в свои дела, и размахивать своим значком тут бы не вышло. Поэтому Филу нужен был Анджей Смолски, человек, который имел связи в этих кругах — репортёр проследит за вероятной убийцей, за её реакцией, и уж точно скажет, она это или нет, опыта у Анджея было не занимать. Эту мерзавку следовало поймать во что бы то ни стало, она чуть было не грохнула свою мать, а потом, видимо, наняла кого-то, чтобы он закончил начатое, и теперь имела наглость заявиться на похороны. Фран болтала с каким-то мужчиной, возможно, с подельником, причём разговор был неприятным, Фил специально дал себя заметить, чтобы убийца не расслаблялась.
— Твой выход, — сказал он Анджею, — иди, и надави на неё, скажи, что пишешь статью о них двоих.
— А что, это интересно, — Смолски посасывал бимбер из фляжки, — точно она свою мамашу кокнула?
— Будь уверен.
— Если это так, я — твой должник, — репортёр вытер засунул пончик целиком в рот, вытер руки о жилетку, и заспешил к барьеру, — эй, сеньора, меня нет в списке, но вот моя карточка. По закону я могу посещать три закрытых мероприятия в год, так что извольте пропустить. Да-да, проверяйте.
Агент убедился, что Смолски прошёл внутрь, подошёл к мужчине, с которым разговаривала Фран. Тот стоял, прикрыв глаза, и вздрогнул, когда Фил дотронулся до его руки.
— Агент Родригес, — представился он, показывая значок, — обеспечиваю охрану церемонии. Мне показалось, вы чем-то угрожали нашей гостье?
— Нет, — Пельтцер смутился, — вы не так поняли, я её преподаватель, увидел знакомое лицо, подошёл поздороваться. Но оказалось, что у нас не слишком хорошие отношения. По правде говоря, сеньора Лемански — нерадивая студентка, хотя каким-то образом получила диплом, и вот сейчас припомнила, как я был строг к ней. Вот моя карточка.
— Так что вы здесь делаете, господин Пельтцер? — Фил проверил университетское удостоверение, полюбовался на Майка в костюме и с дурацкой улыбкой.
— Готовлю материал для лекции, пытался пройти внутрь, или хотя бы попросить сделать запись, но, видимо, придётся наблюдать отсюда, — искренне и открыто улыбнулся преподаватель. — На Параизу поначалу мёртвых сжигали, в основном из-за того, что трупы пожирали животные, даже если их замуровывали в камень. Потом перешли к нормальным захоронениям, в двести восемнадцатом году, к примеру, не было ни одного случая кремации. И только сейчас, последние двадцать-тридцать лет, снова вернулись к истокам. Ну и потому, что места на острове для всех умерших может не хватить. Живые примеры, особенно когда их рассказываешь от первого лица, это основа учебного процесса.
— Хорошо, — Фил сделал вид, что поверил, — так вас провести к катапульте?
— Нет, подожду здесь, — Пельтцер вздохнул, — не стоит из-за меня хлопотать.
— Как скажете, — агент равнодушно отвернулся.
Одна камера теперь следила за Пельтцером, ещё две — издалека за Фран. Пришлось подделать метку Дианы, операторы в Бюро не стали разбираться, почему начальник отдела добавила новые цели к тем, которые они отслеживали. Фил точно знал, что ему влетит, может быть, отправят на пенсию, но он чуял — что-то в этих похоронах нечисто, а нюх старого агента никогда не подводил. Барьер закрылся, опоздавшие гости остались стоять снаружи. Родригес не стал ждать на дневной жаре, рядом, в порту, был отличный бар, где подавали персиковый бренди с миндальными пастилками.

Церемония проходила как положено, Симон Шульц, второй редактор, выступил с проникновенной речью, следом за ним советник из Верхней столицы добавил несколько слов, ещё минут десять чиновник из правительства зачитывал соболезнования, официанты разносили напитки и лёгкие закуски, второй советник Нижнего города откровенно скучал — «Ньюс» располагался в Верхней столице, и он здесь был лишь потому, что мэр решил отметиться на другом мероприятии. Похороны Матеуша Гомеша предстояли в это воскресенье, и там наверняка будет публика, которая больше соответствовала его статусу.
Фран стояла в задних рядах, и чувствовала себя лишней. Она поддалась на уговоры Коллинза, но как оказалось, он больше в редакции не работал, говорили, что его перекупили люди из Северного, и теперь все, кто с ним связан, вылетят с работы, как пробка из бутылки шампанского. Когда к ней подошёл Симон Шульц, она даже сперва не поняла, что от неё хотят.
— Пойдём, деточка, — Шульц ухватил её за руку, словно клещами, и потащил за собой, силы у старика было не занимать, — пора отдать последний долг.
— Почему я? — попыталась вырваться Фран.
— Ты — её дочь, и будет безнравственно, если мы лишим тебя последней возможности попрощаться. Тебя не предупредили? Давно пора навести порядок, привет, Анджей, хватай эту козу.
Смолски, увязавшийся за ними, подхватил девушку с другой стороны.
— Так она точно её мать? — спросил он Шульца, словно Фран здесь не было.
— Ага, представляешь, от Терезы чего угодно можно было ожидать, но тут я сам обалдел. Жизнь полна чудес, старина. Так, держи её, а то сбежит, я сейчас всё устрою.



Глава 17

Глава 17.

 10 января, вторник. 
 Протекторат Ньюпорт. 

Пельтцер следил за похоронами через прицел арбалета, установленного на сигнальной мачте. То, что Фран поволокли к катапульте, стало для него полной неожиданностью, Майк не понимал, что происходит, но это рушило его планы. Девушка должна была находиться рядом с барьерами, подальше от взрывчатки, но отменить он уже ничего не мог, любой новый сигнал тут же отследили бы. Оставалось смотреть, как Фран, судя по всему, слегка ошалевшей от новой роли, вручили капсулу с прахом, и заставили засунуть в катапульту. Орудие приводилось в действие автоматически, начался минутный отсчёт, который Пельтцер заранее синхронизировал с автоспуском арбалета. Ему нравилось число восемь, напоминавшее перевёрнутый знак бесконечности, и когда до выстрела осталось восемь секунд, в основание катапульты ударил небольшой прут из композита. Он отскочил, не причинив никакого вреда конструкции, но одновременно с этим от контактов батарей к крохотному детонатору, похожему на песчинку, ушёл электрический заряд. Детонатор не вспыхнул, как большинство таких же устройств, а наоборот, сильно охладился, почти до единиц кельвина. Этого оказалось достаточно, чтобы взрывчатка в этом месте кристаллизовалась, этот процесс принял лавинообразный характер, и через несколько сотых секунды механизм почти заклинило. Почти, потому что у батареи было достаточно мощности, чтобы провернуть шестерни. Стальные зубья разрушили начали перемалывать взрывчатку в порошок, что и запустило процесс детонации. Взрыв был не очень сильным, но тех, кто стоял рядом с катапультой, отбросило в стороны взрывной волной, кого-то даже ранило отлетевшими частями механизма. Одновременно со стороны контейнерной площадки к гостям церемонии устремились ракеты. Они взрывались в воздухе, казалось, прямо над людьми.
Началась паника. Охранники пытались прикрыть своих подопечных, но те влились в общий хаос, гости, у которых была боевая подготовка, быстро сориентировались и ринулись к боксам, где оставалось оружие, остальные побежали к выходу, полиция спешно оттаскивала барьеры, чтобы люди могли свободно покинуть неудавшуюся церемонию. Анджей Смолски держался возле Фран, стараясь не потерять её в толпе.
Фран стояла рядом с катапультой, взрыв чуть не сбил её с ног, кусок шестерёнки распорол щёку, и кровь текла тонкой струйкой. Ещё пошатывался зуб, но на это девушка внимания даже не обратила. Она никогда ещё не была в такой ситуации, и растерялась — одно дело стрелять с подготовленной позиции по мишени, и совсем другое стать такой мишенью. Фран бросилась было вместе со всеми, и споткнулась о тело, на земле валялся тот самый старичок, который протащил её к катапульте, Шульц. Ему повезло меньше, металлический осколок попал в грудь возле шеи, Шульц задыхался.
— Поднимаем, — неряшливый мужчина, который сперва был вместе с агентом Родригесом, а потом оказался знакомым второго редактора, потянул руку старичка на себя.
Девушка кивнула, подхватила Шульца с другой стороны, и они вдвоём поволокли его к выходу. Над катапультой висело серое облачко, постепенно покрывающее пластобетонную площадку тончайшей пылью — прахом Терезы Симонс.

Настя услышала взрыв, когда проверяла списки охранников, и стояла к катапульте спиной. Зато она увидела, откуда начали пускать ракеты, и тут же послала туда ближайший патруль — Смита и Гонсалеса. Парни были живы и здоровы, значит, разборки отложили на свободное время. Волкова достала пистолет, три дрона прекратили облёт морской акватории, и переместились ближе к толпе, а ещё два полетели в сторону контейнерной площадки.
Как справляться с неорганизованной толпой, полицейских учили в академии. Главное, чтобы люди друг друга не затоптали, следовало создать свободный проход, чем Настя и занялась. Она вместе с двумя другими офицерами быстро оттащила барьеры, пока те, кто стоял в задних рядах, оглядывались и пытались понять, что происходит, а потом выстрелила в воздух и заорала:
— Пожар, все на выход.
Голос, усиленный ретрансляторами, разнёсся над площадкой. Это подействовало, ближние ряды бросились в сторону порта, освобождая место тем, кто находился ближе к катапульте, так что хоть со стороны толпа выглядела неорганизованной, но она не была плотной. Сбивали с ног только тех, кто решил не бежать прочь, а наоборот, прорваться поближе к месту взрыва и всё рассмотреть, таких было достаточно, учитывая профессию большинства приглашённых, мощный поток смёл их, словно кегли. Дрон передал картинку — на крыше контейнерного блока стояла пусковая установка для фейерверков, но Настя и сама видела, что ракеты не долетали до людей, и взрывались где-то за пределами огороженной территории. Мимо неё пробежали почти полторы сотни людей, значит, площадка быстро пустела, возле катапульты валялись несколько тел, к ним Волкова отправила медиков. Она было решила, что кто-то хотел просто сорвать церемонию, но тут раздались выстрелы. Одиночные, пять, может быть шесть.

Пельтцер никогда не устраивал массовые беспорядки, но достаточно насмотрелся на них в фильмах и сериалах. Там всё происходило практически так же, как получилось сейчас — стоило дать толпе повод для паники, и она становилась неуправляемой. Правда, полицейские быстро сориентировались, открыли проходы, но это как раз было Майку на руку, на него никто внимания не обращал. Мужчина достал из сумки белую рубашку с бейджем больницы Пастера и чемоданчик скорой помощи, от стоящей неподалёку машины с красным крестом в сторону площадки бежали несколько человек, одетых так же, как он. Пельтцер отсчитал нужное время, и сжал в руке пульт, который приводил в действие детонаторы зарядов-шариков, раздались хлопки, похожие на выстрелы. Если бы он знал, что всё так обернётся, то сделал бы заряды помощнее.

До выхода оставалось буквально несколько шагов, большая часть людей уже покинула площадку, двое парней в белых рубахах только что отобрали Шульца у Фран, и понесли куда-то, помятый мужчина колебался, но в конце концов бросился за приятелем. Девушка двинулась в сторону полицейских, но почувствовала, как что-то ударило в спину, она споткнулась, и упала. В глазах потемнело, Фран не чувствовала ног. Зато она почувствовала, как кто-то поднял её, и понёс, с трудом повернула голову. Спасителем оказался Пельтцер, он почему-то был одет в рубаху парамедика. Всё это казалось подозрительным, Фран попыталась вырваться.
— Не дёргайся, — голос у преподавателя истории был совсем не доброжелательным, — а то прикончу прямо тут.
Девушка расслабилась, лихорадочно думая, что предпринять, Пельтцер внезапно остановился, разжал руки, и она упала на бетон.

Фил услышал и увидел взрыв, когда пытался стереть с щеки следы пончика с клубничным джемом. Салфетки скатывались, пришлось намочить их в персиковом бренди, отчего щека стала ещё более липкой.
— Что происходит? — он связался с операторами, но уже и сам всё понял.
Кто-то взорвал катапульту, запустил фейерверки, и теперь несколько приглашённых на похороны вполне могли сами стать причиной таких же церемоний. Террорист, или террористы, посеяли панику, но пока что настоящих жертв видно не было, взрыв такой мощности мог разве что серьёзно ранить, и значит, его использовали как отвлекающий фактор. Что-то ещё должно было произойти.
— Объект восемь ведёт себя странно, — оператор передал картинку, на которой профессор Пельтцер переодевался в парамедика. — Связываю с полицией.
Родригес уже выскочил из бара, и бежал в сторону похоронной площадки, тяжело дыша и пытаясь не споткнуться, с физической формой в последние годы у него были проблемы. На бегу он связался со старшим офицером, сержантом Волковой, и в двух словах обрисовал ситуацию. На удивление, сержант оказалась вменяемой и даже лишних вопросов не задавала, Фил был уверен, что где-то её видел, только вспомнить не мог. До Пельтцера оставалось метров четыреста, когда раздались хлопки, похожие на выстрелы, и среди толпы послышались вскрики. Могло показаться, что кто-то стреляет, но Фил решил, что это скорее всего взрывы, только очень слабые.
— Вижу его.
Сержант Волкова послала Филу изображение с дрона, на нём Пельтцер бежал в сторону катапульты. Агент закашлялся, и поклялся себе, что будет делать зарядку каждое утро, или хотя бы два раза в неделю. И бросит курить. Пельтцер в это время подхватил на руки рыжую Лемански, и потащил куда-то в сторону от основного прохода.
— Взять, — скомандовал Фил.
Волкова не стала переспрашивать, и бросилась за Пельтцером, а агент перешёл на шаг, пытаясь восстановить дыхание.

Настя присела, приклеила аптечку к шее Фран — девушка была без сознания, но ещё жива. В другой руке она держала пистолет, направленный на Пельтцера. Тот потянулся было к поясу, но под взглядом сержанта отдёрнул от кобуры руку.
— Я только хотел помочь, — сказал он.
— Руки.
Майк послушно вытянул обе руки вперёд. Да, он был одет в рубашку парамедика, но любой адвокат отметёт это обстоятельство как несущественное, главное, что он действительно пытался помочь, и ничем никому не навредил. На арбалете найдут ДНК Чэнь, взрывчатку и микрозаряды к нему вообще никак не приплетут, так что Пельтцер почти не волновался. Плохо, что Фран Лемански осталась жива, но день-два, он выйдет из полицейского участка, и доберётся до неё. И тогда уже не станет миндальничать, разрабатывать сложные схемы, просто прикончит эту живучую тварь. Профессор почувствовал, как кисти обхватывают фиксаторы, чуть заискивающе улыбнулся, показывая, что не опасен.

— Я его взяла, — доложила Настя агенту Бюро, — не сопротивляется.
— Буду через минуту, — Фил снова перешёл на трусцу, ему казалось, что он бежит очень быстро.
Волкова вызвала ещё двух офицеров, к Лемански спешили медики, они стояли в стороне от рассеивающейся толпы. Настя подняла руку к виску, чтобы переключить обзор с дронов на стационарные камеры, а потом вызвать дежурных из участка, как вдруг Пельтцер разинул рот в беззвучном крике, и начал падать вперёд, задняя половина его черепа разлетелась ошмётками по бетонному основанию.
* * *
— Стреляли максимум со ста метров, — криминалист Бюро вывел на экран схему с Пельтцером посредине, — примерно из этого сектора, со стороны океана.
— А точнее? — нахмурился Фил.
— Не знаю, экспансивный заряд перемолол всё в черепушке, а от затылка с входным отверстием вообще ничего не осталось, но на записях с камер ничего нет, словно пуля из ниоткуда возникла.
— Колебания воздуха?
— В такую жару? Если бы вы разместили камеры и датчики вокруг покойника, тогда я бы ещё попробовал, пуля с отражающим покрытием, частички нашли внутри, такие используют оперативники Бюро, к примеру.
— Раскопай всё, что можешь, — приказал Родригес, и отключился.
Старший агент, которого почти отправили за письменный стол, внезапно почти возглавил расследование — так распорядились директор Зиггерт и его помощник Маккензи. Сам Маккензи прибыл на место через несколько часов, за это время площадку очистили от посторонних, прочесали все окрестности. На удивление оперативно сработала полиция, патрули были расставлены кое-как, но сержанту каким-то чудом удалось их организовать. Нашли арбалет, из которого стреляли в катапульту, и ракетницу, из которой выпустили фейерверки. На раненых обнаружили следы взрывчатого вещества, как утверждал эксперт, сделанного каким-то гением. Этого гения Фил знал — на Пельтцере нашлись те же самые фрагменты, только ему они вреда не причинили, к тому же профессор, как оказалось, преподавал не только историю, но и химию, а когда-то был подрывником. Агент захотел узнать обо всём, что взрывалось за последнюю неделю, так в деле появились Тинг Чэнь и ещё раз — Тереза Симмонс, взрывчатка, найденная на месте преступлений, привязала их к Пельтцеру. Получалось, что профессор убил как минимум троих. Что эту троицу связывало, Фил не стал сам распутывать, он отдал материалы аналитикам — нельзя всё делать самому, иначе не остаётся времени даже на еду и сон.
Вызов к Суркову, третьему советнику Бюро, который формально руководил расследованием, застал старшего агента за очень поздним ужином, Фил получил скупую похвалу и задание найти связь между Пельтцером и старушкой Гименес, начальство решило, что винтовка принадлежала профессору, это выглядело логичнее, чем дочь, стрелявшая в мать. Но Родригес не собирался снимать подозрения с Фран, логика тут была, по его мнению, не при чём. Точнее, она была, только другая. Девушку отвезли в клинику, и пока что врачи не разрешали её допрашивать, но жизнь потенциальной преступницы была вне опасности — взрыв не задел позвоночник, только контузил, и в клинике обещали поставить девушку на ноги в течение трёх дней. Запрос судье вернулся с отказом, адвокат Лемански был хорош, и заранее подал протест. Агент тоже был неплох, и подал новый запрос другому судье, которого знал много лет.
Фил никогда не торопился, в отличие от многих своих коллег, и готов был подождать. В деле появился ещё один персонаж, тот, кто стрелял в Пельтцера, но не стал стрелять в Лемански, пока что он сделал только один ход, и наверняка сделает второй. Подозрения укрепились, когда аналитики вернули материалы с новыми данными. Такую же взрывчатку использовали в прошлом году, когда взорвали Любомирского, гангстера из Майска. Фил и сам бы провёл параллели между покушениями на эсперов и вчерашним делом, департамент сделал это за него. Пельтцер и Фран были одного поля ягодки, а тот, кто разнёс профессору черепушку, скорее всего, стоял над ними, и убрал ненужного исполнителя. Вот только почему он оставил другого — этого Фил понять пока не мог. Но знал, кого надо спросить. Если ещё будет кого спрашивать.
* * *
Фран очнулась в небольшой палате. За ширмой кто-то сопел, она села на кровати, свесив босые ноги, ощупала себя. Щека почти зажила под слоем геля, на спине обнаружилась накладка на уровне поясницы, девушка пошевелила пальцами ног — движения были скованными, но уверенными. Голова кружилась, от сгиба локтя к аппарату возле кровати шли две трубочки. Фран потянулась, разминая мышцы, и тут же поняла, что сделала это зря, накатила тошнота, перед глазами замелькали искры.
— У тебя есть три, максимум четыре часа, — послышался голос из-за ширмы.
— Кто вы?
— Я тот, кто не заплатит тебе триста пятьдесят тысяч, — сказал незнакомец, — потому что ты не справилась.
Или незнакомка, голос явно исказили так, чтобы его невозможно было узнать, хотя он больше походил на мужской.
— Не скажу, что я разочарован, — продолжал неведомый собеседник, — хотя мне пришлось многое сделать самому. Например, убить Пельтцера, он ведь почти добрался до тебя. Мне всего лишь хотелось, чтобы ты была готова, Фран Лемански, потому что у тебя есть талант.
— К чему готова? — голос незнакомца звучал размеренно и убаюкивал, девушка с трудом держала глаза открытыми.
— Недавно я бы сказал — убить ещё одного человека. Но ты смалодушничала, подставилась под удар, я не знаю, способна ли ты сделать шаг вперёд. Поэтому денег ты больше не получишь, и заданий тоже, сама решай, как поступить. Я сейчас уйду, на моей кровати ты найдёшь одну интересную запись, посмотри, а потом исчезни — агенты Бюро скоро придут за тобой, новый запрос уже лежит у судьи Иржи Суона, а тот им не откажет. Возле закусочной напротив главного входа стоит мотоцикл, тёмно-синий Элсиг, его не отследить, на твоём складе ждёт небольшой подарок, взамен той вещицы, которую ты оставила у Исабель Гименес, опять же, делай с этим, что захочешь. Теперь ты сама по себе, Фран. Прощай.
Девушка прислушалась, но из-за ширмы больше не доносилось никаких звуков. Возможно, там и человека-то не было, и голос шёл из какого-нибудь динамика. Она отодвинула бежевую створку — на аккуратно заправленной постели лежали планшет и матовая пластина пропуска.

 2 января 320 года от Разделения, 
 Портальный комплекс. 

 Сержант-техник Ингвар Лемански положил служебный планшет на стол, прикрыл глаза. С лета прошлого года он списывал неисправное оборудование, лежащее на складе, многим экземплярам было по две, даже три сотни лет, старьё наконец-то отправлялось в утиль. Работа Лемански заключалась в двух простых вещах — визуальный осмотр и проверка инвентарной описи, а также уничтожение всех носителей информации, если те вдруг обнаружатся. Только после этого он личной меткой превращал материальные ценности в ненужный хлам, и передавал их подрядчикам. Всё началось с проходческого комбайна, Лемански с детства любил возиться с техникой, а этот агрегат восхищал его простотой и мощью. В комбайне он обнаружил первую пластину с информацией, обычные ежедневные логи, но среди них попадались и переговоры между операторами. Находку сержант, как и полагалось по инструкции, утилизировал, но информацию оставил себе, из любопытства. Сведения устарели практически сразу, как комбайн отправили на склад, поэтому ничего секретного там не было. Пластины попадались примерно в каждой десятой единице техники, в самых неожиданных местах — иногда таких, которые в технической документации не упоминались, и их поиск превратился в своего вида спорт. Когда информации набралось достаточно много, Лемански начал сопоставлять данные, прогонял их несколько раз через аналитические программы, находил нестыковки и пытался их объяснить. У него получалось, с азартом сержант выискивал примеры человеческой невнимательности или неряшливости, исправлял, и с удовольствием любовался на результаты своего труда, которые никому были не нужны. 
 До прошлой недели, когда из посадочного модуля, сделанного ещё на Старой Земле, он извлёк очередную пластину. Крохотный, в несколько строк, обрывок разговора, и массив логов, которые неожиданно дополнили и раскрыли прежние данные. То, что он нашёл, Лемански показал начальству — лейтенанту Мальцеву, но лейтенант сержанта-техника обругал и запретил заниматься чем-либо, не относящимся к прямым обязанностям. Тогда Лемански решился, он переслал информацию тем, кто стоит выше, в надежде, что на неё обратят внимание. Вчера пришёл ответ, те, кому по положению было положено думать, отказывались это делать, они тоже объяснили всё, что он нашёл, обычным сбоем. Другой бы на его месте, наверное, стал бы протестовать, или полез бы ещё выше, но Лемански остыл, и не собирался бороться с призраками, возможно, он действительно был неправ, потратил столько времени на чепуху. 
 Смена должна была вот-вот закончиться, а через двадцать часов он сможет отпраздновать свой день рождения. Они с дочкой отправятся на утёс, отличное место, с которого видно всю Нижнюю столицу, и их небольшой дом в предместье, и горы вдали, и наверное, даже океан, если хорошенько приглядеться. Но не раньше начала второй трети, именно тогда Сол заливал лучами долину, он получал свой подарок, а Фран — мороженое. Они прекрасно проводили время вдвоём, он и она, отец и дочь. И, наверное, будут так же отлично ладить ещё много лет. 
 Сержанту показалось, что возле стены, ещё недавно уставленной техникой, что-то шевельнулось. Освещение на складе иногда мерцало, заставляя тени плясать, камеры и датчики отслеживали любую пылинку, так что непрошенных гостей Лемански не боялся. До того момента, как длинное лезвие вошло в шею между пятым и шестым позвонком и перерубило ему трахею. 

Фран прокручивала запись с обезглавленным трупом раз за разом, глотая слёзы, и никак не могла поймать момент, когда затянутая в чёрное фигура появлялась за спиной сержанта. Она возникала словно из ниоткуда, даже не из воздуха, а будто из другого пространства. Чёрный балахон, белые перчатки, длинное узкое лезвие, рукоять без гарды, смазанное движение. Только когда слёзы высохли, девушка просмотрела ещё раз последние двадцать секунд, там, где убийца откинул капюшон, и камера засняла его лицо. Её лицо. Лицо, которое вот уже два или три месяца показывали на всех каналах. Лицо генерала Мойры Хоук.
Девушка завернула планшет в полотенце, взяла пропуск, поднялась с кровати, и осторожно ступая босыми ногами, словно боясь кого-нибудь разбудить, подошла к шкафчику с одеждой. А через несколько минут, беспрепятственно пройдя через пост охраны, уселась на мотоцикл и растворилась в ночи.
* * *
— Ты теряешь хватку, — Диана Родригес говорила ровно и спокойно, словно не отчитывала собственного отца, — может, тебе и вправду пора на пенсию?
Фил на этот раз был с ней согласен процентов на девяносто. Да, его настолько увлёк розыск подозреваемых, что он даже не стал проверять, документы, которые остались от Исабель Гименес — очевидно же, раз старушка занималась криминалом, это она никак не записывала. Так что он пропустил арендный договор с Фран Лемански, ещё и потому, что сделка проводилась через двух посредников. Бывший полицейский, Эрик фон Зюдов, оказался внимательнее, и к утру среды получил через судью нужную выписку, а с ней и адрес. Когда сотрудники Бюро появились на складе в джунглях, они обнаружили здание, покинутое в спешке — вещи были разбросаны, в полуоткрытые ворота уже успели залететь птицы и заползти пауки. Саму девушку там не нашли, не было её и в клинике Ньюпорта, рыжая убийца, а Фил был теперь в этом уверен, затерялась на просторах Параизу. Скорее всего, на каком-то запасном транспорте, припрятанном заранее, потому что записанный на Лемански мотоцикл нашёлся на складе, а арендованные байки и автомобили легко отслеживались, если знать, за чем и кем следить. Отстранили старшего агента так же быстро, как и повысили перед этим, теперь у Родригеса был собственный закуток в агентстве с большим столом и удобным креслом. И никакой свободы действий.
— Да, я облажался, — согласился он. — Точно так же, как твои аналитики, и прочая модная шушера, но это с меня вины не снимает. Старею, Ди, тут ничего не поделаешь, может, надо дать дорогу молодым. Что ты там говорила о небольшом домике на берегу моря?
— В джунглях, — поправила его начальник отдела по особо тяжким правонарушениям.
— Цветы выращивать не стану, а вот рыбалка — отличное занятие для старого пердуна. Меня только один вопрос беспокоит, ты уж прости, что напоследок вмешиваюсь. Вдруг неизвестный, который пристрелил Пельтцера, это Павел Веласкес?
— Не неси бред, — сказала Диана неуверенно, — при чём тут он?
— За последние полтора года в самых громких преступлениях он всегда при чём, — напомнил ей старший агент, — например, как тебе такой вариант. Веласкес враждует с Фальками из-за убийства Терезы Симонс, которую он охранял, потому что «Ньюс» принадлежит Генри Фальку, не напрямую, но его корпорация «Айзенштайн» редакцию контролирует. В отчётах полиции Ньюпорта есть кое-что о двух бандитах из Тахо, которые некоторое время провели рядом с домом, который Веласкесу принадлежит, и я вот чую, неспроста они там сидели. Предположим, парень решает сделать свой ход, он каким-то образом выясняет, что Пельтцер почти прикончил мага, как его, Любомирский, кажется? Посылает запрос Службе контроля, прикрывшись своей лицензией детектива. Наверняка у этого мелкого прыща появились доказательства, он их предъявляет профессору, тот соглашается, и устраивает на похоронах шум и тарарам. Фальки опозорены, они не смогли обеспечить охрану своих же людей, репутация падает, но ниточек никаких к Веласкесу не тянется, потому что Пельтцера он убивает. Очень ловко, как год назад, на площади Сервантеса, помнишь? Шесть выстрелов, и все идеальные, но ещё тогда мы задавали себе вопрос, не устранил ли он исполнителя после того, как тот сделал своё дело. Подумай, Ди, парень непрост, от него всего можно ожидать.
Фил. осторожно прикрыл дверь, и танцующим шагом направился в свой закуток, весело насвистывая песенку Эмили Ласкер. Он был точно уверен, что Веласкес тут не при чём, ну разве что самую малость, однако теперь Бюро начнёт под него копать, и наверняка что-то выяснит. Иногда можно участвовать в расследовании, сказав пару слов, заронив тень сомнения, особенно если ты чертовски хороший и очень опытный агент.



Глава 18

Глава 18.

 11 января, среда. 

Белоснежная яхта с красной полосой вдоль борта еле заметно покачивалась на волнах вблизи торчащей из океана скалы. До острова, где Розмари испачкалась в чужих мозгах, было километров двадцать, дрон поднял на вершину мощную камеру, но с такого расстояния и высоты можно было разглядеть только каменную гряду, хотя и во всех подробностях.
— Получилось? — Веласкес сидел в рубке, разглядывая изображение острова на большом экране.
— Почти, — ответил Геллер.
Инженер сидел в собственном рабочем кресле в семи сотнях километров от него, и пытался получить доступ к камере спутника. Точнее, перехватить сигнал, который шёл на Сегунду, и попытаться его раскодировать. Спутник снимал и остров, и океан вокруг, но на нужный участок его владельцы поставили блокировку, и он отображался как серое туманное пятно. Для показа полной картинки нужна была веская причина, например, операция, одобренная лично начальником штаба Сил обороны, или санкция судьи.
— Мы подождём, — Павел деланно зевнул, — нам ведь больше нечем заняться. Прекрасная погода, океан, шикарная женщина на палубе. Эй, ты как там, шикарная женщина?
Обнажённая красотка, лежащая на спине, приподняла очки и показала оттопыренный большой палец. Глаза у неё были разного цвета — один серый, другой голубой.
— Значит, засчитаю этот день за выходной, — решил молодой человек, — раз ты бездельничаешь.
— Между прочим, — Борхес грациозно потянулась, — я тут с раннего утра, а мой рабочий день начинается в час второй трети. Придётся доплатить, босс, и вдвойне. Если вернётесь, конечно. Кстати, кому достанется агентство, если с вами что-то случится?
— Не знаю, не задумывался над этим, — признался Павел. — У меня нет родственников, так что оставлять особо некому. Эф?
— Ничего не выходит, это тебе не линия связи, но если брать другой спутник, там есть кое-что, только в низком разрешении. Подрастёшь метров до десяти, смогу тебя отследить. Катамаран на подходе, будет в нужной точке через час.
— Тогда выдвигаемся, — Павел спустился в трюм.
По документам, которые Геллер добыл в порту, катамаран выходил из Ньюпорта в десять первой трети каждую среду и плыл до острова, где побывала Розмари, со скоростью в двадцать узлов, или тридцать семь километров в час. В портовой декларации владельцы указывали сельскохозяйственную технику и продукты, обратно катамаран привозил личные вещи и фрукты. Наверное, первое время груз досматривали, но уже несколько лет делали это выборочно, раз в полгода.
Павлу и Рози предстояло перехватить судно, пристроиться в след двигателя, и так добраться до нужного места. На подготовку ушло двадцать часов, о том, что произошло на похоронах Терезы Симонс, молодой человек узнал из новостей. Сообщали о пятнадцати пострадавших, в том числе Фран Лемански, но все они были живы и в разной степени здоровы, Павел надеялся, что это отвлечёт Фальков и их службу безопасности от его скромной персоны. Портовая охрана стояла на ушах, пришлось отходить от частного пирса рядом с поместьем Кавендишей, но зато успели загрузить на яхту всё, что могло понадобиться — от усиленных компенсаторов до оружия.
Проследить за катамараном было куда легче, чем за островом, на который он отправлялся, судно шло по кривой линии, огибая крупные островки. Розмари почти полностью экипировалась, и пристёгивала к груди компенсаторы давления, на вопросительный взгляд молодого человека она помотала головой.
— Пока ничего.
С момента последнего приступа прошли почти сутки, Рози потеряла сознание, дыхание стало редким, пульс участился до двухсот, а потом резко замедлился до десяти ударов в минуту. Павел держал её, что называется, на волоске, а потом решился и стянул с девушки браслет. Она пришла в сознание через четверть часа, вполне здоровая и даже отдохнувшая, молодой человек еле успел вернуть ей на кисть блокиратор. Прибора, который бы замерял остаточное накопление поля, у него не было, но Павел чувствовал — у Рози осталось не так много времени.
Веласкес быстро надел гидрокостюм, нацепил на левый висок таблетку комма, пнул ногой обтекаемый кофр с оборудованием.
— Я готов.
Торпедный аппарат выплюнул поочередно двух магов и контейнер, включились двигатели, закреплённые на кофре, Павел и Розмари пристегнулись к нему — мощности хватало, чтобы доставить заблаговременно двух людей к месту встречи с катамараном.

Дневная смена в Обители начиналась в полдень, девушка с короткими зелёными волосами и такого же цвета губами удобно устроилась в кресле, переводя настенные экраны на визоры, побарабанила пальцами по подлокотникам, закинула ноги на столешницу. Камеры показывали, что всё спокойно, но аппаратуру можно обмануть, людей, которые сидят там и смотрят своими глазами — сложнее.
— Первый пост, докладывай.
— Всё по-прежнему.
— Надо говорить — чисто.
— Ты выйди на пляж и погляди, что творится, — посоветовали ей, — тут возле третьего бунгало мусор валяется, бутылки пустые, обёртки, и женские трусы. Не твои, случаем? Док опять пошёл вразнос, так что о чистоте забудь.
— Чёрт, надо вправить ему мозги, — девушка взъерошила волосы, — скажу новому боссу. Второй пост?
— Вроде чисто. Эй, погоди, нет, только что птица на камеру нагадила, скареры опять барахлят. Когда техники появятся?
— Обещали в конце месяца. Не забудь, груз на подходе, через десять минут встречаем.
— Ага, помню. Мики, ты бы видела, что творится Ньюпорте, включи шестой канал «Таймс». Ведущий говорит, могут начаться волнения.
— Меньше волнуйся о всякой фигне и больше думай о работе, — посоветовала девушка, — так, что тут у нас. Ого, второй пост, внимание, особый протокол отменён, стандартный осмотр.
— С чего это? — заволновался второй пост, — опять какие-то учения, только наоборот?
— Это ты у Ани спроси, она дежурила, когда Сорок третья пыталась сбежать. Все записи забрали на экспертизу вместе с Отто, так что, если кто не в курсе, у нас с раннего утра новый босс, временный. Говорят, он из военных, и поставит здесь всё как надо, и мы совсем не против, потому что любим свою работу.
— Сейчас работа придёт и тоже тебя полюбит, — послышался мрачный голос. — Дежурным приготовиться. Это — обычная поставка, значит, действуйте так же, как всегда. А я погляжу, чему вас учили.
— Скажите, а правда, что нас будет теперь гораздо больше? — ничуть не смутилась девушка.
— Даже один боец больше того ноля, который здесь сейчас, — ответил мрачный голос, — как вы только живы до сих пор, загадка.
На острове располагались два поста охраны Первый пост находился в сорока метрах от пляжа с расставленными там бунгало, если бы Розмари взяла не влево, а вправо, то наткнулась бы на пластиковый куб, встроенный в горную гряду. Второй пост находился на противоположной стороне островка, в небольшой бухте с причалом и сторожевой вышкой. Несмотря на громкое название, на каждом посту было всего два охранника, которые сменяли друг друга. Один из четырёх администраторов находился в пультовой, в экстренных ситуациях остальные трое должны были поддержать оперативную группу из трёх человек. Вместе с ней и начальником охраны за безопасность всего, что находилось на острове, отвечало двенадцать человек.
Охранник на втором посту наблюдал, как катамаран подходит к грузовому причалу. Судно двигалось автономно, без экипажа, приборы показывали, что на борту никого нет. Локаторы обследовали пространство вокруг катамарана, и ничего, кроме рыб и подводных змей, не нашли. Из ангара по рельсам выдвинулась платформа, чтобы принять первую партию груза.

Павел и Розмари плыли в бурлящем следе, оставляемом катамараном, почти до самого островка. Когда до берега оставалось полтора километра, они затормозили и улеглись на дно. Дальше оба мага скользили медленно возле самого грунта, за это время судно успело разгрузиться и теперь принимало на борт ящики с вещами и контейнеры с фруктами. Когда до берега оставалось не больше сотни метров, Павел достал из нагрудного кармана флек, подтолкнул его в сторону берега. Шарик растянулся в кляксу, похожую на медузу, в центре образовалось отверстие, пластичный материал то сжимался, то разжимался, создавая водяную струю, и флек быстро заскользил к кромке прибоя. Волной его вытолкнуло на песок, клякса превратилась в змейку, и бодро поползла в сторону гор, передавая двум диверсантам изображение с встроенных камер. Розмари недовольно поморщилась, Веласкес был гражданским лицом, но использовал вещи, которые даже в армии выдавали далеко не всем. Точнее, мало кому. Производство флеков охранялось серьёзнее, чем Портальный комплекс, технология была засекречена, сами они тщательно учитывались, и всё равно, вот такие как Павел умудрялись их где-то доставать.
Вслед за первым флеком отправился второй, он прилип к борту катамарана, прополз вверх по борту, шлёпнулся на палубу, снова превратился в шарик, покатился в сторону кормы, где располагался блок управления. На поверхности шарика вырос тонкий щуп, он проник сквозь щель люка, уткнулся в коммутатор, соединяющий замок со считывателем, второй щуп, служащий антенной, принял сигнал с другого конца Параизу, от Геллера. После этого флек втянул в себя усики, словно теннисный мячик, запрыгал по палубе, и сиганул в воду.
Через несколько минут мужчина на вышке ударил кулаком по корпусу терминала.
— У нас помехи, — заорал он, — что-то с катером.
Рози и Павел терпеливо ждали. Ещё через пять минут из ангара появились трое вооружённых людей в такт-комбинезонах, они запрыгнули на корму катамарана, двое, водя дулами автоматов, прошлись вдоль бортов, а третий, низенький и лысый, опустился возле люка, скрывающего управляющий блок, и ввёл код на сенсорной панели. Люк откинулся, обнажая гладкую поверхность с двумя разъёмами, к которым боец присоединил кабели от собственного терминала.
— Мы во внутренней сети, — обрадовал Павла инженер, — выделил вам канал для переговоров, наблюдаем, но не вмешиваемся, иначе засекут. Но я бы не стал лезть в неисправный блок, если есть вероятность чужого вмешательства. Это точно охрана военного объекта, а не супермаркета?
— По документам это ферма, — Веласкес приоткрыл карман, куда проскользнул вернувшийся флек, — так что всё возможно. Рози, что скажешь?
— Я же говорила, что такие операции изучала в теории. Нормативы сдавала, но не более того.
— Я тоже, — вздохнул молодой человек.
— Что — тоже? — уточнила лейтенант.
— Тоже говорил. Эф?
— Всё готово, теперь ты видишь то же, что и внешняя охрана. Дальше, извини, не могу, сигнал в одну сторону идёт. Через горы пробираться не советую, там стоит семисотый Феникс с динамическими датчиками и управляющим лучом, отключить получится только из их центра управления. Ну что, поехали.
Павел ответить не успел. Заряд, прикреплённый к днищу катамарана, сдетонировал, швыряя в воздух грузовые контейнеры вперемешку с пластиком, деревом и металлом, двоих бойцов, стоящих у борта, отбросило в океан, такт-костюмы приняли первый удар. Тому, кто сидел у блока управления, повезло меньше, он оказался почти в эпицентре взрыва. Когда дым начал рассеиваться, его тело качалось возле береговой полосы. Экраны на пятом посту потемнели, Павел и Рози выскочили из воды по разные стороны от пирса, добежали до ближайших скал, и укрылись среди камней.
Охранник на вышке вылез из пластикового короба и перегнулся через перила, пытаясь своими глазами рассмотреть, что происходит. Розмари прицелилась, нажала на спуск, тонкая пуля с нейротоксином пробила ему плечо. Мужчина взмахнул руками, чуть было не свалился вниз, на страховочную сетку, но удержался и осел на решётчатый пол. Он едва дышал, кожа побледнела. Следующим выстрелом женщина расколотила камеру, а Павел подбил взлетевший дрон.
— Ждём, — скомандовала лейтенант.
Поток данных со стационарных постов резко вырос — в воздух поднялись новые дроны, часть их показалась из-за горной гряды. Веласкес переключил прицел, задержал дыхание. Семь летательных аппаратов рассыпались веером, охватывая прибрежные воды, до самого дальнего было километра два. На сетчатку проецировалось изображение, подсвечивая цели, видимые в разных диапазонах, ещё два дрона, покрытые маскировочной краской, заходили со стороны океана. Все они были армейскими моделями, но без вооружения. Молодой человек поёрзал на острых камнях, выбирая минимально неудобное положение, перевёл магнитный блок в активное состояние — пять пуль закрутились, готовые в любой момент вылететь из ствола.
Из ангара выбежали ещё двое, и начали обходить пирс с разных сторон. Из воды выпрыгнула надувная лодка, и набирая скорость, понеслась прочь от острова, в ней виднелся силуэт человека с автоматом.
— Приготовились, — Розмари с сомнением посмотрела на новую цель.
Она не верила, что охранники купятся, и погонятся за лодкой с манекеном. Очень натуральным, дорогим, со встроенным активным скелетом, однако совершенно безобидным. В учебниках манёвр рекомендовалось проводить при большом численном перевесе противника, при примерно равных силах следовало уничтожить их, а не тянуть время. Но Павел настоял, он сказал, что уже такое видел, где именно, уточнять не стал, но Рози полагала — в каком-нибудь шоу.
Один из охранников, женщина средних лет, прошла мимо Веласкеса, водя сканером по сторонам и даже не посмотрев в сторону диверсанта, второй, курносый молодой парень, подбежал к берегу, зайдя в воду по щиколотку, и что-то быстро говорил, показывая рукой на уплывающую лодку. Павел ждал. Люди, появившиеся из ангара, играли скорее устрашающую роль, при виде них противник должен был сорваться с места и себя обнаружить, что, кстати, он, противник, и сделал. А уничтожать его будут наверняка другие.
— Ещё минуту, — сказал молодой человек, — этих мы пристрелить всегда успеем. Ставь с усиленным сердечником.
Рози поморщилась, но возражать не стала, хотя, на её взгляд, те дроны, которые сейчас зависли в воздухе, можно было и обычными пулями сбить. Её парочка охранников прошла в десяти метрах, водя сканером вокруг себя, защитный комбинезон надёжно укрывал женщину от чужих приборов. Прошло сорок секунд, она подняла винтовку, и приготовилась стрелять.
— Вот они, — Павел тут же отметил четыре новые цели, оставив для Рози одну, — как только окажутся над океаном, уничтожай.
Из-за гор со стороны ангара появились пять боевых коптеров, и устремились вслед за лодкой, которая уже отошла метров на семьсот. Они могли бы начать стрелять сразу же на поражение, как только цель была обнаружена, но те, кто ими управлял, видимо, решили взять диверсанта живьём. Пять ракет отделились от коптеров, и легли в воду в ста метрах по курсу лодки. Мощные взрывы должны были показать чужаку, что с ним церемониться не будут. Лодка замедлила ход, легла в дрейф. Манекен развернулся и поднял руки. Боевые коптеры зависли над береговой полосой, а один из тех двух, что был покрыт маскировочным составом, подлетел к диверсанту поближе.
Павел точно знал, что именно увидят хозяева острова. Времени искать что-то оригинальное у него не было, пришлось купить стандартную модель официанта. Именно так манекен и выглядел, в белом пиджаке, галстуке-бабочке и с дурацкой нестираемой улыбкой под тонкими чёрными усиками.
— Начали, после третьего выстрела.
Молодой человек перевёл прицел на первую мишень, пульсация в пальцах прекратилась, дыхание стало почти незаметным. Прицел повёл ствол чуть вправо, Павел позволил ему найти цель, нажал на спуск. Магнитный блок выпустил первую пулю, и тут же ствол сместился, следуя за второй целью. Третья резко поменяла вектор движения, прерывая плавное движение, но Веласкес не стал дёргать винтовкой, увёл её дальше, к четвёртой, в этот момент первый дрон вспыхнул, и начал падать в океан. Розмари потратила две пули, прежде чем достала свою жертву, третий и пятый коптеры взорвались одновременно.
Охранники наконец сообразили, что стреляют совсем рядом с ними, и бросились бежать обратно к ангару. Их сняла Розмари, а Павел спрыгнул на песок и побежал к пирсу. Оставшиеся коптеры были неопасны.
Два бойца, которых отбросило взрывом, выбирались на берег. Они начали стрелять, стоя по колено в воде, одна пуля скользнула по щеке, ещё две ударили в комбинезон, Веласкес на ходу два раза пальнул из Глока, пальцем сменил обойму и выпустил три разрывных пули в грузовую платформу. Розмари уже скрылась внутри ангара.
— Здесь никого, — сообщила она, выглянув наружу.
— Здесь тоже, — Павел вытащил его на песок бойца, качающегося на волнах, то же самое проделал с остальными двумя, приложил ладони к вискам коротышки.
Ангар был уставлен лотками, коробками и контейнерами, похоже, здесь хранили всё, что не нужно — старые вещи, испорченную технику и инвентарь. Просторное помещение заканчивалось металлическими дверями с замком. Веласкес подошёл, положил ладонь на сенсор. Те трое, что проверяли катамаран, должны были иметь доступ к внутреннему пространству, молодой человек представил себя тридцатилетним лысым коротышкой. Раньше, когда он носил браслет, это срабатывало через раз, сейчас хватило нескольких секунд. Дверь скрипнула, очень медленно поползла вправо. В образовавшуюся щель вкатился флек, передавая изображение.
— Не может быть, чтобы больше никого не было, — сказала Розмари, — на два поста, если они сменяются постоянно, нужно восемь человек. Двух мы уложили, осталось ещё четверо.
— Нет, это почти все, — Павел настороженно оглядывался, — коротышка так считал. Он почему-то уверен, что главная опасность — она там, внутри.
— Откуда ты знаешь?
— Догадался.
Неподалёку лежали четыре больших деревянных короба, видимо, приготовленные к отправке — голограмма на них содержала длинный номер и сегодняшнюю дату, молодой человек открыл один из них — там лежали ананасы.
— Эй, тут что-то странное, — раздался голос Геллера, — я проверил их Феникс, точнее, посмотрел с камер постов, он пятой модификации, сдвоенные датчики, сигнал в ней идёт против часовой. А здесь наоборот. И турели над вами, ограничители стоят с внешней стороны.
— Ага, они считают, что то, что внутри, куда опаснее нас, — Веласкес остановился, — всё, мы у выхода.
Створка внутренних ворот была приоткрыта на полметра, за ней виднелись заросли. Их никто не встречал.

Протокол на случай вторжения предусматривал четыре пункта. Когда чужаки появлялись внутри пятикилометровой зоны, им высылалось предупреждение о нарушении границ частной собственности. Если это не помогало, и незваные гости продолжали надоедать, или даже высаживались на берег, оперативная команда из трёх бойцов их захватывала, и выпроваживала восвояси. Особо любопытные могли пробраться через горы, там стояла система ловушек, которая должна была их напугать до смерти, но ни в коем случае не убить — Обители не нужны были проблемы с полицией и береговой охраной. Но если нападавшие вдруг преодолевали эти три барьера, и оказывались в долине, то об их жизнях уже никто не заботился. Весь внутренний обслуживающий персонал укрывался на минус первом, внешний забирался в два катера и отходил на километр от берега, возвращались боевые коптеры, и только потом открывались поочерёдно шлюзы трёх блоков, сегодня это были второй, пятый и одиннадцатый. За те три с половиной года, что здесь работала девушка с зелёными волосами, третий пункт приводился в действие один раз, на днях. Четвёртый — никогда. Двое чужаков прошли каким-то образом грузовой коридор, и показались возле внутренних ворот, их лица были скрыты. Они уничтожили коптеры, вывели из строя группу захвата и трёх постовых, а потом пропали с радаров.
На территории оставалось семь человек из обслуживающего персонала, шестеро успели добежать до входа в здание, и скрылись внутри, последняя, седьмая, работала в саду рядом с северной грядой, она почему-то не услышала сигнал тревоги. На панели загорелся красный пульсирующий значок с дьявольской рожицей, одновременно все входные двери заблокировались.
— Чего ждёшь, — раздался недовольный голос нового босса, тот предпочитал на экранах не показываться, — жми на сенсор.
— Пепа снаружи, — неуверенно сказала девушка, — наушник с утра барахлил, наверное, не поменяла.
— Сегодня не её день. Открывай второй шлюз, или это сделать мне?



Глава 19

Глава 19.

 11 января, среда. 

Связь с Геллером отрубило, стоило Павлу и Рози пересечь невидимую границу, окружающую долину. Здесь, в отличие от побережья, стояла прохлада, высокие, под сорок метров, пальмы бурити, рассаженные ровными рядами, словно зелёной пеленой прикрывали внутреннюю часть острова от беспощадных лучей Сола. На нижнем ярусе трава была аккуратно подстрижена, на клумбах росли разноцветные эпифиллумы, из кустов сделали фантастические фигуры. Не хватало только качелей, фонтанчиков для питья и площадок для игры в шары.
— Как ты это сделал? — спросила Рози, вытягивая вперёд руку, семь крохотных стрекоз взмыли в воздух.
— Что?
— Четыре коптера подряд. Первый ещё понятно, но остальные три перешли в режим уклонения сразу же, я только чудом попала со второго раза.
— Несколько лет назад, — Павел улыбнулся, — я сдавал норматив на снайпера-сержанта, не хватило нескольких очков. Точнее, я выбил семьдесят шесть.
— Очень неплохо, мой лучший результат — семьдесят три, — похвасталась девушка, — а у моей начальницы, генерала Хоук, восемьдесят семь.
— Вечером, когда полигон закрыли, я отстрелял из той же винтовки девяносто два.
— Врёшь!
Павел пожал плечами.
— Ладно, предположим, не врёшь, с таким результатом ты бы мог сделать у нас отличную карьеру, да тебя бы с руками оторвало любое подразделение. Так почему?
— Мой командир, ты, кстати, его знаешь, это суб-капитан Кирчев, он сказал мне, что если я хочу провести всю свою жизнь, разглядывая мир через прицел, то обязательно сдам этот норматив, но тогда мне придётся быть готовым к тому, что помимо всякой нечисти, от которой вы избавляетесь, попадутся и другие жертвы. Я не настолько хочу быть генералом, Рози, точнее, совсем не хочу.
На визоре появились четыре пульсирующие точки, стрекозы с расстояния в десятки метров определяли цель. Розмари кивнула, думая о словах Павла, и одновременно проверяя информацию от разведчиков.
— Похоже, мы не одни, — сказала она.
Три цели находились достаточно далеко, а четвёртая — в пятидесяти метрах, стрекозы окружили её. Женщина с усталым равнодушным лицом, одетая в спортивный костюм, с кожаным шнурком на шее и браслетом на левой руке, подняла глаза, словно позволяя получше себя рассмотреть, взмахнула рукой. И пропала с экранов вместе с двумя крошечными дронами.
— Чёрт, — Павел положил винтовку на землю, достал пистолеты, — Рози, держись за мной. Если увидишь её первой, стреляй в голову, не жди, пока она что-то сделает.
Он уже видел и такой взгляд, и такие плавные скупые движения. В последний раз именно так себя вёл безумный маг Виктор Лапорт. Не так давно один старый эспер сказал ему, что маги, если убрать блокираторы и достаточно долго подождать, почти не способны убить друг друга, потому что их внутренняя защита работает в обе стороны — при нападении в том числе. Экстремальная температура, давление, воздействие на внутренние органы, от всего этого организм мага через какое-то время учился защищаться, как только мог, но до определённого предела. У Розмари такой защиты пока что не было.
Местная обнаружилась там же, где была в момент уничтожения стрекоз, на небольшой лужайке, она стояла и смотрела в сторону гор. При виде Павла она чуть оживилась.
— Вы ведь не из наших?
— Нет, — подтвердил молодой человек, — мы тут вроде гостей, только незваных.
— Любопытные, значит, и тоже из эсперов, только ущербные, как все там, на Параизу. Вам отсюда не выбраться, везде стоит защита, вон там, — сказала женщина, тыча большим пальцем себе за спину, — вчера или позавчера Люси убили, она успела добраться до второго яруса. Люси была из четвёртого, но опытнее меня. Как вы сюда попали?
— Через грузовой коридор. Он сейчас открыт, прямо до пирса.
Женщина вздохнула, вытянула ладонь вперёд, в воздухе повис искрящийся шар.
— Попробую. Очень не хочется умирать, хотя какая разница, в блоке или где-то ещё.
И совершенно не изменившись в лице, швырнула шар в Розмари. Такой заряд плазмы мог пробить и боевой скаф, Павел успел схватить Рози за руку, принимая удар на себя, тут же два раза выстрелил местной в голову, разрывные пули вспучили череп, разнося его на кусочки, безголовое тело начало падать вниз, молодой человек на всякий случай пальнул в затылок. Розмари от неожиданности всадила в труп ещё два заряда, вреда они трупу не причинили, зато кровавых брызг на лужайке прибавилось.
— Зачем она хотела это сделать? — растерянно спросила она.
В приюте, где Розмари воспитывалась, и в академии, где она получала офицерский чин, способам убийства магов было отведено много времени, детей приучали к мысли, что их потенциальные способности совсем не панацея от чужого оружия, а взрослых — что свихнувшегося мага убить тяжело, но возможно. Но теоретические знания без практики значили мало, как оказалось.
— Не знаю, может быть, считала, что тебе лучше погибнуть сразу, чем тут мучаться всю оставшуюся жизнь, — предположил Веласкес. — У нас три варианта — уйти, разделиться, или держаться вместе. Первый так себе, если их маги не могут отсюда сбежать, то и у нас может не получиться.
Метки на визоре вели себя странно, одна стояла неподвижно где-то возле северной границы долины, вторая двигалась к ней, а третья — в сторону пляжа, на который не так давно высаживалась девушка.
— Разделимся, — решила Розмари, — я буду начеку. Теперь понятно, что от них ожидать.
— Близко не подходи, и так понятно, что их выпустили, чтобы они с нами расправились, держи, — Павел протянул ей флек, — перевёл на тебя. Что с ним делать, знаешь?
Лейтенант фыркнула, забрала шарик, и зашагала в сторону третьей отметки. А Веласкес двинулся налево, обходя долину почти рядом с горной преградой.

— Семидесятая мертва, — девушка с зелёными волосами отозвала дроны-наблюдатели с побережья, теперь они висели над долиной, прикрытой растительностью. — Один идёт в сторону первого поста, там шестьдесят третий, второй пришелец пропал.
— Куда пропал? Мёртв? — поинтересовался мрачный голос.
— Не знаю, скорее всего. Они стояли рядом с семидесятой, потом её сигнал обнулился, дроны заметили выстрелы и вспышку плазмы. Датчики фиксируют только одного чужака, а тридцать шестая рядом с Пепой. Что делать дальше?
Мрачный голос не отвечал. Дежурная раздражённо стукнула кулаком по подлокотнику, крутанулась в кресле. Если второй эспер погибнет, придётся открыть пятый блок, это ещё три мага, из которых потерять можно было только одного. Потом одиннадцатый, и полная зачистка всех, кто ещё останется в живых вне стен основного здания. Или вообще всех.

Датчики ставили определённом порядке на расстоянии в два-три метра друг от друга и на глубину в полметра — тот, кто шёл в любом направлении, неизбежно раз в несколько шагов ставил ногу поблизости от одного из них, почва передавала колебания, сигнал шёл на пульт. Розмари двигалась размеренно, но наступила на датчик, когда ещё не отошла от Павла достаточно далеко, наверняка её засекли те, кто сидел в здании в центре долины. Молодой человек именно туда и направился, и через несколько минут вышел к трёхэтажному белоснежному строению с задраенными окнами и антеннами на крыше. Оно было окружено расчищенным от деревьев газоном, Павел не стал обходить строение по кругу в поисках слабых мест, практически безлюдная долина показывала, что количество защитников тут ограничено, и все оставшиеся сидят внутри, значит, боятся магов, которых выпустили, куда больше, чем чужаков, и надеются на тяжёлое оружие, которое установили по периметру парапета. Молодой человек улыбнулся, проверил карту. До двух отметок оставалось с полкилометра, к ним вела мощёная дорожка. Он постарался идти в тени деревьев, и вскоре увидел оранжерею. Две стрекозы висели неподалёку, но близко не подбирались. Павел поднял их выше, почти до крон деревьев, поискал ближайший датчик, и наступил на него.

На экране на минус первом этаже появилось красное пятнышко. Дежурная потянулась к пульту, пытаясь поймать пришельца камерами оранжереи, на том участке деревья росли достаточно редко, чтобы подходы неплохо просматривались. Чужак обнаружился неподалёку от входа, он стоял, словно ждал что-то, лицо было закрыто маскировочной тканью, комбинезон почти ничем не отличался от тех, в которые одевали их группу захвата, разве что поновее.
— Ты сказала — тридцать шестая? — связался с дежурной мрачный голос.
— Да, Лина Панова.
— Почему она во втором блоке? Кто перевёл её из первого? Она же местная.
Дежурная похолодела. Обитателей блоков иногда тасовали между собой, чтобы они не засиживались с одной компании. Всех, кроме тех, кто жил в первом — эти никуда не перебирались, разве что в океан в виде золы. Говорили, что раньше они здесь работали, но с некоторых пор эсперов в команду не брали, а прежних девать стало некуда, и их закрыли в первый блок — самый просторный, комфортабельный, и самый защищённый. Дежурная загрузила журнал переходов, получила данные только за последние два года, остальные были повреждены, но судя по записям, Панова ещё два года назад жила в четвёртом. Со стёртой меткой бывшего сотрудника.
Моргнул сигнал выхода, кто-то выбрался наружу через служебный шлюз, и воспользовался общим пропуском. Не иначе как их новый босс решил поразмяться, жаль его, начальство в Обители стало меняться слишком часто.

Павел подождал примерно минуту, за это время те, кто пытался за ним следить, должны будут сообразить, что он не только жив, но ещё и прикончил одного мага. Или трёх, если получится. Он подошёл к дверям оранжереи, держа руки на виду, створка отъехала, открывая подвесные грядки с латуком и огурцами. Внутри стояли две женщины, на первый взгляд они мирно беседовали, держась за руки, однако одна из стрекоз, залетевшая внутрь, передала выражение лица той, что стояла к Веласкесу спиной — оно было испуганным и беспомощным. И неподвижным, только глаза прыгали из стороны в сторону. Вторую Павел отлично видел, хрупкая, даже тощая шатенка в защитных очках и серебристой перчатке на правой руке, с резкими чертами лица и выдвинутой вперёд нижней челюстью.
— Ты кто такой? — спросила она бесцветным голосом.
— Павел Веласкес, — представился молодой человек, — ищу одну свою знакомую. Её зовут Филипа Суарес.
— Давно она здесь?
— Самое раннее — с ноября прошлого года. Если вы в курсе, какой сейчас год, конечно.
Шатенка еле заметно улыбнулась.
— Эй, Пепа, — сказала она, — ты ведь подскажешь мне, какой сейчас год, правда? Прошло одиннадцать лет с тех пор, как мы были подругами, док недавно пропал на пять дней, значит, сейчас триста тридцать второй, январь. Шучу, дорогая, я отлично знаю, какой сейчас год, день и даже час.
Пепа не отвечала, она была парализована. Веласкес не мог на расстоянии определить, что творится внутри человека, но с ней точно происходило что-то нехорошее.
— Отпусти её, — попросил он.
Шатенка пожала плечами, отняла руку, Пепа свалилась на пол бесформенным мешком, послышался хруст костей. Вторая рука мага пошла вверх, стёкла оранжереи треснули, и острым дождём упали на Веласкеса, один осколок скользнул по щеке, распарывая маскировочную ткань. Павел выстрелил несколько раз в голову, но женщина чудом увернулась, метнула в него огненный шар, а потом вытянула руки ладонями вперёд и замерла. Молодой человек почувствовал щекотку, прыгнул вперёд, почти вплотную, прижал лезвие ножа к горлу.
— На меня это не действует, — сказал он, — зря стараешься.
Кожа у шатенки была словно каменная, но постепенно поддавалась, ещё немного, и Павел откроил бы ей голову, но в последний момент женщина чуть развернулась, и двинула его локтем в бок. В сухой тощей ручке было, наверное, килограммов сто, динамическая защита комбинезона не защитила от удара, Павла развернуло влево, он чуть отвёл нож, с силой ударил чуть ниже челюсти, кончик лезвия вышел с другой стороны, не причинив женщине вреда, даже кровь не пошла.
Некоторое время оба мага стояли друг напротив друга.
— Ты должен был умереть, Павел Веласкес, — наконец глухо сказала шатенка, дёрнув головой, — и я должна была умереть, но мы оба живы, а эта лживая сука мертва. Значит, мы чем-то похожи. Меня зовут Лина, Лина Панова. Сегодня отличный день, я свела личные счёты, теперь узнала твой секрет. Но ты ещё неопытен, поэтому я прикончу тебя, и сбегу отсюда. Раньше я была главной в Обители, а идиоты, которые пришли после меня, не стали ничего менять, так что очень скоро я снова окажусь на Параизу. Белые пляжи Тахо, клубы Акапулько, как долго я об этом мечтала!
В её руке разгорался комок плазмы, белый искрящийся шар, раскалённый до десятка тысяч градусов, не причинял женщине никакого вреда.
— Отличная речь. Хочу тебя спросить, Лина, прежде чем мы постараемся друг друга снова убить, — Павел сменил обойму в глоке, женщина двигалась очень быстро, но предсказуемо, — что за обитель, и куда я вообще попал?

Розмари добралась до пляжа, петляя между деревьями. За стволами она видела какие-то постройки, которые много могли бы рассказать об этом месте, но с пути не сворачивала. Веласкес словно пропал, связь с ним исчезла, флек подавал сигнал, что Павел жив. Шарик катился впереди, словно клубок из детской сказки, расстояние до метки, обозначавшей третьего мага, быстро сокращалось. Девушка успела рассмотреть эспера, прежде чем тот уничтожил стрекоз-дронов — это был парень лет двадцати, может быть чуть старше, худой, в футболке с логотипом ньюпортской футбольной команды, в шортах и босой. Молодой маг медленно двигался в сторону гор, он явно нервничал, вертел на кисти браслет и пытался что-то рассмотреть в траве и на деревьях, но в нём не чувствовалась опасность. Рози решила, что просто проследит за ним. Одного местного эспера Веласкес убил, а ведь они сюда не охотиться пришли, а выяснить, что это за место, и можно ли помочь обитателям, значит, надо получить хоть какую-то информацию. Но не от сумасшедшего. А парень определённо был не в себе, он тряс головой и что-то бормотал. Неожиданно он повернулся и пошёл в сторону Розмари.
— Овсянка, — бормотал он, — сегодня среда, на завтрак была овсянка. Завтра четверг, будет омлет, а я ненавижу яйца. Значит, завтра тоже должна быть среда. Как мне сделать, чтобы завтра была среда?
Рози тихо отошла в сторону, давая ему пройти, парень её даже не заметил. Неожиданно с его пальцев сорвались искры, он бил куда-то в сторону.
— Мухи. Ненавижу мух, — пожаловался он непонятно кому, — как мне сделать, чтобы не было мух? Мне сказали, что я должен кого-то убить, но я забыл, кого именно. Наверное, всех мух и стрекоз. Интересно, можно убить омлет, или он уже мёртв?
Рози беспомощно оглянулась, флек лежал на траве, и ей показалось, что он развёл невидимыми руками. Она пожалела, что разделилась с Веласкесом, он бы сейчас что-нибудь придумал, или, на худой конец, пристрелил бы этого бесполезного психа.

Павел крутанулся на месте, перекатился, и встал на одно колено с пистолетами в руках. За секунду перед этим голова Лины Пановой разлетелась кровавым облачком.
— Я отвлёк её, — сказал Веласкес, — со мной такое уже не пройдёт. Так что лучше опусти оружие, и поговорим.
Человека с винтовкой он заметил, когда шатенка метнула в него огненный шарик. Павел пырнул её в горло, стараясь, чтобы лезвие прошло мимо хрящей, и почти не усилил удар, тем не менее лезвие прошло сквозь плоть. Это значило, что Панову вполне можно убить. Женщина была самоуверенной и надменной, она и вправду считала, что может разделаться голыми руками с вооружённым человеком. Точнее, с таким же эспером, как она.
Случай с Лапортом многому научил Веласкеса, в частности, тому, что не стоит лезть к безумным магам неподготовленным. От Сары Флеминг, которая сгорела вместе со всеми своими разработками, кое-что осталось, и это «кое-что» было нанесено на пули в одной из обойм, вставленных в тридцатизарядный Глок с облегчённым корпусом из углеродного волокна. Некоторое время назад две такие пули прикончили подругу Пановой, и Павел не видел препятствий проделать то же самое снова, но стрелок сделал это за него.
— Только поговорим? — спросили из-за ствола дерева.
— Мы уже начали, — Веласкес мысленно начал считать до семи, мгновенные перемещения давались ему плохо, и отбирали слишком много сил.
— Логично, — сказал стрелок, и вышел, держа винтовку дулом к земле. — Может, сперва познакомимся?
Молодой маг медленно поднялся на ноги, прилепил глок к поясу, стянул повязку с лица.
— Привет, — сказал он, — только недавно тебя вспоминал.

Павел познакомился с Кирчевым, когда Патрик Кавендиш записал его рекрутом в роту рейнджеров. Лейтенант Кирчев командовал взводом, где служили сержант Рунге, мед-капрал Паланик и многие другие, ставшие на полтора года для Веласкеса почти что второй семьёй, но после того, как Павел решил расстаться с Силами обороны, многих из них он потерял из виду. И Кирчева в том числе. И всё равно, даже при таких обстоятельствах он был рад его увидеть. Так прямо и сказал.
— Ты не меняешься, Веласкес, — Кирчев осмотрел Пепу, потом расковырял ключицу Пановой лезвием и достал серый шарик, — всё так же лезешь, куда не следует. У нас есть десять минут, потом мне нужно будет выпустить ещё трёх сбрендивших магов, а их я не хочу убивать, так что выкладывай, что ты тут делаешь.
— Ищу Филипу Суарес.
— Кого?
— Эспер, двадцать шесть лет, браслет сняли месяц назад, с тех пор она пропала.
— Нет, — Кирчев покачал головой, — новенькая, здесь таких не держат. В Обители сидит отбраковка, последнего привезли почти год назад, так что я могу точно сказать, Филипы Суарес тут нет.
— Тогда где она может быть?
— Подумай сам, Веласкес, пошевели мозгами, раньше это у тебя неплохо получалось, — суб-капитан вытер руки о комбинезон, поднял винтовку с травы, — я доведу тебя до ангара, разблокирую выход, а потом ты заберёшь свою подружку, и больше здесь не появляйтесь, в следующий раз я не стану вспоминать, что жрал с тобой кашу из одного котелка. Кстати, кто она?
— Розмари Суон из штаба, — Павел шёл впереди Кирчева, не оглядываясь.
— Чёрт, — начальник охраны Обители, который подобрался к нему почти вплотную, чуть замедлил шаг, сунул нож обратно в чехол, — что она здесь делает? Это была проверка?
— Если хочешь, спроси у неё, — молодой человек улыбнулся, ему не очень хотелось вступать в схватку с бывшим командиром, — я только помогаю, она за главную.
— Нет, — Кирчев пошёл рядом с Павлом, — давай договоримся. Ты обо мне ни слова, а я тебе кое-что расскажу. Немного, но тебе хватит, чтобы понять, что влезать сюда не следует.



Глава 20

Глава 20.

Приступ накрыл Розмари на полпути от Обители к Ньюпорту, в этот раз он был гораздо сильнее и продолжительнее. Девушка была без сознания почти час, и всё это время он провёл с ней в каюте, пытаясь помочь, получалось так себе. Рози били судороги, суставы трещали, мышцы чуть ли не лопались, она сломала себе два зуба и прокусила руку.
— Нет, — сказала она, когда пришла в себя, — никаких посторонних. Ты должен сделать то же самое, что проделал с собой, и не вздумай отказываться.
Он мог настоять, в конце концов, дождаться ещё одного приступа, и отвезти её к Шварцу. Но вместо этого из порта они отправились в коттедж возле реки Рио-Флор, участок 125744/11, в пяти километрах от водопада. Рози не подозревала, что у Павла есть недвижимость в джунглях, да ещё так оборудованная. В цокольный этаж можно было проникнуть только через герм-шлюз, гаражные ворота толщиной в несколько сантиметров выдерживали прямой выстрел из гранатомёта. Лифт поднимался на первый этаж, который занимали две защищённые комнаты-капсулы, в которых можно было запереться на долгое время. Рози читала отчёты о подпольных клиниках, которые работали в основном на Свободных территориях, они располагались в таких же неприметных домах среди джунглей, с подготовленными путями отхода и отличными системами безопасности, но оборудованы были победнее.
— Где ты это взял? — спросила она, разглядывая оборудование.
Вместо кровати в комнате стоял медицинский кокон со сдвинутой крышкой, Павел уложил туда Розмари, и начал вводить команды на планшете, сверяясь с записями, одновременно прикрепляя к телу девушки инжекторы. Кокон тихо гудел, Рози посмотрела на сервисный экран — там мигали три красных диода, показывая, что оборудование неисправно. На её лбу проступил пот, в груди возник неприятный холодок.
— Я ещё успею позвать Лео Шварца, и он всё сделает как надо, — предпринял последнюю попытку Веласкес.
Девушка помотала головой, облизала потрескавшиеся губы.
— Мы это уже обсудили, — сказала она, — раз этот доктор Шварц до сих пор жив, и его не убили те, чью тайну он знает, значит, у него есть средства воздействия, а я не хочу быть ничьей марионеткой, и, кстати, твоей в том числе. Лучше я умру.
— Ты умрёшь, — пообещал Павел, — это обязательная часть программы. Но у тебя ещё есть возможность встать и уйти, я делаю это в первый раз, если не считать моего собственного, если что-то пойдёт не так, попытаюсь тебя стабилизировать, и уж точно тогда позову доктора Шварца. Но риск всё равно есть, и очень существенный. Честно скажу, второй раз повторять собственный опыт я бы не решился.
Розмари упрямо сжала губы. По трубочкам побежали разноцветные жидкости, они впрыскивались в кровь, промелькнула мысль, что из-за дурацкого упрямства она помрёт в подвале дома в джунглях на руках у мага-недоучки вместо того, чтобы сделать это в лучшей клинике Параизу. А потом ей стало не до сомнений.
Через шестьдесят часов девушка настолько привыкла к боли, что её отсутствие показалось неожиданным. Всё это время она провела в сознании, правда, временами ей казалось, что рядом с коконом сидит огромная чёрная кошка, и смотрит ей в глаза, положив лапу на голый живот. И что в моменты, когда она, Розмари, почти уходит за грань, с когтей этой кошки слетают искорки, которые возвращают её обратно. И ещё эта кошка лизнула её по щеке своим огромным шершавым, словно грубая наждачка, языком
Девушка приподнялась, села в коконе, обхватив колени руками, её слегка знобило, но состояние, на удивление, было стабильным. Она скользнула внутренним взглядом по собственному организму, органы быстро восстанавливались после каких-то фатальных повреждений, особенно пострадала селезёнка, её словно собирали по кусочкам. Естественно, никакой чёрной пантеры в комнате не было, она провела ладонью по лицу, потом посмотрела на живот, но никаких кровавых полос от когтей там не обнаружила. Браслет лежал на тумбочке возле кокона, Рози привычно нацепила его на левую кисть, потрясла, пытаясь почувствовать, что в ней теперь не так.
— Я приходил в себя примерно неделю, — раздался голос Павла, тот сидел на полу в углу и что-то чиркал на планшете, — но потом всё наладилось. Ты отлично восстанавливаешься, полчаса назад страшно было смотреть, а теперь снова красавица, каких поискать.
— А приступы? — спросила девушка.
— Не думаю, что они вернутся. Когда ты первый раз померла… Извини.
— Ничего.
— Так вот, из тебя какая-то серая дрянь вылезла, шарик чуть больше икринки, но она была везде. Эта штука словно отражала поле, так что потом пошло легче. По составу похожа на то, из чего делают блокираторы, думаю, ты её в лаборатории заполучила, помнишь, которую взорвали.
— Ага, — Розмари рассеянно кивнула, — значит, теперь всё в порядке.
— Скорее всего, да. Так что восстанавливайся, а потом займёмся делами, если захочешь, конечно. У нас есть два браслета, и два пропавших мага, Геллер выяснил, что у коммуны из Акапулько есть ещё собственность, возможно, это не один объект, а целая сеть. В вашем архиве наверняка есть данные.
Розмари спрыгнула на пол, потянулась, ощущая в теле лёгкость и какую-то новую внутреннюю силу.
— Я займусь, — сказала она, разглядывая на ладони крохотный светящийся шарик, — потому что это моя работа разбираться со всякой сволочью. Плохо, что мы пока ничего не узнали, кроме имён, но когда я оклемаюсь, то пойду прямо к Мойре Хоук, пусть только попробует снова от меня отделаться.
— Не делай ничего без меня, — предупредил Павел, — и дом мне не сожги. К новым способностям надо привыкнуть. Я вернусь через несколько дней.
— Эй, — девушка внезапно вспомнила, — ты что-то говорил о своём друге, Люцифере, который тебе помогал. Так ты нас познакомишь?
— Обязательно, — пообещал Веласкес, — чуть позже, наверное.

Молодой человек выехал из гаражных ворот, и направился по грунтовой дороге к шоссе. Взрыв на похоронах в Ньюпорте до сих пор не исчез из новостей, ведущие выдвигали версии одна бредовее другой. Павлу было достаточно безголового тела Пельтцера и кадров с раненой Фран Лемански, чтобы представить примерно, что случилось. Мероприятие «Ньюс» оказалось всего лишь декорацией для совсем другой игры. Если Фран не убила Пельтцера, то это наверняка сделал таинственный наниматель. У Норы Суарес наверняка было полно забот, помимо Веласкеса, так что Лив снова сидела в офисе и принимала заказы от редких клиентов.
Вчера она встретила на улице возле офиса сестру Насти, та словно поджидала кого-то.
— Эта красотка почему-то ищет вас, — заявила Борхес, — расспрашивала, где можно найти, и когда вы появитесь. Я горжусь вами, босс, в старости, когда меня спросят, как прошла моя жизнь, я отвечу, что жила в тени ваших любовных побед.
Неожиданное появление Люси озадачивало, он хотел было связаться с Настей, и всё выяснить, но потом решил, что сам разберётся.

Люси Волкова только что приняла душ, и сушила волосы, стоя возле входной двери — с минуты на минуту курьер должен был привезти новую спортивную форму. Раздался звонок, экран на дверном полотне отобразил крыльцо, только вместо курьера на нём стоял Павел Веласкес, человек, которого Люси видеть совсем не хотела. Но тот, кто прислал ей посылку, очень на этом настаивал.
Девушка резко мотнула головой, отчего накладка слетела с головы, дотронулась до сенсора на стене, достала комм. Нужный контакт не отвечал, она решилась, открыла дверь.
— Привет, — Люси вымученно улыбнулась.
— Привет, — Павел сделал шаг назад, посмотрел в сторону гаража, там стоял знакомый мотоцикл, — а где Настя? Я тут зашёл с ней поговорить.
— Будет минут через сорок, у неё пробежка.
Настя действительно выбежала из калитки десять минут назад, Павел подождал немного, прежде чем звонить в дверь.
— Хорошо, — молодой человек кивнул, — заеду позже.
Люси решилась. Да, ей не ответили, но она чувствовала — нужный момент настал.
— Заходи, подождёшь её в гостиной, — предложила она.
— Это удобно? — Павел чувствовал её настороженность и недоверие, но списал это на те события, которые произошли в прошлом году.
— Конечно, Настя будет тебе рада, — с наигранным дружелюбием ответила девушка, — на меня не обращай внимания, собираюсь на тренировку, сегодня день сумасшедший, до четверти финала четыре дня осталось.
Усадив Веласкеса на диван, она бросилась к себе в комнату, схватила коробку, присланную незнакомцем, прошмыгнула на кухню, и появилась в гостиной через минуту со стаканом апельсинового сока.
— Держи. Может, чего покрепче? — спросила Люси.
— Нет, сок сойдёт.
— Ладно.
Павел отхлебнул глоток, в поведении хозяйки дома было что-то странное, к неприязни примешивалось возбуждение. Но она явно его ждала, только неясно пока, зачем.
Люси заглянула в гостиную через несколько минут — молодой человек сидел на том же месте, склонив голову на грудь. На полу рядом с диваном валялся стакан, часть сока вылилась на пол. Девушка стянула с руки Павла браслет, сунула в коробку, туда же отправила комм, закрыла крышку, нажала на сенсор. Подняла пистолет, прицелилась сначала в грудь, потом в макушку. Ей очень хотелось пристрелить мага, но незнакомец строго настрого наказал этого не делать.
— Ладно, — простонала она. — Надеюсь, живым ты помучаешься дольше.
Препарат, по заверениям незнакомца, действовал минут пятнадцать, за это время нужно было всё успеть. Некстати раздался звонок в прихожей, загорелся экран — на крыльце стоял курьер. Люси опрометью выскочила к нему, забрала пакет, махнула коммом возле наплечника, оставляя чаевые, курьер, молодой парень, хотел было сказать комплимент, а то и познакомиться поближе с симпатичной, а главное — знаменитой получательницей, но та захлопнула у него дверь перед носом. Волкова-младшая швырнула посылку в угол, вернулась в гостиную — Веласкес не двигался. Люси подошла поближе, похоже, маг даже не дышал. Комм завибрировал, на экране появился дракончик.
— Что случилось? — собеседник выглядел недовольным, между ушами проскакивали искры.
— Он здесь, этот маг, я это сделала, — лихорадочно затараторила Люси, — он выпил и теперь валяется на полу.
— Отлично, — дракончик довольно осклабился, — очень вовремя, словно подгадала. Ты ведь его не пристрелила случайно?
— Нет, но очень хотела. Вроде не дышит.
— Мутант жив, не сомневайся. Браслет и комм упаковала?
— Да.
— Хорошо, теперь его не отследят. Слушай внимательно, препарат действует двадцать минут, у тебя есть, чем ввести его напрямую в вену?
Люси лихорадочно перебирала варианты, и кажется, нашла.
— Да, накладка с дозатором для тренировок, сломанная. Там чипа нет, но вручную можно сделать.
— Отлично, умничка. Дай ему пять кубиков, не больше, это затормозит его ещё на несколько часов, а я к полуночи пришлю людей. Постарайся быть дома одна.
— Это не проблема, у Насти, то есть у моей сестры, через два часа дежурство.
— Совсем хорошо. Будь очень осторожна, никто не должен об этом узнать.
Люси кивнула, связалась с Настей, попросила её заехать в клуб и забрать там новую форму. Это давало ещё минут двадцать. Потом она снова бросилась наверх, и начала рыться в шкафу. По счастью, лечебная накладка нашлась, хоть и в самом углу. Спортсмены часто добавляли на тренировках стимуляторы, поэтому накладка была отключена от клиники, и глотала любые разрешённые препараты, записывая введённые лекарства на внутренний чип, которого в ней не было. Она зарядила пять миллилитров из флакона в капсулу с физраствором, потом добавила ещё пять, на всякий случай, вставила капсулу в дозатор, спустилась в гостиную, нацепила накладку Веласкесу на шею, переставила переключатель на ручной режим, и надавила пальцем на клапан. На экранчике появилось предупреждение, потом зелёный значок, показывавший, что содержимое безопасно для человека, изображение шприца. Каждая лишняя секунда заставляла Люси нервничать всё больше, но она терпеливо дождалась, пока капсула опустеет, а потом поволокла Павла в кладовую.
Люси заранее продумала, что и как будет делать, натренированные мышцы привычно напряглись, тащить безвольное тело было тяжело, но вполне по силам. Девушка прикрыла Веласкеса старыми вещами, протёрла пол, бросила стакан в мойку, и успела убрать форму в шкаф, когда входная дверь открылась.
— Я здесь, — Настя помахала ей рукой, — заехала в клуб, но там сказали, что выслали тебе всё, что нужно, с курьером. Ты опять отключила систему безопасности, с тобой всё в порядке?
— Абсолютно, — заверила её Люси, — лучше не бывает.

Насте казалось, что сестра чем-то сильно взволнована. Последние полгода это было её обычным состоянием, постепенно Люси приходила в норму, но врач предупреждал, что могут быть рецидивы. К тому же сержанта так настойчиво выпроваживали на работу, что Настя заподозрила — у Люси мог кто-то появиться.
— Это к лучшему, — решила Волкова, садясь на мотоцикл.
Люси дождалась, пока мотоцикл сестры скроется из виду, поднялась в дом, она очень нервничала, боялась, что ничего не выйдет, но потом внезапно успокоилась, даже поспала немного. И в этот раз ей ничего не приснилось. Незадолго до назначенного часа привезли большой ящик, два метра длиной, водитель помог занести его в гараж, ещё один курьер доставил небольшой контейнер с логотипом медицинской компании «Крамер Биотек», внутри лежало оборудование для реанимации. Сверяясь с полученной инструкцией, Люси перетащила молодого мага в гараж, уложила в ящик, подключила к нему дозатор, в который добавила остатки препарата из флакона, ещё один дозатор содержал физраствор с седацией, манжета обхватила руку Павла чуть выше локтя, иглы вошли в вену и под кожу. Дозаторы пискнули, на экране появились три цифры, единица и два нуля, сменившиеся двумя девятками, ещё несколько приборов, назначения которых Люси не знала, она подключила к вискам, нижней челюсти и щиколоткам. Маг действительно дышал, только очень редко, раз в минуту. Туда же, в ящик, девушка положила коробку с коммом и браслетом, проверила воздушные фильтры, закрыла крышкой, чуть было не нажала на кнопку, её запирающую, но вовремя спохватилась. Из ящичка, присланного незнакомцем, она достала красный кожаный шнурок, повязала Павлу на шею, затянула узел потуже.
Ровно в полночь к дому Волковых подъехал большой фургон, двое грузчиков переложили ящик на платформу, та приподнялась, вползла в кузов, фургон выехал на бульвар и покатил к выезду из города. Там он вышел на магистраль, ускорился, и через два с половиной часа въехал на территорию порта Тахо, остановился возле причала. Груз был оформлен как частный, его ждали — грузчики вытащили платформу обратно, погрузили ящик в морской катер, получили оплату, и поехали дальше по своим делам. Содержимое ящика не проверяли, по документам в нём перевозили личные вещи, катер шёл на автопилоте недалеко от берега, сопровождаемый диспетчерами, и должен был прибыть в Северный через несколько часов. В ста километрах от Тахо он замедлил ход, у диспетчера зажёгся индикатор неисправности двигателя, включился таймер — системы самодиагностики пытались восстановить работу, но диспетчер заранее отдал команду ремонтной бригаде.
К счастью, её вмешательство не понадобилось, правда, из-за самодиагностики вся аппаратура катера отключилась на десять минут, но потом восстановилась, и ещё через пять двигатель заработал нормально. За это время ящик переместили на борт катамарана, дрейфующего в тех же местах, и точно такой же контейнер перегрузили с катамарана на катер. Вес и размеры ящиков совпадали до долей процента. Катер направился к порту Северного, а катамаран — на восток.
Через восемь часов он пришвартовался к причалу небольшого острова в пятистах тридцати километрах от Параизу. Причал был обустроен на небольшом суши, уходящей в море мелкой галькой, и примыкал к большому ангару. Оттуда выехала грузовая платформа, забрала ящик и завезла в ангар, а катер взял курс обратно на Параизу. Ещё через час над островом пролетел вертолёт, он зашёл на посадку в северной части, возле ангара, из аппарата вылезло несколько человек в форме, все они, кроме одного, остались ждать снаружи. Одновременно от трёхэтажного здания, расположенного в центре островка, подошли ещё три человека в белых халатах, они присоединились к бойцам.
Крышка ящика откинулась, Павел лежал с открытыми глазами, скрестив руки на груди. При виде военного на лице появилась улыбка.
— Привет, Патрик, — сказал он, — давно не виделись. Когда я увидел Кирчева, то понял, что без тебя не обошлось. Так я теперь пленник?
— Пациент номер 149, — ответил Патрик Кавендиш, он стоял на расстоянии от ящика, держа в руке пистолет, — сам напросился. И поверь, Пол, ты ещё об этом пожалеешь, отсюда тебе не сбежать.
— Наверняка, — молодой маг выпрыгнул из ящика, потеребил красный шнурок на шее, — но ведь ты хотел это сделать ещё раньше, до того, как я нашёл эту вашу Обитель. Почему, Падди? Из-за Сары Флеминг, или из-за твоего отца? Почему ты так меня ненавидишь?
— Ты думаешь, я хочу тебя убить? — хмыкнул суперинтендант.
— Два раза ты уже пытался это сделать.
— Ничего личного, поверь. Я вообще всего лишь исполнитель.
— Ладно, — Павел сунул руки в карманы, — тогда кто?
— Я ждал случая, когда смогу это сказать, — Патрик широко улыбнулся, — чтобы посмотреть на твоё лицо. Тебя, Пол, заказала твоя собственная мать.
— Моя мать умерла, — нерешительно сказал Павел.
Суперинтендант Службы контроля пожал плечами, поднёс палец к виску, нажал.
— Заходи, док, сто сорок девятый готов.



Эпилог

ЭПИЛОГ.

Нора Суарес не думала, что это Веласкес устроил взрыв и обстрел гостей на похоронах в Ньюпорте. Дело обстояло гораздо хуже — молодой человек каким-то образом вывел из строя двух гангстеров Сигела. Нора сама была эспером, но не смогла бы, пользуясь зачатками способностей, убедить бандита убить своего приятеля, а потом сдаться полиции. Веласкес с ними играл, подсовывал одну загадку за другой, сначала остров с охотниками, потом — внезапная смерть Игнасио Ортеги, исчезновение из здания, окружённого охраной, теперь эти идиоты, которые полезли куда не следовало. Либо он был мифическим настоящим магом, непонятно как оставшимся в здравом рассудке, либо у парня была своя команда, скорее всего, из армейских, причём действующих, минимум семь-восемь человек. Нора привыкла проверять любые, даже самые невозможные варианты, и уже набросала примерный план того, как она поступит. Веласкес пропал, с понедельника его никто не видел, и это играло Норе на руку, значит, если она правильно донесёт информацию до Магды, сошлётся на Бюро, та, возможно, передумает переманивать молодого мага к себе, и одной проблемой станет меньше.
Женщина вылезла из вертолёта, одёрнула юбку. Поместье Фальков находилось на берегу океана рядом с Гринвудом, в километре от Свободных территорий — белоснежное трёхэтажное здание с двумя флигелями и колоннадой. От вертолётной площадки к дому вела дорожка, мощёная тёмным гранитом, от лучей Сола он должен был раскалиться, но специальные трубы, проходящие под камнем, охлаждали его до приятной телу температуры. Нора сняла туфли, и пошла босиком, ощущая ступнями шероховатости и мелкие песчинки. Сильный ветер, дующий с моря, развевал волосы и норовил сорвать блузку, позади топали два охранника, которые ей, начальнику службы безопасности и советнику семьи Фальков, были незнакомы.
Генри Фальк ждал её на крыльце, сидя в плетёном кресле, молодой человек деланно улыбался. Рядом с ним сидела незнакомая женщина, светловолосая, высокая, с узким скуластым лицом и стройными ногами, на вид ей было лет тридцать. Третьего кресла не было, Нора осталась стоять, хоть это и было унизительно.
— Добрый день, сеньора Суарес, — сказал Генри негромко, — отлично выглядишь, словно телезвезда.
Комплимент был так себе, одну из телезвёзд недавно собирали по всей территории порта уборочные машины, но Суарес благодарно кивнула. Охранники стояли за её спиной, Нора гадала, убьют её сейчас, или сначала позволят что-то сказать. Просто так сдаваться она не собиралась, у магов, хоть и связанных блокиратором, есть свои преимущества, а двое, что сидели перед ней, и те, что стояли позади, браслетов не носили.
— Я просмотрел твой доклад, — продолжил Фальк, — отличная работа. Но плохой результат, я не говорю, что ты виновата, только за последнее время у нас одни проблемы. Ходят слухи, что Фальки уже не те, что они не могут обеспечить безопасность своих людей. Это неприятно.
Нора внутренне приготовилась к решающему шагу, разговор принимал опасный оборот. Особняк словно вымер, охранники отошли на два десятка шагов, так что их просто так не достать, наверняка и снайпер припрятан где-то поблизости, она попробует уклониться, однако пуля вылетает из ствола со скоростью три километров в секунду, и инерция не даст ей убрать голову достаточно быстро.
— Я виновата, — сказала она. — Не стоило назначать меня советником, видимо, это место не для меня.
— Если я хотел тебя убить, то сделал бы это на подлёте, — Генри вздохнул. — Познакомься, Елена Соколова, она из Северного.
Гостья кивнула, рассеяно глядя по сторонам. Оставалось только гадать, что тут делают представители русской общины. Километрах в пяти пролетел вертолёт, он прошёл над морем, и поворачивал в сторону берега. Соколова встала, посмотрела на Генри, тот быстро поднялся.
— Я покажу, — сказала он, — чтобы ты поняла, что происходит. Госпожа Соколова, проводите нас?
Один из охранников подбежал, распахнул дверь, Фальк зашёл первым, Нора — за ним.
Просторный квадратный холл был отделан белым мрамором, который привозили с одного из островов неподалёку, стеклянная крыша пропускала столько света, что казалось — предметы парят в его лучах. В углах стояли статуи коней и людей, их раньше Нора не видела.
— Подарок от Северного семье Фальков, копия одной знаменитой русской скульптуры, — заметив брошенный взгляд, сказала Соколова, — она изображает покорение коня. Поначалу конь берёт верх, он ведь сильнее, тяжелее и быстрее человека, но ум всегда побеждает. Ум и решительность.
Нора слушала в пол уха, уставившись на кресло, стоящее возле огромного панорамного окна. В нём сидела Магда Фальк. Старуха смотрела куда-то вдаль безжизненным взором, казалось, она сейчас пошевелится, и снова возьмёт в свои сухенькие руки бразды правления. Но этого не происходило, Магда была мертва.
— Несчастье случилось рано утром, — сказал Генри, — пока что никто ничего не знает, прислугу я отослал, как только обнаружил бабушку здесь. У неё были свои взгляды на судьбу семьи, поэтому осталось много нерешённых дел, я с ними разберусь. Госпожа Соколова — аудитор, она поможет с делами, которые зашли в тупик.
— С какими именно делами?
— Тебе решать, Нора. Нам нужен беспристрастный взгляд на нашу систему безопасности, потому что, возможно, в скором времени у нас будут проблемы намного серьёзнее. Я не такой опытный, как Магда, но чувствую, как многое меняется, и не в лучшую сторону, мы должны быть готовы.
— Я должна ей отчитываться? — уточнила Нора.
— Нет, — ответила за него Соколова, — но я жду полного содействия, иначе работа не имеет смысла. Сегодня я занята, хоронят одного старого друга, а потом должна появиться у себя в мэрии, поэтому все детали мы обсудим в следующую пятницу у вас в офисе.
Аудитор коротко кивнула Генри, почти насильно пожала Норе руку и уверенным шагом вышла.
— Ты мне не доверяешь? — прямо спросила Суарес.
— Нет, — так же прямо ответил Фальк, — но и не должен. Моя бабка доверяла Варгасу, ты прекрасно помнишь, что с ним случилось, я этой ошибки не допущу. Вопрос не в доверии, а в том, насколько хорошо мы работаем на благо нашей семьи, и что нужно сделать, чтобы мы работали ещё лучше. Если Соколова найдёт слабые места, мы их усилим, у неё большой опыт. Ты выяснила, что случилось на похоронах Терезы Симонс?
— Да, — кивнула женщина, — Бюро считает, что это устроил Павел Веласкес, из мести. Мы ведь хотели его прижать, даже людей послали. Он с понедельника неизвестно где скрывается, наверняка виноват.
— Виноват он или нет, разберись с ним, — равнодушно сказал Генри, — тихо, не привлекая внимания, а то, что произошло, спиши на кого-нибудь ещё, пусть знают, что мы умеем наказывать. И было бы хорошо, если бы этот кто-то оказался из людей Гальяцци. Соколовой об этом знать не нужно.

Сидя в вертолёте, летевшем на юг, Нора перебирала в голове то, что нужно успеть сделать до пятницы, например, подчистить всё, что могло бы привести к настоящему похитителю данных из башни «Айзенштайн». Её беспокоил Генри, точнее, его положение в семье. У Магды было несколько внуков, которые занимали высокие посты в корпорации, и все они наверняка захотят получить свой кусок пирога, это значило, что ей нужно выбрать правильную сторону. Нора связалась со своим помощником, и приказала выяснить всё о Елене Соколовой. Эту женщину боялся Генри Фальк, и возможно, именно эту сторону ей, Норе Суарес, предстоит принять.
— Не скрывай, — сказала она помощнику, — пусть поиск будет виден, можешь даже запросить Северный. И выясни, на какие похороны она отправилась.
— Это несложно, — сказал помощник через минуту, — она есть в списке приглашённых. Матеуш Гомеш, мэр Старой столицы, его хоронят сегодня. Кладбище Альвареса, закрытая церемония, приглашения разосланы ещё неделю назад.
* * *
С утра воскресенья над кладбищем Альвареса в Нижнем городе повисли грозовые облака, молодая женщина, одетая в чёрное платье, стояла под мелким дождём, крошечные капельки на чёрных волосах искрились в лучах Сола, пробившиеся сквозь тучи. Гроб с её отцом только что скрылся в фамильном склепе, важные гости, в основном высокие чиновники из протекторатов и департаментов правительства подходили, клали цветы на мраморную плиту, говорили какие-то вежливые слова, Мириам кивала, стараясь сдержать слёзы, брат, капитан Эйтор Гомеш, держал её за руку. Рядом с ними стоял высокий пожилой мужчина в дорогом костюме, пошитом лучшим портным столицы, с седой бородкой и длинными седыми курчавыми волосами, свободно лежащими на плечах. Его звали дон Чезаре Гальяцци.
Ещё месяц назад Матеуш Гомеш, бодрый и вполне здоровый, не собирался умирать. Всё изменилось за две недели до Рождества, отца Мириам словно подменили, он явно нервничал, никуда не выходил из своего особняка, нанял дополнительную охрану. На все вопросы он говорил какую-то чушь о призраках, приходящих во сне и забирающих душу. В кабинете на столе появилась фотография светловолосой красотки в серебристом бикини, сидящей на корме яхты, кто это такая, Матеуш не объяснял, а Мириам не спрашивала. Видимо, эта женщина что-то значила в жизни отца, она не раз заставала его глядящим на картинку пустыми глазами.
Матеуш умер рано утром первого декабря, когда гости уже разъехались, перед этим он наконец-то вылез из раковины, много шутил, говорил тосты и смеялся. В шесть первой трети появился сигнал о перебоях в работе сердца, а через десять секунд — об исчезновении мозговых импульсов, органы начали отказывать один за другим. Мириам и Эйтор дотащили отца до медблока, оборудованного на первом этаже рядом со столовой, там стояла самая современная медицинская аппаратура, способная в буквальном смысле воскрешать из мёртвых. Кровь заставили бежать по жилам с помощью электрических импульсов, она насыщалась кислородом, очищалась фильтрами, и казалось, мэр выкарабкается, но внезапно мышцы словно взбесились, волокна принялись резко сокращаться и рваться, всё тело скрючило, кости крошились, словно были сделаны из графита, глаза выскочили из орбит, а сердце разорвало. Знаменитый доктор Лео Шварц, который появился вместе с бригадой врачей, только руками развёл, сказал, что медицина в таких случаях бессильна, и что такой случай он видит впервые, хотя о подобном слышал.

— Он был хорошим человеком, несмотря ни на что, — дон Гальяцци дождался, когда поток скорбящих иссякнет, обнял Мириам, поцеловал в щёку, небрежно похлопал Эйтора по плечу, — если вам двоим что-нибудь нужно, только скажите.
— Спасибо, дядя Чез, всё в порядке, — женщина мотнула головой, — папа позаботился, мы ни в чём не нуждаемся.
— Не совсем, — Чезаре скривился, — с вашим фамильным особняком возникли сложности, я старался всё уладить, но не вышло.
— Что с нашим особняком? — нервно взвился Эйтор, но под презрительным взглядом дона поник.
— Не горячись, мой мальчик, — Чезаре смягчился, — через две недели пройдут новые назначения в Совет, тебе лучше не стоять здесь и не совать нос в дела, которые тебя не касаются, а переговорить с Лариным из департамента безопасности, он тебя ждёт возле машины.
— Я туда всё равно не вернусь, — Мириам проводила брата взглядом, — огромный дом, пустой, он напоминает мне о маме и папе, и о Паулу. В Рождество, когда папу только увезли, мне показалось, что они собрались за столом, все вместе, и смотрели на меня, словно я в чём-то виновата.
— Хочешь ты или нет, но это ваше родовое гнездо, — веско сказал дон Гальяцци, протянул руку, его помощник Кики тут же вложил в неё кожаную папку, — посмотри, это завещание Матеуша, и распоряжение душеприказчика.
— А разве так можно делать? Адвокат не должен хранить это в тайне?
— Для меня, дорогая Мири, такой проблемы не существует.
Мириам нехотя перелистнула пластиковые листы, и уже собралась вернуть их обратно, как уткнулась взглядом в знакомое имя.
— Не пойму, — медленно произнесла она, прикусывая губу, — тут сказано, что особняк теперь принадлежит Паулу Гомешу. Что это значит? Этот человек, который выбрал, он что-то знает? Он считает, что Паулу жив?
— Об этом тебе лучше спросить его самого, — Чезаре усмехнулся, — Кики подскажет, как его найти. Павел Веласкес, мутант, тебе не знакомо это имя?
— Не помню, — Мириам раздражённо смахнула с ресниц слезу, — может, где-то слышала.
— Ещё не так давно работал на меня, потом зачем-то решил стать самостоятельным, скользкий тип, но я уверен, он просто хотел пошутить.
— Дурацкая шутка, — женщина уже пришла в себя, и чувствовала, как из глубины души поднимается ярость, — и он за неё ответит.
— Не торопись, не дай эмоциям всё решить за тебя, — посоветовал Чезаре.
— Конечно, дядя Чез, — Мириам кивнула, — я так и сделаю. Сначала всё выясню, и только потом буду действовать.
— Будет лучше, — продолжал мужчина, — если Эйтор не станет вмешиваться, с завтрашнего дня он больше не капитан столичной полиции, и пора бы ему к этому привыкнуть. Из вас двоих мозги достались тебе, малышка, уверен, ты поступишь правильно.
* * *
— Вы правильно поступили, наняв меня, — высокий мужчина с волосами, затянутыми в конский хвост, сидел напротив Нины Фернандес, — от вашего покойного мужа осталась отличная коллекция, если захотите её дополнить, я подберу несколько стоящих экземпляров, или помогу продать ненужные.
— Конечно, — Нина вертела в руках визитку, кто порекомендовал этого антиквара, она не помнила, но была уверена, что с десятком пыльных ящиков и корзин, заполненных всяким старьём, разобраться сможет только он, — все предметы в подвале, можете пожить у нас. Доминик покажет вам вашу комнату.
Охранник, стоящий поодаль, кивнул. В гостиную вошла Триш, с любопытством уставилась на гостя.
— Это кто, мама? — спросила она.
— Сеньор Гаусс наш друг, он поживёт тут недолго. Ты можешь помочь ему разобрать то, что лежит в подвале.
— Мне правда можно будет это сделать? — удивилась девочка, её к старым вещам Фернандесов не подпускали.
— Конечно, — антиквар улыбнулся, — я знаю много отличных историй, таких, что не заскучаешь. Будь уверена, мы подружимся.
* * *
Портальный комплекс перестраивали несколько раз. В 58-м возвели купол обсерватории, через семьдесят лет построили вышки и подземный склад, ещё через сорок выстроили новое здание. Старые постройки оставались частью комплекса, но почти не использовались. То же и с оборудованием, оно менялось, новое размещали поближе к портальному камню, а старое отправляли на склад. Из-за этого периодически в комплексе появлялись подрядчики, которые копали, строили и ремонтировали. Охраняли, по сути, только несколько помещений, которые примыкали непосредственно к портальному залу, в остальные строения даже водили экскурсии. В старой обсерватории открыли музей, там пылилось оборудование, вывезенное ещё со Старой Земли. Штат состоял из десятка сотрудников, которые большую часть времени бездельничали, редко кому могли понадобиться оригинальные копиры с другой планеты, или архивные записи, которые специально не стали копировать, чтобы подчеркнуть их уникальность.
Молодая черноволосая женщина припарковала байк на пустынной стоянке, одёрнула короткую кожаную куртку, остановилась на секунду перед входом, словно колеблясь, но зашла внутрь купола. Здесь царила тишина, две недели в году музейные фонды пересчитывались и проверялись, в обсерватории никто не появлялся, кроме двух-трёх сотрудников. Пожилая вахтёрша преградила ей путь.
— Мы закрыты, — заявила она.
Посетительница протянула ей пластиковую пластину с голограммой, вахтёрша забрала её, ушла на несколько минут, потом вернулась, кивнула.
— Оружие оставь здесь
Гостья сложила пистолеты в ящик, достала из ножен на щиколотке стилет.
— Идём.
Идти пришлось долго, по узким коридорам, уставленным стеллажами, словно по лабиринту. Вахтёрша, видимо, отлично знала внутреннее расположение, поскольку шагала уверенно. Низкая коричневая дверь должна была скрывать кладовую, работница музея открыла её, пропустила гостью внутрь, сама осталась снаружи. Крохотная комната озарилась тусклым красным светом, по стенам и потолку пробежали огоньки, гостья стояла неподвижно, пока её сканировали. Через пять минут вахтёрша присоединилась к ней, плотно прикрыв дверь, комната вздрогнула, и двинулась вниз. Спуск длился не меньше минуты, прежде чем она остановилась. Дверь снова отворилась, вахтёрша поклонилась, показывая, что дальше не пойдёт. Гостья улыбнулась, пожала ей руку, и решительно шагнула в темноту.
Просторное помещение осветилось, стоило ей пройти несколько шагов. Центральное место занимал каменный подиум диаметром метров шесть, вокруг него, каждый в белом круге, нарисованном на полу, стояли двенадцать человек в серых плащах, маски полностью скрывали лица. Тринадцатый круг был нарисован чуть поодаль, гостья, повинуясь жесту одного из незнакомцев, заняла его. Председатель, который стоял во главе собравшихся, прокашлялся.
— Сегодня мы принимаем Мойру Хоук, — послышался механический голос, — Мойра оказала нам неоценимую услугу много лет назад, мы давали ей задания, которые она с блеском выполняла, не задавая лишних вопросов. И теперь я хочу спросить в последний раз — вы согласны с выбором?
Тот, кто стоял справа от Мойры, кивнул, потом следующий, словно волна прошлась по циферблату, добравшись до выступающего.
— Единогласно, — сказал он. — Шестнадцать лет назад ты, Мойра, убила человека, который был готов раскрыть нашу тайну, и сделала это, не зная причин. Тогда же я обещал тебе, что открою её. Эта тайна настолько важна, что на всей планете знаем её только мы, присутствующие здесь. Раз в двадцать лет мы приглашаем того, кто готов будет разделить с нами нашу тайну. Каждый гость тщательно проверяется, главное условие — он не должен быть проклятым мутантом.
Мойра сдержанно кивнула.
— В тридцать пятом году, — продолжал незнакомец, — произошло землетрясение. Портальный комплекс был разрушен, а сам портал некоторое время стоял без защиты. Он не работал, как ты знаешь, время было такое, что мало кто уже надеялся на связь со Старой Землёй, и местные проблемы были куда важнее бесполезного куска камня. Наши основатели, двенадцать учёных и строителей, двенадцать энтузиастов, продолжали работу, несмотря на ужасные условия. И их усердие было вознаграждено, портал заработал.
— Не может быть, — Мойра вздрогнула.
— Именно так. Мы не одиноки, к сожалению. Те, кто находится на другой стороне портала, они не желают нам добра, но основатели с ними договорились. Несколько условий, благодаря которым наша колония до сих пор существует. И наша задача состоит в том, чтобы это продолжалось как можно дольше. Контакт происходит раз в двадцать лет, именно в этот день мы собираемся здесь все вместе.
— Вы их видели? — спросила женщина.
— Других? Нет, они не могут проникнуть к нам, ты знаешь, что у портала одно направление для биологических форм, и оно ведёт от нас к ним. Но они знают, где мы находимся, нас разделяет не такое уж большое расстояние по космическим меркам. И они знают, где находится Старая Земля.
— А ещё они гораздо более развиты, — добавил тот, кто стоял напротив Мойры, — технологически. Научные прорывы рождаются не на пустом месте, даже вы у себя в армии используете кое-что, присланное ими. Они же сделали фальшивый портал, и обман никто не может разгадать. Ты получила, что хотела, через несколько минут портал заработает, мы получим их приказы, а ты перейдёшь на другую сторону.
Плащи распахнулись, в руках появилось оружие. Мойра потянулась рукой к поясу, но пистолеты остались наверху.
— Почему я? Я ведь вам помогла, — беспомощно сказала она.
— Ты — генерал Мойра Хоук, и отлично знаешь, что происходит на Сегунде, — равнодушно сказал председатель, — им требуется информация из первых рук, таково условие. Взамен ты узнала то, что никто на Сегунде не знает, это честный обмен. Наденьте на неё фиксаторы.
Двое незнакомцев подошли к женщине, склеили ей руки за спиной и щиколотки.
— Не бойся, — продолжал председатель, — и благодари. На твоём месте мечтал бы оказаться любой из нас, но повезло именно тебе. Помогите ей.
Те же двое, что сковали Мойру, подхватили женщину под локти и поволокли к порталу. Ноги Мойры волочились по полу, она пыталась вырваться, но безуспешно. Когда до портала оставалось не больше метра, на каменной поверхности появились несколько ящиков и золотая пластина. Председатель забрал её, положил на каменную подставку, остальные снимали ящики, ставили на грузовую платформу.
— У нас пять минут. Кладите её в центр, будет сопротивляться, оглушите.
Он хотел ещё что-то добавить, но только раскрыл рот, с изумлением уставившись на пустое место, где только что была Мойра. А потом его приспешники начали падать один за другим, тот, что стоял рядом, упал последним. Председатель протянул руку, чтобы схватить пластину, и оказался лицом к лицу с гостьей.
— Проклятый мутант, — прошипел он, горло сковало словно параличом, — тебе не выжить.
— На это не надейся, — Мойра улыбнулась, стаскивая с него маску, — меня, дружок, столько раз убивали, что я уже со счёта сбилась. А вот ты точно умрёшь, но сначала всё выложишь, я ведь тебя шестнадцать лет искала.
Председатель побелел от страха, но держался.
— Ничего не скажу, — пообещал он.
— Конечно, — женщина прижала ладони к его вискам, — ты крепкий орешек. Сопротивляйся, старайся не думать ни о чём важном. А твоим хозяевам я отправлю подарок.
Она швырнула тело одного из заговорщиков на портальный камень, через пять минут оно исчезло. Допрос продолжался ещё с полчаса, потом Мойра отпустила высохшее почти до скелета тело председателя, прошлась по трупам, стаскивая маски. Некоторых из них она знала лично, остальных видела мельком, почти все они занимали на Сегунде невысокие, но очень важные должности. Кроме председателя, тот был всего лишь скромным научным работником. Небольшой шкафчик сливался со стеной, Мойра бережно положила пластину к пятнадцати таким же, открыла дверь лифта. Вахтёрша стояла, бездумно глядя на стену.
— С тобой ещё возиться, — вздохнула Мойра, — время терять. Но ты мне нужна.

Заброшенная вышка охраны была построена на совесть, кое-где деревянные перекрытия обвалились, но основная конструкция держалась. Вышку одно время облюбовали птицы и пауки, поэтому интенданты, которые ревностно относились к любому армейскому имуществу, закупили отпугиватели.
Фран лежала на последнем ярусе, наблюдая за подъездами к обсерватории. Поначалу девушка вообще сомневалась, стоит ли ворошить прошлое, но при мысли о погибшем отце гнев вырывался наружу. Незнакомец вместе с оружием оставил чёткие инструкции — когда именно Мойра Хоук появится здесь, но не сказал, во сколько, и Лемански ждала её с ночи. Она почти не чувствовала усталости, адреналин зашкаливал настолько, что пришлось медитировать, чтобы не дрожали руки. У винтовки, которую ей подкинули, был отличный автоприцел, но Фран больше надеялась на себя. Она зарядила в обойму три пули, тяжёлые, покрытые синей краской, от прикосновения к которой, даже через перчатки, подушечки пальцев начинали чесаться.
Мотоцикл генерала остановился у входа в обсерваторию в два часа второй трети, Мойра встала перед дверьми, словно позволяя получше себя рассмотреть, Фран прицелилась, но стрелять не стала. Незнакомец особо подчеркнул, что сделать это надо, когда цель выйдет обратно. Ждать пришлось долго, почти четыре часа, Мойра всё не появлялась, и только когда на подъездной дороге показались выкрашенные чёрным грузовики и два бронетранспортёра, генерал наконец вышла. Медлить было нельзя, Фран навела перекрестье сначала на грудь, потом переместила на голову. На таком расстоянии ветер и прочие помехи не имели значения, она стреляла почти в упор. Мойра стояла неподвижно, подставив лицо ветру, Фран нажала на спуск, выпустив все три пули, и через мгновение голова генерала Хоук разлетелась, словно переспевшая дыня от удара. Передний бронетранспортёр ускорился, выбросил рой дронов, которые разлетелись по округе, несколько крохотных стрекоз залетели на вышку, прочёсывая ярус за ярусом, Фран накрылась маскировочным пологом, но это могло лишь отсрочить тот момент, когда её обнаружат. Тогда она закрыла глаза, представляя, как в детстве, что спряталась за сомкнутыми веками, ей показалось, что она видит, как прямо перед ней зависли два крохотных дрона, но не замечают её.
Через секунду, стыдясь своей детской привычки, она посмотрела перед собой — две стрекозы валялись на полу, механические крылышки еле заметно дёргались, остальных видно не было. Девушка подхватила винтовку, съехала вниз по трубе, проходящей сквозь всю вышку, и зашагала прочь от обсерватории.

 КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ КНИГИ. 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 Образец "Ноль" (Веласкес-4)